Пролетарский маршал

24 декабря 1921 года В. К. Блюхер сообщил Военному совету Восточного фронта, что для укомплектования и усиления частей объявлена мобилизация в Амурской и Приамурской областях, приступили к формированию партизанских отрядов, терчастей, производится мобилизация в Забайкалье для срочной подготовки и формирования маршевых рот, отправлены крупные суммы золотой валюты для заготовки продфуража и т. д.

Принятые меры помогли не только остановить натиск противника, но и нанести ему в ночь на 28 декабря в районе станции Ин сильный контрудар, в результате которого белогвардейцы были отброшены к станции Олыохта.

Инский бой знаменовал собой коренной перелом в развитии боевых действий в пользу НРА. Главком поздравил участников боя с первой крупной победой. В телеграмме, присланной на имя С. М. Серышева, он просил передать «всему личному составу, принимавшему участие в Инском бою, глубокую благодарность Военного совета и правительства Дальневосточной республики, выделить отличившихся и представить их к награде».

5 января 1922 года Инская группа войск Восточного фронта предприняла первое наступление на Во-лочаевку, где противник спешно возводил укрепления. Но оно не было успешным. Основной причиной неудачи, отмечал В. К. Блюхер, было «отсутствие разведки перед боем и как результат полная неизвестность группировки сил противника к его флангам».

С. М. Серышев приказал повторить наступление, однако В. К. Блюхер отменил его, так как был уверен, что до сосредоточения всех частей Забайкальской группы и проведения тщательной подготовки оно снова потерпит неудачу. Он разработал свой план проведения Волочаевско-Хабаровской операции. Основная его идея сводилась к окружению и уничтожению противника в районе Волочаевки.

Для выполнения его В. К. Блюхер энергично взялся за мобилизацию всех сил на отпор врагу. Он работал дни и ночи. «Первое, что поразило меня в этом человеке, — вспоминал боевой соратник Василия Константиновича Я. 3. Покус, — это его трудолюбие и трудоспособность. Почти ежедневно Василий Константинович возвращался домой в четыре часа утра. Он вел беспрерывно переговоры, давал приказания, составлял планы, вникал в самые, казалось бы, мелкие дела. Когда кончался трудовой день, он любил в кругу друзей за чашкой чая вспоминать эпизоды перекопских боев, уральского похода, задавался планами, делился своими думами».

В эти напряженные дни Блюхер написал большую статью под названием «Твоя очередь, тыл», в которой призывал население усилить помощь фронту. Одновременно Военный совет НРА от лица армии обратился к населению с призывом энергичней развертывать партизанскую борьбу в тылу врага. Во главе движения становится Военно-революционный штаб партизанских отрядов Приамурской области, а в январе 1922 года — штаб партизанских отрядов Приморья.

И началась война в тылу врага. Партизаны взрывали склады, железнодорожные мосты, нарушали связь, окружали и уничтожали гарнизоны противника[14].

Набирала силы для окончательного разгрома врага и Народно-революционная армия. Каждый день пополнялись ее ряды коммунистами. Партийная организация Хабаровска в полном составе влилась в воинские части, 500 коммунистов прислала Забайкальская область. С Центральных читинских военно-политических курсов было отправлено на фронт 120 молодых коммунистов.

В январе по инициативе главкома в республике активно прошла неделя помощи фронту. Она проводилась под лозунгом «Все для победы над контрреволюцией!». На сборные пункты население несло полушубки, валенки, шапки, рукавицы — все, что могло пригодиться для армии.

Встревоженные быстрыми успехами НРА, командование белых и интервенты всеми силами пытались превратить Волочаевку в неприступную крепость, в «дальневосточный Верден», так как она являлась стратегическим узлом: для ДВР была ключом к Приморью, для белых — ключом к Забайкалью и Восточной Сибири. Кто закрепится в ней, тот обеспечит себе стремительное наступление в будущем.

Вот почему противник сосредоточил здесь свои лучшие части. Восемь рядов колючей проволоки было возведено на подступах к позициям. С юга и запада проволокой был опутан даже кустарник. За проволочной изгородью соорудили еще одну преграду: из мешков с землей, обильно политых водой, образовалась высокая ледяная стена. Все подходы были тщательно пристреляны. Отлично оборудованные многочисленные наблюдательные пункты, пулеметные и артиллерийские позиции давали неприятелю огромные преимущества. В ближайшем тылу у него были хорошо накатанные дороги и теплые дома, где солдаты могли укрыться от мороза. Войска Народно-революционной армии должны были наступать по равнине, покрытой глубоким и рыхлым снегом.

28 января 1922 года для непосредственного руководства боевыми операциями на станцию Ин прибыл В. К. Блюхер вместе с полевым штабом. «Я приехал на станцию Ин, — вспоминал впоследствии Василий Константинович, — и приказал выстроиться для осмотра. Кое-кто тогда ругался: «Вот идиоты! Тут драться нужно, а они парад вздумали». Я говорю Постышеву: «Павел Петрович, нужен парад, чтобы люди видели, что это не отдельные кучки, а целое войско. Во-вторых, чтобы народ понял, что наступило время дисциплины, без которой ничего не сделаешь. Можно и померзнуть во имя этой дисциплины». И мы три часа мерзли. Проехались по фронту, устроили митинг, и впервые в истории наша армия прошла церемониальным маршем».

Об этом параде вспоминал командир 6-го полка А. Захаров: «Выстроенные в длинные ровные шеренги бойцы имели бодрый, праздничный вид. Над головами реяли пунцовые знамена и плакаты с лозунгами: «Хабаровск должен быть красным!», «Вперед за освобождение Приморья!», «Привал на Имане — отдых во Владивостоке!», «Волочаевка будет нашей!» Когда на трибуне появился главком, морозный воздух разорвался от оглушительного «ура». Он произнес страстную речь, в которой не скрывал трудностей предстоящих сражений и призвал бойцов к решительной победе».

В. К. Блюхер умел воздействовать на массы. Его выступления отличались четкостью поставленных задач, немногословностью, доходчивой и убедительной аргументацией, увлекающим пафосом боевых призывов.

Накануне штурма Волочаевки Василий Константинович, как и перед штурмом Перекопа, попытался избежать кровопролития. Он направил командующему белогвардейскими войсками генералу Молчанову письмо, в котором писал: «Какое же солнце предпочитаете Вы видеть на Дальнем Востоке? То, которое красуется на японском флаге, или восходящее солнце новой русской государственности, начинающее согревать нашу родную землю после дней очищающей революционной грозы? Какая участь Вам более нравится — участь Колчака, Врангеля или Унгерна или жребий честного гражданина своей революционной Родины? Вы всюду твердите, что боретесь за великую Россию, за национальное возрождение ее, за раскрепощение ее от большевиков, ведущих антинациональную политику. Так ли это? Вы, конечно, знаете, что единственной, кто стоял за единство России, кто отстаивал ее от вожделений иностранных империалистических акул, была существующая в революционной России Советская власть. Я — солдат революции и хочу говорить с Вами, прежде чем начать последний разговор на языке пушек. На этих сопках и без того много могил. В случае продолжения борьбы одна из них будет Вашей. Я именем русского революционного народа в последний раз гарантирую Вашим солдатам, офицерам и Вам сохранение жизни в случае, если Вы добровольно прекратите сопротивление и сложите оружие. Драгоценная кровь русского народа заставляет меня обратиться к Вам с последним словом. Своих слов я на ветер не кидаю, так же как и не на ветер будут выпущены пули нашей Народно-революционной армии, если борьба будет продолжаться».

Это письмо В. К. Блюхера — один из ярких примеров большевистской агитации. Оно было широко распространено среди войск противника и своей аргументацией и страстностью сыграло большую роль в разложении белогвардейской армии.

Командующий белоповстанческой армией отказался разговаривать с парламентером и не счел нужным ответить на обращение Блюхера. Тогда главком отдал приказ о наступлении.

Прежде всего необходимо было овладеть станцией Ольгохта, чтобы превратить ее в плацдарм для развертывания наступления на Волочаевку.

5 февраля 2-й полк при поддержке 3-й батареи и бронепоезда № 8 ворвался на станцию и занял ее. И сколько войска Молчанова ни пытались окружить станцию и вновь захватить ее, красные артиллеристы стойко отражали все их атаки. За самоотверженную борьбу главком представил 3-ю батарею к ордену Красного Знамени и наградил серебряным кубком с надписью: «За беспримерную и лихую работу в ночь с 7 на 8 февраля 1922 года под разъездом Ольгохта».

Накануне штурма Волочаевки Блюхер собрал совещание командного состава. Он хотел еще раз обсудить план предстоящей операции, дать последние указания. Используя опыт Перекопа, Василий Константинович приказал командиру сводной стрелковой бригады Я. 3. Покусу «сформировать штурмовые взводы, которые свести в штурмовые колонны, имеющие задачей прорыв заграждений. Штурмовые колонны снабдить гранатами, ножницами, кошками и топорами».

К 10 февраля все приготовления были закончены, и главком отдал приказ о наступлении. «В ночь на 10 февраля войска НРА начали развертываться, — вспоминал впоследствии В. К. Блюхер, — а утром — жестокий, полный героизма бой за Волочаевку. Войска Народно-революционной армии, вступившие в бой, были уверены в своей победе. Эта уверенность была выкована в войсках большевиками во главе с П. П. Постышевым. Войска шли в бой с лозунгами: «Волочаевка будет наша!» Бойцы, командиры и политработники шли в бой с твердой решимостью победить. Так начались волочаевские дни».

Сводная бригада Я. 3. Покуса, партизанские отряды Ф. М. Петрова-Тетерина и И. П. Шевчука начали непосредственный штурм волочаевских укреплений, а Забайкальская группа Н. Д. Томина направилась вдоль Амура в обход левого фланга для удара по ближайшему тылу неприятеля и окружения его в районе Хабаровска.

