Прощенные

Глава 4

Повернуть туда, куда повернула Лима — мало шансов. Туда истребители не заглядывать не стали. Но ей удалось свернуть только благодаря крыльям, вернее тому, что от них осталось. Они-то и держали девушки на плаву и не позволяли утонуть. Ее долго несло вниз по течению, пока не выбросило на берег прямо перед старым порталом. Им давно не пользовались, да и забыли о том, что он существует.

Повезло ли девушке или нет, в этот же день из портала вышли странные люди в черных балахонах. Их сопровождали стража и рыбаки, часто ловившие в местной реке рыбу. Из-за сильного течения их улов можно назвать неплохим.

Человек в балахоне указал костлявым пальцем на распростертое тело девушки. Рыбак ответил и намекнул о русалках. Стража, сопровождавшая людей в балахонах, по приказу костлявого человека подхватили Лиму. Ее крылья скрылись в спине. Они затянулись обратно под кожу, как израненные, но верные псы, спасшие хозяйке жизнь.

Люди вошли со своей ношей в портал. Те, что скрывались в балахонах, тихо переговаривались между собой.

— Выжить после такого мог только монстр! Она опасна!

— Вдруг она просто человек?

— Человек давно разбился бы об скалы, а на ней много крови и ни единой царапины! Я говорю! Ее место за решеткой!

— И в какую часть ты предлагаешь ее поместить, мы ведь не знаем какая она!?

— Пока что посадим ее в «В-1», в красной решетке. Пусть посидит там, а после решим по ее поведению, куда ее определить.

Девушку поволокли к страшному и очень большому зданию. Ужасные дома больше похожие на тюрьмы строго режима. Они располагались далеко друг от друга. Люди если и ходили по улицам, то встречались на пути редко.

Протянув Лиму внутрь, обходя мимо решеток с разными заключенными существами, девушку как мешок с картошкой бросили в клетку. Вначале решетка казалась обычной. Но после того как человек в балахоне шепнул заклинание, она окрасилась в красный цвет, и перед входом внутрь возник рисунок «В-1». Он напоминал зеленную змею, кусавшую птицу.

Сразу же принесли малосъедобную баланду и плюхнули на пол, разлив половину. Заключенные ловили тарелки и с жадностью пожирали отвратительную похлебку. Не удивительно. Тощие как скелеты они могли съесть даже песок, лишь бы заполнить прилившие к позвоночнику от голода животы.

Лима все еще не пришла в себя, с ней стали происходит перемены. Тело окутало белое свечение. Мокрые волосы теряли цвет и становились белыми. Веки дергались, как если бы ей снился кошмар. Из уголков глаз текли черные слезы, словно освобождая ее от скверны, таившейся глубоко внутри.

В Лиму стали кидать камушками, стараясь разбудить. Нахмурившись, девушка медленно открыла глаза, уже не ало-красные, а оранжевые. Она осмотрела себя, но ни одной царапины не нашла. Боль все еще пульсировала по коже. Вспомнилось слова Дока, о том, что у них хорошая регенерация. Взгляд приспособился к местному тусклому освещению. На глаза попалась тюремная параша, серые стены, подвесная кровать полная блох, клопов и других милых насекомых, и что самое страшное красная решетка.

Лима, шатаясь, встала и подошла к вертикальным прутьям. В пару метрах от нее такая же решетка синего цвета. Внутри сидел страшный и грязный мужик, тупо смотрящий в пол. Именно он кидал в нее камушки.

— Эй, а где это мы? — спросила у него.

Посмотрев в ее сторону взглядом испуганного кролика, заключенный на всякий случай отполз вглубь камеры своей.

— Не разговаривай с ним, он боится, — ответил ей мужчина, довольно пожилого возраста, тоже весь заросший. Его прутья имели зеленый цвет. Располагался он напротив, но немного левее. Когти, словно у кота, склонность к волосатости. Мужчина миролюбиво улыбнулся. Блеснули острые зубы.

— А почему? — удивилась Лима.

— Ты в красной клетке.

— А что это означает? — еще больше поразилась.

Мужчина кашлянул.

— Ты не помнишь, за что тебя сюда посадили?

— Нет. Помню, что вместе с подругой упала в реку, потеряла сознание и оказалась здесь.

— Река быстрая?

— Мы упали с пропасти, и река очень быстрая.

— Тогда понятно, почему тебя сюда посадили.

— А я почему-то не понимаю, за что невиновного сажают в тюрьму? Может, я на голову кому упала, но это же не причина сразу бросать за решетку! Я же ничего никому не сделала!

Собеседник высунулся из клетки.

— Здесь в основном все невиновные, просто признанные этими фанатиками опасными. Вот этот псих, тоже фанатик, провинившийся перед их божеством, — он кивнул на притихшего мужика. — Скорее всего, они решили, что человек не может выжить после приключение по быстрой реке, поэтому ты здесь.

