Пропавшая невеста

Глава 3. Энн

– Поздоровайся, Арчи, – уговаривала Мэтти хорошенького малыша, которого держала на руках. – Скажи молодым мисс «здравствуйте»! – Но златокудрое дитя уткнулось носиком ей в шею, крепче обхватило ее ручонками и захныкало, а нанятая в помощь Мэтти девушка из деревни – кажется, Джейн, вспомнила Энн, – смотрела на обоих так равнодушно, как если бы гувернантка держала не ребенка, а куль с песком.

– Фрэнсис! – окликнула Мэтти мальчика постарше, который, стоя в высокой траве у пруда, так внимательно рассматривал деревья на том берегу, словно видел среди них что-то недоступное взрослым. – Фрэнсис, подойди, пожалуйста, к нам и поздоровайся с моими подругами, как я тебя учила.

Но Фрэнсис точно не слышал: он не шелохнулся и не отвел глаз от теней на том берегу, даже когда Эмили подошла к нему и, отыскав на берегу кое-какие камушки, стала бросать их в застоявшийся пруд, куда они падали с громким «плюх». Шарлотта пошла было за сестрой, но отстала, заслушавшись птичьей песенкой, которая доносилась из кроны вишневого дерева.

– Дети, должно быть, очень напуганы, – сказала Энн, когда Мэтти передала ребенка Джейн, и та направилась с ним к Фрэнсису.

– Да, старшему мальчику особенно тяжело, он был еще малюткой, когда умерла его мать, а теперь вот и мачеха… потерялась, – едва ли их вообще следовало оставлять в доме, где случилось что-то настолько непонятное и страшное. Малыши, конечно, не осознают, что происходит вокруг, но всегда чувствуют, когда что-то неладно.

Энн опустила глаза, вспомнив, как тянулись для нее дни, когда умирала мать: она сидела в маленькой спальне, окно которой выходило на фасад их дома – прежде комната звалась детским кабинетом, – отрезала от листа бумаги полоски и рисовала на них, коротая время. Вряд ли тогда она была намного старше Арчи, и все же те долгие часы навсегда запечатлелись в ее памяти галереей расплывчатых образов, нарисованных болью. Конечно, она не понимала, почему в доме так тихо, откуда этот приглушенный плач и отчего у отца такое измученное лицо. И по сей день она не знала ответа на вопрос, точно ли она сама запомнила все это или же столько раз слышала чужие рассказы о том, как это было, что они проросли в ней воспоминаниями. По крайней мере, теперь ей часто казалось, что это происходило с другой девочкой, а вовсе не с ней. Но одно она знала наверняка: если Господь благословит ее детьми, она предпочтет остаться в памяти своих сыновей и дочерей живым человеком, женщиной из плоти и крови, а не бестелесным духом, образом, сотканным из воспоминаний тех, кому посчастливилось знать и любить Марию Бронте при жизни. Но такова оборотная сторона материнства: каждый раз, исполняя свое природное предназначение и приводя в мир новую жизнь, женщина вновь и вновь рискует своей.

– Малыш Арчи ужасно скучает по мамочке, – рассказывала Мэтти. – Он как раз только научился звать ее и теперь зовет не умолкая. И не может понять, почему она не идет. И Фрэнсис… Бедный мальчик потерял мать и только стал доверять Элизабет, как и ее отняли. А их отец… он едва не потерял рассудок от горя, детей почти не замечает.

– Разве нельзя было отослать их к бабушке с дедушкой? – поинтересовалась Энн и прикусила губу, глядя на Эмили, которая стояла подле хранившего непреклонное молчание мальчика.

– Мистер Честер не хочет. – Мэтти взволнованно покачала головой. – Он считает, что самое безопасное место для них – здесь, рядом с ним, хотя как он может так говорить, когда… – Она осеклась и продолжала уже тише: – Когда его жену, скорее всего, жестоко убили в ее собственной спальне, под крышей его дома? Да и вообще, разве всем нам не опасно быть здесь, пока убийца ходит на свободе?

– Мистер Фрэнсис, подите-ка сюда! – окликнула Джейн старшего мальчика, и тот, уставив глаза в землю, подошел к ней.

– А что, для раскрытия этой тайны что-то уже предпринято? – спросила Эмили, которая отошла от пруда и присоединилась к их прогулке. – Я ожидала, что в доме будет полиция, по округе будут разосланы отряды на поиски пропавшей, а тут тишина и покой.

– Приходил констебль, осмотрел комнату, – ответила Мэтти. – Нашел следы борьбы, простыни, разорванные в клочья, и столько крови… но как злоумышленник проник в дом и как потом вышел из него с миссис Честер, живой или мертвой, осталось непостижимым для всех, включая констебля. Он поговорил сначала с миссис Кроули, потом со мной, спрашивал, что мы видели и слышали, а после – с мистером Честером. Тот сказал, что в его лесу поселились цыгане, охотились на его дичь и, скорее всего, это они забрали миссис Честер, потому что сразу после ее исчезновения не стало и их. Так что констебль, наверное, ищет цыган.

