Проверка 2 (СИ)

Глава 13

Незадолго до обеденного перерыва к отцу Насти в управлении подошли двое мужчин, один из которых предъявил удостоверение сотрудника ФСБ.

— Нам нужно поговорить, — сказал он Николаю Алексеевичу. — Это можно сделать у вас, но будет лучше, если вы проедете с нами.

— Разговор не о моей дочери? — спросил он. — Если вы хотите поговорить о Насте, будет лучше, если вы сначала встретитесь с ней.

— Где она? — спросил тот же мужчина.

— Ходила к подругам, а сейчас должна быть дома. Если куда–то ушла, жена может связаться с ней по телефону.

После его слов они чуть ли не бегом покинули управление, а Николай Алексеевич тут же позвонил дочери.

— Настя, ты дома? Вот и не уходи, потому что сейчас за тобой должны приехать. Я знаю, как ты настроена, но постарайся все же не задираться.

— Мама, сейчас за мной приедут, — закончив разговор с отцом, сказала Настя. — У отца были эфэсбэшники, а он, как мы и договаривались, направил их сюда. Я уже, в общем, одета, осталось только нацепить серьги и расчесаться. Ты вот что… если на вас будут наезжать, сильно не переживай. Знай, что вся эта ерунда только на день–два, и никаких последствий не будет. То, что обо мне могли узнать, может вызвать опасения, но это только маленькая часть моих возможностей, а в остальное сразу не поверят, поэтому на равных со мной никто договариваться не будет.

— Ты там сильно хвост не распускай! — сказала мать. — Если кого–нибудь прибьешь или покалечишь…

— За кого ты меня принимаешь? — обиделась девочка. — Я в ФСБ ни с кем воевать не собираюсь. И договариваться мне там будет не с кем. У тех, кого сюда послали, есть не права, а инструкции. Вот они по этим инструкциям и будут со мной работать. А я все расскажу и посмотрю, как они себя поведут. Если по–хамски, я просто исчезну и буду говорить уже с теми, кто решает. Звонят. Открой и скажи, что я сейчас выйду.

Настя ушла в свою комнату, надела серьги и начала приводить в порядок прическу. Она не успела закончить, как в комнату заглянул мужчина лет пятидесяти.

— Не можете пару минут подождать? — спросила девочка. — Я ведь могла не успеть одеться.

— Я должен был убедиться в том, что ты здесь, — ответил он, проигнорировав ее возмущение. — Поторопись, нас ждут. И так за тобой пришлось долго бегать.

— Вы мне не друг и не родственник, — притворившись рассерженной, сказала она. — Обращение на ты в вашем случае — это неуважение. Запомните сами и передайте тем, кто будет со мной работать, что я на тыканье отвечать не буду.

— Передам, — ответил он. — Собирайтесь быстрее. И я вам посоветую меньше проявлять свой гонор.

— Мое поведение будет зависеть от вашего, — сказала она, оставив за собой последнее слово. — Я готова. Куда мы едем?

— В наше областное управление. Следуйте, пожалуйста, за мной.

В гостиной их ждал еще один мужчина помоложе, весь бугрящийся мышцами, которые летняя одежда почти не скрывала.

— Здравствуйте, — первой поздоровалась Настя. — Фигура — класс! Анаболики или таскали железо?

— Здравствуй, пропавшая, — улыбнулся он. — Второе. Химию не употреблял.

— Обращайся к ней на вы, Виталий, — сказал ему пожилой. — Идемте в машину, возможность поболтать у вас еще будет.

Возле подъезда их ждал черный «форд» с сидевшим за рулем шофером. До областного управления ФСБ доехали за двадцать минут. Настю сразу отвели в небольшой кабинет на втором этаже, предложили сесть на стул и покаяться. Встретивший ее полковник так и сказал, непонятно только в шутку или всерьез.

