Прямая угроза (в сокращении)

Глава 10

Мартэн Сёра положил телефонную трубку. Бедная Лиз. Судя по ее голосу, она сильно расстроена, думал Сёра, глядя в окно своего кабинета на крошечные брызги, оставленные на стеклах недавним снегом. И неудивительно. У нее на руках убийца нескольких человек, который свободно бродит по Белфасту, пара зарытых за городом трупов, а о ее коллеге так пока ничего и не известно. И увы, он, Мартэн, ничего нового ей сказать не смог. Никаких признаков «Маттапана III» во французских территориальных водах пока не обнаружено.

Лиз Карлайл хотела знать, есть ли у Мильро яхта. В связанных с ним документах о ней ничего не говорилось, однако с учетом места, в котором он жил, и дела, которым занимался, без яхты ему было не обойтись.

Сёра как раз собрался позвонить в Центральный директорат внутренней разведки и расспросить об этом Изабель, когда телефон зазвонил сам.

Изабель ему и звонила.

— У меня имеются кое-какие новости для вашей Лиз Карлайл. Мильро связался с женой. Звонок поступил с Майорки, стало быть, вчера он уже был в Средиземноморье.

— Большое спасибо, Изабель. Я сообщу ей об этом. Она только что звонила мне, спрашивала, есть ли у Мильро яхта. У меня на этот счет никаких сведений нет. Мог Мильро, когда он звонил, находиться в море?

— Вероятно. Однако у меня есть для Лиз и еще кое-что. Скажите, вы хорошо разбираетесь в винах Прованса?

— Что? — недоуменно спросил он. — Какое отношение они имеют к Лиз?

— Вам приходилось когда-нибудь пробовать вино под названием «Chateau Fermette»?

«Шато Маленькая ферма» — это похоже на шутку, решил он и вздохнул:

— Нет, Изабель, не приходилось. А что это, вопрос из кроссворда?

— Не раздражайтесь, Мартэн, не надо. Вино, о котором я говорю, изготавливалось на острове Поркероль. Он лежит в паре миль к югу от побережья. Винодел — Жак Массиньяк. У него была дочь, довольно красивая. Она унаследовала виноградник, но перебралась в Париж, виноделие ее не интересовало. Так что «Chateau Fermette» больше не существует.

— Начинаю кое-что понимать. Вы говорите об Аннет Мильро. Она как-то упомянула при мне о своих южных корнях.

— Именно о ней. Аннет — дочь мсье Массиньяка. Когда он умер, Аннет унаследовала fermette, по которой было названо вино. Похоже, она собиралась ее продать, однако, по данным налоговой службы, не сделала этого.

Вот это уже было интересно.

— Изабель, расскажите мне все, что знаете об острове Поркероль и этой fermette.

Проливной дождь, молнии, раздирающий уши гром — никакая гроза из фильма не могла бы быть более драматичной. Тучи, несколько часов провисевшие над холмами, наконец сдвинулись к востоку и остановились. Лиз сидела в своем кабинете и думала, закончится ли когда-нибудь эта гроза.

Зазвонил телефон, она машинально протянула к нему руку.

— Лиз, это снова Мартэн Сёра. Думаю, у меня появились новости для вас.

Лиз с энтузиазмом выслушала рассказ Сёра о сделанном Изабель открытии — о том, что фермерский дом и виноградник на острове Поркероль принадлежат Аннет Мильро.

— Где он точно находится?

— К югу от побережья и всего в нескольких милях от тулонской гавани. Остров невелик — примерно семь миль в длину и около трех в поперечнике. Говорят, он очень красив и почти не тронут цивилизацией. Постоянно на нем проживает совсем немного людей. Одна деревня, которая также называется Поркероль, на северной оконечности острова, рядом форт и маленькая гавань. Из деревушки под названием Жиан туда ходит пассажирский паром. Вне деревни домов практически нет. Fermette, о которой мы говорим, стоит на другой стороне острова, глядящей на Средиземное море и Северную Африку. Пляжи там отсутствуют, берега скалистые. Изабель и ее люди провели скрытое расследование и выяснили, что дом и виноградник почти погублены и восстановлению не подлежат.

— Похоже на идеальное место для того, кому нужно спрятать что-то. Или кого-то, — заметила она.

— Вот именно.

— Давайте обсудим, что нам делать дальше.

Лиз помолчала, размышляя. Она разрывалась между желанием немедленно направить на остров вооруженную полицию и пониманием того, что любая ошибка может насторожить Мильро и Пигготта и привести к гибели Дэйва.

Сёра, похоже, прочитал ее мысли.

