Проверка на прочность

Глава четвертая На краю

Дружинник-рында[19] Ероха Насупа стоял в этот вечер у княжеского крыльца. Почетная служба в детинце для молодого воина казалась верхом всякого блаженства. Почитай всего две седмицы прошло, как его определили во второй стяг. А второй стяг — это вам не на стенах стоять, где скука смертная и даже посмотреть не на что. Это ближняя княжеская сторожа. Тут каждую минуту глаз радуется, да к тому же еще и ответственность великая. Ростом и статью вышел Ероха, оттого и приметил его воевода Стоян Воронец — глава ближней княжеской дружины.

Солнце окончательно упало за дальний предел. Спряталось от глаз людских до следующей зари. Челядь уже успела включить ночное освещение. Столбовые горелки ярко осветили ворота и площадь перед теремом. Только между многочисленными строениями детинца был полумрак, свет туда не достигал. Но Ероху это вообще не заботило. Княжеский детинец место хоть и суетливое, но по-своему и тихое. Это тебе не боевая вахта на броненосце где-нибудь посреди бескрайнего Пространства. Того и гляди бой. А убьют, не дай боги… Нет, Насупа не был трусом. Хоть сейчас в сечу, но вот мысль о смерти коробила душу. Эх, пожить бы. Ему же еще только двадцать один год. Все впереди.

Ероха мотнул головой, прогоняя мысли, и поправил на груди автоматический стержнемет.

— Да где их носит? — боец озадаченно покрутил головой.

— Так еще двадцать минут, — отозвался напарник, стоящий вместе с Ерохой на часах подле княжеского крыльца.

— Что-то я, Кудрой, нынче забыл мамке весточку послать, — сокрушенно сказал Ероха, покачав головой.

— Вот сейчас сменимся, и пошлешь… тихо… — прошипел Кудрой, — десятник идет.

Сдила ур-Батан, десятник Первого десятка Второго стяга, был ревностным служакой. Никому спуску не давал. Держал всех в ежовых рукавицах. Его повадки давно уже все изучили, но он упорно старался застать ночную сторожу врасплох. Крайне редко ему удавалось опозорить задремавших на посту молодых дружинников. После же первой седмицы в порубе нерадивые быстро умнели. И второго шанса десятнику не предоставляли.

Вот и на этот раз Сдила, кажется, крался вдоль стены, словно тать. Кудрой вовремя заметил движение и грозно перевел оружие в боевое положение. Он озорно подмигнул напарнику, мол, сейчас подпустим поближе и пугнем. Ероха, делая вид, что занят созерцанием площади, посреди которой возвышался крытый скоморошный престол[20] — скоро намечался веселый праздник Купалы, — скосил взгляд в сторону. Он не заметил ни тени, ни движения.

— Ошибся ты… — не разжимая губ, процедил Ероха — и тут же перед его глазами что-то блеснуло.

Он инстинктивно отшатнулся назад, услышал сдавленный хрип… и от удивления раскрыл глаза. Кудрой, схватившись обеими руками за горло, жадно хватал ртом воздух, словно пытаясь что-то сказать. В его глазах был ужас. Кровь, моментально просочившись сквозь пальцы, стала заливать броню. Ероха вздрогнул, нащупал предохранитель, но было поздно…

Лишь на долю секунды он увидел черную тень в серой маске и тут же почувствовал острую боль между лопаток. Ероха не хотел умирать. Он силился вскрикнуть, позвать на помощь, предупредить дружину об опасности, но не мог. Что-то держало его изнутри. Неведомая сила пережала горло, ухватила за язык. Ероха пытался повернуть голову, и опять серая маска… сталь еще глубже вошла в плоть, легко пробив броню. Морозный озноб продрал все тело дружинника, когда металл дошел до самого сердца. Затем сталь резко вышла, и Ероха Насупа, словно потеряв опору, рухнул на землю. Последняя мысль — мама, — коротким импульсом пронеслась в мозгу, и мир погас.

Крыльцо княжеского терема было свободно. Несколько черных теней метнулись вверх по лестнице и замерли перед массивными дверьми. Слева тускло горел огонек устройства допуска. Легкий взмах руки — и карточка точно вошла в щель. Цвет лампочки сменился с красного на зеленый, и едва уловимый щелчок дал знать, что дверь открылась.

— Сдила — ты? — раздался вопрос из-за двери.

— Я…

Створки двери стремительно распахнулись, и трое обомлевших дружинников даже не успели прикоснуться к оружию. Их застигли врасплох три бесшумных выстрела точно в середину шлема. Мертвецам не дали упасть на пол, поддержали, а затем тихонько опустили на деревянный пол.

Коридоры справа и слева освещались лишь двумя светильниками, тени быстро разделились и разошлись в разные стороны. Двигались они стремительно и бесшумно.

Неожиданно боковая дверь одной из комнат открылась, и на пороге возник бородатый мужик. Тени мгновенно замерли. Мужик оторопел, открыл было рот, но его взгляд как будто прикипел к маске незнакомца. Тень в маске чуть склонила голову… Что-то оборвалось внутри у мужика, он хлопнул глазами, прижался к дверному косяку и медленно сполз вниз. Тень вскинула руку, и тонкая игла пробила несчастному горло. Отряд продолжил свое движение.

Великий князь Ярослав Мстиславович в эту ночь изволил почивать один. Перед сном проведал сына и дочерей. Зашел к жене… но оставаться не стал, сославшись на дела. Милава понимающе качнула головой и проводила мужа до дверей.

