Проповеди 2

Неделя 14-я по Пятидесятнице

В сегодняшнем евангельском чтении Церковь предлагает нам притчу Господню о брачном пире. Эта притча о Царствии Небесном. Царствие Небесное сравнивается со свадьбой, которую устраивает Отец Небесный Сыну Своему.

В Библии есть книга "Песнь песней", в которой под видом любви юноши и девушки рассказывается о любви человека и Бога. Еще издревле человеческой душе в ее стремлении к Богу усваивали те же отношения, что и в браке. В истинном браке два человека становятся одним существом, не теряя своей личности; у них все делается общим, они имеют друг к другу жертвенную любовь, желание один другому послужить, каждый живет не для себя, а для другого. И отношения души человека и Бога такие же. Господь, чтобы спасти человека, нисходит на землю, распинается за него. Человек должен быть убит за свои грехи, а это наказание берет на Себя Бог, отдает Себя в жертву, и человек в ответ отдает Ему всю свою жизнь, отвергается себя, берет крест свой и следует за Богом по тому пути, который Господь ему предначертал.

Поэтому Господь и уподобляет Царствие Небесное брачному пиру. А Церковь – это Царствие Небесное, находящееся на земле. Господь приводит нас в Свое Царствие через Церковь. И наше богослужение, вершиной имеющее Божественную литургию, есть Царство Небесное, пришедшее в силе. Мы здесь стоим перед лицом Самого Христа Спасителя. Все мы пришли на этот пир, но каждый из нас находится к нему в особом отношении. Много званых – Господь призывает в Царство Небесное не только нас с вами, но и весь мир через слово Божие. Священное Писание переведено на все языки мира. Каждый человек, живущий в мире, знает имя Христово. Любой может познакомиться с теми словами, которыми Господь призывает его в Царствие Небесное, но совсем не каждый откликается на это, даже не каждый верующий.

Вот сегодня Отец наш Небесный устраивает брачный пир. Идет воскресная ранняя литургия, и Господь всех верующих из близлежащих домов (а их здесь очень много, несколько тысяч человек) призывает на нее, но совсем не все идут – под разными предлогами. Как в притче написано: "Они, пренебрегши то, пошли, кто на поле свое, а кто на торговлю свою", то есть у людей свои дела: у кого дети, у кого внуки, кому надо обои клеить, у кого холодильник испортился. Господь зовет всех на брачный пир, зовет всех в Царство Небесное – не в какое-то там символическое, а в самое реальное: в храме присутствует живой Христос, и Духом, и Телом. И каждый может не только послушать то, что нам Христос сегодня скажет, не только ощутить душой своей Его близость, но даже дотронуться до Христа, осязать Его. Мы можем вкусить Его Пречистого Тела и Честной Его Крови, то есть соединиться со Христом – не как кровоточивая женщина края одежды Его коснулась, а всего Христа принять в себя.

Брак – это сочетание двух существ в одно, и душевно, и телесно, поэтому и говорит Писание, что муж и жена есть одна плоть; из них происходит даже третья плоть – дитя. И такое же сочетание души христианской со Христом совершается на этом брачном пире, они соединяются не только в один дух, но и в одно тело: Тело Христово растворяется в нашем теле, а Кровь Его в нашей крови. Какую еще благодать можно вообразить выше? Что для человека может быть вожделенней, чем такое общение со Христом? Что может быть радостнее, полнее? К чему еще можно на земле стремиться, как не к одному только – к соединению со Христом, если, конечно, человек Его любит?

И вот Господь всех зовет, а приходят совсем не все. В Евангелии сказано: "Услышав о сем, царь разгневался". Это в истории часто происходит. Например, в нашей стране не так давно было более тысячи действующих монастырей, на каждой улице – по два храма. Какая была маленькая Москва, а храмов – в сто раз больше, чем сейчас. Можно себе представить, что это была за жизнь! И вот все оказалось сметено. Единственная причина этого – что люди причащались раз в году. Христос звал, а никто не шел – значит, это никому не нужно, и Господь все отнял. Так случалось со многими народами, когда они пренебрегали Христом.

Мы сейчас имеем только памятники прежней жизни. Стоят эти остовы храмов и свидетельствуют, что некогда здесь была жизнь, а теперь ее нет. Многие говорят: храмов мало. На самом деле их всегда ровно столько, сколько желающих причащаться, желающих идти за Христом. Потому что Сам Господь это дает, и, когда человек пренебрегает Его даром, Он отбирает. Так и сказано, что "истребил убийц оных и сжег город их". И действительно в этом катаклизме очень много погибло так называемых верующих.

