Проигранное желание

Глава 17

Я не знала, что делала. Просто в один момент почувствовала, что не хотела заканчивать вечер вот так просто и коротко. И, приглашая Кристиана на ужин, я не думала. Это был, наверное, тот самый случайный импульс, быстрая мысль, которую просто взяли и озвучили, не думая о последствиях. Хотя, честно сказать, эти последствия — последнее, о чем хотелось думать. Важнее всего было теплое чувство, разливающееся в груди. Не возбуждение, не желание, а какая-то легкая нежность, даже радость.

— Ты так спешишь, потому что очень хочешь кушать? — язвительно спросил Кристиан.

— Я уже говорила, что ваши мысли невозможно испорчены?

— Даже несколько раз.

— Подумайте над своим поведением, молодой человек, — в шутку упрекнула я, заходя в подъезд. Кристиан тихо рассмеялся позади, за несколько шагов догоняя меня. И все остальное время до моей квартиры мы молчали. Именно в этот момент здравый смысл начал проникать в мою голову. Я пригласила Кристиана к себе. На ужин. В свою квартиру. Сразу же начала перебирать воспоминания, пытаясь вспомнить насколько там чисто и застелила ли я постель. Потом подумала, что просто могу не впускать его в спальню, затем вернулась к мыслям о чистоте, потому что когда думала о кровати, то воображение рисовало совсем не то. В какой-то момент двери лифта открылись, но это все прошло мимо, пока Кристиан не потянул меня за руку, вырывая из раздумий. Все стало еще более неловким, чем было.

Я поспешила к нужной двери, быстро проворачивая ключ в замке, затем пригласила мужчину пройти вперед. Кристиан оглядел просторную светлую прихожую, стянул пальто, следом пиджак, оставаясь в одной черной рубашке, которая до безумия ему шла. Я даже забыла про то, что и самой нужно было раздеться.

Раздавшийся в полной тишине звонок телефона показался каким-то громким, бьющим по голове, почти как с похмелья. На экране высветилось короткое “мама”, правда, разговаривать у меня желания не было. Точнее, было, но только с одним человеком. С тем, что стоял напротив меня.

Но тут, словно по заказу, его мобильный тоже зазвонил, будто кто-то чувствовал, что нам нельзя находиться здесь и сейчас.

— Ответим? — глупо спросила я, Кристиан в ответ кивнул, почти одновременно со мной принимая вызов.

Мы прошли в гостиную, где мужчина буквально замер на пороге, рассматривая рождественское безумие и почти целое мое состояние, потраченное на декор, пополняющийся с каждым годом в два или три раза. Кристиан вопросительно поднял брови, а я была почти уверена, что если бы он не разговаривал по телефону, то точно бы выдал что-нибудь ехидное и саркастичное. Я прошла на кухню, оставляя его в гостиной.

Мама что-то увлеченно рассказывала про новый дизайн сада, про бесконечную работу отца, про Веру и ее поиски себя, мечущиеся от одной профессии к другой, и заканчивающиеся возгласами со смыслом “я умру на улице”. Да, такое отчаяние очень очень походило на настроение сестры.

Телефон перекочевал на столешницу, отзываясь громкой связью. Мама продолжала что-то рассказывать, а я проверяла холодильник, надеясь, что там осталась замороженная запеканка — обычно я делала сразу несколько, чтобы в нужный момент просто включить духовку и поставить туда блюдо.

— Слушай, Белла, — внезапно серьезно проговорила мама, так, что найденная запеканка едва не полетела на пол от неожиданной смены тона.

— Да?

— У одной моей подруги есть сын. Ну просто замечательный молодой человек твоего возраста, — проговорила она, заставляя меня остановиться прямо посреди кухни со стеклянной формой в руках, из-за которой просто до безобразия становилось холодно. Это была третья попытка мамы познакомить меня с кем-то из “прелестных” сыновей ее подруг. Вот только из прелестного в них оказывались только комментарии их матерей, что однажды мне пришлось выяснить опытным путем. И этот опыт был настолько плачевным, так сказать, на века, что повторять мне его не хотелось. А сейчас и тем более, учитывая, что в моей гостиной сидел просто охренительный мужчина, от взгляда которого все внутри переворачивалось.