— Завтра, хоть[21] моя, — на прощанье ласково изрек князь и запустил руку в ее густые локоны. — Завтра…

— Иди уж… — она нежно чмокнула его в щеку.

Князю не спалось. На стене висел большой планшет с картой всего изведанного Пространства. Подсвеченные теплым синим цветом планеты на карте казались сказочными. Наверху, возле Лавы висели на магнитах фигурки боевых ладей и броненосцев его Второй армии. «Все ли верно?» — думал князь, переводя взгляд с северного на южный сектор, где у крохотной планетки располагалась Первая армия. Еще не полностью укомплектованная и оснащенная. Именно для ее усиления и строился «Яробой». Да вот беда, задержали вороги строительство — напакостили.

Князь чувствовал, что упускает что-то из виду, какой-то маленький фактик, фрагмент, благодаря которому мозаика могла бы сложиться в полотно. Он вновь взглянул на экран персонального терминала и запустил в обработку свежие донесения, поступившие из приказов. Первым делом он открыл доклад главы Воинского приказа и быстро пробежал его глазами. Ничего нового, все то же пресное болото, что и в предыдущие месяцы. Последние полгода в противостоянии с Империей Змея Рё выдались на редкость спокойными, это-то и пугало. В докладах из Тайного приказа также ничего интересного он не увидел.

Проработав с четверть часа, князь все-таки оторвался от терминала. Устало потянулся, заложив руки за голову и сладко зевнул. Справа, на круглом столе стоял горячий самовар. Ярослав поставил чашку в гнездо и нажал кнопку. Через пару секунд ароматный напиток был готов. Несколько глотков травяного настоя привели его в рабочий настрой и успокоили нервы. Спать было еще рано. Надо дождаться весточки от воеводы Зоряна Кнута. Как и князь, воевода сейчас глаз не смыкал у себя в Тайном приказе, ожидая возвращения гридня Волкова. Расчетное время его прибытия истекало этой ночью.

«Должен, ох должен гридень раздобыть столь нужные сейчас сведения». — Князь прикрыл глаза.

Надежда на гридня была превеликая, оттого Ярослав Мстиславович распорядился в любое время явиться к нему на доклад. Так что спать было еще рано. Рано… еще спать нельзя. Надо ждать.

Только как князь ни старался, но усталость свое брала. Как-никак целый день на ногах в государственных заботах, так еще и семье уделить внимание надобно. Как же без этого. Тут никакой энергетический травяной настой не поможет… Он не спал — нет! Быть может, только вздремнул ненадолго.

Он встрепенулся от едва различимого шума в коридоре. Как будто служка уронил ворох одежд. Князь прислушался, но шум не повторился. Он было расслабился и вернулся к экрану персонального терминала, бросив беглый взгляд на часы. Было уже далеко за полночь. Но в следующую секунду два приглушенных хлопка заставили Ярослава вскочить. Не заметив, он спихнул чашку с блюдцем с рабочего стола на пол, и они разбились… Дверь мгновенно слетела с поврежденных петель, и в комнату метнулись черные тени в масках. Это было немыслимо, враги ворвались в его опочивальню. И это в самом сердце строго охраняемого детинца. Князь не успел даже удивиться тому, что происходит, как сработала боевая выучка. Мстиславич спиной назад упал на ложе — надо было во что бы то ни стало добраться до меча — перекатился и рухнул вниз. Четыре острых звезды вспороли подушки и одеяло…

Ярослав подхватил ножны и выпрямился. При неярком ночном освещении он разглядел всех. Два черных человека уже топтали ногами его постель, еще двое с чуть искривленными мечами отрезали отступление к рабочему столу и еще один застыл у разбитых дверей, словно часовой.

Секунда ушла на оценку ситуации, и князь обнажил оружие. Ножны он тут же метнул в одного из черных и отпрыгнул вправо, где в стене под потайной крышкой находился его личный стержнемет. Достаточно одного нажатия тайной кнопки, о которой знал только князь, и стержнемет окажется у него в руках. Двое черных пробежали по его большому ложу, на ходу метнув еще две звезды. Одна из них болью обожгла левое плечо. Враги разошлись в стороны, чтобы не мешать друг другу, раскручивая над головой мечи. Князь почти дотянулся до тайной панели, но смертельная парочка одновременно его атаковала. Ярослав уклонился от одного взмаха, отбил мечом второй удар, сам рубанул наотмашь… еще одна звезда вонзилась ему в бок, порвала одежды, вспорола кожу…

— Князь! — В дверном проеме показался княжий писарь и советник Булята Рыжий. — Князь!

Булята потянулся к мечу, сделал шаг и получил длинной рукояткой точно в лоб. Тело качнулось… Стерегущий двери враг схватил его за руку, дернул вперед и, не выпуская перехваченного заплечья, заехал писарю ногой в ухо. Булята ушел в свободное падение, впечатался в стену и без памяти рухнул на пол. Короткая схватка длилась всего пару секунд. Стерегущий наклонился над неподвижным телом, довольно хмыкнул и накинул сверху один из княжеских кафтанов, чтобы скрыть тело от любопытных глаз.