— Глупость какая-то, — махнула мокрой головой Лима.

— Я тоже так думаю. Меня посадили, потому что я другой расы и у меня мама наполовину женщина-кошка. Я что виноват, что родился с такими когтями? Нет. Я тоже думаю, что нет. А они считают, что я в этом виноват, справедливо? Нет. Но кому ты пожалуешься? Охотники сюда не заходят. Год сижу и не могу понять за что.

— Вы так и не ответили, почему клетки разного цвета?

— Система простая, — пожал плечами. — Есть три цвета: красный, синий и зеленый. Три основных обозначения: «А», «Б» и «В». И, наконец, десять уровней. Есть еще четвертое обозначение, но здесь их не держат. «Г» в основном ставят животным. Зеленные прутья как у меня обозначают, что содержащийся в клетке пленник не очень опасен и не бросается. К нему можно свободно заходить, не опасаясь за свою жизнь. Если конечно у него не стоит обозначение «А-10». Синие прутья как у этого мудака сбоку обозначают, что он опасен и не бросается, тоже, если не стоит обозначение «А-10», к нему обычно не заходят. Красные прутья обозначают, что очень опасен и может броситься, но здесь содержатся только обозначения «Б» и «В», а вот «А» содержат в открытом отделе, а «А-10» и вовсе я не знаю где.

— А что обозначения означают? — прислушивалась Лима.

— «Г» — безмозглая тварь, «В» — тупица, «Б» — осмысленный психопат, «А» — хитроумный маньяк, — произнес парень из красной клетки.

— Он грубо выразился, но в принципе все именно так, как он сказал.

— Так что я… тупица? — девушка покраснела и посмотрела на свое обозначение «В-1».

— Они временно тебе поставили «В-1», после поменяют, когда ты себя проявишь. У меня, например, тоже было «В-1», а после стало «Б-4».

— Цифрами они оценивают умственные способности и степень опасности в данном обозначении, «В-1» — самый тупой.

Парень отвернулся, у него самого написано «Б-5».

— А здесь помыться можно? — в отчаянии спросила Лима.

— Вон видишь, возле решетки лейку и шторку?

— Ага.

— Шторку закрути и лей из лейки на себя.

— Прямо сервис люкс, — пробормотала недовольно и только сейчас заметила, что у нее абсолютно белые волосы. Закричала.

— Ты чего это? — удивился парень.

— Я седая! У меня волосы были русыми! А теперь белые!

— Не боись, скоро морщины появятся от той баланды, что нам тут дают! — «успокоили» ее.

Со слезами на глазах Лима задернула круговую шторку, разделась. И только приготовилась вылить на себя ледяную воду, как ее схватили и стали сжимать в объятиях, пытаясь в порыве страсти поднять штору.

— Какая куколка! — произнес пьяный голос.

— Стража! Охранник в опасности! Он зашел в красную клетку! К новенькой! — заорали пискляво.

— Олух, фанатики хреновы! — выкрикнул парень «Б-5».

Лима сопротивлялась. В душе все сжалось, перед глазами заплясали красные пятна. Чужие прикосновения вызывали отвращение, чувство брезгливости и дикую ярость, неукротимую, бесстрашную и… опасную. Никогда еще она не чувствовала ничего подобного, такого же всепоглощающего и лишающего рассудка. Олимпиада ужаснулась. Ей хотелось убивать…

В мгновении ока девушка менялась. Отрасли острые и твердые когти и зубы. Когти с легкостью вспороли ткань шторы и что-то мягкое. Схвативший ее человек заорал.

Выпутавшись, девчонка поняла, что наделала. Вся рука в крови. Она едва не выпустили пьяному мужику кишки, вспорола грудь. Он корчился на полу, зажимая кровавую рану, и обзывал ее отборной бранью. В нос ударил удушливый запах крови. Появились страшные мысли о том, что кровь может быть неплохим дополнением к баланде. В ужасе Лима закрыла нос шторой, подавляя нахлынувшие приступы жажды.

— Я не хотела, — пролепетала, не узнавая свой голос, и посмотрела на ошалевшего мужика в зеленной клетке. И тут ей попался осколок зеркала. Отражение вроде ее, но в тоже время нет. Белая кожа, абсолютно оранжевые глаза без белка с многогранной темно-алой звездочкой вместо зрачка. Голубые губы, из-под которых выглядывали длинные острые клыки. Вот какой он прощеный вампир, но в тоже время им не являющийся.

— Вот, девка, дала! — восхитился парень. — Эй, прикончи его! Все равно не сбежишь, но получишь моральное удовольствие!

Лима его не слушала и с мрачным удовлетворением смотрела на растущую лужу. Тело трясло от желания присосаться к шее поверженного ею мужчины. Темное «я» проснулось и собиралось отобрать у нее контроль, завладеть разумом. Рот наполнился слюной. Может, она не стала прощеной? А просто отсрочила свое превращение в монстра? Чтобы хоть как-то прийти в себя Олимпиада прокусила себе руку до крови.

