Прыжок ласки

Глава сорок шестая

Сэмпсон приехал в гостиницу «Бельмонт» на следующий день после исчезновения Кристины. Я быстро спустился в вестибюль, чтобы встретить его. Он сразу же обнял меня своими длинными ручищами и крепко, но достаточно нежно прижал к себе, как ребенка.

– Ну, как ты? Держишься? – сразу же поинтересовался он.

– Не получается, – признался я. – Полдня потратил на то, чтобы разобраться с электронным адресом. У меня данные получились хуже некуда – только бессмысленный набор букв. Такого адреса на самом деле не существует. Все полетело кувырком.

– Мы вернем Кристину, мы обязательно разыщем ее, – забормотал он, находя именно те слова, которые сейчас были мне так нужны. Правда, я сразу же почувствовал, что он и сам не слишком-то верит в сказанное. Сэмпсон, пожалуй, самый жизнерадостный из всех известных мне оптимистов. Этого он и сам не стал бы отрицать.

– Спасибо, что приехал. Мы все тебе благодарны за это. Но сейчас я никак не могу сосредоточиться. Мысли куда-то разбегаются, Джон. Я потрясен, я сломлен. Я даже не могу начать что-то предпринимать, потому что ума не приложу, кто бы мог это сделать. Неужели Ласка? Я не знаю, что и сказать.

– Ну, если бы ты сейчас сообщил мне, что твой мозг прекрасно работает и ты вполне ориентируешься в обстановке, вот тогда у меня появилась бы причина волноваться за тебя. Именно поэтому я и примчался сюда.

– Ты знаешь, я как будто чувствовал, что ты приедешь.

– Ну, разумеется. Я же Сэмпсон. Здесь срабатывает даже такое философское дерьмо, как принцип Оккама и тому подобная чепуха.

В вестибюле, кроме нас двоих, находилось еще с полдюжины гостей, и все они сочувственно смотрели в нашу сторону. Персонал гостиницы знал об исчезновении Кристины, а значит, в курсе моих дел были и постояльцы гостиницы. Как, впрочем, и остальное население этого крохотного болтливого островка.

– Твоя история попала на первую страницу местной газеты, – пояснил Сэмпсон. – Я видел, как многие читают эту статью даже в аэропорту.

– На Бермудских островах повсюду, в основном, царят тишина и порядок. Исчезновение туриста или любое проявление насилия здесь считается чрезвычайным происшествием. Мне только непонятно, как могли газетчики так быстро все пронюхать. Утечка информации, наверное, произошла через полицейский участок.

– Местная полиция вряд ли нам поможет. А скорее всего, даже встанет на пути, – пробормотал Сэмпсон, пока мы с ним шли через вестибюль к столу администратора. Он отметился в книге регистрации гостей, и мы поднялись по лестнице к Нане и детям. Я должен был показать им, что к нам приехал дядя Джон.

Глава сорок седьмая

Следующим утром мы с Сэмпсоном провели в полиции Гамильтона несколько часов. Местные стражи порядка оказались профессионалами, но похищение людей для них являлось большой редкостью. Они позволили нам обосноваться в участке на Фронт-стрит. Но я никак не мог сконцентрироваться в нужной степени.

Остров Бермуда занимает площадь в двадцать одну квадратную милю. Английская колония сама по себе небольшая, но сеть дорог была достаточно протяженной. Мы с Сэмпсоном насчитали их тысячу двести. Нам пришлось разделиться, чтобы в последующие два дня охватить как можно большую территорию. Мы работали с шести утра до десяти или одиннадцати вечера без перерыва. Мне не хотелось не только останавливаться, но даже спать.

Правда, наши результаты ничем не отличались от успехов местной полиции: никто ничего не видел. Мы зашли в тупик. Кристина исчезла бесследно.

Мы буквально валились с ног. На третий день работы в участке, поздно вечером, мы с Сэмпсоном решили искупаться на пляже неподалеку от гостиницы.

Я учился плавать в городском бассейне в Вашингтоне. На-на настаивала на этом. Тогда ей было сорок четыре, и она отличалась завидным упорством. Бабуля поставила себе целью научиться плавать вместе с нами, воспользовавшись предоставленным Красным Крестом шансом. В то время почти никто на юго-востоке плавать не умел, и Нана посчитала символичным, что мы будем первыми из общества ограниченных возможностей чернокожих.

