Прогулка по городу

Глава 42

Не дозвонившись до Лори в среду утром, Сара вновь позвонила Сюзан Граймз.

— Я попрошу вас оставить на двери комнаты Лори записку, чтобы она позвонила мне на работу. Это очень важно.

В одиннадцать часов раздался звонок Лори из полиции.

Сара оцепенела. Несколько драгоценных минут ушло на то, чтобы дозвониться доктору Карпентеру, рассказать ему, что произошло, и попросить его связаться с доктором Донелли. Схватив пальто и сумочку, она бросилась к машине. Полтора часа дороги в Клинтон показались сплошным кошмаром.

В ее ушах звучал сбивчивый, полный ужаса, голос Лори.

— Сара, профессора Гранта нашли убитым. Они думают, что это сделала я. Они арестовали меня и привезли в полицию. Мне разрешили сделать только один звонок.

— Как он умер? — было единственным, что она спросила.

Ответ был ей известен заранее. Элан Гран был зарезан. «Боже, Господи, милосердный, почему?»

Когда Сара приехала в полицейский участок, ей сказали, что Лори допрашивают. Сара потребовала разрешения увидеться с ней.

Дежурный лейтенант знал, что она была помощником прокурора. Он с сочувствием посмотрел на нее.

— Миссис Кеньон, вы же знаете, что единственным человеком, кто может быть допущен на допрос, является ее адвокат.

— Я ее адвокат, — сказала Сара.

— Вы не можете…

— С этой минуты я ухожу в отставку. Вы можете быть свидетелем того, как я сообщу об этом своему руководству по телефону.

Допрос проходил в маленькой комнатке. Установленная в ней видеокамера была направлена на Лори, которая сидела на расшатанном деревянном стуле, неподвижно глядя в объектив. Возле нее стояли два детектива. Увидев Сару, Лори бросилась к ней.

— Сара, это какое-то безумие. Мне ужасно жаль профессора Гранта. Он был так добр ко мне. Вчера я на него очень разозлилась из-за этих писем, он думал, что это я их написала. Сара, скажи им, чтобы они нашли того, кто писал их, ту сумасшедшую, которая наверняка и убила его. — Она разрыдалась.

Сара прижала голову Лори к своему плечу, инстинктивно покачивая ее, едва отдавая себе отчет в том, что так делала их мать, когда пыталась их успокоить в детстве.

— Сядь, Лори, — строго произнес молодой детектив. — Она подписала свидетельское обязательство, — сказал он Саре.

Сара усадила Лори на стул.

— Я останусь здесь, с тобой. Я не хочу, чтобы ты отвечала сейчас на какие бы то ни было вопросы.

Опустив голову, Лори закрыла лицо руками, ее волосы свесились вперед.

— Можно мне поговорить с вами, мисс Кеньон? Меня зовут Фрэнк Ривз.

Сара вспомнила этого пожилого детектива. Ривз давал показания на одном из процессов. Он отвел ее в сторону.

— Боюсь, что здесь не может быть никаких сомнений. Вчера она угрожала профессору Гранту. Сегодня утром, еще до того, как его тело было найдено, она во всеуслышание заявила студентам, что он мертв. Нож, который, судя по всему, был орудием преступления, найден у нее в комнате. Лори пыталась отстирать свою одежду и постельное белье, но на них обнаружены едва заметные пятна крови. Лабораторная экспертиза окончательно подтвердит это.

— Сара.

Сара резко повернулась. Это была Лори, однако в то же время на стуле сидела не Лори. Выражение ее лица изменилось и стало совсем детским. Она говорила голосом трехлетней девочки.

— Сэаву, я хочу своего медвежонка.

Так звала ее совсем крошечная Лори.

Сара держала Лори за руку, когда ей было предъявлено обвинение. Судья назначил залог в сто пятьдесят тысяч долларов.

— Через несколько часов я заберу тебя отсюда, — пообещала она Лори.

С мучительной болью Сара смотрела, как уводили в наручниках ничего не понимающую Лори.

Грег Беннет зашел в здание суда, когда она оформляла документы на поручительство.

— Сара.

Она подняла на него глаза. Он казался не менее потрясенным и подавленным, чем она. Они не виделись несколько месяцев; Лори когда-то была так счастлива с этим приятным молодым человеком.

— Сара, Лори не способна причинить кому-то зло. Должно быть, с ней случилось что-то неладное.

— Я знаю. При защите нужно делать упор на невменяемость. Невменяемое состояние в момент убийства.

Говоря это, Сара вспомнила всех защитников, которых она разгромила в суде, когда они пытались прибегнуть к этой стратегии. Это срабатывало очень редко. В лучшем случае добивались замены смертной казни более мягким приговором.

Она почувствовала на своем плече руку Грега.

— Похоже, тебе не помешало бы выпить кофе, — сказал он ей. — Ты по-прежнему пьешь черный?

— Да.

Когда она заканчивала писать последнюю страницу ходатайства, Грег вернулся с двумя чашками горячего кофе; потом он вместе с ней подождал, пока документы проходили оформление. «Он такой хороший парень, — думала Сара. — Почему Лори влюбилась не в него? Почему в женатого мужчину? Может, она выбрала Элана Гранта как человека, способного заменить ей отца?» Когда прошел шок, Сара подумала о профессоре Гранте, она вспомнила, как он бросился к Лори, когда она упала в обморок. «Неужели он так тонко пытался увлечь ее? Увлечь ее, когда та была вне себя от горя?» Сара вдруг отдала себе отчет в том, что она продумывает вероятные варианты защиты.

В четверть седьмого, Лори была выпущена под залог. Она вышла из тюрьмы в сопровождении надзирательницы, но, когда увидела сестру и Грега, у нее подкосились ноги. Он бросился к ней, чтобы поддержать. Когда Грег подхватил ее, Лори застонала, затем вдруг закричала:

— Сара, Сара, защити меня от него.

Глава 43

В среду в одиннадцать часов утра в международном бюро путешествий, расположенном в гостинице «Мэдисон Армз» на Семьдесят шестой улице в восточном Манхэттене, зазвонил телефон.

Карен Гран уже собиралась выходить. Задержавшись, она бросила через плечо:

— Если это меня, скажите, что я буду минут через десять. Мне нужно сначала уладить это дело, прежде чем я займусь чем-нибудь еще.

Трубку взяла секретарша Конни Сантини.

— Международное бюро путешествий, доброе утро, — проговорила она и подождала, что ей ответят. — Карен только что вышла. Она вернется через несколько минут, — четко протараторила секретарша.

Энни Вебстер, владелица бюро, стоявшая возле картотеки, обернулась. Двадцатидвухлетняя Сантини была хорошей секретаршей, но Энни казалось, что она всегда очень сухо отвечала по телефону. «Обязательно узнай, кто звонит, — наставляла ее Эни. — Если это по делу, всегда спрашивай, можешь ли ты чем-нибудь помочь».

— Да, я уверена, она сейчас вернется, — говорила в трубку Конни. — Что-нибудь случилось?

Энни поспешила к столу Карен и, подойдя к параллельному телефону, кивнула Конни, чтобы та положила трубку.

— Это Энни Вебстер. Чем могу быть вам полезна?

За свои шестьдесят девять лет Энни не раз приходилось узнавать по телефону печальные новости о чьих-либо родственниках или друзьях. Когда она услышала, что звонит декан Ларкин из Клинтонского колледжа, она тут же поняла, что что-то случилось с Эланом Грантом.

— Я начальница и подруга Карен, — ответила она декану. — Карен в ювелирном магазинчике, здесь же, в вестибюле. Я могу ее позвать.

Она услышала, как Ларкин, немного помолчав, неуверенно сказал:

— Может быть, мне стоит сообщить вам. Я бы приехал, но боюсь, что Карен может услышать об этом по радио или кто-то из журналистов позвонит еще до моего приезда…

И потрясенная Энни Вебстер услышала новость об убийстве Элана Гранта.

— Я позабочусь об этом, — сказала она.

Со слезами на глазах Энни повесила трубку и рассказала о случившемся.

— Одна из студенток Элана писала ему любовные письма. Он передал их руководству. Вчера эта студентка устроила ему скандал с угрозами. Сегодня утром, когда Элан не пришел на занятия, эта же студентка объявила всем, что он мертв. Его нашли в постели убитым ножом в сердце. Ах, бедная Карен.

— Она идет, — сказала Конни.

Через стекло, отделявшее бюро путешествий от вестибюля, они увидели, как приближалась Карен. Она шла легкой походкой с улыбкой на лице. Темные волосы развевались в такт ее шагам. Красный с перламутровыми пуговицами костюм подчеркивал совершенство ее фигуры. По всему виду чувствовалось, что ее поход был удачным.

Вебстер нервно закусила губу. Как же ей сообщить это? Сказать, что произошел несчастный случай, и подождать, пока она не узнает все в Клинтоне?

— Боже, — взмолилась она. — Дай мне силы.

Карен уже открыла дверь.

— Они извинились, — торжествующе сказала она. — Признали, что это их вина. — Тут улыбка сползла с ее лица. — Что случилось, Энни?

— Элан умер. — Вебстер сама не поняла, как эти слова вырвались у нее.

— Элан? Умер? — бессознательно переспросила Карен, затем повторила: — Элан. Умер.

Увидев, как она смертельно побледнела, Вебстер и Сантини бросились к ней. Подхватив под руки, они помогли ей опуститься на стул.

— Как? — спросила Карен, ничего не выражающим голосом. — Авария? В его машине ослабли тормоза. Я предупреждала его. Он никогда не заботился о таких вещах.

— Карен, — Энни Вебстер обняла ее вздрагивающие плечи.

Все известные им подробности рассказала Конни Сантини. Она же позвонила в гараж и распорядилась, чтобы немедленно прислали машину Карен. Она собрала ее одежду, перчатки и сумку. Конни предложила поехать с ними и вести машину. Но Карен отказалась. Нужно было, чтобы кто-нибудь остался в офисе.

Карен сама села за руль.

— Ты не знаешь дороги, Энни.

Пока они ехали, она не плакала. Она говорила об Элане, словно он был еще жив.

— Он лучше всех в мире… Он такой хороший… Он самый умный из всех, кого я знала… Помню…

Вебстер оставалось только благодарить Бога, что на дороге было не так много машин. Карен ехала, словно на автопилоте. Проехав аэропорт в Ньюарке, они свернули на Семьдесят восьмую магистраль.

— Я встретилась с Эланом в одной из поездок, — говорила Карен. — Я ехала с группой в Италию. Он присоединился к нам в последнюю минуту. Это было шесть лет назад, накануне рождественских каникул. В том году умерла его мать. Он сказал мне, что ему некуда пойти на Рождество, а ему не хотелось оставаться в колледже. И к тому времени, как мы приземлились в ньюаркском аэропорту, мы уже были помолвлены. Я называла его своим Сокровищем.

В полдень они уже были в Клинтоне. Увидев полицейских вокруг дома, Карен разрыдалась.

— Мне до сих пор казалось, что это просто страшный сон, — прошептала она.

На подъезде к дому их остановил полицейский, но затем сразу же пропустил машину. Когда они стали выходить из машины, засверкали вспышки фотоаппаратов. На коротком пути до входной двери Энни поддерживала Карен за талию.

Дом был полон полицейских. Они были и в гостиной, и на кухне, и в коридоре, ведущем в спальни. Карен направилась в коридор.

— Я хочу увидеть мужа, — сказала она.

Пожилой мужчина с седыми волосами остановил ее, предложив ей пройти с ним в гостиную.

— Я детектив Ривз, — представился он. — Очень сожалею, миссис Грант, но мы уже увезли его. Вы сможете увидеть его позже.

Карен задрожала.

— Девушка, которая убила его, где она?

— Она арестована.

— Зачем она это сделала? Мой муж был так добр к ней.

— Она заявляет, что невиновна, миссис Грант. Но в ее комнате мы нашли нож, который, вероятно, и был орудием убийства.

И тут все началось. Энни Вебстер предвидела это. У Карен Грант вырвался сдавленный крик, похожий одновременно на смех и на рыдание, — у нее началась истерика.

Глава 44

В полдень, когда они обедали в офисе телестудии на Шестьдесят первой улице, Бик включил телевизор.

«УБИЙСТВО В КЛИНТОНСКОМ КОЛЛЕДЖЕ НА ПОЧВЕ РОКОВОЙ СТРАСТИ» — так было озаглавлено сообщение о нашумевшем событии дня.

У Опал перехватило дыхание, а Бик побледнел, увидев на экране детскую фотографию Лори.

«В возрасте четырех лет Лори Кеньон стала жертвой похищения. Теперь Лори, которой исполнился двадцать один год, обвиняется в убийстве любимого студентами профессора, кому, по предположению, она написала десятки любовных писем. Элан Грант был найден в постели…»

На экране появился дом, где произошло убийство. Со всех сторон он был огорожен веревками. Промелькнул снимок открытого окна.