— Я собираюсь попросить своих людей осмотреться там, но очень осторожно — руководить операцией буду я сам. Сегодня вечером отправлюсь в Тулон, а утром мы приступим к рекогносцировке. Если выясним, что там кто-то есть, тогда, я думаю, действовать придется быстро. Чем дольше мы будем ждать… — Эту фразу он не закончил.

— Конечно, — сказала Лиз, уже обдумывая свои дальнейшие действия. — В таком случае мне следует быть с вами. В Тулон я смогу попасть завтра после полудня. — И официальным тоном добавила: — Если вы не возражаете.

— Разумеется, нет. Буду очень рад вашему обществу. Я позвоню вам завтра утром. И не беспокойтесь: наши люди очень хороши. Abientôt.[18]

«Пит-пат, пит-пат, пит-пат». Если эти звуки не прекратятся, он сойдет с ума. Потолок слишком высок, до трубы с крохотной течью, через которую сочатся на бетонный пол капли воды, ему не дотянуться.

Сосредоточься, сказал себе Дэйв. Перестань думать об этих дурацких каплях. И он снова попытался заставить свой усталый, запутавшийся мозг заработать в полную силу.

Когда его поместили сюда, стояла кромешная тьма, теперь же он видел сквозь узкое, прорезанное под самым потолком окно солнечный свет. Должно быть, время сейчас послеполуденное, а это означает, что он провел здесь восемнадцать часов. Привстав на цыпочки, Дэйв смог разглядеть через окно деревья. Судя по их виду, он находится где-то на юге — в Испании, быть может, или на Средиземноморском побережье. Во всяком случае, у моря — он чуял, прижимаясь лицом к окошку, запах морской воды, слышал, как разбиваются о берег волны.

О переезде он почти ничего не помнил. Помнил только, что его дважды переводили с одного судна на другое. Второе было маленьким — скорее всего, просто шлюпкой. На голову его был надет мешок или еще что-то, его подталкивали или волокли по какой-то крутой тропе. Руки были связаны в запястьях, он несколько раз упал.

Потом иностранец затащил его сюда. Испанец — в этом Дэйв был уверен, поскольку смутно помнил, как тот саркастически произнес по-испански «сладких снов». Да, «suenos dulces». Слава богу, испанец снял с его головы мешок и развязал ему запястья. А перед тем, как запереть на засов дверь, бросил ему матрас и одеяло.

Дэйв догадался, что находится в каком-то старом винном погребе. Легкий аромат вина еще витал в воздухе. Вдоль одной из стен тянулись пустые полки с держателями для бутылок, у другой стояли две огромные дубовые бочки, тоже пустые — он по ним постучал.

Но почему они держат его здесь, зачем он им нужен? Думай о том, что произошло, сказал он себе. Дэйв помнил, как сидел в магазине Мильро. Они разглядывали «дерринджер», он уже придумал, что предложить Мильро, но тут в комнату ворвался, размахивая пистолетом, испанец. Потом, вплоть до попадания на судно, воспоминания смазывались, начинали казаться путаными сновидениями. На судне находилось несколько человек; он слышал их голоса, но видел только испанца.

Бессмыслица какая-то. Если все дело в некоем направленном против британской разведки заговоре отколовшихся республиканцев, тогда они держали бы его в Северной Ирландии. Зачем увозить его куда-то далеко по морю? И почему в этом участвует испанец? Он вспомнил слова Джимми Фергюса о том, что Пигготт привез с Коста-дель-Соль какого-то гангстера. Может быть, он угодил в лапы ЭТА? Но разве баски берут заложников? И почему они действуют в Северной Ирландии? Возможно, Мильро работает на ЭТА? Но если это так, что ему нужно от него, от Дэйва?

Ответов у него не было. Однако он продолжал задавать себе эти вопросы, чтобы не впасть в отчаяние. Чувствовал он себя плохо. Долго остававшиеся связанными запястья ныли, голова кружилась, в ней пульсировала тупая боль.

Он помнил, как Симус Пигготт, американец, который планировал убить офицера разведки, допрашивал его в какой-то библиотеке. Самое было подходящее место, чтобы прострелить ему голову, мрачно думал, оглядывая свою тюрьму, Дэйв. А они этого все еще не сделали, значит, задумали что-то другое. Собираются потребовать за него выкуп? Дэйв почти улыбнулся, представив себе, как Майкл Байндинг торгуется насчет его освобождения — скорее всего, он попытается сбить цену вдвое, — но тут на него опустилась, точно туман, депрессия, и он, дотащившись до матраса, прилег.