А тени, не обращая внимания на возню подле дверей, продолжали наседать на князя. Ярослав с трудом сдерживал натиск… Но вот вражеский меч проскочил защиту и ударил снизу в подмышку. Князь от яростной боли сжал зубы и притянул руку к себе, попытавшись зажать вражеский клинок. Маска дернулась вперед, и Ярослав вонзил свой меч прямо ей промеж глаз. Тень отшатнулась и рухнула на пол. В следующую секунду сразу три клинка обрушились на князя. Удар, еще удар… Он с трудом отбивал их, чувствуя, как с каждой минутой его силы истощаются, но сдаваться он не собирался. Тени рубили его с молчаливым наслаждением…

Придя в себя, Булята первым делом услышал звон мечей, но в голове гудело так, что он не разобрал, что это. Он разлепил глаза, сдернул тряпку, прикрывавшую лицо, и окаменел. Враги добивали его господина. Рука потянулась к ножнам, но замерла на полпути. Княжескому писарю и советнику вдруг нестерпимо захотелось жить. Что он мог сделать против этих профессиональных воинов? Они же зарубят его и не заметят? Холодный пот выступил по всему телу, задрожала рука. И князю он не поможет, и себя загубит. В уголках глаз выступили слезы обиды… Булята сжал крепко зубы, чтобы не выдать себя. Он плотно закрыл глаза и склонил голову набок, притворяясь бесчувственным, но от жалящих звуков он спрятаться не мог.

Наконец, убийцы покончили с делом, ради которого они пришли. Убрав мечи за спину, они бесшумно растворились в темноте коридора, оставив в покоях поверженного князя лишь караульного. Тот извлек из одежды несколько крупных горошин, потер их между собой и бросил на трупы. Горошины разбились и мгновенно воспламенились. Огонь, вначале лениво, а затем все быстрее набирал обороты, и вскоре пламя бушевало в княжеской, устраняя все следы.

Воин в маске заглянул за дверь и, удостоверившись, что тело руса недвижимо, закрыл за собой дверь. Дело было сделано…

Этого сообщения воевода Тайного приказа Зорян Кнут ждал добрую часть ночи. Личный терминал пискнул, сообщив о срочной депеше, полученной с борта возвращающейся с разведки боевой ладьи «Воец». Воевода тут же открыл депешу, развернул ее и отправил на дешифровку. Через некоторое время он смог ознакомиться с ее содержанием. Хмыкнув недовольно в бороду, воевода поднялся из кресла и, облокотившись о рабочий стол руками, навис над терминалом всем телом, словно собирался его напугать своим грозным видом. Старший гридень Волков в депеше не вдавался в подробности, но и тех сведений, что он прислал, было достаточно, чтобы понять серьезность положения.

Ладно. Время еще есть. Теперь вояки будут планы стратегические разрабатывать, а его дело доложить о результатах князю да обеспечить мягкую посадку гридню, чтобы он смог тут же предстать пред светлые очи князя и обо всем доложить собственнолично.

Кнут вызвал диспетчерскую и потребовал соединить его с комендатурой княжеского детинца. Через минуту он говорил с серьезным, строгим дежурным. Пользуясь своей властью, Кнут приказал обеспечить посадку боевой ладьи «Воец» на личную княжескую стоянку, находящуюся на территории детинца. Все полеты над княжеской резиденцией и прилегающим улицам были строго воспрещены. Исключение составлял особый «Красный список», в который входил личный транспорт самого князя, его приближенных да патрульные кочи военной комендатуры детинца.

Обеспечив посадку «Войцу», Кнут вызвал своего секретаря, Ждана ур-Зора и распорядился собрать дежурных рынд на посадочной стоянке Тайного приказа. Выслушав приказание, Ждан отправился его выполнять, а воевода закрыл личный терминал и покинул покои, в которых провел долгие тревожные часы в ожидании новостей.

Собираться для доклада князю было не нужно. Он это сделал заранее. В полном парадном мундире, как приписывал регламент, воевода спустился на автостоянку, где его уже дожидались десяток телохранителей в полном боевом облачении и Ждан ур-Зор.

— Сегодня ты мне уже не потребуешься. Можешь отдыхать. Но учти, назавтра много работы, — распорядился Кнут.

Ждан коротко кивнул. Ему было не впервой коротать ночь в одной из специально оборудованных гостевых комнат Тайного приказа.

Воевода забрался на заднее сиденье бронированного черного самохода, похожего на огромного панцирного жука. Рынды окружили его со всех сторон. Стало тесно, зато безопасно. Машина заурчала двигателем. Ворота раскрылись, и самоход выехал на улицу. До княжеского детинца дорога близкая, но регламент не позволял воеводе явиться на прием к князю пешком. Хотя Кнут сейчас бы с удовольствием прогулялся по ночной прохладной улочке Белграда. Проветрил сознание, сбросил усталость, да и на прогулке думается лучше. Только вот времени нет.

Самоход пересек привратную площадь, обогнул Ратную колонну и вкатился под свод ворот. Стандартная процедура «Ведунского пригляда» немного задержала, но вскоре добро двигаться дальше было получено, ворота раскрылись, и самоход воеводы вкатился во двор княжеского детинца.

Здесь было тесно от строений. Обнесенная крепостной стеной резиденция князя включала в себя непосредственно терем, где проживал сам князь с семьей и многочисленной прислугой и служилыми людьми, с десяток хозяйственных строений, банный комплекс, здание военной комендатуры, на которую возлагалась почетная обязанность по охране всей княжеской резиденции, три длинных коробки казарм, личную княжескую взлетно-посадочную площадку, три ангара с летным транспортом и обслуживающим персоналом, гараж для большого количества княжеских самоходов. Чуть в отдалении находилась княжеская усыпальница и круглое двухэтажное здание с арочными окнами, закрытыми решетчатыми ставнями. Здесь находились дежурные ведуны, обеспечивающие охрану детинца, и командующий ими волхв, практически не покидавший здание. Разве что для больших сборов всех волхвов на капище по торжественным церемониальным праздникам.