«Считаю, что Лори Кеньон проникла в спальню Элана Гранта и вышла из нее через это окно».

На улице было множество полицейских машин.

Какая-то студентка с вытаращенными от волнения глазами отвечала на вопросы журналистов.

«Когда Лори устроила скандал профессору Гранту, она кричала о своих интимных отношениях с ним. Я думаю, что он пытался порвать с ней, и она просто сошла с ума».

Когда этот сюжет закончился, Бик сказал:

— Выключи телевизор, Опал.

Она послушалась.

— Она отдалась другому мужчине, — произнес Бик. — По ночам она прокрадывалась к нему в постель.

Опал не знала, как вести себя и что ему ответить. Бик весь дрожал. На его лице выступила испарина. Сняв пиджак, он закатал рукава и вытянул вперед руки, густые кудрявые волосы на которых стали пепельно-серыми.

— Помнишь, как ей было страшно, когда я протягивал к ней руки? — спросил он. — Но Ли знала, что я люблю ее. Все эти годы я не мог забыть ее. И ты тому свидетель, Опал. И сейчас, пока я так страдал последние месяцы, видя ее, находясь от нее так близко, что мог прикоснуться к ней, опасаясь, что она расскажет обо мне этому доктору, поставив тем самым под угрозу все, ради чего я работал, она писала всякую мерзость кому-то еще.

Его широко раскрытые, ярко сверкающие глаза метали молнии. Опал сказала то, что он ждал от нее.

— Ли должна быть наказана.

— Она будет наказана. Если твой глаз сбивает тебя с пути истинного, вырви его. Если твоя рука соблазняет тебя, отрежь ее. Ли явно находится во власти сатаны. Мой долг — направить ее на путь искупления грехов перед Господом, заставив ее обратить нож против себя.

Глава 45

Сара вела машину по Гарден Стейт Парк Уэй. Сидевшая рядом Лори спала. Надзирательница обещала позвонить доктору Карпентеру и сообщить ему, что они уже едут домой. Грег предоставил Саре поддержать Лори, укоризненно повторяя:

— Лори, Лори, я никогда не делал тебе ничего плохого. Я люблю тебя. — Затем, покачав головой, он сказал Саре: — Я не понимаю.

— Я позвоню тебе, — торопливо ответила ему Сара.

Она знала, что его телефон был в записной книжке Лори. В прошлом году Лори часто звонила ему.

Доехав до Риджвуда и свернув на свою улицу, Сара со страхом увидела, что возле их дома стояли три фургончика. Репортеры с камерами и микрофонами толпились на подъезде к дому. Сара посигналила. Пропустив машину, они побежали рядом, пока она не остановилась возле входной двери. Вздрогнув, Лори открыла глаза и огляделась.

— Сара, что делают здесь эти люди?

С облегчением Сара увидела, как открывалась входная дверь. По ступенькам торопливо спустились доктор Карпентер и Софи. Протиснувшись сквозь толпу репортеров, Карпентер открыл дверцу машины и помог Лори выйти. Засверкали вспышки фотоаппаратов, и на Лори обрушился град вопросов, пока он с Софи почти внесли ее вверх по ступеням в дом.

Сара понимала, что она вынуждена будет сделать заявление. Выйдя из машины, она подождала, пока все микрофоны были направлены на нее. Пытаясь заставить себя выглядеть спокойной и уверенной, она выслушивала вопросы:

— Это убийство на почве роковой страсти?.. Это правда, что вы бросили работу, для того, чтобы защищать Лори?.. Считаете ли вы ее виновной?..

Сара решила ответить на последний вопрос.

— Моя сестра как по закону, так и по совести не виновна ни в каком преступлении, и это будет доказано нами на суде.

Повернувшись, она стала пробираться сквозь толпу выкрикивающих вопросы журналистов.

Софи ждала ее возле открытой двери. Лори лежала в комнате на кушетке, рядом стоял доктор Карпентер.

— Я дал ей сильнодействующее успокоительное, — сказал он Саре шепотом. — Надо поскорее перенести ее в спальню и уложить в постель. Я просил передать доктору Донелли, чтобы он позвонил, сегодня он должен вернуться из Австралии.

Это было похоже на переодевание куклы, когда они с Софи стянули с Лори через голову свитер и надели на нее ночную рубашку. Лори не открывала глаз и, казалось, ничего не чувствовала.

— Я принесу еще одно одеяло, — тихо сказала Софи. — У нее ледяные руки и ноги.

Когда Сара включала ночник, до нее долетел слабый стон. Это был горький, приглушенный подушкой, плач Лори.

— Она плачет во сне, — сказала Софи. — Бедная девочка.

Да, это был детский плач. Если бы Сара не смотрела на Лори, то она бы подумала, что где-то плачет испуганный ребенок.

— Попроси доктора Карпентера подняться наверх.

Она чуть было инстинктивно не обняла Лори, чтобы успокоить ее, но заставила себя дождаться доктора. Подойдя к ней, он встал в полутемной комнате и внимательно наблюдал за Лори. Когда рыдания стихли и Лори перестала сжимать подушку, послышался ее шепот. Склонившись над ней, они прислушались.

— Я хочу к папе. Я хочу к маме. Я хочу к Саре. Я хочу домой.

Глава 46

Томазина Перкинс жила в маленьком четырехкомнатном домике в Гаррисберге, в Пенсильвании. В свои семьдесят два года она выглядела довольно бодро, и единственным ее недостатком можно было считать страсть поговорить о самом волнующем событии ее жизни — о том, какую роль она сыграла в истории с похищением Лори Кеньон. Она была той самой кассиршей, которая позвонила в полицию, когда у Лори началась истерика в закусочной.

Больше всего она сожалела о том, что не успела как следует разглядеть ту пару и не могла вспомнить имени, которым женщина назвала мужчину, когда они потащили Лори из кафе. Иногда Томазина видела их во сне, особенно мужчину, правда, без лица, лишь длинные волосы, борода и сильные руки, густо покрытые волосами.

Томазина узнала об аресте Лори Кеньон из телевизионных новостей в шесть часов. «Вот несчастная семья, — сочувственно подумала она. — Столько бед». Кеньоны были очень благодарны ей. Она была приглашена вместе с ними на передачу «Доброе утро, Америка» после возвращения Лори домой. В тот день Джон Кеньон незаметно дал ей чек на пять тысяч долларов.

Томазина надеялась, что Кеньоны будут поддерживать с ней отношения. Некоторое время она регулярно писала им длинные подробные письма, в которых описывала, как все, кто ни приходил в кафе, хотели послушать эту историю и как у них наворачивались на глаза слезы, когда Томазина рассказывала, какой испуганной выглядела Лори и как горько она плакала.

Потом она получила от Джона Кеньона письмо. Он вновь благодарил ее за доброту, но просил больше не писать им, так как письма очень расстраивали его жену. Они все пытались вычеркнуть из памяти то страшное время.

Томазина была сильно огорчена. Ей так хотелось, чтобы они пригласили ее к себе, чтобы она могла потом рассказать что-то новое о Лори. Но даже несмотря на то, что она продолжала посылать им рождественские поздравления, они больше ей не отвечали.

Затем, узнав о случившейся в сентябре трагедии, она послала Саре и Лори свои соболезнования и получила трогательный ответ от Сары, в котором она писала, что сам Бог, услышав их молитвы, послал им Томазину и что она благодарна ей за эти пятнадцать счастливых лет, прожитых ими со дня возвращения Лори. Поместив письмо в рамку, Томазина позаботилась о том, чтобы оно было на виду у всех посетителей кафе.

Томазина любила смотреть телевизор, особенно утром по воскресеньям. Она была очень набожной, и «Церковь в эфире» являлась его любимой передачей. Она обожала преподобного Ротланда Гаррисона и искренне горевала, узнав о его смерти.

Преподобный Бобби Хоккинс был совершенно не похож на него. Перкинс относилась к нему с каким-то недоверием. Он вызывал у нее странное чувство. И все же в них с Карлой было что-то гипнотическое. Она не могла оторвать от них глаз. Конечно же, он был замечательным проповедником.

Она сгорала от нетерпения в ожидании воскресного утра, когда преподобный Бобби Хоккинс предложит всем зрителям протянуть руки к телевизору и загадать свое заветное желание. Тогда бы она попросила Господа о том, чтобы арест Лори оказался ошибкой. Однако, это была лишь среда, а до воскресенья ей нужно было ждать больше половины недели.

В девять часов зазвонил телефон. Это был продюсер местной телепрограммы «Доброе утро, Гаррисберг». Извинившись за поздний звонок, он спросил Томазину, не будет ли она так любезна прийти на утреннюю передачу, чтобы поговорить о Лори.

Томазина разволновалась.

— Я просматривал материалы о семье Кеньонов, мисс Перкинс, — сказал продюсер. — Как жаль, что вы не смогли вспомнить имени того парня, с которым Лори была в кафе.

— Да, я понимаю, — согласилась Томазина. — Оно словно крутится где-то у меня в памяти, но он, наверное, уже умер или живет сейчас где-нибудь в Южной Америке. Так что все равно от этого не было бы толку.

— Толк был бы большой, — ответил продюсер. — Ваше показание является единственным доказательством того, что похитители Лори надругались над ней. Чтобы вызвать к ней сочувствие на суде, понадобится гораздо больше доказательств. Мы поговорим об этом завтра во время передачи.

Положив трубку, Томазина подскочила и бросилась в спальню. Она достала свое лучшее голубое платье с жакетом и внимательно осмотрела его. Слава Богу, оно было без пятен. Она выложила корсет, приготовила выходные туфли и пару колготок «Алисия», купленных у Джей Си Пенни, которые приберегала на особый случай. С тех пор как она перестала работать, она ни разу не укладывала волосы, но теперь тщательно закрутила каждую прядочку своих редеющих волос.

Уже собравшись лечь в постель, она вдруг вспомнила наставления преподобного Хоккинса молиться о совершении чуда.

Племянница Томазины подарила ей на Рождество лавандовый письменный прибор. Она вытащила его и стала искать новую ручку «Бик», недавно купленную ею в супермаркете. Усевшись за маленький столик, она написала длинное письмо преподобному Бобби Хоккинсу, рассказав ему все о том, что связывало ее с Лори Кеньон. Она объяснила ему, почему много лет назад отказалась подвергнуться гипнозу, чтобы вспомнить имя, которым женщина в кафе назвала мужчину. Она всегда считала, что под воздействием гипноза человек как бы передает свою душу во власть другому и что это может не понравиться Богу. Что думал по этому поводу преподобный Бобби? Она будет ждать его ответа и последует его совету.

Она написала еще одно письмо — Саре, сообщив ей о своих намерениях.

Затем, вспомнив, Томазина вложила в конверт с письмом Бобби Хоккинсу два доллара пожертвования.

Глава 47

Доктор Джастин Донелли поехал домой в Австралию на рождественские каникулы, рассчитывая пробыть там месяц. В Австралии было лето, и за эти четыре недели он погостил у родных, навестил своих друзей, повидался с бывшими коллегами и воспользовался возможностью отдохнуть и расслабиться.

Много времени он проводил с Памелой Крэбтри. Два года назад, еще до его отъезда в Соединенные Штаты, они чуть было не обручились, но затем решили, что еще к этому не готовы. Памела была талантливым невропатологом и пользовалась большим авторитетом в Сиднее.

На праздники они вместе обедали, вместе плавали на лодке, вместе ходили в театр. Но наряду с тем, что он всегда с нетерпением ждал встреч с Памелой, все больше восхищался ею и любил проводить с ней время, он испытывал какое-то неясное чувство разочарования. Возможно, нечто большее, чем профессиональные разногласия, отдаляло их друг от друга.

Назойливое чувство неудовлетворенности постепенно сводилось к тому, что он все чаще вспоминал Сару Кеньон. Он встречался с ней всего лишь несколько раз, в октябре, но ему недоставало их еженедельных разговоров по телефону. Он жалел, что так и не решился предложить ей вновь пообедать вместе.

Незадолго до своего возвращения в Нью-Йорк они с Памелой обсудили все и решили, что между ними все кончено. С чувством большого облегчения Джастин Донелли сел в самолет и в среду в полдень прибыл в Нью-Йорк, уставший от долгого перелета. Придя домой, он сразу же бухнулся в постель и проспал до десяти часов вечера, затем проверил почту и телефонные звонки.

Через пять минут он уже звонил Саре. Ее голос, усталый и измученный нервным напряжением, страшно огорчил его. Джастин с ужасом выслушал, что произошло.