"Тогда говорит он рабам своим: брачный пир готов, а званые не были достойны; итак пойдите на распутия и всех, кого найдете, зовите на брачный пир. И рабы те, выйдя на дороги, собрали всех, кого только нашли, и злых и добрых, и брачный пир наполнился возлежащими". Это сказано о нас: Господь остатки какие-то собрал по разным закоулкам и все-таки наполнил пир. Мы не являемся изначала зваными, а представляем собой некий сброд, который не знает ни заповедей Божиих, ни Священного Писания, и пришли мы как бы ниоткуда, потому что никакого христианского воспитания не получили, имеем отрывочные сведения о вере, о Боге. Мы только собираемся учиться чему-то доброму. Среди нас есть люди, по душе своей злые, а есть добрые, есть разговорчивые и молчаливые, умные и глупые, худые и толстые – всякие есть. Господь собрал всех, кого нашел способным вместить хотя бы часть благовестия Христова.

Дальше в притче события развиваются таким образом: "Царь, войдя посмотреть возлежащих, увидел там человека, одетого не в брачную одежду". То есть Сам Отец Небесный входит в наш храм и смотрит, кто из нас в брачной одежде, а кто нет. "И говорит ему: друг! как ты вошел сюда не в брачной одежде? Он же молчал. Тогда сказал царь слугам: связав ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю; там будет плач и скрежет зубов; ибо много званых, а мало избранных". А это о чем? Кто из нас будет связан и брошен вон, во тьму внешнюю, то есть в мир внешний, мир страстей, в погибель? Тот, кто попал сюда случайно. А что такое брачная одежда? Раньше на Востоке каждому, кто приходил на свадьбу, хозяин выдавал нарядную одежду, чтобы все пировали в праздничном платье. Сейчас только невесту обряжают, а раньше и все гости одевались в специальный наряд. И вдруг Царь приходит, а за столом сидит человек в своей пыльной, грязной одежде. Господь не сказал ему: "Как ты посмел сюда явиться, грязная собака?" Он говорит: "Друг, как ты сюда попал?" А тот молчит.

Мы тоже получаем брачную одежду – вот здесь, на исповеди. Мы приходим в храм, с ног до головы опутанные и оклеенные грехами своими, и Господь нас вопрошает, часто устами священника: "Какие у тебя на совести грехи?" А человек молчит или отвечает: "Пелагея" – и все. Тогда он брачной одежды не получает, а отходит от исповеди такой же грязный, как и подошел, то есть очищения не происходит, потому что нету покаяния. А покаяния нет потому, что человек не замечает, что он весь в грязи; он считает, что ничем не согрешил. Некоторые так и говорят: я ни в чем не грешен. То есть настолько человек привык к своей одежде, что она кажется ему чистой. Если надеть темную рубашечку и носить две недели – она все чистенькая, но стоит окунуть ее в таз со стиральным порошком, сразу окажется, что она черна от грязи, хотя человек этого и не замечает. Так и живущий в грехах не замечает, что он полностью черен, что он весь в грязи. И чтобы ему участвовать в брачном пире Отца Небесного, чтобы соединяться со Христом Спасителем, нужна другая одежда, а эту ветхую надо скинуть, то есть нужно покаяться.

Покаяние есть совлечение с души греха, а если этого не происходит и человек, несмотря на то что не покаялся ни в едином грехе, дерзает причащаться Святых Христовых Таин, то он причащается себе в осуждение и как бы выводится из Церкви. Вместо того чтобы принять благодать Божию, он на самом деле хулит Христа, потому что дерзает причащаться в таком состоянии, когда от греха не очистился. Многие из года в год, из десятилетия в десятилетие на исповеди говорят два-три слова; эти поговорки я выучил уже наизусть. Первая: "Шаг ступил и согрешил"; вторая: "Во всем грешна"; третья: "Кого осудил, кому чего сказал, а кому чего – не помню". А еще некоторые говорят: "Все мы грешные". Экая невидаль, как будто Бог или священник не знают, что все мы грешны. То есть покаяния не происходит, человек хочет приступить к Чаше без покаяния.

Само желание причаститься – это Божественное желание. И то, что человек пошел на брачный пир даже в грязной одежде, не есть еще грех, потому что стремление причаститься – от Бога. Дьявол не может внушить человеку такую мысль, потому что для дьявола это невыносимо. Наоборот, он всеми правдами и неправдами старается нас отвратить от причастия. Если не может под благовидным предлогом, то старается любым способом так устроить, чтобы нас увести от этого подальше. И нужно всегда помнить, что то или тот, кто нас от причастия отводит, есть сеть или непосредственно служитель дьявола.

