Прятки с Солнцем

Глава XIII

Когда луна восходит над башней

Я потрепал существо по загривку и оно довольно заурчало, подставив другую сторону головы. Я улыбнулся. Стадо этих штук шло через двор, меланхолично пожевывая какие-то угли, когда Влас погладил одно из них.

-Морты. – Пояснил он. – Безобиднейшие создания. Ходят по городу, жуют угольки. Иногда, правда, встречаются такие, которые не ели по несколько недель, они и забодать могут. Но это редко.

Большинство существ кучковались в углу, изредка боязливо поглядывая на нас. Выглядели они как помесь кошки и коровы – неуклюжее коровье тело и голова, как у жирного котяры. Разве что зубы у них были как пеньки. Да и расцветка была серовато-желтая.

Морт внезапно грохнулся на землю и неожиданно ловко для такой туши потянулся. Я растерянно почесал ему пузо. Кошачий мордас растянулся в улыбке а-ля Чеширский кот.

Тут сверху спикировала летяга. Стадо начало издавать какие-то невнятные звуки и толпой умчалось в переулок, увлекая за собой охотящуюся летягу.

До церкви было всего ничего – золотой крест виднелся за крышами пятиэтажек. Влас ловко плюнул через левое плечо и через арку вышел к церкви. Первое, что бросилось в глаза – туман здесь чуть ли не самый слабый из всех мест, которые я когда-либо видел. Второе – колокольня у храма высоченная. Выше всепоглощающего тумана. То есть где-то на уровне шестого-седьмого этажа.

«Нехилая была до Катастрофы церквушка…» - подумал я, разглядывая тягучую черную воду реки, протекающей сбоку от церковного двора.

-Клязьма. – Буркнул Влас. – Значит так, недалеко отсюда, метров двести вдоль набережной, осталось немного от моста. Там и перейдем, гараж будет как раз напротив. Вопросы? – Влас нервно посмотрел на луну, висящую чуть вбок от креста.

Я покачал головой.

-А, и еще. Одевай противогаз. А то нафиг задохнешься. – В подтверждение своих слов наемник натянул резиновую маску.

Я последовал его примеру. Мы пошли вдоль реки. Влас включил налобный фонарик.

Дежавю.

Слабый круг света поочередно выхватывал из кромешной темноты то кучу плитки, то остов коляски, то головешки, выстроенные кучей наподобие скамейки. Но чаще всего в свет фонарика попадала спокойная поверхность воды. Подозрительно спокойная. Шли медленно, Влас явно боялся бежать.

Мне внезапно подумалось, что мы практически беззащитны – у местного жителя страшного вида двустволка с не самым большим запасом дроби, у меня – пародия на пистолет с одним магазином. Напади на нас хоть десяток собак, долго оборонятся мы бы не смогли. Луна все больше приближалась к кресту на башне, Влас ускорил шаг, почти бежал.

Короткий свист, тихий, едва слышный. Но мы расслышали. Наемник припустил по набережной, спотыкаясь о выпавшие из набережной плитки, я едва поспевал за ним. Свистнуло еще пару раз, а затем, наконец, полилась мелодия, все громче и громче.

Меня охватила паника. Мы умрем! Не добежим! Мать вашу, мы не добежим! Дыхание в противогазе стало тяготить, сердце стучало как у воробья. А мелодия волнами расходилась от колокольни. На невозмутимой воде появилась рябь, как если бы кто-то пускал «блинчики». Мы сдохнем возле этой гребанной реки! Оба сдохнем! Все померли и нам тоже хана! К звукам свиста примешался крик. Я вскинул на бегу голову и рукавом оттер стекла противогаза. Летяги собираются в стаю вокруг колокольни.

Зря я посмотрел вверх. Ботинки стукнулись друг о друга, заплелись над кучей плитки, и я с диким криком упал на набережную, покатившись к воде. Бетонная крошка засыпала одежду, я поднял облако пыли. Все, конец! Рагнарок лично для меня! Я чувствовал – вода – это смерть.

Меня спас случай. Небольшой штырек арматуры на набережной. Я проехал по нему, до крови оцарапал бок и в рваной дыре в свитере застрял железный прут. Но я все равно по пояс ушел в воду.

Отсюда вода казалась уже более прозрачной и я смог разглядеть дно. Из моего горла вырвался дикий крик. Низ реки был устлан костями. Черепа, ребра, ноги, руки… я кричал и кричал, вырваться я не мог, штырь одновременно спасал мне жизнь и приближал ее конец.

Дно зашевелилось. Куча костей распалась и из нее медленно выползло… ЧТО-ТО. Больше всего это напоминало длинную дыру в воздухе – черная линия протянулась из дна и на манер щупальца обхватила меня за пояс. Крест уже практически был на середине луны.

