Прокачаться до сотки 2

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

— Вон, вон он, — толкает под руку Степаныч, — стоит морда буржуйская.

— Дед, так ведь кузнец, это пролетариат, — смеюсь, а сам присматриваюсь к высокому, почти с меня ростом, мужчине. Плечи широченные, сам лохматый, руки в саже и стоит, задрав голову, пялится на летунов.

— Молот, — чуть сдвинувшись, пихаю друга в бок, отвлекая от созерцания полётов под каменным сводом, братьев наших меньших. — Скажи, а у нас в казне много чёрных брюликов?

— Да откуда, — на лице здоровяка удивление. — Штук десять, может, осталось и всё. Не так часто они попадаются. За всё время, что мы здесь, четыре штуки всего добыли. Народу то, почти не осталось, добывать некому. Да Утёс вот успел накопить пятнадцать.

— То есть вы девять штук кузнецу сбагрили?

— Ага…

— Олежа, а ты в курсе, что на чёрном рынке, за пределами этого мира, даже за самый маленький чёрный бриллиант с Эдема, можно выручить сумму эквивалентную примерно миллиону долларов.

— Сколько? — хрюкнул Балагур. — Это что получается, я тут бегал с беспонтовым кинжалом, стоимостью в пол ляма баксов? Степаныч, пошли, добьём этого упыря лопатой.

— Стоять! — шиплю сквозь зубы. — Обалдел, что ли? Это же храм, нас Локи потом таких звездюлей выпишет, за то, что мы ему карму портим…

— Но нельзя же такой беспредел безнаказанным оставлять, — чуть не плачет Степаныч.

— Балагур, а принеси-ка мне тот свой беспонтовый кинжал.

Вован вернулся через пять минут, вместе со своим прежним оружием, которое с удовольствием, буквально несколько часов назад, заменил на иридиевый нож, который я привёз.

Свиснув, подзываю Пушка, хватит ему летать. Пёс тут же ловко спикировал на землю, и радостно виляя хвостом, бросился ко мне, обниматься. Нет, он-то хотел лизаться, но я был против, чтоб это чудище меня слюнявило. Так что просто обнял этого обалдуя за шею, уворачиваясь от языка и прошептал:

— Всё, хватит играться. Пошли, займёмся делом.

Крылья Пуха, втянулись в спину, голубой берет истаял словно дым и вот передо мной обычная собака. Это в том случае, если словосочетание «обычная собака» применимо, к этому монстрику.

— Я устал, — на плечо, бухнулся Босяк. — Спать… — последнее слово, он произнёс исчезая. И вот вся мелюзга начинает пропадать, остаются только Биток молота и Баламут Балагура.

— Так я не понял, — озираюсь, — а кто на разведку полетит? А? Доигрались!

— Я!

— Нет, я!

Наперебой гомонят оставшиеся коршуны. А Молот поясняет, как будто угадав мои мысли:

— Ваши маленькие ещё, им надо подрасти, адаптироваться. Наши же ещё пару часов могут полетать.

— Ясно, — краем глаза отмечаю, что после прекращения полётов, гомонящий народ начинает расходиться с площади и кузнец в том числе, — отправляете разведку, а мы с Пухом пойдём поторгуемся. Уверен, даже у него получится лучше, чем у вас. Надо же девять брюликов, — бурчу на ходу, — и этот с лопатой, туда же… А ещё прапор…

Сказать, что у меня был план, как получить оружие и не разориться, наверняка сказать нельзя. У меня есть только намётки плана, всё будет зависеть, от того, как поведёт себя кузнец. Но мне, кажется, он меня не разочарует… Слишком жаден.

— Приветствую вас, уважаемый, — войдя в дверь кузни, удивлённо замечаю, что здесь не жарко.

Первой мыслью было то, что я ошибся помещением. Сами посудите, это же кузница, тут должно быть жарко. Но окинув взглядом помещение, понял, в чём причина. Горн стоял холодный.

— И вам не хворать, — отвечает через плечо мужчина, перебирающий какие-то железки у стены. — А так вы один из этих, — окинув меня взглядом, морщится и непроизвольно тянется к пояснице.

— Из кого из этих? — изображаю удивление.

