Пропал чародей

Глава шестнадцатая

— Нам налево.

Магнус остановился. Единорог, который прискакал как раз тогда, когда Корделии понадобилась его помощь, тоже затормозил, не желая подходить слишком близко к мальчикам. Фесс остановился за спиной Магнуса, который недоуменно поднял бровь.

— Почему, Алан?

Принц сердито покосился на него и пожал плечами.

— Какая разница? Я принц и я так хочу, значит, нам налево.

— Это может быть не самое мудрое решение, — пробормотал Грегори.

— Тебя не спрашивают, — цыкнул Алан. — Если принц говорит, его слова всегда мудры.

— Но может быть, нам сначала нужно разведать, куда идут обе тропинки? — предложила Корделия.

— Зачем? Я принц и этим все сказано!

Джефри этого хватило по горло.

— Прямо и без лишних тонкостей, Ваше Высочество — вы еще не повелеваете, а мы вам пока не подчиняемся.

Принц взбешенно обернулся к Джефри.

— Ты не склонишься перед королевской кровью?

— Склонюсь — да, а подчиняться дурацким приказам не буду.

Алан замахнулся, но Магнус перехватил его кулак.

— Успокойтесь, вы оба! Алан, когда ты вырастешь, я с радостью приму от тебя приказ — но пока я старше, и возраст важнее, чем звание.

— Но я ПРИНЦ!

— А я — Пак! — рявкнул материализовавшийся эльф. — Верховный Чародей и его жена приказали мне следить за детьми в их отсутствие, и если ты хочешь присоединиться к нам — всегда пожалуйста, но ты должен слушаться старших!

Наследник престола принялся ковырять носком сапога землю.

— Даже Робин не заставляет нас идти наугад, если не знает, что лежит впереди, — ласково заметила Корделия.

Алан с благодарностью посмотрел на нее, и на какое-то мгновение его лицо разгладилось, почти до полного идиотизма.

— Как! И ты послушаешься девчонки? — ехидно фыркнул Джефри.

Алан молниеносно обернулся, сжав кулаки и побагровев.

— Слушайся кого угодно, лишь бы не моего среднего братца, — проворчал Магнус.

Принц растерянно захлопал глазами, а затем рассмеялся.

— Ты как всегда прав, Магнус!

Джефри сердито воззрился на обоих, но в этот момент на левой тропинке возникли Осень и Лето, отрицательно мотающие головами.

— На этой тропе нет ничего, кроме одинокой хижины дровосека.

— Как далеко вы зашли? — поинтересовался Пак.

— До самого конца — не дальше мили.

Пак пожал плечами.

— Надеюсь, что Келли найдет то, что нужно.

Зашуршала листва, и из-под нее вынырнула зеленая шляпа, а под ней — Келли.

— Добро пожаловать! — обрадовался Пак. — Что там?

— Ничего, кроме пары-тройки армий, — беззаботно ответил Келли.

— Наконец-то! — вздохнул Магнус.

— Чьих? — продолжал Пак.

— Шир-Рифа, — усмехнулся Келли. — По крайней мере, я так думаю — потому что у них нет флагов, а солдаты без формы. Однако это он, его кони — здоровенные тяжеловесы, только что от сохи, не подходящие для рыцаря.

— А что еще за армии?

— Королевская, но она за холмом, а между ними — пшеничное поле.

— Которому предназначено стать полем битвы, — мечтательно пробормотал Джефри.

— За спиной у короля — река, но через нее два брода. А за рекой — армии пяти графов. У каждого по отдельности — не больше полудюжины рыцарей, и несколько сотен пехотинцев, но все вместе они составляют силу, с которой придется считаться.

— Если они смогут сражаться плечом к плечу, — добавил Джефри.

— Вот так, — Пак повернулся к Алану. — Ну что ж, мы нашли врага. И с этого момента дела могут стать крайне опасными — поэтому мы не можем рисковать присутствующим среди нас наследником престола. Ты отправляешься домой!

Взгляд Пака переместился на Келли.

— А ты пойдешь с принцем и будешь охранять его!

— Нет! — воскликнул Алан.

— Никогда! Ни за что! Нет, вы подумайте, что придумал этот плут! Ты что, хочешь сделать из меня няньку? — взвыл Келли.

— Я, между прочим, уже не младенец, — мрачно покосился на него Алан.

— О да, тебе уже девять, и ты полноправный отрок. Однако ж ты наследник престола!

— Но я младший из братьев!

— Пусть твой отец рискует тобой, а я не буду!

— Но он никогда не берет меня с собой!

— Возьмет, когда будет уверен, что ты стал настоящим бойцом! Но придется подождать, пока тебе не исполнится шестнадцать.

— Ага, это еще семь лет! — вознегодовал Алан.

— И радуйся этим годам, пока можешь, — посоветовал Пак, — а я уж присмотрю, чтобы ты прожил их в целости и сохранности. А теперь — домой, в безопасное место!

— А почему они остаются? — Алан показал на Гэллоугласов.