— Вы хотите, чтобы я рассказала, где была после своей пропажи, и откуда у меня не совсем обычные способности? — уточнила девочка.

— Очень четко сформулировали, — кивнул полковник. — Сколько вам понадобиться времени?

— Если со всеми подробностями, то пару часов, — ответила она. — Надеюсь, что вы все будете записывать, потому что не собираюсь об этом рассказывать еще раз. Пусть те, кому интересно, слушают запись. Только попрошу меня не перебивать. Высказаться по поводу моего рассказа или задать вопросы можно и потом.

— Говорите, все записывается, — не стал он с ней спорить.

Настя говорила и видела, что никто из сидевших в кабинете офицеров ей не верит, но говорить не мешали, хотя в два часа она не уложилась.

— И вы хотите, чтобы мы во все это поверили? — спросил полковник, когда девочка закончила свой рассказ.

— Я от вас ничего не хочу, — ответила Настя, — это вам от меня что–то нужно. Я все рассказала, как было в действительности, а если эта действительность не вписывается в ваши представления о мире… Внушать я вам ничего не собираюсь, могу только кое–что показать.

— Покажите, — согласился полковник.

— Я уже это делала неоднократно, — сказала девушка, положив на стол несколько роз. — Буду вам показывать то же, что и другим. Этих роз не существует, но это не гипноз, а магия иллюзий. Если вы их сейчас сфотографируете, то получите нормальные фотографии. Никакой гипноз этого не даст.

— Сергей, сфотографируй, — приказал полковник пожилому, после чего обратился к Насте: — Для иллюзий они слишком материальные: пахнут, и я даже уколол палец.

— Качественная иллюзия, только и всего, — пожала она плечами. — Смотрите на них.

Розы задрожали и исчезли.

— На дисплее они есть, — подтвердил пожилой.

— Это уже не иллюзии, а предметы, взятые с хранения, — продолжила демонстрацию Настя. — Это кошель с золотом. Можете забрать себе, у меня такого добра много. Это кинжал, а это мое парадное королевское платье.

— Великолепная работа! — сказал взявший платье полковник. — По–моему, камни настоящие. Это герб?

— Да, это королевский герб, — ответила Настя. — На хранении много всего, но сейчас вам хватит и этого.

— Допустим, что все это есть на самом деле и останется после вашего ухода, — сказал полковник. — Но это не доказательства существования божества.

— Я уже сказала, что не собираюсь вам что–то доказывать, — ответила девочка. — Не верите в Верону? Ну и ладно! Ваша вера или неверие ни на что не повлияют, это только ваше личное дело. Моему деду было трудно поверить в магию и какую–то богиню, поэтому он ее окрестил пришельцем.

— В пришельца могу поверить и я, — кивнул он.

— А какая для вас разница? — спросила Настя. — Когда Верона говорила с владыками Вечного города, она сказала, что ее сородичи управляют другими мирами. Этот вид разумных не создавал миры или людей, они просто тысячи лет ими управляют. Если не нравится слово «богиня», придумайте другое. У меня в голове такой перевод.

— Значит, на ваших руках есть невидимые кольца и браслет? — оставив тему богов, спросил полковник. — Протяните руки, я пощупаю.

Он ощупал ее пальцы и запястье, вздрогнул и убрал руки.

— Да, все это есть, если вы мне ничего не внушили.

— Товарищ полковник! — сказала ему Настя. — Если бы я хотела вам что–то внушить, давно бы это сделала! Комната под наблюдением? Тогда позвоните в аппаратную и спросите, видят ли они эти предметы на столе. Вот с браслетом и кольцами ничем помочь не могу, я их сама не вижу.

— Значит, вы можете внушить что угодно, лечить и с помощью шара мгновенно перемещаться в любое место, для которого у вас есть образ? — подвел он итог. — И еще можете отправлять куда–то любые предметы и возвращать их обратно?