Таким образом, мы вместе с Наной однажды летом приступили к занятиям в городском бассейне. Они проводились три раза в неделю по утрам. Вскоре Бабуля так наловчилась, что делала уже по пятьдесят, а то и больше кругов. Она обладала огромной выносливостью. Впрочем, как и сейчас. Почти каждый раз, входя в воду, я вспоминаю те чудесные дни моего детства, когда я день за днем превращался в отличного пловца.

Мы с Джоном отплыли от берега ярдов на сто и теперь спокойно покачивались на почти ровной морской поверхности. Небо над нами казалось иссиня-черным, и в нем алмазной россыпью сверкали звезды. Я видел изогнутую линию пляжа, тянущуюся на несколько миль в обе стороны. Под легким бризом трепетали листья пальм и казуарин.

Я покачивался на едва заметных волнах и ощущал себя опустошенным. Открыты были у меня глаза или закрыты, я постоянно видел перед собой образ Кристины. Мне никак не верилось, что ее больше нет рядом. Я думал о несправедливости жизни и чувствовал, как к глазам подступают слезы.

– Хочешь поговорить о расследовании и о том, что я думаю по этому поводу? Или о том, что мне удалось сегодня разузнать? Или оставим дела на завтра, а сейчас просто полежим на воде? – засыпал меня вопросами Сэмпсон, раскинувшийся на спине рядом со мной. – Так что же? Поболтаем или лучше помолчим?

– Давай побеседуем. Я не могу больше ни о чем думать, кроме как о Кристине. Да и соображаю сейчас плоховато. Ты говори, а я послушаю. Похоже, тебя что-то встревожило, верно?

– Да так, одна мелочь. Хотя она может оказаться весьма существенной.

Я не стал ничего отвечать. Пусть рассказывает сам, если считает важным.

– Меня озадачила статья в газете, – начал Сэмпсон и тут же замолчал. Прошло некоторое время, прежде чем он продолжил. – Басби уверяет меня, что не проронил ни слова в тот первый день, ни единой живой душе, и клянется в этом. Ты тоже не распространялся о своем несчастье. А в утренней газете статья была уже напечатана.

– Это же маленький островок, Джон. Я уже говорил тебе об этом, да ты и воочию мог убедиться в правоте моих слов.

Но Сэмпсон не отступал, и тогда я тоже задумался над тем, не слишком ли странное это совпадение.

– Послушай же, Алекс. О случившемся знали только ты, Патрик Басби и тот, кто похитил Кристину. Он-то и позвонил в газету. Похититель сам рассказал о себе. Я уже беседовал с той девушкой, которая приняла телефонный звонок. Вчера она упорно молчала, но сегодня ближе к вечеру все же разговорилась. Она подумала, что звонит какой-то озабоченный горожанин. Мне кажется, что кто-то решил серьезно заняться тобой, Алекс. И поэтому задумал некую сумасшедшую игру.

Она сейчас у нас.

Игра? Что еще за игра? И кто в ней партнеры или соперники? Может быть, один из них – Ласка? Неужели возможно и то, что он находится где-то здесь, на острове?

Глава сорок восьмая

Я до сих пор не мог спокойно уснуть. Кроме того, я продолжал оставаться в «размазанном» состоянии, не способный сосредоточиться. И это расстраивало меня еще больше. Мне даже показалось, что я понемногу начинаю сходить с ума.

Игра? Нет, это совсем не игра. Это тяжелое потрясение и самый настоящий ужас наяву. Это кошмар, который не сравнить ни с какими событиями в моей нелегкой жизни. Кто же мог так жестоко поступить с Кристиной? И зачем ему это понадобилось? Кто такой этот Ласка?

Каждый раз, когда я закрывал глаза, пробуя заснуть, передо мной возникала Кристина. Она шла по саду с цветами, вплетенными в волосы, выходила на дорогу в Гамильтон и прощально махала мне рукой.

Всю ночь мне чудился голос Кристины, а вскоре наступило утро. Чувство вины по отношению к возлюбленной, терзавшее меня все время, теперь удвоилось или даже утроилось.

Мы с Сэмпсоном продолжали прочесывать улицы, расспрашивая о случившемся всех попадавшихся нам людей. Однако с кем бы мы ни говорили, все склонялись к тому, что Кристина не могла вот так просто исчезнуть на острове. При этом никто – ни продавцы в магазинах, ни таксисты или водители автобусов – никто не мог вспомнить ее. Отсюда напрашивался вывод, что в тот день она так и не доехала до города.