Вот тут я заверещал. В последний раз я так верещал в детском саду, когда носился от медсестры со шприцом. Только то, что сейчас схватило меня, явно ни коим образом не походило на медсестру.

Не прекращая визжать, я стал разряжать пистолет в воду. Щупальце пару раз проворно попыталось дернуть меня на дно, ткань затрещала, но я не упал в воду. Пули не причинили ему никакого вреда. Краем глаза я абсолютно случайно заметил, как Влас судорожно пытается вставить в двустволку заряды.

Ткань опять противно захрустела, штырь зацепился за край воротника. Пистолет сухо щелкнул. Все, мне полная жопа. Крик сошел на нет, уступив место натужному хрипению. Щупальце продолжало дергать меня. Штырь пропорол воротник, и…

Как будто что-то взорвалось. Сначала пришло облегчение в области поясницы, но потом резко взорвалось болью плечо и рука с пистолетом. Сквозь заложенные странным звоном уши я услышал крики летяг и успел увидеть через белую пелену, как черная вода перекрашивается в красный.

***

Твою мать! Я с трудом поднялся. Из состояния болевого шока меня вывела очередная вспышка боли. Под носом было тепло, ботинок Власа заносился для очередного удара:

-Вставай, Стасюк!!! Сука, вставай!!! Луна взошла!!! Хана всему!!! – еще удар. Белая пелена окончательно спала. Я с трудом поднялся. В голове стучала кровь, отдавая в плече резкими вспышками боли. Нос саднил. Живот ныл. Короче говоря, мне было хреново.

-Осталось метров пятьдесят!!! Вперед! Вперед! – Влас открыл ружье и стал заряжать очередную порцию свинца. Он бежал вперед, по бокам от него лопался бетон – летяги уже нападали. Паника перемешивалась с болью, я даже не бежал – ковылял, хромая, к двум торчащим из набережной обрубкам моста, ощерившимся арматурой.

Шаг, еще шаг. Передо мной взорвался осколками участок набережной, вверх взмыла летяга. Я с трудом перебрался через торчащие во все стороны края дыры и заковылял дальше, пока еще мог видеть Власа. Красная пелена все больше закрывала мне глаза, боль в плече стала отдавать уже непрерывно. Заболел оцарапанный бок. Я не чувствовал носа и ног, а в руке будто что-то застряло. Вот он, мост…

Луна остановилась ровно над крестом колокольни. Свист издал последний, режущий уши звук и затих. Огромная стая летяг сорвалась со своей орбиты и бросилась на нас. Наемник, стоя на кусках железа в центре моста, начал издавать свои звуки. Одна летяга схватила его, снова выстрелило ружье, Влас выпал из лап, ударился о покосившееся ограждение моста, повис на руках. Подтянуться он из такого положения не мог.

Я с трудом дотянул до моста. Одна из летяг рванулась ко мне. Ежкин перец…

За неимением лучшего, я с размаху швырнул монстру в морду бесполезный пистолет. Офигевшая летяга запнулась в воздухе, потеряла ориентацию и бухнулась в воду, подняв тучу брызг выше моста. Влас начал сползать, кроссовки уже почти касались воды.

Истошные вопли летяги со дна озера прекратились, и ее сородичи пришли в себя. Я в это время был уже на середине моста. Спасать, не спасать… главное не думать, Федя!

Влас что-то мне говорил, но гудение в ушах перекрывало его слова. Я подковылял к оградке и схватил наемника здоровой рукой. Сзади образовался очередной кратер, мост прогнулся. Влас схватился за мою руку, как за канат и, упершись ногами в бок моста, поднялся наверх. У меня было такое чувство, будто мне отрывают руку.

Сквозь гудение донеслось:

-… ред!!! – кричал, судя по всему местный житель, голос был сильно смягчен противогазом. Он уже был на другой стороне моста и издавал свои звуки. Но птицы не обращали на него никакого внимания.

Я уже практически полз, плюясь. Свитер провис на плече под тяжестью пропитавшей его крови, правая рука нездорово побледнела. Очередная тварь врезалась в мост, прогнув его дугой. Конструкция закачалась с пронзительным скрипом.

Но я не мог идти быстрее. Еле-еле подволакивая ноги, я вполз на набережную. Мост ушел из-под ступней, но я уже был на берегу. Мать…

Влас схватил меня за шкирку и потащил за собой. Я волочился по серой земле, как мешок, отстраненно наблюдая, как кровавое пятно все больше расползается по порванному свитеру. Тут мы ввалились в какое-то помещение. Железные стены, скрипящая железная дверь. Сделав над собой усилие, я развернулся на живот и увидел прямо перед собой электромобиль.

Не сдерживая слез, я уткнулся в пол и стал плакать. Но, что бы там ни говорили, это были слезы радости.