— Не прикидывайтесь, — зло щерится, — я не слепой. Если пришли требовать скидки, то учтите, после того, что сделал ваш друг, цена только выросла. И заставить вы меня не сможете, это город-храм, — нехорошо улыбается.

— Ну вот, сразу друг, — развожу руками, — и вообще это была его личная инициатива. Поверьте, я очень осуждаю такие методы ведения переговоров, ведь правда, Пух?

— Рраф! — пёс даже пол скребанул лапой, дескать, осуждает, прям, сил нет. И продолжил обнюхивать, углы к кузне, наверное, проверяет, нет ли тут зайцев.

Кузнец на всякий случай сдвинулся в сторону, чтоб между ним и Пушистиком была наковальня. Боится что ли? Странно, как можно бояться этого милого монстрика?

— Э-э-э… А вы бы не могли попросить своего пса, чтоб он перестал грызть клещи. Мне ими ещё работать. И они денег стоят.

— Пух, фу, брось каку! — мохнатое недоразумение тут же распахнуло пасть, из которой вывалились, изрядно пожёванные металлические клещи, и принялся лапой задвигать их себе за спину. При этом выглядел он крайне расстроенно. Ну ещё бы, и это не заяц…

— Он их сломал! — возмущается кузнец.

— Рраф!

— Я заплачу, — успокаивающе киваю. — Пух, если ты ещё что-нибудь тут куснёшь без разрешения, останешься сегодня без шашлыка. Да-да вот без той вкусняшки, которой тут так вкусно пахнет.

Да я жестокий хозяин, точно вам говорю, вы бы видели взгляд Пушка, когда он притащил пожёванную железку и бросив возле моих ног, тоскливо скульнув. Но я был не умолим. Нечего его баловать!

— И так, уважаемый, — развожу руками, — раз мы договорились насчёт топоров, то может…

— Ничего подобного, я же сказал, из-за нападения вашего друга, прошу заметить, немотивированного, цена на топоры выросла. К восьми бриллиантам вам придётся добавить ещё два, — и задрал нос, демонстрируя непоколебимость.

— Рраф? — Пушок прекратил изображать из себя жертву произвола и уставился немигающим взором на кузнеца.

— Э-э-э… Чего это он на меня так странно смотрит? — делает пару шагов назад.

— Пух, угомонись, — тереблю пса, между ушей. — Видишь, дядя шутит.

— Я не шучу, вам не запугать меня, — возмущается этот странный человек, который считает, что Пуху есть дело, до того храм тут или просто город. Покусает и сделает вид, что это не он.

— Пух, выйди, посторожи дверь.

— Рраф! — намекнув кузнецу, что он ещё может вернуться, пёс скрывается за дверью.

— А вот это правильно, — мужик тут же снова расправляет плечи и гордо надувает грудь. — Вы слышали мои условия. И если бы ваш друг не напал на меня, то цена была бы восемь бриллиантов, за восемь топоров, а теперь десять. И цену я не скину.

Десять. Он сказал десять? То ли здесь все про всё знают, то ли у нас тут кто-то в доле с кузнецом. Иначе, почему не одиннадцать? Ладно. С этим мы разберёмся потом. А пока начнём торговаться.

— Как скажете, уважаемый, — тепло улыбаюсь, — десять так десять, думаю, вы обязательно найдёте покупателя на свой товар.

— То есть? — хлопает на меня своими гляделками.

— А то, что у нас нет, такого количества камешков, а значит, и покупать мы ничего не будем.

— Как это нету? — удивляется. — Все же знают, что есть!

— Кто все? — на этот раз удивляюсь уже я.

— Все это все, весь город. Любого спросите, и вам скажут, сколько в казне бриллиантов.

— Что? — гневно сжимаю кулаки. — А мне сказали, что всего пять! Ну, Молот, кинуть нас с парнями решил! Ну, мы с ним разберёмся, ух, мы ему… — с удовольствием замечаю, как в глазах кузнеца разгорается алчный огонь. — Но всё равно, — выдохнув, опускаю руки, — десять брюликов это много. Мои друзья не пойдут на такие траты. Да и не хочется мне спорить, убеждать кого-то, не настолько и нужны эти топоры. Обойдёмся. Хотя-я-я…

— Что хотя?

— Если бы мне это было интересно-о-о…

Ну же давай, соображай, неужели Эдем настолько неразвитая планета, что они до откатов не додумались? Давай, дядя, соображай. И он сообразил.

