Просто идеал

Глава 9

На следующее утро церковный колокол зазвонил по Мэг Тислдаун, и местные жители собрались на кладбище. Люди были молчаливы, торжественны и одеты как подобает: черные шарфы, черные перчатки, черные повязки на рукавах и шляпах. Несколько женщин пришли в белом, отдавая дань незамужнему статусу Мэг и ее возрасту, но большинство предпочло черный креп, потому что никто не знал: может, она уже была замужней. И, согласно обычаю, все мужчины надели свои лучшие воскресные костюмы. Такова традиция – праздничное платье, торжественные лица и печаль – дань уважения рано оборвавшейся жизни той, кого помнили как милую и трудолюбивую девушку.

Преподобный Дэмпси закрыл молитвенник и, наклонившись, взял горсть земли. Сухие комочки ударились о деревянную крышку гроба.

– Не знаю, что с тобой случилось, Мэг, – негромко произнес он. – Не знаю, почему ты исчезла, где была и что делала, но уверен: ты не заслужила столь жестокой и безвременной кончины. Пусть Господь дарует мир твоей душе, а нам, тем, кто любил тебя, пусть не откажет в справедливости.

– Покойся с миром, Мэг, – сказала Вероника, бросив следующую горсть.

За ней к могиле подошла Ханна, с сухими глазами и жаждой мщения в сердце, потом плачущая Энн. И наконец, герцог Бериник. Он поднял горсть земли, и кулак его сжался так, что в ладони осталась лишь пыль.

– Я найду того, кто это сделал, Мэг, – пробормотал он. – Я отомщу за тебя. Я обещал Чарли и Милли и теперь говорю тебе: негодяй не уйдет безнаказанным.

Следом потянулись прихожане церкви Святой Мильбурги, затем – представители семейств, которые не принадлежали к общине, но сочли своим долгом посетить печальную церемонию. Все бросали по горсти земли на крышку гроба. Кто-то молился, кто-то плакал. Перед тем как разойтись, многие задержались на церковном дворе посудачить и пришли к выводу, что прощание получилось очень торжественным.

Но Бериник, преподобный Дэмпси и констебль Льюис знали, что это не было окончательным прощанием. Даже пастор был уверен: душа девушки упокоится с миром лишь после того, как ее убийцу вздернут на центральной площади Баррен-Уичи.

В тот же день Дэмпси и Бериник направились в дом вдовы Тислдаун.

Дэмпси спешился, привязал лошадь у коновязи и, оглядевшись, вздохнул.

– На следующий день после убийства мы с вашей матерью вновь приезжали сюда, Бериник. Надо было подобрать стекла от лампы и вытереть масло. Мы поискали вокруг, надеясь найти хоть что-нибудь, но глаза наши уже не так хороши.

– Как были когда-то, – подхватил герцог. – Знаю. К тому же вы снова забыли дома очки? Думаю, вы раз глядите окрестности гораздо лучше, если будете ими пользоваться время от времени. Впрочем, Ханна, которая была здесь после вас, тоже ничего не нашла.

– Ханна приезжала сюда? Одна?

– Нет, с ней был этот маркиз, Мэллори. Сестра говорит, он чудак. Заявил ей, что слышал плач и крики Мэг.

Если бы преподобный Дэмпси был терьером, Бериник увидел бы, как его уши встали торчком, но он был всего лишь человеком, и герцог мельком подумал, что его отчим, должно быть, умеет шевелить ушами. И отвернулся, скрывая улыбку.

– Лично я уверен, – продолжал Бериник, – что у парня богатое воображение. Хотел было высмеять его, но потом решил, что не стоит. Похоже, Ханне он нравится.

– Минуточку, – прервал его пастор. – Он слышал крики Мэг. Той ночью?

– Нет, это было вчера, когда они приехали, чтобы обыскать дом. А в ночь убийства он был в своей кровати в доме сквайра – я навел справки, и это не подлежит сомнению. А из дома сквайра невозможно услышать, что происходит здесь. Даже звук пожарного колокола не слышен с такого расстояния.

– И все же Мэллори смог что-то расслышать на следующий день?

– Звучит глупо, я понимаю. Но сестра восприняла это всерьез, и кто я такой, чтобы заявить, что он лжец? «Есть многое на том и этом свете, друг Горацио», – не постеснялся переделать цитату Бериник. Распахнул дверь коттеджа, шагнул внутрь и после секундной паузы объявил: – Я ничего не слышу.