А затем вдруг услышал долетавший снаружи, откуда-то издали, звук. «Тум-па, тум-па, тум-па». Вертолет и, судя по рокоту, военный. Он открыл глаза. Приближается? «Я здесь, ребята», — произнес он вслух. Потом затаил дыхание и стал ждать, однако звук вскоре стих.

Тишина. «Пит-пат, пит-пат, пит-пат».

Мирей Витрен любила разглядывать окна магазинов и потому, шагая по рю д’Алжир, была совершенно счастлива, любуясь выставленной в них одеждой. Впрочем, покупать Мирей ничего не собиралась, а витрины разглядывала для прикрытия. Она ждала, когда завибрирует скрытое в ее ладони маленькое устройство, сообщая, что в десяти милях отсюда объект пришел в движение.

— Она выходит, — сказал в крошечный, приколотый к его воротнику микрофон садовник, подстригавший траву на вершине холма в Бандоле. На садовника он походил мало, каждый, кто пригляделся бы к нему, удивился бы, как это он получил такую работу. Впрочем, задерживаться на холме садовник не стал. Как только мимо него проехал белый «лексус», садовник уложил газонокосилку в кузов своего пикапа и уехал.

У подножия холма в Бандоле сидели в запыленном «рено» и разглядывали карту две женщины. Увидев прокативший мимо «лексус», они, похоже, приняли решение и поехали за ним. «Лексусом» управляла женщина в ярком шелковом шарфе — Аннет Мильро.

— Идет перед нами, — сказала пассажирка «рено», следовавшего за «лексусом» к Тулону.

Светофор, к которому приближался «лексус», переключился на желтый, однако Аннет нажала на газ и проскочила под ним до того, как желтый сменился красным. «Рено» остановился, ожидая зеленого, женщины смотрели, как «лексус», урча, выезжает на скоростное шоссе. Впрочем, там уже находился «вольво», шедший в правом ряду. Однако, как только мимо него пронеслась Аннет, он прибавил скорость. Когда же «лексус» съехал с шоссе в Тулон, «вольво» покатил дальше, передав Аннет другой группе, дежурившей у Музея военно-морских сил.

Под бдительным присмотром Аннет доехала до центра города и поставила машину неподалеку от мола. Держа в руке большую сумку от модного дизайнера, она пересекла авеню Республики и свернула на рю д’Алжир. Приближаясь к магазину мужа, Аннет могла бы заметить выходившую из аптеки напротив рыжеватую блондинку. В магазин Аннет заходить не стала, миновав его быстрым шагом. Блондинка последовала за ней, что-то бормоча себе под нос, а затем сдала объект своим коллегам, ждавшим в конце улицы.

Продолжая идти так же быстро, Аннет повернула на улицу с вовсю работавшим рынком и зашла в кафе. Там она присела за угловой столик и заказала кофе со сливками. Когда кофе принесли, она заплатила за него официантке, оставила сдачу на блюдце и, прихватив сумку, удалилась в дамскую уборную.

Кружившая у магазина Мильро Мирей Витрен вошла в кафе и направилась прямиком к той же уборной. Одна из ее кабинок оказалась занятой, Мирей тихо вошла в соседнюю. Когда же открылась дверь первой, Мирей подождала несколько секунд, открыла дверь и вышла из кабинки как раз вовремя, чтобы увидеть покидавшую уборную женщину в джинсах, кроссовках, футболке и с завязанными в хвостик волосами. В руке женщина несла большую сумку Аннет. По пути к дверям кафе Мирей передала по рации описание новой внешности Аннет всем своим коллегам, а выглянув наружу, увидела, что женщина в кроссовках возвращается к молу.

— Charmant, — произнесла пожилая женщина, обращаясь к своему мужу, и нельзя было не увидеть, что эти двое людей, сошедшие сегодня после полудня с парома и отправившиеся в пешую прогулку по острову Поркероль, питают друг к другу самые нежные чувства.

Мужчина, его звали Ален, нес на спине рюкзачок, из которого торчал багет. С шеи его спутницы, Франсуаз, свисал на ремешке бинокль — остров не славился обилием птиц, однако на его южном берегу обитала большая колония цапель, что и объясняло как присутствие бинокля, так и трехмильную пешую прогулку.

Супруги направлялись к тропе, которая пересекала остров и вела к мысу на скалистом южном берегу. Они не спешили, шли взявшись за руки и время от времени останавливались, чтобы обменяться поцелуями. Однако, пройдя первый изгиб тропы, за которым их уже не могли видеть из деревни, оба прибавили шагу и за руки держаться перестали. Они вовсе не были влюбленными, но уже не раз работали вместе. Ален был человеком осторожным и дотошным, Франсуаз — хитрой и изобретательной.

