Проверка на прочность

Глава четырнадцатая Последний бой — прыжок в вечность

— …Нет, и не будет такой силы, способной разрушить монолит нашего общества. Нет места трусости и предательству. Мы говорим — нет! Нет места в наших домах тем немногим, чьи сердца дрогнули и не устояли пред подлыми посулами врагов. Их нет в нашей памяти, их вообще нет и никогда не было. Их имена — тлен. И слава богам, крамола раскрыта! Навеки вечные род предателей ур-Камыдов стерт со страниц истории нашего княжества. Наше дело правое! Победа будет за нами! Солнце за нас!

Всеволод выключил приемник и стал одеваться. Этот день настал. Быть может, последний в его жизни и в жизни тысяч и тысяч его соплеменников. Несколько недель изнурительной подготовки, напряжения всех сил княжества и вот — время пришло.

Всего три недели, а сколько всего успело произойти… Раньше это были дни и ночи, ничего особенного, как и много лет назад.

Старший гридень надел чистое нательное белье. Заботливо убрал оберег под рубаху. Секунду его ладонь согревала небольшой образок Перуна на кожаном шнурке (или это он наполнял ладонь силой). Тепло от него ощущалось даже через ткань.

Надо было иметь большое везение, чтобы ур-Камыды собрались по приказу своих ведомств в едином месте. И такого не произошло. Вернее, почти… пути богов непредсказуемы, и, как выяснилось, не все ур-Камыды были втянуты в паучьи сети крамолы. Несколько десятков молодых отпрысков этого рода оказались ни при чем. Старшие просто не посвятили младших в свои планы. Или не успели, или просто не доверяли. Как бы там не было, но некоторые ур-Камыды от греха подальше были упрятаны в подвалы Тайного приказа. А действительно виновных изобличили и пытали. Ох, многое они успели поведать, перед тем как их черные души предателей ляди утащили в Пекло. Однако же главные бунтовщики так и остались на своих землях пока вне досягаемости правосудия. Но ничего, и до них черед дойдет.

Всеволод застегнул парадный полукафтан, подпоясался ремнем. До блеска начищенная бляха с изображением огненного колеса весело заиграла в лучах солнца. Волков подошел к окну, нажал на рычаг, и металлические ставни наглухо загородили комнату от мира. Стало темно…

Бесконечно долгим дням подготовки пришел конец. Остатки Первой и Второй армий были сведены в единый кулак. Воеводы собрали по всему княжеству все, что могло летать, ездить и стрелять. Стрелять — значит поражать врага. Воинский приказ отмобилизовал всех мужчин от семнадцати до пятидесяти лет, увеличив тем самым оборону княжества до тринадцати миллионов бойцов. По домам оставили только тех, кто являлся последним мужчиной в семье, а следовательно — кормильцем. Грех оставлять баб да деток без опеки. Не брали под ружье и единственного сына. Если срок запаса еще не вышел, то за сына шел отец, а отрок оставался на хозяйстве. Так велит Правда.

Заводы, фабрики, мануфактуры и даже частные мастерские без сна и отдыха производили все необходимое для нужд возросшей армии. Люди несли в Казенный приказ деньги, драгоценности и прочее… кто чем богат. Сдавали бесплатно часть урожая, личный транспорт. Сами, без просьб и принуждения. Люди прекрасно понимали, коли придет враг — заберет все.

Всеволод включил еще две лампы и придирчиво оглядел себя в зеркале. Красная парадная «казенка» сидела справно, как влитая. Синие шаровары аккуратно заправлены в начищенные черным «драем» сапоги. Старший гридень запустил пальцы под белый кожаный ремень, расправляя возможные неровности на одежде. А затем привычным движением свел полукафтан на спине в две почти одинаковые складки.

Вот и все — готов! Командир «Яробоя», самого мощного броненосца княжества старший гридень Всеволод Волков — готов победить или умереть.