Сбежались люди в балахонах. Сразу определив, что случилось, они быстро отдали приказ. Шипящей девушке пульнули нечто в лицо, отчего ее покачнуло, а в глазах помутнело.

— Оденьте ее и переведите в открытый отсек. А этого недоумка в лазарет.

Как ее переносили, Лима помнила смутно. Мелькали камеры разных цветов, испуганные лица, алые прутья открытой клетки, голубое небо. Сознание находилось, словно в дурмане. Отовсюду доносился вой, визг и чей-то голос.

— Эй, подруга просыпайся, хватит спать! Жратву принесли!

Слипшиеся глаза едва разлепились. Зрение постепенно обретало четкость. Сначала она увидела контур фигуры. Потом то, что это женщина. Чуть погодя, что лысая женщина, остроухая. А после, что вовсе не женщина…

— О, проснулась, я уже думала сдохла.

— Как же, сдохнешь здесь, если только копыта отбросишь и кандалы оденешь.

— Тебе это не грозит, тебе можно отбрасывать только твой противный хвост! — мистический звонкий голос незнакомки пугал.

Лима приподнялась на локтях. В соседней комнате сидела на огромном теле черного паука половинка лысой красивой женщины. Там где по идее должна быть голова паука крепилось туловище. Кожа серая с разными острыми выступами, руки с длинными когтями. О том, что существо именно женщина говорила большая грудь и голос.

— Приветики, за что сюда посадили такую тощую? Да еще с обозначением «А-7»? когда у меня «А-6»! — грозно поставила руки на тонкую талию в твердых наростах.

Лима постучала по голове кулачком. Но галлюцинация не прошла, да еще и улыбалась, сквозь прутья теперь уже в клеточку. Глаза у галлюцинации яркие, синие.

— Охраннику… чуть кишки не выпустила, — сдавленно выговорила Лима, стараясь не вспоминать жажду. Ей становилось жутко от осознания того, что она сделала с охранником.

— А почему чуть, я бы выпустила! — надула губки девушка.

— Он, кажется, был в доспехах.

— Не хило, — кивнула девушка-паук, — каптюры даже мои сломаются. Кстати, меня зовут Экрис, а тебя?

— Крик или Лима, можно еще Олимпиада.

Экрис посмаковала серыми губами.

— Лучше Крик, звучнее как-то. А меня сюда посадили за то, как я выгляжу. Да и вот какую клетку тесную дали, гады! Ни лапу выпрямить, ни пошевелится!

— По-моему здесь уже ничему нельзя удивляться.

Паучиха захохотала.

— А вон того хвостатого придурка звать Горлун.

Лима развернулась и ей помахала когтистая лапа мохнатого человека. Он смахивал на волка, вставшего на здание ноги, но с человеческим лицом монгольского типа.

— Надеюсь, ты не такая болтунья как она?

— Не думаю, — медленно повертела головой и поправила белую прядь.

С противоположной стороны раздались глухие стоны. Олимпиаду передернуло. К ней тянулось из прутьев нечто с обвисшей мутно-желтой кожей с большим беззубым ртом. Маленькие, далеко расставленные черные глазки неотрывно следили за каждым ее движением. С очень длинными пальцами, сгорбленное тело, лысая голова с шишками вместо волос.

— Что ЭТО? — спросила испуганная Лима, сморщившись от отвращения. В нос ударила отвратительная вонь. Ее обоняние заметно стало сильнее.

Экрис развернула голову в сторону страшного существа.

— Вот кто-кто, а эта сучка сидит в тюряге на законном основании, — ответила отнюдь невесело.

— И что это?

— Древний хищник. Видишь? Ей стоит обозначение «Г-10».

— Ну?

— Она тупая и кровожадная. Она только стонет и жрет, стонет и жрет. Единственная ее цель — пожрать живой плоти. Поэтому она и тянется. Пусти ее так она сожрет здесь всех.

— Ты сказала «она»?

— Не удивляйся, но эта чмошница действительно баба. Когда ее сюда поместили, она снесла яйцо. И из него вылупилось подобие ее самой, только без обвисшей груди.

— И что с ним случилось? — спросила, подняв бровь.

Экрис скривилась, сморщив красивый носик.

— Она его сожрала. Он хотел сбежать, но не получилось, прутья помешали. И успел еще, кстати, с ней спарится. Представляешь? Она потом еще одно яйцо снесла. Оттуда баба вылупилась.

— Тоже съела?

— А то.

— Ужас какой.

— Хи-хи, эта девица еще цветочки по сравнению с тем, что содержится вон там, — Экрис показала когтистым пальцем на закрытый купол.

— А что там? — Лима повернула в ту сторону голову.

