Провинциальная девчонка

Глава 16

Мишель как раз перечисляла про себя все причины, по которым не нужно и не следует спать с Тео, и как раз дошла до двадцатой, когда услышала стук.

– Я еще не приняла душ.

– Знаю. Просто хотел спросить, не стоит ли загрузить ваш компьютер?

– Вы его нашли?

Она открыла дверь и выглянула, стягивая на груди ситцевый халатик.

– Трудно было не заметить. Я споткнулся о коробку, когда складывал белье в стиральную машину. Так стоит или нет?

– Загрузить мой компьютер? Еще бы!

Мишель закрыла дверь перед его носом и снова принялась считать. И когда привела двадцать третью причину – необходимость поменять простыни, – поняла, что совершенно слетела с катушек, и вернулась к причине номер один. Этот человек разобьет ее сердце.

Поэтому она решительно шагнула в ванну, включила душ на полную силу и поежилась от холода. Постояв несколько секунд, Мишель добавила теплой воды и немного успокоилась. К тому времени как с волос был смыт шампунь, она снова ввергла себя в состояние праведного негодования. Играть с ней?! Еще чего! Ею не так-то легко манипулировать!

Мишель пригладила волосы и включила фен.

Он, возможно, окажется требовательным любовником…

– Дьявол! – прошептала она. Не торопясь и тщательно… Да выбросит она когда-нибудь из головы эти два слова? Как испорченная пластинка: все вертятся и вертятся в мозгу.

Она почистила зубы, смазала лицо увлажнителем и посмотрелась в зеркало. – Признайся, ты хочешь спать с ним, – едва слышно выговорила она. И тряхнула головой. Нет, это не правда. Она хотела заняться с ним сексом. И ничего дурного в этом нет. Абсолютно ничего. Просто фантазирует, а фантазии – вполне обычное свойство души человеческой.

Только вот претворять фантазии в жизнь – дело другое. Причина номер один – разбитое сердце…

– Все уже было, было, было, – бормотала она.

О нет, она не собирается заводить роман с Тео Бьюкененом. И поэтому не надела одну из обычных коротеньких ночных рубашек. Достала из нижнего ящика голубую шелковую пижаму с длинными брюками и застегнула на все пуговицы, включая самую верхнюю. Стоячий воротник натирал чувствительную кожу под подбородком. Она потянулась за домашними туфельками в тон, но передумала и нашла старую пару толстых белых шлепанцев из махровой ткани.

Откинула волосы назад, смазала губы бесцветным увлажняющим блеском и выудила из шкафа тяжелый белый фланелевый халат. Подол волочился по полу. Мишель старательно застегнулась и подпоясалась, завязав пояс двойным узлом.

И снова взглянула в зеркало. Прекрасно! Настоящая монахиня!

Тео сидел в библиотеке. К тому времени как она спустилась вниз, он уже успел поставить и загрузить компьютер и сейчас что-то считывал с монитора. При звуке шагов он поднял голову, взглянул на нее поверх очков в роговой оправе и замер, отмечая каждую деталь: как цвет пижамы оттеняет синеву ее глаз, как волосы, распущенные по плечам, переливаются чистым золотом в мягком свете, как без единой унции макияжа она выглядит настоящей красавицей.

Она переоделась ко сну… но так, словно ее кровать находилась в Антарктиде. И хотя была врачом, все же не подозревала, как устроен мужской мозг. Все эти одежки… только подстегивали фантазию: сразу хотелось узнать, что под ними.

Его воображение разыгралось не на шутку. Он представлял, как она снимает с себя слой за слоем, прежде чем скользнуть между простынями. Ах черт, только не думать об этом. Ради всего святого, только не думать о мягкой теплой коже, скрытой всеми этими тканями.

Мишель подошла к письменному столу и, ужасно смутившись под его пристальным взглядом, стала теребить узел на поясе.

– Итак, что вы думаете? – выдавила она и, не дождавшись ответа, окликнула его по имени.

Он как-то странно улыбался и пялился на ее ноги.

– В чем дело?

– Ожидаете ночной метели? Рука Мишель метнулась к горлу.

– Я замерзла. Тео засмеялся.

– В самом деле замерзла, – настаивала она. – Как всегда, когда включен кондиционер, Я выключила его, чтобы вам было уютнее.