— А вы знаете, я вот думаю, что мне бы хватило и восьми, — кивает кузнец, — если бы мне их вручил, такой заслуживающий уважения человек как вы. Лично вручил, — и многозначительно подвигал бровями.

— О да, — соглашаюсь, — я постараюсь, убедить всех, что без топоров нам никак. Но при этом, надеюсь, что у них будет модификатор хотя бы триста процентов. Иначе сами понимаете.

— Конечно, я использую лучшую руду, так что возможно некоторые экземпляры смогут достигнуть и большего показателя. Смею заверить, я профессионал. Но оплата вперёд.

Торгаш ты, а не профессионал, дядя. Но по понятным причинам вслух я этого не сказал. А произнёс совсем другое.

— И так, раз мы достигли, взаимопонимания, — озираюсь на дверь, изображая осторожность. — Не купите ли у меня вот эту вещичку, — протягиваю ему кинжал Балагура, при этом говорю очень тихим шёпотом.

Кузнец берет в руки кинжал, сделанный им же самим, и бегло осмотрев его, так же шёпотом интересуется:

— Откуда он у вас?

— Да так, — снова оглядываюсь на дверь, — с трупа «Посредника» снял.

— Трофей это святое, — всё так же шёпотом, произносит этот торгаш.

А по глазам вижу, что он поверил. Поверил в мою подлость. Не зря, ох, не зря я из него откат выбивал. Фиг, бы он просто так купился. Ведь он узнал оружие, не мог не узнать. Ну а теперь не подведи меня, дядя. И он не подвёл.

— Неплохое оружие, — подкидывает лезвие в руке, — правда баланс хромает, кромка слабая, вот видите щербинки, рукоять плохо обмотана. Надо переделывать. Но так как мы друзья, готов дать вам за него, пять брусков меди.

— Да вы что? — возмущаюсь. — Это прекрасный кинжал, острый, надёжный, вы посмотрите на узор на лезвие, это лучшая сталь. Да такой, как минимум, сто штук стоит!

— Открою вам секрет, — шепчет кузнец, — в Большом мире за него можно выручить десять-пятнадцать брусков. Ну или около трёх серебряных монет. Но мы же не в Большом мире, мы в Песочнице. Но ради нашей дружбы, готов дать семь, но это моё последнее слово.

— Тогда я его лучше в Большом мире и продам, — тяну руку к оружию.

— Будете таскаться с ним, рискуя? — ехидно так смотрит на меня.

— Рискуя чем? — выпятив челюсть, кладу руку на рукоять ножа на своём поясе.

— Потерять. Конечно, же потерять, — поспешно поправляется кузнец, поняв что слегка перегнул палку.

— Типа медь я не потеряю, — усмехаюсь.

— А я вам, серебром заплачу, — очень тихим голосом, делает деловое предложение: — Две серебряных монеты.

— Хм… — делаю вид, что сомневаюсь, — значит, говорите, кинжал стоит три монеты, а вы мне дадите две? — чешу затылок.

— Верно, — радостно кивает.

— Замётано, — протягиваю руку, — несите серебро.

А в душе пели песни соловьи. Ну ещё бы, так умыть Степаныча, и лопата не понадобилась…

Вернулся кузнец довольно скоро. Показав мне две серебряных монеты, тут же сжал их в кулаке, не позволяя забрать:

— Мы ещё не рассчитались за испорченный инструмент.

— И сколько вы хотите? — недобро щурюсь, так как по глазам вижу, хочет он две серебряные монеты.

Даю слово, если он так и заявит, я на сдачу возьму его зубы. Чисто из принципа. Но видимо, что-то такое прочитав в моём взгляде, мужик заявил:

— Серебряная монета.

— Что? Возмущаюсь, вы хотите сказать, что прекрасный кинжал стоит всего три монеты, а жалкие клещи аж монету? — изображаю крайнюю степень возмущения.

Верите, нет, мне плевать, на эти серебрухи, но дело в том, что пока оплата не совершена, сделка не состоялась. Даже если я отдам обе монеты за эти долбанные клещи. И можно было бы просто согласиться на его условия, но где гарантия, что он не заподозрит подвох. Нет, он должен верить в мою жадность.