Припарковав самоход на служебной стоянке возле казарм, Кнут дождался, пока выберутся рынды, проверят безопасность территории. Хотя это и звучало смешно, какая опасность могла ожидать его в самом безопасном месте княжества. После чего воевода выбрался из самохода и зашагал по мощенному камнем внутреннему двору к княжескому терему.

— Доброй ночи, воевода, — чуть не в один голос приветствовали Зоряна двое воротных сторожей.

— И вам… — буркнул Кнут и размашисто зашагал к крыльцу княжеского терема в сопровождении обступивших его кольцом рынд, торжественно бряцавших на ходу оружием.

С годами зрение стало изменять воеводе, но даже он заметил, что у крыльца не хватало караула. Зорян сбавил шаг, рука сама легла на рукоять меча. Не доходя до крыльца всего десяти шагов, он остановился, обернулся к воротным сторожам и зарычал:

— Что у вас тут такое творится?! Почто княжеское крыльцо без охраны оставили? Где старший караула?!

Воротные, в чьи обязанности входил пригляд за наружной стороной Княжеских ворот, опешили, но устояли под грозным взглядом воеводы да еще связались со старшим караула, стяжником Потоком Калядовым, как бы ему после воеводского гнева не быть разжалованным в простые дружинники.

Вскоре перед Кнутом появился рослый мужчина в летах, с густой черной бородой, красными глазами и пористым носом картошкой. Он выскочил из караулки, застегивая на ходу полукафтан. Судя по испуганным, бешено вращающимся глазам, такого высокого гостя никто этой ночью не ждал.

— Что за разгильдяйство?! — встретил его рыком Кнут.

Стяжник Калядов споткнулся, вытянулся в струнку и замер, боясь даже слово сказать. Пока что он еще не очень понимал, чем вызвал гнев воеводы.

— Почему караула на входе нет! Сгною в сырой! Ты, собака, кого поставлен охранять? Князя или боярчика какого? Ты у меня на дыбе в Тайной будешь корчиться! Немедленно разобраться во всем и доложить лично мне, кто виноват и как он за это наказан! После этого я решу твою судьбу.

На бедного стяжника без жалости смотреть было нельзя. Он побледнел, казалось, поседел разом, нижняя губа нервно подрагивала.

— Выполнять!

Калядов отмер и бросился к княжескому терему. Можно было не сомневаться, что самовольно покинувшим пост дружинникам несдобровать. Он с них заживо шкуру спустит, потом вывернет наизнанку и гвоздями назад приколотит, чтобы другим неповадно было.

Кнут в окружении рынд продолжил неспешным шагом путь к терему. Надо стяжнику, пожалуй, все-таки бывшему стяжнику, позволить лично навести порядок в караульной службе.

Поток Калядов был на первой ступеньке крыльца, воевода видел его напряженную спину, когда он внезапно споткнулся, словно наткнулся на невидимую преграду, и медленно осел на резные с балясинами перила, перевалился через них и упал на мостовую. Из его горла и лба торчали стальные ножи в форме звезд.

Это было невозможно. Где угодно, но только не на территории детинца. Кнут отказывался верить своим глазам. Стяжника Калядова убили на пороге княжеского терема. Рынды мгновенно оттеснили воеводу, плотно взяв его в кольцо. Часть осталась его охранять, другая устремилась к терему. Внезапно навалилось тяжелое чувство неминуемой беды. Почему-то Кнут был уверен: что бы они сейчас ни делали, предотвратить беду они уже не смогут.

Воевода вырвал из кармана передатчик, включил канал и закричал в трубку страшно:

— Центральный! Центральный! Код — одиннадцать! Объект — один! Всем сюда!

Черные тени сгустились на вершине парадного крыльца. Они двигались резко и как-то смазанно. Рынды открыли огонь, но стреляли фактически вслепую. Как можно попасть из стержнемета в молнию? В ответ им прилетел с десяток стальных звездочек. Скрытая под одеждой броня выдержала.

— Это центральный! Кто вызывает? — раздался в передатчике спокойный, не осознавший всю тяжесть ситуации голос дежурного.

— Мать твою едрить! — проорал воевода так, что, наверное, центральный пост охраны услышал его и без связи. — Это Метель! Код — одиннадцать! Бегом, сволочи! Объект — один!

В трубке заскрежетало, послышалась неуставная речь и короткое:

— Метель — тебя понял!

Разговор прервался, и воевода нажал другую кнопку.

— Да? — послышался знакомый, уже сонный голос.

— Ждан, всех к терему! Срочно! Код — одиннадцать! Как понял?

— Понял! — коротко ответил секретарь Кнута, мгновенно осознавший всю серьезность ситуации. — Иду!

Воевода спрятал трубку и бросился бегом к терему, извлекая из кобуры стержнемет. Прошло несколько секунд — и княжеский детинец залили ярким, нестерпимым светом с десяток прожекторов. На время Кнут потерял способность что-либо видеть. Хотелось надеяться, что и Черные теперь испытывают проблему со зрением. Из казарм показались поднятые по тревоге дружинники княжеской охраны. Раздался резкий звук — это рынды воеводы перемахнули стену на легких штурмовых кочах, и устремились к терему. Кнут взмахнул рукой, привлекая внимание к себе. Кочи пошли на снижение, и тут воевода узрел яркий след от ракеты — и первый коч взорвался в воздухе, щедро осыпав дружинников на земле осколками.