– Угу.

Теперь она чувствовала себя настоящей дурочкой, потому что он и не думал ей верить.

– Забавные шлепанцы.

– Спасибо. А если вам надоело издеваться, может, все-таки ответите, что думаете о моем компьютере?

– Антиквариат.

– Вы перестанете глазеть на мои шлепанцы? – раздраженно бросила она и, опершись о стол, разулась.

Тео снова рассмеялся, увидев, что она в носках.

– А теперь что смешного? – рассердилась она.

– Просто гадал, нет ли на вас еще и теплого белья.

– У меня вообще такового не имеется, – парировала она. – Может, все-таки ответите мне? Работает компьютер или нет?

– Где вы раздобыли эту штуку?

– Мой брат Реми подарил. Купил в магазине подержанных вещей, когда в последний раз приезжал домой. У меня не было времени его подключить. Я приехала всего две недели назад. Джон Поль хотел положить на пол второй слой лака, а если бы вы знали моего братца, сразу поняли бы, что он все делает по вдохновению и не считается с окружающими. Я пользовалась компьютерами в больнице. Конечно, этот давно устарел, но когда у меня заведутся деньги, обязательно куплю что-то поновее.

Тео установил монитор в углу стола, расположил клавиатуру так, как ему казалось всего удобнее, и откинулся на спинку мягкого кожаного кресла.

– Насчет того, кто вас преследует… это не какой-нибудь отвергнутый поклонник с разбитым сердцем?

– Мы уже затрагивали эту тему.

– Ничего, затронем еще раз.

Мишель не стала спорить.

– Нет, я ни с кем не встречалась. Кроме того, я врач и не разбиваю сердца. Наоборот…

– Знаю-знаю. Вы их склеиваете.

– Нет, полагаюсь на них.

Его лэптоп, дорогая и изящная машина, стоял на противоположном конце стола. Перед глазами Мишель на экран выплыла большая красная буква "Е". Раздался резкий писк.

– Вам пришло сообщение.

Тео протянул руку, коснулся клавиши и посмотрел, кто прислал ему сообщение. Она успела прочесть имя, прежде чем он нажал другую клавишу и экран опустел.

Интересно, он сделал это потому, что сообщение не играет особенной роли, или просто не желал читать при ней?

– Кто этот Ноэ?

– Друг.

– Я прочла имя, – пояснила она, хотя он ни о чем не спрашивал. – Вы чуть раньше говорили с ним по телефону.

– Да, он звонил. Должно быть, сидел у своего компьютера, потому что я послал ему сообщение всего две минуты назад, пока вы были в душе, и он сразу же ответил.

– Если хотите прочитать сообщение прямо сейчас, я выйду в другую комнату.

– Нет, зачем же? Прочтете вместе со мной, хотя вряд ли что поймете.

– Слишком для меня сложное?

И прежде чем она успела по-настоящему обидеться, Тео пояснил:

– Слишком в стиле Ноэ. Знай вы его получше, дело другое. У парня извращенное чувство юмора.

– В ваших устах это звучит комплиментом.

– Так оно и есть, – кивнул Тео. – В той области, где он трудится, немного извращенности не помешает.

Он нажал на клавишу и стал ждать. Мишель перегнулась через его плечо. Сообщение действительно оказалось весьма запутанным и, на ее взгляд, лишенным всякого смысла.

– Оно зашифровано?

– Нет, – проворчал Тео. Черт, ну почему она не отодвинется? Он с ума сходил от чистого запаха ее шампуня, жара стройного тела. Его собственное невольно отреагировало, застыв и напрягшись. Тео представил, как сажает ее себе на колени и целует до умопомрачения. Воображение его не на шутку разыгралось, и теперь он думал обо всех других вещах, которые хотел бы сделать для нее и с ней. Начать с пальчиков ног и двигаться все выше, пока последняя пуговка не окажется расстегнутой, а он…

– Кто такая Мэри Бет?

– Прошу прощения?

– Ноэ пишет, что не успел поблагодарить вас за то, что позволили ему воспользоваться Мэри Бет, когда он был в последний раз в Бостоне. Вы что, мальчики, честно делитесь друг с другом своими женщинами?

