Пролетарский маршал

Сентябрь 1918 года.

Вся страна с тревогой следила за бюллетенями о состоянии здоровья Владимира Ильича Ленина, тяжело раненного 30 августа эсеркой Каплан.

Охваченные гневом и негодованием, миллионы трудящихся требовали беспощадной расправы с контрреволюционными заговорщиками, с буржуазно-помещичьей контрреволюцией, клялись отдать все силы на разгром врага. Красноармейцы шли в бой с мыслью отомстить за покушение на жизнь Ленина. Бойцы Восточного фронта ответили на это злодеяние освобождением 10 сентября города Казани, а 12-го — родины Владимира Ильича — Симбирска. Через пару дней — еще одна радостная весть: на линию фронта 3-й армии прорвалось целое партизанское соединение во главе с Василием Константиновичем Блюхером. Об этом выздоравливающему Ленину и Свердлову сообщил Уральский областной комитет РКП(б). Особо отмечалось в нем, что «в лице Блюхера и его полков мы имеем подлинных героев, совершивших неслыханный в истории нашей революции подвиг…»

Героическая борьба южноуральцев, совершивших легендарный рейд по тылам врага от Оренбурга до Кунгура, заинтересовала В. И. Ленина. 19 сентября в беседе с членом Уральского Совета и Уральского областного комитета РКП (б) А. П. Спундэ Владимир Ильич попросил сообщить ему подробнее о Блюхере и героическом походе. В тот же день Спундэ исполнил просьбу Ленина. Он писал ему: «Дорогой Владимир Ильич! Посылаю Вам сведения о Блюхере, о котором мы сегодня с Вами говорили. Участвовал почти все время в ликвидации дутовщины. Последний раз ушел из Челябинска против Дутова в начале мая при следующих условиях. В это время он лежал в лазарете, так как вскрылась рана, полученная на войне против немцев… В 8 часов утра были получены сведения о Дутове, к 10 утра Блюхер был уже в штабе для организации выступления… Был отрезан где-то в районе Оренбурга чехами. Сейчас… вышел к нам, увеличив значительно свои войска. При этом он не воспользовался ближайшей дорогой на Ташкент, а выбрал гораздо более трудную — на Урал, идя наперерез Самаро-Златоустовской железной дороге. Питался все время чешскими патронами и снарядами.

Товарищи, проведшие вместе с ним последнюю дутовскую кампанию, утверждают, что буквально во всех случаях его стратегические планы на поверке оказывались абсолютно удачными…

Поэтому Уральский областной комитет РКП(б)… настаивает на том, чтобы Блюхер с его отрядами был отмечен высшей наградой, какая у нас существует, ибо это небывалый у нас случай.

Крепко жму руку и со всей искренностью желаю скорого выздоровления.

Ваш А. Спундэ»

Почти одновременно Реввоенсовет 3-й армии обратился с ходатайством к Я. М. Свердлову, который тогда был председателем ВЦИК, о награждении Блюхера только что (16 сентября) утвержденным орденом Красного Знамени. В ходатайстве говорилось: «Отрезанный и почти окруженный врагами… без снарядов, патронов и снаряжения, Блюхер ведет своих героев, пролагая свои путь чаще всего штыками. Разбивая отряд за отрядом, он пользуется взятой военной добычей для новых наступлений и новых побед. Он рвет путь между Златоустом и Уфой на 44-й версте и тем облегчает казанскую операцию, мешая в то же время сибирскому правительству прибыть на совещание в Уфу. Соединившись с нами, он вместо заслуженного отдыха вследствие затруднительного положения на нашем правом фланге бросается вместе с героями в бой. Переход войск Блюхера в невозможных условиях может быть приравнен разве только к переходам Суворова в Швейцарии. Мы считаем, что русская революция должна выразить вождю этой горсточки героев, вписавшему новую славную страницу в историю нашей молодой армии, благодарность и восхищение. А потому Военный совет ходатайствует о награждении Блюхера революционным орденом Красного Знамени».

И когда 28 сентября 1918 года перед членами Президиума Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов встал вопрос, кого первым наградить высшим революционным знаком боевого отличия — орденом Красного Знамени, Президиум единогласно принял решение о награждении им Блюхера Василия Константиновича. Так Блюхер стал первым кавалером первого революционного ордена. Это была достойная награда достойнейшему вожаку уральских партизан, проявившему недюжинный военный талант во время героического похода.

Откуда взялся военный талант и организаторские способности у простого крестьянского парня, рабочего, солдата, пробывшего на фронте во время первой мировой войны всего четыре месяца? Ответ один: Великая Октябрьская революция и партия большевиков помогли ему обрести себя. Революция, пробудив в народе грандиозные силы, открыла таланты, дала возможность проявиться им; она вызвала появление государственных и политических деятелей, руководителей народного хозяйства, талантливых полководцев. Многие, вернее, большинство, ни по рождению, ни по воспитанию, ни по образованию не были подготовлены к такого рода деятельности. Но партия поручила им ответственный участок работы, и они с честью выполнили свой долг. К ним принадлежал и Василий Константинович Блюхер[1].

А началась его военная деятельность очень просто. В мае 1917 года он приехал в Самару с намерением устроиться на военный завод. Однако Самарский городской комитет партии решил иначе: поручил ему поступить добровольцем в стоявший в городе 102-й запасной полк, развернуть революционную работу среди солдат и привлечь их на сторону большевиков.

Но как попасть в запасной полк? Ведь из армии уволили его совсем, вернули «в первобытное состояние». И лишь боевые награды и настойчивость помогли Блюхеру выполнить поручение партии. С первых дней пребывания в полку он включился в партийную работу. За принципиальность, веселый и общительный характер солдаты полюбили его. В июне они избрали Блюхера членом, а в августе председателем полкового комитета и заместителем председателя военной секции Самарского городского Совета.

Во время Октябрьского вооруженного восстания войска гарнизона поддержали большевиков и 27 октября 1917 года без боя перешли на сторону Советской власти. В этом была громадная заслуга Блюхера. На первом заседании Самарского ревкома Василия Константиновича избрали членом президиума и назначили начальником губернской охраны революционного порядка.

Однако недолго пришлось ему работать в Самаре. Наступили тяжелые для Советской республики дни. Казачьему войску атамана Дутова удалось захватить Оренбург, Верхнеуральск, Троицк, окружить Челябинск, в котором хозяйничала эсеро-меньшевистская дума. Связь центральных областей России с Сибирью и Средней Азией была прервана. Советское правительство призвало всех трудящихся выступить на борьбу с врагом.

В середине ноября Блюхера пригласил к себе председатель Самарского ревкома В. В. Куйбышев и сказал, что получено указание товарища Ленина направить на освобождение Челябинска надежный отряд. Комиссаром отряда решили назначить Блюхера.

— Учтите, — сказал В. В. Куйбышев, — поручение чрезвычайно ответственное.

— Мог ли я тогда думать, — вспоминал впоследствии Василий Константинович, — что это поручение партии будет началом моей военной работы и навсегда свяжет меня с родной Красной Армией.

Ликвидация дутовщины началась с восстановления и упрочения Советской власти в Челябинске. Первым прибыл сюда Самарский отряд рабочих и солдат во главе с Блюхером. 20 ноября 1917 года с помощью железнодорожников он прорвался сквозь белогвардейские заставы и помог трудящимся свергнуть эсеро-меньшевистскую городскую думу. Власть перешла в руки Челябинского Совета. На первом заседании Совета Василия Константиновича избирают членом, через две недели председателем Челябинского ревкома, а затем председателем Челябинского Совета.

С этого времени он наряду с П. А. Кобозевым, братьями Кашириными и М. В. Калмыковым становится одним из организаторов и руководителей борьбы с контрреволюцией на Южном Урале.

Декабрь 1917 — начало 1918 года прошли в борьбе с дутовцами. С наступлением весны они вновь подняли восстание. На борьбу с ними выступили рабочие отряды Южного, Северного и Среднего Урала во главе с В. К. Блюхером. 2 апреля уральцы разбили противника под Троицком, который был осажден, сняли блокаду и вступили в город, а затем начали окружать дутовцев с севера, востока и юга. На западе действовали южноуральские отряды М. С. Кадомцева, Н. Д. Каширина, М. В. Калмыкова и другие. К 16 апреля враг оказался в кольце. Как загнанный зверь бросался Дутов из стороны в сторону в надежде прорваться, но всюду получал отпор. Спасая жизнь, он оставил на произвол судьбы свои войска, а сам с небольшим отрядом, прорвавшись у станицы Наваринской, ушел на юг.

В мае приспешники Дутова подняли восстание под Оренбургом и окружили его.

Когда встал вопрос о главнокомандующем Оренбургского фронта, то Уральский областной комитет партии выдвинул на этот пост Блюхера, имевшего уже довольно большой боевой опыт. Ему подчинили Уральский отряд в составе 1-го Уральского стрелкового полка, Екатеринбургского кавалерийского эскадрона, челябинского отряда «Народных копей» и Челябинской батареи общей численностью около двух тысяч бойцов. В Бузулуке отряд Блюхера соединился с отрядом Г. В. Зиновьева (800 бойцов) и другими частями. 19 и 20 мая в районе станиц Татищевой и Донецкой они разбили белоказаков и прорвали блокаду. «Положение Оренбурга прочное и безопасное, — доносил В. К. Блюхер 27 мая. — Вчера сильным отрядом нанесли удар по казакам в районе Пречистенской по Орской железной дороге и по линии железной дороги на Бузулук… Подготавливаем широкую и глубокую операцию против казачьих сил».

Однако осуществить планы Блюхеру не удалось: начался мятеж чехословацкого корпуса[2]. Действовавшие в районе Оренбурга советские отряды оказались в тяжелом положении. На состоявшемся здесь 28 июня совещании было решено эвакуировать город: часть войск пошла на юг, другая, во главе с В. К. Блюхером и Н. Д. Кашириным, — на север, в индустриальные районы Урала, чтобы соединиться с действовавшими там частями Красной Армии и продолжать борьбу с интервентами и мятежниками.

Летом 1918 года молодая республика Советов оказалась в огненном кольце врагов. Наибольшая опасность грозила ей с востока, где были сосредоточены основные силы контрреволюции. Восточный фронт стал главным фронтом республики. По решению ЦК партии на фронт были направлены тысячи коммунистов, которые помогли укрепить командные кадры и партийно-политический аппарат, усилить политико-воспитательную работу в частях.

Одновременно в тылу врага создавались партизанские отряды. По призыву партии трудовой Урал встал на борьбу с неприятелем. Наибольшую опасность здесь представляла челябинская группировка белочехов. Заняв 26 мая город, интервенты двинулись к Троицку, на соединение с белоказаками. Председатель Троицкого Совета Я. В. Аппельбаум запросил помощи. В телеграмме Н. И. Подвойскому он писал: «В Троицке создалось крайне тяжелое положение… Здесь крайне необходим Блюхер, хорошо знакомый с местностью и уже руководивший подавлением казачьего мятежа. Содействуйте приезду из Оренбурга в Троицк Блюхера».

В неравной борьбе Троицк пал. Все отступившие к Верхнеуральску части решено было объединить в Троицкий отряд. Командиром его избрали казака Николая Дмитриевича Томина.

В Верхнеуральске партийный комитет формировал свой отряд под командованием Ивана Дмитриевича Каширина. 7 июля партизаны оставили город и направились в расположенный в горах Белорецк. Вскоре сюда прибыли из-под Оренбурга отряды В. К. Блюхера и Н. Д. Каширина. 16 июля состоялось совещание командного состава отрядов для создания единого штаба и выработки плана совместных действий. Было предложено два плана: один — Николая Дмитриевича Каширина — прорываться через Верхнеуральск — Миас к Екатеринбургу, другой — В. К. Блюхера — идти через горнозаводские районы на север. «Двигаясь по рабочим районам, — говорил он, — мы значительно усилим свои ряды за счет рабочих заводов, двигаясь же на Верхнеуральск, через районы, охваченные восстанием белоказаков, мы не достигнем своей цели». Однако большинство командиров высказались за план Н. Д. Каширина, который на этом совещании был избран партизанским главкомом. Через два дня партизаны тронулись в путь. У горы Извоз они разбили белоказаков и отбросили их за Верхнеуральск. Но дальнейшее наступление в этом направлении из-за недостатка сил пришлось приостановить и вернуться в Белорецк.

2 августа состоялось очередное совещание, которое должно было наметить новый план похода и избрать главкома, — Н. Д. Каширин был тяжело ранен под Верхнеуральском. Обсудив создавшуюся обстановку, руководители партизан единогласно приняли предложенный ранее план Блюхера и избрали его главкомом.

Первым делом он занялся реорганизацией партизанских отрядов и подготовкой их к длительному и опасному походу по тылам врага. В результате была создана стройная система управления[3].

Одновременно по указанию главкома коммунисты развернули агитационную работу в отрядах. Тем, кто не верил в победу, кто сомневался в ней, предлагали вернуться домой.

В ночь на 5 августа Сводный уральский отряд покинул Белорецк. Через хребты Урала, лесные чащи и топкие болота Башкирии шла казачья беднота; шли русские, татары, башкиры, латыши, вотяки, марийцы. Вместе с ними — венгры, словаки, немцы, австрийцы — бывшие военнопленные, составившие позже интернациональную дружину. Со Сводным отрядом двигались раненые бойцы и семьи партизан, так называемый обоз беженцев.

Южноуральцам предстоял труднейший переход, полный опасностей. Но ничто не могло остановить разноплеменной армии Блюхера. Они были крепко спаяны не только непрерывными боями, но и верой в успешное завершение похода.