Эти собаки еще и ракеты ближнего действия в княжеский детинец протащили. Кажется, мир сошел с ума, и Кнут готов был поклясться Перуном, что скоро за все это ночное безобразие полетят головы. Он лично будет рубить! Так что в какой-то мере стяжнику Калядову повезло. Погиб в бою. Пал, можно сказать, смертью храбрых. Только бы с князем ничего не…

— Ляди пустосвятные! — выругался Кнут, заметив троих Черных, прячущихся за одним из хозяйственных строений, и, почти не целясь, открыл огонь. Его тут же поддержали дружинники. В довершение картины кочи добавили из крупного калибра. Двоих татей удалось угомонить сразу, а третий ловко нырнул за баню и уже оттуда произвел пуск. Ракета взорвалась среди густой толпы дружинников. Площадь огласилась криками. Наплевав на безопасность строений, один из кочей выпустил сразу две ракеты в ответ. Баня разлетелась по бревнышку, погребая под обломками и нарушителя.

Неподалеку от воеводы шлепнулся на мостовую один из кочей, и с него спрыгнул Ждан ур-Зор в боевом облачении.

— Кто это?! — удивленно вопросил он.

— После пытать будем. Быстро наверх к князю! — этот приказ он уже отдал всем своим рындам сразу. Дружинники и без них тут справятся.

— Ждан, — воевода чуть придержал секретаря за рукав, — кого сможешь, берите живьем!

Ур-Зор кивнул и умчался догонять своих. Воевода встретил подоспевших секундой позже дружинников.

— Кто тут за старшего?

— Я! — выдвинулся вперед молодой усатый воин. — Десятник Сдила…

— За мной! — прервал его воевода и увлек дружинников вокруг терема, ко второму входу.

Как только за воином в маске закрылась дверь, Булята Рыжий выждал несколько минут и попытался встать. Получилось плохо. Ноги предательски дрожали, чтобы не упасть, он схватился рукой за стену.

Догорающий труп господина, источающий тошнотворный запах, лежал у стены. Булята сделал шаг вперед… увидел обгорелую руку с кольцом-печатью на персте и его вырвало. Минуту… почти целую вечность, продолжались спазмы, и, наконец, он заставил себя разогнуться. Писарь привалился к двери, прислушался — бессмысленно. В ушах стоял шелест клинков и их жадное чавканье при погружении в плоть. Он зажмурился, и воображение вновь нарисовало страшную картину убиения князя. Рука метнулась к мечу, но безвольно повисла вдоль тела. Он открыл дверь и вышел в коридор. Он ничего не слышал, кроме…

Два десятка шагов по коридору дались ему с большим трудом. Ноги почти не шли, а непослушное тело так и норовило припасть к стене. Внезапно боковая дверь приоткрылась, в узкой щели показалось испуганное лицо девицы.

— Ой… Булята?!

Писарь замер, медленно повернул голову… Он узнал Сбыславу — старшую дочь князя, он хотел ответить, но не смог выдавить из себя ни звука. Он часто видел ее в тереме… красавица-княжна. Булята любил, когда она задорно смеялась, играя с братьями и сестрами. Сбыслава — она так похожа на его сестру… младшую сестру Надию.

— Они ушли? — девушка чуть шире открыла дверь и опасливо выглянула в коридор.

— А… уу… г…

— Булята? Ты что? Где батюшка?

— Князь… — речь вернулась. Он шагнул к двери, — убили… князь… я не…

— Ах! — она всплеснула руками, и дверь, освободившись от ее хватки, медленно поползла в сторону.

— Убили…

— Булята, — ты видел? Батюшка…

Писарь склонил голову и уставился на ревущую Сбыславу немигающим взглядом.

— Убили…

— Батюшка-а-а-а-а…

Ни он, ни она не заметили, как сбоку подкралась бесшумная тень. Короткий взмах — и острая боль пронзила Буляту с головы до пят. Ноги его не удержали, и он кулем рухнул вниз. Он еще падал, когда быстрая сталь снесла Сбыславе голову. Он еще падал… он видел! Как прекрасная головка его сестры покатилась по полу. Сбыслава… Надия?

«Воец» был уже на подлете к столице, когда динамики связи вздрогнули от тревожного голоса.

— Внимание, «Воец»! Говорит Стрела. — Всеволод узнал Ждана по голосу и без позывного. — Гридню Волкову! На детинец совершено нападение. Разрешаю посадку на стоянке номер один. Срочно! Как поняли?

— Понял тебя, Стрела, — отозвался Всеволод. — Сейчас будем!

Связь оборвалась, и старший гридень отдал приказ летунам:

— Ускоряемся!

«Воец» вздрогнул и резко набрал скорость. Лишь на самой границе города ладья сбавила обороты, снизилась до предела и плавно опустилась на княжескую стоянку.

Всеволод еще на подлете узрел на территории детинца несколько очагов пожара. Дело оказалось серьезнее, чем он предполагал, хотя куда уж серьезнее, коли уж совершено нападение на саму резиденцию великого князя. Такое даже в ночных кошмарах привидеться не могло. Да и сейчас в голове не укладывалось. Волков запретил себе размышлять об этом, думы на потом, сейчас главное — действовать.