Шагая по обсаженной деревьями тропе, они миновали несколько пустовавших летних домиков, а затем, словно по команде, свернули с тропы в лес. Они торопливо шагали среди акаций и сосен, время от времени останавливались, чтобы проверять по мере приближения к скалистому южному берегу острова правильность избранного ими направления.

Услышав впереди шум волн, они разделились. Ален, взяв бинокль, пошел к береговым утесам, чтобы найти спускавшуюся к воде узкую тропинку. Франсуаз осталась наверху — поискать подходы к fermette, которая, как они знали, стояла где-то неподалеку.

Отыскав тропу, Ален решил ею не пользоваться, а спуститься немного вниз прямо по крутому берегу. Именно в этой части острова находилась бухточка с полоской белого песка. На этом пляже никого видно не было, но песок выглядел потревоженным. Что и согласовывалось с фотографиями, сделанными всего несколькими часами раньше, в начале дня, с маленького вертолета, на котором обычно катали приезжавших сюда знаменитостей. Если здесь и использовалась для высадки на землю какая-либо лодка, она наверняка была маленькой — достаточно маленькой для того, чтобы можно было волоком убрать ее с глаз долой.

Ален находился над пляжем, укрывшись за тремя молодыми эвкалиптами. Он осматривал в бинокль кусты, начинавшиеся там, где кончался песок. В течение десяти минут он изучал эти заросли дюйм за дюймом, но в конце концов глаза его устали, и Ален опустил бинокль. Тогда-то в них и ударил ослепительный блик, отражение солнца, стоявшего теперь прямо у него над головой. Ален сообразил, что вспышка исходила из кустов, росших под ним, — из единственного места, которое он еще не осмотрел. Глядя вниз, он медленно поводил головой вправо и влево, пока в глаза ему снова не ударила слепящая вспышка.

Вот оно. Лодку засунули под большой куст мирта, однако стальной уголок подвесного мотора остался снаружи, он-то и отражал солнце.

Нашел, подумал Ален.

Спустя двадцать минут он уже вернулся в лес над обрывом, на обговоренное с Франсуаз место встречи. Он нетерпеливо ждал, а затем вдруг обнаружил, что она бесшумно появилась совсем рядом с ним.

— Господи, как ты меня напугала, — сказал он.

— Вот и отлично. Если ты меня не услышал, значит, не услышали и они.

— Они? Ты видела людей?

Она кивнула:

— Я нашла фермерский дом. Совсем запущенный, жить в нем, я уверена, никто не стал бы. Однако из него вышли двое мужчин, и один погулял немного по двору. Выглядел он довольно паршиво. Когда отойдем подальше отсюда, я сообщу по радио, что мы их нашли.

Ален заколебался. Всегда осторожный, он не разделял уверенности Франсуаз. И потому сказал:

— Не следует торопиться с выводами. Я обнаружил лодку — маленькую, хорошо спрятанную шлюпку. Но ее могли укрыть и от воров. А мужчины, которых ты видела, вполне могут оказаться совершенно невинными гостями фермерского дома.

— Ты вправе, конечно, полагаться на свою обычную осторожность, — усмехнулась Франсуаз, — однако мужчина, которого я видела во дворе, находился под охраной второго.

— Откуда ты можешь это знать? — спросил Ален.

— А оттуда, что тот, кто остался на веранде, держал его под прицелом пистолета.

Выйдя из багажного зала марсельского аэропорта, Лиз увидела молодого человека в морской форме, державшего в руке плакатик: «Карлайл». Она представилась ему:

— Bonjour. Je suis[19] Лиз Карлайл.

— Добрый день, мадемуазель, — ответил он, пожимая ей руку. — Следуйте за мной.

Он провел Лиз к маленькому черному автомобилю, стоявшему прямо у терминала аэропорта.

Похоже, познания по части чужого языка они исчерпали оба, поскольку до Тулона доехали в молчании. Лиз вглядывалась в пейзажи Прованса, в сверкающее под полуденным солнцем Средиземное море и жалела, что первое в ее жизни посещение этой части Франции не происходит при обстоятельствах более счастливых.

Мартэн Сёра позвонил ей вчера под вечер и сообщил о результатах наблюдения за Поркеролем — о маленькой бухточке со следами высадки, о спрятанной в кустах шлюпке и, наконец, об обитателях fermette: вооруженном мужчине и узнике, которого тот охраняет. Он послал ей, сказал Сёра, фотографии, сделанные одной из групп наблюдения. Может быть, она сможет идентифицировать по ним своего коллегу. Вскоре после этого Лиз смотрела на экран компьютера с выведенной на него расплывчатой фотографией мужчины, который, похоже, прогуливался по пыльному дворику. На фотографии был еще один мужчина. Он стоял с пистолетом в руке на веранде ветхого домишки, наблюдая за первым. Это были испанец, Гонсалес, и Дэйв Армстронг — его она узнала даже со спины.