– «Мэри Бет» – рыбачья шлюпка. Я пригласил Ноэ в Боуэн на рыбалку. Рассказал о соревнованиях, и он просил меня записать его тоже. Он в своем Билокси едва не помешался от тоски. Проходит тренировочный курс и ненавидит каждую проведенную там минуту.

Тео повернулся к монитору, снял очки и положил на стол. Ему все труднее становилось сосредоточиться. Выдержки едва хватало на то, чтобы не заключить ее в объятия. Да что это такое с ним? Мишель – это та проблема, которая меньше всего нужна ему сейчас. Она не из тех женщин, с которыми можно переспать, а наутро благополучно забыть, и он не собирается надолго здесь задерживаться.

Тео отчетливо сознавал, что противоречит сам себе. Он приехал в Боуэн из-за нее, и все же….

Мишель вернула его к действительности, ткнув пальцем в плечо:

– А кто такой Священник?

– Отец Том Мэдден. Он мне как брат. Еще когда он только поступил в начальную школу, перебрался к нам в дом. Он ровесник Ника, и они с тех пор стали лучшими друзьями. Вместе учились в Университете штата Пенсильвания. Ник женится на младшей сестре Томми.

– Почему Ноэ зовет его Священником?

– Потому что, как говорит тот же Ноэ, «это ужасно его бесит». Только поэтому. А Томми почти все спускает ему с рук.

– Интересно, по какой причине?

– Ноэ едва не погиб, спасая Томми жизнь. Он доводит Томми до белого каления, но, несмотря ни на что, они стали друзьями и иногда втроем ездят на рыбалку.

Мишель немного нахмурилась.

– А последняя строчка… что он имеет в виду, когда пишет: «что же касается второго, никаких проблем»?

– Это означает, что я здесь не в своей стихии, поэтому он и собирается проверить кое-что для меня.

– Ваш ответ так же уклончив и двусмыслен, как его сообщение, – бросила Мишель и, отойдя от стола, открыла стеклянные двери, соединявшие библиотеку с гостиной. По всему дивану были разбросаны медицинские журналы. Мишель собрала их, сложила стопкой на столе и со вздохом уселась. Что-то жарковато становится! Пришлось поднять волосы, чтобы шея чуть охладилась. Тяжелый халат совершенно не пропускал воздуха.

Она уже схватила журнал, чтобы обмахнуться, но, сообразив, что опять выдаст себя, опустила руку.

Тео развалился на стуле, глядя в полуоткрытую дверь.

– С вами все в порядке? Что-то вы раскраснелись. От него ничего не укроется!

– Просто устала.

– Когда вы сегодня поднялись?

– В четыре или пять. Не помню.

Он закончил печатать и встал, потягиваясь и разминая плечи.

– Компьютер я оставлю включенным. Он походил на большого старого кота.

– Как это вы догадались захватить лэптоп? Собирались одновременно с рыбалкой проверять почту?

– Просто я без него как без рук. Что-то вроде сотового. Всегда беру и то и другое, когда выхожу из дома. Пить не хотите?

– Нет, спасибо, но вы берите что приглянется.

Тео пошел на кухню, выхватил из холодильника банку диетической колы, обыскал шкафчики и, увидев коробку низкокалорийного печенья, захватил с собой в гостиную. Потом устроился в гигантском мягком кресле, сбросил туфли, поднял ноги на оттоманку из того же гарнитура и, поставив банку на стоявшую рядом картонную коробку, протянул ей печенье.

– Не хотите немного?

– Я только что почистила зубы. Вы вообще когда-нибудь наедаетесь?

– Только не подобной мелочью.

Он открыл коробку и принялся хрустеть крекерами.

– Мои друзья сейчас делают все необходимые звонки, а пара практикантов наводит справки. Задание не слишком сложное, так что, если повезет, они сегодня же пришлют сообщения электронной почтой, и к завтрашнему дню все будет готово.

– А что, пока вы в отпуске, министерство юстиции продолжает работать?

– Не знаю, а вот сахарный завод уж точно работает.

Мишель встрепенулась:

– Ой, думаете, что сможете помочь Дарилу и его семье?

– По крайней мере попытаюсь. Что вы знаете о братьях Карсон?