Утром 5 августа белогвардейцы узнали, что партизаны ушли из Белорецка. Командир Уральского корпуса генерал Ханжин пришел в ярость и в тот же день сообщил командующему Поволжским фронтом полковнику Чечеку, что им «организовано преследование и засады, чтобы не дать красным прорваться и выйти в долину реки Белой», и просил отрезать путь партизанам со стороны Уфы и Стерлитамака. Одновременно Ханжин приказал усилить преследование. «Нужно употребить все меры, — писал он, — к уничтожению отрядов Каширина и Блюхера, не обращая внимания на усталость частей. Отдых потом. Нельзя упускать благоприятную обстановку».

Преодолев горные хребты, совершив фланговый марш вдоль реки Белой на север, Блюхер вывел Сводный уральский отряд к Богоявленскому стекольному заводу (ныне Красноусольск). 16 августа партизаны двинулись дальше, к Архангельскому заводу. В арьергарде шел только что сформированный Богоявленский рабочий отряд под командованием М. В. Калмыкова. На Архангельском заводе к ним присоединился отряд во главе с В. Г. Дамбергом. Всего Сводный уральский отряд насчитывал теперь около 9 тысяч штыков и сабель.

Значительно усилился и противник. Он подтянул свежие силы и пытался уничтожить партизан на реке Сим. Генерал Ханжин приказал принять все меры, чтобы «красные не были допущены на правый берег р. Сим и ликвидированы здесь».

Положение партизан осложнялось крайне ограниченным запасом боеприпасов. В связи с этим В. К. Блюхер потребовал от всего командного состава внимательно следить за экономным расходованием патронов и снарядов, обстреливать лишь группы, «отнюдь не допуская стрельбы по одиночным людям».

Казалось, что противник все сделал для успешного выполнения своего плана. Одни части преграждали путь южноуральцам с фронта на северном берегу реки Сим, другие должны были мощным ударом с тыла прижать их к ней.

Но Блюхер принял соответствующие контрмеры. Он приказал Уральскому и Архангельскому отрядам форсировать реку Сим, захватить плацдарм, построить мост и обеспечить переправу остальных частей. Другие отряды должны были задержать белых на двое-трое суток на рубеже рек Зилим и Белая. Для успешного выполнения поставленной задачи необходимо было отвлечь внимание неприятеля от направления главного удара, и Блюхер поручает отряду Томина произвести ложную переправу через Белую в районе деревни Шареево.

Однако враг опередил партизан и утром 19 августа перешел в наступление. На всех направлениях развернулись ожесточенные бои. Они продолжались 12 суток. Основной удар противник нанес со стороны Богоявленска. Четыре дня мужественно сражался здесь отряд Калмыкова.

Тем временем Уральский и Архангельский отряды форсировали реку Сим, захватили плацдарм и начали строить мост. К вечеру он был готов. Всю ночь переправлялись партизаны через реку. Белое командование стало спешно подтягивать резервы, чтобы сильным ударом сбросить южноуральцев в бурный Сим. Но главком упредил их. Дружно пошли партизаны в атаку. Одновременно кавалеристы ворвались в лагерь врага с флангов. В короткой схватке противник был смят и обращен в бегство.

В конце августа Сводный отряд вышел к Самаро-Златоустовской железной дороге восточнее Уфы. Неожиданное появление под Уфой крупных партизанских сил вызвало панику в стане врага. Срочно была объявлена мобилизация «всех офицеров, подпрапорщиков, фельдфебелей, унтер-офицеров и соответствующих им званий, проживающих в Уфе». Противнику удалось подтянуть силы и окружить южноуральцев. Белое командование ликовало, но, оказалось, ликовало рано. Ничто не могло остановить красных партизан, хотя положение их оставалось тяжелым. Блюхер держал инициативу в своих руках. Производя перегруппировку отрядов по внутренним коммуникационным линиям, он наносил белым концентрированные удары в наиболее уязвимых местах и разбивал их по частям.

Высокое моральное состояние умножало силы партизан. «Во всех отрядах главным костяком, — говорил В. К. Блюхер, — были пролетарские части, состоявшие из рабочих Южного Урала. Значительную прослойку среди них составляли коммунисты. У всех была мечта как можно скорее соединиться с Красной Армией, влиться в ее ряды и вести дальнейшую борьбу с белыми за власть Советов».

Чтобы вырваться из белогвардейского кольца, необходимо было скорее прорваться через Самаро-Златоустовскую железную дорогу. Для этого Блюхер выделил три отряда: Архангельский, Верхнеуральский и Уральский. Основная задача возлагалась на Верхнеуральский отряд И. Д. Каширина. Богоявленский отряд М. В. Калмыкова и Троицкий Н. Д. Томина обеспечивали операцию с тыла.

Накануне во всех отрядах прошли партийные собрания и беседы, на которых обсуждалось обращение главкома. В нем он еще раз подчеркивал сложность и важность операции и призывал личный состав «приложить все усилия для выполнения поставленной задачи по прорыву, помня, что наша неудача поставит нас в безвыходное положение, успех же сулит нам выход и соединение со своими войсками, обеспеченный тыл, налаженное довольствие и базу снабжения огнестрельными припасами».

Партизаны с нетерпением ждали приказа о наступлении. «Настроение у бойцов бодрое, рвутся перехватить железную дорогу, — вспоминал И. Д. Каширин. — Полки рассыпаны на исходных позициях. И стоило только бойцам увидеть Иглино и железную дорогу, как правофланговый батальон Белорецкого полка, несмотря на предупреждение ждать команды, самовольно поднялся и с криками «ура» пошел в наступление. Этот момент едва не оказался роковым для нашего отряда».

Подпустив белоречан на близкое расстояние, неприятель нанес им сильный фланговый удар. Батальон дрогнул и стал отступать. В донесении Блюхеру И. Д. Каширин просил немедленно прислать помощь.

С большим трудом под сильным огнем противника С. П. Галунов вывел свой полк из деревни и стал готовить его к атаке. Одновременно командир Белорецкого полка А. В. Пирожников с батальоном бросился на помощь своим отступающим бойцам. В ожесточенном бою ему удалось остановить противника. В это время во фланг и тыл неприятелю ударил полк Галунова. Сверкая клинками, красные кавалеристы сплошной лавой неслись на врага. Белоречане поднялись и стремительно двинулись в атаку с фронта. Удар был настолько сокрушительным, что белочехи и белогвардейцы не успели опомниться. В течение нескольких минут положение коренным образом изменилось. Бросая оружие, белогвардейцы бежали к железной дороге. Там, быстро погрузившись в вагоны, они двинулись в сторону Златоуста.

На участке Троицкого отряда, прикрывавшего партизан с тыла, действовавшему против него отряду полковника Курушкина удалось потеснить партизан. Отстреливаясь, они медленно отходили к хутору Михайловскому. Пулеметчики 17-го Уральского полка Ефим Кручинин и Леонтий Шестаков вдвоем остались в деревне Калтыманово, прикрывая отход своего батальона. Они знали, что в Михайловском находится штаб главкома, все имущество партизан, несколько тысяч беженцев, госпиталь. Уйти — значит открыть фронт, поставить под удар тяжело раненных товарищей. Тридцать минут сдерживали они пулеметным огнем натиск врага. Когда осталась последняя пулеметная лента, Ефим приказал своему помощнику уходить, а сам продолжал вести огонь до конца, пока вражеская пуля не сразила его.

Заняв Калтыманово, белогвардейцы двинулись к хутору Михайловскому. Они видели, как обозники спешно покидали его. Казалось, победа улыбнулась им. Но в это время Н. Д. Томин с двумя сотнями казаков бросился в атаку на левый фланг неприятеля. Удар был настолько внезапным, что противник не успел оказать сопротивление.

На протяжении сорока километров партизаны заняли и разрушили железную дорогу. На пять суток было прервано сообщение между Уфой и Златоустом. В «Уфе, — доносил И. Д. Каширин Блюхеру, — полная паника. Штаб выехал по направлению к Самаре, буржуазия разбежалась».

Командование белогвардейцев растерялось. Их войска под ударами партизан разлагались и отказывались воевать. «Группа красных, оперировавшая в районе ст. Иглино — дер. Зобово… видимо, уходит из-под наших ударов. Последнее противнику значительно облегчило бездействие полковника Колесникова, находившегося до сего времени к востоку от р. Сим. По имеющимся данным, один из казачьих добровольческих полков этого отряда самовольно ушел в Верхнеуральск. Башкирская рота взбунтовалась и приведена под конвоем в Уфу. Под влиянием утомления среди частей отряда существует стремление прекратить боевые действия». — писал командующий Поволжским фронтом полковник Чечек 31 августа 1918 года.

Из белогвардейских газет партизаны узнали, что южнее Кунгура идут бои. Значит, там проходит линия фронта. Туда форсированным маршем и повел свою армию Блюхер, чтобы, воспользовавшись растерянностью неприятеля, как можно скорее переправиться через реку Уфу — последнюю преграду, отделявшую партизан от регулярных частей Красной Армии. Генерал Тимонов, возглавивший все действовавшие в том районе белогвардейские отряды, приказал 31 августа: «Противника во что бы то ни стало догнать и разбить». Белогвардейцы знали, что все переправы на реке Уфе уничтожены, поэтому надеялись сильным ударом с тыла прижать партизан к реке и разбить. Для более энергичного преследования начальникам колонн было приказано «мобилизовать все обывательские подводы и посадить пехоту на повозки, на которых следовать до предельного сближения с противником, когда уже начнется бой».

Утром 1 сентября Уральский отряд И. С. Павлищева, совершив 50-километровый марш, вышел к реке у села Красный Яр. Впереди — водная гладь шириной 200 и глубиной пять метров. Используя единственный паром, а также подручные материалы (бревна, доски, плоты), бойцы переправились на западный берег и закрепились.

К этому времени в районе Красного Яра сосредоточились главные силы партизан. Здесь на небольшом клочке земли, простреливаемом артиллерией, сгрудилась вся армия. Для переправы раненых и обозов пришлось строить мост. Без помощи местных жителей вряд ли удалось бы так быстро его построить. Они на лошадях подвозили к реке доски, скобы, бревна, веревки.

Белогвардейцы тоже торопились. Подтянув к переправе крупные силы, утром 2 сентября противник нанес удары с фронта и тыла. Два дня кипел бой. Два дня стоял сплошной гул орудий и не смолкали пулеметы. Это был последний, решительный бой.

Десант на западном берегу реки с трудом отбивал атаки врага. В донесении главкому И. С. Павлищев сообщал, что «противник непрерывно атакует части, бьет во фланг, пытается прижать к Уфе. С большим трудом сдерживаем напор. Опасаюсь за исход боя». Одновременно белогвардейцы теснят Троицкий отряд с тыла. Левее их Богоявленский и Архангельский отряды ведут бои с колонной белых, двигающейся наперерез — к Красному Яру. Положение отчаянное.

В резерве у главкома один Верхнеуральский отряд. В. К. Блюхер решает переправить его на западный берег Уфы, разбить там противника и расчистить путь для партизанской армии. Это единственно правильный выход из создавшегося положения. В ночь на 3 сентября верхнеуральцы переправились через реку.

В полдень 3 сентября мост был готов. Но главком медлил с переправой. На обоих берегах реки шли ожесточенные бои. Каждый час командиры отрядов сообщали тревожные вести и требовали боеприпасов. О людях они молчали, потому что знали, что у главкома нет резервов.

Наибольшую опасность представляла группировка белых, двигавшаяся из Уфы по западному берегу реки. Она стремилась прорваться к переправе. Весь день здесь шел упорный бой. Наконец противник стал выдыхаться. А в это время разведчики установили, что белогвардейцы слабо охраняют свой левый фланг. И. Д. Каширин решил воспользоваться беспечностью врага и направил в тыл ему конный отряд во главе с Ф. А. Вандышевым. Удар был внезапным. В рядах противника поднялась паника. Белорецкий и Верхнеуральский отряды, воспользовавшись этим, перешли в наступление с фронта. Дружной атакой партизаны смяли белогвардейцев и обратили их в бегство. «В результате этого боя, — отмечал главком, — был полный разгром группировавшегося здесь противника, потерявшего много убитыми и пленными. По предварительному подсчету, в наши руки здесь попало три орудия в полной исправности, 200 снарядов, 8 пулеметов, много винтовок, патронов и 200 пленных».

Пленные оказались насильно мобилизованными татарами. Партизаны разоружили их и предложили разойтись по домам. Те удивились: почему это большевики не сдирают с них живых кожу, как говорили им белые офицеры? Тогда блюхеровцы спрашивают их, за что они воюют и кого защищают. Татары мнутся. Помня наказ офицеров, в один голос отвечают:

— За единую неделимую Россию.

Дружно рассмеялись красные бойцы:

— А вам какая от нее, от этой неделимой России, польза-то? Офицерами или губернаторами будете?

— Где там! Только бы живыми уйти.

— Идите к нам, будем вместе воевать.

Слушают татары и не верят своим ушам. Долго думают и наконец решают остаться с партизанами.

Из них сформировали отдельную роту, включив ее в состав Белорецкого полка.

Своими победами 3 сентября партизаны еще раз показали врагу, что он не в силах преградить им путь.

Это был заключительный аккорд многодневной битвы красных партизан с белогвардейцами и бело-чехами.

Пройдя 200 километров по Кунгурскому тракту на север, партизаны 11 сентября подошли к селу Аскино. Здесь от местных жителей они узнали, что в соседней Тюйноозерской волости действуют части Красной Армии. Установить связь с нашими частями В. К. Блюхер поручил помощнику начальника штаба Троицкого отряда коммунисту В. С. Русяеву. Вечером Василий Константинович вызвал его к себе и долго беседовал, давая подробные указания, как действовать. Советские войска не знали о существовании партизанских отрядов и могли принять их за белых. Чтобы избежать ненужного кровопролития, надо действовать осторожно.