— Потому что о них забочусь я, и они должны быть рядом с мной. И потому, что у них дома нет родителей, к которым я мог бы их отправить. И не волнуйся — они будут в той же безопасности, что и ты.

— О нет! — простонал Джефри.

— Это нечестно! — заныл Алан.

— Нечестно, зато целые останетесь. Марш к матери!

— Я его не поведу! — возразил Келли. — Мое место здесь, рядом с детьми чародея!

— Твое место там, куда тебя пошлет Хобгоблин! Как, эльф! Или ты оспоришь приказ Короля Эльфов?

— Его здесь нет, — фыркнул Келли.

— Нет, но он поручил этих детей мне, и приказал бы то же, что и я — отведи наследника престола к его родителям!

— Это ты говоришь, а не он, — проворчал Келли, впрочем, менее уверенно.

— Так мне что, его самого попросить? Да нет, мы оба отправимся, для нас, эльфов, это минутное дело. Ну что, побежали?

Келли ответил сердитым взглядом, но промолчал.

Пак не сводил с него глаз, подбоченившись, ожидая.

— Ну ладно, — наконец рявкнул Келли. — Ладно! Как прикажешь!

— О доблестный эльф! — пропел Пак. Он обернулся к Алану. — А ты? Будешь ли и ты столь достойным?

— Что толку отступать? — прорвало наследника престола. — Вы что, хотите, чтобы я бежал перед опасностью?

— Подождешь, пока не подрастешь! Как! Мне опять взывать к Его Эльфийскому Величеству, чтобы он и тебе приказал?

— Он не может! Я принц Грамария!

— А он — король, который по всем законам может повелевать принцем! И сила его не в армиях, а в нем самом, и применить ее можно в один момент! Ну что, ты отправишься домой сам, или мне отправить тебя в цветке лилии?

— Тебе меня не напугать! — гордо ответил Алан, хотя выглядел он куда менее уверенным, чем тон его слов. — Только попробуй — и ты ответишь перед моим отцом за то, что сделал с наследником престола!

Пак побагровел и его голос стал смертельно тихим.

— Так ты пойдешь, или прикажешь послать за королевой?

— Мама в пятидесяти милях отсюда! — проскулил Алан.

— А отец — в полумиле! И ремешок воспитательный при нем.

Алан не выдержал и со вздохом опустил глаза.

— Ладно. Я пойду.

Пак кивнул, не проявив и крохи торжества. Он просто повернулся к Келли и приказал:

— Веди его, эльф. И смотри, чтобы он был со своими родителями еще до рассвета!

Когда ночь окутала лес, Пак неслышно прошелся между спящими детьми.

— Вставайте! Луна взошла, значит, и вам тоже пора вставать!

Они медленно поднимались, потягивались, позевывали.

— Если честно, я бы всю ночь проспал, — зевнул Джефри.

— На здоровье, — ответил Магнус. — Пак и я сами справимся с Шир-Рифом.

— Нет, нет, — торопливо поправился Джефри. — Я уже встал.

Корделия лежала, свернувшись, под боком у единорога. Она села, сонно заморгала, прижимая к себе Грегори. Как только Грегори принял сидячее положение, его глаза снова закрылись.

— Разбуди малыша Грега, — кивнул Пак. — Когда мы вернемся, вы двое должны быть наготове.

Корделия поцеловала Грегори в лоб и легонько встряхнула, приговаривая:

— Просыпайся, маленький!

Младший братик поднял голову, поморгал и снова закрыл глаза. Сами собой закрылись глаза и у Корделии. Она встряхнула головой и повернулась к Паку.

— Когда вы вернетесь, он уже проснется.

Пак кивнул в ответ.

— Не высовывайтесь. Феи присмотрят за вами.

Потом повернулся к Магнусу и Джефри.

— Ну, в путь. Я уже побывал в палатке Шир-Рифа и еле дождался, пока он закончит перебирать свои бумажки и ляжет спать. Сейчас главный мятежник дрыхнет без задних ног, к тому же я еще добавил сонное заклинание.

Магнус кивнул.

— Ну что ж, в путь!

Пак взял братьев за руки и кивнул. Все трое одновременно исчезли. Воздух с хлопком устремился в опустевшее пространство.

Пара молодых часовых сторожила покой предводителя у шатра Шир-Рифа. Один уже несколько лет служил в отряде Шир-Рифа, а второй был новобранцем, пастухом. Он почтительно присматривался к напарнику-ветерану и даже старался держать вилы так же молодцевато, как и констебль — свою пику.

Внезапно внутри шатра что-то взорвалось. Часовые озадаченно огляделись по сторонам. Послышался вскрик Шир-Рифа, а затем еще один взрыв. Часовые встревоженно поглядели друг на друга, и одновременно кинулись на помощь командиру, столкнувшись у порога.

Они вломились в палатку с оружием наготове, ошалело глядя по сторонам.

— Откинь полог, — рявкнул ветеран.

Пастух повернулся и откинул в сторону полог. Внутрь хлынул лунный свет, ясно осветивший пустую койку Шир-Рифа.

