Прогульщик

Секрет

Директор интерната Андрей Григорьевич кричит в телефон:

— Трубы менять обязательно! И крышу ремонтировать обязательно! И не превращайте меня в завхоза! И не морочьте мне голову! Я педагог, а не хозяйственник! Вам ясно?

Он бросил трубку, свесил голову, как Денис Крысятников, когда играет в «Логику». Только задачки у директора потруднее.

Тут дверь приоткрылась, в кабинет заглянул мальчик в красном свитере.

— Что тебе, Валиков? Я занят, у меня важные дела.

— У меня тоже важное дело, — без смущения отвечает Валиков.

Директор видит серьезность в лице этого первоклассника Валикова. Сейчас начнется: ботинки велики или учебник потерял. С любой чушью лезут к директору. Завхоз, нянька, дворник. Безобразие. Когда они поймут: директор — это директор. Надо дать ему иногда подумать, посидеть спокойно в тишине.

— Ну давай, Валиков, свое серьезное дело.

— Поклянитесь, что никому не скажете!

Валиков прыгнул коленками на стул и приблизил лицо к директору, прямо в самую глубину глаз глядел этот Валиков.

— Да ты что, Валиков? Ты себе даже не представляешь, сколько секретов я храню. — А сам думал: «Надо ему другой свитер выдать. Воротник растянулся, еще двух Валиковых можно всунуть».

Валиков прошептал:

— Я все знаю. Один я, и больше никто. Ни одна живая душа.

— Про что? Говори толком.

— Про те деньги. Я знаю, кто их украл.

Директор вздохнул. Он тоже знал, но ему не хотелось расстраивать Валикова. Он слушал мальчика внимательно.

— Это не Гоша Нечушкин, вот что! — Валиков стукнул кулаком по столу. Тогда директор тоже стукнул кулаком по столу.

— А кто же?

Андрей Григорьевич знал, кого назовет Валиков. Не надо быть очень уж хитроумным, чтобы догадаться.

— Я сам видел! Все просто предполагают, шепчутся. А я шел в столовую как раз и как раз видел!

— Почему же молчал до сих пор? Боялся, что ли?

— Я хотел сразу сказать ей. А потом думаю: чего я буду ей-то говорить? Начнет то да се. Молодая. А теперь я решил сказать, потому что он убежал, а он как раз ни при чем.

— Понятно, — протянул директор. Он действительно разобрался довольно быстро. Молодая — это, конечно, Галина Александровна. — Ну решил сказать — тогда говори. И никого не бойся. Надо же нам разобраться до конца.

— Да не боюсь я никого. Я вообще никого не боюсь никогда. — Валиков сказал это с большим достоинством. Подумал еще и честно добавил: — Только Вовку Климова немного боюсь, очень больно дерется.

— Ах, Климова, значит, все-таки боишься? Потому и молчал?

— Боюсь. Только Климов здесь тоже ни при чем.

Тут директор открыл рот, как Гоша Нечушкин, когда очень удивляется.

— Погоди! Климов ни при чем? Ты уверен, Валиков? Ты хочешь сказать, что Климов не брал денег?

— Не брал! — Валиков опять стукнул кулаком по столу. — А вы, значит, тоже на него думали? Вот видите? Все на него думали. И на Гошу некоторые. А взял-то совсем другой человек!

И Валиков зашептал почти на ухо директору. А директор послушал-послушал. А потом как стукнет кулаком по столу.

— Убить мало! Своими бы руками придушил!

Валиков отпрыгнул. Потом сказал уже громко:

— Я сам видел. Она приехала выпивши. Я побежал Лидку позвать. Обернулся, а она в раздевалке по карманам шарит. Я сам видел!

Валиков замолчал. Андрей Григорьевич повторил грустно:

— Убить мало. И парень из-за этой дряни убежал. И девочку жалко. Ты, Валиков, вот что. Дай честное слово, что никому не скажешь. И Лиде Федоровой никогда в жизни — даже через двадцать лет. Понял?

И Валиков дал честное слово.