– У вас нет такого дара.

Герцог насмешливо изогнул бровь:

– Вы всерьез считаете, что слышать невесть что – дар Божий? А я полагал, что это своего рода душевное расстройство. Кстати, он не только слышит голоса, но и чувствует эмоции других людей. Лично я всегда думал, что чувства и эмоции умирают вместе с людьми, но Мэллори считает по-другому и убедил в этом Ханну.

– Это дар, во многом похожий на провидение, – уверенно заявил Дэмпси, остановившись посреди гостиной и оглядывая комнату. – И вы должны это знать, Бериник. Ведь по крови вы кельт. А история кельтов полна загадочных событий и рассказов о людях с необычными способностями.

– Пожалуй, я с вами соглашусь, Дэмпси. Тем более что я кое-что слышу прямо сейчас.

– Что? Плач?

– Нет, топот копыт. Кто-то приехал к нам в гости. Надо посмотреть в окно.

Пастор шагнул к окну и чуть отодвинул занавеску.

– Вспомни черта, он и появится, – пробормотал он.

– Кто там? Мэллори?

– Он самый. И как только у него хватило ума встать с постели и скакать верхом после того, как его ранили?

И тут преподобный заметил нечто маленькое и блестящее, зацепившееся за штору.

– А Ханна с ним? – спросил Бериник.

Герцог снял перчатки, швырнул на пол посреди гостиной и принялся стаскивать подушки с дивана, одновременно обшаривая пространство меж деревянными стенками, куда частенько проваливались всякие мелкие вещи.

– Ханна? Нет, с ним только Гейэенби, – пробормотал Дэмпси.

Он осторожно отцепил блестящий кусочек металла и, не веря своим глазам, уставился на то, что лежало на ладони. Скрипнула дверь, вошли маркиз и Гейзенби, и мистер Дэмпси быстро спрятал находку в карман.

– Гейне, я хочу видеть ребенка, – заявила Вероника, как только дворецкий распахнул перед ней двери замка. – И не вздумайте сказать мне, что тут нет никакого ребенка. Я совершенно точно знаю, что есть, и меня не волнует, что вам приказал герцог.

– Да, ваша милость... То есть нет, ваша милость... Конечно, ваша милость. – Растерявшийся слуга не знал, что и делать.

Эта замечательная женщина много лет была его госпожой. Он помнил, как она пришла в замок, чтобы стать герцогиней, и как после многих лет страданий без сожаления покинула Блэккасл, чтобы стать просто миссис Дэмпси. И все эти годы он боготворил ее, восхищался ею. Единственное, что могло заставить дворецкого нарушить приказ герцога, – это воля его госпожи.

– Леди Ханна с мальчиком в парке, ваша милость, – решительно сказал Гейне. – Если позволите, я провожу вас. – И он отступил, приглашая Веронику в замок.

– Нет-нет, Гейне, мы не будем этого делать. Зачем в наши годы карабкаться по бесконечным лестницам и брести по длинным коридорам? Если вы не прочь прогуляться со мной, давайте просто обойдем дом снаружи. К тому же у нас будет время поболтать. Мы так давно не виделись!

Дворецкий, вспыхнув от удовольствия, словно мальчишка, закрыл дверь и предложил герцогине руку, на которую она с готовностью оперлась.

– Как зовут мальчика?

– Джордж, ваша милость. Джордж Итан Уоррен. Они спустились по ступеням, и Гейне отвязал лошадь Вероники, позабыв, что для подобной работы нужно бы кликнуть младшего конюха. Потом они пошли рука об руку по аллее, не как хозяйка и слуга, а скорее как старые друзья, много лет делившие заботы и волнения.

– Какой он, Гейне? – спросила Вероника.

– Он чудесный мальчик, ваша милость. Ему восемь, почти девять. Умный бойкий мальчуган. Его милость поселил его в королевской спальне.

– Думаю, он правильно поступил. Мальчик сможет там бегать и играть и никого не побеспокоит.

– Именно так, ваша милость. Кроме того, Джордж хочет, чтобы герцог научил его фехтовать. Если его милость согласится, спальня послужит им залом для упражнений.

– Думаете, он согласится учить мальчика?

– Ну, Джордж пока не решился высказать свою просьбу вслух, но думаю, его милость не откажет. Он ведь настоящий мастер, к тому же очень привязался к мальчику.