А в тишине леса с грохотом возникли двое мальчишек, держащих за руки и ноги взрослого мужчину. Один отпустил его ноги, и мужчина с трудом поднялся, вырываясь из рук мальчиков.

— Ведьмовство! Подлые гномы, как...

И осекся, глядя на крошечную фигурку, грозно возникшую перед ним. Ростом не выше колена, и с каменным лицом.

— Ты, который понатыкал у каждой двери Хладное Железо, ты, который никогда не оставлял молока в блюдце для домовых, взгляни же на меня! Пред тобой Пак!

Шир-Риф замолк, остолбенел, и как раз в этот момент Корделия впилась взглядом в посох, лежавший в траве. Посох подскочил вверх и треснул Шир-Рифа по макушке. Тот рухнул, как подрубленный ствол.

Шир-Риф очнулся и поморщился. Голова раскалывалась от боли. Он попробовал сесть, но не смог даже поднять рук. Неожиданно запаниковав, он дернулся, попытался пошевелить ногами и обнаружил, что они прочно связаны вместе, а руки плотно прикручены к туловищу. Тяжело дыша и выпучив глаза, он огляделся кругом и увидел четырех детей разного возраста и пола, уставившихся на него. Сзади шевельнулась тень, в которой он узнал огромную черную лошадь с горящими, как угли, глазами. Мурашки побежали у него по спине.

Рядом с лошадью что-то такое же продолговатое и массивное шагнуло под лучи лунного света, и Шир-Риф увидел серебристую голову, увенчанную длинным прямым рогом, торчащим прямо изо лба — и этот рог был направлен прямо на него. Мурашки переползли на живот и превратили страх в ужас.

— Посмотри вниз, — посоветовал чей-то бас.

Шир-Риф посмотрел и совсем застыл. Перед ним стоял полуторафутовый эльф с налитыми яростью глазами.

— Великая честь для тебя, — грянул человечек. — Немногие смертные удостоились видеть Пака!

Шир-Риф засопел, выкатив глаза. Он отчаянно пытался собраться с мыслями.

— Мы знаем, кто ты, — начал Пак. — Ты Реджинальд, сын Тюрко, который был сквайром сэра Бартолема — и ты тоже зовешь себя сквайром, хотя не носил за рыцарем доспехи и не расчесывал гриву его коня.

При этих словах средний мальчик встрепенулся, затем вперил в Шир-Рифа еще более сердитый взгляд.

Шир-Риф кивнул, пытаясь собраться с духом. Он проглотил комок и ответил:

— Да, это я, — затем сглотнул еще раз и добавил: — Так значит, не врала кормилица, и Волшебный Народец существует не только в сказках?

— Так же, как и ты, хотя у нас в голове куда больше здравого смысла, — с сарказмом отозвался Пак. — Мы не выставляем себя напоказ, хвастая своей властью направо и налево перед другими мужчинами или перед женщинами, как ты.

Реджинальд побагровел. И явно обрадовался пришедшему гневу — это помогло ему собраться с силами.

Пак кивнул на детей, стоящих у него за спиной.

— В твоих глазах я вижу, что ты считаешь этих детей не стоящими внимания. Ты глуп, ибо они — дети Верховного Чародея.

Реджинальд замер, переводя взгляд с одного детского личика на другое.

Пак кивнул.

— Да, у тебя есть повод их опасаться. Они не смилуются над человеком, который похитил их родителей.

— Это не я! — вскрикнул Реджинальд. — Кто вам сказал такое? Это наглая ложь!

Собственно говоря, так оно и было — он только поговорил с этими тощими стариками с худыми вытянутыми лицами и бешено горящими глазами. Он жаловался на короля-тирана, на герцога Тюдора, тоже тирана, и даже на графа Гленна, тирана. Он признался, что считает всех вельмож тиранами, и поклялся в желании уничтожить их всех для того лишь, чтобы люди жили свободной жизнью, и никто бы не притеснял сирых и убогих. Странные старцы усмехнулись, их глаза сверкали. Они обещали ему помочь, чем могут — в конце концов, они ведь явно были волшебниками и обладали странной магией, о которой и не ведали местные ведьмы. И потому он попросил их похитить Верховного Чародея и его жену, которые могли вмешаться и не дать осуществиться планам освободителя угнетенных.

Все это промелькнуло у него в голове, пока он смотрел на эльфа и стоящих у него за спиной детей Верховного Чародея, чьи взоры с каждой минутой становились все злее и злее. Он свалял дурака, ему надо было просить могущественных старцев, чтобы они заодно прихватили и детей...

Шир-Риф не позволил этим воспоминаниям отразиться на лице. Он только гордо повторил:

— Я не похищал Верховного Чародея!

Но дети не поверили его словам, он понял это по глазам. Сердце мятежника ушло в пятки, он вспомнил, что они — хоть и юные, но все-таки чародеи, и значит, могут читать чужие мысли.

— Это не правда! — взвизгнул он, но эльф только покачал головой.