— Я думаю, — сказал в заключение беседы В. К. Блюхер, — лучше всего сделать это так: завтра утром возьмите с собой сотню казаков; это на тот случай, если вместо красных неожиданно встретятся белые. Для того чтобы советские войска могли отличить вас от белогвардейцев, соберите все знамена отряда и везите их в голове эскадрона, к древкам пик прикрепите длинные кумачовые полотнища.

На рассвете 12 сентября красный отряд отправился на разведку в деревню Тюйно-Озерск. В это же время командир регулярного 1-го Советского Бирского полка 3-й армии Ф. Воробьев приказал командиру 6-й роты «с утра 12 сентября повести наступление в направлении Тюйно-Озерск — Аскино и, если возможно, занять Аскино, оставив полувзвод боевиков в Тюйно-Озерске». Тюйно-Озерск оказался между двух огней. Красноармейцы первыми прибыли туда. Через некоторое время подошла и партизанская сотня с красными знаменами. В. С. Русяев выслал парламентеров с белым флагом. Красноармейцы обстреляли их, приняв за белогвардейцев. Русяев, развернув сотню, повел ее в атаку. Полувзвод 6-й роты (15 бойцов) стал отходить. Партизаны догнали его. Долго доказывали, что они красные партизаны и теперь вышли на линию фронта. Им не верили. Тогда Русяев предложил его с четырьмя бойцами отвезти в ближайший штаб. Командир батальона тоже не поверил. Связавшись по телефону с командиром полка Воробьевым, он сообщил, что «у него сейчас в штабе разговаривают с ним пять человек хорошо вооруженных людей, вид у них чрезвычайно подозрительный, говорят, идут на Кунгур, но люди советские. Оружия они не применяют, но в Кунгуре пусть приготовятся».

Воробьеву ничего не было известно о В. К. Блюхере и его партизанской армии. Опасаясь провокации, он потребовал, чтобы Русяев написал официальный рапорт. Взяв лист бумаги, Виктор Сергеевич тут же стал писать: «Довожу до вашего сведения, что по тракту через село Аскино идут советские отряды, состоящие из Троицкого, Верхнеуральского, Богоявленского, Архангельского и Уральского отрядов. Главком всех отрядов — Василий Константинович Блюхер, в мае посланный под Оренбург с Уральским полком. Предлагаю вам установить с нами телефонную связь, для чего исправьте на всем протяжении телефонную линию. Сообщите, имеется ли связь с центром и можно ли переговорить по телефону и откуда? О всем сообщите немедленно».

Начальник только что созданной 5-й Уральской дивизии, бывший начальник штаба Троицкого гарнизона С. С. Шванский, прочитав рапорт, написал: «Блюхера и Русяева лично знаю», — и приказал срочно установить связь.

Короткий осенний день был на исходе, когда Виктор Сергеевич, сияющий от радости, коротко доложил главкому:

— Все в порядке. Связь установлена.

Вся страна заговорила о подвиге южноуральских партизан. Три месяца они пробыли в тылу врага, громя белогвардейцев и внося смятение в их ряды. Три месяца о них ничего не было известно. Душевной теплотой проникнуты слова секретаря Уральского областного комитета партии Ф. И. Голощекина, обращенные к Блюхеру: «Приветствую вас, родной. Весь пролетарский Урал сердечно радуется вашему появлению. Искренне говорю вам, что все время мы думали, гадали, где вы, и ждали чуда — вашего появления».

Со всех концов Советской России в адрес партизан поступали многочисленные приветствия. «Ваши геройские подвиги не будут забыты свободной Родиной, — говорилось в приказе Реввоенсовета республики. — Высший Военно-Революционный Совет Республики приносит вам, славные солдаты отряда Блюхера, и вашему бесстрашному командиру т. Блюхеру горячую благодарность и выражает надежду, что скоро увидит вновь вас, оправившихся от тяжелых боев, в рядах своих революционных войск и вновь услышит о ваших великих подвигах».

Легендарный рейд южноуральских партизан — яркий пример революционного творчества народных масс. Герои этой знаменитой эпопеи — рабочие и трудовое казачество Южного Урала — показали образцы сознательности, организованности и дисциплины.

Мощной неудержимой лавиной прошли они по тылам врага от Оренбурга до Кунгура, сметая на своем пути многочисленные части интервентов и белогвардейцев, внося смятение и дезорганизацию в их ряды.

Героические действия южноуральских отрядов в тылу врага сыграли большую роль в общей борьбе советского народа с белогвардейцами и интервентами в 1918 году. Они отвлекли на себя значительные силы врага, чем оказали помощь советским войскам Восточного фронта.

К осени 1918 года общими усилиями Коммунистической партии, Советского правительства и широких народных масс Восточный фронт был реорганизован и укреплен. Прибывшее партийно-пролетарское пополнение принесло с собой дух бодрости, железной стойкости и веры в победу. Это дало возможность не только остановить наступление противника, но и перейти в конце августа в контрнаступление. Войска фронта под командованием И. И. Вацетиса в короткий срок освободили Казань, Симбирск и успешно продвигались вперед. Лишь на участке фронта 3-й армии, которой командовал Р. И. Берзин, сложилась довольно трудная обстановка.

Стремясь взять реванш за поражение под Казанью и Симбирском, противник упорно пытался захватить Пермь, а затем, двигаясь вдоль железной дороги на Глазов и Вятку, прорваться на соединение с англо-американскими интервентами, действовавшими на Советском Севере.

В упорных боях силы 3-й армии таяли. От начальников дивизий все чаще поступали просьбы о помощи, но командарм отвечал, что он не имеет резервов и не может чем-либо помочь. Поэтому неожиданное появление закаленных в боях партизанских полков было как нельзя более кстати.

В разговоре с Ф. И. Голощекиным В. К. Блюхер просил его «помочь как можно скорее получить патроны, снаряды, верхнее обмундирование… Все это просим заготовить ко времени нашего подхода к Кунгуру, дабы не задерживать выполнение боевой задачи, какая выпадет на нашу долю».

Не об отдыхе беспокоились партизаны и их главком, а о том, чтобы «не задерживать выполнение боевой задачи».

20 сентября приказом по 3-й армии части Сводного уральского отряда были реорганизованы в бригады и включены в состав 4-й Уральской дивизии. Начальником дивизии был назначен В. К. Блюхер, его помощником — Н. Д. Каширин, комиссаром — A. Л. Борчанинов. Командиры отрядов — И. Д. Каширин, И. С. Павлищев и Н. Д. Томин стали командирами бригад.

Пополненная партизанами, дивизия получила боевой приказ — остановить наступление противника на кунгурском направлении, перерезать Западно-Уральскую железную дорогу в районе станции Шемаха и помочь 3-й Уральской дивизии преградить путь белогвардейцам на Пермь.

В обращении к бойцам 4-й Уральской дивизии B. К. Блюхер выразил уверенность в том, что они, обогащенные боевым опытом, покажут врагу, как надо воевать. Обращение обсуждалось во всех подразделениях. Выступавшие призывали красноармейцев не посрамить честь партизанскую.

24 сентября в бой пошли бывшие партизаны. Отразив все атаки противника, они перешли в наступление, мощным ударом смяли врага и двинулись вперед, занимая один населенный пункт за другим. 27 сентября они освободили Молебский, 30-го — Иргинский заводы, а 2 октября — город Красноуфимск.

Наращивая удары, 4-я Уральская дивизия отбросила противника за линию рек Сылва, Ватам, Бисерть. Теперь уже белогвардейцы запросили помощи. 1 октября командующий Екатеринбургской группой генерал Гайда доносил главкому, что красные, «усилившись отрядом Блюхера и Каширина, на красноуфимском направлении теснят Иркутскую дивизию. Срочно необходима ей помощь».

Своим контрударом 4-я Уральская дивизия несколько укрепила позиции 3-й армии, но положение ее все же оставалось тяжелым: она по-прежнему нуждалась в серьезном пополнении людьми и вооружением.

Тем временем противник подтянул резервы и перешел в наступление. 9 октября генерал Гайда писал: «Мне поставлена задача взять гор. Пермь. Я решил нанести удар противнику на кунгурском направлении, на прочих же — лишь сдерживать противника».

В разгоревшихся ожесточенных боях бывшие партизанские полки Блюхера сорвали план неприятеля.

14 ноября Богоявленский и 1-й Уральский полки завязали бой за Молебский завод. Он продолжался двое суток. Ни отчаянное сопротивление врага, ни сильные укрепленные позиции не смогли сдержать их бурного натиска. Вся армия следила за ходом сражения. Наконец Молебский завод взят. «Орлы Урала! — говорилось в приветствии Реввоенсовета 3-й армии. — Вы с гордостью можете сказать, что исполнили свой долг перед революцией. Ваши мужество и стойкость послужат примером для других частей».

Так сражались и защищали завоевания Великого Октября бойцы 4-й Уральской дивизии под командованием В. К. Блюхера[4].

Большое внимание начдив уделял организации партийно-политической работы. Вместе с военными комиссарами дивизии А. Л. Борчаниновым и О. Ю. Калниным Василий Константинович добивался, чтобы все коммунисты были активными агитаторами и в то же время служили примером в бою. В конце октября в дивизии стала издаваться многотиражная газета «Красноармеец», пользовавшаяся большой популярностью у бойцов и командиров.

В ноябре была проведена первая дивизионная партийная конференция, рассмотревшая вопросы усиления партийно-политической работы среди бойцов и местного населения.

Конференция направила следующее приветствие В. И. Ленину: «Нами, рабочими, крестьянами и трудовым казачеством, непрерывно находящимися в боях с врагами мирового социалистического строя, руководит одна общая с Вами воля к победе рабочего класса, воля к всемирной социалистической революции».

Выступившие на конференции делегаты говорили о росте влияния коммунистов, об укреплении воинской дисциплины.

Всего партийные организации дивизии насчитывали к этому времени свыше 2500 членов партии и 730 сочувствующих.

Присутствовавший на конференции помощник главного политического комиссара 3-й армии Н. Г. Толмачев дал высокую оценку ее работе.

Решения конференции нашли широкий отклик в частях. Так, в резолюции партийного собрания 1-го Красноуфимского полка говорилось, что коммунисты не сложат оружия до тех пор, «пока ни одной белогвардейской сволочи не останется на территории Российской Социалистической Республики. Пусть знает вся эта стая черных воронов, что мы умеем защищать интересы трудового крестьянства, пролетариата и власть Советов». Эту клятву красноуфимцы и вся дивизия выполнили с честью не только в годы гражданской войны, но и во время Великой Отечественной.

В дивизии дела налаживались, а тут так некстати у Василия Константиновича открылись старые раны. Для лечения ему предоставили отпуск. Но как трудно расставаться с бойцами, с которыми делил трудности войны, горечь неудач и радость побед! И не случайно перед отъездом на родину он обратился к ним с такими словами: «Яс грустью расстаюсь с вами, дорогие товарищи… Уезжая, я душой остаюсь с вами. Дни боевого счастья будут моими днями, и уверен, что по возвращении встречу в вас тот же бодрый дух, ту же тесную семью, которую не поколеблют никакие испытания суровой борьбой за счастье пролетариата».

Вернулся Блюхер на фронт в середине декабря 1918 года, в разгар ожесточенных боев за Кунгур и Пермь[5], и сразу направился туда, где было всего труднее.

Стояли сильные морозы, а бойцы не имели теплого обмундирования. Из-за глубокого снега передвижение частей крайне затруднилось. Белогвардейцы же, имея лыжный батальон, легко маневрировали в нужных направлениях. Несмотря на все это, советские бойцы мужественно дрались, защищая каждый населенный пункт.

На помощь Особой бригаде, с которой взаимодействовала 30-я дивизия, В. К. Блюхер направил 1-й морской Кронштадтский полк. В ходе боя противник почти полностью окружил их, но они не воспользовались узким проходом и не оставили своих позиций. «В районе Березовой Горы бой достиг высокого напряжения, — доносил В. К. Блюхер. — Моряками отбито шесть яростных атак. Предпринятый неприятельскими лыжниками обход нашего левого фланга не имел успеха». В деревнях Верхние и Нижние Исады изнуренные моряки вновь были окружены и в неравной схватке погибли[6].

Тогда начдив бросил в бой свой резервный Белорецкий рабочий полк под командованием А. В. Пирожникова. Вспоминая об этом, Алексей Викулович писал: «Подъезжая к Сосновке, я увидел, как Блюхер старался задержать отходящие части. Вид у него был грозный. К тому времени подоспел наш полк, развернулся и с ходу пошел в атаку. Бойцы вырвались вперед. И вдруг видим — противник идет на «ура». Схватка была короткой, белогвардейцев сбили и отбросили на 20 километров. Блюхер сделался совсем другим человеком. Он не знал, что делать от радости, — так неожиданно и героически разбили мы противника. Блюхер бросился меня целовать. Он не знал, как выразить свои чувства, он видел во мне не меня, Пирожникова, а весь полк».

Одержанная победа дала возможность начдиву привести войска в порядок и планомерно отвести их к Кунгуру. Семь дней они сдерживали непрерывные атаки противника, обеспечивая эвакуацию города. 19 декабря белогвардейцы прорвались к Кунгуру. Создалось критическое положение: не хватало сил, чтобы отразить натиск врага. Все командование 30-й дивизии во главе с Блюхером находилось на самых опасных участках. «Под Болезином выходим мы на дорогу и встречаемся с Блюхером, — рассказывал командир 1-й Красноуфимской бригады И. К. Грязнов. — «А мы к вам пришли», — спокойно говорит он. Во всех катастрофических случаях Блюхер всегда выезжал на угрожаемый участок, разбирал и распутывал дела и всегда находил выход из любого казавшегося безвыходным положения».

