Проклятье египетского жреца

Июнь 1869 г. Санкт-Петербург

– То есть вы, уважаемая Глафира Кузьминична, уверяете, что убийца конюха Архипа Ставрюдина и Расчленитель с Васильевского острова – это одна и та же персона? И вы сделали такой вывод, только увидев рану на боку Архипа? Ну и ну! – Степан Игнатьевич Филин набил трубку табаком и внимательно посмотрел на сидящую перед ним девушку. На глупышку или чудаковатую сумасшедшую она отнюдь не походила, но эти дурацкие предположения прямо с утра в кабинете сыска навевали на странные мысли о ее умственных способностях.

Глафира уверенно кивнула и почесала симпатичный носик, запах табака она с трудом переносила.

– А вы, уважаемая, имеете отношение к медицине? Вы посещали курсы медсестер? Или, может быть, состоите в услужении у доктора общей практики? – пытливо посмотрел ей в глаза Филин.

Глаша поерзала на месте, но глаз не опустила.

– Нет, к медицине я отношения не имею, но…

Договорить полковник ей не дал:

– Я так и понял, что нет. Тогда ваши предположения о ранах умерших, почерпнутые только из утренних газет, чепуха полная, и вы только тратите мое драгоценное время! – закурил трубку Степан Игнатьевич. – И не нужны мне ваши россказни о египетских мумиях!

Глафира закашлялась от неприятного запаха.

– Но вы не понимаете…

– Это вы, голубушка, не понимаете! У меня на Ваське убивец орудует, кучера в мумию забинтовали, в гроб положили – дел невпроворот, а вы мне тут сказки рассказываете! Вы кем служите? Горничной? Ну вот и занимайтесь своими прямыми обязанностями! Если ваш гениальный хозяин Свистунов хочет разобраться в этих преступлениях – то милости просим, а вы, сударыня, не серчайте, но и не забивайте голову этими кровавыми делами! – фыркнул Филин. – Не дело это для барышень, не дело! – уже смягчился он и пустил колечко дыма в побеленный потолок.

Глафира покраснела от оскорблений, ее даже не стали слушать, просто выставили за дверь.

«Нет, это не Филин, и не похож даже, – а самый настоящий волк! Да-да! Серый волк! Худой, поджарый и вредный!» – решила Глаша и, оправив юбку, поспешила в меблированные комнаты на Мойке.