— Вы должны настоять на том, чтобы Лори пришла ко мне, — сказал он ей. — Завтра мне нужно разобраться с делами в клинике. Давайте в десять утра в пятницу.

— Она не хочет прийти.

— Ей это необходимо.

— Я знаю, — Сара помолчала, затем сказала: — Я так рада, что вы вернулись, доктор Донелли.

«Я тоже», — подумал Джастин, кладя трубку. Он не понимал, что Сара еще не в полной мере осознает весь ужас создавшейся ситуации. Лори совершила убийство, находясь под влиянием одной из своих личностей, и, возможно, он уже будет не в состоянии помочь настоящей Лори Кеньон.

Глава 48

Брендон Моуди вернулся в Тинек, штат Нью-Джерси, в среду поздно вечером, после недели, проведенной с друзьями на рыбалке во Флориде. Его жена Бетти ждала его. Она рассказала ему об аресте Лори Кеньон.

Лори Кеньон! Брендон был детективом в аппарате окружного прокурора семнадцать лет назад, когда пропала четырехлетняя Лори. До отставки он работал в отделе по раскрытию убийств и хорошо знал Сару. Он включил телевизор, чтобы посмотреть в одиннадцать часов выпуск новостей. Главное место отводилось убийству в студенческом городке. На экране мелькали дом Элана Гранта; вдова Гранта, входящая в дом в сопровождении какой-то женщины; Лори и Сара, выходящие из полицейского участка; Сара, делающая заявление перед домом Кеньонов в Риджвуде. Брендон был в ужасе от того, что он видел и слышал. Когда новости закончились, он выключил телевизор.

— Да, тяжело, — произнес он.

Тридцать лет назад, когда Брендон ухаживал за Бетти, ее отец насмешливо говорил:

— Этот цыпленок мнит себя бойцовым петухом.

И в этих словах была доля правды. Бетти всегда чувствовала, что, когда Брендон злился на что-то, по нему словно пробегал электрический разряд. Он вздергивал подбородок, его редеющие седые волосы вставали дыбом, щеки начинали пылать, а глаза из-за очков казались невероятно большими.

И в шестьдесят лет Брендон не утратил своего злого азарта, благодаря которому он слыл лучшим сыщиком в аппарате прокурора. Через три дня они собирались навестить сестру Бетти в Чарлстоне. Понимая, что она сама дает ему возможность отказаться от этой поездки, Бетти спросила:

— Ты можешь что-нибудь сделать?

Брендон официально теперь числился частным детективом и брался лишь за такие дела, которые его интересовали.

Несмотря на свое мрачное настроение, Брендон с облегчением улыбнулся.

— Наверняка, Саре необходимо, чтобы кто-нибудь собирал и анализировал всевозможную информацию по этому делу. На первый взгляд оно кажется очень простым. Бет, ты уже тысячу раз это слышала от меня, но я все-таки повторю. Когда принимаешься за работу с таким настроем, рассчитывать можно лишь на то, чтобы скостить несколько лет приговора. Необходимо верить в то, что твой клиент невинен, как младенец. Только так можно найти смягчающие обстоятельства. Сара просто замечательный человек и великолепный адвокат. Я всегда говорил, что когда-нибудь у нее в руках будет судейский молоток. Но сейчас она нуждается в помощи. Ей необходимо помочь. Завтра же я встречусь с ней и предложу свои услуги.

— Если они ей нужны, — спокойно заметила Бетти.

— Нужны. И вот что, Бет, ведь ты же не любишь холод. Почему бы тебе одной не поехать в Чарлстон к Джейн?

Сняв халат, Бетти легла в постель.

— Пожалуй, я так и сделаю. Ведь ты же теперь только и будешь думать об этом деле и во сне, и за едой.

Глава 49

— Карла, опиши-ка мне поподробнее спальню Ли.

Опал держала в руках кофейник и собиралась налить Бику кофе. Замерев на мгновение, она затем аккуратно наклонила носик кофейника над его чашкой.

— Зачем тебе?

— Я неоднократно просил тебя не задавать мне лишних вопросов. — Это было сказано мягко, но Опал вздрогнула.

— Прости. Это прозвучало несколько неожиданно. — Она посмотрела на него через стол, пытаясь улыбнуться. — Тебе так идет этот бархатный пиджак, Бобби. Так, дай-ка вспомнить. Как я уже тебе говорила, ее комната и комната ее сестры находятся справа от лестницы. Агент по продаже недвижимости сказала, что Кеньоны переоборудовали маленькие комнаты в ванные, значит, в каждой спальне есть ванная. В комнате Ли стоит двуспальная кровать с велюровым изголовьем, комод, письменный стол, книжный шкаф, тумбочки возле кровати и стульчик. Все выглядит очень женственно, белые и голубые цветочки на покрывале, на обивке изголовья кровати и на шторах. Два довольно вместительных шкафа, вентиляция, бледно-голубой ковер. — Она заметила, что он все еще не был удовлетворен, и прищурила глаза, словно пытаясь сосредоточиться. — Да, на ее столе стоят семейные фотографии, а на тумбочке возле кровати — телефон.

— А нет ли там фотографии Ли в розовом купальнике, который был на ней в тот день, когда мы увезли ее?

— Кажется, есть.

— Кажется?

— Есть, я уверена.

— Ты что-то забыла, Карла. В прошлый раз, когда мы говорили об этом, ты сказала, что на нижней полке книжного шкафа лежит стопка альбомов с семейными фотографиями и, похоже, что Ли просматривает их. Там должно быть много детских фотографий Ли и ее сестры.

— Да, верно.

Нервничая, Опал маленькими глотками пила кофе. Еще несколько минут назад она сама говорила себе, что все будет хорошо. Она наслаждалась роскошью прелестной гостиной в их апартаментах, с удовольствием ощущала на себе бархат нового платья от Диора. Подняв глаза, она увидела, что Бик пристально смотрит на нее. Его сверкающие глаза словно пронзали ее насквозь. С упавшим сердцем Опал поняла, что он собирается дать ей очередное рискованное поручение.

Глава 50

В четверг без четверти двенадцать Лори очнулась ото сна. Открыв глаза, она оглядела знакомую обстановку. В голове царила неразбериха кричавших на разные голоса мыслей. Где-то плакал ребенок. Две женщины вопили друг на друга. Одна из них визжала: «Я разозлилась на него, но я любила его и не хотела, чтобы это случилось».

Другая вторила: «Я убеждала тебя остаться в тот вечер дома. Дура. Смотри, что ты с ней сделала».

«Я никому не говорила, что он умер. Сама ты дура».

Лори зажала уши руками. О Боже, может, ей все это приснилось? Неужели Элан Грант действительно умер? Неужели кто-то поверил, что это она убила его? Полицейский участок. Тюремная камера. Вспышки снимавших ее фотоаппаратов. Это же все было с ней. А где была Сара? Встав с кровати, она бросилась к двери.

— Сара! Сара!

— Она скоро вернется, — это был голос Софи, знакомый, успокаивающий. Софи поднималась по лестнице.

— Как ты себя чувствуешь?

Лори с облегчением вздохнула. Голоса в голове перестали ссориться.

— Ах, Софи, я так рада, что ты здесь. А где Сара?

— Ей надо бы съездить на работу. Через пару часов она вернется. Я приготовила тебе вкусный обед: мясной бульон и салат из тунца, как ты любишь.

— Я буду только бульон, Софи. Я спущусь через десять минут.

Лори пошла в ванную и включила душ. Вчера, когда она мылась под душем, она стирала простыни и одежду. Надо же, как странно. Она сделала душ настолько горячим, что струйки, словно иголочки, покалывали ей шею и плечи. Тяжелая от снотворного голова начала проясняться, и она постепенно осознавала всю чудовищность случившегося. Элан Грант, этот замечательный добрый человек, был убит тем самым пропавшим ножом.

«Сара спрашивала меня, брала ли я нож, — думала Лори, закрывая краны и выходя из душа. Она завернулась в большое банное полотенце. — Потом я обнаружила нож в своей сумке. Должно быть, кто-то взял его из моей комнаты, тот же человек, что писал эти гадкие письма».

Она удивлялась, почему она не очень переживает по поводу смерти Элана Гранта. Он был так добр к ней. Когда Лори открыла дверь стенного шкафа, чтобы выбрать себе одежду, ей показалось, что она поняла, в чем причина.

Полки со свитерами. Большинство из них было куплено еще при маме. Мама, она находила радость в том, чтобы дарить и раздавать. Папа в шутку ахал, когда они приходили домой, обвешанные покупками: «Я финансирую всю розничную торговлю».

Лори вытерла слезы, надевая джинсы и пуловер. «После того, как ты потеряла двух таких людей, у тебя не остается сил горевать по кому-то еще».

Став перед зеркалом, она начала расчесывать волосы. Их уже нужно было стричь. Но сегодня она вряд ли займется этим. Люди будут глазеть на нее, перешептываться.

— Но я же ничего не сделала, — возразила она своему отражению в зеркале.

И вновь она отчетливо вспомнила мать. Сколько раз та повторяла:

— Ах, Лори, ты так похожа на меня, когда я была в твоем возрасте.

Но у мамы никогда не было в глазах такой тревоги и такого страха, как у нее. На маминых губах всегда была улыбка. Мама делала людей счастливыми. Она никому не причиняла боли и огорчения.

«Почему ты должны брать на себя всю вину? — ехидно проскрипел чей-то голос. — Карен Грант хотела избавиться от Элана. Она под любыми предлогами оставалась в Нью-Йорке. Он был одинок. Он почти все время ужинал пиццей. Он нуждался во мне. Просто он этого еще не понимал. Я ненавижу Карен. Мне бы хотелось, чтобы она умерла».

Лори подошла к письменному столу.

Через несколько минут Софи постучала в дверь и раздался ее встревоженный голос:

— Лори, обед готов. С тобой все в порядке?

— Оставь меня, пожалуйста, в покое. В конце концов не испарится же этот чертов бульон.

Раздраженная, она сложила только что написанное письмо и сунула его в конверт.

Около 12.30 к дому подошел почтальон. Лори смотрела из окна, как он прошел по дорожке; торопливо сбежав по лестнице, она открыла дверь, когда он был уже возле дома.

— Давайте мне почту и возьмите это.

Когда Лори закрыла дверь, из кухни выбежала Софи.

— Лори, Сара не хочет, чтобы ты куда-нибудь выходила.

— Глупенькая, я никуда и не собиралась. Я просто взяла почту. — Лори положила руку Софи на плечо. — Софи, ведь ты побудешь со мной до возвращения Сары? Я не хочу оставаться здесь одна.

Глава 51

В среду рано вечером Карен Грант, бледная, но владеющая собой, возвращалась в Нью-Йорк вместе со своей коллегой Энни Вебстер.

— Мне лучше уехать отсюда, — сказала она. — Будет невыносимо оставаться в этом доме.

Вебстер предложила переночевать у нее, но Карен отказалась.

— Ты выглядишь еще более измученной, чем я. Я приму снотворное и сразу лягу спать.

Она спала крепко и долго. Когда проснулась в четверг утром, было уже около одиннадцати. На трех верхних этажах гостиницы находились квартиры. За те три года, что она жила там, Карен постепенно переоборудовала квартиру по своему вкусу: она сменила скучные белесые гостиничные ковры на восточные, с преобладанием ярко-красного, синего и цвета слоновой кости; приобрела старинные светильники, шелковые подушки, изящные статуэтки, оригинальные картины молодых многообещающих художников.

Все это придавало квартире особое очарование, роскошь и индивидуальность. Все же Карен нравились удобства жизни в гостинице, особенно обслуживание. Ей также нравилось, что в ее шкафу было много модной одежды: туфли «Шарль Журдан» и «Феррагамо», шарфики «Гермес», сумочки «Гуччи». Она получала большое удовлетворение от сознания того, что одетые в форму служащие гостиницы всегда обращали внимание на то, как она одета, когда Карен появлялась из лифта.

Она встала и направилась в ванную. Пушистый махровый халат, который был ей до пят, висел на крючке. Туго затянув пояс на талии, она посмотрела на себя в зеркало. Глаза все еще были немного припухшими. Жутко было смотреть на Элана, лежавшего на столе в морге. В ее голове пронеслись все радостные мгновения их совместной жизни, воспоминания о том, как она трепетала при звуке его шагов. Слезы были искренними. Ей еще предстояло плакать, когда она увидит его лицо в последний раз. Это напомнило ей о необходимых приготовлениях. Однако, не теперь, сейчас ей хотелось позавтракать.

Карен позвонила по телефону, чтобы заказать завтрак. Заказы принимала Лили.

— Я очень сожалею, миссис Грант, — сказала она. — Мы все просто потрясены.

— Благодарю тебя. — Карен заказала как обычно: свежеприготовленный сок, фруктовый компот, кофе и миндальную булочку. — И все утренние газеты, пожалуйста.

