Прятки с Солнцем

Глава IV

Один день в одном бункере

Мы все собрались в бункере. Кукуцапля положили на пустующую кровать, рядом присоседился тот самый Димон, что караулил с другой стороны. Он был каким-то весьма мрачным прилизанным типусом, так что общаться с ним не особенно хотелось. Костер вел себя агрессивно, видимо, хотел домой, в метро.

Влас сидел на стуле и пинал клетку с термитом. Местный житель явно чего-то ждал. Затем он поднял руку и глянул на наручные часы.

А часы, надо сказать, были вполне себе обычные, китайские, с электронным циферблатом. Оставалось только гадать, где он берет батарейки.

Итак, Влас глянул на часы еще раз и довольно прогудел:

-Рассвет через пять… четыре… три… - Напряжение нарастало. В голосе Власа оно тоже почувствовалось. – Две… одна… - Я почувствовал, что стало ощутимо жарче, по лбу стекла струйка пота. – Ноль… с добрым утром! – Вскрикнул Влас и продолжил самозабвенно пинать клетку с термитом.

Как только Влас пожелал нам доброго утра, снаружи загрохотало. Грохот был похож на то, как если бы все дома разом обрушились. Воздух страшно накалился, мне стало так невыносимо жарко, что я засопел. Все тело мгновенно покрылось потом. По ушам хлестал звук, как… от ревущего пламени огнемета, только в разы громче и мощнее. Стены слегка тряслись. Я не выдержал и стал стягивать одежду. Костер уже стоял на деревянном полу в одних трусах.

Термит свернулся калачиком, положив все свое тело на голову и подогнув усики. Глазки сузились. Казалось, что тварь не дышит. Он даже совершенно не обращал внимания на то, что Влас так прочувствованно пинает его обиталище.

Костер подошел ближе к стене. Подал голос Димон:

-Парень, на твоем месте я бы не трогал стены.

Алексей вспылил:

-А ты мне указывать будешь?!

Димон кивнул:

-Это что-то вроде нашего правила. Будешь возражать?

Костер сощурил глаза:

-Да срал я на ваши правила!!!

Я попытался успокоить его:

-Э, Леха, думаю, лучше…

-Я сам знаю че мне делать!!! Заткни хлебало, Федька, и съ**ись от меня!!! – Голос Костра стал каким-то истеричным. Жара.

Неожиданно для всех Алексей подбежал к стене вплотную и долбанул рукой об ближайший лист железа.

Такого дикого крика я не слышал ни разу за всю свою жизнь. Ни когда Дима выпал из окна автобуса, ни когда на нас охотились летяги, ни когда Влас отгонял их своими звуками. Казалось, что сейчас у парня порвется глотка. Он отпрянул от стены. Рука вся покраснела, от центра стремительно расползалось черное пятно серьезного ожога.

Влас раздраженно спросил меня:

-Он у вас что – совсем дебил?

Я выпучил на него глаза. Димон встал с кровати, достал из тумбочки очередную непрезентабельную бутылку и со всей силы выплеснул ее содержимое Лехе на руку. Тот перестал так орать, но выть не прекратил. Влас достал из плаща пачку желтых бинтов и принялся методично бинтовать скулящего Костра.

Я посмотрел на трясущиеся стены, спящего термита, воющего Алексея, невозмутимого Власа, на себя, наконец. И у меня созрел главный вопрос.

-Влас. Ответь на вопрос.

-Слушаю внимательно.

-Что здесь происходит?

Влас насмешливо на меня посмотрел:

-О, друже, над этим вопросом бились в судорогах самые крутые ученые и философы, правда, до того, как их бомбой раздавило.

-Не, ну серьезно.