Лиз вылетела из Белфаста в Париж последним рейсом, очень расстроенная тем, что не может мгновенно перенестись прямиком в Тулон. Мартэн Сёра сказал ей, что операция начнется не раньше следующей ночи, и все же ей хотелось оказаться там прямо сейчас, а не торчать попусту в Париже.

Когда Лиз вселилась в отель при аэропорте, ей позвонила Пегги, сказавшая, что мобильный телефон, номер которого она разослала по всему миру, телефон, с которого Дермоту О’Рейлли звонили незадолго до его гибели, после полудня снова заработал. Французский ЦДВР засек звонок, сделанный в Алжир, вызов прошел через ретранслятор под Тулоном. Это наверняка Пигготт, подумала Лиз. Значит, он тоже на острове.

Когда машина свернула к высоким железным воротам, Лиз заставила свои мысли вернуться к настоящему. Стоявший у ворот часовой лихо отсалютовал ей, смутив Лиз, не знавшую, как на это следует реагировать, она просто помахала ему рукой. Машина подъехала к длинному, элегантному, розовому зданию, и к ней сразу же подошел и открыл дверцу Мартэн Сёра.

— Добро пожаловать в штаб-квартиру Военно-морских сил, Лиз. Пойдемте в дом, я покажу вам вашу каюту. Порядки здесь корабельные, но вы к ним быстро привыкнете.

Сёра в темно-синей водолазке выглядел утешительно спокойным, готовым ко всему. Лиз почувствовала, как тревога покидает ее, теперь ей было с кем разделить волнение и ответственность.

— Это, конечно, не «Риц», — сказал Сёра, открывая перед ней дверь каюты, — но, надеюсь, вам будет удобно. Хотя, боюсь, долго спать вам тут не придется. Мы собираемся выступить завтра утром, в три тридцать.

Лиз окинула взглядом комнату. Просторная и функциональная: узкая кровать, столик, буфет и небольшой стол у стены. Собственная маленькая уборная и душевая, что приятно.

— Через пятнадцать минут мы с вами встречаемся внизу, и я расскажу вам о нашем плане, — сказал Сёра, закрывая за собой дверь.

Лиз переоделась в брюки и свитер и спустилась вниз, где в уютной гостиной ее ожидал Сёра.

— Прекрасно, — сказал он, улыбаясь. — Давайте выпьем по чашке кофе. До инструктажа еще осталось немного времени. Вся группа уже здесь. Первоклассные коммандос из наших bérets verts.[20] Очень умелые парни, Лиз. Если кто-то способен вызволить из беды вашего коллегу, так это они.

Лиз улыбнулась.

— Для нас огромное облегчение — знать, что Дэйв жив, мы очень благодарны вам за все, что вы сделали, — сказала она. — Надеюсь, нам удастся вытащить его оттуда невредимым. Но я совершенно не понимаю, зачем его туда привезли. Что задумал Мильро?

Сёра пожал плечами:

— Антуану совершенно ни к чему причинять вашему коллеге вред. Если я прав, он пытается выбраться из этой ситуации. Ваша мисс Кинсолвинг, — он сосредоточился, чтобы произнести эту фамилию, — дала нам знать, что, по ее мнению, американец Симус Пигготт также находится на острове, а вооруженный охранник, которого видели наши наблюдатели, наверняка работает на него.

— Да, она сказала мне, что вызов с мобильного телефона Пигготта прошел через тулонский ретранслятор. — Лиз озабоченно покачала головой. — Нам известно, что Пигготт хочет убить офицера британской разведки. А этот охранник — испанский гангстер, которого он нанял для работы в Северной Ирландии.

— Ну, поскольку они не убили вашего коллегу, их, скорее всего, остановил Мильро, — спокойно произнес Сёра.

Он взглянул на часы, сказал, что пора, и отвел Лиз в кабинет наверху, где представил ее коменданту базы, дородному бородатому мужчине по имени Эбер. Комендант Эбер пожал ей руку и поклонился с бескомпромиссной официальностью, а затем произнес по-французски короткую приветственную речь. После того как с формальностями было покончено, все трое прошли по коридору в конференц-зал. Здесь их ждали два десятка мужчин, облаченных в белые футболки и темно-синие брюки, все они сидели в креслах, разговаривали. При появлении Лиз, Сёра и коменданта они встали, а пришедшие уселись за стол, лицом к ним. Теперь все, кто был в зале, смотрели только на Лиз.