– Рада это слышать.

Джон Уоркмен, младший конюх, выглянул из конюшни, услышав голоса, и увидел ее милость под руку с дворецким, который вел лошадь герцогини. Он бросился вперед и подхватил поводья.

– Здравствуй, Джон, – приветствовала его Вероника. – Давненько тебя не видела. Ты больше не ходишь в церковь? И не хочешь учиться читать?

– Нет, что вы, ваша милость! Просто я был занят, но теперь мистер Хасти обещал меня освободить маленько, так что я приду в церковь в ближайшее воскресенье, а потом – на урок.

– Вот и чудесно! Мистер Дэмпси будет рад.

– Спасибо, ваша милость!

Когда конюх увел лошадь, Гейне сказал: – Вы и мистер Дэмпси делаете большое дело, обучая людей грамоте, ваша милость.

– Давно следовало этим заняться. Идея принадлежала мистеру Дэмпси.

– Он хороший человек, наш пастор. Все так думают.

– Все? – Вероника усмехнулась. – Вы преувеличиваете, Гейне.

– Нет-нет, ваша милость. Поначалу, правда, некоторые из нас отнеслись к нему с подозрением. Он... несколько необычный пастор. Но потом-то мы поняли, что он человек, так сказать, надежный и положиться на него можно при любых обстоятельствах.

– О, в этом нет никаких сомнений! Поверите ли, Гейне, он не сказал мне о мальчике, потому что герцог его об этом попросил. И если бы я не услышала разговор Эли и Харви Лэнгтонов, до сих пор оставалась бы в неведении.

Гейне, прирожденный дворецкий, понял все с полуслова. Госпожа узнала о мальчике, и теперь Гейне должен сделать так, чтобы гнев его милости не обрушился на голову мистера Дэмпси. Она защитила своих вассалов от возможного гнева Бериника.

Герцогиня и дворецкий обогнули наконец дом, и на поляне перед группой деревьев – дальше парк плавно переходил в лес – Вероника увидела дочь. Ханна была облачена в кожаные штаны, белую рубашку и черную бархатную куртку. В руке держала шпагу.

– Благодарю вас, Гейне, дальше я пойду одна, – сказала Вероника, одарив дворецкого ласковой улыбкой. – Надеюсь, мы с вами увидимся в церкви в воскресенье. .

– Буду ждать этого дня с нетерпением. – Дворецкий поклонился и повернул к дому.

Вероника некоторое время стояла, наблюдая за дочерью. Одежда совершенно неподобающая, но как же она в ней хороша! Девушка стояла en garde, держа наготове шпагу. Напротив нее невысокий худой мальчик, закусив губы от усердия, пытался скопировать позицию, но мешал щенок, путавшийся у него между ног. Он тявкал, прыгал, хватал мальчугана за штаны.

– Прекрати! – Мальчик наклонился и погладил щенка. – Посиди хоть немного спокойно.

– Так ты не научишь его послушанию, молодой человек, – заметила Вероника, подходя ближе.

– Мама! – Ханна воткнула шпагу в землю и обняла мать. – Ты не говорила, что придешь! Джордж! – позвала она. – Иди познакомься с моей мамой. Я не рассказала тебе о нем, потому что Уилл запретил, просто уперся, не знаю, что на него нашло.

– Да, милая, знаю. Он и с Ричарда взял слово молчать. Слава Богу, у нас есть Лэнгтоны. Но почему он так упорно скрывает мальчика?

– Уилл хочет решить его судьбу самостоятельно, без твоего вмешательства. Не знаю, почему для него это так важно. Ведь ты всегда даешь разумные советы.

Ханна положила руки на плечи мальчику.

– Мама, позволь представить тебе – мастер Джордж Итан Уоррен. А это моя мать, Джордж, герцогиня Бериник.

Джордж низко поклонился:

– Здравствуйте, мэм.

– Ваша милость, – услышал он шепот Ханны и повторил: – Ваша милость. Большая честь познакомиться с вами. А в вашей семье все милости, кроме вас, леди Ханна? – с любопытством спросил он.

– Нет, – вместо дочери ответила Вероника. – Отчим Ханны просто мистер. И говоря откровенно, мастер Джордж, я совсем не против, когда меня называют миссис Дэмпси.

– А мне нравится, когда меня называют Элф.

– Элф?