— Мы и без тебя узнали то, о чем ты только что думал. Кто научил тебя стремиться к завоеваниям? Другие волшебники, которые бродят вокруг, одетые крестьянами, и плачутся людям о своих несчастьях? Или ты додумался до этого сам?

— Ложь, это все гнусные наветы, — задыхался Реджинальд. — Я только хотел навести прядок в своем родном шире! А когда увидел, что все герцогство Тюдор кишмя кишит бандитами, я выступил против них!

Он отчаянно пытался не вспоминать тех оборванных, страшных нищих, которые приходили к нему, когда в бытность еще вассалом герцога он твердой рукой поддерживал порядок. Держать в узде крестьян не требовало много сил — тут случайный воришка, там пьянчужка, хвативший лишку на празднике, и розданных плетей хватало, чтобы верно отрабатывать королевское серебро и безбедно жить в большом каменном доме. Но эти подложные крестьяне с горящими глазами убедили его в том, что он может достичь большего, все герцогство... может быть, даже все королевство! Он вполне способен победить короля с помощью этого дурачья, этих графов! А вернее, с помощью этих волшебников, тех, кто говорил, что их карта никогда не бывает бита, ведь СПИРТ правит умами темных мужиков — они клялись, что смогут убедить отдельных графов напасть на короля с тыла. На мгновение в нем зашевелился страх — а что, если они обманут и не нападут? Что, если он атакует короля, и окажется с ним один на один?

Но Шир-Риф подавил страх. Не было нужды бояться — волшебники обещали, что он победит. И те, смахивающие на крестьян, и другие, не подверженные превозносить СПИРТ, как панацею от всех бед и горестей.

— Разве ты не знал, что на стороне короля вся мощь Волшебного Народца, — рыкнул Пак. — Магия всех ведьм и чародеев короля! Даже стоящие пред тобой несмышленыши — могучая сила. Будь уверен, если ты сразишься с Его Величеством, то потерпишь тяжелейшее поражение.

На мгновение паника вновь охватила Реджинальда. Может быть, эльф и в самом деле говорит правду? Но бунтовщик заставил себя успокоиться — Пак явно пытается напугать, нарушить его уверенность в борьбе за правое дело! Но Реджинальд не поддастся. Реджинальд сразится с королем и повергнет гнилой трон — оплот всех реакционных сил Грамария. Нет, он не примет титул «диктатора», как хотят того крестьянские колдуны, и не станет устраивать эту странную систему, в которой чиновники суют нос в каждую щель сельского уклада жизни. И не станет добивать вельмож, чтобы слуги и крепостные разбежались, как того хотят другие волшебники. Нет, он сам займет вакантное место на троне!

— Ты хочешь основать собственную династию, — Пак заглянул прямо в глаза Реджинальда, и Шир-Риф почувствовал, что жгущий взгляд проникает в самые сокровенные уголки его души. — Ты хочешь зачать детей, которые приняли бы корону из твоих рук, когда придет срок умирать!

— Нет! — вскричал Реджинальд. — Все ложь, ложь, ни слова правды!

Увы, это была правда — каждое слово. Пак посмотрел на детей.

— Вы слышали его мысли — он рвется к власти. Однако ему не хватает для этого ни разума, ни силы.

Потом эльф снова повернулся к Шир-Рифу.

— Кончится тем, что ты окажешься на поводке у проСПИРТованных волшебников! Потому что от таких бредней, как у тебя в голове, кружится голова, как от похмелья, и рождается анархия.

Шир-Риф посмотрел в глаза Пака и понял, что окружающие слышали каждую его мысль, и даже те, что он так старался подавить. Он прочел у них на лицах свою судьбу, и сердце его ушло в пятки.

— Что будем с ним делать? — прошептал Магнус.

Загорелый локоть врезался ему в лицо, и перед глазами заплясало острие ножа.

— Стоять! — гаркнул голос, словно из бездонной бочки с чесноком. — Ни с места — ведьменыш!

По другую сторону ножа Магнус увидел еще одного солдата, приставившего меч к животу сестры, а рядом — Грегори, скорчившегося от ужаса, поднятого вверх на вытянутой руке, над головой третьего солдата. Ужас за малыша вдохнул в первенца Гэллоугласов новые силы. Не задумываясь, он направил на солдата заклинание старого колдуна, и солдат, державший Грегори, завыл от боли, схватившись за голову, которую пронизала адская мигрень. Выпавший у него из рук Грегори плавно спланировал вниз и мягко приземлился.

Джефри все еще трепыхался в руках четвертого солдата. Камень, взлетевший с земли, чувствительно ударил солдата с мечом в висок. Тот хрипло вскрикнул и грохнулся наземь, выронив из разом ослабевших дланей оружие. Корделия пристально взглянула на меч, и тот метнулся к солдату, который держал Магнуса.

— Стоять! — рявкнул бравый вояка. — А не то у вас в семье появится слепец!

Дети замерли.

Солдаты настороженно следили за ними. Затем сержант отрывисто пролаял команду, и ребятишек окружили крестьяне с вилами наперевес.

