Протокол для гувернантки

18.

Вы войдете в ворота из кованого железа. Елена спросит об утках, на месте ли они и можно ли их увидеть, так что вы направитесь к небольшому пруду, не зная, есть ли там утки, и если их там не будет, вам придется пойти с ней вдоль канала, и в конце концов вы наткнетесь – в дальнейшем, как правило, так и будет происходить – на одну или двух птиц, спящих у воды, и они проснутся оттого, что Елена побежит прямо на них. Затем вы вдвоем вернетесь в центр парка. Вы сядете на скамейку, а Елена станет играть недалеко от вас на гравийной дорожке. Она начертит на ней линии, через которые будет перепрыгивать – с полной серьезностью, следуя одновременно четким и неопределимым правилам.

На этой скамейке вы испытаете странное чувство, будто вы мать, та мать, которой вы могли бы быть. Привязанность к вам Елены нарушит ваше спокойствие. Всплывут давно забытые убеждения – старайтесь устранять их от себя. Отстранение, дистанция – это главное ваше оружие, в точном соответствии с идеями Льюи. Линии и тела. Объемы.

Елена сядет на скамейку рядом с вами. Вы спросите, не хочет ли она, чтобы вы почитали ей сказки. Она вытащит из своей сумки подаренную вами книгу. Вы откроете ее на первой странице, и в глаза вам бросится красота рисунков Странда, их кропотливое изобилие, их твердые, темные, бесчисленные линии, разделяющие поверхности, которые наслаиваются друг на друга, но тем не менее составляют, если смотреть на них с небольшого расстояния – эти твои штуки просто настоящая оптическая иллюзия, восхищался Люф, – узнаваемые формы. Некоторые, чьи слова из-за его упорства в итоге оказались вздором, предсказывали, что он не закончит книгу, что она ему осточертеет и он ее бросит. Но Странд выдержал, как выдержали и все мы.

Елена примется разглядывать рисунок и задавать вопросы, и вы начнете говорить, наконец-то вы сможете по-настоящему с ней разговаривать, вам всего лишь надо будет описать то, что вы различаете в линиях рисунка: ольхи на сырой северной стороне леса, извилистые дороги, обсаженные остролистом, изрезанные следами шин, и ребенка, маленькую девочку, подобную капле чистого цвета, посреди поляны, нашей поляны, свободного пространства, где почти незаметен карандаш Странда, который одной чертой показывает метры невысокой травы, и на ее фоне листья деревьев – Странд не мог их не затемнить, и вы увидите: вы расскажете Елене, как маленькая девочка свернулась клубочком в лунном свете, вы опишете шорох листьев и крики зверей, крики, становящиеся все страшней по мере того, как наступает ночь.

Вы будете подыскивать слова, как старый музыкальный аппарат, запущенный спустя долгие годы молчания. Слезы текут по щекам маленькой девочки. Она шмыгает носом. Вокруг нее завывает лес, и у нее грязные ноги. Она поджала колени и ест сэндвич посреди зарослей. Вы расскажете, как маленькая девочка укрывается под могучим скальным дубом – Битц прозвал его Гераклом, – и тень дерева заполнит следующую страницу, как девочка в конце концов засыпает, несмотря на наступивший холод, и мало-помалу ваше тело придет в движение: вы задрожите от холода и страха, ваши руки с растопыренными пальцами коснутся лица Елены, словно первые лучи солнца, и девочка из книжки проснется и решит построить шалаш, а вы изобразите это: держа книгу Странда в левой руке, вы нагнетесь, чтобы собрать воображаемые ветки, ваши пальцы коснутся земли, и вы подумаете об этой девочке из жуткого леса, прекрасного и жуткого, еще мгновение вы будете раскачиваться справа налево, а потом замрете и переведете дыхание.

Елена встревожится, не грустно ли девочке оказаться совсем одной на этой полянке, далеко от родителей. Она скажет «поянке». Она совсем одна на этой «поянке», ей грустно. Вы ответите, что нет, ей не грустно, потому что она не одна, смотри. И покажете Елене детей, окружающих девочку, не сразу видимых глазу из-за богатства рисунка Странда. Дети собирают дрова или, прислонившись к деревьям, засунули пальцы в рот и свистят. Видишь, она совсем не одна.

Вы уберете книгу и поведете Елену в глубь парка. Очень скоро узкие лужайки сменятся густыми зарослями. Вы подберете несколько веток на земле, несколько сломаете. Поищите в переднем кармане вашей сумки, и вы найдете нож и моток веревки. Покажите Елене, как водить ножом по дереву. Потом пусть попробует сама. Она одновременно с удовольствием и очень сосредоточенно попробует повторить ваши движения. Покажите ей, как лучше связать ветки между собой веревкой. Получится не очень хорошо – у вас всегда были с этим проблемы, – и вы придете в раздражение, что не справляетесь идеально. Но разве все должно быть легко? Не забыли ли вы слова Льюи: нет такого обучения, которое не было бы вместе с тем и учением. Пробуйте. Пробуйте снова.

Елена тоже попробует. Она спросит: это будет дом для ежиков? Вы ответите, что нет, ежикам не нужно строить дом, но если сделать шалаш побольше, в нем вполне может спать ребенок. Вы задумаетесь о том, как давно люди начали защищать себя от солнца и плохой погоды, – они это делали всегда, решите вы, и это «всегда» вам покажется очень неопределенным. На ум придет образ древних людей, забившихся в глубокие, мрачные пещеры, но это не поможет вам приблизиться к ответу. Вы поведете Елену еще дальше. Эти посторонние мысли собьют вас с толку, – а может быть, мы ошибаемся, и вы будете идти рядом с Еленой, не думая ни о чем, и это будет хорошо.

Вы вернетесь обратно на скамейку. Елена захочет узнать, чем кончается сказка. Но вы попросите ее запастись терпением. Вы отдадите ей книгу Странда, и она аккуратно уберет ее в сумку. Вы еще немного посидите, наслаждаясь этим длинным днем, разглядывая прогуливающиеся семьи, уток вдалеке, водоем, двух городских служащих, один из которых будет собирать мусор специальными щипцами, а другой – обрезать розовый куст, а еще вы увидите собак, тянущих своего хозяина за поводок, летающую в воздухе мелкую пыль, школьников на скамейке, облака – они будут закрывать и открывать солнце, вызывая внезапные колебания света. Сохраняйте некоторую медлительность в движениях. В главном отделении вашей сумки вы найдете помаду, достаньте ее и подкрасьте губы. Это вы, то, что принято называть вами, в этом парке, на деревянной скамейке, и одновременно кто-то другой. Но и это вы уже знаете.