– Так его зовет Уилл, – пояснила Ханна.

– Он сказал, что я похож на эльфа, потому что мал ростом и у меня большие уши, – не без гордости объяснил Джордж. – Но он не хотел меня обидеть. Его милость думает, я ничего не понял, но я знаю: он назвал меня Элфом, потому что я ему понравился.

– Как мило, – сказала Вероника, внимательно разглядывая мальчика.

Теперь, когда он стоял перед ней, вытянувшись в полный рост, она убедилась в том, что он не сын Уильяма. Несмотря на темные волосы и карие глаза – никакого семейного сходства. Ну и слава Богу!

– А как зовут твоего щенка, мастер Уоррен? – поинтересовалась она.

– Пока никак, ваша милость. Ему придется подождать до воскресенья, так сказал его милость.

– Но почему? – с недоумением спросила Вероника. – Может, его милость думает, что в воскресенье мистер Дэмпси его окрестит?

Джордж и Ханна захихикали.

Пастор и герцог едва успели обменяться приветствиями с Мэллори и Гейзенби, как Бериник без обиняков заявил:

– Ханна сказала мне, что, когда вы первый раз вошли сюда, то услыхали крики бедной Мэг. Это прав да? Или вы просто хотели привлечь к себе внимание?

– Она не должна была вам этого рассказывать! – вспыхнул Мэллори.

– Почему? Вы взяли с нее слово, что она будет молчать?

– Нет, но...

– Тогда не понимаю, чем вы недовольны.

– Я вам объясню, Бериник, – вмешался мистер Дэмпси. – Маркиз смущен и чувствует себя неловко.

Бериник, удивленно вскинув брови, воззрился на пастора.

– Простите его, маркиз, – продолжал пастор, укоризненно глядя на приемного сына. – Его милость давно позабыл, что значит испытывать неловкость. Еще в школе, куда его отправили в шесть лет. Мальчику с одним глазом там пришлось нелегко.

– Чушь какая! – запротестовал герцог. – Я просто не понимаю, чего тут стесняться. Услышь я что-то подобное, был бы обеспокоен, но не смущен. Ну так как, Мэллори, слышали вы крики или нет?

– Слышал.

– А сейчас?

– Нет.

– А если захотите, сможете их снова услышать?

– Думаю, да, – ответил Мэллори с нарочитой небрежностью. – А что?

– Я подумал, может, вам удастся разобрать имя или пару слов, которые помогли бы нам в поисках убийцы.

– Вы не можете просить его об этом, Бериник, – вступил в разговор Мартин. – Вы не представляете, как это... тяжко и страшно.

– Жизнь вообще штука нелегкая, а временами действительно страшная, – не моргнув глазом ответил герцог. – Коль уж он был рожден с таким даром, – по крайней мере пастор уверен, что это дар, – пусть использует его во благо. Надеюсь, он не пользуется им во зло?

– Никогда! – воскликнул Мартин.

– Ну, раз вы в этом уверены... Да и Энн с Ханной в один голос твердят мне, что ваш кузен – достойный человек.

– Да, это правда! Он смелый и честный, и...

– Мартин! – прервал своего защитника Мэллори. – Перестань, а то я сейчас покраснею от смущения. Лучше скажи, сам ты чувствуешь что-нибудь? Ведь именно поэтому я просил тебя приехать сюда: проверить, совпадают ли наши ощущения. И не стесняйся. Думаю, эти господа не станут насмехаться над нами, во всяком случае, мисгер Дэмпси точно не станет.

– Ручаюсь, Бериник серьезно отнесется к вашим способностям и сохранит их в тайне. – Пастор выразительно взглянул на герцога.

Тот кивнул и с любопытством спросил:

– Неужели слышите то, чего не слышат другие, как и ваш кузен, Гейзенби? И никто об этом не знает? Даже Энн?

– Знает только Мэл. Но я не слышу. Только чувствую. И то очень редко. Не смотрите на меня так, Бериник! Вы рискнули бы повторить такие слова своей жене?

– Этого вам никогда не узнать, – не без злорадства ответил герцог. – Ибо не родилась на свет женщина, способная полюбить такого, как я. Но обещаю сохранить вашу тайну, господа. Слово чести.