Всеволод забрал с ладьи почти весь стяг стрельцов Маруна Медведева. Охрану пленного самурая оставил на летунов — справятся.

Тяжело бухая по старинной брусчатке, несколько десятков стрельцов во главе с Всеволодом и Маруном устремились к детинцу. Вокруг терема царил полный хаос. Крики, стрельба, разрывы гранат… Слева полыхала баня, справа занялись крыши хозяйственных построек. Ярко горели десятки прожекторов, было светло словно днем. Да и рассвет был уже на подходе.

— Марун, бери два десятка и давай ко второму входу, — на ходу приказал старший гридень. — Я по центру…

Стяжник забрал в сторону, взмахнул рукой.

— Первый, второй — за мной!

Десятники выбранных десятков тут же завернули свои подразделения.

Еще несколько шагов — и Всеволод первым вбежал по скользким от крови ступеням. Сорванные с петель двери сиротливо встречали стрельцов. На площадке сразу за ними три трупа дружинников и один человек в черном. Со светом было скверно — все лампочки разбиты. Стрельцы быстро сообразили и зажгли подствольные фонари.

— Это что за лешаки? — изумился один из стрельцов, узрев на черном теле изуродованную маску вместо лица.

— Враги, — коротко заключил Всеволод. — Их и будем бить!

Стрельцы дружно закивали головами, мол, теперь понятно, на кого охотиться.

Слева, в длинном коридоре бабахнуло, откуда-то справа раздался пронзительный писк. Именно там должна быть лестница в княжеские покои.

— Лютый, бери своих и налево, — распорядился Всеволод, — остальные за мной!

У лестницы столпилось с десяток дружинников, еще с десяток лежали без движения подле. Бойцы короткими очередями постреливали вверх, но подниматься не решались.

— Что тут у вас?

— Не пройти, — обреченно заявил один из дружинников, — метко бьют, сволочи.

— Гранаты? — спросил Всеволод.

— Да как можно, там же князь.

И как благословение богов ожила рация.

— Волк! Это Метель! Ухожу с двойкой и тройкой! Волк! Прием! — раздался голос воеводы Зоряна Кнута. Судя по фону автоматного треска, у них там было жарко.

— Слышу тебя, Метель! Я в здании! Наблюдаю черных!

— Бей! Это тати! Ухожу червем! Наседают!

— Понял тебя, Метель! Держись! Идем! — Всеволод отжал клавишу и обернулся к своим стрельцам: — Щиты вперед.

Четверо стрельцов, прикрывшись бронещитами, перегородили лестницу, встав в два ряда. Тут же по щитам ударили стержни, срикошетировало несколько звезд.

Всеволод снял с петли две осколочные гранаты, отжал скобы…

— Ату!

Трехсекундная задержка — и два взрыва слились в один протяжный вой. Вздрогнули стены, обрушилась часть потолка. Всеволод скривил рот и пожурил себя за торопливость. Две оборонительные гранаты в замкнутом пространстве — уже чересчур, хватило бы и одной наступательной.

— Вперед! — рявкнул старший гридень, подтолкнув щитников.

Стрельцы прорвались наверх. Сопротивляться было некому. Четыре изуродованных тела в черных костюмах и в масках распластались на площадке. Всеволод стволом стержнемета сорвал маску. Лица не было — только кровавая масса.

— Железномордые, тьфу, — смачно сплюнул рядом стоящий стрелец, — суки…

Неожиданно среди мертвецов вдруг запрыгали несколько больших горошин.

— Это что за… — удивленно вытаращился Всеволод.

Горошины лопнули. Огонь вмиг охватил тела.

— Мать вашу… — выругался кто-то из стрельцов.

— Ё! — поддержали его остальные.

— За мной! — проорал старший гридень. Он узрел за поворотом мелькнувшую тень.

Щитники пошли первыми. Несколько десятков шагов — и сбоку их обдало жаром — горели княжеские покои. Всеволод не стал тормозить движение, тут и так было все ясно. Дальше шли комнаты княжны и детские. В коридоре трупы дружинников, челяди… двери всех комнат были выбиты. Можно было и не заглядывать, но Всеволод все же решил проверить. Пусто. Везде разгром. Трупы нянек и два черных тлеющих тела…

— Ах ты… великие боги! — старший гридень отшатнулся. Задетая его ногой голова откатилась и глухо ударилась о стену. Рядом лежало обезглавленное тело… Всеволод не узнал княжну.

— Пошли! — старший гридень поторопил стрельцов, и те двинулись дальше по коридору. Тени куда-то исчезли. Их больше не атаковали.

Впереди должна была быть лестница вниз, в подвалы. С той стороны ждали Маруна Медведева.

— Внимание! — Всеволод подал знак остановиться.

Лестничная площадка четко вырисовывалась в дежурном освещении. Два трупа и несколько перевернутых стульев.

— Медведь! Прием! — Всеволод вызвал стяжника.

— На связи!

— Что у тебя?!

— На первом этаже чисто! Спускайся!

— Понял тебя! Не стреляйте! Идем!

Быстро скатившись вниз, отряд соединился.

— Двери в подвал заперты, — доложил Марун, — будем рвать?