— Видел бы Чеслав… — пробурчал себе под нос гридень и решительно водрузил на голову низкую меховую шапку с красной тульей.

Про гибель друга он узнал почти сразу. Донесения в Тайный приказ от ведунских отрядов поступали регулярно. Великое дело сделали волхвы, жрецы и ведуны. Именно они точно подтвердили сведения о крамоле, после чего началась зачистка во всех приказах.

Три отряда, всего три отряда, меньше сотни человек, а сколько всего успели. И дело даже не в сведениях, добытых ими, и не в живой силе противника, уничтоженной ими… Дело в духе! В надежде, что вселили они в сердца русичам. Из тех отрядов так никто и не вернулся…

Старший гридень прицепил к ремню узкий кинжал, а родовой меч, бережно завернутый в ткань вместе с ножнами, взял под мышку. К парадному одеянию меч не полагался. Он еще раз оглядел комнату — вроде ничего не забыл. Всеволод шагнул к выходу, выключил свет, вышел. Четыре оборота ключом — все. Солнце за нас!

За прошедший месяц, с момента высадки железномордых в уделе ур-Камыдов им так и не удалось расширить зону влияния. И хотя врагу посчастливилось взять три крепости, разбить в жесточайших боях два дружинных полка, в целом оборона белгородцев держалась. Эти тактические успехи противника, вероятно, никак не укладывались в его стратегические планы, ибо алкали[32] они большего. Змеи пытались провести крупное наступление в северном секторе, в общем направлении на столицу, но одиннадцатый дружинный полк воеводы Станислава Потехи ценой своих жизней остановил бронеходы безликих. Неся огромные потери, враг за двое суток сумел продвинуться всего на шестнадцать верст. После чего Воинский приказ силами трех полков организовал контратаку и окончательно остановил татей.

Всеволод прошел по коридору, спустился по лестнице на первый этаж. Все военные сводки за последний месяц он помнил почти наизусть. Да и как тут забыть, когда от этого зависит не только твоя жизнь, а судьба всего княжества. Старший гридень вышел на улицу. У подъезда его уже ждал штабной самоход, который любезно предоставил воевода Зорян Кнут. Водитель вытянулся в струнку, открыл заднюю дверь.

— Здравия желаю, господине, — поприветствовал он Волкова, слегка склонив голову.

— И ты будь здрав.

— Прикажете сразу на порт?

— Да, — ответил Всеволод, уже удобно устроившись на кожаном диване.

Дверь почти бесшумно захлопнулась. Водитель занял свое место, а еще через секунду наземный самоход покатил по почти пустынной улице.

Единственной странностью всех этих месячных боев с высадившимся десантом, пожалуй, было удивительное бездействие флота врага. Наступление поддерживали лишь десяток боевых ладей да «шустрики». Броненосец в единственном числе появился единый раз — дал залп и ушел. А ведь совсем недавно этот флот нанес серьезное поражение Первой и Второй армиям белградцев. Хотя может быть этим все и объясняется. Враг тоже понес ощутимые потери и теперь зализывает раны. Броненосцы просто не рисковали спускаться с орбиты вниз. Во всяком случае, дозоры совершенно точно сообщали о группировке вражеских кораблей на низкой орбите. Чего они ждали? Этот вопрос неоднократно задавал себе не только Всеволод, но и большие воеводы. Прикрытие? Засада? Резерв? Старший гридень нахмурился, глядя сквозь тонированное стекло на просыпающуюся столицу. Еще пару минут — и они выехали на загородный тракт. По хорошему покрытию всего полчаса ходу до цели.

Собственно, какая разница — чего вражеский флот завис наверху. Как говорил один из воевод много веков назад, врага не надо считать, его надо бить!

Вот этим Всеволоду Волкову и еще сотням других командиров боевых судов и придется заняться.