Шир-Риф ухмыльнулся.

— Отлично, Бардольф! Ну-ка, Гарольд, освободи меня!

Солдат торопливо бросился разрезать веревки, опутавшие его командира. Шир-Риф уселся, растер затекшие конечности, потом ухватился за руку Гарольда и рывком поднялся на ноги.

«Каким образом они нашли нас?» — подумал Джефри.

Худой человек в ливрее герольда шагнул вперед с высокомерной ухмылкой.

«Это чародей», — подумала Корделия.

Худой издевательски раскланялся.

«Дорльф Картер к вашим услугам, милая леди», — услышали они его мысль.

«Хорошо, что этот поганец назвал свое имя, — мрачно подумал Джефри. — По крайней мере, мы будем знать, кого повесить первым».

Глаза Дорльфа сузились. Он указал Шир-Рифу на Джефри:

— Этого, достопочтимый сквайр, нужно прикончить немедля.

Взгляд Корделии перепрыгнул на него. Затем она посмотрела на вилы, уставившиеся ей прямо в живот.

Магнус разыграл свою часть роли, скрестив глаза на кинжале у самого лица.

Стоявший рядом с Джефри солдат было взмахнул алебардой, и умер бы тотчас на месте, если бы Шир-Риф не поднял руку:

— Эй, погоди! Эти дети слишком ценны для того, чтобы убить их просто так! Король Туан не осмелится сражаться с нами, пока они у нас в плену!

Джефри, с лицом, как кремень, послал телепату кинжальный взгляд, и Дорльф завизжал и прижал ладони к вискам, изогнувшись в агонии.

— Остановить его! — гаркнул Шир-Риф, и солдаты бросились на помощь Дорльфу. — Да не его, идиоты — мальчишку!

Дымок заклубился над руками солдата, сторожившего Корделию, и он с воем выронил меч.

Нож перед глазами Магнуса раскалился докрасна, и солдат с бранью выронил его. Меч и нож упали в сухую листву, тут же вспыхнуло пламя, и солдаты в панике завопили, затаптывая огонь.

Дорльф осел наземь без чувств, а то и того хуже.

— Я был не прав — убейте их! — завопил Шир-Риф, побагровев от ярости.

Солдаты бросились на детей, размахивая мечами и алебардами, но оружие зажило само по себе — вырывалось из рук, било в грудь, теснило крестьян-новобранцев, подбегавших сзади.

Грегори ухватился за подол Корделии, и лупил взглядом солдат из-за спины сестры и братьев. С земли в солдат полетел град из камешков и веток. Крестьяне с руганью отскочили, потом снова бросились вперед, закрывая лица руками — но Грегори метко находил уязвимые места, и стоны боли чередовались с визгом.

Нападающие в панике отступили. Один из них выронил меч, и тот подпрыгнул вверх, завертелся перед солдатами, словно крылья мельницы под порывом ветра, поворачиваясь то туда, то сюда, словно отыскивая, кого бы зарубить. Крестьяне отступили еще немного, стараясь найти брешь и ударить — но бреши в обороне не наблюдалось.

Подковы и зубы Фесса, кажется, были вездесущи, и рог единорога покраснел от крови — но вокруг теснилась сотня солдат, а то и больше.

Джефри, бледный от ярости, шагнул вперед. Солдаты, оказавшиеся перед ним, разлетелись в стороны, натыкаясь на товарищей, толпившихся за спиной, и опрокидывая их. Ряды солдат словно разрезал гигантский плуг, неумолимо двигавшийся вперед.

«Нет, Джефри!» — изо всех сил подумал старший, но средний брат, словно не слышал его. Он шел вперед, медленно, шаг за шагом, словно брел по колено в патоке. Одна, только одна мысль звенела у него в голове, снова и снова: «Шир-Риф! Я умру, но прикончу ядовитого гада по имени Шир-Риф!»

Магнус бросился за ним, присоединив свои силы к напору Джефри, расталкивая, сбивая с ног солдат. Он не хотел убийств — но если кто-то и должен был умереть, то пусть лучше это будет Шир-Риф, а не его, Магнуса, брат.

— Убейте их! — надрывался Шир-Риф, белый от ярости, и солдаты снова бросились в атаку. Их было с полсотни, взрослые мужики, против всего двух мальчишек. Новобранцы-крестьяне волной накатились на тех, кто стоял впереди, а те, что стояли впереди, побежали на приступ, наваливаясь на мальчишек. Корделия завизжала от обуревавшего ее гнева, и камни градом полетели в солдат — но те наседали на растущую над братьями кучу-малу. Внизу, под телами, отчаянно извивался придавленный к земле Джефри, хватая воздух ртом, а сверху наваливались все новые и новые солдаты, прижимая к земле, расплющивая, и страх смерти от удушья пробежал по его жилам. Джефри изо всех сил сопротивлялся, и его брат — тоже, пытаясь поднять сминающую их массу вверх, из последних сил, до последней капли адреналина в крови. Людская куча заворочалась, опустилась еще чуть-чуть, застыла... А сверху запрыгивали все новые и новые солдаты, сжимая крошечный пузырек телокинетической силы, еще защищавший юных чародеев, и чудовищная гора плоти становилась все тяжелее и тяжелее, сжимала, стискивала, сдавливала, плющила...