Тем не менее положение с каждым днем ухудшалось. Резервы истощались. «Бойцы сильно устали от непрерывных боев, — доносил Василий Константинович, — ужасно страдают от холода и голода, опухли, глаза покраснели». Обстановка на фронте сложилась настолько серьезная, что 21 декабря он решил оставить Кунгур и вывести дивизию из-под удара противника. Вслед за Кунгуром в ночь на 25 декабря пала Пермь.

Блюхер в это время спешно проводил реорганизацию своих частей. Он вывел из боя и расформировал малочисленные 5-ю, 6-ю и Архангельскую бригады, личный состав их направил на пополнение других частей дивизии. В результате улучшилось управление и значительно увеличилось число активных штыков.

В начале января по фронту дивизии шли ожесточенные бои. Некоторые населенные пункты по четыре-пять раз переходили из рук в руки. Основные удары неприятель наносил по флангам 30-й дивизии вдоль трактов Пермь — Оханск и Кунгур — Оса. Все попытки неприятеля пробиться к Оханску были успешно отражены 3-й бригадой во главе с И. С. Павлищевым.

Наиболее напряженная обстановка создалась на правом фланге в районе Осы. Против одного действующего здесь 1-го Красноуфимского полка противник бросил целую дивизию, поставив ей задачу — смять красноуфимцев, захватить город и с ходу форсировать Каму.

Развернулись многодневные кровопролитные бои. Но белогвардейцы так и не смогли сломить упорство красноуфимцев и овладеть Осой. Их обескровленные части вынуждены были перейти к обороне.

Неожиданно в руки наших разведчиков попал приказ командира 1-го Сибирского корпуса генерала Пепеляева, в котором он ставил своим войскам задачу разбить левофланговые части 30-й стрелковой дивизии и захватить Павловский и Очерский заводы. Для этой цели противник сосредоточил в селе Дворецком свою гвардию — штурмовые батальоны.

Блюхер решил упредить наступление неприятеля и первым нанести ему внезапный удар, но для этого по приказу Василия Константиновича красноуфимцам пришлось совершить при сильном морозе стокилометровый марш с правого фланга на левый и заполнить образовавшийся разрыв между 29-й и 30-й дивизиями. «Блюхер требовал от меня, — писал командир 1-й Красноуфимской бригады И. К. Грязнов, — в кратчайший срок, любыми силами, в любом составе выйти в Очерский завод и ликвидировать разрыв».

Вечером 18 января они прибыли к месту назначения, а утром без отдыха должны были идти в наступление. Решительные действия наших бойцов принесли им полный успех. В жестоком бою белогвардейские войска были наголову разбиты. «Под селом Дворецким, — вспоминал впоследствии И. К. Грязнов, — мы столкнулись со штурмовиками, которые до этого не знали поражений. Они победоносным маршем прошли от Кунгура и сражались исключительно отчаянно. У них была своя тактика — никогда не ложиться, что производило сильное впечатление… Но «психическая атака» мало действовала на блюхеровцев. После боя от белой гвардии остались жалкие остатки».

Вскоре в наступление перешла вся 3-я армия. В упорных боях она вырвала инициативу у врага. В телеграмме Реввоенсовета фронта от 24 января сообщалось, что «второй день 29-я и 30-я дивизии успешно продвигаются вперед, гоня перед собой противника, который только накануне указывал в своих приказах, что перед ним разложившиеся части 3-й армии».

31 января 1919 года Блюхер был назначен заместителем командующего 3-й армией. С 3 апреля он одновременно стал исполнять обязанности коменданта Вятского укрепленного района.

Это назначение было вызвано сложной обстановкой, создавшейся в то время. В начале марта 1919 года колчаковцы перешли в наступление. Палевом фланге Восточного фронта они заняли Оханск, Осу и двинулись к Глазову.

Для создания прочной обороны Главное командование Красной Армии решило соорудить в тылу Восточного фронта целую систему укрепленных районов. В ней особое место отводилось Вятскому укрепрайону. Он должен был прочно закрепить левый фланг Восточного фронта и не допустить соединения колчаковцев с англо-американскими интервентами.

И на этом незнакомом для него поприще Василий Константинович проявил себя с самой лучшей стороны. «Прибытие Блюхера в укрепленный район почувствовалось быстро, — вспоминает генерал-лейтенант в отставке К. Ф. Телегин. — Началось ускоренное строительство оборонительных позиций, установка батарей и оборудование пулеметных гнезд». В короткий срок вместе с инженерами он разработал и представил на утверждение оригинальный план строительства укреплений. «В этом плане, — писал В. К. Блюхер, — при сравнительно небольших гарнизонах и при небольшой подготовке в инженерном отношении все крупные и узловые пункты будут в наших руках и не будут под угрозой удара и занятия их противником. Подступы с восточной и юго-восточной стороны отличаются бездорожьем и болотистой местностью, что в высшей степени затруднит движение противника».

Целыми днями находился Василий Константинович в поле, лично проверял ход строительства наиболее важных объектов, того же требовал и от подчиненных. Большую помощь в строительстве укреплений оказывало местное население.

Обстановка была тревожной, и надо было спешить. Враг медленно, но все же продвигался к Вятке. 3 июня он занял Глазов. На следующий день В. И. Ленин в телеграмме Реввоенсовету Восточного фронта писал: «Крайне обеспокоен потерей Агрызаи особенно Глазова. Приняли ли экстренные меры?»

Меры были приняты, В. К. Блюхер формировал в Вятке маршевые роты и направлял их на усиление действующих частей. Ежедневно он выкраивал время, чтобы побывать на сооружаемых объектах.

Василий Константинович считал непреложным правилом лично контролировать ход строительства и требовал от подчиненных «возможно чаще посещать участки, на которых производятся работы, и стремиться в самом же начале работы вносить все изменения и поправки, имея в виду, что при заключительном этапе всякие изменения в них являются уже более затруднительными и потребуют излишнего расхода рабочей силы».

Как начальник гарнизона, В. К. Блюхер заботился о сохранности исторических памятников и архивов Вятской губернии. 4 мая 1919 года он отмечал, что «за последнее время, в связи с разгрузкой города Вятки и занятием помещений воинскими частями, было несколько случаев разгрома архивов учреждений города Вятки. Архивы составляют народное достояние и являются памятниками культурной истории края, поэтому объявляю, что впредь за всякую попытку к разгрому или расхищению архивов виновные будут привлекаться к уголовной ответственности по законам военного времени».

В середине июня оборудование Вятского укрепрайона в основном было закончено. К этому времени войска Восточного фронта под командованием М. В. Фрунзе нанесли тяжелое поражение Колчаку и успешно продвигались вперед. 1 июля 3-я армия освободила Пермь и Кунгур. Дальнейшее наступление требовало укрепления левого фланга фронта, — он был открыт и мало обеспечен войсками.

В связи с этим было решено создать здесь новую, 51-ю стрелковую дивизию и поставить во главе нее В. К. Блюхера.

Формирование дивизии[7] проходило как раз в те дни, когда войска Восточного фронта, развивая успешное наступление, перевалили через Уральский хребет и двинулись в глубь Сибири для окончательного разгрома Колчака.

Личный состав дивизии состоял в основном из рабочих Северного Урала, имел большую партийную прослойку и был закален в многочисленных боях с врагом.

Обращаясь к бойцам дивизии, Василий Константинович призвал их «приложить все усилия к тому, чтобы она в ближайший срок оказалась на должной высоте как по своей боеспособности, так и по полному осознанию великих задач, возлагаемых на нас трудящимися. Строгая организация и твердая революционная дисциплина в рядах, а также дружное сотрудничество есть залог успеха и боевой мощи».

Особенно большие надежды начдив возлагал на коммунистов. «На вас, на железное ядро дивизии, мы всегда рассчитываем и опираемся и надеемся в каждом из вас встретить достойного вожака масс».

Став на краю левого фланга Восточного фронта, имея справа 29-ю дивизию, а слева — бесконечную тундру, 51-я пошла вперед. Свой славный боевой путь начала она от Тюмени и дошла до Байкала.

Отбросив две лучшие дивизии Колчака, дивизия 20 августа вышла к реке Тобол и с ходу форсировала ее. Развивая наступление, 454-й полк 51-й дивизии под командованием И. В. Боряева переправился через Иртыш и к вечеру 4 сентября занял Тобольск. Василий Константинович поздравил бойцов с первой крупной победой: «Бесконечно рад, что эта победа получена от старых родных для меня уральцев».

Преследуя противника, полки 152-й бригады двинулись вверх и вниз по обоим берегам Иртыша, а 151-я бригада во главе с В. К. Блюхером шла по лесам и болотам к реке Ишим. Осенние дожди испортили дороги, обозы отставали, пулеметы и боеприпасы бойцы несли на себе, вода и грязь просачивались в рваные сапоги и лапти, изношенные шинели промокали насквозь, начал свирепствовать тиф, нарушилась связь со штабом дивизии, оставшимся в Тюмени. Но бойцы, вдохновляемые своим начдивом, упорно шли вперед, громя врага и совершая беспримерные подвиги[8].

В сентябре 1919 года Колчак предпринял последнюю попытку остановить победоносное шествие советских войск. Целый месяц шли кровопролитные бои между двумя сибирскими реками — Тоболом и Ишимом, в ходе которых 5-я армия вынуждена была отойти за Тобол.

Вслед за тем колчаковские войска нанесли удар по войскам 3-й армии. Наступая вдоль железной дороги Ишим — Тюмень, они при поддержке бронепоездов отбросили 29-ю дивизию к Ялуторовску и вышли в тыл 151-й бригаде. Уверенный в стойкости своих частей, В. К. Блюхер решил продолжать движение к Ишиму — прямо в тыл врага. Еще один удар — и железная дорога — тлавная коммуникация противника — будет перерезана.

Почувствовав опасность, белые оттянули часть своих сил назад и бросили их против 151-й бригады. Одновременно неприятельская флотилия при поддержке 10 самолетов и корабельной артиллерии обрушилась на 152-ю бригаду. Красноармейцы не выдержали и оставили Тобольск.

Вражеская флотилия с крупным десантом на борту двинулась вверх по Тоболу, имея задачу соединиться со своими войсками в районе Ялуторовска, окружить 51-ю дивизию и выйти в тыл войскам 3-й армии. Белогвардейцы рассчитывали, что блюхеровцы будут прорываться кратчайшим путем через леса и болота, попадут под фланговый удар и будут разбиты. Как только Колчаку доложили, что Тобольск взят и флотилия двинулась вперед, он немедленно выехал на фронт, чтобы лично присутствовать при разгроме частей Блюхера. «Адмирал, — писал сопровождавший его управляющий делами Гинс, — явно предвкушал удовольствие удачной и верной операцией».

Однако В. К. Блюхер смелым маневром спутал все карты адмирала. 30 сентября он собрал в районе слободы Ашлыкской остатки 151-й бригады, около 2 тысяч бойцов при 12 легких орудиях, создал ударную группу и во главе нее двинулся на Тобольск, в тыл Колчака. Такого поворота белогвардейцы не ожидали. Нужны были смелость, глубокая вера в бойцов, чтобы в крайне неблагоприятной обстановке пойти на такой рискованный шаг.

Василий Константинович призвал бойцов приложить «все силы и энергию в выполнении поставленной задачи, твердо помня, что только быстрое и энергичное выполнение операции обеспечивает успех». Блюхеровцы двинулись по реке Вагай на север к Иртышу. Белогвардейцы не ожидали их в этом направлении. 5 октября группа подошла к Тобольску. Пленные показали, что в городе сосредоточены крупные силы, мост охраняют военные корабли. Блюхер решил не ввязываться в бой, а двинуться по восточному берегу Тобола на юго-запад.

Белогвардейцы сумели подвезти по Иртышу свежие силы и окружить группу плотным кольцом. Их самолеты сбросили тысячи листовок с призывом сложить оружие. В ответ красные бойцы еще теснее сплотили свои ряды. 7 и 8 октября были наиболее трудными днями. Накануне начдив провел совещание командного состава. Он обрисовал создавшуюся обстановку и приказал нанести удар на юг, разорвать кольцо и выйти из окружения.

На рассвете 8 октября красноармейцы пошли в атаку. Противник бросил против них целую дивизию. Пришлось перейти к обороне. Ряды красных бойцов таяли. Многие раненые вернулись на линию боя. Атаки белогвардейцев следовали одна за другой. Бойцы изнемогали от усталости и голода, но верили, что начдив найдет выход из положения. К вечеру бой достиг наивысшего напряжения. Отряд задыхался в железных тисках. Кончались патроны и снаряды. Положение становилось критическим.

После некоторого раздумья В. К. Блюхер решился на крайнюю меру. Вызвав командира батальона 453-го полка С. Д. Горшкова, он приказал ему обойти по считавшимся непроходимыми болотам левый фланг противника и атаковать его с тыла.

Два часа 200 бойцов шли по пояс в воде. Наконец они выбрались на берег, поставили четыре пулемета и под их прикрытием бросились в атаку.

Громкое «ура» разнеслось по болотам и окрестным лесам. Белогвардейцы, однако, вскоре опомнились и двинулись в контратаку. Выручили пулеметы: вражеские цепи попали под прицельный огонь. В рядах противника началось замешательство. Этим воспользовался Горшков. Он поднял бойцов в штыковую атаку. Завязался бой.

Услышав ружейно-пулеметную стрельбу за линией фронта, Блюхер немедленно приказал атаковать врага. Забыв про усталость, бойцы дружно рванулись вперед, смяли противника, разорвали вражеское кольцо и 10 октября соединились с основными силами 51-й дивизии.

Своим маневром начдив-51 не только расстроил план Колчака, но и нанес ему большой урон. Фланговый удар по тылу 3-й армии был сорван. Даже белогвардейцы вынуждены были признать полководческий талант В. К. Блюхера[9]. «Советский генерал Блюхер тоже из рабочих, — писал Гинс. — О нем мы много раз слышали в пути. Крестьяне рассказывали, что всегда при трудных обстоятельствах красные говорили о Блюхере: «Он выручит», «Он нас не выдаст». И действительно выручил».