Никто не мог припомнить ее въезжающей в город на мопеде, так что выходило, что она исчезла почти сразу же, как только отправилась в путь.

Самое неприятное заключалось в том, что со мной так больше никто и не пытался связаться после той ночи, когда я получил единственное послание по электронной почте. И тот адрес оказался поддельным. Тот, кто вошел со мной в контакт, бесспорно, неплохо разбирался в компьютерах, раз сумел так ловко скрыться от меня. Слова, которые он передал, так и засели в моей голове.

Она сейчас у нас и находится в безопасности.

У кого «у нас»? И почему эти люди не пытались мне больше ничего сообщить? Что им было нужно от меня? Догадывались ли они о том, что сейчас буквально сводят меня с ума? Может быть, именно этого они и добиваются? Неужели Ласка представляет собой не одинокого убийцу? Неожиданно это предположение показалось мне верным.

Сэмпсон уехал в Вашингтон в воскресенье, прихватив с собой Нану и детей. Правда, они не хотели покидать остров без меня, но им нужно было возвращаться домой. Что касается меня, то я пока что просто не мог позволить себе оставить Бермуды. Это было бы равносильно тому, что я бросаю Кристину.

В воскресенье около девяти вечера в гостиницу «Бельмонт» пришел Патрик Басби. Он попросил меня проехать с ним в район Саутгемптона, в шести милях от отеля, пообещав, что это займет всего минут двадцать. Жители Бермуд привыкли измерять расстояния по прямой линии, но так как все дороги тут извилистые, то на самом деле получается, что путешествие занимает гораздо больше времени, чем вы предполагаете.

– А что там такого, Патрик, в этом Саутгемптоне? – поинтересовался я по дороге. Но Басби упорно молчал, и от этого мне становилось страшно.

– Мы пока не смогли найти миссис Джонсон, – наконец, сжалился он, – но зато появился человек, который, возможно, невольно стал свидетелем похищения. Я хочу, чтобы вы лично выслушали его и сами сделали соответствующие выводы. Ведь это вы столичный детектив, а не я. Можете задавать ему любые вопросы. Разумеется, беседа будет проведена без протокола.

Свидетеля звали Перри Грэхем. Он занимал небольшую комнату в гольф-клубе «Порт-Роял». Мы встретились с ним возле его крошечного жилища в квартале для обслуживающего персонала клуба. Это был высокий и болезненно худой мужчина с длинной бородой. По его виду я сразу понял, что ему не слишком понравился визит инспектора Басби.

Патрик успел поведать мне, что Грэхем был родом из Лондона, а здесь работал портье в частном гольф-клубе. Когда-то он жил в Нью-Йорке, в Майами, и имел преступное прошлое, связанное с торговлей крэком.

– Я уже рассказал все, что знаю, – недовольно пробурчал Перри, когда за дверью увидел нас с Патриком. – Уходите. Оставьте меня в покое. Зачем бы мне понадобилось что-то скрывать или недоговаривать?..

– Меня зовут Алекс Кросс, – заговорил я, перебивая хозяина квартиры. – Я расследую убийства в Вашингтоне. Женщина, которую вы видели, является моей невестой, мистер Грэхем. Можно нам войти, чтобы поговорить с вами? Это займет всего несколько минут.

Он некоторое время только безнадежно мотал головой.

– Ну, хорошо, я могу еще раз повторить все то, что уже сказал, – наконец сдался он. – Ладно, я вас впущу, но только потому, что вы обратились ко мне «мистер Грэхем».

– А больше нам ничего не надо. Мы сюда пришли только для этого.

Мы с Басби проследовали в крохотную комнатку, заваленную мятым бельем, в основном нижним.

– Одна моя знакомая живет в Гамильтоне, – слабым голосом начал Грэхем. – Во вторник я поехал проведать ее. Мы выпили вина, может быть, немного больше, чем следовало. Мне пришлось остаться у нее на ночь – ну, вы понимаете, как это бывает. Утром я кое-как поднялся. Дело в том, что к полудню мне обязательно надо было быть на работе, иначе хозяин оштрафовал бы меня. Своей машины у меня нет, так что я вынужден был идти пешком и ловить попутку. День выдался очень жаркий. Я шел, кажется, где-то в районе Паже, когда решил спуститься к морю и немного охладиться. А потом, когда поднялся на холм, то увидел, как на дороге произошел несчастный случай. Это было, наверное, в четверти мили от большого холма. Знаете его?