Первыми подошли к проволочным заграждениям бойцы 6-го полка и бросились на штурм. Ножниц не хватало, и бойцы прикладами рвали колючую проволоку, штыками копали промерзшую землю и вытаскивали колья. Противник открыл сильнейший перекрестный огонь из пулеметов и бронепоездов. Многие полегли здесь.

В центре вражеские укрепления штурмовала команда разведчиков особого Амурского полка, но и она застряла. Дважды командир 6-го полка А. Захаров водил своих бойцов в атаку, но сильный огонь преграждал им путь. Не помог и единственный танк. На подходе к заграждениям он был подбит.

Продолжать атаку дальше было бессмысленно. Бойцы лежали перед проволокой, зарывшись в снег. Бой не дал заметных результатов. Более 400 человек выбыло в тот день из строя. К ночи мороз усилился, поднялась пурга. Всю ночь и весь следующий день бойцы находились под открытым небом, не получая горячей пищи. Чтобы не отморозить ноги, они залезли в набитые сеном мешки.

В результате боя была уточнена система укрепленных позиций, расположение огневых точек. Это дало возможность Блюхеру на следующий день перегруппировать войска и подготовить их к новому наступлению. К вечеру 11 февраля были восстановлены железнодорожные мосты и к фронту подтянулись бронепоезда.

Одновременно главком потребовал от Н. Д. Томина, разбившего противника на правом фланге и освободившего опорные пункты Верхне- и Нижне-Спасское, «самым решительным образом прийти на помощь Сводной стрелковой бригаде… и нанести удар в тыл волочаевской группе противника. Удар должен быть скорым и решительным».

На рассвете 12 февраля три орудийных выстрела бронепоезда № 9 послужили сигналом для новой атаки. После часовой артиллерийской подготовки бойцы в едином порыве бросились на штурм. Атакующие цепи приблизились к окопам противника. Падали убитые и раненые. На смену им устремлялись свежие подразделения. Вражеские бронепоезда обрушили на них ураганный фланговый огонь. Тогда на помощь пехоте пришли артиллеристы. Они заставили неприятельские бронепоезда отступить. И тогда бронепоезд № 8 стремительно двинулся вперед, ворвался в расположение противника и открыл огонь из всех видов оружия. Противник растерялся. Этого только и ждали бойцы, штурмовавшие Волочаевку. Они поднялись и ринулись в атаку. По фронту прокатилось громкое «ура». Преодолев все препятствия, красные воины ударили в штыки.

Одновременно обходная колонна Н. Д. Томина вышла в тыл врага и подожгла деревянный мост в нескольких километрах от Волочаевки.

В оперативной сводке полевого штаба НРА за 12 февраля говорится, что «Сводная стрелковая бригада, окружив к вечеру 11 февраля Волочаевку, сегодня перешла в решительную атаку, действуя на правом фланге 6-м и 3-м стрелковыми полками, и одновременно ударом 4-го кавалерийского полка со стороны Даниловки в 11 час. 32 мин. заняла Волочаевку. Сопротивление было настолько велико, что наши части, бросаясь на укрепления противника, расстреливались картечью, повисая на проволоке».

Преследуя противника, части Народно-революционной армии 14 февраля освободили Хабаровск. Деморализованные остатки бывшей белогвардейской армии двумя группами — по Уссурийской железной дороге и по долине реки Уссури уходили в Приморье под защиту японских штыков.

Много поздравительных телеграмм получили герои Волочаевки. «Преклоняясь перед памятью погибших, восхищены героизмом живых, шлем пламенный привет и поздравления с возвращением Хабаровска всем доблестным бойцам и их вождю, оправдавшим доверие Республики. Председатель Совета Министров ДВР Никифоров». «Реввоенсовет Сибири, — говорилось в другой телеграмме, — поздравляет доблестные части Народно-революционной армии со взятием Хабаровска».

За беспримерную доблесть, стойкость и отвагу, проявленные в боях под Волочаевкой, 6-й стрелковый полк, бронепоезд № 8 и наиболее отличившиеся воины были награждены орденом Красного Знамени. 6-й, впоследствии 4-й, полк стал именоваться Волочаевским.

Среди награжденных был военком сводной стрелковой бригады В. Г. Трегубенков. Он был удостоен ордена за то, что в бою «под станцией Волочаевкой 12 февраля 1922 года, когда наши части под покровом ночи подошли к первому ряду проволочных заграждений, он, личным примером увлекая за собой бойцов, невзирая на яростный огонь противника, бросился на проволочные заграждения, чем способствовал успеху наших частей на этом участке боя».

Беспримерные мужество, героизм и выносливость бойцов и командиров НРА В. К. Блюхер отметил в специальном приказе: «Я был свидетелем того революционного порыва, стойкости и мужества, с которыми вы держались под бешеным натиском наших врагов в течение трехдневного боя под Волочаевкой. На морозе, без горячей пищи, с куском замерзшего хлеба в кармане, под ураганным пулеметным и орудийным огнем вы грудью прорвали проволочные заграждения цитадели и наконец своими стремительными, всеразрушающими атаками выбили противника из его укрепленного гнезда… Я затрудняюсь выделить доблесть какой-нибудь отдельной части: геройски боролись и самоотверженно глядели в лицо смерти все… Одно могу сказать, что беззаветную преданность делу революции и Республике, нечеловеческую выносливость, редкую доблесть, мужество, величайшее самопожертвование и революционный порыв проявила армия при выполнении возложенной на нее трудовым народом боевой задачи…»

В ожесточенных боях под Волочаевкой войска НРА потеряли 550 человек убитыми и около 1200 ранеными и обмороженными. Для увековечения памяти павших в бою за Родину героев военный министр ДВР В. К. Блюхер приказал всех, кто с беззаветной доблестью погиб в жестоком бою под Волочаевкой, похоронить в общей братской могиле на вершине сопки Июнь-Карань. «Пусть последнее место успокоения красных орлов постоянно напоминает всем гражданам нашей республики о славной странице борьбы Народно-революционной армии и воодушевляет бойцов на новые подвиги к достижению нашей исторической, революционной цели на Дальнем Востоке»[15].

В июле 1922 года Блюхера отозвали в Москву. Проводы его вылились в яркую демонстрацию любви и уважения к нему армии и трудящихся Дальнего Востока.

7 июля на специальном заседании правительства председатель Совета Министров ДВР П. М. Никифоров поблагодарил Василия Константиновича за все его труды и заслуги в деле создания вооруженных сил Народно-революционной армии и флота и умелое руководство боевыми операциями и вручил ему Почетную грамоту, в которой говорилось: «Ваши труды по военному строительству и Ваши боевые заслуги будут ценным вкладом в историю нашей армии. Вы были не только Главкомом — начальником, но и трибуном, товарищем, за которым массы шли не только по приказу, но и по призыву. Когда трудовому правительству потребовались Ваши познания в качестве дипломата, оно делегировало Вас в Дайрен для ведения переговоров с правителями Японии. Когда же для поддержания своих милитаристских посягательств правительство Японии прибегло к вооруженному давлению на нашу территорию при помощи меркуло-каппелевцев, Вы, как солдат революции, вооруженной рукой, в невероятно тяжелых условиях зимних операций отразили натиск врага, штурмом взяв второй Перекоп — укрепленный плацдарм Волочаевки. За Вашу работу на пользу Революции и трудового народа Дальневосточной республики Совет Министров постановляет: зачислить Вас навсегда почетным бойцом Народно-революционной армии с занесением в списки 1-й роты и 4-го Волочаевского ордена Красного Знамени стрелкового полка».

В августе 1922 года Василий Константинович был назначен командиром-комиссаром 1-го стрелкового корпуса, стоявшего в Петрограде и его окрестностях. Принимая во внимание исключительно важное стратегическое положение города, В. К. Блюхера вскоре утверждают одновременно и комендантом Петроградского укрепленного района.

Одной из основных задач, стоявших перед командиром корпуса и его заместителем героем гражданской войны Я. Ф. Фабрициусом, являлось всемерное повышение боевой готовности и боеспособности войск, совершенствование и строительство новых укреплений. Все силы и богатый опыт отдавали они этому делу. Два года продолжалась мирная жизнь полководца.

Осенью 1924 года Блюхера направляют в Китай главным военным советником Национально-революционного правительства Сунь Ят-сена. Это было время, когда под влиянием Великой Октябрьской социалистической революции в Китае ширилось революционное движение. Возглавил его демократический фронт, образованный в 1924 году на основе союза Коммунистической партии Китая и партии гоминьдан[16]. Для того чтобы выполнить ближайшие задачи революции — объединить Китай и завоевать национальную независимость, нужна была армия, хорошо обученная и вооруженная и в то же время верная революции. Глава правительства Сунь Ят-сен обратился к Советскому Союзу за помощью: «В этой борьбе я рассчитываю на Вашу великую страну, дружба и помощь которой могут дать мне возможность освободить Китай из мощной хватки империализма и восстановить нашу политическую и экономическую независимость».

Советский народ, верный идеям пролетарского интернационализма, откликнулся на призыв революционного Китая. В распоряжение Национально-революционного правительства была направлена группа военных советников во главе с П. А. Павловым, который вскоре трагически погиб, утонув в реке. Главным военным советником был назначен В. К. Блюхер. В Китае он носил фамилию Галин[17]. Военные советники приняли активное участие в создании Национально-революционной армии (НРА), в которую влились тысячи добровольцев из рабочих Кантона и революционно настроенной молодежи.

Для усиления воспитательной работы в армии было создано политическое управление, в корпусах— политотделы, опиравшиеся в своей работе на военных комиссаров, введенных по инициативе Блюхера, и ячейки Коммунистической партии. Было централизовано управление НРА и упорядочено снабжение. Большую работу провели советники в области обучения войск. Значительную роль в этом отношении сыграли выпускники специальной военной школы, созданной с помощью русских советников на острове Вампу.