К сожалению, мы часто, следуя, как нам кажется, своим мыслям (на самом деле они внушены нам сатаной), под разными предлогами уходим от причастия. А Господь нас зовет. Он же не говорит: пийте от нее Маша, Даша, Катя и Вова, Он говорит: "Пийте от нея вси" – все, весь мир призывается к Чаше для соединения с Богом. Но единственное условие этого соединения – покаяние, потому что мы все пришли к Богу в грехах. Если бы мы родились в христианских семьях, то были бы святы, потому что у святых родителей рождаются святые дети. А наши родители, наши деды, прадеды вольно или невольно послужили тому, что, наоборот, все святое было отнято, все разрушено. Осталось всего несколько храмов, где мы можем соединиться со Христом. Нам дана еще такая возможность, но нужно покаяние. Нужно обязательно получить брачную одежду, чтобы не быть отвергнутыми, не быть связанными и выброшенными во тьму кромешную.

И вот с покаянием нашим начинается страшная путаница. Чаще всего она происходит от незнания. Человек никогда в жизни не исповедовался, никто его этому не учил. Что, собственно, исповедовать? как говорить? что вообще нужно? Обычно каждый старается все правильно исполнить, некоторые даже спрашивают: а что вперед целовать, Крест или Евангелие? Но правильность заключается не в том, что сначала целовать, или как голову наклонять, или как креститься,– она заключается в том, чтобы покаяться. Человек должен осознать перед Богом, что он недостоин участия в этом пире. Каждый входящий в храм должен глубоко понимать, что он здесь пришелец, он убогий нищий, которого подобрали где-то на дороге и из милости сюда пустили.

Вот с таким чувством надо входить в храм. И когда мы стоим в очереди для получения брачного одеяния, нам нужно рассматривать свою грязную одежду. Если мы неделю назад были на брачном пире и нам дали новую одежду, то за эту неделю мы ее опять испачкали, потому что у нас другой нету, мы не могли ее сложить в сундучок, походить в стареньком, а потом надеть новенькую. К нам постоянно прилипает грех, мы согрешаем делом, словом, помышлением, всяким нашим чувством. И надо видеть эту грязь, надо каяться в этом, надо все силы души употреблять на то, чтобы одежду, которую мы здесь получаем, одежду нашей души, сохранять чистой. Тогда постепенно наша жизнь будет меняться, мы будем усыновляться Богом, мы из людей, которые ничего не знают, ничего не понимают, которые чужды Церкви, будем постепенно превращаться в рабов Божиих, в деток Божиих. Господь нас будет воспитывать, Господь нас будет учить, будет нас очищать.

Источник нашего очищения есть Чаша Христова. Взять отсюда Чашу Христову – и это уже будет не храм, потому что центр и средоточие нашей духовной жизни есть эта божественная служба – Евхаристия, благодарение. Одна раба Божия вчера сказала: "Я в церковь очень редко хожу, но я дома молюсь". Да, помолиться можно и дома, и даже очень хорошо, что человек дома молится, но причащаться, соединяться со Христом не только духовно, через молитву, но и телесно можно только в храме. А причащение есть самая большая полнота общения с Богом, без него не может быть ни молитвы, никаких добрых дел, никакой жизни христианской, а только одна иллюзия ее. Поэтому целью нашей жизни должно стать постоянное причащение. Причастие – это есть Царство Небесное. Когда мы причащаемся, мы тем самым возносимся к престолу Божию и восседаем одесную Бога Отца. Некоторые говорят: но я же этого не чувствую. Да, ты не чувствуешь, потому что ты мертв. Когда человек теряет сознание, он тоже бесчувственный: очнется – а он уже в больнице, или дома оказался, или на дороге где-то лежит. Итак, независимо от того, чувствуем мы или нет, это факт духовной жизни.

Наше нечувствие зависит от того, что мы связаны грехом, у нас залеплены духовные очи и духовные уши. Но по мере очищения от греха мы увидим воочию, какие страшные и высокие вещи здесь происходят. Именно поэтому в храме нельзя разговаривать, не должно быть ничего постороннего, ничего отвлекающего наше внимание; именно поэтому нужно здесь всю душу раскрыть, стараться освобождать ее от всякого житейского попечения, потому что храм есть воистину Небо. Вот оно, Царствие Небесное, другого просто не существует. Царствие Небесное – это не значит, что мы сядем где-то на облаке и будем по воздуху летать. Нет, оно здесь находится, но оно духовное и увидеть его можно только духовными очами. А для этого надо их открыть, надо промыть их от греха.

