Просчет мистера Бергоффа

8. ОТКРЫТИЕ ДЕДА ТЕРЕНТИЯ

Попутный ветер как будто подгонял машину. Подняв воротник плаща, Галина внимательно всматривалась в извивающуюся дорогу. Степь впереди шевелилась под ударами ветра, как живая. Жесткие травы стлались по земле, по-прежнему прочно сковывая пески и не давая им подниматься на воздух. Зато лишенная травяного покрова дорога, по которой ехала Галина, густо пылилась под сильной метлой ветра.

«Ну, теперь скоро тот холм, за которым тли уничтожили растительность, — подумала Галина. — Вот уже кусты селитрянки видны…»

Но живая степь кончилась раньше, чем предполагала Галина. Впереди показались вдруг сморщенные, мертвые травы, уже высушенные солнцем, хотя до холма, о котором думала Галина, было еще около километра. Девушка остановила машину и сошла на землю. Мертвая трава у подножья холма потеряла яркую тональность живой растительности. Она поблекла, потускнела. Ветер трепал ее, расчленяя по стебелькам, поднимая на воздух.

Поглощенная печальным зрелищем, Галина не сразу заметила в облаке пыли человека в брезентовом плаще с капюшоном, надвинутом на глаза.

— Галина Сергеевна! — воскликнул он, подойдя ближе. — Никак вы на разведку противника выехали?

Галина не столько по лицу, запорошенному пылью, сколько по фигуре и голосу узнала заведующего агробиологической лабораторией Филиппа Филипповича Сердечного.

— Так же, как и вы, Филипп Филиппович, — весело отозвалась она, обрадованная этой встречей.

Они крепко пожали друг другу руки. Галина спросила:

— Что вы думаете об этом, Филипп Филиппович?

— Странные, очень странные насекомые, — задумчиво проговорил Сердечный. — Ни я, ни даже знаменитый московский энтомолог Ключевский, находящийся в нашей лаборатории, не видели ничего подобного. Откуда могла появиться в наших краях такая удивительная разновидность тлей?

— А не могло их занести ураганом из пустынь Средней Азии? — высказала Галина гипотезу Ореста Викентьевича.

— Едва ли, — покачал головой Филипп Филиппович, — Я бывал и в Кара-Кумах и в Кзыл-Кумах, но не встречал и даже не слыхал ничего о таких вредителях.

Профессор Ключевский — один из лучших знатоков насекомых Средней, Центральной и Восточной Азии, он побывал в пустынях Такла-Макана, Гоби, Ала-Шаня и Ордоса.

А когда я показал ему этих тлей, он только руками развел. Чертовски странно все это…

Галина перебила его восклицанием:

— Смотрите-ка, Филипп Филиппович, кто это скачет там на лошади? Сердечный приставил ладонь к глазам.

— Знакомая фигура… Уж не Терентий ли это?

— Он, он! — воскликнула Галина. — Садитесь ко мне в машину, поедем навстречу.

— Неугомонный старик, — проворчал Сердечный. — Надумал джигитовать тут в такую погоду…

Терентий, заметив машину, пришпорил лошадь и понесся галопом.

— Приветствую научное начальство! — крикнул он, поравнявшись с машиной и не без ловкости осаживая разгоряченного коня.

— Ого! — восхищенно воскликнул Сердечный, служивший когда-то в кавалерии. — Сразу видно, что Терентий Ефремович в молодости лихим джигитом был!

— Был, был, — довольно усмехнулся дед. — В буденновской гвардии проходил школу верховой езды.

— Что это вы, Терентий Ефремович, в такую бурю разъезжаете? — спросила Галина.

— По неотложной надобности, дочка, — ответил Терентий и спрыгнул с коня наземь. — К вам ведь скакал. К Михаилу Александровичу.

— Открытие сделали наши колхозники, — с необычайно торжественным видом заявил Терентий, вытаскивая из кармана кожаной куртки пробирочку, в которой, будто капельки крови, поблескивали какие-то красные пятнышки. — Вот оно, противоядие-то! Средство такое же примерно, как теленомус против зловредной черепашки. Помните, как он вместе с курами выручил тогда колхозные посевы?

Филипп Филиппович взял пробирку и с интересом стал рассматривать ползавших по ее стенкам насекомых полушаровидной формы, с трехчлениковыми лапками и яркой окраской. Жесткие красные панцыри их были разукрашены черными точками с желтой окантовкой.

А Терентий рассказывал, как внук его, пионер и юный натуралист, смастерил себе виварий, в котором обитала всякая «мелкая живность», вроде жуков, бабочек и саранчуков.

Дед был прирожденным экспериментатором, и вид вивария зародил в нем мысль произвести опыт: пустить диковинных тлей в общество прочих насекомых. Сделал он это с расчетом: посмотреть, не найдется ли у тлей каких-нибудь естественных врагов в виварии, населенном местными насекомыми.

— Оставил я тлей на ночь в виварии, — говорил Терентий, набивая самосадом прокуренную дочерна трубку, но не решаясь зажечь ее на ветру, — а утром гляжу — исчезла куда-то вся эта нечисть, будто растворилась. Осмотрел стенки вивария — нигде ни щелочки. Ну, дело ясное после этого — позавтракал, значит, кто-то этой дрянью. Но кто? Население тут обширное, сразу не разберешься. Бегу к агроному. «Так и так, говорю, Степан Тимофеевич, помоги». Спешим к виварию.

Степан Тимофеевич перебирает всех козявок по штуке, покачивает головой. А я стою и думаю; «Неужто ошибся?» Но тут Степан Тимофеевич как крикнет: «Вот она, виновница-то! Ее, говорит, это работа». Ну, мы тут же повторили опыт, и все подтвердилось на наших глазах. Вот они, эти букашки, в пробирочке сидят теперь. Какое будет ваше мнение о них, Филипп Филиппович?

И дед Терентий, повернувшись спиной к ветру и согнувшись в три погибели, принялся зажигать огонь.

— Это местная разновидность божьей коровки, — сказал Сердечный, вытряхнув из пробирки на ладонь одну из букашек. — Насекомые — хищники из семейства жуков.

Являются главными истребителями обычных тлей, а также червецов и листоблошек.

Местная разновидность этого насекомого, насколько мне известно, отличается необычайной прожорливостью. Я как-то сразу и не вспомнил об этом. Молодцы колхозники, подсказали хорошее средство. Спасибо, Терентий Ефремович! Куда же вы теперь?

— Известное дело, куда, — ответил Терентий, — в соседний колхоз. Всю область теперь мобилизовать нужно на сбор божьей коровки. В наших краях ее ведь не очень много.

— Ну, всю-то область, может быть, и не придется тревожить, — заметил Филипп Филиппович. — Нашли и мы в наших лабораториях надежное средство. Попробуем его, как только ветер чуть притихнет. Одними букашками с врагом этим не разделаешься ведь.