Как вдруг под сводами леса зазвучал хриплый клич:

— За Королеву и Грамарий!

И из-за деревьев на полянку посыпались солдаты в королевской форме, лица, скрыты под стальными шлемами, с эмблемой королевского элитного Летучего Легиона на рукавах мундиров!

Они организованно набросились на неопытных крестьян Шир-Рифа, разрубая их пополам алебардами, протыкая длинными пиками насквозь. Люди Шир-Рифа повернулись лицом к атакующим, вопя от ужаса и гнева, пытаясь сопротивляться. Мелькали алебарды, люди падали, заливая землю фонтанами крови. По воздуху пролетела чья-то отрубленная голова, чье-то обезглавленное тулово осело наземь.

С душераздирающим воплем огромный черный конь встал на дыбы, блистая стальными подковами, — а рядом с ним единорог, грозящий мятежникам своим серебряным рогом. Люди Шир-Рифа завопили в суеверном страхе, столпившись вокруг огромной людской кучи. Солдаты короля быстро окружили их со всех сторон.

Сквозь эту мешанину пробивался большущий гнедой конь с рыцарем в золотых доспехах, кричавший:

— Вперед, мои храбрые воины! Вперед! За свободу! Отбрасывайте бунтарей в сторону! Прорубайтесь внутрь! Хватайте подлого труса-детоубийцу!

— Король Туан! — всхлипнула Корделия.

Да, это был король, прорубавшийся вперед, сквозь человечью кучу-малу над двумя мальчишками.

А куча неожиданно словно взорвалась, разбросанная яростной, всесокрушающей силой. Дюжина солдат пролетела по воздуху, сшибая товарищей с ног. В эпицентре освободившегося пространства грозил кулаками побледневший от ярости эльф, а оба мальчика, с трудом поднявшись на ноги, жадно глотали воздух.

— Гээ-ээллоуглааа-ааассс! — прогремел громкий голос, и с королевского седла пушечным ядром пронеслось что-то маленькое, темное.

Оно приземлилось рядом с полузадохшимися мальчишками и оказалось двух футов ростом, с огромной головой, чернобородым Бромом О'Берином, Первым Советником короля, примчавшимся, чтобы защитить своих любимчиков.

Коротыш прыгнул на врагов, раздавая во все стороны могучие пинки и сбивающие с катушек удары. Закованные в броню солдаты валились как снопы под его тяжелыми кулаками. Фут за футом он пробивал путь от мальчишек к Корделии, и наконец она, подхватив Грегори, с радостным криком бросилась по расчищенному коридору к старшим братьям.

А люди Шир-Рифа повернулись лицом к новому противнику — и противник был везде, они заняли всю поляну, их было не меньше сотни — против пяти десятков. Ветераны Шир-Рифа дрались с яростью обреченных, зная, что отступать некуда. Вдруг один молодой воин завопил:

— Пощады! Пощады! Сдаюсь! — и бросил алебарду, подняв руки.

Солдат короля схватил его за шиворот и отбросил назад, где другие солдаты, выбежавшие из-за деревьев, схватили и связали добровольного пленника.

Увидев, что пленника не убили, другие солдаты Шир-Рифа тоже завопили: «Сдаемся! Сдаемся!» Солдаты короля по очереди выдергивали их из рукопашной.

— Кто сдается, тот предатель, того навеки заклеймлю позором! — заорал Шир-Риф, — Предатель и дурак! Бейтесь! Это ваш единственный шанс! Король повесит тех, кто сдался!

— Прощение всем, кто сложит оружие! — перекрыл его вопли голос короля. — Прощение и милосердие! Я не трону ни одного, кто сложит оружие! Сдавайтесь и получите жизнь!

— Он лжет! — завизжал Шир-Риф, но тут король отбросил в сторону последнего охранника и его лошадь прыгнула к Шир-Рифу.

Шир-Риф завыл, как берсеркер, и бросился на короля, пытаясь достать противника мечом сквозь щель в забрале. Меч короля Туана взлетел, отражая удар, описал круг и ответным ударом обрушился вниз. Король сделал лишь один выпад, вытянув руку и склонившись с седла.

Шир-Риф испустил последний булькающий вопль, и его глаза остекленели — монарший меч проткнул его сердце насквозь. Затем он упал, а король выдернул клинок из тела.

— Ваш хозяин мертв! — прогремел он. — Сдавайтесь! Вам не за что больше драться! Сдавайтесь, и вам будет дарована жизнь!

Солдаты Шир-Рифа дрогнули всего лишь на мгновение — но этого хватило для последней атаки отборной королевской гвардии. В одно мгновение они выбили оружие из рук врагов, и наставили острия мечей на солдат Шир-Рифа. «Сдаюсь! Сдаюсь!» — закричал поверженный враг, поднимая вверх руки. Тогда король Туан вытер лезвие меча и крикнул:

— Я дарю им жизнь!