— В магии я могу намного больше, — сказала девочка. — Просто у меня не очень много сил, а для того, что вы называете внушением, их требует совсем мало. И предметы я могу отправлять только свои. Ничего из того, что мне не принадлежит, кольцо никуда не отправит.

— Кольцо отправляет предметы, с помощью перстня вы перемещаетесь, а браслет — это разумная вещь, которая хранит запас сил. Правильно? Тогда снимайте все эти предметы. Они будут отправлены на исследование.

— Вы меня внимательно слушали? — спросила Настя, которая ожидала чего–нибудь подобного. — Вижу, что или не слушали, или не придали значения тому, что я сказала. Браслет это не компьютер, а личность, которая поумней нас с вами. В нем копия всей моей памяти и разговаривать он может только со мной, поэтому он вас с вашими исследованиями пошлет далеко–далеко. Уже послал.

— Вы его надевали сестре!

— Убедила с большим трудом! — уже сердито сказала девочка. — Потом выслушала, что он больше с моей руки не уйдет, а сама я его не сниму, и вы этого сделать не сможете, разве что отрубите мне кисть.

— Почему? — не понял полковник. — Наши специалисты снимут.

— Потому, что это не физика, а магия! — теряя терпение, объяснила она. — Размеры у браслета были в два раза больше моей руки, но он плотно обтянул запястье, и вы его с мылом не снимите! И потом с какой стати я должна расставаться со своим запасом сил? Во–первых, вы ничего в нем не найдете, можете только убить, а во–вторых, я вам просто не верю. Я пока еще ни с кем ни о чем не договорилась и никому ничего не обещала! Я и без браслета могу завязать вас в узел и сделать многое другое, но с ним мои возможности намного больше. К тому же он мой друг!

— А перстень с кольцом? — недобро глядя на девочку, спросил он.

— Там то же самое, — ответила Настя. — Перстень только управляет транспортной сферой, а им могу управлять только я! Ну нет у вас других магов и не будет! А без них это просто золотое украшение. И это мое оружие, которое я никому не отдам! Если договоримся, сможете пользоваться моими услугами, но и в этом случае я буду иметь возможность вам отказать. С кольцом еще хуже. Владыки дали мне его до смерти. Основная его цель — вернуть меня в их город, а хранение вещей — это лишь полезная безделица, чтобы я его не выбросила. Я вам, по–моему, русским языком сказала, что кольцо будет защищать меня и себя! Я не знаю, как именно оно поступит с тем, кто попытается его с меня снять, только догадываюсь. Пытавшегося меня убить жреца оно отправило на хранение, а потом вернуло его труп. Вы хотите повторить его судьбу? Пожалуйста, я вам мешать не буду, только чтобы потом никто не сказал, что я вас не предупреждала! Хотя все равно будут обвинять. Я не смогу доказать, что вас убило кольцо, а не я. Будете пробовать?

— Ты это сделаешь сама! — зло сказал полковник, переходя на ты. — Девчонка! Смеешь ставить условия государству! Тебе хотели многое предложить и еще, наверное, предложат, но и напомнить, что здесь не какое–то королевство, будет нелишним! Ты можешь попробовать нам что–то внушить, но это не вернет в вашу семью Ольгу! Ее уже увезли и вернут только тогда, когда ты докажешь свою полезность. Ее личное дело — это липа, поэтому мы в своем праве! Твои близкие, кстати, тоже живут в этом государстве, интересами которого ты пренебрегаешь, и полностью от него зависимы. И твоих способностей у них нет! Если перестанешь…

— Хватит, — перебила его девочка. — Не буду я вам ничего внушать, черт с вами! Как забрали сестру, так и вернете. И попробуйте только тронуть родителей или деда! Жить будете долго и каждый день сожалеть о том, что сделали! Хотя, вы им уже ничего не сделаете из–за поставленного мной запрета, а другие просто не успеют.

— Ты не успеешь воспользоваться своей сферой! — сказал полковник. — В этом кабинете…

Он замолчал и вытаращился в то место, где мгновение назад сидела Настя. Она попала в сферу вместе со стулом и сразу же отлетела в один из углов кабинета, поднявшись к самому потолку. Из нескольких мест в стенах ударили струи какого–то газа или аэрозоля. Полковник и оба его подчиненных бросились к двери, но успели сделать только несколько шагов и повалились на пол. Девочка убрала на хранение свое платье и кинжал, оставив на столе только кошель с золотом, а потом запустила заклинание, вставив в него образ фасада главного здания президентской резиденции в Ново—Огарево. Сфера возникла совсем рядом с двухэтажным особняком напротив его центрального входа. Посмотрев на балкон второго этажа, она увидела распахнутые настежь двери и приказала лететь туда.

— Хороший дом, — с сарказмом сказал Раш. — Нашему домовому понравился бы. Колонны и фронтон — почти дворец. Подожди, не убежит твой президент. Скажи, зачем тебе было нужно все это устраивать?

— А что я устраивала? — удивилась Настя. — Ну подействовала немного на полковника, чтобы он без дипломатии говорил то, что думает. Он бы все равно перешел к угрозам, только перед этим пришлось бы час или два выслушивать лекцию о патриотизме и обещания, что я вся буду в шоколаде! Когда давали инструкции, их начальство обо мне многого не знало. Если бы знали, наверное, и инструкции были бы другими. А эта троица так мне до конца не поверила. Кое в чем мне их удалось убедить, но так, процентов на тридцать. Никто из них не готов поверить в сказку, а мои откровения — самая настоящая сказка. Я ведь была уверена, что так и получится. Повяжу президента и директора ФСБ, а все остальные сами утихнут. Прикинусь обиженной и еще какое–то время погуляю. Потом, конечно, опять подвалят. Слушай, Раш, не мешай, поговорим потом.

Президента она нашла в большой комнате с камином. Он о чем–то беседовал с невысоким, пожилым мужчиной, в котором внешне не было ничего примечательного. Лежавший рядом с ними пес что–то почувствовал, неуверенно гавкнул и подошел к сфере. Девочка его подчинила и отправила лежать на прежнее место, после чего убрала сферу.

— Вынуждена прервать вашу беседу, — сказала она удивленно уставившимся на нее мужчинам. — Этот стул мне пришлось забрать у ростовской службы ФСБ. Мне он не нужен, так что пусть стоит здесь. Вас, Владимир Викторович, я знаю, а кто ваш собеседник?

— Это директор ФСБ Александр Васильевич Бабурин, — послушно ответил подчиненный президент. — Не скажете, кто вы?

— На ловца и зверь бежит, — довольно сказала Настя. — Я вам представляться не буду, пусть за меня это сделает ваш директор.

— Настя Никитина? — спросил тоже подчиненный Бабурин. — Почему вы здесь? И как вы сюда попали?

— Я бы сюда не прилетела, если бы не вы! — указав на него рукой, заявила девочка. — Знаете, мне очень неплохо жилось до того, как на меня наехали ваши люди. Мне не нужна власть, я ею уже наелась досыта! И вы мне не нужны, поэтому в том, что произошло, вините только себя!

— А что произошло? — не понял президент. — Вы имеете в виду свое появление?

— Я имею в виду то, что вы оба мне подчинены и сделаете все, что я захочу, — объяснила она. — Лично мне от вас не нужно ничего, кроме следующего. Нам должны вернуть мою младшую сестру, которую для шантажа взяли люди из ФСБ. Ну и еще вы оба будете всеми средствами препятствовать нанесению любого вреда мне и моей семье. На этих условиях я согласна оставить вас в покое.

— А если мы этого не сделаем? — спросил президент.

— Вы этого не сможете не сделать, — как маленькому объяснила ему Настя. — Прислушайтесь к себе и поймете, что это так и есть. Ну а если все же такое случится, вы себя убьете сами. Выбор смерти оставляю на ваше усмотрение.

— Вы не ответили на мой вопрос, — сказал немного побледневший Бабурин. — Что у вас произошло с моими людьми?

— Когда я вернулась с Кубы, они увезли меня в свое управление, — ответила девочка. — Я предполагала, что так и будет, поэтому выполнила то, что от меня просили. Два часа разливалась перед ними соловьем, а потом предъявила доказательства. Моя история, с точки зрения любого нормального человека, выглядит дико, поэтому они мне и с доказательствами до конца не поверили. У меня есть несколько артефактов, которые настроены на меня. Ни изучить их, ни как–то перенастроить на кого–нибудь другого, вы не сможете. Я все это объяснила и сказала, что ничего ни на какие исследования не дам! Все испортите, а потом сами будете кусать локти! Ваши люди наплевали на мои объяснения и от уговоров перешли к угрозам. Как только они меня увезли из дома, другие ваши кадры забрали мою младшую сестру. У нее, видите ли, не в порядке документы на удочерение! Ну пришлось мне заставить одну стерву состряпать дело о проживании Ольги в детском доме, а как иначе объяснить появление ребенка, если он из другого мира? В общем, я оттуда ушла и даже никого не прибила, хотя очень хотелось. Они, правда, сами пострадали от своего газа, которым хотели меня усыпить. Поспешите дать указание вернуть малышку и отстать от моей семьи! Если они умудрятся арестовать отца, да еще на его работе, ему придется увольняться, а я уже не буду такой добренькой!

— Мы компенсируем… — начал Бабурин.

— Мне начхать на деньги, — перебила его Настя. — У меня их столько, сколько никогда не будет у вас! У отца вся жизнь в его работе, а вы своими действиями можете его лишить и ее, и уважения товарищей!

— Я о вас вообще ничего не знаю, — сказал ей президент, — поэтому сейчас трудно о чем–то говорить и договариваться. Ребенка вам вернут, если он сам захочет к вам вернуться, и не будут вас трогать. Но что вы собираетесь делать дальше?

— Во–первых, я обиделась, — ответила девочка. — Я и раньше была невысокого мнения о наших чиновниках, а сейчас это мнение изменилось в худшую сторону. Я была готова оказывать вам услуги без всякого давления, только на своих условиях.

— И какого рода услуги? — спросил президент. — Александр Васильевич о вас что–то знает, но меня пока не просветил, поэтому скажите хоть в двух словах.

— Я могу только своей силой лечить почти любые болезни и заставлять подчиняться людей и животных. Кроме того, могу переместиться в любую точку Земли, для которой есть фотография. При этом меня никто не увидит. Собаки, как выяснилось по вашему псу, что–то чувствуют, но их тоже легко подчинить. Как насчет всяких там детекторов, я не знаю, но моя сфера не вызывает срабатывания датчиков движения на лестничных площадках, так что, может, и другие способы обнаружения работать не будут. Могу днями сидеть в Овальном кабинете и записывать кинокамерой американского президента, могу освободить любых заложников и привести вам на веревочке террористов. Могу обучить любому языку, могу… Слишком долго перечислять то, что я могу сделать. Ваши люди все это записали, так что слушайте записи.

— Чего хотите вы? — спросил Бабурин.

— Прежде всего, чтобы со мной считались! Я вам не соплячка, которую легко запугать, угрожая ей самой и ее семье. Я правила королевством размером с Англию, причем не в самое благополучное для него время! И я собственноручно убила в бою сотни полторы своих врагов. Того, что я вам могу дать, не даст больше никто, а вот чего потребовать от вас, я даже не знаю. Как я уже говорила, денег у меня вагон, а будет мало, продам несколько тонн золота. Наверное, приготовьте в Москве хорошую квартиру и сделайте перевод отцу. И учтите, что если какое–то задание мне покажется сомнительным, я потребую меня с ним ознакомить или откажусь.