Я кивнул и продолжал слушать, затаив дыхание. Я тут же вспомнил и удушливую жару, и палящее солнце того дня. И опять перед глазами встала все та же картина: улыбающаяся Кристина на блестящем синеньком мопеде, помахивающая мне рукой на прощанье. Та самая улыбка, которая приносила мне столько счастья и радости, теперь вызвала приступ боли.

– Я видел, как белый фургон сбил женщину на синем мопеде. Я, конечно, не совсем уверен, но тогда мне показалось, что фургон умышленно наехал на нее. Из машины сразу же выпрыгнул водитель и помог женщине подняться. Похоже, она не сильно ушиблась. Он предложил ей сесть в фургон, и они уехали. Я решил, что он испугался и посоветовал ей показаться врачу. Потом я сразу же забыл об этом случае.

– Так вы уверены, что с ней ничего серьезного не случилось? – взволнованно спросил я.

– Не знаю. Но она практически сама поднялась и стояла, не пошатываясь.

Дыхание у меня перехватило, и я почувствовал, что говорить стало труднее:

– Почему же вы никому не рассказали о случившемся? Ведь потом вы наверняка видели статью в газете?

Но Грэхем отрицательно покачал головой:

– Ничего я не видел. Я вообще не интересуюсь местными новостями. Одни пустые сплетни. Но вот моя подружка несколько раз упомянула про тот случай, и тогда я поделился с ней впечатлениями. Я-то сам ни за что бы не пошел в полицию, это она меня уговорила. Я и рассказал все, что знаю, инспектору.

– Вы не могли бы уточнить, какой именно это был фургон?

– Белый. Мне еще показалось, что он, наверное, арендованный. Совсем новенький и чистенький.

– Вы не запомнили номер? Грэхем снова покачал головой:

– Я об этом даже не подумал.

– А как выглядел шофер фургона? – не отступал я. – Нам может помочь любая мелочь, любая деталь, мистер Грэхем. Вы и так оказали нам огромную услугу.

Он пожал плечами, и по его лицу я понял, что он изо всех сил старается мысленно снова оказаться у того холма:

– Ничего особенного. Конечно, он не такой высокий, как вы, но все же выше среднего роста. Самый обыкновенный чернокожий, вот и все.

Глава сорок девятая

Детектив Пэтси Хэмптон лежала на кровати в своей маленькой квартире в пригороде Вашингтона Маунт-Рэйнер и бесцельно перелистывала страницы «Пост». Ей не спалось, но в этом не было ничего необычного. Она страдала бессонницей еще в детстве, когда жила в Харрисберге, в штате Пенсильвания. Мать частенько говорила ей, что у Пэтси, должно быть, имеется комплекс вины.

Она просмотрела повтор серии «Скорой помощи», затем взяла баночку йогурта с голубикой и уселась за компьютер. Ей пришло письмо по электронной почте от отца, который сейчас обосновался во Флориде, и еще одно от бывшей подруги по университету, с которой она хоть и жила когда-то в одной комнате, но так по-настоящему и не сблизилась.

Подруга недавно услышала от одной общей знакомой, что Пэтси преуспевает в вашингтонской полиции, и поэтому восторгалась, какую восхитительную жизнь та, наверное, ведет. Сама же подруга обитала в пригороде Шарлотта, в Северной Каролине, родила четырех детей и жаловалась на вечную скуку. Пэтси Хэмптон отдала бы все на свете, чтобы иметь хотя бы одного ребенка.

Она вернулась на кухню и достала из холодильника бутылку ледяной минеральной воды. В последнее время Пэтси начала осознавать, что жизнь ее становится какой-то смешной и никчемной. Она проводила много времени на работе и не меньше – в пустой холодной квартире, особенно по выходным. Не то чтобы у нее не было поклонников, но они почему-то все чаще стали уклоняться от встреч.

Хэмптон мечтала найти мужчину, по характеру совместимого с ее нравом и, желательно, имеющего детей. И еще она думала о том, как это изнурительно – пытаться отыскать интересного человека. Ей попадались либо безнадежные зануды, либо мужчины, которым вот-вот стукнет сорок, а они все еще ведут себя, как тинейджеры, хотя уже давно не имеют того очарования, которое неизменно несет с собой юность. «Нет смысла, нет никакого смысла», – печально размышляла Пэтси, одновременно сочиняя веселую ложь для отца во Флориде.