— Нет, конечно, — ехидная улыбка, появляется на губах оппонента, — это особый инструмент, из особого сплава, так что стоят они десять серебряных.

Вот ведь… нехороший человек, врёт и не краснеет. Даже если бы я не умел отличать ложь и то не поверил бы. Особый сплав! Ещё бы сказал, особо прочный. То-то его Пушок понадкусывал…

В общем, через десяток минут сошлись на четвертном. Так что в руки мне попала, одна серебряная монетка и кучка медных.

Рассчитались, свершилось. Можно приступать к операции «Укрощение жадины».

Вернувшись в общий зал, где творилось форменное светопреставление, отозвал братву свою в сторону, посоветоваться. Да и собственно, чего путаться под ногами у девчонок, которые, всё время куда-то носились и что-то шили.

При этом тут ещё и Балагуровы близняшки присутствовали и парочка шикарнейших блондинок — Света и Тигра. Девчонки всё что-то обсуждали, обмерялись, потом снова спорили. Хм… А вот размерчики то со всех снимают. Кажется, я новую моду ввёл на Эдеме.

Ну а что? Когда это девушки отказывались оголиться? Нет, не в смысле раздеться, а именно оголиться. Показать себя во всей красе! Хотя, не могу исключать, что в тех мирах откуда они родом такое тоже носят. Ай, пофиг, пора свой план излагать.

— У меня шок, — Степаныч театрально схватился за сердце. — Нет серьёзно, это же надо было додуматься, дать себя надуть, для того чтоб надуть, другого. Гениально.

— Вот зря ты, Дед, ёрничаешь, — чешет затылок Молот, — как по мне, так может выгореть. И это действительно гениально.

— А я серьёзно, — хмыкает Степаныч, — давай собирай руду, зови Седого и пошли. И вообще у меня шок. Или я уже говорил?

Собрав всё необходимое, и переговорив с Седым, направились к кузнецу. К слову, стоит отметить, что главный жрец храма Локи сразу понял, что от него требуется, но решил уточнить:

— Если вы хотите от меня помощи, как от жреца, то и вести я себя буду как жрец. То есть если начнёте творить беспредел, поддержки не ждите.

— Замётано, — киваю.

Так что к жадине кузнецу, мы завалились организованной толпой. Пошли все, кроме девочек. Даже Семёна за собой потащили, как главного знатока местных реалий. Что уж говорить, очень полезный человек, точнее локис. Он мне успел много интересного поведать, пока собирались.

Я даже слегка планы поменял. А причина была в чёрных бриллиантах. Захотелось мне узнать, а так ли они дороги в этом мире, как и во внешнем, за пределами Эдема. А то может, зря я кузнеца в жадности заподозрил?

Нет, не зря. Мало того, что это одна из главных ценностей которую уносят отсюда те, кто смог достичь сотого уровня, так он ещё и для алхимиков ценен и для магов, да и в оружейном деле может пригодиться. Как, впрочем, и прочие драгоценные камни.

И цены на эти брюлики варьируются от десяти до ста тысяч золотых. В одном золотом, между прочим, сто серебряных монет. И это меня удивило. Видел я эти серебрухи, у самого в кармане один есть. Неужели тут такое соотношение цены серебра и золота? Или тут золотые монеты размером с ладонь?

Оказалось, нет. На Эдеме нет такого понятия как подделка денег. От слова совсем. Нет, подделать то можно, заплатить такими деньгами нельзя.

Представьте, отчеканил, кто-то монету. Ну, отчеканил и отчеканил. Но вот стоит ему ей заплатить кому-то, как тут же появится «Полевой» ангел и даст по башке. В прямом смысле этого слова. Причём не только тому, кто изготовил и пытался сбыть, но и тому, кто это надоумил.

Спросите, а откуда же берутся деньги? Да из храма Эдема. Стало мало наличности? Иди в храм, сдавай жрецам золотую руду или слитки и получай монеты. На каждые два кило метала, тебе выдадут килограмм монет. Хотя там ещё и проба учитывается. Так что могут и меньше отсыпать и больше. Тоже самое, с серебром и медью.

Но такое происходит редко, так как золото, такой же расходный материал, как и какой-нибудь банальный уголь. Мотеты-то глупо в ход пускать, они, чай, в два раза дороже стоят на тот же вес. А в зелье хочешь, не хочешь, а бросай по граммам, а не по стоимости.