– Не слишком много, – честно призналась она. – Вам лучше потолковать с отцом. Он знает их много лет и ответит на все ваши вопросы. У нас маленькая община, так что добыть информацию легче легкого. Всем известно, что делается по соседству.

– И все же никто не знает о взломе клиники, – заметил он. – По некотором размышлении должен сказать, что не верю ни в каких подростков.

– А во что верите?

– Что это дело рук одного человека. Может, я ошибаюсь, но вряд ли. Во всем прослеживалась определенная система.

– Не понимаю. Что вы имеете в виду под системой?

– Во всем этом хаосе прослеживался некий порядок. Он вошел через заднюю дверь…

– Но окошко в приемной было разбито.

– Да, но когда он уже был внутри. Это легко доказать по стеклянным осколкам.

– Что еще?

– Расследование не моя профессия. Я преследую преступников в судебном порядке. Но будь это подростки, разыскивавшие наркотики, как считают ваши отец и приятель Бен Нелсон, как случилось, что смотровые оказались почти нетронутыми?

– Но стекла шкафчиков были разбиты, а замки – сломаны.

– Да, только иглы, шприцы и бланки рецептов остались Целы. А как насчет историй болезни? Кто, по-вашему, стал бы тратить время на то, чтобы в них рыться?

– А что, если они просто разбрасывали вещи из чистого озорства?

– Мне это не кажется простым случаем вандализма. Подростки, которые с самого начала намереваются громить помещение, приносят с собой все необходимое для веселья.

– Что именно?

– Например, краску-распылитель. Тот тип, что здесь развлекался, воспользовался вашей краской, чтобы расписать стены. Из этого можно сделать вывод, что он не собирался переворачивать все вверх дном. Кроме того, похоже, что кто-то рылся в мешках с мусором. На замке вашей задней двери не было ни царапины, а это значит, что у него были с собой все нужные инструменты и он знал, как ими пользоваться.

– На профессиональном уровне? Тео не ответил.

– Ноэ завтра будет здесь. Если не возражаете, я хотел бы до этого времени оставить клинику в прежнем виде, пока он все не осмотрит как следует.

– То есть до завтра?

– Да.

– Ладно, – согласилась она. Подруги все равно прибудут не раньше послезавтрашнего дня. Она вполне сможет подождать. – А где работает Ноэ?

– ФБР, – коротко бросил он, но больше ничего не уточнил.

– ФБР? – встревожилась она. – В таком случае вы считаете…

– Не делайте поспешных выводов, – перебил он. – Ноэ – друг семьи, и я подумал, что неплохо бы позволить ему осмотреть клинику. Услышать его мнение. Кроме того, он здесь неподалеку, в Билокси, и к тому же любит рыбачить. День-другой в Боуэне заменит ему отпуск.

– Я буду так благодарна за его помощь… и вашу тоже, но не делаем ли мы из мухи слона?

– Вы сами в это не верите, так ведь? Мишель сжала ладонями виски.

– Кажется, не верю. И боюсь, что и Бен на самом деле винит в случившемся отнюдь не подростков. Он обошел клинику вместе со мной, и мы оба заметили, что под окном не было никаких следов. А должны были быть.

– Так почему вы спорили со мной насчет того, каким образом он сюда проник?

Мишель пожала плечами:

– Должно быть, надеялась, что все это как-то объяснимо и наверняка обойдется. Знаете, что я первым делом подумала, увидев, что сделали с клиникой?

– И что же?

– Что кто-то страшно меня ненавидит. Я никогда раньше так не пугалась. Все ломала голову, пытаясь определить, кто именно это сделал, но, честно говоря, я недостаточно долго прожила здесь, чтобы обзавестись такими врагами. Дайте мне пару месяцев, и я обязательно представлю вам список длиной с мою руку.

– Сомневаюсь, – бросил Тео. – Этот человек по-настоящему распоясался. Ничего, у Ноэ, несомненно, возникнут продуктивные идеи относительно этого дела.

Он сунул в рот очередной крекер, и хотя без плавленого сыра или арахисового масла на вкус они были ничем не лучше опилок, все равно продолжал их есть.

– Коллеги Ноэ ловят преступников, а вы их сажаете?