— Хорошо.

Маленькими глотками она начала пить кофе, когда в дверь тихонько постучали. Она поспешила открыть ее. Это был Эдвин. Его лицо с красивыми аристократическими чертами выражало заботливое участие.

— Ах, дорогая, — произнес он со вздохом.

Он заключил ее в объятия, и Карен уткнулась лицом в его мягкий кашемировый пиджак, подаренный ею на Рождество. Затем она обвила его шею руками, стараясь не растрепать его тщательно причесанных светло-русых волос.

Глава 52

Джастин Донелли встретился с Лори в пятницу утром. Он уже видел ее фотографии в газетах, но все же не ожидал, что она так потрясающе хороша собой. Необыкновенная синева глаз, золотистые волосы до плеч напомнили ему принцессу из сказки. Она была просто одета — в свободные темно-синие брюки, белую шелковую блузу с высоким воротником-стойкой и голубую с белым куртку. В ней чувствовалось врожденное изящество, даже несмотря на чуть ли не осязаемый им исходящий от нее страх.

Сара сидела немного позади сестры. Лори отказалась ехать к нему одна.

— Я обещала Саре побеседовать с вами, но я смогу сделать это лишь в ее присутствии.

Возможно, это было сделано под влиянием сидевшей рядом Сары, но, как бы там ни было, Джастин не ожидал такого прямого вопроса:

— Доктор Донелли, вы думаете, что это я убила профессора Гранта?

— Ты полагаешь, что у меня есть основания верить этому?

— Я думаю, что у всех найдется достаточно оснований подозревать меня. Я просто-напросто не убивала его и вообще не смогла бы убить человека. Мне было унизительно узнать, что Элан Грант мог заподозрить меня в том, что я написала ему эту анонимную чушь. Но мы не убиваем из-за того, что кто-то что-то неправильно истолковывает.

— Ты сказала «мы», Лори?

Было ли это смущение или вина, промелькнувшая столь неуловимо в выражении ее лица? Когда она не ответила, Джастин сказал:

— Лори, Сара рассказывала тебе о том, что против тебя выдвинуты серьезные обвинения. Ты отдаешь себе отчет, что это за обвинения?

— Разумеется. Они нелепы, но я не слушала, когда папа с Сарой обсуждали судебные процессы, на которых она выступала, или же приговоры, вынесенные подсудимым, все еще не понимающим, что это может значить.

— Вполне естественно, что ты боишься того, что тебя ждет, Лори.

Она опустила голову. Волосы свесились вперед, закрывая ей лицо. Плечи поникли. Сжав руки на коленях, она приподняла ноги так, что они висели в воздухе, не касаясь пола. Тихий плач, который Сара несколько раз слышала в течение последних дней, раздался вновь. Сара инстинктивно протянула руки к Лори, чтобы успокоить ее, но Джастин Донелли жестом остановил ее.

— Ты очень боишься, да, Лори? — мягко сказал он.

Она покачала головой из стороны в сторону.

— Ты не боишься?

Ее голова затряслась, и, всхлипывая, она произнесла:

— Не Лори.

— Ты не Лори? А как же тебя тогда зовут?

— Дебби.

— Дебби. Какое хорошее имя. А сколько тебе лет, Дебби?

— Четыре года.

«Боже милостивый, — думала Сара, слушая, как доктор Донелли разговаривал с Лори, точно с маленьким ребенком. — Он прав. За те два года, что ее не было дома, с ней случилось что-то страшное. Бедная мама, она слепо верила в то, что Лори похитила какая-то мечтавшая о ребенке пара, которая любила ее и заботилась о ней. Когда она вернулась домой, я поняла, что она изменилась. Если бы ей помогли еще тогда, сидели бы мы сейчас здесь? А вдруг в Лори действительно существует совершенно другая личность, которая писала те письма и затем убила Элана Гранта? Могу ли я допустить, чтобы он узнал это? А вдруг она признается? О чем же Донелли спрашивает Лори сейчас?»

— Дебби, ты очень устала, да?

— Да.

— Может тебе лучше пойти к себе в комнату и отдохнуть? У тебя ведь очень уютная спальня.

— Нет! Нет! Нет!

— Хорошо, хорошо. Ты можешь остаться здесь. Может, тебе вздремнуть прямо здесь, в этом кресле? И если Лори где-нибудь поблизости, попроси ее вернуться и поговорить со мной.

Ее дыхание стало ровнее. В следующее мгновение она подняла голову, расправила плечи и, опустив ноги на пол, откинула волосы назад.

— Конечно же, я боюсь, — ответила Лори Джастину Донелли. — Но, поскольку я не имею никакого отношения к убийству Элана, я знаю, что могу рассчитывать на то, что Сара докопается до истины. — Повернувшись, она улыбнулась Саре и вновь посмотрела доктору прямо в глаза. — На месте Сары я бы очень хотела быть единственным ребенком. Но есть я, и ей постоянно приходится заботиться обо мне. Сара всегда понимала.

— Что понимала, Лори?

Она пожала плечами.

— Не знаю.

— А мне кажется, знаешь.

— Нет, правда, не знаю.

Джастин понимал, что пришло время рассказать Лори о том, что Саре было уже известно. За те два года, что она пропадала, с ней случилось нечто ужасное, и потрясение для маленького ребенка было настолько велико, что она не в силах была справиться с ним одна. Кто-то пришел к ней на помощь, возможно, кто-то один или двое, а может быть, и больше. У нее произошло расщепление личности. Когда она вернулась домой, ее окружили любовью и заботой, и другим личностям не было необходимости проявлять себя, за исключением каких-то отдельных случаев. Смерть ее родителей вызвала у нее настолько сильные переживания, что ей вновь понадобилась их помощь.

Лори тихо слушала.

— О каком лечении идет речь?

— О гипнозе. Я хочу снять наши сеансы на видеопленку.

— А вдруг я признаюсь, что какая-то часть меня… ну, другая личность, если можно так выразиться, убила Элана Гранта? Что тогда?

Тут вступила Сара.

— Лори, я очень боюсь, что при сложившихся обстоятельствах суд неизбежно признает тебя виновной. Единственная наша надежда — это доказать наличие смягчающих вину обстоятельств или что ты не осознала факт совершения преступления.

— Понимаю. Значит, вполне возможно, что это я убила Элана и что я писала эти письма? Не просто возможно, а вероятно. Сара, тебе известны случаи, когда обвиняемые, совершив убийство, заявляли, что страдают расщеплением личности?

— Да.

— Скольким из них удалось избежать наказания?

Сара не отвечала.

— Многим, Сара? — настаивала Лори. — Одному? Двоим? Никому? Никому, да? Никого из них не оправдали. Боже мой! Ну что ж, продолжим. По крайней мере, у нас есть возможность узнать правду, хотя мне совершенно ясно, что эта правда не избавит меня от наказания.

Казалось, она едва сдерживает слезы, затем ее голос вдруг изменился, став резким и злым.

— Но учтите, доктор, Сара всегда будет со мной. Я не останусь с вами наедине в этой комнате с закрытой дверью, и я ни за что не лягу на эту кушетку? Понятно?

— Лори, я постараюсь сделать все, чтобы тебе не было так тяжело. Ты очень хороший человек, переживающий сильное нервное потрясение.

Она презрительно рассмеялась.

— Что же хорошего в этой глупой плаксе? С самого рождения она только и делала, что доставляла другим хлопоты.

— Лори, — попыталась возразить Сара.

— Полагаю, что Лори опять куда-то вышла, — спокойно заметил Джастин. — Я прав?

— Да, вы правы. Я сыта ею по горло.

— Как вас зовут?

— Кейт.

— Сколько вам лет, Кейт?

— Тридцать три. Послушайте, я вовсе не собиралась приходить. Я просто хочу предупредить вас. Не думайте, что своим гипнозом вы заставите Лори рассказать о тех двух годах. Вы зря теряете время. До встречи.

Последовала пауза. Затем Лори устало вздохнула.

— Вы не возражаете, если мы закончим нашу беседу? У меня страшно разболелась голова.

Глава 53

В пятницу утром супружеская пара, которая ждала ребенка, предложила Бетси Лайенс пятьсот семьдесят пять тысяч долларов за дом Кеньонов. Они хотели переехать сразу же. Бетси стала звонить Саре, но дозвонилась ей только после полудня. К ее великому огорчению, Сара сообщила ей, что дом не продается. Сара выразила сочувствие, однако была непреклонна.

— Я очень сожалею, миссис Лайенс. Во-первых, я считаю это цену слишком низкой, но как бы то ни было, я никак не могу сейчас связываться с переездом. Я понимаю, сколько труда вы вложили в это дело, но и вы должны понять меня.

Бетси Лайенс понимала. Но, с другой стороны, торговля недвижимостью шла откровенно плохо, и она рассчитывала на комиссионные.

— Мне очень жаль, — говорила Сара, — но я вряд ли смогу планировать переезд раньше осени. Сейчас ко мне пришли. Мы поговорим с вами в другой раз.

Она была в библиотеке с Брендоном Моуди.

— Я думала, что нам с Лори было бы лучше переехать на квартиру, — пояснила она детективу, — но при нынешних обстоятельствах…

— Совершенно верно, — согласился Брендон. — Вам лучше пока не заниматься продажей дома. Как только дело дойдет до суда, журналисты будут обивать ваши пороги, представляясь потенциальными покупателями, лишь бы заглянуть в дом.

— Об этом я даже не подумала, — призналась Сара. Она устало откинула со лба упавшую прядь волос. — Брендон, вы не представляете, как я рада, что вы согласны взяться за это расследование.

Она только что все ему рассказала, включая то, что произошло во время бесед Лори с доктором Донелли у него в кабинете.

Боуди делал пометки. Его высокий, сосредоточенный наморщенный лоб, его увеличенные линзами очков живые карие глаза, аккуратно завязанный галстук и старомодный темно-коричневый костюм — все это придавало ему вид дотошного ревизора. Сара знала, что на этого добросовестного человека можно положиться. Занимаясь расследованием, Брендон Моуди не упускал ни малейшей детали.

Она ждала, пока он внимательно перечитывал свои записи. Это была знакомая ей процедура. Именно так они работали вместе в аппарате прокурора. Сара услышала, как Софи поднималась наверх. Хорошо. Она собиралась вновь заглянуть к Лори.

Сара вспомнила, как они возвращались домой от доктора Донелли. Лори была очень подавлена.

— Как жаль, Сара, что я не оказалась в машине, когда она столкнулась с автобусом. Мама с папой были бы сейчас живы. Ты бы работала на своей любимой работе. Я — как проклятие, приношу одни несчастья, — говорила она.

— Нет, что ты, — отвечала ей Сара. — Когда тебе было четыре года, судьба жестоко обошлась с тобой — тебя похитили, и Бог знает, как с тобой там обращались. А теперь тебе двадцать один, и не по твоей вине на твою бедную голову столько всего обрушилось, так что перестань винить себя.

Теперь уже заплакала Сара. Слезы застилали ее глаза. Она отчаянно вытирала их, стараясь сосредоточить внимание на оживленной автомагистрали.

Теперь она понимала, что в какой-то мере те слезы неожиданно помогли ей. Потрясенная, полная раскаяния, Лори сказала:

— Какая же я эгоистка, Сара. Скажи мне, что я могу сделать?

— Делай все, о чем просит тебя доктор Донелли, — ответила Сара. — Веди дневник, это ему поможет. Перестань противиться ему. Старайся помогать ему на сеансах гипноза.

— Хорошо, похоже, я все выяснил, — деловым тоном сказал Боуди, прервав воспоминания Сары. — Можно считать, что медицинское заключение уже почти готово.

Сару ободрило то, что он сделал акцент на «медицинском заключении». Ясно, что он понял, на что нужно будет делать упор при защите.

— Ты будешь бить на нервный срыв, затуманенное сознание? — спросил он.

— Да. — Она помолчала. — Что за человек был этот Грант? Он был женат. Почему его жены не было в ту ночь дома?

— Она работает в Нью-Йорке в бюро путешествий и, вероятно, всю неделю живет в городе.

— А разве в Нью-Джерси нет бюро путешествий?

— Да, думаю, есть.

— А не мог этот профессор, пользуясь отсутствием жены, соблазнять своих студенток?

— Мы думаем об одном и том же.

Неожиданно библиотека с пестрыми книжными шкафами из красного дерева, с семейными фотографиями, картинами, с голубым ковром восточной работы, с мягкими кожаными креслами и кушетками наполнилась привычной атмосферой, царившей в ее маленьком душном кабинете прокурорского офиса. Старинный английский письменный стол отца превратился в потертую реликвию, она проработала за этим столом почти пять лет.