— Я подумала, может, вы сходите на свидание? Мари сказала, он очень умный, занимается бейсболом, любит книги, — с деланным воодушевлением перечисляла мама, пока я отправляла многострадальный ужин в духовку. — В конце концов, нужно налаживать личную жизнь, Белла, — о да, и почему этот разговор нужно обязательно должен был проходить на громкой связи, когда всего в паре метров от меня сидел Кристиан? Почему именно так и именно сейчас?

Мужчина резко повернулся в мою сторону, словно прочитал эти мысли. Едкая усмешка растеклась по его губам, придав лицу какое-то хищное выражение, от которого все слова разом застряли в горле.

— Ты тут, Белла? — взволнованно спросила мама, так и не дождавшись ответа.

— Да, да, — я спешно отвернулась от Кристиана, чувствуя, как щеки быстро заливались краской, а возможность мыслить медленно возвращалась. Его взгляды буквально отдавали двусмысленностью, а этот разговор только усугубил ситуацию, заставляя меня лихорадочно придумывать, что сказать. А кому: вот мужчине, только что попрощавшемуся с кем-то по телефону или маме — хороший вопрос.

— Что мне сказать Мари? Ее сыну ты очень понравилась, — тут в голосе прорезались нотки гордости, хотя лучше бы она говорила с такой интонацией, что гордится тем, что я не спилась в пятнадцать и не сделала ее бабушкой. А ведь это только малая часть моих успехов за жизнь.

— Я тебе потом перезвоню, — нужно было срочно заканчивать этот разговор. Просто немедленно и бесповоротно.

— Обещай подумать, Белла, — слишком эмоционально проговорила мама, делая этот разговор хуже, а ситуацию нелепее. Как там однажды сказала Кэсс?? «Не вляпайся ни во что». Так вот, это мой особый талант, и жизнь без этого оказалась бы неполной, наверное. Но точно намного спокойнее.

— Я подумаю, — ответила я, сбрасывая вызов и упираясь в столешницу ладонью. Сейчас бы просто идеально вписался в ситуацию истерический смех. Такой громкий, со слезами на глазах и почти не прекращающийся.

— Подумаешь? — вкрадчивый шепот обжег шею, заставив едва не подпрыгнуть от неожиданности. Я повернула голову, почти столкнувшись с Кристианом носом. Голубые глаза слегка прищуренные смотрели с явным упреком и ожиданием, отчего хотелось покраснеть, а затем с тихим «пуф» исчезнуть. Но я продолжала стоять на месте, а он наблюдать.

— Не хочешь объясниться, Белла? — с язвительной усмешкой спросил Кристиан, почти вжимая меня в угол кухонного гарнитура.

— Изабелла, — поправила я, сложив руки на груди, тут же находя и подходящий ответ, и привычную решимость, — по-твоему лучше надо было сказать, что вообще-то мой парень почти на десять лет старше меня, он чрезвычайно красив, умен, ни в какое сравнение не идет с теми, кого она мне предлагает, — я загибала пальцы, перечисляя все то, что приходило на ум, когда мысли сворачивали в сторону Ротчестера, — а, да, — мой взгляд помрачнел, — он мой преподаватель, и так-то это запрещено, но кого это волнует, — я пожала плечами, как бы подкрепляя свой монолог этим действием. Кристиан усмехнулся, подавшись немного вниз, чтобы наши глаза оказались на одном уровне.

— Первая часть мне нравится, — прошептал он, затем голубые глаза опустились ниже, длинные пальцы опустились на щеку, проведя нежную линию, — а вот от второй я бы с радостью отказался, — еще тише заметил он, возвращая взгляд.

— Но из жизни ее так просто не вычеркнешь, — кривая усмешка нарисовалась на моем лице, — зато это так интригует, — и я тут же потянулась к нему, больше не думая ни о чем, кроме него. Это снова секундный порыв, которому подчиняешься без оглядки на все остальное. Это тот самый импульс, из-за которого теряешь голову даже посреди старого архива, где вас в любой момент могут увидеть.

Губы тут же нашли друг друга, сплетаясь в жарком поцелуе, словно прошла целая вечность, а не полтора дня.

Руки Кристиана, вмиг оказавшиеся на моей спине, буквально вжали в крепкую грудь, заставляя задуматься о том, что я еще ни разу не видела его обнаженным, и в этот раз оплошность захотелось исправить.