"Царствие Божие внутрь вас есть",– сказал Господь. Божественная жизнь, спасение, бессмертие, вечность раскрываются уже здесь, сейчас. Мы приобщаемся трапезы вечности, потому что Тело Христово воскресшее, бессмертное, и мы его вкушаем для того, чтобы и нам об%ожиться, и нам раскрыть в себе способность к Царству Небесному, воспринять его. А мы этим пренебрегаем, мы откладываем, нам лень подготовиться, лень попоститься, какие-то предрассудки отягчают наше сознание, мы грешим.

А некоторые полностью формализовали свою духовную жизнь, им лишь бы причаститься. Ну да, причаститься ты можешь, но не только ничего не получишь от этого, а и нанесешь себе вред. Апостол Павел так и говорит, что многие внезапной смертью умирают и многие часто болеют, потому что без рассуждения приступают к Святым Христовым Тайнам, не понимая, чего причащаются. Мы причащаемся того Тела, которое ходило по Иудее, которое страдало на Кресте, того Тела, которое вознеслось на небо. Мы соединяемся с Самим Христом. Это не есть какой-то символ. Просто потому, что мы не можем есть человеческое мясо – человек не может переступить через это,– Господь так премудро устроил, что мы вкушаем Его Тело и Кровь под видом хлеба и вина. Но это только вид, как во Христе был вид человека, но с Его человечеством было соединено Божество. И поэтому кто слушал человека Иисуса Христа, тот тем самым слушал и Самого Бога. Кто прикасался ко Иисусу Христу, тот прикасался к Самому Богу. Кто любил Иисуса Христа – любил Самого Бога. Кто ненавидел Христа – ненавидел Бога. И вот как Божество соединяется во Христе с Его человечеством, так и в хлебе, который мы вкушаем, Божество соединяется с этим хлебом, нераздельно, неразлучно, неслиянно и неизменно – так святые отцы на Соборе установили эту Божественную истину, догматизировали, выработали эту замечательную, изысканную формулу.

Поэтому, причащаясь Тела Христова, мы причащаемся Самого Христа. Так как же мы к этому должны стремиться?! Да мы должны каждый день этого жаждать! Поэтому Господь нам и дал такую молитву. Когда у Него ученики спросили: "Научи нас молиться, как и Иоанн научил учеников своих", Он сказал: хорошо, слушайте, повторяйте за Мною: "Хлеб наш насущный даждь нам днесь" – чтобы внедрить в их сознание жажду хлеба насущного, который сверх всякой сущности, который есть Тело Христово; чтобы человек желал его причащаться каждый день и это стало средоточием всей его духовной жизни.

А у нас совершенно иное к этому отношение, мы равнодушны. Но равнодушие к Чаше – это равнодушие ко Христу. Кто не любит Иисуса Христа, тому анафема, то есть отлучение, как апостол Павел сказал. Кто не любит Евхаристию, тому анафема, потому что этим и проверяется все. Когда Христос ходил по земле, то отношение к Богу было видно из отношения к Иисусу Христу: как человек относится ко Христу, так он относится к Отцу Небесному. Теперь, когда Христос вознесся на небеса, отношение ко Христу проверяется отношением к Евхаристии, к святому причащению. Если святое причащение – это средоточие и жажда всей его жизни, значит, человек действительно стремится к Царствию Небесному, действительно стремится быть со Христом. Если у человека есть помимо этой жажды какое-то еще желание, это говорит о том, что он либо просто еще не понимает, чт%о такое христианство, либо равнодушен ко Христу.

Евхаристия – это краеугольный, пробный камень нашей веры и нашего отношения к Богу. И если что-то нас может отлучать от причастия, то только церковная дисциплина, потому что не каждый, в силу своей греховности, может выдержать, не повредившись умом, душой и прочими составами, ежедневное причащение, не может удержать эту чистую одежду. Поэтому нужно к причастию особенно готовиться. Если святые апостолы причащались ежедневно, то уже по прошествии нескольких десятков лет христиане стали причащаться раз в неделю. А потом это все более и более скудело, и уже во времена Иоанна Златоуста появились христиане, которые причащались раз в году. А теперь есть такие, которые вообще почти не причащаются, хотя по канонам церковным кто хотя бы раз в год не причастился, тот уже, собственно, не христианин, то есть он становится как бы не крещеным.