Зазвонил телефон, и Пэтси машинально посмотрела на часы: двадцать минут первого.

Она быстро схватила трубку:

– Хэмптон слушает.

– Это Чак, Пэтси. Извини, что беспокою так поздно. Я не помешал? Ты еще не спишь?

– Все нормально, Чак-Смельчак. Я пирую с другими вампирами. Вот теперь и ты присоединился к нашей компании.

Хотя время было позднее, Пэтси обрадовалась звонку. Чак Хафстедлер считался компьютерным гением в вашингтонском отделе ФБР. Он и Пэтси частенько помогали друг другу, и недавно она рассказала приятелю о нераскрытых убийствах на юго-востоке Вашингтона, в особенности о безымянных женщинах. Чак поведал Пэтси, что знаком с Алексом Кроссом, но у того сейчас начались свои неприятности. У детектива похитили невесту, и Хэмптон почему-то сразу связала это преступление с убийствами на юго-востоке столицы.

– Я не сплю, Чак. А что произошло? Чем ты хотел со мной поделиться?

Он начал отнекиваться и снова извиняться, что – уже в который раз! – доказывало низкую самооценку Чака:

– Да нет, я так… Может быть, ничего такого особенного, а может быть, кое-что и есть… Что-то интересное по поводу тех убийств на юго-востоке. В особенности это касается двух девчонок в Шоу. Но сведения очень странные. Я бы даже сказал, ненормальные, ты же понимаешь…

Специалисту по компьютерам из ФБР удалось-таки завладеть ее вниманием.

– Отлично, Чак, наш герой как раз и есть ненормальный, все верно. Выкладывай все, что у тебя есть. Я слушаю. Говори же, Чак-Смельчак.

Чак начал экать, мычать и вздыхать. Он никак не мог справиться с этой ужасной привычкой. Дело усложнялось еще и тем, что он, в общем, был неплохим парнем.

– Короче, тебе что-нибудь известно о ролевых играх, Пэт-си? – наконец, выдавил он.

– Немного. Дай-ка вспомнить. Это «Драконы и подземелья» или «Подземелья и драконы»… Точно не скажу.

– Все верно, «Драконы и подземелья». Пора признаться, что я иногда тоже балуюсь такими игрушками. Например, сражаюсь в «Конец тысячелетия», и не менее двух часов за сеанс. В основном, конечно, в выходные дни.

– Вот это для меня новость! Ну, продолжай же, Чак. – «О Господи! Еще не хватало мне выслушивать киберкосмические исповеди среди ночи!» – в ужасе подумала Хэмптон.

– Это весьма популярная игра, даже среди так называемого взрослого населения. Персонажи в ней работают в системе безопасности «Черный Орел». Это частная организация, членов которой нанимают по всему миру для улаживания возникших конфликтов. Все они – хорошие парни, что-то вроде крестоносцев, несущих добро.

– С тобой все ясно, приятель. Еще шесть раз прочитай «Отче наш», покайся в грехах и переходи, наконец, к делу. Посмотри на часы. Уже половина первого!

– Я, конечно, очень виноват перед тобой… Глубоко смущен… – начал мямлить Чак. – В общем, в одном из сайтов, под грифом АОЬ, существует «комната для бесед», куда я почти случайно влез. Она называется «игроки». Пока я там сидел, шло обсуждение новой игры. Даже, я бы сказал, антиигры. Известно, что во всех ролевых играх персонажи положительные, борющиеся с хаосом и злом. В этой же игре персонажи исключительно отрицательные, ставящие целью преодоление добра. И вот что интересно, Пэтси. Один из игроков нападает на женщин и убивает их. Все это происходит на юго-востоке Вашингтона. Те люди, которые обсуждали игру, сами в ней не участвуют, но слышали о ее существовании. Скорее всего, доступ к ней сильно защищен. Я думал, что тебе о ней известно. Игра называется «Четыре Всадника».

Если раньше Пэтси Хэмптон и хотелось спать, то теперь сонливость мигом улетучилась.

– Я все поняла, Чак. Спасибо тебе, и давай оставим это строго между нами. Договорились?

– Конечно.

За пару минут Пэтси загрузила компьютер, вошла в сайт AOL и отыскала нужную страницу. Она не стала участвовать в «беседах», а просто читала, чем обменивались другие. Увиденное ее заинтересовало. У Пэтси появилась мысль: уж не пробила ли она случайно первую брешь в глухой стене, окружавшей убийства «Джейн Доу».