– Вроде того, – немедленно согласился Тео. И, разумеется, солгал. Черт возьми, в него стреляли, его били, кусали, щипали, плевали в лицо… Такая работа. Его даже дважды заказывали, а когда он занялся семейкой Леона, стал получать ежедневные угрозы.

– У меня есть теория, – объявила она.

– Давайте послушаем.

Он рылся в коробке, отыскивая последний кусочек спрессованных опилок.

– Что, если это кто-то из пациентов доктора Робинсона пытается украсть свою историю болезни?

– Зачем ему это?

– Понятия не имею. А вдруг у него какая-то заразная болезнь или диагноз, который он скрывает от страховой компании или родных? У меня, наверное, слишком буйная фантазия, но умнее в голову ничего не приходит.

– Робинсон дал вам список своих пациентов?

– Дал. К одной из коробок была прикреплена распечатка в конверте из оберточной бумаги. Практика у него была невелика, учитывая, сколько времени он здесь проработал. Судя по тому, что я о нем слышала, доктор Робинсон нуждался в уроках человечности. Он оскорблял своих пациентов.

– Поэтому у него их было мало.

– Совершенно верно.

– После того как Ноэ осмотрит клинику и выскажет свое мнение, вам нужно сверить истории болезни со списком, чтобы посмотреть, все ли на месте.

– При условии, что список не был уничтожен. Тео кивнул. – Я также думаю, что вам следует позвонить Робинсону и спросить, не было ли у него проблемных пациентов. Вы знаете, как сформулировать вопросы.

– Тут вы правы. Наверное, у него осталась копия списка на случай, если она нам понадобится.

Тут Тео заметил, что она растирает затылок.

– Голова болит?

– К сожалению.

– Может, я смог бы ее излечить?..

Тео поднялся, сел на диван рядом с Мишель, положил подушку на пол между своими босыми ступнями и велел расположиться на ней, пока он будет делать массаж.

Устоять было невозможно. Она устроилась между его коленями и вытянула ноги. Он опустил руки на ее плечи и потянул за толстую ткань.

– Снимите халат.

Мишель расстегнула пуговицы, развязала пояс и сбросила халат.

– А теперь пижамную куртку.

– Неплохая задумка.

– Ладно, – ухмыльнулся Тео, – тогда расстегните верхние пуговки.

Ей пришлось расстегнуть три пуговицы, чтобы он смог добраться до кожи. Слишком поздно поняла Мишель, что наделала. Большие теплые ладони касались ее шеи и плеч, и, о Господи, это было восхитительно.

– У вас такая мягкая кожа…

Мишель закрыла глаза. Следует сказать, чтобы он остановился. До чего доведет такое безумие? Это Тео виноват в том, что она натянута как струна, а теперь почти непереносимое блаженство окончательно лишает ее рассудка. О да, ей следует немедленно встать.

Но вместо этого она повернула голову вбок, чтобы ему было удобнее разминать мышцы.

– Вы знаете, что я подумал при первой встрече?

– Что я неотразима? – пошутила она. – Настолько неотразима, что следует немного подпортить совершенство, окатив меня рвотой с ног до головы?

– Тогда я совершенно потерял голову от боли, – напомнил он. – И я не об этом говорю. После операции, когда вы пришли в палату и рассказывали о Боуэне, своей клинике и здешних жителях… знаете, о чем я подумал?

– Чтобы я перестала трещать как сорока и дала вам поспать?

Он легонько дернул ее за волосы.

– Я серьезно. Сейчас объясню, что в действительности заставило меня приехать в Боуэн.

Судя по тону, он не собирался обмениваться колкостями.

– Простите. И о чем вы думали?

– Я хотел бы получить то, что есть у вас.

– Вот как?

– Я увидел в вас то, что имел когда-то, в самом начале, но потом потерял по дороге. И это меня ничуть не волновало до той минуты, как мы встретились. Вы заставили меня пытаться вновь найти это… если такое возможно.

– И что же вы увидели?

– Страсть.

– Страсть к работе? – не поняла она.

– Страстное желание изменить что-то к лучшему.

– Но я не собиралась переворачивать мир, – немного подумав, ответила Мишель. – Всего лишь надеялась, что сумею усовершенствовать его маленький уголок.

