Происшествие в городе Т

Глава 10 Володя Мясников

Нотариальный переписчик Володя Мясников – молодой человек девятнадцати с половиной лет, только еще нащупывающий ногами свою жизненную дорогу, мечтающий о классном чине и молодой особе, живущей по соседству, имя которой, дабы не смущать нашего переписчика, мы называть не будем.

Володя был человеком мечтательным, зачитывался романами Стивенсона и иногда после службы захаживал в трактир Клокова. В тот вечер, о котором мы хотим рассказать, Володя и приятель его, такой же переписчик, зашли в уже упомянутый нами трактир Клокова. Спросили пару чая, небольшую вязанку калужских баранок и, примостившись в уголке, стали наблюдать.

Тут, ежели прислушаться, чего только не услышишь: и стишок с настоящими словами, и анекдот про генерал-губернатора и про то, что у попадьи есть, а у попа нету, и какое у царя исподнее, все узнаешь, только уши отверзай.

Но самое-то счастье для приятелей тогда было, когда драка случалась. «Гладиаторские бои» – как говаривал Пакин. Шум, гам! В чаду, дыму махорочном не разберешь, что да как. Нет, это не посуда бьется, это морда чья-то под кулак попала. «Ах, мать вашу… Так вы так?» С хрипом, чахоточным кашлем рвется на груди бязевая рубаха, распадается на две половины, обнажает грудь страшную, шерстистую. Оторвавшаяся пуговка катится по столу. «Ах, леший его возьми! Тикаем, Минька!» «Куда? – орет заросшая бородой и усами дыра. – Мы ишо не усе другу дружке сказали!» Столы, лавки на дыбы, все в одну кучу! Шире круг! «Ну, держись, паскуда!» И пошла забава молодецкая.

Правда, такое было не каждый день. Вот и в тот раз, о котором рассказываем, драки в трактире не случалось. Все было как-то скучно и лениво мирно. Кто и был зол, так это трактирные мухи. Ошалевшие от винных испарений, они лезли в глаза, в рот, в нос, только успевай отгонять. Надо заметить, что в трактире Клокова борьба с мухами вообще не велась, зато баранки стоили намного дешевле, чем в других местах.

Скучающие приятели попили чайку вприкуску с баранками да и засобирались по домам. Но тут в трактир решительным шагом вошел строго одетый человек, огляделся, подошел к буфетчику и, протягивая какую-то бумажку, сказал:

– Повесь тут у себя! Да посматривай, чтобы пьянь какая не сорвала.

Человек ушел, а буфетчик, вынув из-под прилавка молоток и взяв гвозди, пошел и прибил бумажку к стене. Только после этого медленно, открывая и закрывая рот, прочел, что в ней написано. Постоял, подумал и, махнув рукой, снова ушел за прилавок. Посетители трактира отнеслись к этому факту без любопытства – все, за исключением наших приятелей. Они сразу же, не сговариваясь, метнулись к бумажке. Приятель читал вслух, а Володька слушал. И вот что там было написано:

«Такого-то дни, такого-то часу, ушел из дому и более в него не возвращался мастер Усов. Людей, что-либо, может быть, знающих о месте его теперешнего пребывания, большая просьба сообщить за достаточное вознаграждение на улицу Пехотного Капитана, дом такой-то, спросить Кочкина».

– Странное объявление, – закончив чтение, сказал Пакин.

– Почему странное? Объявление как объявление, – задумчиво возразил ему Володя.

– А вот и странное! – повысил голос Пакин.

Надо заметить, что приятель Володи был малость вспыльчив и возражений не терпел.

– Ну что в нем странного, что? – настаивал на своем Володя.

– Я таких объявлений знаешь сколько прочел?

– Ну, много, наверное.

– Да не наверно, а много!

– Ну, ты все равно объясни, что в нем странного.

– Имени нет, отчества нет, примет, каков этот мастер Усов из себя, тоже нет! Ну, и встречу я, к примеру, какого-нибудь Усова. Как узнать, тот это Усов или другой?

– Верно, – проговорил Володя, впадая в еще большую задумчивость, – а достаточное вознаграждение, ты думаешь, это много?

– Достаточное вознаграждение, – ответил Пакин, глядя на Володю несколько свысока, – это немного, но достаточно! – Сказал и прыснул со смеху, самому понравилось, как закаламбурил.

– А улица Пехотного Капитана – это где?

– Тебе-то зачем, верно знаешь, где мастера Усова искать?

– Может быть, и знаю!

На том, обменявшись любезностями, приятели и расстались. Возле своей калитки Володя остановился, постоял в задумчивости, затем резко махнул рукой и, развернувшись, быстрым шагом пошел в обратном направлении.

– Никак забыл чего? – вопросительно уставился на него буфетчик, когда Володя переступил порог трактира.

– А где улица Пехотного Капитана, где она находится?

– Пехотнокапитанская? – поскреб у себя в бороде буфетчик. – Как же тебе половчее-то растолковать… можно по Тужилкинской идти, но это дольше будет. А можно и напрямую, ты знаешь, где старые конезаводские амбары стоят, вот до них дойдешь, там мосток хлипенький, перемахнешь мосток, за ним взгорочек, но ты на взгорочек этот не карабкайся, а возьми правее и как раз носом в проулок встрянешь. Он тебя на Пехотнокапитанскую и выведет.

– Спасибо, – поблагодарил Мясников буфетчика и пошел к выходу, глядь, а объявления-то уж и нету – сорвали!

– А тебе зачем Пехотнокапитанская? – крикнул ему вслед буфетчик.

– Надо, – буркнул в ответ Володя и толкнул дверь.

– То-то, надо! Всем чего-то да надо, одному мне ничего не надо, – ворчал после ухода Мясникова буфетчик. Еще в старину замечено было иностранными путешественниками, которые с большими трудами, но все же колесили по Руси, что русский человек при всех достоинствах, коих у него не счесть, имеет и некоторые недостатки, к которым относятся: мрачная унылость, невеселость и пасмурность характера. И наиболее мрачными из всех попадавшихся на пути русских людей иностранные путешественники в первую очередь называли хозяев трактовых кабаков, словом – буфетчиков.

Через четверть часа, а может, и того не прошло, Володя Мясников шел по Пехотнокапитанской и выглядывал нужный дом. А вот и он! Каменный. Дверь под лаком. А ручка-то, ручка… Хотел постучать, но лишь коснулся, дверь, как в сказке, сама и отворилась. Пришлось войти: «Здравствуйте!»