Находившиеся в «комнате для бесед» называли себя Гадюка, Пресноводный, Джей-бой и Ланселот. Они вели бесконечную дискуссию о всевозможных фантастических играх, компьютерных журналах, и это было настолько нудно, что Пэтси начала клевать носом. Дважды вскользь упоминались «Четыре Всадника». О них говорил тот, кто называл себя Ланселотом. Чак был прав. В «комнате» присутствовали явно не игроки, но люди сведущие.

Без четверти час эти болваны окончательно наскучили ей. Наконец, она не нашла ничего лучшего, как самой отправить послание маленьким засранцам, назвавшись «Сафо».

Я поздно подсоединилась. Мне кажется, что «Всадники» – игра для настоящих храбрецов. Я не ошиблась, Ланселот?

Ланселот тут же откликнулся:

Это не так, Сапо. О них много говорят, но это антигерои, настоящие психи. Так считают даже поклонники вампирских игр.

Хэмптон напечатала:

А не о таких ли убийствах я прочла в газете? Между прочим, меня зовут как поэтессу. САФО.

Ланселот ответил:

Понял. Многие ролевые игры основаны на текущих событиях. Ничего необычного в этом нет, Сало.

Хэмптон усмехнулась настойчивости несносного маленького идиота, но стоило потерпеть, поскольку она вошла с ним в контакт. По крайней мере, какое-то время. А он ей был нужен. Что ему еще известно о «Четырех Всадниках»? Может быть, он сам участвует в игре? Она попыталась найти в компьютере данные о Ланселоте, но доступ к его информации оказался закрыт.

А ты забавный, Оцелот. Ты игрок или просто критик-любитель?

Мне не нравится сама концепция «Всадников». Но в любом случае, это строго охраняемая частная игра. Она зашифрована.

Ты знаком с игроками? Может быть, мне захочется попробовать присоединиться к ним.

Ответа не последовало, и Пэтси подумала, уж не слишком ли резво она взялась за дело. Проклятье! Надо было вести себя осторожней. Черт, черт! Ланселот, вернись! Вызывает Земля.

Я бы действительно хотела сыграть, хотя и совершенно прохладна к играм. Забудь. Ланселот?

Пэтси некоторое время ждала, но Ланселот вышел из «комнаты». На этом закончилась ее связь с кем-то, кто либо играл, либо был знаком с игрой, в которой убийства происходили на самом деле.

Глава пятидесятая

В первую неделю сентября я вернулся в Вашингтон. Никогда я не чувствовал себя настолько неуютно в собственной шкуре. Я уехал на Бермудские острова с семьей и Кристиной, а теперь возвращался один. Тот, кто похитил Кристину, вошел со мной в контакт только один раз. Каждую секунду, каждый день я тосковал по ней и чувствовал, что нахожусь очень далеко от того места, где она сейчас могла быть.

Когда я вернулся, в городе было необычно холодно и ветрено. Казалось, лето неожиданно сменилось поздней осенью. Еще на Бермудских островах я окунулся в состояние какой-то туманной нереальности и пребывал в нем и после возвращения в Вашингтон. Никогда раньше мне не было так плохо, никогда я не ощущал себя таким потерянным и выбитым из колеи.

Не были ли мы с Кристиной жертвой прихотливых фантазий сумасшедшего, который становился со временем все более и более изобретательным? Если так, то что это за псих и где он сейчас находится? Может быть, это и есть Ласка? Может быть, это одна из теней моего прошлого? Бессердечный и бестелесный ублюдок сообщил, что Кристина «у них». Вот и все. Дальше последовало оглушающее молчание.

Из аэропорта я поехал на такси. Тут же мне вспомнился Фрэнк Оденкирк, который вот так же одним августовским вечером воспользовался услугами таксиста, а потом все закончилось убийством на Алабама-авеню. Последние три недели я вообще не вспоминал про Оденкирка. Пока я отдыхал, а потом занимался своими делами на Бермудах, я начисто забыл об убийствах. Теперь же вместе с чувством вины проснулась и память. Многие люди переживали болезненные потери из-за неизвестного убийцы.