В середине октября 1919 года войска Восточного фронта вновь перешли в наступление. 22 октября пополненная 51-я дивизия вновь вступила в Тобольск.

В эти дни Блюхер получил новое задание: разгромить северную группировку противника, отходившую по Иртышу к Омску.

Лесными тропинками по глухой сибирской тайге двинулись вперед полки 51-й дивизии. Навьюченные грузом лошади с трудом продирались через лесную чащу. Большую часть продовольствия и боеприпасов бойцы несли на себе. Преодолев огромное расстояние, они 11 ноября лихим налетом заняли город Тюка-линск, через день освободили город Тару и устремились к столице Колчака — Омску. Всего на несколько часов опередили их бойцы 27-й и 30-й стрелковых дивизий.

Остатки разгромленной армии «верховного правителя» уходили в Забайкалье, где В. К. Блюхеру пришлось добивать их через два года.

В конце декабря 1919 года 51-я дивизия сосредоточилась в районе Новониколаевска (Новосибирск). Город казался мертвым: предприятия не работали, не хватало продовольствия и топлива, тиф косил жителей. Как начальник гарнизона В. К. Блюхер делал все возможное, чтобы в короткий срок восстановить жизнь города и ликвидировать эпидемию.

В марте 1920 года в Красной Армии в некоторых дивизиях, начальниками которых были опытные коммунисты, вводилось единоначалие. Одним из первых таких начдивов стал В. К. Блюхер. Командир-единоначальник получал большую свободу действий: он теперь отвечал не только за оперативно-тактическую деятельность вверенных ему частей, но и за партийно-политическую работу.

В апреле 1920 года 51-я дивизия была переброшена к берегам Байкала, где она приняла активное участие в восстановлении Черемховских угольных копей и в проведении весенних полевых работ.

Вместе с тем Василий Константинович мобилизует партийные организации на развертывание массово-политической и культурно-воспитательной работы с личным составом, принимает энергичные меры к укреплению партийных ячеек во всех частях и направляет их деятельность на укрепление воинской дисциплины и повышение боевой подготовки.

Большое значение придавал В. К. Блюхер повышению классовой сознательности бойцов. «Надо добиться, — говорил он, — чтобы каждый красноармеец был глубоко убежден в том, что сражается за самое правое и святое дело — за народное счастье».

Были открыты многочисленные школы и курсы по ликвидации неграмотности и подготовке младших командиров, пулеметчиков, телефонистов, саперов и других специалистов. Для коммунистов были организованы специальные партийные школы, где они изучали теорию марксизма-ленинизма. Политработники и рядовые коммунисты систематически проводили беседы и лекции в подразделениях. В частях регулярно демонстрировались кинофильмы, устраивались концерты самодеятельности.

С помощью партийных организаций В. К. Блюхеру в короткий срок удалось сплотить вокруг основного костяка дивизии прибывшее многочисленное пополнение и создать единую боевую семью.

Весной 1920 года началось новое нашествие на республику Советов. На этот раз главный удар наносили с запада войска буржуазно-помещичьей Польши. С юга их поддерживали белогвардейские войска барона Врангеля. «Врангелевские войска, — говорил В. И. Ленин, — снабжены пушками, танками, аэропланами лучше, чем все остальные армии, боровшиеся в России».

Особое внимание Врангель уделил созданию так называемой «бронированной» кавалерии. Она комплектовалась из опытных кавалеристов, имела на вооружении большое количество бронеотрядов, пулеметных тачанок и грузовых машин с пулеметными установками.

6 июня части 2-го армейского корпуса белых высадились у озера Молочного и двинулись на Мелитополь. 12 июня советские войска оставили Каховку, Алешки и отошли на правый берег Днепра. Вся Северная Таврия с ее большими материальными ресурсами к концу месяца оказалась в руках врага. «Перед нами снова трудное положение, — указывал В. И. Ленин, — и снова еще раз попытка международных империалистов задушить Советскую республику двумя руками: польским наступлением и наступлением Врангеля».

10 июля Центральный Комитет РКП(б) призвал партийные организации приложить все силы, «чтобы немедленно прекратить продвижение Врангеля и уничтожить крымское белогвардейское гнездо». По партийной мобилизации на врангелевский фронт отправилось 10 тысяч коммунистов и комсомольцев. «Когда в 1920 году на юге России понадобилось создать надежный барьер против новой контрреволюционной волны, хлынувшей на Украину через теснины Крымских перешейков, — писал М. В. Фрунзе, — Советское командование снимает из Сибири 51-ю дивизию и бросает на этот, ставший важнейшим, участок фронта».

28 июня начдив-51 В. К. Блюхер получил приказ срочно выступить на фронт. Через два дня первый эшелон был уже в пути. Вслед за ним один за другим двинулись еще 92 эшелона.

В начале августа головные части дивизии разгрузились на станции Апостолово и форсированным маршем двинулись в район Борис лав ля, где 51-я дивизия была включена в Правобережную группу 13-й армии. Действующие на этом участке 15-я, 52-я и Латышская стрелковые дивизии в ночь на 7 августа успешно форсировали Днепр, заняли Каховку и стали продвигаться вперед.

К 11 августа войска Правобережной группы расширили каховский плацдарм. Это обеспокоило белое командование, так как создавало угрозу их левому флангу. Командир 2-го армейского корпуса генерал Слащев получил указание ликвидировать плацдарм. В помощь ему был придан конный корпус генерала Барбовича, который нанес сильный удар по частям Красной Армии. Они не выдержали и стали отходить к Каховке. Создалась угроза ликвидации плацдарма. Положение спасли полки 51-й дивизии. Заняв наспех оборудованные позиции, они пропустили через свои боевые порядки отступавшие части Латышской и 52-й дивизий и три дня стойко отражали многочисленные атаки противника. Бойцы отстояли каховский плацдарм. «Ожесточенные схватки в степях Заднепровья, — с гордостью отмечал В. К. Блюхер, — неизменно оканчиваются нашей победой, и генеральская конница, мечтавшая блеснуть своими штандартами в глубине Советской республики, все чаще и чаще обращается к помощи быстрых коней своих, отмечая на карте маршрут в Перекоп. Красные сибирские стрелки! Вы и теперь, как и всегда, остаетесь верными своему революционному долгу».

Поручая дивизии Блюхера такую ответственную боевую задачу, Главное командование знало, что закаленная в боях с Колчаком она выполнит ее с честью.

В боях особенно отличился 457-й Московский стрелковый полк 51-й дивизии. Два дня он упорно отбивал непрерывные атаки врага, а 15 августа сам нанес сильный контрудар. Против него врангелевцы бросили многочисленную кавалерию и бронемашины. Красные воины отразили натиск.

Перегруппировав свои силы, белогвардейцы вновь ринулись в атаку. Теперь уже Туземная бригада, сверкая клинками, стремительно летела вперед. Но и эта атака захлебнулась. Противник опешил, однако повторил атаку. В упорном бою вражеским броневикам удалось прорваться в тыл 457-го полка. Вслед за ними устремилась кавалерия. Сибиряки не растерялись. Разбившись на отдельные группы и перестроившись в так называемые «ежи», они образовали сплошную щетину штыков, которую так и не смогли преодолеть белогвардейцы. «У красноармейцев вышли все патроны, — говорилось в приказе Реввоенсовета республики в связи с награждением полка Почетным Революционным Красным знаменем. — Пришлось отбиваться штыками. Полк нес большие потери и постепенно таял, выбыли из строя все командиры батальонов, политруки, почти все командиры рот и, несмотря на это, полк продолжал героически сражаться, нанося урон противнику, вызывая своей невероятной стойкостью злобу в рядах нападающих. Беспримерная стойкость полка, его самообладание, хладнокровие привели к тому, что противник принужден был отойти с большими потерями».

Необычайное мужество и отвага красноармейцев 51-й дивизии породили у врангелевцев убеждение, что все они коммунисты. «Прибыла новая вымуштрованная дивизия — сплошь коммунистическая, — писали белогвардейские газеты. — Все командные должности заняты старыми офицерами, продавшимися большевикам. Во главе стоит немецкий генерал Блюхер[10], а начальником штаба у него молодой офицер Датюк, который занимается не только оперативными делами, но и ведет агитационную работу. Враг очень силен, хитер, но с божьей милостью он будет нашими храбрыми воинами разбит».

Действительно, в 51-й дивизии была большая и сплоченная партийная организация. Каждый четвертый боец — коммунист. Бригадами и полками командовали большевики, имевшие боевой опыт.

Во второй половине августа войска 13-й армии предприняли новое наступление. Основной удар на Серогозы — Мелитополь наносила 51-я дивизия В. К. Блюхера. 20 августа ее бойцы стремительно двинулись в атаку. Врангелевцы оказывали упорное сопротивление. Используя неубранные копны хлеба, они маскировали в них свои пулеметные тачанки и в упор расстреливали наступающие цепи. Начдив выдвинул вперед орудия, которые прямой наводкой уничтожали неприятельские огневые точки и расчищали путь пехоте. В упорном бою у села Торгаевка неприятель был разбит.

Блюхеровцы освободили Верхние и Нижние Серогозы и вышли в тыл главным силам Врангеля. До Мелитополя оставалось 25–30 километров. Почувствовав угрозу своим коммуникациям, белогвардейцы бросили против 51-й дивизии свои лучшие части.

Получив от разведки сообщение о сосредоточении превосходящих сил противника, В. К. Блюхер предупредил командиров бригад и полков, чтобы они не терялись, уверенно руководили своими подразделениями.

Несколько суток стойко отражали сибиряки натиск врага. Населенные пункты по нескольку раз переходили из рук в руки.

В разгар сражения 51-я дивизия получила приветствие и Красное знамя от бойцов 30-й дивизии как символ содружества двух лучших дивизий Красной Армии. «30-я дивизия, — говорилось в приветствии, — преподнося Красное революционное знамя своему славному боевому товарищу — 51-й дивизии, горячо надеется и убеждена, что это знамя, густо политое кровью рабочих, будет в надежных руках испытанных бойцов и славный марш на восток завершится победным маршем в Севастополь». Действительно, знамя гордо реяло на полях сражений, а 15 ноября сибиряки вошли с ним в Севастополь.

На рассвете 31 августа 51-я дивизия приняла на себя удар основных сил врага. В тот день белые при поддержке артиллерии и авиации восемь раз атаковали части дивизии у села Торгаевка и откатывались с большими потерями. Чудеса мужества показал сводный батальон коммунистов во главе с начальником политотдела дивизии Ф. В. Строгановым.

Под вечер В. К. Блюхер приказал оставить Торгаевку и начать организованный отход на каховский плацдарм. Врангелевцы пытались смять сибиряков, на их плечах ворваться в укрепленный район и ликвидировать его. Основной удар они направили на деревню, где находился полевой штаб дивизии, чтобы нарушить управление войсками и обеспечить успешное выполнение задачи.

Тяжелая артиллерия и авиация обрушили свой смертоносный груз на деревню и разбили «штабной» дом. Затем в атаку двинулись 18 бронемашин, за ними тачанки, которые стремительно разворачивались и пулеметным огнем расчищали путь своей пехоте и кавалерии. Казалось, не устоять перед такой грозной силой, но так только казалось. Бойцы 153-й бригады, пропустив броневики в свой тыл, ружейно-пулеметным огнем отсекли неприятельскую пехоту и кавалерию.

В разгар боя в дивизию прибыло пополнение из Сибири. Блюхер с ходу направил его на позиции, а сам бросился к артиллеристам. Вместе с командиром артдивизиона Л. А. Говоровым (впоследствии Маршал Советского Союза) он помог привести пострадавшие батареи в порядок и открыть огонь. Маневрируя и нанося сильные контрудары, начдив организованно отвел дивизию на каховский плацдарм.

То, что блюхеровцы выстояли и не отдали плацдарм, имело большое значение в общем ходе борьбы с Врангелем.

Подводя итоги второго августовского наступления, Василий Константинович в своем обращении к бойцам отмечал: «Вы смело встретили натиск первой волны. Эта волна разбилась о вашу могучую грудь. Честные и стойкие защитники свободного труда, крепче сжимайте винтовку. Победа близка. И если наследником Колчака и Деникина объявит себя Врангель, пусть он будет наследником до конца, пусть разделит с ними их участь».

В течение сентября обе стороны усиленно готовились к решающей схватке. 21 сентября крымский участок Юго-Западного фронта выделяется в самостоятельный Южный фронт. Возглавляет его по предложению В. И. Ленина выдающийся пролетарский полководец М. В. Фрунзе. Перед ним партия и Ленин ставят задачу: Врангель должен быть уничтожен до зимы.

На фронт непрерывным потоком шли войска. Реорганизовывалось управление. Правобережная группа войск преобразовывалась в 6-ю армию. Создается Каховский укрепленный район во главе с В. К. Блюхером. Перед ним ставится ответственная задача — во что бы то ни стало удержать плацдарм, который, нависая над левым флангом противника, создавал постоянную угрозу вражеским коммуникациям. Отсюда советские войска могли в любое время внезапным ударом отрезать белогвардейцев от Крыма, где находились их основные базы.

Врангель хорошо понимал это и держал против Каховки крупные силы, спешно готовя их к новому штурму.

В эти дни под руководством В. К. Блюхера и выдающегося военного инженера Д. М. Карбышева энергично проводятся работы по инженерному оборудованию укрепленного района, создается артиллерийская и противотанковая оборона. В короткий срок было сооружено три линии проволочных заграждений, связанных между собой ходами сообщения, много опорных пунктов, противотанковых рвов, минированных полей. «Вся полоса обороны, — говорилось в приказе Блюхера, — должна состоять из нескольких линий — узлов сопротивления, имеющих между собой взаимную огневую и живую связь. За внешней линией для парирования частных прорывов противника должен быть оборудован ряд опорных пунктов, узлов сопротивления, резервных блиндажей, имеющих специальную задачу — зажать в тиски противника, прорвавшегося в том или ином участке».

Учитывая, что противник располагает танками, Василий Константинович особое внимание уделил противотанковой обороне плацдарма. В то время это было новым словом в военном искусстве. Для борьбы с танками и броневиками выделялись на танкоопасных направлениях специальные кочующие орудия, которые должны были поражать их прямой наводкой.

Одновременно начдив приказал провести тщательную пристрелку «всех пулеметов по пунктам местности, кои могут служить удобными подступами для противника».

В результате напряженной работы воинских частей и местного населения были созданы неприступные оборонительные сооружения.

Используя временное затишье, В. К. Блюхер приводил части в порядок, готовил их к боям. На пополнение прибыла Ударно-огневая бригада, имевшая на вооружении большое количество огнеметов, бомбометов и 160 станковых пулеметов.

Много внимания В. К. Блюхер уделял изучению всем личным составом опыта войны с Врангелем: приемов борьбы с конницей, танками и преодоления укрепленной полосы, умения маневрировать при внезапных атаках противника и использовать условия местности как для наступления, так и для обороны.

Большое воспитательное значение имел приказ Блюхера, в котором он потребовал от командиров и военных комиссаров своевременно представлять отличившихся бойцов к наградам: «Славен путь красных бойцов, кровью своей запечатлевших беззаветную преданность делу пролетарской революции, на светлых страницах истории будут записаны их имена, и в памяти благодарных потомков сохранятся их предания. Командиры и комиссары! Ни один подвиг красноармейцев не должен оставаться не отмеченным вами. Как старший начальник приказываю и как старший коммунист перед вашей коммунистической совестью обязываю вас неукоснительно отмечать каждый подвиг ваших младших товарищей».

В перерыве между боями была проведена дивизионная партийная конференция. С речью об итогах боевых действий и задачах коммунистов выступил Блюхер. Конференция призвала коммунистов усилить партийно-политическую работу в частях, проявлять больше инициативы и выдержки в боях. Делегаты конференции послали приветственную телеграмму Центральному Комитету партии: «Собравшись в решительный момент на партийную конференцию, мы, коммунисты и политработники 51-й дивизии, ясно и твердо сознаем все трудности борьбы и необходимость вести ее до победного конца… Клянемся отдать все силы на борьбу с наймитом капитализма бароном Врангелем…»

С 20 августа в дивизии стала издаваться многотиражная газета «Красный стрелок». Бойцы любили ее и охотно сотрудничали в ней.

Восстановив свои силы, 51-я дивизия активизировала боевые действия. В начале октября В. К. Блюхер приказал произвести разведку боем, выявить группировку войск противника, доставить контрольных пленных.

На рассвете 4 октября кавалерийский полк под командованием А. К. Юшкевича совершил дерзкий налет на деревню Дмитриевку, окружил ее и захватил стоявший здесь батальон Самурского полка вместе с артиллерией и пулеметами. Вслед за тем Юшкевич атаковал деревню Константиновку, где помог 9-му кавполку пленить второй батальон того же полка. Успешное выполнение поставленной задачи показало, что дивизия окрепла и готова к новым боям.

В ночь на 8 октября Врангель начал так называемую Заднепровскую операцию. Цель ее — сорвать советско-польские мирные переговоры, соединиться с белопольскими войсками и вместе с ними двинуться на Москву. Но прежде он планировал разбить войска Южного фронта, развязав тем самым себе руки. Врангелевцам удалось основательно потрепать 13-ю армию и отбросить ее на северо-восток. Затем они обрушились на 46-ю дивизию и 2-ю Конную армию в районе Никополя. На помощь им с каховского плацдарма двинулись 15-я, 52-я и Латышская стрелковые дивизии. На плацдарме остались 51-я дивизия и 44-я бригада 15-й стрелковой дивизии.

Одновременно белогвардейцы интенсивно готовились к штурму каховского плацдарма.

На узком участке фронта белогвардейцы сосредоточили 12 танков, 14 бронемашин, 90 орудий и более 200 пулеметов. Вечером 13 октября их самолеты сбросили листовки. В них предлагалось бойцам 51-й дивизии сложить оружие и сдаться в плен. Над плацдармом нависла серьезная угроза. С помощью танков противник стремился прорваться к Днепру, захватить переправы, окружить и разгромить сибиряков. В. К. Блюхер принимает срочные меры к спасению плацдарма, как исходного пункта предстоящего контрнаступления. В тот же вечер он отдал следующий приказ: «…плацдарм должен быть во что бы то ни стало в наших руках. Сохраняя за собой плацдарм, мы имеем возможность развертывать крупные части, маневрировать ими и, кроме того, являемся постоянной непосредственной угрозой операционной и коммуникационной линии противника, заставляем его выделять для обеспечения себя крупные силы, чем ослабляется сила удара на других участках фронта… Во исполнение общей задачи дивизии и создавшейся обстановки на фронте приказываю: всему комсоставу, военкомам, красноармейцам быть истинными солдатами революции — выполнить задачи по обороне плацдарма с той высокой доблестью, какая была проявлена во время всех операций дивизии, несмотря на трудное иногда положение. Республика требует от нас усилий, и мы обязаны ради миллионов трудящихся их проявить… Каждому проявлять больше личной инициативы, поддержки друг друга и помнить, что неудача одного есть неудача наша общая».

Коммунисты немедленно довели этот приказ до сведения бойцов. Призыв начдива отстоять плацдарм воодушевил бойцов. Они поклялись умереть, но не отступить.

Рано утром 14 октября 2-й армейский корпус белых после мощной артподготовки перешел в наступление. Вскоре в утренней мгле появились силуэты стальных громадин длиной в десять, а высотой более двух метров, вооруженных пятью пулеметами и двумя орудиями. Их экипажи состояли из офицеров, а танком «Фельдмаршал князь Суворов» командовал генерал-майор. За ними шли броневики. Под прикрытием артиллерийского огня густыми цепями двигалась пехота. Это была самая мощная танковая атака за всю историю гражданской войны. Врангель, казалось, предусмотрел все, однако не учел одного — железной твердости закаленных в боях бойцов и командиров 51-й дивизии.

По приказу В. К. Блюхера защитники внешней линии обороны пропустили танки, а затем сильным огнем отсекли следовавшую за ними пехоту. На участке огневой бригады белым удалось прорваться через проволочные заграждения и вплотную подойти к окопам. Но в это время бойцы направили на врага струи огня из огнеметов. Белогвардейцы были ошеломлены и в панике отступили.

Не менее ожесточенная борьба шла с прорвавшимися танками. Командир роты коммунист Голованов и рядовой Паршин гранатами подбили головную машину. Особенно отличились артиллеристы Л. А. Говорова. Они прямой наводкой расстреливали врага.

К 11 часам было подбито 7 танков. Врангель бросил в бой еще 4 танка и 7 бронемашин. Атаки следовали одна за другой. Неприятельские самолеты бомбили наши батареи и обстреливали их из пулеметов. Но дивизия стойко держалась. Из тыловых частей в боевые порядки прибыли коммунисты, которые личным примером увлекали бойцов в контратаки. «Передайте привет Блюхеру и его славным войскам, — сказал М. В. Фрунзе в разгар боя командарму-6 К. А. Авксентьевскому. — Они сейчас решают судьбу всей кампании».

Уничтожив танки и измотав живую силу противника, 51-я дивизия по приказу своего начальника нанесла сильный контрудар, смяла белогвардейцев и отбросила их за внешнюю линию обороны. Последующие два дня сибиряки продолжали громить противника и успешно продвигаться вперед.

В трехдневных ожесточенных боях, отмечал М. В. Фрунзе, «геройские войска под общей командой Блюхера не только отбили атаку врага, но, перейдя в дружную контратаку, окончательно разгромили его и с боем овладели всей линией его расположения. 10 танков, 5 бронемашин, свыше 70 пулеметов и другие трофеи стали нашей добычей».

День 14 октября стал началом разгрома Врангеля.

Необычайные стойкость и мужество, проявленные 51-й дивизией на каховском плацдарме, вызвали восхищение советского народа. Московский Совет принял над ней шефство и прислал приветствие личному составу дивизии: «Пролетариат красной столицы Москвы с радостью узнал, что славная 51-я дивизия распоряжением М. В. Фрунзе ставится под особое попечение Московского Совета и Московского комитета РКП(б). Уверены, что московские рабочие приложат все усилия, чтобы помочь боевым товарищам 51-й стрелковой дивизии в выполнении их славной боевой задачи. Твердо надеемся, что Московская дивизия всегда будет первой в бою и победе». 20 октября на каховский плацдарм прибыли шефы — представители столицы. Они привезли бойцам подарки и вручили им Красное знамя с надписью: «Уничтожь Врангеля».

На митинге В. К. Блюхер поклялся, что 51-я дивизия с честью оправдает доверие трудящихся Москвы. После торжественного вручения знамени состоялся военный парад войск каховского плацдарма.

Побывав в частях, познакомившись с условиями фронтовой жизни, москвичи телеграфировали В. И. Ленину: «Сегодня с командармом Авксентьевским и командующим плацдармом Блюхером осмотрели каховский плацдарм. Приняли парад… видели отбитые танки Врангеля. Один из крупнейших уже исправлен и работает, получив имя «Москвич-пролетарий». Части представились в блестящем боевом порядке, выдержке».

24 октября 1920 года за героическую оборону каховского плацдарма Василий Константинович Блюхер был награжден золотыми часами с надписью: «Честному воину Рабоче-Крестьянской Красной Армии от ВЦИК»[11].

Поражение Врангеля в октябрьских боях и крушение его стратегических планов ускорило подписание белополяками перемирия с Советской Россией. Врангель остался один и мог рассчитывать теперь в основном только на свои силы и ресурсы, а они были довольно ограниченны. Сберегая их, он впервые после выхода из Крыма отказался от инициативы и отдал приказ о переходе к обороне. Это дало возможность нашим войскам подготовиться к решающему наступлению.

19 октября 1920 года М. В. Фрунзе поставил войскам Южного фронта задачу «разбить армию Врангеля, не дав ей возможности отступить на Крымский полуостров, и захватить перешейки».

Главный удар наносила Перекопская ударная группа под командованием В. К. Блюхера. Она должна была «стремительным ударом овладеть позициями противника на Перекопском перешейке и отрезать ему пути отхода в Крым». В выполнении этой задачи В. К. Блюхер, как всегда, требовал инициативы, смекалки и настойчивости. «Комбригам действовать решительно и энергично, — наказывал он. — Противник должен быть уничтожен на поле».

На рассвете 28 октября блюхеровцы поднялись в атаку. Они смяли 2-й армейский корпус Витков-ского и устремились к Перекопу. Вслед за Ударной группой в тыл противника двинулась овеянная славой 1-я Конная армия. Вступили в бой и другие армии Южного фронта.

Разгромив части противника на своем пути, Ударная группа Блюхера уже вечером 29 октября достигла Перекопа[12].

Утром 30 октября бой за перекопские позиции возобновился с новой силой, но взять их не удалось. Вечером Блюхер доносил: «Противник имеет хотя и небольшой гарнизон, но обеспечил себя колоссальной материальной частью, которая, будучи приспособлена к местности, делает почти неприступным перешеек. Все преимущества и выгоды на его стороне. Артиллерия и самые позиции противника скрыты за валом, наша же артиллерия, не имея позиций, при своем появлении быстро подбивается». Далее Василий Константинович предлагал начать систематическую подготовку штурма укреплений, а для этого усилить артиллерию, особенно дальнобойную и тяжелую. Одновременно начдив просил разрешения отвести штурмующие части в тыл для отдыха. Командующий 6-й армией А. И. Корк, сменивший на этом посту Авксентьевского, одобрил действия Блюхера. Стало ясно, что одной Ударной группе Блюхера, тем более без подготовки, не взять Турецкий вал.

На этом завершился первый этап контрнаступления войск Южного фронта. Северная Таврия была освобождена, но Врангель с остатками своих войск укрылся в Крыму. Предстояла упорная борьба с ним. Готовясь к ней, противник соорудил в глубине Перекопского перешейка вторую линию обороны, так называемый Юшуньский укрепленный узел. Шесть линий окопов с проволочными заграждениями впереди преграждали вход в Крым между озерами Красное и Старое. Наиболее уязвимым местом в обороне врага было слабо укрепленное, прикрытое Сивашским заливом северное побережье Литовского полуострова. Считалось, что Сиваш — «Гнилое море» — непроходим.

Целую неделю войска 6-й армии усиленно готовились к решительному штурму Турецкого вала: изучали систему укреплений, уточняли переходы через Сиваш, обучали специально созданные штурмовые отряды. Открытая местность затрудняла подготовку. С наступлением темноты принимались за работу артиллеристы, пулеметчики, саперы. Они прокладывали проходы в минных полях и проволочных заграждениях, подносили боеприпасы, лестницы.

В эти дни В. К. Блюхер разработал необычный в условиях гражданской войны боевой порядок построения войск для прорыва укрепленной полосы, который состоял из пяти волн (линий). Первая волна (линия) включала саперов, гранатометчиков и стрелков. Они должны были разрушить все преграды и проложить проходы в проволочных заграждениях. Сто шагов отделяли ее от основной волны. Задача — не ввязываясь в бой, во что бы то ни стало прорвать оборону противника на всю ее глубину и вырваться вперед, оставляя ликвидацию очагов сопротивления противника последующим волнам. Такой порядок построения позволял непрерывно наращивать темп наступления и своевременно пополнять впереди идущие цепи.

В. И. Ленин внимательно следил за ходом борьбы с Врангелем. Узнав, что Перекоп взять трудно, он еще 16 октября написал М. В. Фрунзе: «…готовьтесь обстоятельнее, проверьте — изучены ли все переходы вброд для взятия Крыма». Выполняя ленинское указание, командующий фронтом 29 октября приказал A. И. Корку в случае неудачи овладения Перекопом занять все северное побережье Сиваша и произвести рекогносцировку бродов. На следующий день B. К. Блюхер поручил командиру 153-й бригады Б. В. Круглову выявить броды, а также опросить с этой целью местное население. Быть готовым к форсированию Сиваша. Разведка доложила, что пехота и кавалерия могут двигаться, пользуясь бродами. Это давало возможность нанести удар во фланг и тыл врага.

В ту осень рано ударили морозы. Пронизывающий ветер пробирал до костей. Но бойцы горели одним желанием — как можно быстрее разбить врага и покончить с войной. «…Небывалый подъем настроения и величайший героизм всего состава армий фронта совершают невозможное, — писал М. В. Фрунзе в статье «Памяти Перекопа и Чонгара». — Почти не было слышно жалоб на вопиющие условия боевой работы. Каждый красноармеец, командир и политработник держались лишь крепко засевшей в сознании всех мыслью: во что бы то ни стало ворваться в Крым, ибо там конец всем лишениям…»

Михаил Васильевич тщательно изучил обстановку. Учитывая, что Врангель создал сильные укрепления у Перекопа, командующий фронтом предполагал одновременно с фронтальной атакой перекопских укреплений обойти их с востока по Арабатской Стрелке. Для успешного выполнения этой задачи нужна была помощь флота со стороны Азовского моря. Однако льды прочно сковали Таганрогскую бухту, и Азовская флотилия не могла пробиться туда.

Лично обследовав побережье и убедившись, что надежды на скорое прибытие флота нет, М. В. Фрунзе решил штурмовать в лоб перекопские и чонгарские позиции. 5 ноября он подписал приказ: «Армиям фронта ставлю задачу: по Крымским перешейкам немедленно ворваться в Крым и энергичным наступлением на юг овладеть всем полуостровом, уничтожив последнее убежище контрреволюции».

Наиболее трудная и вместе с тем почетная задача в этой операции возлагалась на Перекопскую ударную группу Блюхера. Бойцы двух бригад 51-й дивизии совместно с 15-й и 52-й дивизиями должны были форсировать десятикилометровый Сивашский залив, занять Литовский полуостров и нанести удар в направлении Караджаная и далее на Армянск во фланг и тыл противнику, оборонявшему Турецкий вал. Одновременно 152-й и огневой бригадам начдив приказал штурмовать Турецкий вал в лоб.

Перед началом операции В. К. Блюхер сделал попытку избежать кровопролития. Как командующий Перекопской ударной группой, он от имени Советской власти и русского народа обратился к перекопскому гарнизону неприятеля. «…Офицеры и солдаты перекопского гарнизона! — говорилось в обращении. — Полная веры в свое правое дело, в свой успех, Красная Армия подходит к Перекопу. Врангель делает последние усилия загородить вашими трупами Перекопский перешеек, чтобы не дать трудовому народу раскрыть вам тот обман, ту ложь, в которую впутаны многие из вас… Теперь от вас самих зависит прекращение дальнейшего бестолкового и бесцельного кровопролития… Предлагаю вам, рядовое офицерство и солдаты, немедленно составить революционный комитет и приступить к сдаче Перекопа. От имени Советской власти и русского народа объявляю полное забвение и прощение прежней вины всем добровольно перешедшим на сторону Красной Армии». Тысячи листовок с обращением Блюхера разбросали наши летчики в лагере противника.

Кроме того, Василий Константинович решил вручить это обращение с подписью и печатью белому командованию. Доставить это обращение должен был человек, у которого хватило бы смелости пройти по открытому полю к Турецкому валу. Выполнение этой рискованной задачи Блюхер поручил политруку 1-го ударного полка.

— А дойду ли я до белых? — спросил политрук. Блюхер ответил откровенно:

— Вряд ли. Скорее всего, вас убьют, пока вы дойдете. Беретесь ли вы выполнить это поручение?

Политрук, не задумываясь, ответил:

— Я буду считать это почетной боевой задачей.

И вот он, привязав к штыку белый флаг, пошел по открытой безлюдной степи в сторону противника. Ружейная и пулеметная стрельба сразу стихла. Навстречу ему через проволочные заграждения пролезли три белогвардейца. Двое остановились, один пошел к политруку. На середине поля они встретились.

— Вы кто такой? — спросил врангелевский офицер.

— Я политрук, а вы кто такой?

— Я капитан. Что вам угодно?

— Вот вам письмо для гарнизона Перекопа. Просим ответ.

— За что вы воюете? — спросил офицер.

— За освобождение рабочих и крестьян от тирании капиталистов, — ответил политрук. — А вы за что?

— Мы сами не знаем.

На этом разговор окончился. Через некоторое время перестрелка возобновилась с новой силой. Белое командование, уверенное в неприступности своих позиций, не ответило на обращение Блюхера.

7 ноября сильный западный ветер выгнал воду из Сиваша. В 22 часа 15-я и 52-я дивизии совместно с частями Ударной группы Блюхера двинулись по дну Сиваша к Литовскому полуострову. Отдавая приказ о наступлении, Василий Константинович наказал «действовать смело, энергично и решительно, памятуя, что взять перекопские укрепления и Армянск можно только быстротой и неожиданностью атаки».

Три часа шли бойцы через «Гнилое море». Непролазная грязь засасывала людей и лошадей, соленая вода разъедала потертые ноги. С моря дул холодный ветер. Ударил мороз. Мокрая одежда обмерзала, делалась похожей на листовое железо. Бойцы вдвоем-втроем с трудом несли на руках пулеметы. Наконец передние ряды подошли к высокому берегу Литовского полуострова и словно сказочная рать поднялись из воды и ударили по противнику.

Форсирование Сиваша явилось полной неожиданностью для врага и застало его врасплох. Через некоторое время он опомнился и открыл ураганный огонь из орудий и пулеметов. Столбы воды и грязи взметнулись в небо. Но бойцы неудержимо шли вперед. К утру 8 ноября 153-я бригада стала медленно продвигаться к Караджанаю.

Тяжелая обстановка сложилась на участках 152-й и огневой бригад, штурмовавших Турецкий вал в лоб. Неоднократные попытки подрывников подойти к проволочным заграждениям отбивались ураганным огнем противника. Нависший утром густой туман задержал артиллерийскую подготовку. Она началась только в 10 часов. Под прикрытием огневой завесы саперы-подрывники, гранатометчики и стрелки подошли к проволочным заграждениям, но почти все полегли от шквального артиллерийского и пулеметного огня с вала.

В это время в штаб дивизии прибыли командующий фронтом М. В. Фрунзе и командующий 6-й армией А. И. Корк. «Настроение в штабе и у начдива Блюхера было приподнятое и в то же время несколько нервное», — вспоминал впоследствии Фрунзе. Все понимали, что необходимо повторить штурм, и в то же время знали, что такая попытка будет стоить немалых жертв. Командование дивизии сомневалось, смогут ли части выполнить приказ о ночном штурме в предстоящую ночь. Тогда Фрунзе в самой категорической форме приказал начдиву повторить штурм, хотя понимал, что на войска дивизии возлагалась задача неимоверной трудности — без значительной артиллерийской подготовки, на небольшом пространстве и по абсолютно ровной местности атаковать сильно укрепленную позицию.

В 19 часов штурм возобновился. Под ураганным огнем противника двинулись бойцы в атаку. Пехоту активно поддерживали 15 бронемашин. Подрывникам удалось подойти к Турецкому валу и проделать несколько проходов на участке 152-й бригады. 1-й ударный полк при прорыве второй линии проволочных заграждений потерял 60 процентов своего состава, однако оставшиеся в живых упорно продвигались вперед. Но и на этот раз атака не увенчалась успехом.

Наступила ночь. Разрывая сгущавшуюся тьму, рвались снаряды. Казалось, огонь обнимал полнеба. Прожекторы неприятеля поминутно освещали место сражения. Малейшее движение наших бойцов вызывало сильный огонь белых.

Не менее упорный бой шел 8 ноября и на Литовском полуострове. Подтянув резервы, Врангель обрушился на 153-ю бригаду и стал теснить ее. На помощь ей Блюхер спешно направил из резерва 451-й полк. Бойцы почти бегом миновали Сиваш и ударили в штыки. Врангелевцы не выдержали и отступили.

Между тем поднявшийся восточный ветер погнал мутные воды Азовского моря в Сиваш и стал заливать его. К 22 часам на участке 15-й дивизии залив стал уже непроходим. Частям, находившимся по ту сторону Сиваша, угрожало окружение. Вторые сутки они непрерывно вели бой. Промокшие бойцы лежали на мерзлой земле без горячей пищи. Враг подтягивал все новые и новые части. К полуострову направлялся конный корпус Барбовича.

Нужны были срочные меры, иначе вся операция могла провалиться. Коммунисты тыловых учреждений и штабов пошли в передовые цепи с винтовками в руках. На подкрепление войскам, находившимся на Литовском полуострове, была направлена 7-я кавдивизия. Одновременно М. В. Фрунзе мобилизовал население окрестных сел на постройку дамбы и приказал Блюхеру немедленно штурмовать Турецкий вал.

«Ночью меня вызвал к аппарату М. В. Фрунзе, — вспоминал В. К. Блюхер, — и сказал: «Сиваш заливает водой. Наши части на Литовском полуострове могут быть отрезаны. Захватите вал во что бы то ни стало».

В этот исключительно напряженный момент внезапно оборвалась связь со штабом 153-й бригады. Нужно ее восстановить. Но как? Кругом — ни палки, ни шеста. На что подвесить провод? И отважные связисты нашли выход: они согласились стать живой цепью через Сиваш. Под леденящим ветром растянулись по заливу, держа в руках провод, соединивший оба берега. Четыре часа они стояли в воде, выполняя свой долг перед Родиной.

В 22 часа 50 минут В. К. Блюхер отдал приказ «немедленно штурмовать Турецкий вал».

Части 152-й и ударной огневой бригад спешно готовились к ночному штурму. Военком дивизии в служебной записке военкомам бригад и полков приказал принять все меры к тому, чтобы вал был занят в течение ближайших двух-трех часов.

В 24 часа атакующие цепи блюхеровцев дошли до проволочных заграждений и откатились обратно. Положение становилось критическим: Сиваш заливает водой, а за ним — наши бойцы, боевые товарищи.

Данные разведки натолкнули Блюхера на мысль о возможности обхода левого фланга противника через Перекопский залив и нанесения удара с фланга и тыла.

В 2 часа 9 ноября Блюхер вновь бросает 152-ю и ударную бригады на решительный штурм. Бойцам удалось наконец прорвать последнюю преграду и спуститься в ров. Здесь им уже не страшен был пулеметный огонь. Не задерживаясь, несколько сот воинов двинулись по дну рва к Перекопскому заливу, чтобы вброд обойти Турецкий вал и пробраться в тыл противника. Бесшумно шли они полкилометра по холодной воде в обход проволочных заграждений. Выйдя на берег метрах в ста позади Турецкого вала, они с криком «ура» бросились в атаку.

Противник исключал возможность обхода своих укреплений через Перекопский залив, и столь дерзкий маневр Блюхера оказался для него полной неожиданностью. Атака 455-го полка с тыла с одновременной фронтовой атакой других частей решила наконец судьбу грозных укреплений. Неприятель дрогнул и поспешно бежал. Взятие Турецкого вала коренным образом изменило всю обстановку в пользу советских войск.

«Я получаю донесение из штаба 51-й дивизии о том, — писал М. В. Фрунзе, — что части 51-й дивизии в 3 часа 30 минут пополуночи овладели штурмом Перекопским валом и продолжают наступление на Армянский Базар. Прочитал донесение, и с плеч словно гора свалилась… Со взятием Перекопа для нас в значительной мере ослабела опасность погубить целиком две дивизии, отрезанные водами Сиваша».

На Литовском полуострове также всю ночь шел ожесточенный бой. Под утро 153-я бригада, сбив противника, заняла Караджанай, ударила во фланг и вышла к Армянску, где соединилась со 152-й бригадой, наступавшей от Перекопа. Фронт сомкнулся.

Врангелевцы бежали под защиту юшуньских укреплений. Вслед за ними безостановочно двигались поредевшие и изнуренные части 51-й дивизии.

К 15 часам 9 ноября дивизия подошла к первой линии юшуньских укреплений и заняла фронт от Юшуньского залива до озера Красного. Снова закипел бой. Первый натиск был отбит. Для защиты юшуньских позиций Врангель подтянул и сосредоточил все резервы. Ночью советские войска начали готовиться к атаке. От Перекопа и Армянска подвозили орудия и боеприпасы. В самый разгар подготовки пришел приказ командарма заменить уставшую 151-ю бригаду В. В. Хлебникова свежими частями Латышской дивизии. Но бригада горела страстным желанием добить врага. Командир и комиссар бригады от имени всего личного состава просили оставить их на позициях. «К счастью», Латышская дивизия запаздывала. На рассвете 10 ноября В. В. Хлебников по собственной инициативе повел бригаду в стремительное наступление и вскоре захватил первую линию обороны противника.

Для ликвидации прорыва Врангель ввел в Юшуньский залив 20 судов и открыл ураганный огонь. Снаряды вспахали Перекопский перешеек. Образовалась сплошная стена заградительного огня, но 151-я бригада не отступила. На помощь ей Блюхер направил 152-ю и огневую бригады. Бойцы поднялись и с криком «ура» ринулись вперед, дружной атакой заняли вторую линию обороны. К ночи дивизия подошла к третьей линии укреплений. К этому времени подоспела Латышская дивизия. Но красноармейцы 151-й бригады отказались смениться. Для этого были серьезные основания.