— Взрыв батареи на Украине — ваша работа? — спросил Бабурин.

— Это было в Донбассе, — уточнила Настя, — и они ее взрывали сами, я только посоветовала. Но учтите, что больше я туда соваться не буду. Меня тогда в прицел рассматривал снайпер. Когда обо мне не знали, это сошло с рук, сейчас могут убить. Я тогда оттуда привезла сувенир.

В руке девочки появился пистолет, заставивший мужчин побледнеть.

— Успокойтесь, — сказала она, отправив ствол на хранение. — Я легко могу убить без всякого оружия. Остановить сердце, приказать прекратить дышать, нагреть мозги — способов много. Но я даже с врагами старалась не доводить до убийства, если без него можно было обойтись. Я сама один раз умерла и знаю, что такое смерть. Вы мне не враги, но и не друзья.

— А если снять это подчинение? — спросил президент.

— Я похожа на дуру? — удивилась Настя. — С какой стати я должна вам верить? И вы не должны беспокоиться насчет подчинения. Я еще раз говорю, что это только гарантия моей безопасности и независимости.

— А если вас убьют другие? — мрачно спросил Бабурин.

— Если это случится не с вашей подачи, то вам ничего не будет, — ответила девочка. — Только учтите, что свою виновность вы будете определять сами. Если вы будете плакаться перед подчиненными о том, как я вам мешаю жить, а они, чтобы сделать вам одолжение, меня грохнут, вслед за мной уйдете вы. Относитесь ко мне, как к любимой дочери, и будете жить долго, особенно если и я к вам так же отнесусь. Мой дед сильно помолодел, а до моей обработки разваливался на ходу.

— А все–таки, — не унялся президент. — Знать о своей зависимости очень неприятно.

— Само собой, — кивнула она. — Тем более это неприятно такому человеку, как вы. Благодарите за это своего директора.

— Я не могу контролировать все дела и отвечать за работу всех своих подчиненных, — сердито сказал директор. — Вашим делом занимался генерал–лейтенант Можейко. Сегодня же узнаю все подробности.

— Контролировать не можете, — согласилась Настя, — а отвечать должны. Может, я вашу зависимость сниму, но это будет не сегодня. Какое–то время поработаем, а потом будет видно.

— Насчет работы, — вспомнил президент. — Ваше «во–первых» мы слышали, а что будет во–вторых?

— Во–вторых, теперь я буду три месяца отдыхать и попрошу меня не беспокоить!

— Настя, может, оставите эти детские выходки? — сказал Бабурин. — Все ваши требования нетрудно удовлетворить, но…

— Вот и удовлетворяйте, — ответила она. — Со мной поступили как с девчонкой, поэтому и я имею право на детские выходки. У меня еще три месяца детства, а потом можете нагружать. Изучите все, что я вам рассказала, и подумайте о том, как нам построить работу. Заодно можете подумать над тем, чем вы меня сможете отблагодарить, мне самой пока ничего в голову не пришло.

Она вызвала сферу и сразу отправила ее во двор, а из него залетела в свою комнату. В ней находились два молодых человека, которые аккуратно раскладывали на полу ее вещи.

— Теперь все так же аккуратно положите на место, — сказала она офицерам. — В квартире еще кто–нибудь есть?

— В гостиной сидит наш сотрудник, — ответил один из них. — Еще здесь ваши мать и сестра.

— Оставьте вещи и идите за мной, — приказала девочка и первой зашла в гостиную.

— Ваши имя и звание! — обратилась она к вскочившему офицеру.

— Майор Андрей Зверев! — ответил он.

— Вот что, майор, — сказала Настя, — забирайте своих орлов и уезжайте в свою контору. Со мной сейчас разбираются в Москве, а когда закончат, вам сообщат. К моему отцу никого не отправляли?