Всеволод знал и эту дверь, и то, что за ней — червяк! Тайный подземный ход. Конечно, он начинался не сразу за дверью. Там огромный подвал и низкая секретная дверь, искусно замаскированная под большую пивную бочку. Именно так сказал воевода Кнут — ухожу червем. Про сей ход знал только князь, воевода охранной дружины, Кнут и Всеволод. И то старший гридень узнал совершенно случайно, когда, еще будучи отроком, нес караул в детинце. Его тогда в подвал послали со служкой. Тому, видите ли, призраки в подвале привиделись. Всеволод пошел, да и прислонился случайно к тайной кнопке. Ему тогда воевода Кнут так и сказал: «Ну, теперь, паря, тебе две дороги: либо в пруд с камнем на шею, либо ко мне в Тайный приказ — выбирай». Всеволод сделал свой выбор. А вот служка тот, говорят, ума лишился да руки на себя наложил — повесился бедолага.

Дверь была надежно заперта, а искать ключника некогда.

— Рви! — коротко приказал старший гридень.

Стрельцы ловко заложили заряды под замок, десятипудовая дверь вздрогнула и как бы нехотя отворилась, жалобно пискнув на чудом уцелевших петлях.

Вновь вперед вошли щитники, но их тут же встретили огнем. Однако стержни рикошетировали от щитов, давая возможность стрельцам чуть продвинуться вперед. Видимо, нападавшие тати поняли свою осечку и угостили стрельцов по-взрослому. Большой прыгающий мячик сделал очередной скачок вверх и рванул на уровне шлемов. Горячая волна смела четверых щитников, откинув их назад, на своих товарищей. Послышались крики боли, мат, кто-то от испуга пальнул…

— Назад! — срывая горло, проорал Всеволод, но он не слышал самого себя. Шлем смягчил волновой удар, и все же его контузило крепко.

— Назад! — продолжал орать старший гридень, пытаясь выбраться из-под мертвых тел. Кто-то подхватил его и поволок. Всеволод помогал, отталкиваясь ногами. Шлем слетел с головы, и он увидел второй мячик. Тяжелая металлическая дверь едва успела прикрыться за отступающими стрельцами, как вновь широко распахнулась, отброшенная взрывом. Струя горячего воздуха ворвалась в плотные ряды воинов. Особо не повезло двоим, у которых были неплотно закрыты забрала шлемов. Теперь они катались по полу и пытались содрать с лица раскаленные железяки… и они снимались вместе с кожей.

Всеволоду, хвала великому Перуну, повезло — он лежал на полу, а волна прошла верхом. И все же он почувствовал жар, даже через свой доспех.

Всеволод насилу поднялся, и первым его желанием было ответить неприятелю тем же. Забросать узкий подземный ход гранатами — и делов-то. Но старший гридень сдержал свой яростный порыв. Свод мог не выдержать и обрушиться. А входить в узость тоже было опасно, кто его знает, сколько еще игрушек в наличии у супостата.

Всеволод выхватил рацию:

— Метель, Метель? Это Волк! Как слышишь меня, прием? Метель?

Динамики молчали, как проклятые.

— Не возьмет под землей, — покачал головой Марун, — идти надо.

— Что?

— Идти надо! — прокричал стяжник почти в самое ухо гридню.

Старший гридень сжал зубы. Должен быть выход. Обязательно должен быть.

— Давай ударную! — наконец решившись, изрек Всеволод.

— Дозволь мне? — подал голос десятник Сторожко.

Старший гридень не услышал его, но понял и так.

— Действуй.

Десятник молча отстегнул ударную гранату, кто-то из стрельцов протянул ему еще две или три штуки.

— Шлем застегни, — напутствовал Марун.

Он прекрасно понимал, чем рискует Сторожко. В узком пространстве ударная волна может достать и десятника.

— Солнце за нас! — подмигнул Сторожко и скрылся за покореженной дверью.

Стрельцы затаили дыхание. В ушах у старшего гридня звенело и шипело, но ему казалось, что он слышит осторожные шаги Сторожко в туннеле.

А десятник, сделав всего пару шагов, припал к каменному полу и пополз. Он с трудом перелез через трупы товарищей и затаился, прислушиваясь. Движения впереди не наблюдалось. Он добрался до поворота, аккуратно выглянул. Полумрак перехода разбавлял одинокий факел, бездымно горящий в самом конце. Десятник заметил несколько темных фигур. Одна из них стояла повернувшись маской к нему. Сторожко резко отдернул голову и укрылся за выступом. До него донеслись звуки выстрелов и вскрики. Потом десятник услышал звон металла. Ох, он мог из тысячи других узнать эту песню клинков. Медлить больше было нельзя. И Сторожко зубами рванул предохранители сразу на двух гранатах и запустил их во врага. Секунда, другая — и вот еще одна «потеха» пошла догонять подруг. Еще секунда, и десятник даже успел отпрыгнуть назад, плотно прижимая руки к шлему.

— Чур меня…

Когда эхо ударной волны выбило многострадальную дверь, первым не выдержал Марун Медведев. Он как ошпаренный кинулся в проход. Всеволод Волков рванул следом, а за ним стрельцы и дружинники. Подствольные фонари сразу высветили тело Сторожко. Десятник лежал без движения. Приказа не потребовалось. Бойцы мгновенно прижались к стенке прохода, а двое стрельцов, с трудом протиснувшись в теснине, поволокли десятника наружу.

Спустя несколько минут весь отряд молился за героя. Тела девяти (голов было именно девять) супостатов были разорваны в клочья.

— Пошли! — Волков подтолкнул Маруна в спину.

Чуть впереди обнаружилось еще два трупа. А дальше низкий свод вывел их на площадку. Посреди помещения ярко горели три осветительные шашки. Ясно было видно, что площадка плотно усеяна телами, за площадкой находилась дверь. И ни звука, ни движения.