Сначала удар по наземной группировке, а затем по флоту лжеликих…

Время в размышлениях пролетело стержнем и остановилось подле массивных ворот воздушного порта. Необходимая процедура проверки кодов допуска и документов отняла чуть больше десяти минут. И вот посыльный коч с бортовым номером «один», уже нес нового командира «Яробоя» к стыковочному шлюзу броненосца. Всеволод натянул белые кожаные перчатки и приготовился торжественно вступить на палубу самого мощного корабля всего княжеского флота.

Он никого не удивил своей парадкой. Почти все летуны и прочие командиры явились именно так — как на парад. Вот только стрельцам, дружинникам, техникам, пушкарям и всем прочим было не с руки. Но и они все в чистом нательном белье и аккуратно отглаженной повседневной форме выглядели как на подбор.

— Господа-а-а… — чуть протянул голос дежурного, — командир на мостике!

Послышался шелест подошв и удары каблуков.

— Вольно, господа, — разрешил старший гридень и прошел в своему месту.

Он обернулся. «Что еще нужно… — Всеволод первый раз ощущал столь торжественный момент. По-настоящему смертельно-торжественный. — Нужно что-то сказать? Ах да».

— Господа! — он обвел всех присутствующих долгим взглядом. И не потому, что он хотел найти поддержку в их глазах — нет. Он просто подбирал слова. Чтоб не банально… что-то не пафосное…

— Господа! Я надеюсь, каждый из вас с честью выполнит свой долг. Я надеюсь на вас, господа.

Секунда… еще секунда — тишина. Нет, это была не первая встреча с экипажем, и все же времени на то, чтобы познакомиться со всеми поближе у старшего гридня просто не было.

Еще одна томительная секунда безмолвия, а затем…

— Мы исполним свой долг, господине, — первым ответил второй летун.

— Солнце за нас! — И его тут же поддержали все остальные: — Солнце за нас!

На душе стало сразу спокойнее.

Грянул государственный гимн белгородского княжества. И звучные голоса солистов потекли по всем палубам, обволакивая экипаж боевой ладьи, вставший как один и склонивший головы.

Эти слова вселяли боевой дух в сердца русичей. В них звучала славная тысячелетняя история его народа. Память — ее нельзя посрамить. Это понимал каждый — от воина до техника и пушкаря на корабле.

Перед глазами Всеволода вставали лики погибших друзей. И они пели вместе с ним тихо, но проникновенно. Ничего. Он отомстит за них. Поквитается за каждую каплю крови, пролитую русичами.

Слова этого гимна были написаны давно-давно. И пускай имя автора строк не сохранилось, но память о нем продолжала жить в сердце каждого жителя княжества.

Отгремела музыка и стихла. Всеволод обвел взглядом экипаж, выдержал многозначительную паузу и сказал:

— Прошу, господа, — займите свои места. Старт по команде большого воеводы.

Почти монолитный стук сошедшихся каблуков — и офицеры разошлись по боевым постам.

Всеволод опустился в кресло командира и принял короткие текстовые сводки о состоянии броненосца. Все службы рапортовали о полной боевой готовности. Теперь оставалось дождаться только команды с броненосца «Секира» от большого воеводы Бурислава Секиры, что командовал всем объединенным флотом. Именно так: Секира воевал на «Секире» и менять место не собирался. Совсем недавно он вынужденно пересел на «Яробоя», пока его броненосец был в ремонте после битвы с железноликими. Но как только его любимая «Секира» была готова, воевода охотно перебрался на своего «старика».

«Вот Секира на „Секире“, рубит всех секирою…» — невольно вспомнил Всеволод прибаутку и тут же пожурил себя за глупость. И вовремя. Монитор высветил кодовое слово — старт!