Эбер хлопнул в ладоши, мужчины сели. Лиз вглядывалась в тех, кому предстояло освободить Дэйва Армстронга. Все они были стройны, мускулисты, жилисты и, похоже, знали свое дело.

Задание опасное, объявил Эбер, однако он знает, что они сделают все, чтобы выполнить его для блага Франции и наших добрых союзников британцев — тут он представил Лиз как «нашу коллегу из МИ-5», и все снова уставились на нее. Операция, продолжал Эбер, одобрена министром, правительство также осведомлено об их миссии. Он знает: они будут вести себя как профессионалы, которые прославились — тут Эбер повернулся к Лиз — по всему миру.

Она ощутила облегчение, когда комендант, закончив свою речь, покинул зал, предоставив изложение деталей Сёра.

— Все вы уже имели возможность изучить сделанные с воздуха фотографии острова и внутреннюю планировку fermette, — сказал Сёра. — Правда, следует помнить, что план дома, который вы видели, составлен несколько лет назад, не думаю, однако, что за последние годы дом подвергался перестройке.

Затем Сёра начал показывать фотографии острова и описывать цель и план операции.

— Вы будете действовать тремя группами по шесть человек в каждой. Первая высадится в северной части острова, в гавани, куда с материка ходит паром.

И он указал место на висевшей у него за спиной карте.

— Вторая останется в море у южного берега острова, перед вот этими утесами, — сказал он, проведя указкой по карте. — Готовьтесь перехватить каждого, кто попытается бежать с острова.

Он помолчал, затем взглянул на одного из сидевших в первом ряду коммандос:

— Третья группа произведет штурм фермерского дома, высадившись вот здесь, в бухточке, в которой, как мы считаем, высадились и злоумышленники. Коммандос Лаваль, за захват дома и освобождение заложника будете отвечать вы.

Лаваль серьезно кивнул, а Сёра сказал:

— По нашим сведениям, кроме заложника, в доме находятся еще трое.

На большом экране появились четыре фотографии.

— Один из них — мой бывший коллега. — Он указал на фотографию Мильро. — Наша английская гостья, мадемуазель Карлайл, может рассказать вам, что ей известно о двух других, участвовавших в захвате заложника людях и, разумеется, о самом заложнике. Говорить она будет по-английски, но я переведу все, что она скажет.

Лиз встала и начала с краткого описания ситуации в Северной Ирландии, указав при этом на фотографию Пигготта.

— Этот человек — американец ирландского происхождения. При рождении он получил имя Джеймс Пернелл, однако, перебравшись в Северную Ирландию, сменил его на Симус Пигготт. Он специалист по ракетным технологиям, но в Ирландии руководил организацией, занимавшейся торговлей наркотиками, вымогательством и проституцией. — Она снова указала на фотографию человека в очках. — Пусть его внешность не обманывает вас. Он чрезвычайно умен и очень опасен. И убивает без колебаний.

Коммандос внимательно выслушали и описание испанского гангстера Гонсалеса. Затем Лиз сделала паузу, оглядела их лица.

— Возможно, вам пойдет на пользу информация о том, каким образом мой коллега стал заложником.

Она говорила, а Сёра переводил — Лиз описала обстоятельства, приведшие к захвату Дэйва в магазине Мильро, чувствуя при этом, как в ее слушателях нарастает враждебность. Коммандос Лаваль поднял руку.

— Да? — произнесла Лиз, однако с вопросом он обратился к Сёра.

— Насколько я понял, этот англичанин, Дэйв, повел себя крайне беспечно, отчего и оказался в своем нынешнем положении. Можем ли мы быть уверенными в том, что он действительно заложник? Исключено ли, что он стал им по собственной воле и тем или иным способом помогает Пигготту и Мильро по неизвестной нам причине?

Послышался одобрительный рокот голосов. Сёра взглянул на Лиз. Она уже поняла вопрос, и услышанное предположение изумило ее. Хотя, конечно, эти люди не знали Дэйва, а им предстояло рисковать жизнями ради его спасения.

— Позвольте мне рассказать вам о Дэйве Армстронге, — начала она. И заговорила, стараясь нарисовать портрет того Дэйва, которого знала, — описывая его преданность работе, честность и мужество, ключевую роль, которую он сыграл во многих антитеррористических операциях. Постепенно настроение ее слушателей стало изменяться, почувствовала она.

— В этом случае, — наконец сказала Лиз, — в этой ситуации Дэйв Армстронг повел себя опрометчиво, даже беспечно. Однако, что бы он ни сделал, мотив у него был один — послужить своей стране и защитить хороших людей. И уверяю вас, не нужно бояться того, что он сотрудничает с преступниками.