— Недавно суд признал подсудимого виновным в изнасиловании двенадцатилетней девочки, — сказала она Моуди.

— Я думаю! — воскликнул он.

— По официальным данным, жертве двадцать семь лет. Она страдает расщеплением личности, и ей удалось убедить суд, что ее изнасиловали, когда она была в образе двенадцатилетней девочки и не могла дать добровольного согласия на половое сношение, как об этом было заявлено подсудимым. Он был признан виновным в изнасиловании человека, по заключению, умственно неполноценного. Приговор был обжалован, но суть в том, что суд поверил свидетельским показаниям женщины, страдающей расщеплением личности.

Моуди подался вперед с проворностью охотничьей собаки, взявшей след.

— Ты это к тому, чтобы представить убийцу в роли жертвы?

— Да. Элан Гран был чересчур внимателен по отношению к Лори. Когда во время похоронной службы в церкви она упала в обморок, он бросился к ней. Он предложил отвезти ее домой и побыть с ней. Вспоминая все это, я думаю, не было ли это участие чрезмерным. — Она вздохнула. — По крайней мере, это может служить отправным пунктом. Пока мы располагаем немногим.

— Для начала это очень неплохо, — уверенно сказал Моуди. — Мне нужно кое-что выяснить, и затем я отправлюсь в Клинтон и начну копать.

Вновь зазвонил телефон.

— Софи подойдет, — сказала Сара. — Дай Бог ей здоровья. Она переехала к нам. Говорит, что нас нельзя оставить одних. Теперь давайте обговорим условия…

— Об этом мы условимся потом.

— Нет, — твердо сказала она. — Я знаю вас, Брендон Моуди.

Постучав в дверь, заглянула Софи.

— Извини за то, что помешала, Сара, это опять звонит агент по продаже недвижимости. Она говорит, что у нее важное дело.

Взяв трубку, Сара поздоровалась с Бетси Лайенс и выслушала то, что та сказала ей. Наконец она медленно произнесла:

— Думаю, что я вам обязана этим, миссис Лайенс. Но буду с вами откровенна. Эта женщина не сможет ходить сюда и осматривать дом. В понедельник утром нас не будет, так что приходите с ней в промежутке с десяти до часу, и другой возможности у нее не будет.

Положив трубку, Сара пояснила Брендону Моуди:

— Одна покупательница все никак не может решиться на покупку этого дома. Похоже, теперь она твердо настроена купить его за полную цену. Она хочет его еще раз осмотреть и, как она говорит, согласна ждать, пока мы не освободим его. Она будет здесь в понедельник.

Глава 54

Панихида по профессору Гранту состоялась в субботу утром в епископальной церкви св. Луки, расположенной неподалеку от клинтонского студенческого городка. Педагоги и студенты собрались вместе, чтобы отдать последнюю дань уважения любимому преподавателю. В своем прощальном слове ректор говорил о светлом уме Элана, о его душевной теплоте и щедрости.

«Он был незаурядным педагогом. От его улыбки на душе становилось светлее… Он помогал людям становиться добрее и лучше… Он всегда чувствовал, когда кому-то было тяжело. Он всегда как-то мог помочь».

Брендон Моуди присутствовал на церемонии в качестве наблюдателя. Он с особым интересом следил за вдовой Элана Гранта, которая была одета в скромный на вид черный костюм с ниткой жемчуга. С некоторым удивлением для себя Брендон отметил, что с годами у него развилось безошибочное чувство моды. На преподавательскую зарплату, пусть даже с тем, что она получала в своем бюро, Карен Грант вряд ли могла себе позволить шикарно одеваться. Может быть, она и Грант получили богатое наследство? На улице было сыро и ветрено, однако она пришла в церковь без пальто. Значит, она оставила его в машине. В такие дни на кладбище обычно страшно холодно.

Следуя из церкви за гробом, она плакала. «Красивая женщина», — подумал Брендон. Он с удивлением увидел, как Карен Грант с ректором и его женой села в первый лимузин. Никого из членов семьи? Ни одного близкого друга? Брендон решил продолжить свое участие в церемонии. Он пойдет на погребение.

Ответ на свой вопрос о пальто Карен Моуди получил именно там. Она вышла из лимузина в длинном норковом манто от Блэкглама.

Глава 55

Совет «Церкви в эфире», насчитывавший двенадцать членов, собрался в первую субботу месяца. Не всем из них пришлись по душе те резкие перемены, которые произошли в часовой передаче с приходом преподобного Бобби Хоккинса. «Чудесный колодец» представлялся старшему члену совета настоящим богохульством.

Зрителям предлагалось написать в письмах о своем заветном желание. Письма помещались в «колодец», и перед заключительным гимном преподобный Хоккинс, простирая над ним руки, проникновенно молился во исполнение этих желаний. Иногда он приглашал в студию кого-либо из своих телеприхожан, обратившихся к нему за чудом, для особого благословения.

— Ратланд Гаррисон, наверное, в гробу перевернулся, — сказал Бику старейший член совета на месячном собрании собора.

Бик холодно посмотрел на него.

— Мне кажется, пожертвования значительно возросли.

— Да, но…

— Что «но?» Нами выделено больше средств больнице и дому престарелых, южноамериканским сиротским домам, о которых я всегда заботился лично, больше людей обратились к Господу.

Он обвел глазами всех сидевших за столом членов совета.

— Принимая этот сан, я обещал расширить нашу сферу деятельности. Я проанализировал статистику. В последние несколько лет число пожертвований постоянно уменьшалось. Разве это не так?

Все молчали.

— Разве это не так? — вновь спросил он громовым голосом.

Сидевшие закивали головами.

— Вот и замечательно. В таком случае, кто не со мной, тот против меня и должен покинуть этот святейший собор. Я объявляю перерыв.

Стремительно выйдя из зала, Хоккинс прошел по коридору в свой личный кабинет, где Опал разбирала почту «Чудесного колодца». Она обычно просматривала почту и отбирала самые интересные просьбы, которые Бик мог прочесть во время передачи. Затем письма складывались в одну стопку и в дальнейшем помещались в «колодец». Пожертвования откладывались отдельно, и Бик вел их учет.

Опал боялась показывать ему одно из отложенных ею писем.

— Они прозревают, Карла, — сообщил он ей. — Они постепенно понимают, что сам Господь указывает мне путь.

— Бик, — робко начала она.

Он нахмурился.

— В этих стенах мы никогда не должны…

— Я знаю. Извини. Просто… Прочти это.

Она сунула в его протянутую руку сбивчивое письмо Томазины Перкинс.

Глава 56

После похорон Карен и преподавательский состав факультета поехали домой к ректору колледжа, где их ждал легкий обед. Декан Уолтер Ларкин сказал Карен, что он не сможет себе простить того, что не разобрался, насколько тяжело была больна Лори Кеньон.

— Доктор Айовино, директор медицинского консультативного центра, тоже винит себя в этом.

— Произошла трагедия и не стоит винить в этом ни себя, ни других, — тихо сказала Карен. — Я должна была убедить Элана показать эти письма руководству еще до того, как он решил, что их писала Лори. И Элан не должен был оставлять окно в спальню настежь открытым. Я должна ненавидеть эту девушку, но я лишь вспоминаю о том, как Элан жалел ее.

Уолтер Ларкин всегда считал, что Карен была бесчувственна и холодна, но теперь он вдруг засомневался. Слезы в ее глазах и дрожащие губы были явно неподдельными.

На следующее утро за завтраком он поделился своими мыслями с женой.

— Не будь таким наивным, Уолтер, — категорично ответила Луиза. — Карен до смерти надоели как жизнь в городке, так и факультетские чаепития. Она бы давно бросила его, если бы Элан не был таким щедрым. Посмотри, как она одевается! Знаешь, что я думаю? Элан в конце концов понял, на ком он женился. Уверена, что он не собирался больше мириться с этим. Так что несчастная девочка Кеньон подарила Карен билет на поездку первым классом в один конец до Нью-Йорка.

Глава 57

В десять часов утра в понедельник Опал пришла в агентство по продаже недвижимости. Бетси Лайенс уже ждала ее.

— Видите ли, миссис Хоккинс, — начала она, — боюсь, что сегодня у вас будет единственная возможность осмотреть дом Кеньонов, так что, пожалуйста, постарайтесь получше рассмотреть все, что вас интересует, и уточнить все необходимые детали.

Именно такое начало разговора и было нужно Опал. Бик велел ей разузнать все, что можно, о том, как развивались события.

— На эту семью свалилось столько несчастий, — она вздохнула. — Как себя чувствует эта бедная девочка?

Бетси Лайенс с облегчением поняла, что жуткие заголовки газет, кричащие об аресте Лори Кеньон по обвинению в убийстве, похоже не повлияли на намерение Карлы Хоккинс купить этот дом. В ответ на это, она позволила себе быть с ней более откровенной, чем обычно.

— Можете себе представить, как взбудоражен весь город. Все им сочувствуют. Мой муж адвокат, и он говорит, что при защите им нужно будет делать упор на невменяемость, но доказать это будет не просто. Все годы, что я знаю Лори Кеньон, в ее поведении никогда не было ничего странного, никакого намека на умопомрачение. Сейчас нам лучше ехать, не теряя времени.

Опал всю дорогу молчала. А вдруг все это обернется против них и благодаря фотографии Ли что-то вспомнит? Но тогда она вспомнит и про угрозу Бика.

В тот день Бик выглядел действительно устрашающе. Он поощрял привязанность Ли к этому глупому цыпленку. Глаза Ли, всегда опущенные и грустные, зажигались, когда она выходила во двор. Она подбегала к цыпленку, брала его на руки и прижимала к себе. Однажды, взяв из ящика кухонного стола нож, Бик подмигнул Опал:

— Сейчас ты увидишь представление, — сказал он ей.

Выскочив на улицу, он стал размахивать ножом перед Ли. Она в страхе прижала к себе цыпленка. Протянув руку, он схватил его за шею. Цыпленок пронзительно запищал, и Ли с неожиданной храбростью попыталась отнять его у Бика. Он так сильно ударил ее, что она отлетела. И затем, пока девочка поднималась, Бик взмахнул рукой и отсек цыпленку голову.

Опал сама похолодела от ужаса, когда он швырнул обезглавленного цыпленка к ногам Ли, и тот, трепыхаясь, обрызгивал ее кровью. Потом Бик поднял голову цыпленка и, нацелив нож на горло Ли, помахал им в воздухе. Его глаза грозно блестели. Жутким голосом он пообещал Ли, что с ней будет то же самое, если она когда-нибудь скажет про них хоть слово. Да, Бик был прав. Воспоминание о том дне либо заставит Ли замолчать, либо окончательно сведет ее с ума.

Молчание ее спутницы вовсе не расстраивало Бетси Лайенс. По своему опыту она знала, что перед тем, как сделать серьезную покупку, люди часто бывают сосредоточенными и задумчивыми. Однако ее настораживало то, что Карла Хоккинс ни разу не приехала смотреть дом с мужем. Свернув к дому Кеньонов, Бетси задала ей именно этот вопрос.

— Мой муж полностью полагается на меня, — спокойно ответила Опал. — Он доверяет моему вкусу. Я хорошо знаю, что ему понравится.

— Это большой плюс вам, — тут же горячо заверила ее Бетси.

Лайенс уже собиралась вставить ключ в замочную скважину, как вдруг дверь открылась. Перед ошарашенной Опал возникла приземистая фигура в темной юбке и джемпере, которую ей представили как домработницу Софи Пероски. Если эта женщина будет таскаться за ними по всему дому, Опал может не представиться возможность засунуть куда-нибудь эту фотографию.

Однако Софи осталась на кухне, и с фотографией все оказалось гораздо проще, чем предполагала Опал. В каждой комнате, останавливаясь возле окна, она смотрела, куда оно выходит.

— Муж просил меня посмотреть, не слишком ли близко расположены соседние дома, — пояснила она.

На письменном столе в комнате Ли она увидела блокнот. Обложка была слегка приподнята, и из-под нее торчал кончик ручки.

— Сколько метров эта комната? — спросила она и, чтобы посмотреть в окно, наклонилась над столом.

Как она и ожидала, Бетси Лайенс полезла в сумочку за планом дома. Быстро опустив глаза, Опал незаметно открыла блокнот. Исписанными были лишь три-четыре первые страницы. Ей бросились в глаза слова «Доктор Донелли хочет, чтобы я…» Должно быть, Ли ведет дневник. Как бы Опал хотелось прочесть эти записи!

Ей понадобилось всего несколько секунд, чтобы достать из кармана фотографию и сунуть ее между страниц блокнота. Этот снимок был сделан Биком в первый день, когда они только привезли Ли на ферму. На нем Ли стояла возле большого дерева в своем розовом купальнике, сжавшись, дрожа от холода и слез.

Бик отрезал кусок фотографии с головой Ли и прикрепил его скрепкой внизу. Теперь на этой фотографии голова Ли с опухшими от слез глазами и спутанными волосами смотрела на свое обезглавленное тело.

— Да, этот дом действительно расположен на значительном расстоянии от соседних, — заметила Опал, когда Бетси Лайенс объявила ей, что размер этой комнаты — три с половиной на пять с половиной метров, это самый подходящий размер для спальни.

Глава 58

Джастин Донелли составил свой график таким образом, чтобы он мог встречаться с Лори ежедневно с понедельника по пятницу в десять часов утра. Он договорился о консультациях и с другими психиатрами. В прошлую пятницу Джастин дал ей с полдюжины книг о расщеплении личности.

— Лори, — сказал он ей. — Я хочу, чтобы ты прочитала все это и поняла, что большинством пациентов с аналогичным диагнозом являются женщины, ставшие в детстве жертвами надругательства. Они старались блокировать в памяти происходившее с ними точно так, как ты сейчас блокируешь свою память. Я думаю, что эти личности, которые помогли тебе пережить то, что случилось с тобой за те два года, просто не давали о себе знать до смерти твоих родителей. А сейчас они в полной мере проявили себя. Из книг тебе станет ясно, что эти другие личности часто пытаются помочь, а не навредить тебе. Поэтому я надеюсь, что ты сделаешь все, чтобы сознательно дать мне возможность побеседовать с ними.

В понедельник утром в его кабинете была установлена видеокамера. Он понимал, что Саре могут понадобиться какие-то из этих пленок на суде, и он должен быть крайне осторожным, чтобы это не выглядело так, будто он подсказывает Лори нужные ответы.

Когда Сара и Лори вошли в кабинет, Джастин показал им видеокамеру и объяснил, что собирается записывать сеансы.

— Некоторое время спустя я покажу тебе эти записи, — сказал он Лори.

Затем он ввел Лори в состояние гипноза. Вцепившись в руку Сары, Лори послушно сконцентрировала на нем свое внимание, подчинилась его требованию расслабиться, закрыла глаза, откинулась назад, и ее рука соскользнула с руки Сары.

— Как ты себя чувствуешь, Лори?

— Мне грустно.

— Почему тебе грустно, Лори?

— Мне всегда грустно, — шепелявя пролепетала она высоким робким голоском.

Сара наблюдала, как волосы Лори свесились вперед, как ее черты менялись на глазах, пока ее лицо не приобрело детское выражение. Она слушала, как Джастин Донелли сказал:

— Мне кажется, я разговариваю с Дебби. Так?

В ответ последовал робкий кивок.

— Почему тебе грустно, Дебби?

— Иногда я делаю что-то нехорошее.

— Что же, например, Дебби?

— Оставьте ребенка в покое. Она не понимает, что говорит.

Сара закусила губу. Это был тот же злой голос, который она слышала в пятницу. Однако Джастин Донелли невозмутимо продолжал:

— Это ты, Кейт?

— Вы же знаете, что я.

— Кейт, я не хочу сделать ничего плохого ни Лори, ни Дебби. Они и так уже настрадались. Если ты хочешь помочь им, почему ты не доверяешь мне?

Злой, едкий смешок предшествовал высказыванию, от которого Сара похолодела.

— Нельзя доверять мужчинам. Вот Элан Грант. Он притворялся таким добреньким по отношению к Лори, а посмотреть до чего он ее довел. Я считаю, что так ему и надо.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что рада его смерти?

— Лучше бы его вообще не было.

— Ты хочешь что-нибудь сказать по этому поводу?

— Нет, не хочу.

— Может, ты напишешь об этом в своем дневнике?

— Я хотела написать сегодня утром, но дневник был у этой глупой девчонки. Она и написать-то ничего толком не может.

— Ты помнишь, о чем ты хотела написать?

— Тебя бы заинтересовало больше то, о чем бы я не хотела написать, — с ироничным смешком ответила она.

Сидя в машине по дороге домой, Лори выглядела заметно измученной. Обед, приготовленный Софи, уже ждал их. Лори немного поела и решила прилечь.

Усевшись за письменный стол, Сара начала просматривать почту. Присяжные заседатели рассмотрят вопрос о возбуждении уголовного дела против Лори в понедельник семнадцатого. Оставалось всего две недели, раз прокурор созывает большое жюри так скоро, значит, он убежден, что имеет уже достаточно веских доказательств. В этом можно было не сомневаться.

Накопившаяся почта стопкой лежала у нее на столе. Она просматривала конверты, даже не раскрывая их, пока не наткнулась на один с аккуратно написанным обратным адресом в углу. Томазина Перкинс! Она была той самой кассиршей, которая много лет назад заметила Лори в кафе. Сара помнила, как искренняя благодарность отца к этой женщине постепенно сошла на нет после того, как она засыпала их письмами, в которых с каждым разом все красочнее описывала несчастный испуганный вид Лори в том ресторанчике. Однако Томазина, без сомнения, желала им добра. Она написала очень трогательное письмо в сентябре. И в этом она, вероятно, тоже выражала свое сочувствие. Разрезав конверт, Сара прочла коротенькое, в одну страничку, письмо, в котором Перкинс сообщала свой телефон. Сара быстро набрала номер.

Томазина подняла трубку после первого же гудка. Она очень разволновалась, узнав, что звонит Сара.

— Сейчас я расскажу, какие у меня новости, — взахлеб затараторила она. — Мне позвонил сам преподобный Бобби Хоккинс. Он не верит в гипноз. Он пригласил меня на следующую воскресную передачу. Он будет молиться за меня, чтобы Господь шепнул мне на ухо имя того злодея, который похитил Лори.

Глава 59

Преподобный Бобби Хоккинс ловко придумал, как извлечь выгоду из случая с Томазиной Перкинс. Чтобы навести справки, в Гаррисберг тут же выехал надежный человек из числа его сотрудников. Это было оправдано. Преподобный Хоккинс и члены совета должны были быть уверены в том, что это письмо было написано ею не с подачи какого-нибудь дотошного журналиста. Кроме того, Бик хотел получше узнать о состоянии здоровья Томазины, особенно о ее слухе и зрении.

Результаты полностью удовлетворили его. Томазина носила трифокальные очки и перенесла операцию в связи с катарактой. Описание тех двух людей, которых она видела с Лори, было расплывчатым с самого начала.

— Совершенно очевидно, что Перкинс не узнала нас по телевизору и не узнает при встрече, — заявил Бик Опал, прочитав представленный ему отчет доверенного лица. — Она воодушевит наших прихожан.

В следующее воскресенье утром Томазина, сложив руки в молитве, с восторгом и благоговением смотрела в лицо Бику. Он положил ей руки на плечи.

— Много лет назад, благодаря этой доброй женщине, свершилось чудо: Господь обратил ее взор на ребенка, который был в беде. Но он не сохранил в ее памяти имя злодея, который был с Лори Кеньон. Теперь Ли вновь оказалась в беде. Томазина, я велю тебе прислушаться и вспомнить то имя, которое бессознательно хранит твоя память.

Томазина едва сдерживала волнение. Ее показывали по международному телевидению; ей никак нельзя оплошать, она просто обязана подчиниться воле преподобного Бобби. Она напрягла слух. Тихо играл орган. Неведомо откуда донесся шепот:

— Джим… Джим… Джим…

Томазина расправила плечи, простерла руки и воскликнула:

— Имя, которое я никак не могла вспомнить, — Джим!

Глава 60

Сара рассказала Джастину Донелли о Томазине Перкинс и о ее участии в передаче «Церковь в эфире». В воскресенье в десять часов утра Донелли включил телевизор и в последнюю минуту решил записать передачу на видеокассету.

Томазина появилась в самом конце часовой программы. Донелли с недоверием наблюдал спектакль, разыгранный преподобным Бобби, в финале которого Перкинс осенило, что имя похитителя было Джим. Как этот тип может утверждать, что творит чудеса, когда он даже не способен правильно произнести имя Лори, — раздраженно думал Донелли, выключая телевизор. — Он назвал ее Ли.

Тем не менее он аккуратно надписал кассету и положил ее в папку.

Через несколько минут позвонила Сара.

— Мне очень неловко звонить вам домой, — начала она извиняющимся тоном, — но я должна узнать, что вы думаете на этот счет. Есть ли вероятность того, что мисс Перкинс правильно назвала имя?

— Нет, — однозначно заявил Донелли. Он услышал, как она вздохнула.

— Все-таки я хочу обратиться в полицейское управление Гаррисберга, чтобы проверили свои компьютерные данные по поводу Джима, — сказала она ему. — Вдруг у них окажется что-нибудь о похитителе детей с таким именем, орудовавшем семнадцать лет назад.

— Боюсь, что вы зря потеряете время. Эта Перкинс просто-напросто ткнула пальцем в небо. У нее же, в конце концов, связь со Всемогущим Господом. Как Лори?

— Вроде бы нормально, — осторожно, словно боясь сглазить, ответила она.

— Она смотрела передачу?

— Нет, она отказывается слушать любую церковную музыку. Кроме того, я всячески пытаюсь ее отвлечь от всего этого. Мы собираемся поиграть в гольф. Сейчас довольно хорошая погода, учитывая, что на дворе февраль.

— Я всегда советовал вам гольф. Это отвлечет вас обеих. Лори ведет свой дневник?

— Она сейчас наверху что-то пишет.

— Хорошо. До завтра.

Повесив трубку, Донелли решил, что только долгая прогулка поможет ему отделаться от охватившего его чувства тревоги. За все то время, что он жил в Нью-Йорке, он впервые ощутил безрадостность перспективы нераспланированного воскресного дня.

Глава 61

Томазина надеялась, что после передачи «Церковь в эфире» преподобный Бобби Хоккинс со своей милой женой Карлой, возможно, пригласят ее пообедать в каком-нибудь уютном ресторанчике или повозят ее по красивым местам Нью-Йорка. Томазина не была в Нью-Йорке уже тридцать лет.

Но что-то произошло. Как только выключили камеры, Карла прошептала что-то на ухо преподобному Бобби, и они оба выглядели очень расстроенными. В результате они, словно отмахнувшись от Томазины, наскоро с ней попрощались, поблагодарили и посоветовали молиться. Затем ее проводили к машине, которая должна была отвезти ее в аэропорт.

По дороге Томазина пыталась утешить себя воспоминанием о своем участии в передаче и предвкушением того, как она будет рассказывать об этом своим знакомым. Может быть, ее опять пригласят на передачу «Доброе утро, Гаррисберг», чтобы поговорить об этом чуде.

Томазина вздохнула. Она утомилась. Из-за волнения она почти всю ночь не сомкнула глаз. Сейчас у нее болела голова, и ей хотелось выпить чашечку чая.

Когда Перкинс приехала в аэропорт, до отлета самолета оставалось почти два часа, и она отправилась в кафетерий. После апельсинового сока, овсянки, бекона, яиц, пирожного и чая она почувствовала себя намного лучше. Все-таки это было невероятно волнующее событие. Преподобный Бобби выглядел таким величественным, что ее охватила дрожь, когда он молился за нее.

Отодвинув пустую тарелку, она налила себе еще одну чашку чая и, пока пила, думала о чуде. Господь обращался непосредственно к ней, повторяя: «Джим, Джим».

Она бы ни за что на свете не осмелилась отрицать то, что сказал ей Всевышний, однако, окунув кусочек бумажной салфетки в стакан с водой и пытаясь стереть жирное пятнышко от бекона на своем красивом голубом платье, она не могла отделаться от навязчивой мысли, что это было совсем не то имя, которое вертелось у нее в памяти.

Глава 62

В понедельник утром, спустя десять дней после похорон своего мужа, Карен Грант вошла в бюро путешествий, держа в руках огромную пачку писем.

Энни Вебстер и Конни Сантини были уже там. Они в очередной раз обсуждали то, что Карен не удосужилась пригласить их на поминальный обед, хотя они ясно слышали, как ректор колледжа предлагал ей прийти со всеми близкими друзьями, кто был на панихиде.

Энни Вебстер все еще недоумевала, почему их обошли.

— Я уверена, что все это потому, что Карен была вне себя от горя.

У Конни были на этот счет другие соображения. Она не сомневалась в том, что Карен не хотела, чтобы кто-нибудь с факультета поинтересовался у них, как шли дела в бюро путешествий. Она боялась, что Энни простодушно признается, что в последние несколько лет дела шли из рук вон плохо. Конни голову бы дала на отсечение, что благодаря Карен все в Клинтонском колледже думали, что их бюро было ничем не хуже «Перильо турс».

Они вынуждены были прервать свой разговор из-за прихода Карен. Коротко поприветствовав их, она сказала:

— Декан попросил кого-то забрать в доме почту. Посмотрите, какая куча. Я думаю, это в основном соболезнования. Ненавижу их читать, но, кажется, мне этого не миновать.

С трагическим вздохом она уселась за свой стол и взялась за нож для бумаг. Через несколько минут она почти воскликнула:

— О Боже!

Конни и Энни вскочили и бросились к ней.

— Что такое? Что случилось?

— Звоните в клинтонскую полицию, — бросила Карен. Она смертельно побледнела. — Это письмо от Лори Кеньон, она вновь подписалась «Леона». Эта сумасшедшая грозит убить меня.

Глава 63

Сеанс с Лори в понедельник утром оказался непродуктивным. Она была молчаливой и подавленной. Она рассказала Джастину только о том, что играла в гольф.

— Я почувствовала себя очень плохо, доктор Донелли. Я просто никак не могла сосредоточиться. Эти громкие мысли мешали мне.

Но он не мог заставить ее поговорить об этих «громких мыслях». И ни одна из ее личностей тоже не шла на разговор с ним.

Когда Лори отправилась на психотерапию, Сара рассказала Донелли, что начала готовить Лори к слушанию дела в суде.

— Мне кажется, она начинает все понимать, — говорила она. — Вчера вечером я застала ее за просмотром альбомов с фотографиями, которые лежат у нее в комнате. — Глаза Сары заблестели от слез, и она часто заморгала, пытаясь прогнать их. — Я сказала ей, что сейчас не совсем подходящий момент смотреть на фотографии мамы с папой.

Они уехали в полдень. А в два часа Сара позвонила ему. Через трубку до Джастина долетали истошные крики Лори.

— Лори в истерике, — сказала Сара дрожащим голосом. — Она, видимо, опять смотрела альбомы с фотографиями. Какую-то фотографию она разорвала на кусочки.

Теперь Донелли разобрал, что кричала Лори:

— Я никому не расскажу. Обещаю, что не расскажу.

— Скажите мне, как до вас доехать, — отрывисто бросил он. — Дайте ей две таблетки валиума.

Софи открыла ему дверь.

— Они в комнате Лори, доктор.

Она провела его наверх. Сара сидела на кровати, обнимая Лори, на которую уже подействовало успокоительное.

— Я заставила ее выпить валиум, — сказала ему Сара. — Она успокоилась, а теперь почти без сознания.

Она опустила голову Лори на подушку.

Склонившись над Лори, Джастин осмотрел ее. У нее был неровный пульс, частое дыхание, расширенные зрачки, холодная на ощупь кожа.

— У нее шок, — тихо сказал он. — Вы знаете из-за чего началась истерика?

— Нет. Когда мы вернулись домой, она, казалось, хорошо себя чувствовала и сказала, что собирается что-то писать в своем дневнике. И вдруг я услышала ее крик. Я думаю, что она начала смотреть альбом со снимками, потому что разорвала какую-то фотографию. Кусочки разбросаны по всему столу.

— Я хочу, чтобы вы собрали все эти кусочки, — сказал Джастин. — Постарайтесь ни одного не потерять. — Он слегка похлопал Лори по лицу. — Лори, это доктор Донелли. Я хочу, чтобы ты поговорила со мной. Скажи мне свое полное имя.

Она не отвечала. Донелли похлопал ее по лицу чуть сильнее.

— Назови мне свое имя, — настаивал он.

Наконец Лори открыла глаза. Когда ее взгляд остановился на нем, выражение удивления в ее глазах сменилось облегчением.

— Доктор Донелли, — пролепетала она. — Когда вы пришли?

У Сары отлегло от сердца. Последний час был сплошным кошмаром. От лекарства истерика у Лори прекратилась, но последовавшее за тем беспамятство еще сильнее испугало ее. Сара боялась, что Лори никогда не придет в себя.

В дверях стояла Софи.

— Может, ей сделать чай? — тихо спросила она.

Джастин услышал.

— Да, пожалуйста, — сказал он, глянув через плечо.

Сара подошла к письменному столу. Фотография была практически уничтожена. За считанные секунды, прошедшие с того момента, как Лори начала кричать, и до того, как Софи с Сарой прибежали к ней, она ухитрилась разорвать ее на мельчайшие клочки. Собрать ее было практически невозможно.

— Я не хочу здесь оставаться, — сказала Лори.

Сара резко обернулась. Лори садилась в постель, обхватив себя руками.

— Я не могу здесь оставаться. Прошу вас.

— Хорошо, — спокойно сказал Джастин. — Давай спустимся вниз. Нам всем не помешает выпить по чашечке чая.

Он поддержал Лори, помогая ей встать. Они спускались по лестнице, Сара шла позади, когда в вестибюле раздался звонок, возвещавший о том, что кто-то пришел.

Софи поспешила к входной двери. На крыльце стояли два полицейских в форме. Они принесли ордер на арест Лори. Послав письмо с угрозами в адрес вдовы Элана Гранта, она нарушила условия освобождения под залог, и поручительство было аннулировано.

В тот вечер Сара сидела в клинике, в кабинете Джастина Донелли.

— Если бы не вы, Лори сейчас бы была в тюремной камере, — говорила она ему. — Просто не знаю, как вас благодарить.

Это не было преувеличением. Когда Лори предстала перед судьей, Донелли смог убедить его в том, что Лори находилась в состоянии сильного психического стресса и нуждалась в срочной госпитализации. Судья отменил свой ордер на арест и разрешил госпитализацию в стационар. По дороге из Нью-Джерси в Нью-Йорк Лори была в забытьи.

Джастин говорил, тщательно подбирая слова.

— Я рад, что она будет в клинике. Сейчас за ней требуется постоянное наблюдение.

— Чтобы она не писала писем с угрозами?

— И чтобы она ничего с собой не сделала.

Сара поднялась.

— Сегодня я уже отняла у вас предостаточно времени, доктор. Я приеду утром.

Было уже почти девять.

— Здесь за углом есть одно место, где неплохо кормят и быстро обслуживают, — предложил ей доктор Донелли. — Почему бы нам там не перекусить, а потом я отправлю вас на машине домой?

Сара уже позвонила Софи и сказала, что Лори положили в больницу и что она может вечером полностью располагать своим временем. От мысли что-нибудь съесть и выпить чашечку кофе в компании Джастина Донелли вместо того, чтобы ехать в пустой дом, стало приятно на душе.

— С удовольствием, — просто сказала она.

Лори стояла возле окна своей палаты. Комната ей нравилась. Она не казалась слишком большой и вся была на виду. Здесь она чувствовала себя в безопасности. Окно на улицу не открывалось. Она уже пробовала. Было еще и внутреннее окно, выходившее в коридор и в ординаторскую, со шторкой, но Лори не задергивала ее полностью. Она больше не хотела вновь погружаться в темноту.

Что же сегодня произошло? Она помнила лишь, как сидела за столом и писала. Потом она перелистнула страницу и… потом провал до того момента, как она увидела склонившегося над ней доктора Донелли. Затем они стали спускаться по лестнице и пришла полиция.

Полицейские сказали, что она написала письмо жене Элана Гранта. «Зачем мне было ей писать? — недоумевала Лори. — Они говорили, что я угрожала ей. Глупо, — думала она. — Когда мне было ей писать? Когда я могла отправить это письмо?»

Если Карен Грант получила письмо с угрозами в эти последние несколько дней, значит, должно быть, его написал кто-то другой. Она сгорала от нетерпения сказать об этом Саре.

Лори прислонилась лбом к оконному стеклу. Оно было таким прохладным. Теперь она ощущала усталость и собиралась лечь. На улице было всего несколько человек, они торопливо шли по тротуару с опущенными головами. Чувствовалось, что за окном было холодно.

Она видела, как улицу перед клиникой пересекли мужчина с женщиной. Может быть, это Сара с доктором? Она не разобрала.

Повернувшись, Лори прошла через комнату и легла в постель, натягивая на себя одеяло. Веки казались тяжелыми. Хорошо бы забыться сном. Еще лучше было бы никогда не просыпаться.

Глава 64

Во вторник утром Брендон Моуди отправился в студенческий городок Клинтонского колледжа. Он намеревался поговорить со студентками, которые жили в том же здании, где находилась квартирка Лори. Он уже успел бегло осмотреть после похорон Элана Гранта. Здание было построено пять лет назад специально для старшекурсников. Комнаты в нем были довольно большими с кухоньками и отдельными ванными. Те, кто мог позволить себе доплачивать за отдельное проживание, были довольны условиями.

После тщательного обыска, проведенного экспертами прокуратуры в квартире Лори, попасть туда оказалось делом несложным. С нее Брендон и начал.

Там царил полный беспорядок. Кровать стояла без постельного белья. Дверца шкафа была приоткрыта, и одежда висела на плечиках как попало. Ящики комода были наполовину выдвинуты. Содержимое письменного стола кучей лежало на его поверхности.

Моуди знал, что следователи забрали пишущую машинку, на которой были напечатаны письма Элану Гранту и все остальные бумаги. Он знал и то, что постельное белье, одежда Лори с пятнами крови, ремешок от часов и браслет были конфискованы.

Что же тогда он искал?

Если бы его спросили, то Брендон Моуди ответил бы, что ничего, имея в виду, что он не рассчитывал найти ничего конкретного. Он огляделся, пытаясь освоиться.

В прибранном виде комната, несомненно, была довольно уютной. На окнах висели светлые портьеры до самого пола, на кровати лежало покрывало такого же цвета, стены были украшены репродукциями картин Моне, Мане и других художников-импрессионистов, на полке над книжным шкафом стояли призы, выигранные Лори в гольф. В отличие от других студентов, она не вставляла в рамку зеркала на комоде фотографии сокурсников и подруг. Лишь на письменном столе стояла единственная фотография ее семьи. Брендон внимательно посмотрел на нее. Семья Кеньонов. Он был знаком с родителями Лори. Этот снимок, очевидно, был сделан за домом возле бассейна. На фотографии была вся семья, и не вызывало сомнений то, что они были счастливы вместе.

«Представь себя на месте Лори, — думал Моуди. — Родители погибли. Ты считаешь себя виноватой в этом. Ты очень страдаешь и привязываешься к тому, кто добр по отношению к тебе, кто внешне привлекателен и по возрасту и авторитету мог бы заменить тебе отца. Потом он отвергает тебя, и в тебе происходит надлом».

Все это легко объяснимо. Брендон прошелся по комнате, внимательно все осматривая. Войдя в ванную комнату, он остановился возле ванны. В ней были обнаружены следы крови. Лори сообразила постирать постельное белье и одежду, посушить их внизу, сложить и убрать. Она пыталась почистить и ремешок от часов. Брендон понимал, что значили эти улики для прокурора. Они значили, что убийца в смятении и панике пытался методично уничтожить все улики.

Прежде, чем выйти из комнаты, Брендон вновь окинул ее взглядом. Он не нашел совершенно ничего, ни крупицы того, что могло бы помочь Лори. Почему же его преследовало чувство, что он каким-то образом что-то пропустил, что-то не заметил?

Глава 65

Сара не могла уснуть всю ночь. События дня вертелись у нее в голове: душераздирающие крики Лори, разорванная фотография; приход полицейских; Лори в наручниках; заверения Джастина, что ему удастся освободить ее под его ответственность, когда они ехали вслед за полицейской машиной в Клинтон. На рассвете Сара забылась тяжелым беспокойным сном, ей снились залы суда, вынесение приговора.

Проснувшись в восемь, она приняла душ, надела бежевый шерстяной пуловер, брюки в тон, темно-коричневые туфли и спустилась вниз. Софи была уже на кухне. Она готовила кофе. На столе стоял свежеприготовленный апельсиновый сок в кувшинчике с цветочным орнаментом. Фруктовый салат из апельсинов, грейфруктов, яблок и дыни был красиво уложен в чашу из цветного стекла. Рядом с тостером стояла английская подставка для тостов.

«Все так привычно, — подумала Сара. — Словно вот-вот сюда спустятся мама, папа и Лори». Она показала на подставку для тостов.

— Софи, ты помнишь, папа называл эту штуку тостостудилкой? И ведь он был прав.

Софи кивнула. Ее круглое гладкое лицо было печальным. Она налила Саре сок.

— Я очень беспокоилась вчера вечером, что ты вернешься, а меня нет дома. Лори действительно изъявила желание лечь в больницу?

— Похоже, она поняла, что ей приходится выбирать между клиникой и тюрьмой. — Сара устало потерла лоб. — Вчера что-то произошло. Я не знаю, что именно, но Лори сказала, что никогда больше не будет спать в своей спальне. Софи, если эта женщина, которая на днях вновь приходила смотреть дом, изъявит желание купить его, я продам.

Она не услышала ожидаемых возражений. Вместо этого Софи вздохнула.

