Прозрачные вещи

18

Во вторую неделю февраля, примерно за месяц до того, как смерть их разлучила, Персоны на несколько дней слетали в Европу: Арманда чтобы навестить мать, умиравшую в бельгийской больнице (преданная дочь опоздала), а Хью – повидаться по поручению издательства с мистером R. и еще с одним американским писателем, также осевшим в Швейцарии.

Лил сильный дождь, когда такси высадило его перед стоявшим в горах над Версексом большим, старым и уродливым загородным домом R. Он прошел гравистой тропкой с дождевыми потоками, пузырящимися по обеим ее сторонам. Парадная дверь оказалась раскрытой, и притаптывая половик, он с веселым удивлением увидел Джулию Мур, стоявшую спиной к нему у телефонного столика в прихожей. Опять, как в прошлом, она носила прическу хорошенького пажа и ту же оранжевую блузу. Когда он, наконец, вытер ноги, она положила трубку и обернулась ничем непохожей девушкой.

"Простите, что заставила вас дожидаться, – сказала она, уставя на него пару смеющихся глаз. – Я заменяю мистера Тамворта, он отдыхает в Марокко."

Хью Персон прошел в библиотеку, уютно обставленную, но решительно старомодную и очень скудно освещенную, полную энциклопедий, справочников, указателей и авторских экземпляров произведений нашего автора во множестве изданий и переводов. Он присел в клубное кресло и вытащил из портфеля список вопросов, которые следовало обсудить. Два главных были такие: как изменить некоторых слишком легко узнаваемых в рукописи "Фигуральностей" лиц и что делать с этим коммерчески невозможным заглавием.

Вышел R. Он не брился дня три или четыре и был облачен в смешной синий комбинезон, который находил очень удобным для рассовывания по нему орудий своего ремесла, как то – карандашей, шариковых ручек, трех пар очков, справочных карточек, крупных скрепок, круглых резинок и – невидимого – кинжала, который он после нескольких приветственных слов нацелил в нашего Персона.

"Могу повторить только то, – сказал он, падая в кресло, освобожденное Хью, и указывая ему на такое же насупротив, – что уже говорил, и не раз, но частенько: можно охолостить кота, но моих персонажей не выхолостишь. Что до заглавия, представляющего собой вполне добропорядочный синоним слова "метафора", то его из-под меня не выдрать и взбесившимся жеребцом. Мой врач присоветовал Тамворту запереть погреб, тот послушался и ключ куда-то засунул, а кузнец не берется подделать его раньше, чем в понедельника, я же, знаешь ли, слишком горд, чтобы покупать в дрянные деревенские вина, поэтому могу предложить тебе только, – ты заранее замотал головой и ты чертовски прав, сынок, – консервную банку с абрикосовым соком. Теперь позволь мне сказать кое-что насчет заглавий и печатных клевет. Знаешь, от этого письма, которое вы мне прислали, у меня глаза изо лба полезли. Меня обвиняют в том, что я копаюсь в пустяках, но и пустые личности в моих книгах неприкосновенны, если ты мне простишь такой каламбур."

И он принялся объяснять, что когда настоящий художник создает персонаж, беря за основу живого человека, то любая попытка переписать этот персонаж в целях его маскировки равносильна умерщвлению здравствующего прототипа, – это, знаешь, как протыкаешь булавкой глиняную куколку, и девушка по соседству валится замертво. Если композиция художественна, если в ней не одна вода, но присутствует и вино, тогда она неуязвима в одном отношении и страшно хрупка в другом. Хрупка, потому что когда пугливый редактор заставляет художника заменить "щуплый" на "пухлый" или "брюнет" на "блондин", он уродует и образ, и нишу, в которой тот установлен, и целую церковь вокруг; – а неуязвима по той причине, что как бы сильно изображение не менялось, прототип будет все равно узнаваем по очертаниям дырки, оставшейся в ткани рассказа. И помимо всего, этим бездельникам, в описании которых его обвиняют, слишком на все наплевать, чтобы они стали негодовать и кричать о своем присутствии в книге. На самом деле каждый из них скорее станет с наслаждением вслушиваться в пересуды по литературным салонам, делая, как говорят французы, знающее лицо.

Что до заглавия – "Фигуральности" – это совсем другая история. Читатель не сознает, что существует два типа заглавий. К одному относятся те, что находятся глупым автором или умным издателем уже после того, как книга написана. Это попросту бирка, прилепленная на книгу и пришлепнутая кулаком. Большая часть худших наших бестселлеров носят заглавия именно этого рода. Но есть и иная разновидность: заглавие, которое просвечивает сквозь книгу наподобие водяного знака, заглавие, которое рождается вместе с книгой, заглавие, с которым автор за годы накопления исписанных страниц свыкается до того, что оно проникает в состав каждой из них и всех сразу. Нет, с "Фигуральностями" мистер R. расстаться не может.

Хью несмело заметил, что ухо все норовит заменить "Фигуральности" на какое-нибудь "Фигу-в-рай-нести".

"Ухо невежи!", – рявкнул мистер R.

Припрыгала хорошенькая секретарша и объявила, что ему не следует ни волноваться, ни уставать. Великий человек с усилием встал и стоял, подергиваясь, ухмыляясь, протянув большую волосатую лапу.

"Ну что же, – произнес Хью, – разумеется, я расскажу Филу, насколько важными кажутся вам его замечания. До свидания, сэр, на той неделе вам доставят проект обложки."

"Пока до скорого", – сказал мистер R.