-Ладно, ладно, только я спать хочу. Слушай, в общем. Были ведь ядерные бомбы, которые еще делали такой красивый грибочек. Еще нажмешь кнопочку – бах, и нет города. Бах, и нет города. Но людям, гадам таким, хотелось еще круче иметь оружие. И мощнее. В общем, чтобы город уже гарантированно вырезало. И родилась в их презренной мозге такая подлая мыслишка. Представь себе бомбу. Наподобие ядерной. А теперь представь, что когда она взрывается, появляется не радиация, а такая туева хуча белого тумана. То есть бомбарь так заряжает воздух, что в том протекают совсем другие реакции. Конечно, дышать им все так же можно, но не в этом суть.

Так вот, появляется этот туман… а когда восходит солнце, частички этого тумана вступают в реакцию с солнечными лучами. То есть с их теплом и светом. Каждая частичка работает как такая… система зеркал. Во много раз усиливает солнечный луч и его энергию. И в итоге, что мы получаем? Ночью – тихо, спокойно, все пучком. А днем… начинается то, что сейчас происходит снаружи. И выйти туда нельзя.

-А… эти твари. Они мутанты?

-Хм. Нет, скорее виток эволюции. Понимаешь, любая тварь, тот же человек может легко приспосабливаться к окружающей среде. Ну, не всегда легко. Но приспосабливается. У вас в метро часом нет, к примеру, каких-нибудь стойких к радиации крыс или людей…

-Да. На Филевской линии.

-Вот. А эти приспособились не к радиации, а к этим солнечным лучам. Термиты на день засыпают и покрываются вот этим. – Влас показал на термита в клетке. Тот весь был покрыт какой-то нелицеприятной субстанцией рыжего цвета. – Она держит тепло. Летяги зарываются на несколько метро в землю. Да ты не смотри, что птицы. Танкопсы…

-Кто?

-Эм-м-м… не, лучше промолчу. Ладно, на твои вопросы я ответил. А теперь ты ответь на мои.

И Влас принялся засыпать меня вопросами. Его интересовало все – от уровня радиации на поверхности и до размера слоя плесени на стенах туннелей. Я честно рассказывал обо всем, что знаю. В итоге, он спросил, как мы попали сюда. Я выложил и это.

-Ничего себе. И эти ублюдки на вас так взъелись из-за того, что вы просто через их станцию прошли? – Оторопело спросил он.

-Да.

-Вы там в метро у себя совсем по фазе сдвинулись.

-С этим я тоже согласен. – Ухмыльнулся я.

Некоторое время сидели молча. Костер баюкал свою ногу. Покрывшийся потом Кукуцапль храпел на дальней кровати. Влас начал развлекаться тем, что ржавой вилкой через прутья клетки соскребывал с термита слизь. Вот ведь любопытный ребенок!

-Димон, а ты ведь мне чирик должен.

Я посмотрел на того, кто сказал это. Влас.

Димон открыл тумбочку и достал горсть монеток. Отсыпал местному жителю и продолжил сидеть на кровати с сосредоточенным взглядом.

-Влас, а у вас рубли что ли за деньги?

-Угу. А у вас что – евро что ли?

-Нет. Патроны 5. 56 миллиметров.

-Ой, жируете… даже слюни потекли.

И снова тишина.

Подал голос более или менее успокоившийся Костер:

-А вы на выезде вообще что делаете?

Ответили ему хором:

-Нанимаемся.

Продолжил только Влас:

-Мы наемники. Понимаешь, не вы первые приходите. Мы тогда с Димоном просто так исследовали окрестности. И именно в этом самом месте напоролись на каких-то странных мужиков. Были одеты как эльфы из кино голливудского, носили луки. И вообще выглядели как укуренные. Сказали, что они из Твери, живут под железной дорогой в собственном поселке. Может и брехали. Приходили с какого-то колхоза, припирались буддисты, падали самолеты… короче, жизнь кипит, просто не так как раньше. А мы за некоторую сумму провожаем вас по этой жизни.

Кстати… а вам ведь нужен автомобиль?

-Нет, за нами же гнались сталкеры Ганзы, дойдем до их автомобиля и до утра выедем из зоны вашего тумана. – Резонно заметил я.