— Здесь, в открытом, — заговорил Горлун, — находятся «А-1-7» с красными прутьями, «А-8-10» с синими и зелеными, «Г-9-10», а там же содержатся «А-8-10» с красными прутьями.

— Там чуваки покруче этой чокнутой бабы будут, — добавила Экрис. — Нас скоро поведут на турнир, и там ты их увидишь.

— А что за турнир?

Паучиха хихикнула.

— Есть у них такое развлечение. Короче берутся вот такие монстры как эта баба. Они жрут много, а пользы от них никакой. И запихивают в арену, закрытую красными прутьями, ну и вывозят восьмерок да десяток. Иногда прихватят еще семерок, типа, тебя.

— И что? — вытаращила глаза Крик.

— За раз избавляются где-то от десятерых, — махнула рукой Экрис. — Они там мешочек приносят и косточки достают, а на них номерочки. Чей номерочек выпадет, тот к твари и спустится.

— К этой твари? — с ужасом кинула взгляд в сторону существа.

— Ага, убить ее нужно, либо она убьет. Одно из двух. Третьего не дано. Поверь уж мне, я всего там навидалась, не первый год сижу.

— Говоришь десять кандидатов?

— Ага, — выдохнула громко. — Последний раз восьмерку-то убили, заменят ее кем-то. Наверное, либо тобой либо еще кем-то из семерок. Там определенное количество участников, меньше нельзя. А такие опасные козлы редко им попадаются. Разве станут они свою шкуру подставлять? Эти и то попались по случайности, ты как попалась?

— Меня река вынесла на берег. Я в сознание пришла уже в клетке.

— Ну, а я о чем говорю? Разве бы ты не убежала, будь у тебя возможность?

— Убежала, конечно! Они же все психи! Фанатики!

— Хм, психи? Жри давай, а то заберут и до обеда голодная будешь!

Лима с трудом запихивала в себя то, что вряд ли можно назвать нормальной едой.

Пока они ели, Экрис говорила и говорила. Она рассказывала и за себя, и за лохматого приятеля, и за фанатиков. Благо для нее слушатель попался благодарный в лице одной несчастной Лимы. Девушка с жадностью ловила новую информацию.

Сама паучиха родом из дальнего мира, под названием «Дурманящая эва». Их расу, Катраклов, нельзя назвать ни темной, ни светлой. Примерно так же как люди они непостоянны. Жили в ущельях, огромных городах-паутинах. Их мир не являлся курортом. Разумным существам даже таким сильным как Катраклы приходилось выживать. Экрис всегда была веселого нрава и ей не нравилась жизнь среди своих сородичей, поэтому она решила покинуть свой жестокий мир. Ее не хотели отпускать, так как паучиха помолвлена с влиятельным катраклом, но та, несмотря на запреты, сбежала. Экрис не повезло. Она попала в мир фанатиков и сразу же по наивности загремела в тюрьму, где сидит до сих пор.

Горлун появился недавно. Его раненого поймали в местном лесу. О том кто и он откуда никто не знал. Лохматый человек не распространялся о себе. Об Экрис он говорил ласково: «Находка для шпиона». Она не умела молчать и считалась сплетницей номер один. Даже фанатики иногда приходили к ней, чтобы узнать необходимую им информацию. О том, что Экрис им бессовестно лгала, люди не догадывались.

За годы, проведенные в камере, паучиха успела много чего узнать о системе фанатиков. У нее поменялся не один сосед, и все они погибали на арене либо не выдерживали и кончали жизнь самоубийством. В тюрьму попадали не только существа из других миров, но и те, кто был недоволен властью. Они-то и рассказали ей, что за бардак твориться вокруг. Люди этого мира — сектанты. Они поклонялись ожившему божеству, Гезулу. Экрис подозревала, что в этом дурно пахнувшем деле замешаны высшие демоны. Только они играют в божества и пудрят доверчивым дурачкам головы. Но сидя в клетке трудно найти доказательства своей правоты. Гезул требовал беспрекословного подчинения, жестоко наказывал отступников и «грязноверцев». У него имелся свой список законов. Каждый месяц ему приводили трех девушек, которые затем бесследно исчезали. То, что происходило в главной цитадели не передать словами. Экрис поведали о том, что в обители жрецов каждый день льется кровь. Арена — один из способов жертвоприношения. Устраивая кровавые зрелища, фанатики отдавали дань своему кровожадному божеству. Недовольные системой люди предпочитали молчать, боясь возмездия Гезула.

— Неужели никто не может прикрыть эту шарашку? — спросила Лима, с отвращением отодвинув от себя миску.

Экрис пожала плечами.

— Кто ж посмеет? Все бояться, — сказала она.

Прозвучал звон гонга.

— Это что такое? — спросила девушка у Экрис, вдыхая побольше воздуха, чтобы содержимое желудка не вырвалось наружу.

— Турнир начинается, сейчас нас покатят.

