Прощаясь навсегда

ВТОРНИК, 7 НОЯБРЯ, ДЕНЬ ВЫБОРОВ

К концу дня жители города Нью-Йорка должны были узнать, победила ли на выборах в бывшем округе своего деда Нелл Макдермот, внучка Корнелиуса Макдермота, пятьдесят лет избиравшегося в Палату представителей.

Отчасти отдавая дань прошлому, а отчасти из суеверия Нелл разместила предвыборный штаб в отеле «Рузвельт», свидетеле триумфов ее деда. Когда избирательные участки закрылись, ее команда уселась в номере перед тремя телевизорами.

С ними были Герт, Лиз Хэнли и Лайза Райан. Дан Майнор позвонил и сказал, что выезжает из больницы и скоро будет. Нервно входили и выходили помощники. Избирательная кампания выдалась тяжелой.

Нелл повернулась в деду:

— Выиграю я или проиграю, Мак, я рада, что ты заставил меня баллотироваться.

— А почему бы тебе было не баллотироваться? — ответил он. — Партийный комитет согласился со мной — жена не отвечает за грехи мужа. Хотя, по правде говоря, хорошо, что дело не дошло до суда. А теперь, когда Эдам и остальные мертвы, это уже вчерашние новости.

Вчерашние новости, подумала Нелл. Вчерашние новости, что Эдам предал ее. Вчерашние новости, что все, кто мог его разоблачить, погибли при взрыве на яхте. Вчерашние новости, что она была — замужем за чудовищем. Я прожила с Эдамом три года. Неужели я не чувствовала, что в наших отношениях всегда была какая-то фальшь? Наверное, чувствовала.

Следователь из Бисмарка обнаружил и другие неприятные факты, касающиеся Эдама. В одной из своих сомнительных сделок в Северной Дакоте он использовал псевдоним Гарри Рейнолдс. Должно быть, он рассказал об этом Уинифред.

Нелл обвела глазами комнату. Лайза Райан перехватила ее взгляд и ободряюще показала два больших пальца. В начале лета Лайза предложила Нелл свою помощь в избирательной кампании, и та охотно согласилась. Лайза работала без устали, проводила вечера в штабе, беседовала по телефону с избирателями, рассылала литературу, пока ее дети проводили лето на море с Брендой Каррен и ее мужем. Лайза подумала, что им лучше пока уехать куда-нибудь, чтобы стихли разговоры об отце. И все же дела обстояли не так плохо. Имя Джима Райана фигурировало в полицейских отчетах, но почти не упоминалось в прессе.

— Дети знают, что их отец совершил ужасную ошибку, — сказала Лайза. — Но они также знают, что он был готов ее исправить. Его последними словами были: «Мне очень жаль», и теперь я знаю, что он имел в виду.

Было решено, что, если Нелл победит на выборах, Лайза останется работать в ее нью-йоркском офисе. Надеюсь, так оно и будет, подумала Нелл, переведя взгляд на экраны телевизоров.

Зазвонил телефон. Лайза сняла трубку, ответила, затем подошла к Нелл:

— Звонила Ада Каплан. Она желает вам победы. Говорит, вы святая.

Нелл уступила участок Капланов Аде ровно за ту сумму, какую уплатил ей Эдам. А потом Ада продала эту землю Питеру Лангу за три миллиона долларов.

— Ни слова моему сыну, — сказала она Нелл. — Он получит обещанное. Остальное пойдет Объединенному еврейскому фонду.

— Нелл, ты идешь ноздря в ноздрю, — взволнованно сообщил Мак.

— Мак, с каких это пор ты стал нервничать, слушая сводки? — улыбаясь, спросила Нелл.

— С тех пор, как в гонку включилась ты. Послушай, говорят, что исход пока не ясен.

Было половина десятого. Вошел Дан, сел рядом с Нелл и обнял ее за плечи.

— Извини, что задержался, — сказал он. — Две экстренные операции. Как идут дела? Проверить твой пульс?

— Не стоит. Я знаю, он далек от нормы.

В половине одиннадцатого соперник Нелл начал отставать. В расположенном внизу бальном зале раздались приветственные возгласы. На экране телевизора толпа в зале отеля «Рузвельт» пела «Дождись рассвета, Нелли»:

Она засияла, подумала Нелл.

— Мы обязательно будем счастливы, — шепнул Дан.

Песня закончилась, толпа заревела от восторга. Руководитель предвыборной кампании взял в руки микрофон.

— Рассвет настал! — крикнул он. Затем принялся скандировать: — Нелл! Нелл!

Призыв подхватили сотни голосов.

— Вперед, конгрессмен Макдермот, — сказал Мак.

Он взял внучку за руку и повел вперед. Дан, Лиз и Герт шли за ними следом.

— А теперь, Нелл, будь я на твоем месте, я бы первым делом… — начал Мак.