-Нихрена вы не выедете.

-???

Мы с Алексеем одновременно издали этот вопрошающий звук.

-Термиты уже наверняка схавали и ваш автобус, и джип этих… сталкеров. Да и оградку дороги до конца обглодали. Так что вы до утра по-любому из тумана не выйдете. И сгорите, как тот трупак на дороге.

-И что ты предлагаешь? – Настороженно спросил я.

-Я знаю, где осталась целая машина, которая заведется и доедет до вашей Москвы. И я знаю, как до нее добраться. Но за это мне нужно соблюдение двух условий.

Первое – вы мне заплатите. Сколько, определимся, зависит от сложностей на пути.

Второе – вы возьмете меня с собой.

-Зачем? – Оторопело спросил я. – Ведь ты здесь живешь нормально, все знаешь, ни радиации, ничего…

-И никого. Здесь не жизнь. Блин… мне тебе этого не объяснить. Короче, хреново мне здесь. Ну? Я приведу тебя к машине. А ты увезешь меня отсюда. Идет?

Я посмотрел на протянутую мне руку. Рука была в грязных разводах, свернувшейся крови, вокруг большого пальца был обмотан замусоленный бинт. Ну да ладно. Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

-По рукам.

Влас растянулся в улыбке:

-Что ж, ты расписался под контрактом. А теперь спи. Люди – животные ночные.

Я лег на кровать. Мне подумалось, что я не усну никогда, ведь вокруг такая жара, что простыни подо мной мгновенно стали мокрыми от пота. Но нет, я вырубился практически мгновенно.

***

Я стоял посреди станции метро. Но это не была станция 2033 года. На станции толпились люди. Кто-то читал книгу, кто-то спускался на станцию по все еще работающему эскалатору. Из туннеля, громогласно грохоча, выехал поезд. Люди встрепенулись и стали втискиваться в вагон.

В моей голове будто сменился кадр. Щелчок – и передо мной уже другая картина.

Та же станция. Но теперь она переполнена, везде паника. Люди толкутся, кричат, мужчина в длинном пиджаке упал на пол и завопил – пробегающая мимо женщина наступила ему каблуком в глаз. Из туннеля вылетел на полной скорости поезд, а на рельсы столкнули с платформы молодую девушку. Никто даже не попытался затормозить. Брызнула кровь. Внезапно освещение на станции выключилось и все завопили еще громче. Маленького ребенка швырнуло над толпой. Я не выдержал и отвернулся.

Щелчок.

На станции народу стало меньше раза в два. Кое-где горят зябкие костерки, буквально передо мной мужичок лет сорока пускает на растопку свой пиджак. Несколько молодых парней в углу тихонько поедают нечто из целлофанового пакета. У остановившегося эскалатора стоит человек в полицейской форме с пистолетом в руках. Остатки того поезда, который не затормозил, частично вылетели на платформу и на них сидела девушка с гитарой и подбирала грубую военную мелодию.

Щелчок.

На станции ведутся какие-то переговоры. У стен стоят палатки, самодельные домики. Костерки сменились на огромные пыхтящие генераторы, лампы тускло освещают станцию. В поезде ютятся кучки людей бомжового вида. На цивилизованную станцию совсем не похоже. У эскалатора стоит усиленный кордон. В туннеле толпится за баррикадой из бочек два молодых парня с автоматами.

Щелчок.

Я внезапно узнал станцию. Бауманская! Все было в точности так, как тогда, когда я был там в последний раз. Везде сияют лампы, в туннеле блокпост, в поезде полноценная администрация. Станция заставлена многоярусными квартирами, лотки торговцев на каждом углу. На станцию под приветственные возгласы людей въехала ярмарочная дрезина ВДНХ.

Щелчок.

На станции все ходят с серьезными лицами. У всех оружие. Поезд вывалило на платформу, запчасти раскидало до самого эскалатора. Блокпост залит кровью, в полевых условиях штопают раненных. Невооруженным взглядом видно тысячи застрявших в стенах пуль. Стены домиков много раз пробиты дробью. Тут на блокпост налетает толпа людей в цветах Ганзы.