Когда солдаты коороля связали офицеров Шир-Рифа и отвели их в сторону, Туан кивком показал на простых солдат.

— Отпустите их.

Гвардейцы, грозно поглядывая на пленных, расступились. Крестьяне испуганно хлопали глазами, еще не веря, что они свободны, и опасаясь, что их снова скрутят.

— Я объявляю, что помилую любого, кто бросит оружие и покинет армию Шир-Рифа, — объявил им Туан. — Теперь ступайте и расскажите об этом своим товарищам!

С радостными криками крестьяне бросились прочь.

Глядя, как они исчезают за деревьями, Бром О'Берин проворчал:

— Вы считаете, что ваше решение правильно, Ваше Величество?

— О да, — с полной уверенностью ответил король. — Они разнесут эту весть по армии Шир-Рифа, и та разбежится. Они вернутся по домам, как того и желает большинство. А остальные сообразят, что со смертью Шир-Рифа их война проиграна.

Он повернулся к детям.

Четверо смирных и послушных Гэллоугласов смотрели на короля с самыми дурными предчувствиями. Пак тоже — только на Брома О'Берина.

— Ваше Величество! Мы благодарим вас за спасение в безнадежную минуту, — еле выдавил из себя Магнус.

— Я рад, что поспел вовремя, — усмехнулся король. — Однако же я думаю, это послужит вам уроком не соваться в бой с целой армией, пока не подрастете!

— Да, да!

— Это было опасное сумасбродство, мы знаем!

— Мы больше никогда не будем!

Король воздержался от замечаний по поводу последнего восклицания, заметив, кстати, что Джефри не проронил ни слова.

Набравшись смелости, Корделия спросила:

— Но как вы узнали, что мы находимся в столь бедственном положении?

Туан улыбнулся.

— Ну, за это вам нужно благодарить кое-кого еще, — тут он обернулся и окликнул:

— Идите-ка сюда, Ваше Высочество!

Наступила полная тишина. Из тени деревьев выступил Алан, и рядом с ним — Келли.

Пауза затягивалась. Нарушил молчание Пак.

— Я приказал тебе отвести его домой!

— О да, конечно! — Келли нахально выпятил бороденку. — И представь себе, если бы я так и сделал, что бы сталось с остальными?

— Ты всегда так внимательно заботишься о тех, кого тебе поручено оберегать? — Бром О'Берин сердито уставился на Пака.

Пак отвел глаза в сторону.

— Кто мог знать, что у Шир-Рифа под рукой окажется свой собственный чародей?

— Кто мог знать это лучше, чем Пак? — отрезал Бром.

Пак прикусил губу.

— Я умоляю вашу милость простить меня, это мой недосмотр.

— Милорды, — негромко призвал их к вниманию Туан. Гном и эльф замолкли, повернувшись к королю. А король торжественно поклонился своему сыну.

— Я благодарю тебя за вовремя доставленную весть!

Столь же церемонно принц короны вернул поклон отцу.

— Я был рад оказать Вашему Величеству эту услугу! — тут он покосился на Гэллоугласов:

— Мама была так далеко, а отец — всего в двух милях! Как и говорил Пак!

— Пусть его шутка не обманет вас, — покачал головой Туан, — ибо он очень волновался за вашу безопасность.

— Ну еще бы, — проворчал Бром.

— И я должен поблагодарить вас, — продолжал Туан, обращаясь к Гэллоугласам, — за вашу верность. Будь все мои подданные столь же верны и отважны, мне было бы не за что беспокоиться.

Те, разинув рот, слушали. Покрасневшая Корделия ответила реверансом, а братья, судорожно вспоминая хорошие манеры, поклонились.

— Мы рады, что помогли вам, — только и пролепетала Корделия.

— И я тоже рад этому. Благодаря вам самая страшная угроза мне и королеве Катарине — и вашему товарищу, принцу, — была устранена. И благодаря вам мы застали этого мерзавца Шир-Рифа врасплох и победили с честью!

Мальчики покраснели.

Туан снова повернулся к сыну.

— И ты тоже сослужил мне сегодня славную службу, сын мой.

Алан откровенно просиял.

— Мне все-таки интересно знать, — проворчал Бром О'Берин, — сколько тут было тревоги за судьбу Его Величества, а сколько — просто любви к приключениям?

Он сверкнул глазами в сторону Келли:

— Готов поклясться, ты не мог вынести мысли о том, что пропустишь славную потасовку!

Эльф замялся, и вместо него ответил Пак.

— Это лишь моя вина, милорд. Я сам повел их навстречу врагу.

— Да, но враг-то был не Шир-Риф, — поторопился заступиться за наставника Магнус. — Это был грозный великан, но мы без труда справились с ним.

Бром вскинул голову и перепугано уставился на него.

— Да, и в битву с Шир-Рифом мы пошли по своей воле, — добавил Джефри.