Гейзенби кивнул. Он собирался с духом несколько секунд, потом глубоко вздохнул и, крепко вцепившись в спинку кушетки, закрыл глаза. Когда-то давно он воздвиг в своем сознании преграду – барьер, который позволял ему не чувствовать ничего необычного и не вспоминать о своем даре. Теперь он, преодолевая внутреннее сопротивление, опускал этот барьер. Всем присутствующим казалось, что время тянется ужасно медленно и, затаив дыхание, они ждут уже целую вечность. Наконец Мартин промолвил:

– Я чувствую ужас, вязкий, как трясина, и... и отчаяние. И зло, словно чья-то холодная рука, тянется к горлу. И что-то знакомое, но не могу понять, что именно!

– В вашей семье все со странностями? – спросил Бериник, глядя на Мэллори.

– А в вашей? – не остался в долгу маркиз.

– Нет, только я да мистер Дэмпси, но он не кровный родственник, а потому его можно не принимать в расчет. – Голос герцога звучал буднично, и Мэл растерялся, сообразив, что то, что сам он принял за насмешку, было просто любопытством. Герцог между тем продолжал: – Раньше, само собой, чудаков было больше, но родственники имеют привычку умирать. Однако я точно знаю, что никто в нашем роду не обладал подобным даром.

– Я попробую еще раз услышать крики, – сказал Мэллори решительно. – Только мне лучше сесть. Положите подушку на диван, Бериник. После этого проклятого удара по голове я не уверен в своих силах и мне бы не хотелось свалиться без чувств на пол.

Бровь герцога насмешливо выгнулась, но он промолчал и положил подушку на диван. Потом, не удержавшись, отвесил шутовской поклон и провозгласил:

– Ваш трон, Мэллори. А зачем вы зажали уши?

– В прошлый раз крики оглушили меня.

– И все же в этом нет смысла, – настаивал герцог. – Раз никто больше их не слышит – значит, крики звучат в вашей голове, разве не так? Но если вы зажмете уши, крики станут громче!

– Хотите сказать, что в пустоте моей черепной коробки они создадут эхо? – усмехнувшись, спросил Мэл.

– Я этого не говорил! – расхохотался герцог. – Если шутка дойдет до леди Ханны, Дэмпси, вы свидетель – с моих уст не сорвалось ни слова.

– Зато слова прозвучали у вас в голове, – насмешливо парировал маркиз. – Думаю, ваша сестра непременно об этом догадается.

Вероника погладила щенка, выпрямилась и, глядя в дальний конец парка, спросила:

– Кто это там?

Ханна обернулась:

– Кто-то, не ожидавший найти нас здесь. Я не успела разглядеть: только блеск, думаю, пуговицы и цветное пятно – сюртук или куртка. Может, нам вывести собаку на прогулку поближе к лесу?

– Хорошая мысль, – согласилась герцогиня. – А ты, Джордж, беги к конюшням и скажи кому-нибудь из конюхов, что нам нужна помощь.

– А что, если это разбойник? – запротестовал Джордж. – Я не могу вас бросить!

– Тогда побыстрее возвращайся, – сказала герцогиня. – Ну, малыш, – добавила она, снимая пояс со своего платья для верховой езды и надевая его щенку на манер поводка, – ты пойдешь с нами. Сделаем вид, будто ведем его на прогулку, и пойдем в том направлении, куда скрылся незнакомец. Беги же, Джордж! Быстрее.

– Возможно, это кто-то из приезжих господ. Он мог заблудиться в лесу, – предположила Ханна.

– Тогда почему он не вышел и не спросил дорогу?

– Может, испугался, увидев женщину в мужском костюме, и убежал прочь? – Девушка задержалась на секунду, выдергивая из земли шпагу.

– А кстати, дочь моя, где ты взяла этот неподобающий костюм?

– Уилл снял с меня мерку, а потом заказал одежду у своего лондонского портного. Думаю, тому и в голову не пришло, что он шьет для женщины.

– Милая, не хочешь же ты сказать, что одевалась подобным образом в Лондоне? – воскликнула Вероника. – Я так и знала! Нельзя было доверять тебя и Энн Уиллу, следовало поехать самой! Твой братец не имеет ни малейшего понятия о приличиях.

– Это не так, мама! Он не позволил нам с Энн появляться в мужской одежде на людях.

– Значит, у Энн тоже есть такой костюмчик?

– Э-э, ну да. Но миссис Тофер ничего не знает! Пожалуйста, не говори ей.

– Конечно, не скажу.