Она встала на колени и повернулась лицом к нему.

– А вы? По-вашему, вы ничего не делаете, чтобы изменить что-то к лучшему?

– Делаю, разумеется, – спокойно ответил он. – Просто потерял энтузиазм и интерес к работе. Понять не могу, что со мной неладно. Те люди, которых я сажаю… они размножаются, как тараканы. Стоит схватить одного, как на его месте появляются трое. Это сильно раздражает.

– Думаю, у вас просто кризис. Вы слишком переутомились. С тех пор как умерла ваша жена, трудитесь без отдыха и не позволяете себе расслабиться.

– Откуда вы знаете?

– Сами сказали, что любите работать руками, вырезать и клеить различные поделки, но за четыре года так и не нашли времени для своего хобби. Иными словами, с самой гибели вашей жены.

Судя по лицу, ему хотелось перебить ее, поэтому Мишель поспешила добавить:

– И рыбалка тоже. Вы объяснили, что увлекались рыбалкой, но говорили об этом в прошедшем времени. О, Тео, вы слишком долго себя наказывали. Пора немного отпустить вожжи.

Первым порывом Тео было сказать ей, что он приехал в Боуэн не за консультациями психоаналитика, и посоветовать оставить его в покое. Ее стрела вонзилась слишком близко к мишени, но все это он знал и без нее. Последние четыре года он бежал без остановки, чтобы не оставалось времени думать о неудавшейся попытке спасти жену. Целых четыре года сознание собственной вины жгло, как кислотой, отбирая энергию, волю к жизни, стремление к работе.

– Вам нужно отряхнуть прах былого и плыть по течению недели две, не меньше?

– То, что доктор прописал.

– Именно. Уверяю, вы словно заново на свет родитесь.

Она волновалась за него, это видно по глазам. Боже, что за чудо! Но что ему с этим делать? Похоже, он испытывает к ней гораздо более глубокие чувства, чем предполагал раньше.

– А если вы вернетесь в Бостон, то с совершенно новым мироощущением.

– Если?

– То есть когда вернетесь, – поправилась она.

Честно говоря, в эту минуту он не хотел думать ни о Бостоне, ни о работе, ни о будущем, что было совершенно не в его духе. Тео всегда был и оставался человеком, старающимся все разложить по полочкам и заранее распланировать свою жизнь. Но теперь ему было не до планов. Он хотел последовать совету Мишель. Отряхнуть прах былого и плыть по течению.

– Забавно, – заметил он.

– Что именно?

– Вы… я… Словно сама судьба свела нас вместе.

– Вы сплошное противоречие, Тео, – улыбнулась она. – Юрист с романтической жилкой. Кто бы мог подумать, что такое возможно?

Тео решил несколько разрядить обстановку. Над Мишель так приятно подтрунивать, да и сама она за словом в карман не лезла. Ему нравилось смущать ее. Высокоуважаемый доктор, оказывается, умела заливаться краской, как девчонка.

– А знаете, о чем я еще подумал, когда встретил вас? – спросил он с игривой улыбкой.

– Нет, а что? – с подозрением буркнула она.

– Как вы сексуальны. На редкость сексуальны.

Девушка тихо охнула.

– Ну да, что может быть соблазнительнее мешковатого хирургического костюма? Заводит безошибочно.

– Эта миленькая масочка скрывала вашу лучшую черту.

– Веснушки?

– Нет, рот.

О черт, о черт!

Ничего не скажешь, умеет он обольщать! Недаром ей опять щипать нечем, не говоря уже о том, что так и тянет извиваться, прижимаясь к нему все теснее.

– Вы еще не видели моей лучшей черты, – медоточиво улыбнулась она.

Он поднял брови в великолепной манере Кэри Гранта, которую она так любила, и протянул:

– Неужели? Сгораю от любопытства. Неужели не скажете мне, какова ваша лучшая черта?

– Нет.

– Хотите, чтобы я всю ночь промучился без сна? Втайне Мишель именно на это надеялась. Пусть ворочается с боку на бок, не смыкая глаз! Пусть корчится, как она, стоит ему взглянуть на нее! Сама Мишель знала, что вряд ли сомкнет глаза до самого рассвета. Почему она одна должна страдать от бессонницы? Око за око!