— Но идею подбросил вам кое-кто другой, — король Туан строго посмотрел на сына, который отчаянно старался сделаться невидимкой. — И если мне не изменяет память, я приказал этому кое-кому сидеть дома, рядом с матерью.

— Да, а я не мог смотреть, как ты идешь биться против такой силищи! — запротестовал Алан.

— Я благословляю тебя за столь нежную сыновнюю заботу, — еле заметно улыбнулся Туан, — но мне приходилось выходить победителем и в худших ситуациях.

«С помощью нашего папы», — подумал Магнус. Впрочем, он не сказал этого вслух.

— Однако я не стану притворяться, что недоволен результатом твоего непослушания, — признал Туан. — И ваша помощь оказалась весьма кстати.

— Кстати-кстати, — проворчал Бром. — Кстати, вам здорово повезло, что никого из вас не убили и не покалечили!

Дети снова втянули голову в плечи.

— Он прав, — голос короля снова стал суровым.

— Мы знаем, — негромко ответил Магнус. — Если, бы не ваша своевременная помощь, этой ночью мы стали бы кормом для воронья.

— Еще как стали бы, — кивнул Бром О'Берин. — А теперь слушайте! Я приказываю вам немедленно отправляться домой! И как следует выметите и вычистите все комнаты, чтобы ваши родители, когда вернутся, нашли дом в порядке и уюте!

— А вы тоже думаете, что они скоро вернутся? — глаза Магнуса загорелись.

Бром нетерпеливо пожал плечами.

— Вся Вселенная не смогла бы оторвать их от вас. Это лишь вопрос времени. А теперь — ступайте!

Он строго посмотрел на Пака.

— Домой, прямиком! Веди их, Робин, — и никуда не сворачивайте с пути!

— Отведу, отведу! — воскликнул Пак. — Вот увидите, как я их отведу!

— Не сомневайся, увижу, — буркнул Бром.

— Это касается и тебя, — Туан пригвоздил сына к месту суровым взглядом. — Ты больше не должен рисковать собой.

— Это что же — мне все-таки придется отправляться домой? — вяло возмутился принц.

Король задумчиво поглядел на своего сына. Наконец он покачал головой.

— Нет. Думаю, нет.

Алан расплылся в довольной улыбке.

— Принц должен учиться военному искусству, — продолжал король, — и этому занятию представляется удобный случай, поскольку Шир-Риф мертв, и серьезной опасности больше нет. Эти мелкие бароны вряд ли объединятся против меня — а поодиночке я перебью их, как мух. Но пока ты рядом, сын мой, забота о твоей безопасности будет связывать меня, и моя рука не сможет нанести столь быстрый и сильный удар, свидетелем которому ты стал недавно. Поэтому ты должен торжественно пообещать мне, что пока я сражаюсь в битве, ты не покинешь моего шатра.

Настроение принца немного упало. Он потупил глаза и стал что-то чертить носком сапога.

— Как! — воскликнул Туан. — Или приказа отца для тебя недостаточно?

— Нет, — ответил Алан с несчастным видом. — Я обещаю.

— Однако мне кажется, что ты очень быстро позабудешь об этом и постараешься выбраться наружу и поглазеть на битву, — снова нахмурился Туан.

Алан замолк.

— И поэтому я повелеваю тебе — как твой сюзерен! — строго добавил король. — Сын или нет, но ты мой подданный — и мой вассал!

Сообразительный Алан тут же вытянулся по стойке смирно.

— О да, Ваше Величество!

— Так слушай же, как велит тебе твой долг вассала! Во время сражений ты будешь сидеть в моем шатре и не высовывать носа! Таков твой долг перед твоим сюзереном!

Алан поднял невинные глаза на отца.

— Как прикажет Ваше Величество, — ответил он полным преданности голосом.

Туан улыбнулся.

— Стойкий юноша! Тогда едем — нам пора поспешить назад, к армии!

— Слушаюсь, мой господин! — Алан разбежался и прыгнул. Туан протянул руку, подхватил его и усадил на коня посади себя. Принц обхватил отца за пояс и обернулся, чтобы помахать на прощание Гэллоугласам.

— Еще раз — спасибо вам! — крикнул король через плечо. — Возвращайтесь домой, юные чародеи!

Его конь скрылся между деревьями, за ним потянулся Бром и солдаты гвардии.

Корделия сияющими глазами смотрела им вслед.

— О чем, интересно, ты думаешь? Коль так вожделенно смотришь на этого прелестного юношу! — поддразнил Магнус. — Предупреждаю, ты на пять месяцев старше. Он слишком молод для тебя.

— Ничего, подрастет, — заметила Корделия. — А ты, бестактный долговязый увалень, займись-ка лучше своими делами.

— Ты, кстати, к ним относишься, — усмехнулся Магнус. — Идем, сестра. Бери нашего малолетнего братца, и пошли вслед за эльфом.

Корделия улыбнулась и взяла Грегори за руку. А потом они направились по южной тропе, вслед за чуточку присмиревшим и облегченно улыбающимся Паком.