— Мне уже кажется, что, может быть, ты и права. Счастье ушло из этого дома. Этого и следовало ожидать после случившейся в сентябре трагедии.

Оттого, что Софи наконец согласилась с ней, Саре стало немного легче, но одновременно и грустно. Сара допила свой сок, пытаясь проглотить подступивший к горлу комок.

— Кроме кофе я больше ничего не буду. — Вдруг она вспомнила: — Как ты думаешь, тебе удалось собрать все кусочки разорванной Лори фотографии?

На губах Софи появилась гордая улыбка.

— Более того, я даже сложила ее. — Она показала свою работу. — Видишь, я собрала ее на листе бумаги и затем, когда убедилась, что все правильно, склеила ее. Плохо то, что кусочки были слишком маленькими и выступивший клей размазался по ней. На ней трудно что-либо разобрать.

— Но это же просто фотография маленькой Лори! — воскликнула Сара. — Не могла же она послужить причиной ее истерики. — Она внимательно посмотрела на нее и беспомощно пожала плечами. — Я положу ее к себе в папку. Доктор Донелли хочет взглянуть на нее.

Софи встревоженно смотрела, как Сара, отодвинув стул, встала из-за стола. Она так надеялась, что склеенная фотография как-то поможет и объяснит нервный срыв Лори. Что-то вспомнив, она пошарила в кармане своего фартука. Ее там не было. Нет, ее там не было. Скрепка, которую она вынула из обрывка фотографии, осталась в кармане домашнего платья. «Все равно она ничего не значит», — решила Софи, наливая Саре кофе.

Глава 66

Во вторник утром, слушая новости Си-би-эс, Бик с Опал узнали об угрожающем письме, написанном Лори Кеньон Карен Грант, об отмене поручительства и о том, что Лори положили в закрытую клинику для больных, страдающих расщеплением личности.

— Бик, — нервно спросила Опал, — как ты думаешь, они там смогут заставить ее говорить?

— Они приложат немалые усилия для того, чтобы она вспомнила свое детство, — сказал он. — Мы должны быть в курсе всего. Карла, позвони-ка ты этой женщине, агенту по продаже недвижимости.

Бетси Лайенс позвонила Саре в тот момент, когда та уже собиралась выходить, чтобы ехать в Нью-Йорк.

— Сара, — затараторила она, — у меня для вас хорошие новости! Звонила миссис Хоккинс. Она просто без ума от вашего дома, хочет как можно скорее обо всем договориться и готова ждать даже целый год до вашего переезда. Она просит только об одном, чтобы она иногда могла приходить со своим художником-декоратором в удобное для вас время. Сара, вы помните о том, как я говорила вам, что при нынешнем положении на рынке недвижимости вам, возможно, придется уступить дом по более низкой цене, чем семьсот пятьдесят тысяч? Дорогая моя, она даже не торговалась и готова платить наличными.

— Значит, это — судьба, — тихо сказала Сара. — Я рада, что дом достанется тем людям, которым он так нравится. Можете им сказать, что к августу они переедут. К тому времени квартира должна быть готова. И я не возражаю, если они будут приходить с художником-декоратором. Лори лежит в больнице, а я, если и дома, то работаю в библиотеке.

Бетси позвонила Карле Хоккинс.

— Поздравляю. Все устроилось. Сара абсолютно не против ваших приходов с художником-декоратором. Она сказала, что если она и дома, то работает в библиотеке. — Тут ее тон стал доверительным. — Вы знаете, она собирается защищать свою сестру на суде. Бедняжка, как ей тяжело.

Бик слушал разговоры по параллельному телефону. В заключение, поздравив их еще раз и выразив уверенность в том, что они будут счастливы в этом чудном доме, Лайенс распрощалась.

Бик с улыбкой положил трубку.

— Я уверен, что мы будем очень счастливы вместе, — сказал он и подошел к столу. — Где же моя особая телефонная книжка, Карла?

Она поспешила к нему.

— Вот здесь, Бик, в этом ящике.

С этими словами она протянула ему книжку.

— Бик, а где ты хочешь, чтобы я нашла художника-декоратора?

— Ах, Карла, — со вздохом произнес он. Порывшись в книжке, он нашел нужный ему номер в Кентукки и набрал его.

Глава 67

Сара вспомнила, что у Лори в клинике была лишь та одежда, в которой она поехала. Обрадовавшись тому, что еще не выехала в Нью-Йорк, Сара пошла в комнату Лори, и Софи помогла ей сложить сумку.

В клинике содержимое сумки внимательно просмотрели, и сестра молча вынула из нее кожаный ремень и теннисные тапочки со шнурками.

— Просто меры предосторожности, — пояснила она.

— Вы все думаете, что Лори склонна к самоубийству, — говорила Сара несколько минут спустя Джастину. Она отвернулась, чтобы не видеть его понимающего взгляда, зная, что может вынести все, что угодно, кроме сочувствия. «Нельзя терять самообладания», — говорила она себе, сглатывая подкативший к горлу комок.

— Сара, я говорил вам вчера, что у Лори большое нервное истощение и сильная депрессия. Но я обещаю вам одно — и это нас очень обнадеживает — она не хочет, чтобы вам было плохо. Она сделает все, что угодно, чтобы избежать этого.

— Она понимает, что самое худшее для меня — если она что-нибудь сделает с собой.

— Да, она понимает. И мне кажется, что она начинает мне доверять. Она знает, что благодаря мне судья отпустил ее сюда, а не отправил в тюрьму. Вам удалось понять, что было на фотографии, которую она разорвала?

— Софи даже ухитрилась склеить ее. — Сара достала восстановленный снимок из своей сумки и показала ему. — Я не понимаю, почему фотография привела Лори в такое состояние, — сказала она. — Снимок ничем не отличается от множества других фотографий в этом альбоме и во всем доме.

Джастин Донелли внимательно посмотрел на нее.

— На этих измазанных клеем мелких кусочках трудно что-либо разобрать. Я попрошу сестру, чтобы она привела Лори.

Лори была одета в то, что привезла ей Сара. В джинсах и голубом свитере, подчеркивавшем васильковую синеву ее глаз, с распущенными волосами и без косметики она выглядела не старше шестнадцати. Увидев Сару, она подбежала к ней, и сестры обнялись. Погладив Лори по волосам, Сара подумала: «Именно так она и должна выглядеть на суде. Юной. Беззащитной».

Эта мысль помогла ей взять себя в руки. Сара поняла, что, думая о том, как ей защищать Лори, она не давала воли своим эмоциям.

Лори села в кресло. Она явно не собиралась подходить к кушетке, что тут же недвусмысленно дала понять.

— А ты наверняка рассчитывал ее уложить. — Это был опять тот резкий голос.

— Похоже, это говорит Кейт, да? — вежливо спросил Джастин.

Шестнадцатилетняя девочка словно куда-то делась. Лицо Лори ожесточилось. «Нет, оно стало упрямым, — подумала Сара. — Она выглядит старше».

— Да, это Кейт. И я хочу поблагодарить тебя, что ты спас вчера эту плаксу от тюрьмы. Это бы окончательно добило ее. Я пыталась помешать ей написать то сумасшедшее письмо жене Элана, но разве она послушает. И вот что получилось.

— Это Лори написала письмо? — спросил Джастин.

— Нет, его написала Леона. Эта рева выразила бы лишь свои соболезнования, что было бы ничуть не лучше. Я просто не выношу ее, как и двух других! Одна из них все мечтает об Элане Гранте, а другая, совсем малышка, постоянно плачет. Если она скоро не заткнется, я ее придушу.

Сара, не отрываясь, смотрела на Лори. Эта другая личность, называвшая себя Кейт, жила в Лори, владела ею и пыталась ею управлять. Если она со своей наглостью и высокомерием проявит себя на суде, присяжные ни за что не оправдают Лори.

— Видишь ли, я еще не включил видеокамеру, — сказал Джастин. — Ты появилась сегодня утром слишком быстро. Ничего, если я ее сейчас включу?

Она раздраженно пожала плечами.

— Валяй. Все равно ведь включишь.

— Кейт, вчера Лори была страшно расстроена, да?

— Сам же знаешь. Ты ведь был там.

— Я пришел уже после того, как это случилось. Я просто хочу узнать, не можешь ли ты мне назвать причину.

— Это запрещенная тема.

Однако Донелли, кажется, не смутился.

— Хорошо. Значит, мы не будем об этом говорить. Но не могла бы ты мне показать, что делала Лори, когда у нее началась истерика?

— Не выйдет, приятель. — Она повернула голову. — Да хватит сопеть.

— Это Дебби плачет? — спросил Джастин.

— А кто же еще?

— Я не знаю. Сколько вас?

— Немного. Кое-кто ушел, когда Лори вернулась домой. Не имеет значения. Было слишком тесно. Я попросила всех замолчать.

— Кейт, может быть, если бы я поговорил с Дебби, я бы узнал, что ее беспокоит?

— Валяй. Я ничего не могу с ней поделать.

— Дебби, не бойся, пожалуйста. Я обещаю, ничто не причинит тебе вреда. Поговори со мной, хорошо? — Джастин Донелли говорил спокойным добрым голосом.

Перемена произошла мгновенно. Волосы свесились, черты лица разгладились, поджатые губы задрожали. Она сцепила руки, подобрала ноги, и слезы ручьями потекли по ее щекам.

— Привет, Дебби, — обратился к ней Джастин. — Ты сегодня все время плачешь, да?

Она часто закивала головой.

— С тобой вчера что-то случилось?

Она утвердительно кивнула.

— Ты же знаешь, что я люблю тебя, Дебби. Стараюсь оберегать тебя. Как ты думаешь, ты можешь мне довериться?

Она неуверенно кивнула.

— Ты можешь мне сказать, что тебя напугало?

Она покачала головой из стороны в сторону.

— Значит, не скажешь. Тогда, может быть, покажешь мне? Ты что-то писала в дневнике?

— Нет. Это Лори писала. — Ее голос был тихий, грустный и совсем детский.

— Писала Лори, но ты, наверное, могла прочесть, что она писала?

— Не все. Я только учусь читать.

— Ну хорошо. Покажи мне, что делала Лори.

Она взяла воображаемую ручку, сделала движение, словно открыла блокнот, и начала писать в воздухе. Помедлив, она, будто задумавшись, подняла ручку, огляделась, и затем ее рука стала переворачивать воображаемую страницу.

Ее глаза округлились, рот открылся в немом крике. Подпрыгнув на стуле, она отшвырнула от себя тетрадь и словно начала что-то рвать. Она делал резкие движения руками с искаженным от ужаса лицом.

Неожиданно остановившись, она уронила руки и закричала:

— Дебби, ну-ка иди отсюда! Послушай, доктор, хоть эта малышка мне порядком надоела, но я все-таки забочусь о ней. Лучше сожги эту фотографию, ясно тебе? Только, чтобы она больше ее не видела.

Кейт взяла бразды правления в свои руки.

В конце сеанса за Лори пришел дежурный ассистент.

— Ты сможешь еще прийти попозже? — умоляющим тоном спросила Лори Сару.

— В любое время, когда разрешит доктор Донелли.

Когда Лори ушла, Джастин протянул фотографию Саре.

— Вы здесь видите что-нибудь, что могло бы ее напугать?

Сара внимательно посмотрела на нее.

— Трудно что-то разобрать из-за мелких кусочков и засохшего клея. Судя по тому, как она сжалась, видно, что ей холодно. В библиотеке есть фотография, на которой она в том же купальнике, но со мной. Тот снимок сделан за несколько дней до ее похищения. И именно этот купальник был на ней, когда она исчезла. Вы думаете, это могло вызвать у нее страх?

— Очень возможно. — Доктор Донелли убрал фотографию в папку. — Сегодня она будет занята. Утром у нее психотерапия, а во второй половине дня она займется дневником. Лори по-прежнему отказывается от традиционных тестов. В перерыве между сеансами у меня будет возможность побеседовать с ней. Надеюсь, настанет такой момент, когда она согласится поговорить со мной без вас. Я думаю, такое случится.

Сара встала.

— В какое время мне прийти?

— Сразу после ужина, в шесть часов вас устроит?

— Конечно.

Уходя, Сара прикидывала время. Был почти полдень. Если повезет, то к часу она будет дома. Чтобы не попасть в час пик, ей нужно будет выехать в Нью-Йорк не позже половины пятого. Таким образом, она могла поработать дома три с половиной часа.

Проводив ее до двери приемной, Джастин смотрел ей вслед. Стройная, она шла прямо, с большой сумкой через плечо, высоко держа голову. «Крепись, девочка», — думал он. Провожая ее глазами, пока она шла по коридору, он увидел, как она сунула обе руки в карманы, словно ей неожиданно стало холодно и она хотела согреться.