Щелчок.

На станции все, абсолютно все в крови! Стоны заглушают матные крики. Поезд окончательно разметало по станции. Лента эскалатора протащена через всю платформу и лежит в центре, свернувшись как змея. Пули усыпали все стены. Палатки лежат обугленной кучей на эскалаторе, а домиков нет и в помине.На блокпосте стоит один дрожащий мужчина с огнеметом. Из туннеля раздается звук выстрела.

Щелчок.

На станции нет ничего, лишь стены, усыпанные пулями. Плитка на полу раздроблена в крошку. На блокпосте остался только один мешок, унизанный кольями с черепами на них. По своду станции углем написана цифра 2068 и много бессвязных слов и рисунков. Рожицы, слова «Спартак – чемпион», «Тополиный пух». В центре станции у тлеющих углей сидит человек с сумасшедшим взглядом и бормочет. В его словах я разобрал:

-Все погибли, все погибли…

***

Я вскочил с кровати в холодном поту. Все тело тряслось от пережитого ужаса. Я видел прошлое и будущее Бауманской! Такой непоколебимой, такой значимой Бауманской! НО больше всего меня напугали не трупы и не кровь, нет. Больше всего меня испугала цифра 2068.

Все погибли, все погибли…

Вокруг все сладко спали. Кукуцапль храпел, Костер ворочался и стонал во сне, Димон спал абсолютно невозмутимо. А вот Влас лежал на полу и бормотал. Я прислушался. В его бубенеже я смог разобрать отдельные слова:

-Катя… м-м-м… Полянка… до встречи… м-м-м… Катя… Катя…

Я снова лег на кровать и провалился в сон.

Теперь мне не снилось ровным счетом ничего интересного – всякая билиберда, отрывки воспоминаний, иногда я падал с высоких гор или зданий, снова просыпался. Так что спал я беспокойно. И всегда, когда я просыпался, Влас бормотал эти слова: Катя, Полянка, Полянка, Катя.

В итоге я наконец заснул нормально, без сновидений и ночь (то есть день) прошел нормально.

Разбудил меня Влас.

-Москвич, вставай, уже ночь.

Я побрыкался ногами, разлепил веки и обнаружил над собой купол. Он не трясся. Я поднялся на локтях, как обычно делал в метро. Костер спешно одевался, Кукуцапль все так же храпел, а Влас и Димон по очереди выплескивали себе на лица воду из бочки. Умывались. Через несколько минут я тоже умылся, оделся и вновь оглядел бункер.

Влас встал передо мной с картой Подмосковья и внезапно напомнил мне Кремня. Тот точно так же стоял тогда перед стелой и рассматривал карту. Сходство усилилось, когда он заговорил:

-Значит так. Мы находимся сейчас вот здесь – напротив бывшего дворца пионеров. Машинка находится немного дальше, ближе к храму. Но по пути надо заскочить в парочку мест и если вы хотите уехать отсюда, то вам придется идти со мной. Ну, господа тунеядцы, алкоголики – кто хочет работать на подхвате?

Костер недоуменно выпулился на наемника:

-В смысле – на подхвате?

-Кто из вас выставит свою жалкую тушку на растерзание прекраснейших созданий нашего райского городка?

-Огласите весь список, пожалуйста. – Серьезно придвинулся к Власу Алексей.

-Летяги, танкопсы, морты, бесы, собаки…

-Ну точно не я.

-Так и знал, что ты загоришься желанием. Вот тебе и выдается это задание партии правительства.

Костер хотел было что-то сказать, но промолчал. Видимо, на нашего троцкиста магически подействовало упоминание партии правительства.

Мы вышли на улицу. Воздух будто недавно остыл, к белому туману примешался зловонный дым. Прямо перед входом лежали остатки моей химзы.

А впереди нас ждал мертвый город.