Враг, перейдя к активной обороне, сумел возвести долговременные опорные пункты почти по всем направлениям. Захваченные крепости: Перст, Длань и Опрох были спешно восстановлены, насыщены огневыми средствами и укомплектованы личным составом. От крепости к крепости тянулась замаскированная нить секретов, огневых точек и батарей. Ближе к фронту окопались и отгородились минными полями восемь полков пехоты. Трудно было счесть всех врагов, но дозоры уверяли воевод, что первую линию (вместе с крепостями) занимают по меньшей мере до ста тысяч бойцов. На других направлениях по периметру всего удела еще двести — двести пятьдесят тысяч. И, наконец, главная база врага, где сосредоточились резервы и почти все ударные бронеходные части, могла иметь не менее полумиллиона бойцов. Что скрывает враг в плотных порядках своих кораблей, выяснить доподлинно не удалось. Но то, что там должны быть транспортники, не вызывало сомнений.

Именно об этом потом напишут летописцы…

Штурмовка с воздуха вражеских позиций началась с первыми лучами солнца. Зайдя со стороны светила, боевые ладьи, кочи и истребители обрушили на противника тонны смертоносного груза… Снаряды, торпеды и бомбы смешивали опорные пункты Змеев поганых с землей. Крепость Перст была фактически полностью разрушена. Признаков жизни на ее руинах не наблюдалось.

Вражеская ПВО пыталась огрызаться, но главный калибр боевых ладей успешно накрывал огромные площади, уничтожив большинство стационарных и передвижных комплексов. Вскоре тати бросили на отражение атаки все имеющиеся «шустрики», и небо почернело от сотен единиц. Следом появилось с десяток ладей. Смертельные карусели вертелись в воздухе, надрываясь сотнями двигателей… Дымящие и горящие машины гроздьями сыпались на землю. Если кто не видел Пекла, то это оно!

Всего полчаса от начала — и заработала дальнобойная артиллерия. Пушкари не зря ели свой хлеб с маслом. Многотонные возы снарядов мгновенно пустели от их интенсивной работы. Гигантские площади, попавшие под обстрел, превращались в безжизненную пустошь. Робкая попытка контрбатарейной борьбы Змеев была жалка и малоэффективна…

Всеволод глянул на часы. До решительного броска пехоты и бронеходов оставалось еще сорок минут. Конечно, старший гридень не мог знать всех нюансов начавшейся операции — не тот полет, и все же он знал, что через десять минут «Яробой» должен произвести три залпа из главного калибра. Затем весь флот даст один дружный залп по центральной базе врага, и только после этого в сечу войдут наземные полки.

Все координаты были скрупулезно выверены и Всеволод замер, глядя на секундную стрелку.

— Ноль, — прошептал он себе под нос и тут же бронированный корпус «Яробоя» вздрогнул. Восемнадцать орудий отправили свои полуторатонные гостинцы на головы супостатов. Около минуты на перезарядку — и новый залп! Третья очередь длилась чуть дольше, но все равно в пределах нормы и… Залп!

Даже здесь, на командном мостике, в центре броненосца, за мощными бортами и десятками переборок, был слышен оглушительный звук сотен стволов, слившись с залпом «Яробоя» в единую песню. То, что мог сотворить этот удар на земле, Всеволод вполне мог себе представить. Но это только на пользу, сиречь во вред врагу.

— Курс двести сорок три, — скомандовал старший гридень, четко следуя инструкциям, — идем за «Секирой». Дистанция полверсты!

— Есть дистанция полверсты, — повторил второй летун и заложил рули на нужный градус.

Движение продолжалось недолго. Взяв разгон, белградцы прошли плотные слои и вышли во фланг вражеского флота. «Яробою» предстояла честь открыть бал. Его орудия, имевшие превосходство в дальности, первыми открыли огонь. Наблюдатели практически сразу зафиксировали попадания, и это было отлично. Но вот дальше Всеволод резко перестал понимать, что происходит. Армада противника, вяло отстреливаясь, стала разворачиваться и медленно отползать выше и в сторону. В это время снизу стали пробиваться боевые ладьи и «шустрики» железномордых. Они большим строем прошли на удалении от объединенного флота русичей, не сделав ни единого выстрела. А затем снизу поползли транспортники.