В Церкви есть канон: если человек три воскресенья в храме не был, он считается отлученным. Потому что как так? Там идет брачный пир Христа Спасителя, а тебе вроде и не нужно, у тебя какие-то свои соображения. Чашу выносят, Чашу жизни, в которой Тело Христово! Да мы должны броситься к ней, обнять! Вот как Иоанн Кронштадтский: он, когда Божественную литургию служил, эту Чашу обнимал, он ее целовал, поливал ее слезами – такая была у него любовь ко Христу. А мы? Мы можем и потолкаться, и свечами заниматься, и чем-то шуршать, и о чем-то думать... Выходит Сам Христос, Чашу жизни предлагает – вот оно, Царство Небесное, вкушай, пей! А нам все равно, мы даже покаяться не хотим. Так только, по обычаю: вроде уж время пришло, вот в пост – тогда, мол, и причащусь. А желания такого не испытываем; какая-то обязанность, какая-то поденщина в этом, а жажды нету. Потому что, когда мы причащаемся, мы как бы ничего не испытываем, в нас ничего не происходит. Ну причастился... Вот "запивку" мы пьем с большей жадностью, вокруг нее всегда больше оживления и реальной какой-то жизни, это нам ближе, а к Чаше Христовой мы почти равнодушны.

Наше равнодушие есть тягчайший грех против Христа. Поэтому нам надо изменить свое сознание, надо нам покаяться, всю жизнь свою перевернуть, начать стремиться к тому, чтобы нам постоянно, постоянно приступать к Чаше, как мы поем на Божественной литургии. Каждое ее слово говорит о том, чтобы нам причащаться, чтобы нас Господь сподобил, потому что это и есть, собственно, жизнь духовная, это и есть источник всякой духовности, в этом и есть наше спасение. Как мы можем в себя благодать принять? Только через святое причастие соединяясь со Христом Спасителем.

А то приходит человек: батюшка, у меня то, у меня се, кому мне молебен заказать, кому мне отслужить? Чаша жизни выносится, Сам Христос живой перед нами! Какой еще молебен? Можно помолиться любому святому – это очень хорошо. Можно просить помощь, можно и молебен отслужить – все это вещи прекрасные. Но если человек пренебрегает Самим Христом Спасителем, как можно просить чего-то у Его Матери? Неужели Матерь Божия нас послушает, если мы отвергаемся Ее Сына? Как это возможно? Поэтому нам надо стремиться к Чаше. Нам ее Господь дал, Он для этого и Кровь Свою пролил, чтобы нас этой Кровью напитать, потому что эта Кровь животворящая, она оживотворяет нас. И если мы хотим ожить, если мы хотим просветиться, начать новую жизнь, то нам надо к Чаше стремиться.

Но, стремясь к Чаше, нужно стараться принимать ее достойно. Нужно рассматривать свою душу, нужно видеть, чем мы оскорбили Бога, чем мы пренебрегли, чем нарушили Его заповеди. Нужно глубоко раскаяться, начать новую жизнь: если мы видим в себе какое-нибудь несовершенство, нужно отвергнуться себя, поступить с собою жестоко, себя переломить, исправить в себе грех для того, чтобы оказаться достойными. Нужно трудиться над тем, чтобы постоянно получать брачную одежду. А у нас это превратилось в формальность, поэтому мы в результате причащения не только не соединяемся с Богом, а наоборот, здесь, на земле, причащаемся, а на небесах-то – нет, потому что наше причастие бывает недостойно.

Поэтому наша духовная жизнь должна, если можно так выразиться, идти по двум направлениям: мы должны устремляться к Чаше Христовой, во что бы то ни стало постоянно причащаться Святых Христовых Таин и в то же время ни на секунду не забывать, кто мы такие, всегда помнить, что мы этого совершенно никак не достойны, и постоянно, изо всех сил трудиться над своей душой, очищать ее от греха, насколько это для нас возможно, чтобы принятие Святых Христовых Таин было для нас не во вред, а на пользу. Потому что все, что относится ко Христу,– меч обоюдоострый. Вот, например, возьмем Священное Писание. Оно может нас спасти и может нас ввергнуть еще глубже в геенну огненную. Если человек читает Священное Писание, принимает его слово и начинает жизнь свою исправлять по нему, то он спасается. Если человек читает Священное Писание, но не исправляет свою жизнь, то ему это чтение делается в осуждение, он наказывается больше, потому что знал и не делал. Лучше бы не знал.

Так и Чаша Христова. Надо к ней стремиться, потому что она – источник жизни. Но надо стремиться, задумываясь о том, какими мы к ней подходим. Потому что иначе, если мы будем, как бараны, просто теснясь, вкушать, не рассуждая, чего мы причащаемся, то мы не только пользы не получим, но и погубим душу свою. Аминь.

Крестовоздвиженский храм, 28 сентября 1986 года