Она была ужасно довольна собой. Пусть Тео – мастер эротических намеков и двусмысленностей, но она, похоже, тоже кое-чему научилась за это время. В конце концов, не такая уж она зеленая простушка!

Попробуйте только затеять со мной нечестную игру, и я не отвечаю за последствия.

– Хотите позабавиться со мной? – неожиданно спросил он.

– Нет, – рассмеялась она.

– Уверены?

– Абсолютно.

– Тогда вам, может, лучше застегнуться?

Мишель опустила глаза и громко застонала. Шелковая пижамная куртка распахнулась до талии. Пропади пропадом эти скользкие пуговки! Стоит слегка потянуть, и полы расходятся! Ее груди были едва прикрыты!

Сгорая от стыда, она принялась лихорадочно застегиваться, а когда подняла голову, лицо пылало.

– Почему вы ничего не сказали?

– Шутите? С чего бы вдруг? Мне это понравилось. И не смотрите на меня так. Я всего лишь невинный созерцатель.

Она присела на корточки и принялась натягивать халат. – Я иду спать. Спасибо за массаж. Очень помогло.

Но он подался вперед, сжал ее лицо ладонями и поцеловал. До чего же у нее мягкие, теплые, сладкие губы… Как мята с медом.

Он терпеливо дожидался ответа, стараясь не торопить ее.

Времени подготовиться не было. Она не сообразила, что он собирается поцеловать ее… до того момента, пока их губы не соприкоснулись. Мишель не сопротивлялась, хотя следовало бы. Но не сопротивлялась. Ее губы раздвинулись, его язык скользнул внутрь, и она обмякла.

Он мог делать с ней все, что угодно, и оба это знали.

Тео резко отстранился.

– Приятных снов.

– Что?! – растерялась она.

– Спокойной ночи.

– О… да, я иду к себе, – пробормотала Мишель, определенно замечая лукавый блеск его глаз. Негодяй! Он знал, что делает с ней! Она едва не растаяла! Боже, что будет, если они займутся любовью? У нее, вероятно, будет настоящий нервный срыв!

Как он может воспламеняться и остывать так быстро и умело? Опыт и самоконтроль, должно быть…

Девушка встала и вышла из комнаты. Годы и годы опыта и самоконтроля. У нее, с другой стороны, выдержки и самоконтроля не больше, чем у кролика. Один поцелуй, и она готова рожать ему детей.

Боже, она просто омерзительна! Нужно же ему уметь так целоваться!

Мишель откинула волосы с лица. Мистер Парень из Большого Города съест ее заживо, если она не накинет узду на свои эмоции. В конце концов, она не так уж невинна. У нее уже был роман, но тогда она верила, что выйдет замуж за своего возлюбленного. Правда, целовался он куда хуже Тео, и его ласки не заставляли ее чувствовать себя желанной и любимой.

Ну и жлоб!

Мишель наступила на подол халата и едва не покатилась вниз по лестнице. Войдя в спальню, она швырнула халат на стул и легла в постель. Но, не пролежав и пяти секунд, снова вскочила и спустилась в библиотеку.

Тео сидел за письменным столом и что-то печатал на своем лэптопе.

– Слушайте, вы! – почти завопила она.

– Да? – спросил он, подняв руки над клавиатурой.

– Я только хотела, чтобы вы знали…

– Что именно?

– Я чертовски хороший хирург. И пока вы набирались опыта в чужих постелях… именно в чужих постелях…

– Да? – повторил он, улыбаясь уголками губ. Мишель ткнула себя в грудь.

– Я была занята, обучаясь пользоваться скальпелем. И хочу, чтобы вы знали…

– Что именно? – осведомился он, когда она осеклась.

В голове Мишель не осталось ни единой мысли. Несколько секунд прошли в молчании. Плечи девушки уныло опустились.

– Не знаю, – прошептала она и молча покинула комнату.

Ну бывала ли когда на свете большая идиотка?!

– Сомневаюсь, – буркнула она вслух, направляясь к кровати и чувствуя себя при этом Давидом, который собрался на битву с Голиафом, но, на беду, забыл прихватить пращу.

Громко застонав, она плюхнулась на живот, натянула подушку на голову и закрыла глаза. Плохо ее дело.