– А ты их видела? – спросила Энн.

– Да, даже покупала вереск у одной старухи. Но только в деревне, а не в лесу. Мистер Честер запретил мне гулять там с детьми и велел держаться поближе к дому, пока цыгане не уйдут.

– Понятно, – сказала Эмили. – А где они стояли?

– Почти сразу за домом, – ответила Мэтти, – если идти в сторону Арунтона.

– Значит, мистера Честера никто не подозревает? – спросила Эмили. – Хотя часто виновными в убийстве оказываются именно близкие жертвы.

– Неужели? А ты откуда знаешь? – насмешливо спросила сестру Шарлотта.

– Газеты читаю, – ответила Эмили. – И вообще, мужья, которые избивают своих жен до полусмерти, и детоубийцы с отравителями ходят мимо нашего дома каждый день.

Шарлотта поджала губы, но Энн знала: крыть ей нечем. Папа никогда не прятал от них темную сторону своей работы, да и простой прогулки по Мэйн-стрит достаточно, чтобы убедиться в правоте Эмили: люди всегда особенно жестоки к своим близким.

– Констебль не подозревает мистера Честера – даже и не думает, – сказала Мэтти. – Да и как иначе, ведь мистер Честер, по сути, платит ему жалованье, но… – Снова понизив голос, она склонилась к сестрам. – Когда мистер Честер еще был вдовцом, я целый год жила под одной крышей с ним и миссис Кроули. И привыкла знать его как человека честного и почтенного, который вызывал мое немалое восхищение. Он с большой любовью отзывался о своей первой супруге, сетовал на то, как ему не хватает ее общества, а потом… потом объявил, что решил жениться снова. И вот сразу после свадьбы его точно подменили… Как будто в нем все время таилось злобное чудовище, которое вырвалось наружу с появлением в доме второй жены.

– Так он был жестоким мужем?

– Очень, – ответила Матильда. – Непереносимо было видеть, как человек, которого я знала добрым и мягким, вдруг напускался на свою жену, такую молоденькую, почти девочку. Нанимая меня, он сказал, что его первая жена умерла от лихорадки, но это неправда. Всем в округе известно, что он – виновник ее смерти.

– То есть он ее убил?

– Нет… вернее, да, но не совсем. – Тут Мэтти обхватила себя обеими руками, чтобы сдержать дрожь. – Бедняжка Имоджен Честер покончила с собой, бросившись с одной из башен на крыше дома, и хотя в деревне почти все живут в страхе перед помещиком, который прогонит их с земли, скажи они хоть слово против него, между собой они шепчутся, что это он своей жестокостью довел жену до смерти.

– Бедная, несчастная женщина, – сказала Энн. – Как глубоко должно быть одиночество, чтобы живая душа отказалась от вечного блаженства пребывания рядом с Господом ради избавления от преходящей земной боли.

– От чего бы ни умерла первая миссис Честер, исчезновение второй жены при столь странных обстоятельствах иначе как несчастьем не назовешь, – сказала Эмили. – Две жены было у человека, одна мертва, вторая почти наверняка тоже.

– Причем из всех возможных подозреваемых лишь мистер Честер занимает такое положение в обществе, которое позволяет ему замести следы страшного деяния, – подумала Энн вслух. – Человека его круга никто не может заставить отвечать за убийство, кроме, конечно, Создателя.

– И все же никто не видел ее мертвого тела, – заметила Эмили. – Зачем прилагать такие усилия к тому, чтобы избавиться от него, когда можно просто взять и скрыть следы преступления?

– Возможно, ему помешали, – задумчиво предположила Энн. – Мэтти, а что ты видела и слышала в ночь убийства и в день перед ним?

– Днем все было как обычно, только миссис Честер неважно себя чувствовала и почти все время провела у себя, сославшись на дамское недомогание. Я готовила ей суп, чай и кое-какую легкую еду. А ночью разразилась ужасная гроза, – сказала Мэтти, и ее глаза затуманились воспоминанием. – Молнии так и сверкали, ветер едва не вырвал рамы из окон, – я почти не сомкнула глаз, но дети спали спокойно. Звуки бури еще усиливались самим домом – подоконники гудели под ударами дождевых струй, в дымоходах выл ветер. Мне показалось… что кто-то кричал, но я не знаю. – Она взглянула на дом, но тут же отвернулась, как будто один его вид вселял в нее ужас. – Здесь каждую ночь что-то скрипит, стонет, и вообще бывают разные… явления.

– Явления? – Эмили склонила голову набок, и Энн заметила в ее глазах знакомый блеск. Ах, до чего же сестра любила разные таинственные явления.