Она села, и, к ее удивлению, по залу прокатились негромкие аплодисменты.

— Merci, mademoiselle, — сказал Лаваль. — Вы нас успокоили.

Еще один коммандос поднял руку и также обратился к Сёра:

— При нападении может возникнуть неразбериха. Если окажется, что людей в доме больше, чем мы ожидали, будете ли вы поблизости, чтобы помочь нам с установлением их личностей?

— Да, — сказал Сёра. — Хотя лично мне знаком только Мильро.

— Я могу идентифицировать каждого из объектов, — сказала Лиз. — И, разумеется, заложника тоже.

— Вы собираетесь высаживаться с нами? — изумленно спросил коммандос.

— Естественно, — просто ответила Лиз. — Но не беспокойтесь, путаться у вас под ногами я не буду.

С едой становилось туго. Свежих продуктов не осталось — ни овощей, ни хлеба, ни молока, — несколько банок консервов и все. По прикидкам Мильро, им удастся продержаться еще день, а затем придется добыть припасы в имеющемся в деревне Поркероль, до которой отсюда три мили, магазине «Казино».

Он полагал, что Гонсалес может спокойно отправиться туда, однако риск тут все же был — Гонсалеса с его сильным испанским акцентом и привычкой по малейшему поводу хвататься за пистолет неприметным не назовешь. Существовал также шанс, что он просто возьмет на переправе билет в один конец и не вернется. То есть если ему удастся удрать. Мильро полагал, что описания Гонсалеса ходят сейчас по Франции так же широко, как и самого Мильро, и Пигготта. И, вспоминая о приходе Сёра к Аннет, все яснее понимал: время уходит, круг, в который замкнул его бывший коллега, становится все более тесным.

Еда была не единственной проблемой — Пигготт утрачивал былую уравновешенность. В прошлую ночь его ноутбук завис, и Пигготт, выйдя из себя, швырнул компьютер через всю комнату. Похоже, он уже не мог спокойно сидеть на месте и по три-четыре раза на дню спускался по крутой тропинке, чтобы проверить, на месте ли укрытая под кустами шлюпка.

И что еще тревожнее, он не послушался совета Мильро не звонить по мобильному телефону. И каждые несколько часов спрашивал, не пришли ли ответы от контактов, которым Мильро отправил электронной почтой предложение купить Дэйва. Мильро боялся, что, если в ближайшее время ничего не произойдет, Пигготт сорвется, а это станет для сидевшего в погребе Уиллиса очень плохой новостью.

Контакты Мильро не отвечали просто потому, что он им никаких предложений не посылал. Его идея с самого начала состояла в том, чтобы убедить Пигготта в необходимости использовать Аннет как посредницу в переговорах с покупателями. Потом она должна была под тем или иным предлогом вытащить Уиллиса с острова, а Мильро нашел бы способ последовать за ней, бросив Пигготта с испанцем на произвол судьбы. Однако теперь об этом не могло быть и речи, что с определенностью следовало из полученной им поутру от Аннет электронной почты: ДУМАЮ, МОЙ ВИЗИТ ЛУЧШЕ ПОКА ОТЛОЖИТЬ. СЛИШКОМ МНОГО НАРОДУ — ДАЖЕ ДЛЯ ЭТОГО ВРЕМЕНИ ГОДА. То есть за ней ведут слежку, а ускользнуть от нее Аннет не может.

И это означало, что выход у него остался только один.

Составление письма заняло десять минут. Он сидел за старым сосновым столом в гостиной и печатал текст в одном из нескольких открытых им на экране компьютера окон — готовый мгновенным щелчком мыши перейти в другое окно, если кто-то войдет и попробует заглянуть ему через плечо. Закончив, он нажал на кнопку ПОСЛАТЬ.

— Ветер поднимается, — сказала Лиз. Она посмотрела на качавшиеся у пристани яхты через окно ресторана, в котором ужинала с Сёра. И спросила с тревогой в голосе: — Он ведь нам не помешает?

— Это мистраль. Он в это время года то дует, то стихает. Вы не волнуйтесь, — с улыбкой сказал Мартэн Сёра. — Чтобы остановить Лаваля, потребуется десятибалльный шторм. Но тогда они просто изменят план и погрузят десантные шлюпки на сторожевой корабль, вместо того чтобы идти на них прямо с базы.

— Какое они выбрали время?

— Где-то в ближайшие несколько часов. Погода здесь в это время очень неустойчива. Ветер может взять да и стихнуть.

Кофе они пили в молчании. Потом Лиз сказала:

— Ожидание — самая худшая часть нашей работы. Перед началом операции я нервничаю гораздо сильнее, чем когда она уже идет полным ходом. В глубине души всегда опасаешься, что все может перемениться к худшему.