Возбуждение разливалось по телу, запихивая остатки возражений и миллион «мы не должны» в дальний угол. Ноги подкашивались от внезапной слабости, низ живота сладко и предвкушающе тянул, как и грудь, желающая, чтобы к ней прикоснулись. И снова, будто прочитав мои мысли, ладони Кристиана заскользили вниз по спине, останавливаясь на уровне ягодиц, тут же их сжимая, заставляя меня прижаться к нему сильнее и почувствовать его возбуждение, упирающееся в живот. И от этого хотелось стянуть с него одежду прямо здесь, посреди кухни, только сильнее. Одновременно хотелось, чтобы он взял меня грубо, пошло, развязно, продолжая то, что пришлось закончить в архиве, и вместе с этим хотелось растянуть удовольствие, почувствовать каждый миг, поцелуй и стон.

Пальцы нащупали маленькие пуговички на черной рубашке, принявшись медленно расстегивать.

Кристиан оторвался от моих губ, замыленным взглядом рассматривая меня.

— Скажи это.

— Сказать что?

— Что хочешь, чтобы я удовлетворил твои потребности, — усмехнулся мужчина, нарочито медленно выводя круги по выпирающим сквозь ткань соскам, от чего желание почувствовать хотя бы его пальцы, росло с такой силой, что казалось я скажу что угодно, лишь бы эта пытка прекратилась. Но при этом слова прошли не шли, не формировались и не появлялись.

Кристиан слегка ущипнул меня, несильной болью возвращая в реальность. Я усмехнулась, подавшись вперед, оставляя между нашими губами всего несколько миллиметров, заглянула в его глаза.

— Сделай это, Кристиан, — прошептала я, замечая, как усмешка в одно мгновение стерлась с его лица, а затем губы смяли мои в жадном поцелуе, словно этим действием он доказывал и себе, и мне, что над предложением о знакомстве я даже не задумаюсь.

Мужчина легко подхватил меня под бедра, заставляя обхватить его талию ногами, затем вышел из кухни, направившись в сторону спальни. Я перебирала пряди вьющихся волос, переливающихся в свете гирлянд. Возбуждение все еще летало вокруг, заставляя срывать поцелуи друг с друга и спешно избавлять его от рубашки, открывая взгляду то, над чем Кристиан Ротчестер потел в спортзале. И явно проводил часы на тренажерах не зря: широкие плечи, виднеющиеся кубики пресса, если бы он приходил в таком виде на лекции, то ни одна студентка не смогла бы стать отличницей, либо наоборот, ни одна не отправились бы на пересдачу. Но, как сказал он сам, у меня особая программа, поэтому делиться этим знанием я ни с кем не собиралась.

Кристиан осторожно опустил меня на кровать, нависая сверху. Взгляд прошелся от лица вниз, задерживаясь на груди, выглядывающей из выреза. Затем он мучительно медленно подцепил край свитера, потянув его вверх, чтобы затем отбросить в сторону, оставляя меня с обнаженной грудью.

Теплая ладонь тут же накрыла аккуратную округлость, слегка сжимая. Тягучий поцелуй пришелся на губы, сместился вниз, на шею, прочертил дорожку к ключицам, на мгновение остановился между грудью, а затем язык прошелся по соску, заставляя еще сильнее изнывать от желания.

Пальцы Кристиана тут же нашли пуговицу на брюках, ловко расстегнули ее, стягивая ненужный предмет одежды вместе с бельем.

Если он собирался свести меня с ума, то у него получалось делать это легко и просто.

Его пальцы тут же скользнули вниз, нагло, развязно, словно это было чем-то обыденным, но от этого возбуждение стало только сильнее. Хотелось брать, получать удовольствие и отдавать его. Хотелось чувствовать его полностью в себе, ощущать теплые руки повсюду, а желание каждой клеточкой тела.

Я легко прикусила кожу на его предплечье, когда он проник пальцами внутрь, снова дразняще медленно, словно наказывая за что-то. Тут же потянулась к ремню, спешно расстегивая пряжку, за ней пуговицу и молнию.