Клетки качнуло и по очереди они поехали по рельсам. Медленно продвигались к трибуне. Все остались у края арены, а Лиму покатило дальше.

— О, не повезло тебе, — скривилась Экрис, — а я уже думала, хоть с кем-то поболтаю. Удачи!

У Лимы задрожали коленки. Большое количество людей всегда пугало ее, а теперь и совсем наводило ужас. Разворачивающиеся перед ней события напоминали гладиаторские зрелища древнего Рима. Только экран, показывающий круг арены, где уже паслось некое чудовище, не в тему висел.

Лиме вспомнился неприятный момент из детства, когда в образе зайчика она стояла на сцене и не могла выдавить из себя хотя бы слово. Одноклассники ложились от хохота, а ей хотелось провалиться под землю. Но на трибунах нет хохочущих мальчиков, зато сидело огромное количество мужчин и женщин, визжащих подобно возбужденным бабуинам во время брачного периода.

Клетку девушки подвезли к остальным участникам. Ее резко дернуло, и она повалилась на пол. На нее сразу бросилось парочка монстров, но не смогли достать и выругались от досады. На их клетках висели таблички с обозначениями «А-8» или «А-9».

Случайно взгляд Олимпиады остановился на десятке и на том кто сидел в алой клетке. Высокий парень с черной косой, статной белой фигурой и блестящими серыми глазами. Брови острым домиком, нос прямой. Сразу припоминались мужчины с обложек женских журналов. Скрестив руки, он стоял посередине своей клетки. Лицо строгое и красивое ничего не выражало, кроме презрения. Он мельком бросил на нее заинтересованный взгляд, хрустнул шеей, отвернулся. А вот Лима не могла оторвать от него глаз, сердце щемило, а ноги подкашивало. Среди всего смрада она чувствовала его восхитительный запах, сводивший с ума.

Зазвучал громкий голос прямо над ухом. Олимпиада увидела на экране себя и остальных. Захотелось помахать ручкой. Но сдержалась, понимая, насколько глупо будет выглядеть.

— Сейчас судьи определят, кто сразится с монстром!

Судьи с мешочком вышли к клеткам. Один вытащил косточку и показал на всеобщее обозрение, а после указал на восьмерку. Существо, что сидело в клетке, нечто недовольно пробурчало. Он подъехал ближе к арене. У самого края клетка перевернулась — это так его выпустили, а точнее сказать выбросили.

То, что девушка увидела, не забудет никогда. Монстры сразу кинулись друг на друга, но победил умнейший. Он через двадцать минут борьбы перегрыз противнику горло и стал пожирать. Лиму вырвало.

Красавец с черной косой хмыкнул, криво ухмыльнувшись, чмокнул губами. Девушке захотелось послать мужчину куда подальше, но мышцы сводило судорогой от его пристального взгляда. Поэтому ограничилась тем, что показала ему средний палец. Он захохотал и жестами изобразил, что с ней сделают на арене. Лиму передернуло. Девушка демонстративно повернулась к нему задней частью и хлопнула себя по попе.

— Поцелуй, озабоченный извращенец! — одними губами сказала.

Послышали свисты с трибуны.

— Классная попка!

Мужчина высунулся из прутьев, показав верхние и нижние острые белые клыки.

— С удовольствием поцелую и покусаю, если меня к тебе пустят, — услышала его красивый голос.

— Я оторву тебе все выпирающие конечности!

— Буду ждать! — провел языком по верхним зубам.

Восьмерку едва загнали обратно в клетку. Судьи снова подошли к заключенным. Девушка наблюдала за экраном. Выпустили здорового быка. Пасть у существа мало напоминала бычью, скорее уж крокодилью.

Она пропустила момент, когда достали кость. Лишь заметила, что поехала клетка мужчины с черной косой. Но он не церемонился. Как только бык на него наехал, крокодилья голова свернулась набок, а бычье тело застыло навсегда. Зрители разочарованно загалдели и засвистели. Но парню все равно. Плевать он хотел на каких-то там зрителей.

— Он быстро убивает, — раздраженно буркнул судья, — прямо мясник.

При слове «мясник» у Лимы подогнуло еще больше коленки. Чтобы хоть как-то отвлечься, взглянула на экран, дабы посмотреть, кого же вывели на арену. Захотелось закричать и позвать маму. Обвисшая кожа… Безумная соседка «Г-10» бегала по песку с вытянутыми руками.

— А теперь кому-то придется сражаться целых три раза! С разными существами! В прошлый раз сражалась восьмерка! Если вы помните, ее убил второй монстр!

Лима сглотнула, и с испугом посмотрела на мешок в руках у человека. Даже десятки потеряли свою невозмутимость. Один монстр еще ладно, но трое подряд — смерть. Все понимали, что сейчас судьи выбирают смертника.

У юного вампира закружилась голова. За весь день фанатики столько раз упоминали свои любимые цифры, что ненароком можно забыть собственное имя. Казалось, что она спит и видит страшный сон, где все понарошку. И арена залита красным клубничным соком, а не кровью. И зачем она трогала эту треклятую лягушку? Сидела бы дома, поступила бы в университет, училась бы. А теперь что? Жизнь сломана. Дорога домой навсегда закрыта. Мама не узнает, что случилось с дочерью, а Вика будет счастлива. Вампиры погибли, но они оставили свое страшное наследие, живущее отныне в ее крови. Как бороться против того, что не видишь? Сражаться с тем, что находиться внутри тебя и проявляется в минуты слабости?

Клетка дернулась. Судьи извлекли на свет кость и показали зрителям. Девушка не рассмотрела номерок, но и так ясно — выбор пал на нее. От страха перехватило дыхание. Еще сильнее захотелось домой. Проснуться, чтобы все закончилось и никогда не повторялось.

— О, какая новость, новенькая семерочка! Сегодня она только поступила и уже отправила в лазарет охранника! — Лима не сдержалась и показала невидимке кулак. Сидевшие в клетках существа заржали. — Но к счастью наш человек жив и здоров, идет на поправку!

— Давай детка, покрути попкой! — кричали отовсюду.

— Красавица, оторви ей голову!

— Выпусти кишки!

Олимпиада прижалась к стенке клетки, не желая падать прямо на голову к хищнику.

— Смотрите, нам попалась трусиха, сейчас мы ее выкурим!

Под словом «выкурим», подразумевалось «выпалим». Прутья накалились. Не стерпев боли, девушка свалилась на песок. С ошеломляющей скоростью удрала от длинных пальцев, да так что позавидовал бы любой марафонец. Зрители засмеялись, наблюдая, как девушка убегает от психопатки.

— Не думаю, что вам будет интересно наблюдать за тем как она бегает от противника.

Ноги Лимы обвили цепи, только чудо не позволило ей упасть. А тем временем так называемая «противница» стеная, как сотня мертвецов, приближалась. Девушка поняла, что все потерянно, сейчас ее разорвут. Но тут пробудились сразу оба дара. Ее кожа покрылась белой блестяще-ослепляющей чешуей. Вырос сзади тонкий длинный изящный хвост с копьевидным жалом на конце. Волосы пришли в движение, и все вокруг них покрылось изморозью.

— Офигеть! — чертыхнулась Лима и пошевелила белым хвостом.

Хищница продолжала стенать и рваться вперед, но ее не пускал ледяной капкан. Она слишком близко подошла.

— Ну что, стерва, посмотрим, из чего ты сделана!

Девушка открыла рот и закричала. Крик похожий на сирену и звон трубы снес чудовище вместе с капканом и с огромной скоростью понес в сторону стены. То, что от нее осталось можно собирать в пробирку. Кожа расползлась вдоль стенки тонким слоем. Как говориться, ее размазало.

Стадион замер. Все молчали даже невидимый диктор.

Лима сплюнула и порвала цепи, хрустнувшие осколками. Они настолько сильно обледенели, что порвать их мог даже ребенок.

— И-и-и, т-так, — заговорил снова диктор, — в-второй про-противник.

Девушка развернулась в сторону поднимавшейся решетки. Оттуда рвалась огромная змееподобная ящерица.

— Фигушки! — по наитию навела жало хвоста и… выстрелила.

Полыхнуло белым. Решетки, стены, чудища больше не существовало. Все уничтожила вспышка.

Вновь повисла тишина, диктор кашлянул в рупор.

— Ну что ж выпускаем третьего зверя…

— Стой! — взмахнул руками человек в балахоне. — Выпусти мясника, пускай мальчик позабавится.

Он сел обратно на свое место, пока Лима пыталась сообразить, кого же жрец имел в виду.

— Ну что, детка, все еще жаждешь, чтобы я тебя поцеловал? — знакомый красивый голос заставил ее повернулся.

— Нам незачем драться, — тихо прошептала, рассматривая его стройную фигуру и горящие полностью серые глаза с темной-серой звездой посередине, вместо обычного зрачка.

— Ты так думаешь, темная? — зацокал, мило улыбаясь. — Не люблю вампиров, особенно тех, кто строит из себя добреньких милашек.

— Я не вампир! — горячо возразила Олимпиада.

— Ага, а я дракон с подпиской о невыезде. Охранник превратился в рогатое чудовище и его пристрелили. Они никогда не озвучивают правду до конца. Жажда мучит, девочка? Не так ли? Покусала человечка и думаешь, тебе все сойдет с лап?

— Нет! Я не хотела, чтобы все так получилось!

— Жаль, но действительно мог бы с тобой повеселиться, неплохо провести время… например в одной постели обнаженными пару часиков, но увы, увы, — его взгляд стал жестким. — Я убью тебя.

Его прыжок протяженностью двадцать метров поистине грандиозный заставил ее открыть рот. Она еле успела отскочить от когтей, когда он пролетал мимо нее и опустился в метре от ее фигуры. Мужчина зарычал как зверь, оскалив белоснежные зубы и расставив руки в стороны.

— Сражайся, адское отродье! Иначе меня обвинят в избиении младенца!

— Я не хочу!

— Как знаешь! — ударил в землю.

Девушка непроизвольно подскочила, и едва не была нанизана на его руку, как цыпленок гриль. Если бы Лима не зацепилась когтями за остатки цепи, то можно было писать некролог. Она выстрелила из хвоста, но вспышка не причинила ему существенного вреда, лишь разозлила. Олимпиада попробовала блокировать его удар. Но встретилась с такой силищей, что ее отбросила на стену, оставив в ней приличную вмятину. Лима закричала, когда, выставив руку перед собой, почувствовала, как острые зубы вонзаются в плоть, и резкими движениями вырывали из нее куски мяса.

Трибуны взрывались криками. Такого впечатляющего представления они еще не видели за все время существования арены.

Изо всех сил Лима врезала ему по лицу. Он отлетел от удара, пропахав землю в метр глубиной. Тут же вскочил и снова оскалился окровавленными зубами. На его лице остался след от пяти когтей.

— За что ты меня так ненавидишь?!

— За то, что ты существуешь! Адские вампиры должны гореть в бездне, где им самое место! — прорычал парень и бросился на нее с еще большим остервенением.

Девушке удалось вонзить свои зубки в его плоть, но надолго задержаться не дали. Голову дернуло от звонкой пощечины. Он быстро обхватил Лиму за подбородок, намереваясь сломать позвонки. Она закричала. Звуковая волна отразилась от решетки, защищенной магией, попала в них двоих. Лима освободилась из захвата, пронеслась кувырком по земле, поднимая столб пыли. Встать на ноги так же быстро, как противник, не удалось. Взгляд мутило, кашель сопровождался кровью.

Лима увидела приближающийся кулак. Мощным ударом «мясник» намеревался проломить ей череп. Пришли в движение ее волосы, хлестнули его как бичом. Закрутилась метель. Песок покрыл сантиметровым слоем снега.

Смутно девушка слышала, как люди делали ставки. Их крики сводили с ума, а тут еще этот быстрый как тушканчик прыгал перед глазами. Поймав парня в поле зрение, она закричала так сильно, насколько смогла. Его закрутило в воздухе. Зацепившись когтями за камень в стене, с омерзительным звуком он проехал вниз. Лима встала на ноги.

— Мне начинает надоедать! — его голос уже не так красив, рычание зверя — иначе не назовешь.

Олимпиада, охрипшая и хромая, отступала. Он приблизился совсем близко. Она в отчаянии разорвала кофту на груди. Мужчина всего на миг застыл от увиденного, но этого хватило, чтобы выстрелить в него из хвоста в упор. Лима надеялась, что он хотя бы потеряет сознание. Как назло ничего подобного не случилось. Парень столкнулся со стеной и от места удара пошла глубокая трещина.

Лима лихорадочно соображала, что же ей делать. Взгляд уткнулся в стену. Единственное, что ее могло спасти — если сражение остановят судьи. Но что сделать? Может поставить под угрозу многочисленную аудиторию?

Прицелившись, она выстрелила. Ее противник удивленно проводил взглядом луч. Трещина прилично расширилась. Послышались испуганные крики людей. Лима разъяренная как сто ос молотила хвостом по стене, от которой отлетали приличные куски камня. Среди зрителей началась паника. Они не то, что покинули стадион, а просто повыпрыгивали из него.

— Выпустите меня! Сволочи! — кричала девушка охрипшим голосом, с ужасом наблюдая, как приближается ее смерть в прекрасном образе мужчины с оскалом монстра.

Быстро опустилась клетка, придавив хвост. От боли он исчез. Кожа приобрела обычный свой облик, слегка бледноватый, но без чешуи. Волосы перестали двигаться.

Рядом раздавалось разочарованное рычание.

— Это еще не конец! Слышишь?! Мерзавка! — проговорил с угрозой, взявшись за красные прутья. — Дай мне только выбраться и я убью тебя! Проклятый вампир!

Ее клетка поползла вверх, судьи смотрели на них с неприкрытым испугом.

— Определите ее к десяткам.

— Сменить семерку на десятку?

— На одиннадцать и ему тоже.

У спрашивавшего глаза округлись.

— Вы уверены?

— Да.

— Сволочи, выпустите меня! Я домой хочу! — выкрикнула Лима нормальным голосом. — Я вам ничего не сделала, а вы меня в клетку посадили!

— Уведите, — отмахнулся судья.

— Дайте мне только вырваться! Сволочи!

Лима бессильно опустилась на кровать, на удивление чисто застеленную и без блох с клопами. Она смотрела, как проплывают мимо разноцветные клетки.

— Ничего, Крик, мы тебя еще навестим! — напряженно крикнула Экрис. У нее все еще перед глазами стояла арена. — Мы этим козлам дебош устроим, они нас сами к вам поселят!

Лима грустно улыбнулась и помахала вяло рукой. Ее повезли дальше, среди тех, кто еще казался таким далеким. Она старалась не обращать на них внимания и просто сидеть на своей кровати. Девушка пропустила момент, когда передвижная тюрьма остановилась. Спертый воздух, темное помещение с железными заслонками. Где-то в углу противно капала вода. Лиме вспомнилось, как люди сходили с ума от звука падающей капли. Девушка грустно улыбнулась. После того, что ей пришлось пережить за последнее время, странно, что она не лишалась рассудка.

Впервые Олимпиада обратила внимания на тот факт, что видит в полной темноте. Живые выглядели желто-оранжевыми пятнами. Затем все менялось и приобретало яркие краски, как если бы кто-то облил мир гуашью. Появились несколько цветов, которым она не могла подобрать названия. Ей всегда казалось, что ночные существа видят мир черно-белым. Но вампир принадлежал иному измерению. Каждый камень имел свою историю и свой цвет. Соседей можно читать как книгу и отчетливо видеть каждый поступок совершенный ими. Их мысли теряли секретность. Становились прозрачными и легкодоступными.

Неприкрытой ненавистью горел взгляд проезжавшего мимо ее клетки «мясника». Его раны затянулись. Он не остался среди них, а уехал в неизвестном направлении. Лима была несказанно счастлива, что не будет ощущать на себе его страшного взгляда.

Через час до ее острого слуха донеслись веселые крики. Экрис с Гурлуном подъезжали.

— Приветики, мы же говорили тебе, что приедем! — воскликнула весело Экрис.

— И как вам удалось? — спросила Лима и уткнулась носом в колени.

— Они не любят, когда шумят. Им легче выполнить наши требования, чем терпеть нас. А боль я не чувствую. Вот им и пришлось уступить.

— Ясно.

Экрис с интересом рассматривала цифру одиннадцать.

— Не хило, ты одиннадцать!

Олимпиада разозлилась.

— Мне от этого не холодно не жарко! На волю хочу! Меня едва сегодня не прикончили! Чего мне радоваться?! Что меня поставили одиннадцатый уровень опасности?!

Все замолчали. Но долго грустить Экрис не умела и начала заново тараторить:

— Кстати, я много народу на своем веку повидала, но твою расу так и не определила. Ты кто?

Лима задумалась говорить или не говорить новым знакомым кто она такая.

— Я, наверное, вампир, — вымолвила. — Меня укусил адский вампир, — заплакала. — Я не знаю, что я такое. Я была когда-то человеком.

В соседней клетке мужик поперхнулся. Он ел сухарики и теперь старательно их откашливал. Даже восьмерки вжались в свои клетки, пораженные услышанной новостью. В их глазах читался страх. Они и подумать не могли, что сидят вместе с представителем самой ужасной разновидности вампиров. Немногие могли позволить себе не бояться тварей бездны. О лордах адских вампирах ходили легенды. Маленьких детей пугали страшными сказками о злодеях пьющих кровь.

— Не верю, — выговорила Экрис, а рот так и остался открытым.

— Это правда.

— Наверное, я не поняла, кто ты такая. Из-за того, что видела адских вампиров только мужиков. Они же страшные и придурки к тому же. Тебя же раб укусил? Не так ли? А как это случилось?

— На нас напали, меня цапнули в плечо, с тех пор все в моей жизни кувырком.

— А почему ты не пьешь кровь? Ты же вампир, или ты того охранника…

— Я не пила его крови, я вообще в своей жизни ни разу не пила крови! Меня мучит жажда, это правда! Но… я не хочу ставиться тем, чем меня называют! Я не вампир!

— Вон там тоже вурдалак сидит, — попыталась поднять настроение девушке Экрис, кивнув на клетку с бледным мужиком. — Правда, у него другая разновидность вампиризма.

Олимпиада никак не отреагировала на ее слова.

— Тебе че не интересно познакомится со своими?

— А им интересно? — в ответ поинтересовалась у нее Лима. — Он обычный вампир, а я адский. Улавливаешь разницу?! Посмотри, как он на меня смотрит! Я представляю для него опасность!

— Я вообще не понимаю чего им тебя бояться, адских вампиров вообще-то легко отправить на тот свет.

— Ага, спасибо, утешила.

— Не, я просто так сказала.

Экрис пожала плечами.

— Мрачно как-то здесь, правда?

— Угу, давай спать, я устала.

— Хорошая идея, я об этом думала, знаешь…

Но Лима не слышала. Она провалилась в глубокий без сновидений сон.