– Мы с Энн всего раз вышли в Лондоне на улицу в таком виде. Пробрались в Таттерсолл, чтобы посмотреть выставленных на продажу лошадей. Ну и еще нам хотелось посмотреть на мужчин. Знаешь, когда рядом с ними нет дам, они ведут себя совершенно иначе!

– Правда? – с понимающей улыбкой спросила Вероника. – Пойдем, малыш, что же ты? – Она потянула вперед щенка. Но гончий пес, потыкавшись носом в ее туфли, решительно уселся на поводок и явно не желал идти дальше.

Герцогиня дернула за поводок. Щенок сделал два шага и снова сел. Вероника потянула еще раз. Пес уперся лапами в землю и попятился назад.

– Даже хромой доберется до Баррен-Уичи раньше, чем мы до леса, – вздохнула Вероника.

Ханна подхватила щенка на руки и решительно сказала:

– Если этот человек следил за нами, он не поверит, что мы просто выгуливаем собаку. Давайте займемся его поисками.

– Эге-гей! Полундра! – закричала девушка. – Вы там, в лесу! Что вам нужно?

– Это еще что такое? – удивилась герцогиня.

– Я услышала это выражение от Дейви Ланкастера, который вычитал его в какой-то книге. А раз читать его учили вы с Ричардом, то и вина ваша.

– Думаю, скорее Ричарда, – быстро проговорила герцогиня.

Они как раз подошли к кромке леса, когда их догнали Джордж и слегка запыхавшийся Дейви Ланкастер.

– Вы видели в лесу чужака? – с тревогой спросил конюх. – Где?

– Где-то неподалеку, – ответила Ханна, оглядываясь. – Я видела его... да, рядом с этой ивой. Смотри, трава сильно примята, – Она торопливо протянула щенка Джорджу: – Держи своего зверя. – И опустилась на одно колено, разглядывая следы.

Конюх присел рядом:

– Точно, здесь кто-то был. И совсем недавно – трава еще не распрямилась. Странно, он видел вас и не окликнул. Вот след каблука.

– Где? – спросил Джордж.

– Вон там! – Герцогиня указала мальчику на участок земли с отпечатком ботинка.

Джордж тут же опустился на четвереньки и полез под иву. Щенок следовал за ним по пятам.

– Давай, пес, нюхай, – приказал мальчик, тыкая гончую носом в след.

– А этот мальчишка не промах, – прошептал Ланкастер на ухо Ханне. – Любит приключения и неглуп. – И он обратился к мальчугану: – Мастер Джордж, пес еще мал, чтобы идти по одному следу. В лесу слишком много запахов. Его надо учить, чтобы он смог отделить один и идти по нему до конца. Сейчас еще рано.

– Но если этот человек не успел уйти далеко, щенок хоть какое-то время пройдет по следу? – с надеждой спросил Джордж.

– Думаю, стоит попробовать, – сказала Вероника и достала из кармана своего шикарного алого платья для верховой езды маленький серебряный пистолет.

Глаза Джорджа стали круглыми от удивления, а Ханна воскликнула:

– Мама! Что это?

– Ты ведь не думаешь, что твой отчим разрешил бы мне разъезжать одной без оружия, милая? Во всяком случае, не сейчас, когда вокруг творится бог знает что. Возможно, в наших краях бродит убийца, и не один. Чем ты так удивлен, Джордж? В твоем возрасте пора знать, что женщины не столь слабы и беззащитны, как о них принято думать. Мы можем стрелять не хуже мужчин.

– А леди Ханна умеет фехтовать! – восхищенно добавил Джордж.

– Я знаю, дружок. Она изводила брата до тех пор, пока он не сдался и не согласился обучить ее этому искусству. Ну что ж, вперед, Дейви. У тебя есть какое-нибудь оружие?

Ланкастер кивнул и вынул из сапога длинный широкий нож.

Бериник, который стоял, прислонившись к каминной доске, и, скрестив руки на груди, разглядывал Мэллори, нетерпеливо спросил:

– Ну что?

– Ш-ш-ш, ему нужно время, – прошептал Дэмпси.

– Нет, все равно никакого толку, – вздохнул маркиз. – Я ничего не слышу: ни крика, ни даже шепота.

– Но раньше-то вы слышали! Что же теперь? – спросил Бериник.

– Не знаю. Должно быть, они ушли, растворились. Я слышал слова лишь единожды – много лет назад. Думаю, они не могут сохраняться так долго. Вчера после убийства прошло совсем немного времени, и я застал... след. А сегодня он растаял.