В общем, планы изменились. Хрен с этими топорами, удастся достать хорошо, нет, да и фиг с ним. Мне начальный капитал нужен. Да уж… С Молотом, и кризис не нужен, он и так разорит. Это же обалдеть можно! Девять брюликов сбагрил. Даже по минимуму, это девяносто тысяч золотых. А на самом деле, наверняка, больше.

Кажется, я отчётливо начинаю понимать кланы Большого мира, которые поддерживают здесь Посредников. Расходов почти никаких, за то доход баснословный. Но самое приятное в том, что я теперь уверен, что бандиты получат всё, что можно доставить в «песочницу», чтоб нас уделать.

Хм… надо крепенько подумать, как выйдя из песочницы, и оставить портал за собой. Есть у меня одна идея… Гениальная, понятное дело. А что делать? По-другому никак, никто такой куш из рук выпускать не захочет.

Ну а что? Оставим тут Седого в песочнице за главного и пусть рулит. Ему тут нравится. Вот только заставлять копать никого не будем. Ага. Дадим выбор. Можно будет, копать, а можно не копать.

Установить, небольшую цену за выход из песочницы. Такую, чтоб за месяц другой можно было поднять и всё. Хочешь, месяц работай, хочешь год. Всё что сверху человек добудет сможет оставить себе. Вот только все чёрные бриллианты в казну. В казну. А потом к нам. Нормальный бизнес план.

И не надо считать меня жадным негодяем. Всё очень просто. Вход надо будет удерживать за собой, а на какие шиши? Можно, конечно, сказать: «А мы не такие», — и гордо уйти. И что это даст? А ничего, всё вернётся на круги своя.

А мы в это время жутко гордые собой, с голым задом, попрёмся в большой мир. Будем спасать Эдем. На какие шиши я вас спрашиваю?

Так, хватит мечтать. Вот и кузница.

— Ещё раз здравствуй, уважаемый, — очень тепло улыбаюсь, — плату вот принёс, за топоры.

— Это хорошо, — кузнец недоверчиво оглядывает кучу народу стоящую перед кузницей.

Ну да, пришлось вызвать его наружу, иначе внутри стало бы очень тесно. Тем более ещё и местные стали подходить. Любопытные какие.

— Как мы и договаривались, — усмехаюсь, — я друзей уговорил, на вашу цену. Восемь топоров, по цене восьми бриллиантов. Ведь мы так договаривались?

— Мы договаривались на десять, — цедит сквозь зубы.

— Но два из них вы мне обещали вернуть, ведь так? — чуть наклоняю голову.

— Не лги, — подаёт голос Седой, глядя в глаза кузнеца. — Ты в городе-храме Локи — бога Воина. А речь идёт об оружии.

— Да, было такое, — отводит взгляд кузнец.

— То есть вы подтверждаете, что сделаете работу, — продолжаю тем временем, — восемь топоров, по цене восьми чёрных бриллиантов? При этом, топоры будут минимум с модификатором в триста процентов и как минимум половина из них триста пятьдесят?

— Что? Какие триста пятьдесят? — возмущается кузнец, не замечая, что я в очередной раз уточнил, что ковать он будет не за бриллианты, а по цене бриллиантов.

— Ну как же, за такую-то цену! — повышаю голос. — Тут вообще все должны быть по триста пятьдесят.

— Не было такого, — машет руками. — Максимум триста двадцать. И то не факт. Возможно один-два.

— Половина, триста сорок, — делаю вид, что торгуюсь.

— Три точно, но всё равно, только триста двадцать, — разводит руками кузнец. — Если получится больше, то получится. Это моё последнее слово. Ну нет тут возможности сделать лучше.

— Ай, ладно, договорились, — протягиваю руку.

— Вымогатель, но плата вперёд, — бурчит кузнец, но руку жмёт.

— Согласен, — киваю. — Жрец, зафиксируйте сделку, — обращаюсь к Седому.

То недолго думая, опускает свою руку сверху:

— Кузнец Сван Большие Клещи, обязуется выковать восемь топоров, три из которых будут с модификатором не менее триста двадцать, остальные не мене трёхсот. Мажор, обязуется выплатить ему за работу, цену восьми чёрных бриллиантов. Оплата производится вперёд. Всё, верно? — дождавшись подтверждения, от нас, заканчивает: — Сделка заключена.