Она думала о Дэйве, о том, что с ним может случиться, если их план не удастся исполнить в ближайшие несколько часов.

— К этому вся наша работа и сводится — к волнению и страху, — сказал Сёра. — Но, правда, и к удовлетворению, когда все получается. Ладно, во всяком случае, скучать нам не приходится. А это сильно помогает, когда все остальное складывается не очень хорошо.

Лиз смотрела на него и понимала, что ему хочется сказать больше.

— Что-то в вашей жизни сложилось не очень хорошо? — мягко спросила она.

Он чуть приметно пожал плечами:

— До недавнего времени я именно так и думал. — Он вздохнул, потом, похоже, решил рассказать ей все: — Я ведь говорил вам, что в прошлом году моя жена вдруг взяла и переехала в Эльзас, к матери. Дело было в пятницу. Она сказала, что едет на уик-энд. Я удивился, потому что до той минуты она мне о своих намерениях ничего не говорила. И удивился еще сильнее, когда уик-энд закончился, а она не вернулась.

Он иронично взглянул на Лиз:

— Она просто забыла сообщить мне, что все еще любит своего первого ухажера.

— Ужасно. Мне очень жаль.

Сёра снова пожал плечами:

— Поначалу и мне было жаль. Но это уже история. Мы развелись. Тут-то и пригодилась работа. Как бы ни было мне плохо, но я приходил на работу, и становилось лучше.

Лиз промолчала, она знала, о чем он говорит. Если ее личная жизнь становилась особенно печальной (а так было, когда Марк женился на журналистке из «Гардиан», когда ее бросил голландский банкир Пит, когда стал мучительно недоступным Чарльз Уэдерби), она неизменно находила только одно утешение. Работу. В качестве лекарства от сердечной боли работа соперников не имела.

— Ну ладно, — сказал Сёра, — довольно об этом. Если вы закончили, давайте пройдемся до базы пешком.

Через полчаса они подошли к воротам военно-морской базы. Лиз надеялась, что до 3.30 ей удастся немного поспать. Однако она пробыла в своей комнате всего десять минут, когда на столе зазвонил телефон. Это был Сёра.

— Простите, что беспокою, Лиз, но мне нужно кое-что вам показать.

У нее свело от страха живот. Поступили плохие новости о Дэйве? Сёра, сжимая в руке листок бумаги, стоял у подножия лестницы, обычное спокойное выражение покинуло его лицо.

— Я получил электронную почту от Антуана, — сказал Сёра, вручая ей листок. — Он уверяет, что может передать нам вашего коллегу.

Лиз внимательно прочитала послание, потом подняла на Сёра озадаченный взгляд.

— Не понимаю. Он же не мог давно спланировать это и столько времени не связываться с нами. Как по-вашему, что происходит, Мартэн?

— Должно быть, у него имелся какой-то другой план и этот план не сработал. Думаю, Антуан понимает, что мы подобрались к нему очень близко, — Аннет связывалась с ним по электронной почте. Мильро пытается заключить с нами сделку, спасти свою шкуру и оставить Пигготта с его испанцем расхлебывать последствия. Это типично для него.

Лиз ненадолго задумалась.

— Вы знаете Мильро — я нет. Но я не вижу способа, которым он мог бы выполнить свое обещание. — И она помахала распечаткой. — Пигготт ему просто не позволит. И не забывайте, Гонсалес работает на Пигготта, а не на Мильро, — думаю, если бы Пигготт узнал об этом письме, он немедля приказал бы Гонсалесу убрать Мильро.

— Мне кажется, Антуана одолевает отчаяние. Как вы предлагаете действовать дальше? В конце концов, речь идет о жизни вашего коллеги.

— Мне нужно проконсультироваться с начальством, — ответила Лиз. — Но мне нужно знать ваше мнение — думаете ли вы, что Мильро сможет произвести передачу?

— Я думаю, что он хочет этого, просто чтобы спастись. Однако на ситуацию, которая сложилась на острове, полагаться нельзя. Я бы сильно удивился, если бы Пигготт согласился с ним. И в конечном счете Антуан преследует собственные интересы, а ваш коллега для него — дело десятое, что бы он нам ни обещал.

И это значит, что Дэйв может остаться в руках у психопата Пигготта и его наемного убийцы Гонсалеса. Нет уж, спасибо, подумала Лиз.

— Я собираюсь порекомендовать начальству действовать, как было запланировано. Могу я воспользоваться средствами связи, имеющимися на базе?

Десять минут спустя пришел ответ Байндинга: