Прокурор для Лютого

Глава двенадцатая

Утреннее июньское солнце уже золотило верхушки вековых сосен, горделиво возвышавшихся вдоль оживленной подмосковной трассы, когда на пыльной обочине остановился мини-вэн «шевроле». Это был настоящий дом на колесах, с мягкими спальными местами, телевизором, видеомагнитофоном, холодильником, газовой плитой, микроволновой печкой и даже химическим туалетом. В такой замечательной машине можно ехать без остановки не одну сотню километров, и дорога не покажется утомительной.

Спустя несколько минут рядом, плавно качнувшись, притормозил шикарный синий «понтиак», водительская дверца плавно раскрылась, и из дивного американского автомобиля вальяжно вышел невысокий краснолицый мужчина с чуть выпученными глазами — последнее обстоятельство придавало ему неуловимое сходство с отварным раком. Поправив огромную «гайку» на волосатом пальце, он хлопнул дверкой и направился к «шевроле».

На синем «понтиаке» теперь ездил Сухой — удивительно, но на этот раз хозяин огромной криминальной империи был один, без телохранителей. Правда, на заднем сидении оставался еще один человек, однако белоснежный костюм, делавший его обладателя похожим на опереточного сицилийского мафиози, субтильное телосложение и неестественная бледность лица вряд ли подошли бы человеку, в обязанности которого вменялась охрана тела самого босса.

Сухарев, подойдя к мини-вэну, по-барски кивнул водителю — из шикарного дома на колесах вылез горбатый, квадратноголовый, мрачного вида уродец, смачную фактуру которого мог бы по достоинству оценить только голливудский режиссер, специалист по «ужастикам».

В то утро за рулем «шевроле» сидел телохранитель, камердинер и эконом загородного хозяйства Ивана Сухарева.

— Привет, Штука, — небрежно поздоровался босс, протягивая руку.

— Здравствуй, — с обычным почтением отвечал Штука.

— Все в порядке?

— Да, вещи собрал, по списку, как ты мне и написал, — Штука принялся подробно перечислять все, что лежало в мини-вэне: он знал, что босс любит путешествовать с комфортом даже на сравнительно небольшие расстояния. — Тачку на нашем автосервисе проверили, все подкрутили, подкачали… Теперь хоть до Парижа кати.

— Вот и ладненько… — Сухарев на секунду задумался. — А девчонка — там?

— Спит, — кратко ответил Штука.

Сухой подошел к мини-вэну, приоткрыл дверцу — действительно, на спальном месте лежала молоденькая девушка. Густые каштановые волосы растрепались по маленькой подушке, тонкая, почти прозрачная кисть руки беспомощно свесилась из-под одеяла…

— Ну, как у нее дела? — авторитет аккуратно закрыл дверцу.

— Перед отъездом я ей двойную дозу «оргазма» вкачал, как ты мне и говорил… Нормальненько — лежит в машине, кайфует, наверное. Что с ней будет?

— Сколько раз ты ее этим порошком кормил?

— Да раз десять уже… В чай подмешивал, в соки, в супы — ничего, хавает. Молчаливая какая-то стала, не скандалит… Грустит. Только не пойму никак, для чего это тебе надо? — осторожно поинтересовался горбатый.

— А это уже не твоего ума дело, — немного снисходительно оборвал его лидер самой сильной московской группировки, — мое дело говорить, твое — делать. Для того тебя и держу. Сделал — спасибо. А теперь давай ключи и документы на тачку.

Когда распоряжение было выполнено, горбач поинтересовался, но теперь уже осторожно:

— А надолго?

— Как только, так сразу, — Сухарев бросил Штуке ключи и техпаспорт от «понтиака» — тот поймал их на лету. — Значит, так: пока меня нет, ты остаешься в городе за главного. Я тебе все сказал, так что делай. С банкиром тем долбанным, который под Казаном раньше был, разберись по уму — сдается мне, он филки от меня крысит. И по-доброму так, по-доброму, просто намекни, что лучше на заднице не юлить, а отдавать все. Пусть поймет, что я не Казан, пусть очко сыграет… Дальше: фирма та автомобильная, о которой мы с тобой позавчера базарили — так вот их на показательный раздербан, чтобы все видели. Осмелели, козлы. Не хрен. Если что — по «ручнику» связывайся, не по старому, по новому перетрем подробно. И смотри мне, — глаза Сухого нехорошо сузились, — чтобы никакой самодеятельности… А то у тебя еще и спереди горб вырастет. Ну, все, желаю успеха…

— Хорошо, — поджал губы Штука, косясь на пассажира «понтиака».

Сухарев махнул рукой сидевшему в легковом автомобиле пассажиру.

— Давай, Заводной, перелазим в эту тачку… Побыстрей, времени мало.

Сухой и бледный в белоснежном костюме сели в «шевроле», Штука — в синий «понтиак». Заурчали двигатели, и спустя несколько минут машины, посигналив друг другу на прощание, разъехались в разных направлениях…

Прокурор, относился к той редкой и счастливой категории людей, которых трудно вывести из себя. Ироничный, спокойный, улыбчивый, он на многих, если не на всех производил впечатление человека, который знает все заранее — и что произойдет завтра, и что может случиться через год, через два, и чего случиться не может вообще никогда. Такого, как он, трудно чем-нибудь удивить, обескуражить, а тем более — сильно расстроить.

Но последние известия, полученные сегодня утром, повергли его в полное уныние.

Во-первых, авторитетная судебно-медицинская экспертиза установила, что шесть с половиной килограммов обуглившейся органической массы из сгоревшего подмосковного гаража не принадлежат гражданину Найденко А. Н. Ошибки быть не могло: труп идентифицировали по структуре спирали ДНК, взятому из старого анализа крови гр. Найденко, и показатели не совпали — получалось, что в гараже сгорел не Коттон, а кто-то иной. Коттон это лишь грамотно и умно подстроил, подбросив в карманы неизвестного сотовый телефон, паспорт и кредитные карточки.

Зачем, почему он это сделал?

Естественно, напрашивался единственно правильный ответ: потому, что хотел исчезнуть. Теперь, со ста миллионами долларов вор мог безбедно прожить в любом уголке земного шара.

Так что теперь лови вора, если сумеешь…

Ну, а вторая новость оказалась немногим лучше, чем первая: в шесть часов утра жулик Коттона, Вареник, покончил жизнь самоубийством в Бутырской тюрьме.

Прокурор, нервно протирая тонкие линзы очков белоснежным носовым платком, не мигая, смотрел в круглый глаз наборного диска одного из многочисленных телефонов — как будто бы надеялся получить от него единственно правильный ответ.

И думал, думал, думал…

То, что Вареника отдали в руки милиции — было главной ошибкой. Уж сколько раз зарекался Прокурор не связываться с ментами, но вот связался же… На свою голову.

В задачу МУРовских оперативников входило: захватить порученца вора (что и было сделано силами СОБРа), привести в следственный изолятор и выяснить одно-единственное — где находится его пахан.

И если первая часть задания, самая простая, была блестяще выполнена (как сообщили Прокурору сразу же после событий на Новочеремушкинской пришлось даже пострелять по конкурентам), то вторая — была не менее блестяще провалена.

Существует масса способов заставить человека говорить, и вовсе не обязательно его бить или, как говорят компетентные сотрудники пенитенциарных учреждений, прессовать. Язык могут развязать специально обработанный натриевый пентотал, более известный как «сыворотка правды», сеанс направленного гипноза, все эти новейшие электронные штучки вкупе с экстрасенсорикой, в применении которых так преуспели люди с Варварки, 5, где расположено страшное и таинственное СБП РФ… Мало ли есть способов?!

На Бутырке же пошли путем самым примитивным, топорно и неумно: опера сунули Вареника в камеру к перешедшим на сторону ментов уголовникам, а те быстро «опустили» его, сделали из уважаемого блатного пассивного педераста, предварительно приковав к нарам казенными наручниками. Авторитетный уркаган, впечатленный этой беспредельной акцией донельзя, не выдержал позора — спустя несколько часов он перегрыз себе вены. Пока вызвали прапорщика-контролера, пока донесли подследственного до медсанчасти, тот отдал дьяволу душу.

По мнению подотчетных Прокурору аналитиков, Вареник был, пожалуй, единственным человеком, способным вывести на след Коттона. А ведь теперь, в связи с последними событиями, Прокурор все больше и больше утверждался в мысли, что сто миллионов долларов, вложенных высокопоставленными кремлевскими чиновниками в проект «Русский оргазм» — у него, Алексея Николаевича Найденко. Был еще один человек, который мог вывести на след: племянница Наташа — но и ее тоже нет, как в воду канула. Поиски ни к чему пока не привели…

Как знать — может быть, сентиментальный уголовник и его любимая племянница уже где-нибудь на Кипре или в далекой Латинской Америке, в какой-нибудь хорошей нищей стране с замечательным тропическим климатом и либеральным иммиграционным законодательством? Наташа самозабвенно танцует ламбаду под пальмами, а татуированный старик прирабатывает консультантом у каких-нибудь местных наркобаронов, наследников инков и ацтеков учит пальцовке, «понятиям» и родной российской фене, а в выходные носится по прериям на джипе, палит из кольта, развлекает себя сафари на латиноамериканских ментов…

Шутки шутками, но ситуация запутывается донельзя — теперь трудно сказать что-то определенное.