– Но что-то же ты чувствуешь, Мэл? – спросил Мартин.

– То же, что и ты: ужас, отчаяние, чью-то злую волю и... что-то знакомое. Что это было, Мартин?

– Не знаю.

– Что бы там ни было, толку никакого, – подвел итог герцог. – Мы не обнаружили и не узнали ничего нового.

– Думаю, нам с Мартином все же удалось узнать кое-что.

– Что именно?

– То, что слова можно расслышать лишь через короткое время после случившегося. Затем они растворяются, но чувства и эмоции остаются, иногда на сотни лет.

– Очень интересно, но сейчас нам это никак не поможет, – пожал плечами Бериник. – Вставайте с дивана, Мэллори, я еще не закончил его осматривать.

– Давайте дадим ему развернуться как следует и не будем мешать, – предложил пастор, направляясь к дверям. – Кто знает, может, втроем мы найдем что-нибудь в саду или на дорожке.

Мэл и Гейзенби с готовностью последовали за ним. Завернув за угол, пастор остановился и некоторое время молча изучал молодых людей. Рука его в кармане сжимала найденную улику. Наконец решившись, Дэмпси сказал:

– Я кое-что нашел, но мне не хотелось показывать эту штуку герцогу. Сначала я хотел бы сам найти какие-нибудь объяснения тому, как она оказалась в доме.

– Что вы нашли? – спросил Мэллори.

Пастор вытянул руку и разжал кулак. Безделушка блеснула серебром в лучах солнца.

– Черт возьми! – воскликнул Мартин.

В тот же момент маркиз ткнул его локтем под ребра, и молодой человек сжал губы, сожалея о вырвавшемся возгласе.

– Ничего, – сказал пастор, – я в своей жизни произносил слова и похуже. Такое со всеми случается, даже со служителями Господа. Бывает, что и у женщины вырвется крепкое словцо, все зависит от обстоятельств.

– Вы правы, – кивнул Мэллори. – Рад, что не сердитесь на моего кузена. Можно мне взглянуть на безделушку поближе? И почему вы не захотели показывать ее Беринику?

Мистер Дэмпси передал фигурку маркизу.

– Я пока не имел возможности разглядеть вещицу как следует, но она очень похожа на ту, что я видел прежде. В прошлый раз я показал находку сразу, и Бериник едва не убил меня на месте. Та штучка принадлежала представителю рода Поулов из Уайка.

– Кому?

– Должно быть, вы о них никогда не слышали. Большая часть семьи вымерла давным-давно, хотя не исключено, что какие-то дальние родственники остались. Для них серебряный лев – напоминание о былом величии рода. Почти тридцать лет назад человек, назвавшийся Дайтом, приехал в эти места под видом нового пастора. Как выяснилось позже, он перехватил настоящего священника по дороге и убил его. Этого человека снедала ненависть к роду Торнов. И зависть к их богатству. Он вынашивал страшные планы: убить отца и мать нынешнего герцога, его самого тоже, а замок сжечь дотла.

– Не похоже, что ему удалось осуществить задуманное, – заметил Мэллори.

– Отец Бериника убил самозваного пастора и всех его подручных, лишь одному удалось спастись. Так вот этот Дайт состоял в родстве с Поулами и тоже носил при себе такого серебряного льва. Девять лет назад отец Бериника был убит, а герцогиня и Ханна едва не погибли от руки сына этого самого Дайта. Убийцу звали Херли, однако льва у него при себе не было.

– Что же случилось с тем первым львом?

– Я уже сказал, что отдал его Беринику.

– Тогда это не может быть та же самая вещь.

– Я предполагаю, что было всего пять фигурок. Совершенно одинаковых. У Бериника хранятся три, а этот, похоже, четвертый, только его слегка переделали. Мне так показалось, но без очков точно сказать не могу.

Мэллори внимательно осмотрел фигурку со всех сторон и пробормотал:

– Надо же...

– Что? – спросил Гейзенби.

– Эта штука точно переделана. Видимо, она была частью чего-то большего.

– Вы уверены? – поинтересовался Дэмпси.

– Теперь это брелок, который носят на цепочке от часов.