Марун сделал шаг… Всплеск молнии. Всеволод даже сощурился. Стяжник отшатнулся так резко, что его голова звонко ударилась шлемом о каменную стену. Тело стояло еще секунду, а затем упало вперед — видать, крепко приложился Марун, или попали? Всеволод присел и дал короткую очередь. Быстро глянул на стяжника. Тот ошалело хлопал глазами за прозрачным забралом. Гридень мотнул головой, и двое стрельцов тут же отволокли контуженого стяжника в сторону. Все это заняло несколько минут. Волков поменял магазин. Он увидел темные полоски, мелькнувшие в сводчатом проеме, и две полосы-руки запустили в стрельцов несколько очередей… Старший гридень, кажется, попал. Рука дернулась, но добавить уже было нечем — стержни закончились. Всеволод отбросил ствол, выхватил меч, успел обернуться всего на полсекунды и заметил, что двое его стрельцов с пробитыми забралами не падают лишь потому, что их тела подпирают товарищи.

Всеволод перевернулся через голову и вырвался на освещенную площадку. Мягко ударился о чье-то тело, перевернулся еще раз и отпрянул в сторону. В воздухе пропел металл…

Он выпрямился и узрел обоих врагов. Они стояли на каменной ступени, по обе стороны от входа, плотно прижавшись к стене. Черные как ночь! И пристально изучали из-под масок нагло ворвавшегося гридня. Всеволод заметил у них в руках металлические кругляши с острыми углами — боевые звезды. Такие он уже видел. Весь детинец усеян подобными гостинцами.

Враги присматривались друг к другу не больше секунды, затем один из черных выхватил из-за спины короткий меч и спрыгнул на площадку. Сделал он это грамотно, так, чтобы не подставлять спину под стержни стрельцов, и Всеволод Волков шагнул в сторону. «Все верно — этот не ранен. А тот, что у стены… кажется, я его все же подстрелил», — быстро подметил он и занял боевую позицию.

Враг крепко ухватился за длинную рукоять обеими руками и поднял оружие над головой. Всеволод ждал. Эту классическую стойку он уже успел изучить. Сейчас последуют стремительная атака и мощный удар сверху вниз, ну или чуть наискось — в шею, в ключицу…

Но чтобы так быстро! Старший гридень чуть не потерял равновесие, так скоро ему пришлось отступить назад. Противник полетел вперед, как ураган. Меч рухнул снизу вверх перед самым носом гридня и тут же пошел обратно, но уже по дуге. Финт почти удался. Всеволод выкинул навстречу свой клинок, но меч противника упредил удар. Старший гридень почувствовал, как сталь легко порвала его первоклассную броню. Всеволод вовремя отпрыгнул и нанес удар сам. Черный ушел с линии атаки и, прямо по трупам, мелкими шажочками отбежал в сторону. Он вновь принял первоначальную стойку с высоко поднятым мечом.

Всеволод повел корпусом. Броня была прорвана, кожа лишь рассечена — ерунда. Стрельцы стояли в проходе, замерев в ожидании. Они не решались сунуться вперед, впрочем, и второй в маске не мешал.

На сей раз самурай пошел в атаку с грозным рыком сквозь зубы. Всеволод очень старался не упустить тот миг, когда меч врага пойдет в финт, но пропустил. Гридень запоздало послал свой меч наперерез, и вражеская сталь врубилась в нагрудную пластину. Всеволод не почувствовал боли. Он даже занес меч для ответного удара, но вновь получил удар, на этот раз в наплечник. И тот, треснув, согнулся в два лепестка. Гридень пошатнулся, неуклюже взмахнул мечом. Его глаза видели, как самурайский меч взлетает над головой и вот-вот расколет ему череп. Он пожалел, что сейчас так беспомощен, и сердце его сжалось. Стыд… срам… смерть! Всеволод хотел крикнуть, но из глотки вырвался дикий вой. И старший гридень вдруг почувствовал, что уже стоит на четвереньках! А занесенный меч застыл в полете. Сквозь прорези в маске Волк увидел округленные от изумления глаза татя… Напрасно, ох напрасно он позволил себе замереть. В следующее мгновение Волк прыгнул вперед и сбил врага с ног. А затем мощная челюсть сомкнулась на горле, Всеволод ощутил отчего-то приятный привкус крови… вкус победы! Зубы входили в плоть все глубже и глубже, пока черный буси не перестал сучить руками и ногами.

Но радость длилась недолго. Второй тать, придя в себя, вскинул оружие… Гридень в облике зверя почувствовал это спиной. Шерсть, и без того вздыбленная, ощетинилась пуще прежнего. Он разжал челюсть, повернул голову. Вот оно! Ствол смотрел прямо на зверя. Вот сейчас! Прощай, Волк…

За спиной внезапно открылась дверь, и солнечный свет ослепил татя в маске. А в следующую секунду раздались три… четыре выстрела. Волк припал на лапы, прижал уши. Он не поверил своим глазам. Врага практически разорвало пополам.

«Крупняк…» — сквозь наползающий мрак подумал Всеволод. Ему вдруг стало плохо. Конечности дрогнули, подогнулись… Волк жалобно заскулил, попытался подняться, но не вышло.

— Откуда тут волк?! Ах ты… это же…

Старший гридень завалился на бок, упав промеж двух трупов. Воевода Зорян Кнут не успел подхватить своего лучшего гридня…