– Это ведь очень старый дом, – смущенно продолжила Мэтти. – Половицы скрипят, стекла дребезжат в рамах, а иногда, в холодную погоду, огонь в камине горит, но совсем не греет, и в комнате так промозгло, что даже пар изо рта идет. Вот почему ночами, когда не спится, тут чего только не услышишь – то будто кто-то крадется по коридору, а то плачет в запертой комнате. Джейн никогда не остается ночевать на мызе, боится увидеть покойную миссис Честер. Поэтому я не знаю, что именно слышала в ту ночь – может, кричал человек, а может, сова ухала или лиса тявкала.

– А кто первым обнаружил кровавую сцену? – спросила Энн.

– Я. – Голос Мэтти дрогнул, она потупилась. – Вообще-то при малыше ночью должна быть няня, но мистер Честер не хочет, чтобы в доме жил кто-то еще, кроме миссис Кроули и меня, ему все мешают. Да и миссис Честер считала, что должна проводить с малышом всякую свободную минуту, как и положено матери. Она часто говорила, что материнство – это честь, которой следует дорожить. Она очень любит малыша, и мистер Честер даже иногда ее ревнует… – Мэтти опять умолкла, но скоро продолжила: – У нас было заведено, что по утрам, еще до завтрака, я приносила ребенка ей. Но в то утро он еще не проснулся, и слава богу. Ведь когда я понесла ей чай и увидела… Если бы он это увидел… я не могу… не могу…

Мэтти закрыла лицо руками и повернулась к сестрам спиной, ее плечи вздрагивали. Энн не стала вмешиваться, наблюдая, как Шарлотта подошла к подруге и, взяв обе ее руки в свои, смотрела ей в глаза до тех пор, пока ужасные воспоминания не отступили, и Мэтти не успокоилась.

– Значит, ничего похожего на останки в доме не найдено? – задумчиво проговорила Эмили. – Тела нет. Тогда подозрение действительно падает прежде всего на мистера Честера. Если убийца – бродяга или другой злодей, забравшийся в дом, то с какой стати ему уносить с собой мертвое тело? Только если по нему как-то можно опознать убийцу, но в этом нет логики.

– А может быть, – возразила Энн, – никакого тела нет, потому что миссис Честер жива?

– Крови было много. – Мэтти покачала головой. – Человек, из которого вытекло столько крови, просто не может жить.

С минуту женщины стояли молча – их юбки колыхал ветерок, в кронах деревьев поблизости перекликались вороны.

– Если мистера Честера так никто толком и не допросит, то это позор, – объявила Шарлотта, – которому надо немедленно положить конец. Мы расскажем папа́ или напишем в газеты и потребуем расследования.

– Вот именно, – подхватила Эмили, – так мы и поступим. Только почему бы нам сначала не попытаться самим защитить Мэтти, объединив наши усилия и способности для того, чтобы узнать, какая судьба постигла миссис Честер? Мэтти, отведи нас, пожалуйста, в ее комнату, мы хотим увидеть ее своими глазами.

– Зачем, Эмили? – спросила сестру Энн. – Чем нам поможет осмотр пустой комнаты? Разве что удовлетворит твое болезненное любопытство.

– А может, мы совершим там открытие, – ответила Эмили. – Вдруг мы, никогда не бывавшие в доме мистера Честера, увидим в спальне его жены то, чего постоянные обитатели не заметили просто в силу привычки? Папа́ ведь не зря учит нас всегда проявлять любопытство, Энн. Нет никакого греха в том, чтобы задавать вопросы, когда речь идет о жизни и смерти женщины.

– Но если опасения Матильды окажутся верны… если мистер Честер и впрямь виновен, то надо будет сделать так, чтобы он ответил за это по закону, – сказала Шарлотта. – И, по-моему, без хорошего письма в газеты тут не обойтись. Но чтобы его написать, мы должны сами сначала разобраться во всем.

Энн пришлось согласиться. В их мире мужья избивали жен, насиловали, даже убивали, и все сходило им с рук, ведь в глазах закона и общества жена была лишь разновидностью частной собственности. И если за кровавым исчезновением супруги впрямь стоял Честер, то кто-то должен был что-то предпринять ради самой Элизабет и ради двух невинных детей, которых оставили без матери. И если этот долг выпал на долю им троим, то она, Энн, не станет уклоняться от его исполнения.

– Покажи нам комнату, Мэтти. – Энн согласно кивнула.

– Не могу. – Мэтти помотала головой. – Миссис Кроули уже сделала уборку. Она стерла все следы крови, и теперь там совсем не на что смотреть, обыкновенная пустая комната. Кроме того, нам ведь запретили заходить в дом, и, если нас там поймают, чертям в аду тошно станет.

– На этот случай есть одно простое решение, – сказала Эмили, которая уже шагала в сторону дома. – Не попасться.