– Да, это я разглядел, – нетерпеливо сказал пастор. – Какой-то ювелир приделал колечко, чтобы можно было подвесить его на цепочку. Именно это колечко разогнулось, и брелок упал, а потом зацепился за штору. Но почему вы уверены, что лев был частью чего-то? Там есть отметины?

– Да, две.

– И где они?

– На внутренней стороне передних лап. Они едва заметны, и разглядывай я фигурку менее пристально, не увидел бы их. Значит, на других львах было что-то еще?

– Корона и поднимающийся из нее грифон, – мрачно промолвил пастор. – Будь оно все проклято! Как я покажу эту штуку Беринику? Он тотчас решит, что кто-то из Поулов жив и что именно он убил Мэг, потому что она работала в доме Торнов. Он потеряет голову, и стоит какому-нибудь бедолаге сказать, что он хоть одним глазом видел этого льва, герцог вызовет его на дуэль. А то и просто застрелит на месте. С возрастом он, к несчастью, не становится более терпимым. А Вероника и Ханна с ума сойдут от беспокойства. Поэтому, прежде чем показывать фигурку Беринику, хотелось бы узнать, кому она принадлежит. Очень сомневаюсь, что где-то есть человек, который мечтает сжечь Блэккасл и затаил в душе ненависть к Торнам. Скорее всего какой-нибудь джентльмен купил безделушку у ювелира, как самый обыкновенный брелок. Но все же... все же не исключено, что один из Поулов жив.

– Могу я подержать эту вещицу у себя пару дней? – спросил Мэллори в раздумье.

– Для чего?

– Мы с Мэлом могли бы расспросить джентльменов, приехавших на аукцион, – вмешался Гейзенби. – Если вы станете расспрашивать, то люди могут связать эту находку с убийством – ведь именно вы обнаружили тело несчастной. А мы скажем, что нашли фигурку около конюшен, и никто не побоится признать ее своей. И тогда мы сдадим льва констеблю Льюису прежде, чем герцог успеет добраться до владельца этой вещицы.

Дэмпси задумался. План показался ему разумным. Сам он собирался держать уши и глаза открытыми и проследить за тем, чтобы Вероника, Ханна и герцог не остались без защиты, на всякий случай: вдруг действительно объявился кто-то из Поулов. Что касается леди Ханны, то обеспечить ее безопасность будет несложно – достаточно поговорить с конюхами из замка. Конечно, невозможно приставить кого-нибудь к герцогу, но Том Хасти постарается не выпускать его из виду. А Лэнгтон и я позаботимся о Веронике. Она уже согласилась носить с собой пистолет. Пожалуй, Лэнгтону удастся уговорить ее не выезжать в одиночестве.

Обдумав все это, пастор кивнул:

– Хорошо, но только на день или два, не больше. Если за это время вы не найдете владельца – вернете мне льва.

Мэллори и Мартин кивнули.

– Слово чести, – торжественно произнес маркиз. – А теперь мы хотели бы откланяться и вернуться в дом сквайра, чтобы начать расспросы.

Они попрощались и поспешили к коновязи. Оба молчали, пока не отъехали от коттеджа на порядочное расстояние.

– Этот лев принадлежит Сильвердейлу, – сказал наконец Мартин. – Он спрашивал у меня, не нашел ли я его.

– Я знаю.

– Почему же ты ничего не сказал пастору? Черт возьми, кто бы мог подумать! Слай – убийца. Я всегда знал, что он негодяй и мошенник, но был уверен, что он не способен убить, тем более молодую женщину.

– Я тоже не могу в это поверить, – сказал Мэл. Он достал фигурку из жилетного кармана и вновь принялся внимательно разглядывать. – Слай и в самом деле похож на какое-нибудь ядовитое и мерзкое пресмыкающееся, но убить он не способен. В нем нет зла, нет той холодной жестокости, которую мы с тобой чувствовали там, в доме.

– Но мы ощутили и что-то знакомое, – возразил Мартин. – А ведь мы оба знаем Сильвердейла. Кроме того...

– Да?

– За всеми этими историями о Поулах, Дайте и ненависти к роду Торнов Дэмпси кое-что позабыл.

– Что же?

– Вчера кто-то пытался убить тебя. Не Бериника, его мать или сестру, а тебя! И вот еще что – Бериник сказал мне: он уверен, что кто-то в твоем поместье намеренно написал для тебя неправильные указания, как доехать до Тофер-Хауса. Кто-то хотел, чтобы ты заблудился и тебя растерзали собаки.