Терпение просто лопнуло, унося за собой все остальное. Кристиан понял намек, отстранившись, чтобы избавиться от одежды. А потом снова обрушиться на мои губы с поцелуем, вместе с этим толкнувшись внутрь, почти сцеловывая мой стон. Я выгнулась навстречу, пытаясь привыкнуть к заполняющему чувству. Кристиан сжал грудь, прикусил кожу на плече, оставляя там отметины. Бедра сами двигались навстречу, подмахивая движениям, подстраиваясь под, растягивающий удовольствие, ритм, вырывая стоны, вызывая еще больше маленьких искорок, скапливающихся внизу, а затем рассыпающихся по всему телу, заставляя еще теснее прижиматься к Кристиану, оставлять еле заметные следы укусов и полумесяцев. И с каждым движением чувствовать его желание, остро ощущать теплые ладони, скользящие, казалось повсюду, и дарящие тепло на контрасте с прохладным воздухом, отчего мурашек становилось больше, ощущения усиливались, а удовольствие подкрадывалось так близко, словно оставляя нас над обрывом — всего шаг, всего одно движение, полет вниз неизбежен, но это было желанным, и укус, пришедшийся на шею, сильный толчок подействовали, разделяя мир и все же выбивая почву из-под ног, опуская в наслаждение.

Кристиан, чтобы не раздавить меня, аккуратно перекатился набок, тут же обхватив талию и прижав к себе, зарывшись носом в шею. Я пыталась восстановить дыхание, прикрыв глаза и вырисовывая невидимые круги на его руке. И, кажется, даже слова были лишними, оставляя здесь и сейчас тишину, тусклый белый свет от гирлянд, теплоту и спокойствие, в довершении всего накрывающие с головой.

Я тяжело вздохнула, тут же почувствовав, как мужчина навис надо мной. Распахнула глаза, снова встречаясь с каким-то непонятным взглядом Кристиана. Он внимательно рассматривал меня, словно пытался найти ответ на вопрос известный только ему. А я просто глядела на него, наслаждаясь видом растрепанных волос, размазанной по его губам моей помаде.

— Тебе не понравилось? — внезапно спросил мужчина, вызывая этим вопросом сначала недоумение, затем тихий смешок. Вероятно, если бы он был мной, то сошел бы с ума от удовольствия.

— А тебе?

— Мне понравилось.

— Так и мне.

— Да?

— О нет, — простонала я, — только не говори, что у тебя какие-то проблемы!

— Что? — удивился мужчина, — нет у меня никаких проблем! Ты просто так вздохнула, мне стало интересно.

— Я так вздохнула, потому что твоя рука меня придавила! — проговорила я, поднимаясь в кровати и утягивая одеяло за собой, чтобы прикрыть грудь. Кажется, всем было бы все равно на застеленную постель, сейчас она все равно выглядела так, словно белье просто кинули сверху.

Кристиан, скользнув взглядом по моему лицу, громко рассмеялся, а затем, потянув меня за руку, снова сгреб в объятия.

— Ты прелестная, ты знаешь это? — прошептал мужчина, я с трудом повернулась к нему лицом.

— Знаю. — Кристиан глянул на меня, привычная ехидная усмешка нарисовалась на губах. В почти полной темноте, с этой озорной улыбкой, прищуренными глазами, растрепанными волосами, он выглядел так по-домашнему уютно, что не хотелось, чтобы когда-то эта ночь закончилась. Дикое желание поставить этот момент на паузу отдавало даже легкой грустью. Это всего лишь вечер пятницы, плавно перетекающей в субботу. Утром он уйдет, а в понедельник все снова станет, как раньше, оставляя нам только случайные встречи и страх, что о нас могут узнать. Но я пыталась не пускать эти мысли третьим лишним в постель, и Кристиан, кажется, делал тоже самое, почти шепотом рассказывая историю за историей, вызывая у меня смех, желание рассказывать о себе в ответ, чувствуя, как между нами происходило что-то особенное, хрупкое и бесконечно нежное. И я бы очень хотела, чтобы этот, сводящий с ума взгляд, так и дальше смотрел только на меня.

Мы говорили почти всю ночь, обсуждая детство, вспоминая забавные истории, например, как однажды Кристиан сломал нос, неудачно въехав на скейте в столб, или как я проходила с гипсом на руке, потому что решила, что картонные крылья смогут спустить меня с ограждения на веранде. а в какой-то момент мы просто уснули, все также обнимая друг друга.

И только утром я с трудом открыла глаза, от настойчивого звонка в дверь. Я подскочила на кровати, оглядываясь по сторонам и замечая спящего рядом Кристиана. О нет, нет, нет… сегодня суббота. Должно быть это сестра.