— Они бегут! — восторженно высказал догадку второй летун.

Всеволод видел, где-то нутром понимал, но мозг отказывался верить. Слишком уж это было похоже на правду! Транспортников было много, никак не меньше четырех десятков… а за ними еще «шустрики».

На мониторе вспыхнул сигнал. Воевода Секира требовал выпускать истребителей. Задача — не допустить прорыва транспортников на воссоединение с основными силами.

А броненосный флот лжеликих, как будто и вовсе позабыл про своих. Казалось, он занят только собственным спасением.

Выполняя приказ большого воеводы, корабли руссов выпустили истребителей, и те, словно изголодавшиеся хищники, ринулись на конвой. Вражеские «шустрики» поначалу пытались отбиваться, но затем, задавленные численным превосходством, стали стремительно выходить из боя. Их не преследовали. Истребители отработали торпедами по транспортникам. Шесть из них от многочисленных попаданий разломились на части… Оставшиеся застопорили ход и легли в дрейф.

— Какого… — Всеволод приник к монитору. Камеры четко фиксировали полную остановку транспортных судов. — Этого не может быть…

— Они сдаются?! — робкая догадка осенила командиров, которые высказали ее чуть не в один голос.

Неожиданно транспортники сами развеяли все сомнения. Они подали сигнал.

— Открытый текст! — воскликнул связист. — Откуда они знают наш язык?

— Возмутительно… — вставил кто-то, а старший гридень подумал, что это могут быть ур-Камыды.

Не удалось бежать подлецам.

— Приготовить абордажные команды. Стрельцам к бою! — отдал Всеволод короткие команды, а сам сосредоточился на мониторе.

Броненосный флот противника все отдалялся.

Кочи со стрельцами покинули чрево «Яробоя» и устремились на захват вражеских транспортников. «Яробой» взревел, увеличивая тягу, и рванул вперед. Остальные броненосцы так же подтянулись, и дуэль возобновилась. Несколько тяжелых снарядов рванули подле самого борта «Яробоя».

— Пристрелялись, гады…

Дистанцию не сокращали. Дальности «Яробою» хватало с запасом. Один очень удачный, хвала богам, залп аккурат лег в середину вражеских порядков. На максимальной видимости камер Волков различил несколько вспышек…

И тут монитор взорвался десятками пульсирующих точек. Всеволод мотнул головой.

— Засада?

— Слева по курсу! — проорал второй летун. — Крупные цели! Приближаются!

— Это засада! Мать их…

Мысли лихорадочно забегали, анализируя ситуацию. «Своих в этом секторе быть не может, — стремительно размышлял гридень, утирая пот со лба, — значит, все же засада. Вот сучье племя!»

— Курс тринадцать. Разворот. Прекратить преследование! Все орудия на новый угол! Огонь! — решившись, Всеволод сыпал команды со скоростью стержнемета. Он понимал, что от этого зависит исход сражения.

— Огонь! — продублировал второй летун.

Через три секунду шесть башен «Яробоя» изрыгнули смерть.

— Есть накрытие! — взревел мостик десятками голосов!

Всеволод нажал кнопку, послав задание посту слежения четко идентифицировать новые цели. Еще залп, и новые восемнадцать снарядов с дистанционными трубками ушли к цели.

— Цели не распознать, господине… — виновато подал голос поста слежения. — Это не железномордые…

— Быть может, у них новые суда?

— Виноваты, господине…

— Ах ты… — Всеволод отключил прием.

В следующее мгновение ослепительная вспышка на мониторе больно ударила по глазам. Экран не выдержал и лопнул, осыпав старшего гридня десятками острых осколков.

— Что это было?! — завопил кто-то на мостике.

— «Секира»… «Секиры» нет!

— Что?

— Вашу ж…

— Разворот! Господине, вы меня слышите?

— Крен на правый борт…

— Не прекращать огонь!

Всеволод мотнул головой. Потер глаза руками, но зрение не возвращалось…