Советское правительство по просьбе Сунь Ят-сена направило в Кантон пароход с оборудованием для школы. Нашим морякам оказали там горячий прием. На состоявшемся митинге была зачитана телеграмма Сунь Ят-сена, в которой говорилось: «И СССР, и мое правительство стремятся к уничтожению империализма и к освобождению малых и слабых национальностей от их угнетателей. Ваше судно пришло издалека, и его прибытие является доказательством дружбы, существующей между обоими народами, которые вместе будут работать над преодолением препятствий, стоящих на пути к утверждению равноправия всех рас и народов. Это будет благом не только для наших двух народов, но и для всего мира. Да здравствует СССР!»

В школе изучались военные дисциплины и боевой опыт Красной Армии. Здесь воспитывались многочисленные кадры командного состава, преданные революции. Политотдел школы давал молодым командирам хорошую политическую подготовку[18].

Впервые в истории Китая была создана революционная армия, представлявшая собой надежную и боеспособную силу.

Сунь Ят-сен вынашивал идею объединения страны во главе с революционной властью. Но для этого необходимо было разгромить армии милитаристов[19], хозяйничавших на Севере Китая. В. К. Блюхер, изучив обстановку, пришел к выводу, что надо прежде всего укрепить позиции гоминьдана в Гуандуне па юге Китая. «Опыт показывает, — писал В. К. Блюхер, — что она (Северная экспедиция) будет успешной лишь при условии вполне закрепленного тыла (Гуандун) и благоприятной для нее обстановки в соседних провинциях. Ни одного из этих условий сейчас нет, поэтому вопрос о Северной экспедиции должен быть снят до тех пор, пока не будет решен вопрос о полном закреплении Гуандуна и ликвидации Чэнь Цзюн-мина». План Блюхера был принят.

В феврале 1925 года НРА нанесла сильный удар по войскам милитариста Чэнь Цзюн-мина, пытавшегося захватить столицу революционного Китая — город Кантон. В результате упорных боев революционные войска и партизанские отряды разбили неприятеля[20], более 7 тысяч солдат захватили в плен и разоружили. Это было первое крупное вооруженное выступление объединенных революционных сил Китая против милитаризма и иностранного империализма.

1 октября 1925 года НРА возобновила наступление. Под ее ударами противник медленно отходил на восток. Особенно упорный бой разгорелся за крепость Вай-чжоу. Участник штурма крепости военный советник И. И. Кончиц — ныне генерал-майор в отставке— рассказывает: «Взять крепость было очень трудно. Она была окружена высокой и широкой каменной стеной, с трех сторон омывалась водой. Подойти к Вай-чжоу с суши можно было только с юга. Крепость считалась неприступной: за много столетий 37 раз пытались взять ее, и все напрасно. Годами выдерживала она осаду… А вот перед бурным натиском молодой революционной армии крепость впервые не устояла. Наступательный порыв был настолько высок, что ни водная преграда, ни высокие стены не смогли сдержать героев».

13 октября 1-я дивизия НРА бросилась на штурм крепости. Очень помогла артиллерия, руководимая русским советником Гилевым. Ей удалось к концу дня разрушить северные ворота, но противник выставил два станковых пулемета и преградил путь революционным частям. Прямо у крепостных стен — еще одно чисто средневековое препятствие: торчащие из земли заостренные бамбуковые колышки и гвозди, обмазанные ядом. Но и это не смогло остановить народоармейцев. На следующий день штурм возобновился с новой силой. Под вечер бойцы 4-го полка ворвались в крепость.

К концу 1925 года вся провинция Гуандун была объединена под властью Национально-революционного правительства. Войска НРА начали готовиться к походу на север с целью объединения страны.

Вернувшись в Китай в мае 1926 года после лечения в СССР, В. К. Блюхер вместе с советниками и китайскими генералами принял активное участие в разработке плана Северного похода. В проекте, разработанном в его отсутствие, предусматривалось одновременное наступление против двух основных группировок противника, но для этого недоставало сил у НРА. Поэтому в своем докладе в Москву от 5 июля 1926 года Блюхер писал: «С первых же дней после приезда и все последующее время ставил себе задачей изменить этот план и ограничить операцию пределами провинции Хунань. После многих совещаний мне удалось 23 июня добиться согласия на изменение плана и отказ от немедленного движения в Цзянси».

План предусматривал концентрацию главных сил на хунань-хубэйском направлении для разгрома войск генерала У Пей-фу и захвата Уханя с одновременным оставлением заслона на границах Гуандуна. Выполнив эту задачу, войска перебрасывались на восток для разгрома другого милитариста — Сунь Чуань-фана и освобождения провинций Цзянси, Фу-дзянь, Аньхой, Дзянсу, Чжецзян. Вслед за этим армия переходила в наступление на север, вдоль железных дорог Пекин — Ханькоу и Тяньцзинь — Пу-коу, имея задачу разгромить других милитаристов и освободить Пекин.

Это был смелый и единственно правильный в тех условиях план. Он давал возможность разбить противников поодиночке небольшими силами[21]. План был принят, и 9 июля 1926 года НРА приступила к его выполнению. Коммунистическая партия Китая поддержала идею Северного похода. По ее призыву народные массы активно выступили на помощь революционным войскам. Тысячи гуандунцев вместе с частями НРА вышли в поход в качестве носильщиков, грузчиков, проводников. Рабочие, студенты и крестьяне создавали специальные отряды по уходу за ранеными, по ремонту дорог, организовывали сбор подарков для бойцов.

Непосредственно в войсках находился В. К. Блюхер с военными советниками. Они разделяли с китайскими товарищами по оружию все трудности фронтовой жизни.

В авангарде шел отдельный коммунистический полк. Основное ядро его составляли коммунисты. Условия движения были весьма тяжелыми: дорога шириной в метр, а местами и того меньше, невыносимая жара и упорное сопротивление неприятеля. «Движение войск происходило, — писал старший советник по артиллерии Бородин, — в самый жаркий период времени года… усугубленное бездорожьем северной части провинции Гуандун и южной части провинции Хунань. Кроме того, в указанных провинциях свирепствовала холерная эпидемия. В результате… некоторые корпуса потеряли до 50 % личного состава».

Первым крупным успехом НРА была победа в боях под городом Лилином. Вслед за тем была занята Чанша — центр провинции Хунань. Чем дальше продвигалась армия на север, тем ожесточеннее становились бои. 19 августа началось сражение на реке Мишуй, в районе сильно укрепленного города Пин-цзян. Смелым маневром отдельный коммунистический полк при активной помощи партизан разбил бригаду противника. Части НРА сразу рванулись вперед. По горным тропинкам шли бойцы, не давая неприятелю остановиться. Воины шли в бой с лозунгами: «Долой империалистов!», «Долой феодалов!», «Землю — народу!» Войска были проникнуты наступательным революционным духом. Уже в первых сражениях благотворно сказалась активная поддержка армии широкими народными массами.

Освободив провинцию Хунань, войска НРА стремительно двинулись к одному из крупнейших экономических и политических центров Китая — Уханю (название трех расположенных по обоим берегам Янцзы крупных городов: Ханькоу, Ханьяна и Учана).

Стремясь во что бы то ни стало удержать этот важный центр торговли и коммуникаций, У Пэй-фу — правитель провинции Хубэй — сосредоточил главные силы на выгодной позиции у станции Ден Си-чао. Двадцать три часа длился ожесточенный бой. «Части НРА несколько раз бросались в штыки и штыками же отбивались, — писал в своем дневнике советник 4-го корпуса В. Е. Горев (Никитин). — Утром 27 августа собрали все свои резервы и вновь атаковали, чем и сломили противника, который начал быстро отступать. Этой победой были разрушены все китайские представления, по которым позиция у Ден Си-чао считалась неприступной. Когда узнали, с кем дрались, то даже страшно стало. Оказалось, что против 6 полков НРА дрались 12 полков врага. Зато результат был большой. Половина сил врага была уничтожена». Свыше 5 тысяч человек было взято в плен.

Участь Уханя решилась в сражении 30 августа между озерами Ляндзи и Хуантин. Три линии окопов с проволочными заграждениями соорудил здесь противник под руководством японских инструкторов. Чтобы избежать лишних потерь, В. К. Блюхер рекомендовал прорвать оборону внезапной ночной атакой. Восемь часов кипел ожесточенный бой. Неприятель предпринял четыре штыковые контратаки, но все они были отбиты с большими для него потерями. Усиливая натиск, войска НРА к утру прорвали все укрепления и освободили города Ханьян и Ханькоу.

Остатки войск противника засели за крепостными стенами. Сорок дней продолжался штурм Учана. Советские летчики Сергеев и Кравцов с высоты 50 метров бомбили и обстреливали гарнизон противника. 10 октября кантонцы пошли в решительную атаку. Не щадя жизни, они взбирались по легким бамбуковым лестницам на крепостную стену. Противник поливал их пулеметным огнем, обливал горящей смолой и сбрасывал сверху груды камней.

Несмотря на потери, Национально-революционная армия мужественно штурмовала Учан. К вечеру противник не выдержал и капитулировал. Еще одна провинция — Хубэй была освобождена.

Теперь задача Национально-революционной армии состояла в том, чтобы успешно провести операцию против Сунь Чуань-фана — правителя Цзянсийской провинции. «План Цзянсийской операции, прекрасно разработанный Галиным, был полностью принят, — писал советник 6-го корпуса Н. И. Кончиц. — Приказ о наступлении, составленный им с подробными указаниями задач каждому корпусу, предусматривавший даже возможные варианты действий противника, был переведен на китайский язык и подписан главнокомандующим». В ходе сражения Василий Константинович предлагал «избегать направления больших сил в лоб укрепленных позиций противника, а искать решения в обходе их и фланговых ударах».