— Несите оплату, — киваю Балагуру, тот скрывается за углом кузни и возвращается с двумя мешками, которые так и трещат от наложенной в них руды. Но Вован даже не замечает их веса, тащит на согнутых в локте руках. Красуется.

Блямс. Мешки падают к ногам кузнеца, один из них от удара лопается по шву.

— Что это? — кузнец недоумённо пялится на куски медной руды, которые валяются на полу.

— Плата, — усмехаюсь. — Всё честно. Вы совсем недавно купили у меня кинжал, который стоит, по вашему собственному утверждению, три серебряных монеты в Большом мире. Ведь так?

— Мы договорились! — возмущается кузнец. — Жрец подтвердил сделку. Вы мне должны восемь бриллиантов.

— Цену восьми бриллиантов, — не могу сдержать улыбку. — Вот я и пытаюсь выяснить, сколько они стоят. А так как кинжал вы оценили до этого в пол бриллианта, то и цена целого бриллианта получается шесть серебряных монет.

— Ложь! — кричит Сван-кузнец. — Цена чёрного бриллианта минимум десять тысяч золотых монет.

— Ты обалдел? — я аж ногой топнул от возмущения. — У тебя совесть есть?

— Это просто бизнес, — усмехается Сван.

— Нет, вы представляете, — оборачиваюсь к друзьям, — я тут целую стратегию придумал! Перевёл серебро, в медные слитки, медные слитки в руду, накинул сверху, как плату за выплавку слитков из руды. Так как он ими не предлагал рассчитываться, а только слитками. И что? Вот так взять и всё похерить? Ты совсем обалдел, Сван? У тебя совесть есть? Ты же мне в ранимую душу плюнул!

Сван стоял и, разинув рот, пялился на меня, не понимая, что произошло. Да что кузнец, на меня пялились все. Пришлось объяснять:

— Он меня обманул, — тычу пальцем в кузнеца, — сказав, что кинжал стоит три серебрухи, хотя его цена пять тысяч золотых. Это ведь как раз цена половины брюлика. Он же получается, не честный торговец, а мошенник. Но самое страшное, он заявил, что три серебряные монеты, эквивалентны пяти тысячам золотых. Семён, не подскажешь, что там полагается за мошенничество с деньгами в храме.

— Конфискация всего имущества и смерть, — пожимает плечами Локис.

— Хм… — чешу затылок. — Вот прям смерть? Я думал изгнание.

— Смерть, — качает головой.

И тут сверкнуло. Между мной и Свеном появился ангел. А нет, стоп, локис. Точно. Судя по расцветке крыльев.

— Привет, мальчики, — после того как локис развернулся, выяснилось, что это локисса.

Вот ведь, из-за этих крыльев сразу и не разглядел. И вообще. Я уже говорил, что хочу себе вот такую же крылатенькую красотку? Точно говорил? Ну и ладно… Ещё раз повторю.

— О, Ирен, здорово, — радостно машет конечностями Балагур, — ты навестить старых друзей или как? А где Паша?

— Паша в порядке, — улыбается девушка, — рада вас всех видеть, но, увы, я к вам по делу. Где мошенник? Этот? — девушка недолго думая, кладёт руку на плечо Свена, на мгновение закатывает глаза. Затем отступив, виновато улыбается, и бьёт крылом в висок, голова кузнеца, трескается, как спелый арбуз. — Фу-у-у… Испачкалась, — возмущается красотка. — Всё, пусть в следующий раз Паша летит.

Вытягивает руку, на которой появляется девять чёрных бриллиантов, которые она тут же начинает перекладывать с руки на руку. В результате четыре самых крупных прячет в карман, а пять помельче протягивает мне:

— Ваша половина, в которую входит и оставшееся имущество, — кивает на кузницу. — Девочкам привет предавайте. Всё, всем пока, я мыться, — и сверкнув, исчезает.

— Ей, — ору в пустоту, — чё за бепредел, а кто топоры ковать будет?

— Кажись, твой гениальный план рухнул, — хмыкает Степаныч, — не удалось налоги собрать.

— И четыре брюлика, тю-тю, — вздыхает Балагур.

— Перемудрил, — развожу руками.