— Нам насчет него ничего не приказывали.

Эфэсбэшники ушли, а девочка подошла к заплаканной матери и ее обняла.

— Я тебе говорила не расстраиваться? — ласково сказала она, прижав мамину голову к себе.

— Мало ли, что ты говорила, — ответила тоже обнявшая Настю мать. — Оля плакала и просила, чтобы ее не забирали, а что я могла сделать? Таня с ними чуть не подралась. Сейчас ушла к себе и тоже плачет.

— Марк, тебя хоть не забрали? — спросила девочка.

— Здесь я, — отозвался появившийся на диване домовой. — Придут еще эти?

— Не должны, — ответила ему Настя, — а если придут, им же будет хуже. Олю скоро должны привезти.

Она взяла телефон и позвонила отцу.

— Папа, у тебя на работе все в порядке?

— Ты откуда звонишь? — спросил он.

— Из дома я звоню, — ответила девочка. — Знаю я уже об Оле. Не беспокойся: скоро ее должны вернуть, а от нас отстанут. Это не телефонный разговор, когда придешь домой, тогда и поговорим. Я хотела спросить вот о чем. У вас есть какой–нибудь прибор, чтобы обнаружить микрофоны? А то я здесь всех разогнала, а об этом забыла спросить.

— Я что–нибудь придумаю, — ответил отец и отключился.

На обед он приехал с молодым парнем, который поздоровался с женщинами, открыл свой полный каких–то приборов чемоданчик и принялся обходить всю квартиру. Пока он работал, все успели пообедать.

— Может, и его пригласить? — спросила мать.

— Перебьется, — сказал отец. — Это не наш сотрудник, а мастер от агентства. Они оказывают разные услуги, в том числе и эту. Я за нее уже расплатился.

— Во всех помещениях, кроме санузла, были радиомикрофоны, — отчитался специалист. — Я их все сжег. Камер вам не ставили. К стационарному телефону тоже ничего не прицепили. Я свою работу выполнил, до свидания.

Когда он уехал, Настя всем коротко рассказала о том, что произошло в ФСБ.

— Я им не могла ничего отдавать, а объяснять было бесполезно. Им сказали изъять все приборы, если они будут, а приказ важнее моих объяснений. О том, что было дальше, я вам рассказывать не буду. Скажу только, что я взяла отпуск на три месяца, а потом придется пахать на государство, но на моих условиях. К вам вязаться не будут и Олю вернут. Должны купить для нас квартиру в Москве, а тебя, папа, перевести туда работать.

— Значит, добилась своего? — спросил отец.

— Сложности могут быть, но основные вопросы утрясла. Не знаю только, что просить за свою работу. Плохо, когда у человека все есть.

— У тебя есть все по тем потребностям, к которым ты привыкла, — сказал отец. — Деньги у нас действительно некуда девать, особенно если у тебя будут покупать золото, но не все можно за них купить, по крайней мере у нас. Кое–что не продается или продается избранным, да и услуги… Пройдет время, и ты найдешь, что потребовать в оплату.

— Если у тебя будут три месяца, может, все–таки отдохнем вместе? — спросила сестра. — Возьмем с собой Олю, а маму оставим здесь, чтобы папа с Марком не умерли от голода.

— Я думаю, можно, — ответила Настя. — Только я вместо Кубы подберу что–нибудь другое, а то мы там ничего не видели, кроме отеля, городских парков и моря. Можно вообще никуда не переселяться и жить дома. С моей сферой…

— Только не на твой остров, — предупредил отец. — Выбирай, потом скажешь. И позвоните, когда появится Оля.

Он уехал на службу, лишь немного не дождавшись возвращения младшей дочери.

— Поручили вам ее передать, — сказала привезшая Олю женщина. — Это саквояж с ее вещами.

Не слушая, что говорит чужая тетка, малышка бросилась Насте на грудь и заплакала.