Резкий, пронзительный телефонный звонок вдребезги разбил хрупкую тишину высокого кабинета; Прокурору даже показалось, что корпус телефона, на диск которого он неотрывно смотрел, завибрировал.

— Алло… — привычно-мягко произнес хозяин кабинета в трубку.

Звонил Рябина — голос подчиненного был взволнованным донельзя. Абонент говорил долго — хозяин кабинета слушал, не перебивая, нервно поправляя очки. И лишь когда доклад был завершен, он позволил себе сделать несколько уточнений…

— Как исчез? Куда исчез? Почему? — Прокурор слегка поджал губы — это было признаком сильнейшего душевного смятения. — А почему не уследили? А кто — я должен? А что говорит «прослушка»? Нет? А что в МВД говорят? Тоже не знают?

Не дослушав оправданий абонента, обладатель очков в золотой оправе положил трубку на рычаг.

Это сообщение было куда более неприятным, чем самоубийство Вареника.

По агентурным источникам, Сухарев тоже исчез. Оставив вместо себя какую-то шестерку, лидер самой сильной и опасной московской «бригады» тайно покинул столицу: во всяком случае, Рябина был в этом убежден. Технические службы, приданные структуре «КР» из ФАПСИ, Федерального Агентства Правительственной Связи и Информации, уверяли, что сотовый телефон Сухого безмолвствует уже второй день. Конечно же, он мог запросто сменить аппарат, это не проблема — какая-то штука баксов… Но ведь Сухого не было ни в его коттедже, он не появлялся ни в одном из клубов и казино, куда был вхож!

Судя по всему, его вообще не было в городе.

Это исчезновение настораживало — Прокурор, нервно чиркнул зажигалкой, закурил, задумался; глубокая продольная складка прорезала его лоб.

Судя по оперативным сообщениям, бандитский бизнес Сухарева шел блестяще: после того, как в фешенебельном московском ресторане были расстреляны наиболее влиятельные конкуренты из «босяцкого» крыла преступного мира, последние препятствия на пути к криминальному Олимпу были устранены окончательно. Банкиры и бизнесмены, которым недавние противники делали «крышу», естественно, перешли под Сухого. Казалось бы — сиди себе на подмосковной вилле и стриги купоны…

Значит, справедливо размышлял Прокурор, у Сухарева были дела поважней, чем банальные разводы и разборки столичных бизнеснюг.

Какие именно?

Сигарета неслышно тлела в массивной малахитовой пепельнице, и дым, поднимаясь над столом, напоминал какое-то сказочное растение. Хозяин кабинета, затушив окурок, поднялся, подошел к огромному окну, поправил портьеру…

По всем раскладам получалось, что таким важным делом мог быть только «русский оргазм».

Было очевидно, и притом с самого начала: за производством принципиально нового наркотика стояла не какая-то шестерка Заводной, а человек солидный, умный, а главное — с огромными, почти неограниченными возможностями.

По давешней версии, одной из многих, вся эта махинация была задумана и осуществлена человеком, стоявшим за производством «русского оргазма».

Еще месяц назад Прокурор почему-то подумал: а что если этот загадочный человек надумал пожертвовать малым, заводиком в Мазовецком воеводстве, Малкиня, чтобы получить большее? Сто миллионов долларов — как раз та самая сумма, ради которой можно пойти на жертвы…

А таким человеком в крапленой колоде российского криминалитета мог быть только Сухарев — и вот он растворился.

И если та, давнишняя версия действительно справедлива, все более или менее становится на свои места — все, кроме исчезновения Найденко и самого Сухого. Ведь если бесследно исчезают оба человека, имевшие отношение к проекту «Русский оргазм», то поневоле хочется думать, что деньги у одного из них!

Прокурор морщил лоб, прикидывая возможности — в этом пасьянсе не хватало какой-то одной карты. А может быть, это и не пасьянс? Может быть пока он, такой хитроумный и дальновидный, просчитывает варианты, кто-то из них решил сыграть против него, Прокурора, в плебейского подкидного дурачка…

И все-таки одной карты не хватало — интуиция подсказывала, что она окажется джокером, а имея ее на руках, можно бить кого угодно и как угодно. И Прокурор уже знал или почти знал, какой именно карты….

Движения хозяина кремлевского кабинета обрели былую уверенность.

— Машину к подъезду, — произнес он в трубку и, мельком взглянув на собственное отражение в огромном настенном зеркале, почему-то окончательно убедился в своей правоте…