Большое значение в осуществлении этого плана Блюхер придавал политической работе в войсках. Он рекомендовал развернуть широкую работу по разъяснению задач Северной экспедиции, ее значения для национальной революции и завоевания независимости страны. В конце октября начался второй этап Северного похода. «Войска Сунь Чуань-фана, — доносил Блюхер, — дерутся отлично. Они отличаются от нас внешним видом, рослостью, хорошо снабжены, имеют много пулеметов и орудий. Несмотря на огромное техническое и численное превосходство, наша южная мелкота ведет себя в бою выше всяких похвал… Победу покупаем исключительно упорством, штыком и ночными атаками». Несмотря на необычайные трудности, Цзянсийская операция завершилась полным разгромом противника.

15 ноября Василий Константинович писал: «Армиям Сунь Чуань-фана и собственно цзянсийским войскам окончательное поражение нанесено 5 ноября… Окруженные с юга и севера остатки войск разоружены 9-го. Взято около 40 000 винтовок, несколько десятков орудий и много пулеметов. Большое число оружия было брошено противником в реки… Район Цзюцзяна и Наньчана запружен пленными, число коих превышает 40 тысяч».

Освободив провинцию Цзянси, войска НРА вступили в провинцию Аньхуэй и к концу ноября 1926 года овладели ее главным городом — Аньцином. Противник, не выдерживая мощных ударов революционной армии, отступал к Шанхаю и Нанкину.

21 марта 1927 года в Шанхае произошло восстание, а на следующий день в город вступили части НРА. 24 марта был взят Нанкин. Это была огромная победа революционных сил Китая. Московский губернский совет профсоюзов писал рабочим Шанхая: «С напряженным вниманием пролетариат Красной столицы день за днем следил и следит за вашей героической борьбой. Мы всегда были с вами, как в дни поражений, так и в дни ваших радостных побед. С великой радостью и гордостью мы встретили весть о вашей победе… Московский пролетариат уверен, что вы доведете до конца свое историческое дело, и со своей стороны обещает, что в вашей борьбе всегда будет с вами».

В результате Северного похода были разгромлены милитаристы, хозяйничавшие в Центральном и Южном Китае. В пять раз расширилась территория национального правительства, а население освобожденных районов возросло до 150 миллионов человек. Выросла и закалилась коммунистическая партия, значительно расширилась социальная база революции.

Свою посильную долю внесли военные советники, представители Страны Советов, и прежде всего В. К. Блюхер. Американский журналист Роберт Гульд писал, что «Галин сыграл главную роль в руководстве той военной лавиной, которая прокатилась от Кантона на север. Галину на вид даже меньше, чем его тридцать восемь лет. Он быстр, атлетически сложен, силен, а руки словно у боксера».

Большой любовью отвечали простые люди Китая на дружбу и помощь русских товарищей. Нельзя без волнения читать документы об огромном внимании китайского народа к посланцам Советского Союза. «Наиболее популярен в занятых провинциях, в особенности в тех местах, где были боевые действия, Галин, — писал советник А. Хмелев. — Галину буквально нельзя никуда выйти на улицу без того, чтобы его движение по улице не сопровождалось бурно выражаемыми овациями населения… Для китайского населения имя Галина стало нарицательным. Теперь уже всех русских советников зовут Галиными».

Газета «Цзефанжибао», говоря о поддержке, оказываемой Советским Союзом Китаю в годы первой гражданской революционной войны, писала 17 октября 1949 года: «Нужно помнить, что в то время революционный Китай был блокирован и окружен империалистами… Только наш великий союзник — Советский Союз оказывал помощь китайской революции. Благодаря прямой помощи СССР быстро была заложена основа победы китайской революции».

Размах революционного движения в Китае вызвал переполох в лагере империалистов. 24 марта 1927 года военный флот США, Англии, Франции и Японии подверг бомбардировке Нанкин. В Шанхае было сконцентрировано 20 тысяч иностранных солдат. Началась открытая война империалистов против китайского народа. Одновременно они стремились взорвать единый революционный фронт изнутри и начали переговоры с Чан Кай-ши. Ему была обещана сумма в 60 миллионов юаней. Нажим международной реакции и боязнь дальнейшего роста революционного движения привели к тому, что Чан Кай-ши изменил национально-освободительной борьбе. 12 апреля 1927 года он произвел контрреволюционный переворот, порвав с компартией. Начались массовые аресты и казни революционных рабочих и коммунистов.

В этих условиях наши военные советники вынуждены были покинуть Китай и вернуться на Родину.

Советское правительство высоко оценило военно-дипломатическую деятельность В. К. Блюхера в Китае, наградив его еще одним орденом Красного Знамени.

После возвращения из Китая В. К. Блюхер был назначен заместителем командующего войсками Украинского военного округа. Больше года работал он на этом посту, активно участвуя в строительстве Советских Вооруженных Сил, добиваясь повышения обороноспособности СССР.

Но вот летом 1929 года на Дальнем Востоке вспыхнул советско-китайский военный конфликт. 10 июля китайские власти грубо нарушили соглашение 1924 года о совместном управлении Китайско-Восточной железной дорогой, захватили по всей линии телеграф, закрыли и опечатали представительства СССР, сместили и арестовали ответственных советских работников на КВЖД, разгромили профессиональные и кооперативные организации рабочих и служащих дороги.

Советское правительство приняло все меры к мирному урегулированию конфликта, одновременно предупредив китайские власти, что «оно располагает достаточными средствами, необходимыми для того, чтобы оградить законные права народов СССР от каких бы то ни было насильственных посягательств», и потребовало прекратить все самочинные действия в отношении КВЖД, немедленно освободить советских граждан и захваченные советские представительства.

Однако китайские власти продолжали арестовывать советских граждан, чинили насилия над ними. Они подтянули к границе свои войска и начали обстреливать советских пограничников и мирное население, совершать вооруженные налеты. В этих условиях Советское правительство 17 июля решило порвать дипломатические отношения с правительством Китая и принять необходимые меры для обеспечения безопасности дальневосточных границ. 6 августа 1929 года Революционный Военный Совет СССР приказал «объединить все вооруженные силы, ныне расположенные на территории Дальнего Востока, в армию, присвоив ей наименование «Особая Дальневосточная армия». Командующим ОДВА был назначен В. К. Блюхер, членом РВС — старый коммунист Н. Е. Доненко, начальником штаба армии — А. Я. Лапин.

Теперь партия и правительство поручали Блюхеру новое ответственное задание: обеспечить безопасность дальневосточных границ страны. Возвращение его на Дальний Восток широко комментировалось в иностранной печати. Английский журнал «Китайское обозрение» посвятил этому передовую статью под заглавием: «Галин возвращается на Дальний Восток». В этой статье говорилось: «Прибытие Галина создает положение, которое может быть небывалым (единственным) в истории. В случае войны Россия будет иметь командующим ее военными силами, действующими против Китая, человека, бывшего руководящей фигурой (лицом) в армии оппозиционного государства и с более безукоризненным, из первоисточников знанием о силах противника. Проведя более десяти лет на Дальнем Востоке, Галин хорошо знает Дальний Восток и Китай. Без сомнения, принятие командования вооруженными силами России на Дальнем Востоке Блюхером создает новую обстановку в русско-китайском конфликте».

Не желая обострять отношения с Китаем, наши пограничные части воздерживались от активных ответных действий, но китайские милитаристы этим злоупотребляли. В ночь на 18 августа на советскую территорию перешли регулярные китайские войска, которые, окружив нашу заставу, расположенную в 3 километрах от границы, открыли по ней ружейный и пулеметный огонь.

Все предупреждения правительства СССР китайские милитаристы упорно игнорировали. 25 сентября оно вновь обратилось к правительству Китая с призывом «принять надлежащие меры к прекращению преступной деятельности своих местных властей» и предупредило, что «вся ответственность за создавшееся положение и за возможные дальнейшие последствия» целиком ложится на правительство Китая. Однако, пренебрегая интересами своего народа, китайские милитаристы продолжали провокации на границе с СССР. Это вынудило принять решительные меры к пресечению агрессии.

12 октября группа войск Особой Дальневосточной армии в составе Амурской военной флотилии и 2-й Приамурской стрелковой дивизии получила приказ Блюхера нанести по врагу ответный удар: уничтожить его Сунгарийскую флотилию, которая держала под угрозой Хабаровск и железнодорожное сообщение с Приморьем, и разрушить укрепления в городе Лахасусу. Командовать группой Блюхер поручил начальнику штаба армии А. Я. Лапину. Удар кораблей Дальневосточной флотилии явился полной неожиданностью для неприятеля. Застигнутое врасплох, командование противника потеряло управление войсками. Днем 12 октября советские моряки и десант пехотинцев овладели Лахасусу. 5 вражеских кораблей были подбиты. Остатки флотилии во главе с адмиралом Шеном поспешно ушли в Фугдин. Разрушив береговые укрепления, советские корабли в тот же день возвратились на свою базу.

Однако этот короткий, но весьма успешный удар не произвел должного впечатления на китайских милитаристов. Они продолжали обстреливать пограничные села и нападать на заставы. Тогда командарм поставил новую задачу войскам Особой Дальневосточной: разгромить гарнизоны противника, расположенные на берегу реки Сунгари от Лахасусу до Фугдина включительно, и уничтожить остатки Сунгарийской флотилии. В своем приказе Блюхер выразил твердую уверенность в том, «что все участники операции возложенное на них почетное оперативное задание выполнят с той же энергией и умением, быстротой и преданностью Республике Советов, как это имело место 12 октября под г. Лахасусу». В Фугдинской операции участвовали 4 канонерские лодки и 3 катера Дальневосточной речной флотилии с десантом пехоты в тысячу бойцов 2-й Приамурской стрелковой дивизии при поддержке восьми самолетов. Общее командование осуществлял командующий флотилией Я. И. Озолинь.

Наступившее резкое похолодание покрыло берега реки тонким льдом. Обледенели и корабли. Предстоял тяжелый семидесятикилометровый поход в сложных навигационных условиях.

30 октября в 5 часов 30 минут флотилия двинулась в поход. Через три часа головной отряд кораблей прорвался на рейд Лахасусу и высадил небольшой десант. Находившиеся здесь белокитайцы бежали в сопки. В 10 часов наша авиация потопила крейсер «Дзян-Хин». По обмелевшей реке движение было затруднено. В двенадцати километрах от Фугдина неприятель затопил 7 барж, 2 парохода и подбитую канонерскую лодку. Шесть часов работали моряки под артиллерийским огнем в ледяной воде, проделывая проход. Наконец им удалось отвести одну из барж к берегу. Утром 31 октября советские корабли преодолели трудный участок. С помощью авиации они уничтожили Сунгарийскую флотилию. Высадившийся в районе Убдала десант встретил сильное сопротивление врага, но все же продвигался вперед. К 20 часам части 2-й Приамурской стрелковой дивизии в глубокой темноте вступили в Фугдин. Во избежание лишних потерь командование решило прекратить наступление до рассвета.

1 ноября бой за Фугдин возобновился. Белокитай-цы не выдержали натиска и оставили город. Выполнив задачу, советские войска 2 ноября вернулись в Хабаровск.

В тот же день командующий Амурской флотилией Озолинь доложил Блюхеру, что в результате операции «разгромлено гнездо приамурской контрреволюции, уничтожены береговые укрепления противника, полностью разбита и потоплена Сунгарийская флотилия. За период Сунгарийской операции принято в партию 80 человек».

Отмечая исключительные заслуги амурцев в борьбе с белокитайской контрреволюцией, Советское правительство наградило флотилию орденом Красного Знамени.

Решительные действия Особой Дальневосточной армии по разгрому вражеских опорных пунктов получили поддержку у всего нашего народа и трудящихся зарубежных стран. Командование Особой получало сотни телеграмм, в которых советские люди просили зачислить их добровольцами в ряды ОДВА.

«Мы получаем целые потоки писем от добровольцев, — говорил В. К. Блюхер, — и если их всех взять, то Особая стала бы в пять раз больше, чем теперь. В этом нет никакой надобности. Хотя Особая и немногочисленна по сравнению с белокитайской армией, но она достаточно крепка для защиты советских границ».

В начале ноября к Блюхеру прибыла делегация трудящихся Приморья. Она передала просьбу рабочих фабрик и заводов и жителей пограничных деревень оградить их от посягательств врага. Бывшие красные партизаны, требуя вооружить их, в своей резолюции заявляли: «Даешь партизанские полки и испытанных в боях партизанских командиров для последнего расчета с белобандитами!»

Долго разговаривал командарм с делегатами. Они расспрашивали о настроении бойцов, интересовались, не нужна ли их помощь. В заключение беседы Василий Константинович сказал: «Передайте рабочим Владивостока, что Особая армия выполняет свои задачи по охране границ очень неплохо. На бесчисленные налеты отвечает китайским генералам и белогвардейцам крепким и сокрушительным ударом. Рабочий класс может не беспокоиться. Винтовки находятся в верных руках. Особая не подведет».

Однако урок, преподанный китайским империалистам Амурской военной флотилией и 2-й Приамурской стрелковой дивизией, не пошел им впрок. Они спешно создавали две группировки войск: одну в Приморье, в районе Мишань-фу, вторую, наиболее крупную, — в Забайкалье, в районе городов Маньчжурия и Чжалайнор. Перебежчики сообщали, что китайские войска готовятся перерезать железную дорогу Хабаровск — Владивосток в районе станции Иман и взорвать железнодорожные туннели у озера Байкал, отрезав тем самым Дальний Восток от остальной территории СССР.

Учитывая создавшуюся обстановку, командование ОДВА приняло решение упредить наступление противника и одновременным ударом разгромить обе вражеские группировки.

В Мишаньфуской операции участвовали 1-я Тихоокеанская дивизия под командованием А. И. Черепанова, 9-я отдельная кавалерийская бригада Д. А. Вайнерха и две истребительные эскадрильи. Руководство операцией Блюхер поручил начальнику штаба ОДВА А. Я. Лапину, а сам с членом РВС Н. Е. Доненко выехал в Забайкалье, где ожидались наиболее крупные бои.

Рано утром 17 ноября части 1-й Тихоокеанской дивизии и 9-й отдельной кавбригады двинулись к городу Мишань-фу, расположенному на расстоянии 40 километров от границы. Кавбригада под командованием Д. А. Вайнерха вырвалась вперед и при активной поддержке авиации успешно продвигалась к цели. К концу дня она вышла в глубокий тыл неприятеля и отрезала ему пути отступления из Мишань-фу. Подоспевшие части 1-й Тихоокеанской дивизии завершили разгром противника. «Преодолев большое расстояние и неоднократные бои, — доносил Лапин командарму, — наши войска выбросили противника из основного гнезда — Мишань-фу с большими для него потерями. Возложенная на нас задача блестяще выполнена. В столкновениях наблюдалась исключительная доблесть всех бойцов и командиров; члены нашей партийной и комсомольской организаций бесстрашно бросались вперед в опасные места».

На фронте Забайкальской группы белокитайцы имели тройное превосходство в силах и мощные укрепления.

В районе города Маньчжурия, доносил С. С. Вострецов, «оборона кольцевая, хорошо развита. Впереди окопов искусственный ров, местами заложены фугасы. Отдельные участки и опорные пункты усилены проволочными заграждениями».

Такая же оборона была и в районе города Чжалайнор. Однако это не испугало Блюхера. Он решил разбить противника по частям. Основной удар наносился по Чжалайнорской группировке противника с последующей ликвидацией его в районе города Маньчжурия. 5-я Кубанская кавалерийская бригада К. К. Рокоссовского с двумя батареями дивизионной артиллерии направилась в обход сильно укрепленного города Чжалайнор. На время операции под Чжалайнором Блюхер приказал «одним батальоном 63-го полка с артиллерией и бронепоездами сковать район г. Маньчжурия, остальные подразделения 63-го полка, усиленные артиллерией, обходом с юго-запада отрезают пути отхода Маньчжурской группы в южном направлении… Вся операция должна привести к полному пленению живой силы и захвату материальной части противника при малых жертвах с нашей стороны».

На рассвете 17 ноября советские войска перешли в наступление. Два полка 36-й стрелковой дивизии и танковая рота с артиллерийским дивизионом под командованием командира дивизии Е. В. Барановича сбили подразделения китайских милитаристов и к вечеру вышли к окраине города. Там и остановились на ночь, готовясь к штурму Чжалайнора.

Наибольших успехов в этот день достигли 35-я стрелковая дивизия под командованием П. С. Иванова и 5-я отдельная Кубанская кавалерийская бригада во главе с К. К. Рокоссовским. Наступая из станицы Абагайтуевской, бригада переправилась по льду через Аргунь и вышла к железной дороге. Затем Рокоссовский двинулся к Мутной Протоке, с двумя полками переправился на западный берег реки, отрезав пути отхода противнику на юг. В течение всего дня враг неоднократно пытался прорваться, но кавбригада отразила все его атаки. Даже белокитайцы вынуждены были признать высокую боеспособность кавалерийской бригады. В обзоре боевых действий за день они писали: красные «заняли наши позиции, расположенные южней железной дороги, и нам пришлось отступить, так как противник храбро и быстро наступал, имея хорошее вооружение, большой запас снарядов, технических частей и хорошее настроение бойцов».

35-я дивизия охватывала чжалайнорские укрепления с востока. На подступах к станции Чжалайнор завязался упорный и затяжной бой. Только к вечеру станция была занята. К концу дня удалось окружить также и Маньчжурскую группировку противника.

18 ноября бой возобновился. Утром авиаразведка установила, что на пути к станции Цаган движутся воинские эшелоны с пехотой, а вдоль железной дороги— большие колонны конницы. Опасаясь подхода подкреплений, В. К. Блюхер приказал оставить заслон на разъезде Аргунь, а остальным частям немедленно атаковать город Чжалайнор и овладеть им.

После интенсивной артиллерийской и авиационной подготовки 108-й полк 36-й стрелковой дивизии, кавалерийская бригада Рокоссовского и танковая рота стремительно атаковали позиции врага с юго-запада. Встреченные сильным ружейно-пулеметным огнем, они сломили сопротивление врага. На улицах Джалайнора завязался бой. Кавалеристам пришлось спешиться. К вечеру город был полностью очищен от противника.

19 ноября войска Забайкальской группы заняли исходное положение для штурма укреплений города Маньчжурия. Почувствовав опасность, белокитайцы решили прорваться одной группой на восток, второй — на юг. Маневр врага первой группы был отвлекающим. Основные силы белокитайцев пытались прорваться на юг, однако попали под сокрушительный удар кавалерийской бригады. Конными атаками 73-го и 75-го полков и действиями спешенных подразделений при поддержке артиллерии, доносил К. К. Рокоссовский, группа противника была уничтожена, и лишь незначительная часть ее ушла в сопки.

20 ноября советские части вступили в город Маньчжурия. Гарнизон неприятеля капитулировал.

Желая прекратить дальнейшее кровопролитие, В. К. Блюхер обратился к офицерам и солдатам 1-й пехотной и 3-й кавалерийской бригад противника, двигавшихся на помощь Чжалайнору, с призывом сложить оружие. В своем воззвании он писал, что основные силы белокитайцев разгромлены, а остатки их во главе с командующим и его штабом сдались в плен, что Красная Армия защищает и впредь будет защищать права Советского государства. В целях избежания лишних потерь командарм предлагал сдаться в плен, «как это сделал генерал Лян, сохранив жизнь всем офицерам и солдатам, находящимся ныне у нас живыми и в полной безопасности. Условия: сложить и сдать все оружие… Красная Армия гарантирует жизнь и безопасность всем китайским офицерам и солдатам».

Белокитайцы отвергли предложение командующего Особой. Тогда 23 ноября войска Забайкальской группы по его приказу нанесли еще одно поражение противнику и заняли станцию Цаган, а через четыре дня — город Хайлар.

В разгаре боев ЦК ВКП(б) прислал приветствие воинам ОДВА: «Братский привет бойцам и командирам Особой Дальневосточной армии, отстаивающим права и интересы Октябрьской революции от посягательств китайских помещиков и капиталистов. Следите зорко за каждым движением китайских контрреволюционеров, отвечайте на удар сокрушительным ударом и помогайте тем самым нашим братьям в Китае — рабочим и крестьянам Китая разбить ярмо помещиков и капиталистов».

Мощные удары Особой Дальневосточной армии, руководимой В. К. Блюхером, привели к полному разгрому неприятеля и заставили китайских милитаристов подписать Хабаровский протокол, по которому на КВЖД восстанавливалось положение, существовавшее до конфликта.

Особая Дальневосточная армия оправдала доверие партии и народа. «Она, — отмечалось в приказе Реввоенсовета, — дала сокрушительный отпор китайским наемным войскам и белобандитам. Красноармейцы, командиры и политработники доблестно отстаивали политику Советского Союза, его права, защищали его границы…

Коммунисты и комсомольцы были впереди, во главе частей, показывали пример исполнения боевого долга перед пролетарской революцией».

Советское правительство высоко оценило доблестные действия Особой и наградило ее орденом Красного Знамени. С этого времени армия стала именоваться «Особая Краснознаменная Дальневосточная армия».

В борьбе против белокитайцев вновь проявился военный талант Блюхера. Его смелые и глубоко продуманные оперативные решения свидетельствовали о хорошем знании им обстановки, о полной уверенности в своих войсках и в успешном исходе каждой операции. Он строго контролировал решения командующих оперативных групп, побуждал их к смелым маневрам на окружение противника и нанесению ему главного удара с тыла. Образцом блестящей разработки является операция «Чжалайнор — Маньчжурия». «В. К. Блюхер и член РВС Н. Е. Доненко, — писал командир 35-й дивизии П. С. Иванов, — непосредственно руководили решающими боями под Маньчжурией 17–20 ноября, находясь в наиболее ответственных местах развертывающегося боя и передовых линиях под огнем противника. Присутствие Реввоенсовета на передовых позициях, непосредственная связь его с бойцами в огромной мере усиливали боевой порыв частей и содействовали успеху боя».

Полководческая деятельность Блюхера была достойно оценена Советским правительством. «Боевые успехи Особой Краснознаменной Дальневосточной армии в защите наших границ от белокитайских наймитов и международного империализма, — говорилось в представлении Революционного Военного Совета СССР, — были достигнуты под выдающимся и искусным руководством командующего этой армией товарища Блюхера Василия Константиновича». Центральный Исполнительный Комитет Союза ССР, рассмотрев 13 мая 1930 года ходатайство о награждении Блюхера, единогласно решил наградить Василия Константиновича только что утвержденным орденом Красной Звезды.

Шел 1930 год. На XVI съезде партии В. К. Блюхер от имени всего личного состава Красной Армии приветствовал делегатов съезда. Вспоминая это волнующее событие, Н. С. Смирнова пишет: «Четким, военным шагом поднимается на трибуну В. К. Блюхер. Подтянут. Чувствуется большая внутренняя сила. Он уверенно рапортует съезду о делах на границе Дальнего Востока. Во время рапорта все делегаты XVI партсъезда встают и стоя слушают Блюхера».

Вернувшись со съезда, В. К. Блюхер с особым энтузиазмом взялся за работу по укреплению боевой мощи армии. Выступая на I партийной конференции ОКДВА, Василий Константинович подверг критике обнаруженные недостатки в боевой и политической подготовке и призвал коммунистов крепить дисциплину в частях. «Говоря о промахах, — сказал он, — мы тем самым помогаем их изжить, содействуем повышению качества боевой подготовки».

В июле 1931 года в армию приехал нарком обороны К. Е. Ворошилов. Он совершал инспекционную поездку по краю, знакомился с состоянием боевой и политической подготовки бойцов и командиров, условиями их жизни, присутствовал на маневрах и учениях.

6 августа, выступая с речью на торжественном заседании Хабаровского городского Совета, посвященном второй годовщине ОКДВА, Ворошилов говорил о ее исторических победах, о необходимости превратить Дальневосточный край в неприступную твердыню социализма на Тихом океане. В конце речи нарком сообщил, что ЦИК Союза ССР наградил В. К. Блюхера за все его заслуги, за беззаветную преданность революции, за всю ту героическую работу, которую он вел за дело рабочего класса, орденом Ленина. К. Е. Ворошилов прикрепил к гимнастерке командарма два ордена: орден Красной Звезды № 1 и орден Ленина № 78.

С ответным словом выступил В. К. Блюхер. «Я не смущался в боях и не терялся в самой трудной обстановке, — сказал он. — Сегодня растерян. И потому я могу ответить на полученную награду тем, чем может ответить боец, пролетарий, член партии. Я по мере сил и уменья буду честно служить партии, пролетариату, мировой революции. Заверяю партию и правительство, что буду и впредь честным бойцом партии и рабочего класса. И если от меня партия и рабочий класс потребуют жизнь за дело социалистического строительства, я отдам свою жизнь без колебаний, без минутного страха». Свою речь Василий Константинович закончил словами торжественного обещания: «Я обязуюсь по первому зову рабочего и крестьянского правительства выступить на защиту СССР от всяких опасностей и покушений со стороны всех врагов и в борьбе за СССР, за дело социализма и братства народов не щадить ни своих сил, ни самой жизни. Если по злому умыслу отступлю от этого моего торжественного обещания, то да будет моим уделом всеобщее презрение и да покарает меня суровая рука революционного закона. Но этого не понадобится, ибо я в любой момент готов отдать жизнь за дело революции».

В. К Блюхер был истинным патриотом Дальнего Востока. Он считал, что обороноспособность дальневосточных границ базируется не только на мощи ОКДВА, но и на экономическом преобразовании богатейшего по своим природным ресурсам огромного края. В своих многочисленных выступлениях В. К. Блюхер остро критиковал местные власти за недооценку значения развития производительных сил Дальнего Востока.

Он призывал решительно покончить с иждивенческими настроениями и обеспечить себя полностью хлебом, сеном и овощами. Василий Константинович настойчиво проводил мысль о необходимости создания на Дальнем Востоке продовольственной базы. По его инициативе здесь был организован Особый колхозный корпус и многочисленные военные колхозы, которые занимались производством сельскохозяйственной продукции.

Деятельность командарма была многогранна. Его творческая инициатива не знала границ. Он непрерывно разъезжал по огромному краю, выступал на конференциях, пленумах, собраниях и совещаниях.

В мае 1932 года вместе с первыми строителями Блюхер высадился в глухой тайге, на безлюдном и диком берегу Амура в 400 километрах от Хабаровска. Здесь 12 июня 1932 года вместе со знатными рабочими А. Смородовым, М. Дурнеевым и другими командарм заложил первый камень города молодых — Комсомольска.

Уделяя внимание развитию производительных сил края, Василий Константинович в то. же время непрерывно укреплял боевую мощь ОКДВА.

Японская военщина, захватив Маньчжурию в 1932 году, стала усиленно готовиться к нападению на СССР: вдоль границ строились стратегические дороги, аэродромы, сосредоточивалась огромная армия. «Наблюдая военные мероприятия японского империализма, — заявил Блюхер на XVII съезде партии, — мы не могли и не можем остаться к ним безучастными… Мы крепко, на замок запираем наши границы… Воевать мы не хотим, но если нас заставят, вынудят, то Особая Дальневосточная Красная армия— от красноармейца до командарма, как беззаветно преданные солдаты революции — под непосредственным руководством Центрального Комитета партии ответит таким ударом, от которого затрещат, а кое-где и рухнут устои капитализма».

20 ноября 1935 года Советское правительство, по достоинству оценив военную деятельность Блюхера, присвоило ему воинское звание Маршала Советского Союза.

Тысячи поздравительных телеграмм получил тогда Василий Константинович Блюхер со всех концов страны.

Поздравляли бывшие партизаны Урала и Дальнего Востока, герои Перекопа и Волочаевки, рабочие и колхозники, пионеры и школьники.

«Дорогой Василий Константинович! — писали в своем приветствии участники общегородского партийного собрания города Артемовска. — Поздравляем Вас с высоким званием маршала. Мы искренне рады, что Ваши бессмертные заслуги перед революцией и Родиной, которыми гордятся все трудящиеся страны, достойно оценены нашим правительством. Мы уверены, что во главе с Вами — героем Перекопа и Волочаевки — ОКДВА даст беспощадный отпор всем врагам социалистической Родины».

Гордостью за родного командарма проникнуто письмо бывших бойцов ОКДВА: «Мы, рабочая ударная бригада плотников, горячо поздравляем тебя, Василий Константинович, с получением военного звания Маршала Советского Союза. Все мы только что демобилизовались из рядов нашей славной ОКДВА и переживаем чувство гордости за Вас. Сейчас мы сменили винтовки и пулеметы на топоры и фуганки — строим город Комсомольск, овладеваем техникой строительного дела. Но если партия и правительство призовут нас в час опасности к оружию, то мы под твоим водительством, наш красный маршал, беспощадно и быстро сломим хребет любому врагу».

В четвертую годовщину начала строительства Комсомольска Блюхер вновь посетил его.

Командарм отправился туда на боевом корабле Амурской военной флотилии.

Блюхер интересовался жизнью краснофлотцев, их учебой. Всюду, где он появлялся, его окружали моряки. «Не думаете ли вы остаться на сверхсрочную службу?» — спросил Блюхер у боцмана. Тот от неожиданности смутился. Тогда Василий Константинович рассказал о том, что обстановка на Дальнем Востоке напряженная, что для обороны страны нужны подготовленные кадры.

Все внимательно слушали командарма. Когда он закончил, к нему один за другим стали подходить краснофлотцы: «Остаюсь на сверхсрочную, товарищ Маршал Советского Союза!»

Беседа продолжалась и потом, когда все перешли на корму корабля, где можно было покурить. Принесли шахматы. Блюхер сразился со старшиной Чалых и… проиграл две партии.

Наконец прибыли в Комсомольск. За четыре года здесь выросли промышленные предприятия, жилые кварталы.

Несколько дней осматривал Василий Константинович город. Он побывал в цехах, общежитиях, детских садах и школах, беседовал с рабочими и руководителями строек…

Василий Константинович упорно работал над повышением своих теоретических знаний, регулярно читал военно-историческую литературу, изучал историю войн на Дальнем Востоке, много внимания уделял военно-научной работе. Соратники В. К. Блюхера свидетельствуют, что он имел большую библиотеку. Обладая природными способностями и большим боевым опытом, полководец настойчиво расширял и совершенствовал свои знания. В процессе напряженной творческой работы маршал глубоко осмысливал новые явления в военном искусстве, вызванные реорганизацией и техническим перевооружением армии, и добивался практического применения их в боевой подготовке войск. «Повышение технической подготовки начальствующего состава, — писал он, — должно идти нарастающими темпами, в строгом соответствии с усложнением элементов общевойскового боя, прорабатываемых на отрядных учениях. К этому вопросу должно быть неослабно приковано внимание командования, политорганов и партийных организаций».

В марте 1936 года в Приморье под руководством В. К. Блюхера были проведены общевойсковые учения войск ОКДВА. Бездорожье, почти полное отсутствие населенных пунктов и сильные морозы требовали от личного состава большой выдержки и выносливости. Войска Приморской группы под командованием легендарного героя гражданской войны И. Ф. Федько успешно справились с поставленными задачами. Они доказали, что им не страшны никакие трудности.

«Зимние тактические учения войск Приморской группы, проведенные в горно-лесистой местности, — отмечал В. К. Блюхер, — войдут в историю боевой учебы ОКДВА как одно из ее крупных и поучительных достижений. Ни бездорожье, ни крутые сопки, ни лесная чаща, ни глубокий снег не смогли сдержать боевого порыва войск. Последний день учений был особенно трудным. Дикая метель, холодный резкий ветер, обильный снегопад намного увеличили и без того большие трудности. Но и в этих условиях, при ночевках вне населенных пунктов, в лесу и сопках все бойцы и командиры показали высокую способность вести бой в столь сложной обстановке, проявили исключительную выдержку, твердость характера, силу воли, героизм и отвагу».

Командарм объявил всему личному составу, участвовавшему в учениях, благодарность и приказал изучить опыт Приморской группы во всех соединениях.

Успешно завершив зимнюю учебу, ОКДВА вступила в напряженный период летней подготовки. Вопросы овладения новой техникой, стрелкового и тактического совершенствования, борьба за повышение уровня командирской подготовки и усиление политического воспитания бойцов были в центре внимания командарма и его штаба.

Особенно интересовался маршал боевой учебой танкистов. Летом Василий Константинович приехал в одно из танковых соединений и наблюдал, как боевые машины вместе с пехотой и артиллерией преодолевали болотистые места. Все части действовали образцово.

По окончании учений состоялся большой разбор, на котором Блюхер подвел итоги:

— Учения, — сказал он, — произвели хорошее впечатление своей организованностью, темпом, хорошими результатами стрельбы и успешными действиями всех родов войск. Можно, пожалуй, на «отлично» оценить учения, но я от такой оценки пока воздержусь и скажу — проведено хорошо. Такая учеба дает нам огромную пользу. Надо больше тренироваться в сложных условиях, на внезапных действиях, каждый раз в новых районах.

— Надо запомнить, — заявил в заключение маршал, — что никогда нельзя смягчать условий боевой работы. Я ставлю перед вами на вторую половину лета задачу — все стрельбы проводить только в сложных условиях.

В. К. Блюхер не любил засиживаться в штабе. Большую часть времени он проводил в войсках. Его интересовало все: и боевая подготовка, и как питаются бойцы и командиры, и как устроен их быт. В одной из частей маршал обнаружил серьезные недочеты в боевой и политической подготовке личного состава. Вместе с командиром части он внимательно разобрался, почему бойцы отстают в учебе, помог устранить недостатки.

Бойцы энергично взялись за учебу, развернули соревнование за досрочное овладение боевой техникой и на инспекторской проверке заняли первое место. Василий Константинович поздравил их с успехом. «Уверен, — писал он в своей телеграмме, — что бойцы, командиры и политработники батальона, овладевшие своим оружием и боевой техникой, окруженные любовью и заботой советского народа, до конца преданные партии Ленина, явятся грозной несокрушимой силой и разгромят всякого врага, который посмеет посягнуть на неприкосновенность границ нашей социалистической Родины. Еще раз поздравляю вас, товарищи, и желаю дальнейших успехов!»

Мирная жизнь ОКДВА часто прерывалась провокациями японской военщины. Но все налеты врага отражали герои-дальневосточники.

Утром 25 марта 1936 года японский вооруженный отряд вторгся на советскую территорию в Приморье и открыл огонь по пограничникам. После короткого боя противник поспешно бежал. Усилив отряд, он вновь перешел границу и занял высоту Безымянную. И снова враг был отброшен.

Вскоре Блюхер, беседуя с героями-пограничниками, попросил рассказать, как они отразили налет японцев.

— Я командовал эскадроном, — начал капитан С. А. Бонич, — который действовал на правом фланге. Здесь же был и комиссар Пожарский. В середине боя его ранило, но он не оставил строя. Хорошо стрелял командир отделения Старостин. Пулеметчик Крутченко заставил замолчать три японских пулемета. Смело повел бойцов в атаку командир отделения Копылов. Храбро действовали и другие воины.

— Были ли случаи, — спросил маршал, — чтобы приходилось понуждать бойцов идти в атаку?

— Нет! Наоборот! — ответили в один голос все командиры. — Их приходилось сдерживать.

— Вы хорошо дрались, — сказал в заключение командарм, — и не уронили чести воинов Красной Армии.

В конце ноября 1936 года батальон японо-маньчжурских войск вновь перешел советскую границу в районе озера Ханко. И на этот раз неприятель получил достойный отпор.

В этом бою был смертельно ранен пулеметчик Семен Лагода. Вскоре он умер, но его место в строю занял брат, Иван Лагода, добровольно прибывший служить в ОКДВА.

Брат за брата! Этот патриотический поступок вызвал многочисленные отклики советских людей. Колхозник Дмитрий Федорович Михеев писал маршалу В. К. Блюхеру: «Я узнал о героическом поступке семьи Лагоды. Я отец девяти сыновей нашей счастливой социалистической Родины. Двое моих сыновей служат в Вашей доблестной ОКДВА. Павел Михеев — старшина караульной роты штаба ОКДВА в г. Хабаровске, Виктор Михеев — старшина роты на станции Н. Третий мой сын, Федор, 1915 года рождения. Недавно он был на комиссии и признан годным к службе в рядах РККА. Он ждет распоряжения явиться по первому зову Советского правительства. Его мечта — поехать на охрану дальневосточных границ. Четвертый сын, Иван, — 1916 года рождения — ждет не дождется призыва. Сейчас он учится на комбайнера. Пятый сын, Владимир, — 1918 года рождения — не дождался призыва и уехал к братьям, служащим у Вас, с целью добровольно поступить в Краснознаменную армию, чтобы охранять границы от заклятых хищников японского империализма, убившего славного воина Семена Лагоду. Будьте добры, не откажите в его стремлениях, зачислите его в Красную Армию. Старший сын, Александр, служит в переменном составе РККА и работает в г. Челябинске техником автоматической станции связи. У всех моих сыновей, и у тех, которые еще учатся в школе, одно стремление — быть в рядах героической непобедимой Красной Армии. Я хотя и старик-инвалид (52 года), но если нужно будет, встану во главе своего боевого отделения стойких и отважных бойцов и буду громить наших заклятых врагов, покушающихся на нашу счастливую жизнь».

Дмитрий Федорович мечтал собрать всех своих сыновей в одну часть ОКДВА и создать из них михеевское подразделение. Он долго подбирал род войск, где бы сыновья могли служить вместе. Выбору помог случай. Однажды он сопровождал своего сына Федора к месту службы в одну из танковых частей ОКДВА и там впервые увидел танки. Они поразили его. Командир части предложил Дмитрию Федоровичу прокатиться на танке. Тот охотно согласился. Танк, ломая деревья, пошел по тайге, легко преодолевая овраги и лощины. Колхозник остался очень доволен. Тогда ему предложили сесть на танк-амфибию и совершить путешествие по реке. Старик сначала оробел:

— А не утонем?

Дружный смех танкистов был ответом на его вопрос. Это подзадорило Дмитрия Федоровича. Осмотрев еще раз внимательно танк, он молча полез в машину.

Танк медленно спустился с берега, вошел в реку и быстро поплыл по ней к противоположному берегу, а потом обратно. Вылезая из танка, Дмитрий Федорович сказал:

— Вот это машина! А нельзя ли нам получить один танк, чтобы весь экипаж был михеевским?

Командир ответил, что об этом следует подумать.

Однако Дмитрий Федорович хотел как можно скорее осуществить свою мечту. Просьбу свою он изложил в письме В. К. Блюхеру и вскоре получил от маршала ответ: «Спасибо, Дмитрий Федорович, большое красноармейское спасибо за сыновей, за воспитание из них славных патриотов нашей великой Родины. Обещаем Вам, что михеевский экипаж будет создан.

Привет, крепко жму руку. Блюхер».

Танковый экипаж братьев Михеевых был создан. Вслед за сыновьями на Дальний Восток приехал на постоянное жительство и глава семьи Д. Ф. Михеев.

Летом 1938 года японские милитаристы пытались захватить советские высоты Заозерную и Безымянную, расположенные в районе озера Хасан. Японская армия долго и основательно готовилась к нападению. Противник не случайно избрал этот район для агрессии. Обе высоты составляют вершину одного и того же скалистого кряжа, круто спускающегося прямо к озеру. Хотя они сравнительно и невысокие (Заозерная имеет высоту 157 метров и длину гребня 350 метров), но в ясную погоду с них хорошо просматривается все побережье — от Посьета до Владивостока. От остальной советской территории высоты отделены озером Хасан, растянувшимися на 5 километров вдоль границы, обойти которое можно только по двум очень узким и открытым проходам рядом с границей.

Неприятель рассчитывал, что из-за болотистой местности и отсутствия хороших дорог нельзя будет использовать танки и тяжелую артиллерию, а хороший обзор всего района с высот позволит ему вести по нашим войскам эффективный артиллерийский огонь.

Получив сведения о сосредоточении японских войск, Военный совет Дальневосточного Краснознаменного фронта[22] 24 июля отдал директиву: «Усиленные батальоны 118-го и 119-го стрелковых полков и 121-го кавполка немедленно сосредоточить в район Заречья и привести войска в полную боевую готовность. Вернуть людей со всех работ в свои подразделения. Иметь во всех частях наготове опознавательные полотнища для связи с авиацией».

По этой директиве вся система ПВО была приведена в боевую готовность. Пограничники получили указание соблюдать спокойствие и выдержку, не поддаваться на провокации, применять оружие только в случае прямого нарушения границы.

29 июля противник двумя колоннами начал наступление на высоту Безымянную, на которой находились 11 наших пограничников. Противнику удалось захватить высоту.

Командующий фронтом В. К. Блюхер в тот же день приказал: «Японцев, наступающих на нашу территорию в районе севернее высоты Заозерная, немедленно уничтожить на нашей территории, не переходя границу… Обратить внимание на прочное удержание в наших руках этой горы и немедленно принять меры к установлению артиллерии на огневые позиции с задачей преграждения противнику какого бы то ни было продвижения на нашу территорию».

Пограничники мужественно встретили наступление противника, обрушив на него всю силу своего огня и отразив первую его атаку. Но враг продолжал наступать. На помощь подоспела рота коммуниста Д Т. Левченко. В ожесточенной схватке противник был отброшен. Высота Безымянная вновь стала советской. Приказ командующего был выполнен. В этой схватке 11 пограничников проявили исключительную стойкость и героизм. Ни один не покинул поле боя. Пять из них были убиты, остальные ранены.

День 30 июля прошел в напряжении. На рассвете 31 июля усиленные наряды бойцов услышали шорох, а затем увидели силуэты ползущих японцев. Сильная ружейно-пулеметная стрельба нарушила ночную тишину в районе высот Заозерной и Безымянной.

Заместитель политрука С. Н. Бамбуров открыл огонь из ручного пулемета. Но вот патроны кончились и пулемет замолк. Японцы с криком «банзай» бросились вперед и окружили Бамбурова. Они стремились захватить его живым, но последней гранатой он проложил себе дорогу и скрылся во мгле[23].

Подтянув свежие силы, противник вновь пошел в атаку. Полковник Федотов, руководивший боем на высоте Заозерной, запросил помощи. Блюхер тотчас телеграфировал командующему армией: «Просьбу полковника Федотова об усилении его еще одним батальоном немедленно удовлетворить, повторяю, удовлетворить».

Имея численное превосходство и удобные пути подхода, японцы продолжали непрерывно атаковать наши позиции. Бойцы 118-го стрелкового полка забросали неприятеля ручными гранатами, а затем решительно перешли в штыковую атаку и отбросили его.

Но обстановка с каждым часом осложнялась. «Противник сконцентрировал крупные силы в районе Заозерная и Безымянная, — доносил Федотов. — Крупнокалиберная артиллерия обстреливает наши тылы. Я должен наступать в узкой полосе, весьма неудобной и болотистой, все время под фланговым и сильным огнем. Вчера и сегодня у противника подходят непрерывно эшелоны с новым подкреплением».

Вечером 31 июля наши подразделения отошли. Заняв высоты, неприятель стал спешно укреплять их. Все подступы к ним он держал под сильным ружейно-пулеметным и артиллерийским огнем.

Непосредственное командование войсками Блюхер возложил на начальника штаба комкора Г. М. Штерна, оставив за собой общее руководство. 2 августа он вместе с членом Военного совета П. И. Мазеповым прилетел в район боевых действий. Командующий фронтом одобрил действия комкора Г. М. Штерна и принял решительные меры к улучшению работы тыла, организовав ускоренную доставку на фронт подкреплений, боеприпасов и продовольствия.

5 августа закончились последние приготовления к штурму высот. Г. М. Штерн отдал приказ о наступлении: «Задача корпуса с приданными частями — 6 августа овладеть высотой Заозерная и уничтожить врагов, посмевших вторгнуться на нашу советскую землю».

Во всех подразделениях были проведены митинги, партийные и комсомольские собрания. Бойцы и командиры единодушно заявили, что они не пощадят своей жизни, но выполнят приказ командования. Сотни бойцов в эти дни подали заявления с просьбой принять их в ряды Коммунистической партии и ВЛКСМ. Первый батальон 95-го полка стал полностью комсомольским.

В предстоящей операции В. К. Блюхер возлагал большие надежды на авиацию, которой командовал Герой Советского Союза комбриг П. В. Рычагов. Рано утром 6 августа части заняли исходные позиции и с нетерпением ждали команды. Однако спустившийся сильный туман задержал их вылет. Только в 16.00 показались они над районом боев. 216 тяжелых бомбардировщиков целый час бомбили позиции противника.

После короткой, но мощной артиллерийской подготовки в 17.00 части ОКДВА пошли в атаку. Обгоняя пехоту, вперед вырвались танки полковника А. П. Панфилова. Рельеф местности затруднял наступательный порыв, так как приходилось идти по крутым склонам сопки. Два узких прохода не допускали маневра. Несмотря на это, бойцы упорно продвигались вперед. 96-й стрелковый полк, смяв уцелевшие цепи противника, в 18 часов захватил северо-восточные скаты высоты Безымянной. Одновременно несколько танков ворвались на высоту Заозерную. За ними спешили бойцы 118-го полка. Смело и отважно действовал секретарь партийного бюро полка лейтенант И. Н. Мошляк[24]. Несмотря на ранения, он шел впереди атакующих с пробитым пулями красным знаменем, увлекая за собой весь полк. Атака завершилась стремительным штыковым ударом. В 22 часа 30 минут Заозерная была взята. Лейтенант И. Н. Мошляк вместе с полковником А. П. Панфиловым под громкие крики «ура» и ружейный салют водрузили на вершине красное знамя.

В течение нескольких дней японские захватчики предпринимали отчаянные попытки вновь занять высоту. Подпуская врага на короткую дистанцию, советские войска каждый раз сметали его цепи ураганным огнем. Особенно ожесточенную атаку предпринял противник 7 августа. «Командиры и комиссары 118-го и 120-го стрелковых полков лично руководят отражением атаки японцев, — говорится в донесении штаба дивизии. — Подпустив японцев на 200–300 метров, части открывают ружейно-пулеметный огонь, а затем, забросав противника гранатами, переходят в контратаку… В этом бою были тяжело ранены командиры полков Солянов и Привалов, которые продолжали лично руководить остатками полков и, только окончательно обессилев, оставили поле боя».

Сотни бойцов и командиров проявили в эти дни беспримерный героизм и самопожертвование. Шесть раз капитан М. С. Бочкарев водил свой батальон в атаку ночью 7 августа. В одной из них на него набросилось несколько самураев. Сержант Н. М. Баринов ринулся ему на помощь. Он заколол штыком трех японцев и спас жизнь своему командиру.

С утра 9 августа противник вновь начал атаковать высоту Заозерную. Но все атаки были отбиты.

Не добившись успеха, японское правительство запросило перемирия. По достигнутому соглашению все боевые действия прекращались 11 августа.

В боях у озера Хасан советские войска еще раз продемонстрировали свою силу и неприступность наших дальневосточных границ.

Трудящиеся Дальнего Востока и бойцы Особой Краснознаменной Дальневосточной армии высоко ценили заслуги В. К. Блюхера в укреплении боевой мощи и преобразовании родного края, который при активном участии Василия Константиновича превращался в один из индустриальных районов Советского Союза. В декабре 1937 года они избрали маршала депутатом Верховного Совета СССР, а весной 1938 года — депутатом Верховного Совета РСФСР.

Выступая на предвыборном собрании рабочих и служащих в Уссурийске 11 декабря 1937 года, В. К. Блюхер говорил: «Моя жизнь — это жизнь рабочих и крестьян Страны Советов. Выдвинутый из рядов народа, я вырос в военного и политического деятеля только потому, что мною руководила Коммунистическая партия… Могу смело сказать, что с 1917 года и по сей день я честно выполнял обязанности перед своим классом. Заверяю вас, что и впредь, облеченный вашим доверием, я с честью его оправдаю».

В ознаменование 20-й годовщины РККА В. К. Блюхер был награжден вторым орденом Ленина. Вместе с ним получили ордена 93 командира ОКДВА. Поздравляя славных орденоносцев с высокой наградой, маршал напоминал им, что «угроза войны особенно чувствуется… на Дальнем Востоке, где пламя войны охватило сотни миллионов трудящегося населения. Мы, борясь за дело мира, одновременно и неуклонно крепим оборону и мощь нашей социалистической Родины. На страже границ Советского Дальнего Востока стоит наша Красная Армия и один из ее передовых отрядов — ОКДВА, которой доверена защита одного из наиболее угрожаемых участков нашей социалистической Родины».

Свою благородную задачу — быть неусыпным стражем наших дальневосточных границ — Особая Краснознаменная Дальневосточная армия выполнила.