В октябре представители Московского Совета вручили дивизии знамя с надписью: «Уничтожь Врангеля». Такое же знамя они оставили командующему 6-й армией, чтобы он наградил им ту часть, которая первой ворвется в Крым. И бойцы 51-й дивизии дали клятву: никому не уступить первенства. Теперь, когда Перекоп, Сиваш и две линии юшуньских укреплений остались позади, воины дивизии готовились к последнему бою.

На рассвете 11 ноября части 51-й и Латышской дивизий пошли в решительную атаку. Им противостояли отборные дивизии противника, два бронепоезда и танки. Сильнейший огонь по нашим цепям не мог задержать героев. Белогвардейцы не выдержали и отступили. На плечах врага 151-я бригада ворвалась на станцию Юшунь.

В тот же день В. К. Блюхер телеграфировал Moсковскому Совету: «Задача, поставленная дивизии, — пробить дорогу в Крым — выполнена. 11 ноября в 12 часов занята ст. Юшунь, впереди Крым, укреплений больше нет, лучшие силы Врангеля разгромлены окончательно: корниловцы, дроздовцы, марковцы, гвардейцы, 2-й армейский корпус представляют из себя жалкие остатки и панически бегут в разных направлениях. Бывшая гордость Врангеля теперь не существует. Погибли лучшие силы Врангеля, и с ними вместе пали неприступный Турецкий вал и четыре линии Юшуньских укреплений. Полуодетые, голодные, уставшие, участвовавшие беспрерывно во всех боях, герои красноармейцы и командиры разгромили не только превосходную живую силу, но и разбили ее за десятками рядов проволочных заграждений и бесчисленными рядами окопов. Ничто не смогло спасти банды Врангеля. Приказ пролетариата — Крым должен быть Советским — выполнен с честью».

После Юшуни врангелевцы прекратили организованное сопротивление. Остатки разгромленных и морально дезорганизованных войск бежали к побережью. При освобождении населенных пунктов В. К. Блюхер приказал «проходить через таковые строем с оркестрами музыки. В пунктах, где имеются исполкомы, приветствовать их, останавливаясь перед таковыми, от имени Советской власти. Встречаясь с партизанскими отрядами, подчинять таковые себе в оперативном отношении».

15 ноября части 51-й дивизии вступили в Севастополь и Ялту. Наказ трудящихся столицы «Уничтожь Врангеля» был выполнен.

Делегаты Московской губернской конференции РКП(б) горячо поздравили бойцов 51-й дивизии с победой. В присланной на имя В. К. Блюхера телеграмме говорилось: «Московский пролетариат гордится тем, что его заботам поручены те именно бойцы, которые проявили беспримерное мужество и самоотверженность при штурме крымских позиций и первые вступили в Севастополь, владея которым, Советская власть становится твердой ногой на берегах Черного моря. Московская организация РКП(б) и московские рабочие считают своим священным долгом и дальнейшие заботы о дивизии и о семьях тех, кто, погибая при штурме последней твердыни русской контрреволюции, покрыл неувядаемой славой знамя Московской дивизии».

О том, как трудящиеся Крыма встречали своих освободителей, бывший комиссар 459-го полка, ныне генерал-лейтенант в отставке Телегин рассказывает: «Приближаясь к Севастополю, мы увидели идущие колонны народа во главе с Севастопольским ревкомом. Товарищи преподнесли нам хлеб-соль и поздравили с победоносным разгромом Врангеля. Крики «ура», букеты цветов, летящие вверх шапки. Только вступили мы на улицу, как послышались звуки «Интернационала». Наш путь до памятника Нахимову был сплошным триумфальным шествием. С балконов сыпались цветы, даже лошади были покрыты цветами. Из толпы то и дело выскакивали взволнованные люди, крепко жали руки, угощали папиросами, фруктами. Наконец мы на Нахимовской площади… Выстроились. Командир полка П. П. Мясоедов четко отрапортовал прибывшему комбригу Б. В. Круглову: «Ваш приказ выполнен. Полк в 16 часов 30 минут занял Севастополь. Отстающих нет. Настроение бойцов и командиров высокое»».

В телеграмме Московскому Совету М. В. Фрунзе особенно подчеркнул боевые заслуги 51-й дивизии, которая «в последних боях против Врангеля покрыла себя неувядаемой славой. Невзирая на тяжелые жертвы, в обстановке невероятных лишений она до конца выполнила свой долг перед Республикой и, потеряв 3/4 состава, штурмом овладела всеми линиями обороны противника, пробив своей грудью дорогу в Крым. Имея такую опору, Советская Москва и вся Россия могут спокойно смотреть на свое будущее».

За героический прорыв укреплений врага при входе в Крым 51-я дивизия была награждена орденом Красного Знамени и получила почетное наименование Перекопской. Одновременно Реввоенсовет Южного фронта наградил В. К. Блюхера вторым орденом Красного Знамени, а Реввоенсовет 1-й Конной армии преподнес ему часы с надписью: «Красному вождю и победителю на Перекопе и Юшуне 27.Х—11.XI — начдиву-51 В. К. Блюхеру от РВС 1-й Конной»[13].

С ликвидацией врангелевщины закончился период военной интервенции и гражданской войны на основной территории Советской страны.

Но в Приморье, южнее Имана, под охраной интервентов еще продолжали орудовать остатки бандитских шаек, готовившихся к походу на Хабаровск и Читу.

В апреле 1920 года на Дальнем Востоке была создана Дальневосточная республика (ДВР) — временное государственное образование, созданное по тактическим соображениям для предотвращения войны с Японией. К весне 1921 года республика занимала территорию от Байкала до берегов Тихого океана. «…Обстоятельства принудили к созданию буферного государства — в виде Дальневосточной республики… — говорил В. И. Ленин в декабре 1920 года. — Вести войну с Японией мы не можем и должны все сделать для того, чтобы попытаться не только отдалить войну с Японией, но, если можно, обойтись без нее, потому что нам она по понятным условиям сейчас непосильна».

26 мая 1921 года белогвардейцы при поддержке японских войск совершили во Владивостоке контрреволюционный переворот. Вся власть перешла в руки «приамурского временного правительства» во главе с братьями Меркуловыми. Поддерживая мятежников, японские интервенты стремились навязать конфликт Дальневосточной республике и сорвать ее строительство.

Обсудив положение, создавшееся на Дальнем Востоке, ЦК РКП(б) пришел к выводу, что там назревает очаг войны против Советской республики, и призвал партийные организации Дальневосточной республики принять все меры для ликвидации нависшей угрозы. «Дальнейшее распространение на территории ДВР белогвардейщины, — говорилось в телеграмме ЦК, — может превратиться в серьезную опасность для РСФСР, стать угрозой возобновления международным капиталом частичной или полной блокады РСФСР».

Одновременно было принято решение направить на руководящую работу в Народно-революционную армию (НРА) Дальневосточной республики опытных командиров во главе с В. К. Блюхером.

4 июня Центральный Комитет поручил Реввоенсовету Республики «усилить всеми мерами помощь» ДВР и представлять в ЦК периодические доклады о ходе оказания этой помощи.

24 июня Дальневосточное бюро ЦК РКП(б) постановило назначить В. К. Блюхера военным министром ДВР и главнокомандующим НРА. Для него это было не простое продвижение по службе, а ответственное поручение партии. Такой высокий пост могли доверить лишь человеку, сочетавшему талант полководца и государственного деятеля. Проводя линию партии на освобождение Дальнего Востока, Блюхер должен был в то же время не допустить войны с Японией.

Новому главкому предстояло много поработать. «Народно-революционная армия, — вспоминает член Дальбюро ЦК М. Губельман, — была в значительной мере настроена партизански, слабо дисциплинирована, плохо вооружена, исключительно плохо одета, с питанием дело было поставлено из рук вон плохо, народоармейцы и командный состав долгое время не получали жалования. Можно было только удивляться, что в этих условиях НРА, благодаря героической работе Коммунистической партии, сохранила революционный дух, преданность идеям социализма и волю к победе».

В докладе в ЦК РКП(б) В. К. Блюхер указывал, что армия находится в катастрофическом положении. Состояние дисциплины Народно-революционной армии того времени ярко характеризует один эпизод, рассказанный В. К. Блюхером на слете участников волочаевских боев 22 февраля 1937 года: «Знакомясь с армией, я приехал к Я, Н. Коротаеву, известному вам командиру Забайкальской дивизии, и говорю ему:

— Построй дивизию для смотра.

— Это невозможно, — растерянно отвечает он.

— Выстраивай на парад, — категорически приказал я.

— Не послушают, — твердит Коротаев. — Бойцы в бой пойдут, а на парад не пойдут.

— Какая же это армия, — отвечаю, — если она на парад не пойдет. Ведь парад — это демонстрация сил. Дайте мне строевую записку.

— Какую записку? — удивленно спрашивает Коротаев.

— Строевую записку, в которой должно быть указано, сколько людей числится по списку, в строю, больных, в наряде и сколько просто нахлебников.

Я должен вам сказать, что в дивизии числилось 4800 человек, а непосредственно в строю оказалось 920 бойцов».

Такая примерно картина была и в других частях.

В. К. Блюхер поставил вопрос перед правительством ДВР о коренной реорганизации армии. В ряде писем на имя ЦК РКП(б) Василий Константинович доказывал, что ДВР своими средствами, без помощи Советской России, не сумеет создать боеспособную армию. В ноябре 1921 года В. И. Ленин подписал постановление СНК о переводе ДВР (в распоряжение В. К. Блюхера) полутора миллионов рублей золотом.

В результате упорной работы главкому НРА удалось побороть дух партизанщины и создать регулярную армию. По его инициативе была разработана новая, более четкая структура управления вооруженными силами республики, ликвидирована значительная часть штабов и тыловых учреждений.

Особое внимание Блюхер уделял совершенствованию обучения и воспитания войск. «Только хорошо обученные и идейно воспитанные бойцы смогут составить крепкие, надежные боевые ряды, способные на выполнение ответственных задач, и подготовка таких бойцов явится первой неотложной задачей. Всякое послабление дисциплины уменьшает боевые качества армии. Только твердое усвоение революционной дисциплины является залогом действительной крепости ее боевых рядов… Мы должны добиться строгой централизации, единства воли, беспрекословного выполнения приказов, не допускать никакого сепаратизма, никакой стихийности — только в этом случае мы сможем целеустремленно направить великую революционную энергию наших бойцов на сокрушение и разгром врага».

Для улучшения партийно-политической работы в армии Военный совет НРА наметил ряд мероприятий по усилению политического воспитания бойцов и ликвидации неграмотности в армии. Проведение их в жизнь повысило сознательность бойцов и укрепило воинскую дисциплину.

…Стройными рядами прошли части НРА ДВР накануне штурма Волочаевки. Один иностранный корреспондент с удивлением спросил Блюхера:

— Вот порядок образовался, а сколько же вы человек расстреляли?

— Ни одного, — ответил главком.

— Как ни одного?

— Да так, ни одного.

— А как же можно восстанавливать порядок?

— У нашей партии, — разъяснил В. К. Блюхер, — есть рычаги, которые могут дисциплинировать людей без репрессий.

Реорганизация армии проходила в тяжелых условиях хозяйственной разрухи и борьбы с врагом. В июле 1921 года ей пришлось выступить против банд барона Унгерна, который, выйдя из своего убежища в Монголии, стремился прорваться к Байкалу и отрезать Дальний Восток от Советской России. Народно-революционная армия совместно с частями Красной Армии разгромила банды Унгерна, сам он был взят в плен и по приговору ревтрибунала расстрелян в Новониколаевске.

Тем временем в Приморье белоповстанческая армия под командованием генерала Молчанова при помощи японского командования усиленно готовилась к «походу на Москву». Одновременно японские милитаристы предприняли отвлекающий маневр, открыв 26 августа 1921 года Дайренскую конференцию для «обсуждения» вопроса об условиях эвакуации своих войск из Приморья. Выставив ряд неприемлемых требований, умышленно затягивая переговоры, они давали возможность своим ставленникам подготовиться к наступлению.

В ноябре в Дайрен прибыл В. К. Блюхер. Он решительно отверг необоснованные претензии интервентов. Тогда они решили с помощью белогвардейцев силой добиться осуществления своих притязаний. 30 ноября 1921 года белоповстанческие войска неожиданно вышли из «нейтральной полосы», охранявшейся японцами, и перешли в наступление против войск НРА в момент реорганизации партизанских отрядов в регулярные части. Сосредоточение частей Народно-революционной армии на наиболее угрожаемых направлениях еще не было закончено. Этим воспользовался противник. Оказав упорное сопротивление под Иманом, Бикином и Казакевичевом, войска НРА после ожесточенных боев вынуждены были отойти к Хабаровску, а затем в ночь на 22 декабря оставить его.

Блюхера срочно вызвали из Дайрена. 18 декабря он прибыл в Читу и в тот же день информировал Народное собрание ДВР о переговорах с Японией, о результатах реорганизации армии и о мероприятиях, намеченных им по разгрому белоповстанцев.

Между тем с фронта поступали тревожные сведения: белогвардейцы продолжали наступать, заняли Волочаевку и подошли к станции Ин. Для руководства боевыми действиями создается штаб Восточного фронта во главе с С. М. Серышевым и членами Военного совета П. П. Постышевым и Б. Н. Мельниковым. Одновременно В. К. Блюхер приказывает мобилизовать коммунистов Приморской и Амурской областей и влить их в действующие части, принять «исключительные меры к сбору рассеявшихся приамурских партизан, дав им задачу нападения на ближайший тыл наступающих частей противника». На фронт направлялись свежие части, запасы боеприпасов, обмундирования и продовольствия.