Я думал о том, наметился ли в расследовании какой-нибудь прогресс, и кто сейчас занимается этими делами. Хотя бы той частью, которая касается Оденкирка. С другой стороны, я не чувствовал себя в силах немедленно включиться в работу. Мне казалось, что я должен оставаться на Бермудских островах, и как только самолет приземлился, я чуть было не отправился назад.

Но тут вдали показался мой дом на Пятой улице. И, что самое странное, вокруг него собралась толпа.

Глава пятьдесят первая

На ступеньках у входа в дом скопилось несколько человек, а когда я подъехал поближе, еще больше их высыпало на лужайку. Вдоль улицы стояло множество припаркованных машин.

Я сразу же узнал среди присутствующих тетушку Тиу. Жена моего брата Силла и Нана оставались на крыльце с детьми. Тут же неподалеку стоял, ухмыляясь, Сэмпсон со своей подругой Милли, адвокатом из Министерства юстиции.

Кое-кто начал приветливо махать мне рукой, когда я вышел из машины, и я сразу понял, что у них ничего плохого не случилось. Но тогда зачем они все явились сюда?

Тут же присутствовала моя племянница Наоми со своим мужем Сетом Тейлором, приехавшие из Северной Каролины. На лужайке выстроились Джером Терман, Рэйким Пауэлл и Шон Мур.

– Эй, Алекс, как здорово снова встретиться! – донесся до меня бас Джерома. Наконец, я поставил свой чемодан на землю и принялся пожимать руки всем тем, кто пришел сегодня в мой дом. Меня обнимали, целовали и дружески похлопывали по спине.

– Мы приехали сюда только из-за тебя, – сообщила На-оми и крепко обняла меня. – Мы очень любим тебя. Но если ты сейчас не в настроении и не хочешь нас видеть, только скажи – и мы мигом разойдемся.

– Нет-нет, я тоже очень рад, что ты здесь, Липучка, – искренне произнес я и тут же расцеловал ее в обе щеки. Некоторое время назад моя племянница была похищена в Дареме, штат Северная Каролина. И нам с Сэмпсоном пришлось ехать туда, чтобы выручить ее. – Это здорово, что вы с Сетом решили навестить меня. Так же, как и все остальные. Вы даже представить не можете, как это замечательно.

Я продолжал обниматься с друзьями и родственниками, прижимал к себе Бабулю и детей, сознавая, насколько я счастлив, и сколько же в моей жизни прекрасных преданных людей! К дому пришли и две учительницы, подруги Кристины, из школы Соджорнер Трут. Но как только они сделали мне навстречу несколько шагов, как тут же расплакались. Им не терпелось узнать, есть ли какой-то сдвиг в расследовании дела, и не могут ли они мне хоть как-то помочь.

Я рассказал им о том, что нашелся один свидетель похищения, и что мы все, конечно, надеемся на лучшее. После этого учительницы немного успокоились. А может быть, их поддержал мой бодрый голос, хотя, в действительности, положение было гораздо хуже. То, что объявился свидетель, не придало хода расследованию. Мало того, кроме мистера Грэхема больше никто ничего не видел. Не был замечен нигде и белый фургон.

Около девяти часов Дженни удалось прижать меня в углу на заднем дворе, когда рядом больше никого не было. Перед этим я провел в подвале с Дэмоном почти полчаса, и мы успели переговорить с ним, как мужчина с мужчиной, и, кроме того, немного побоксировать с тенью.

Дэмон признался мне, что уже не помнит, как выглядит Кристина, и не может представить себе ее лицо. Но я объяснил, что это часто бывает с людьми, и ничего страшного в таком состоянии нет. Под конец мы крепко обнялись и так постояли, наверное, с минуту.

Джанель долго ждала момента, чтобы откровенно поговорить со мной.

– Ну, теперь, я надеюсь, моя очередь? – осторожно спросила она.

– Конечно, милая.

Тогда она взяла меня за руку и увлекла в дом. Мы поднялись наверх, но она повела меня не в свою, а в мою комнату.

– Если тебе здесь сегодня будет одиноко, можешь приходить ко мне. Я серьезно, – сообщила Дженни, закрывая за нами дверь. Она становится очень мудрой и умеет понимать людей. У меня растут просто замечательные дети. Нана говорит, что у них формируются чудесные характеры. И я сам вижу это.

– Спасибо, родная. Если мне будет невтерпеж, я обязательно приду к тебе. Ты очень заботливая и внимательная.

– Да, папочка. Это потому, что ты сам помог мне стать такой, и я рада этому. А теперь я должна задать тебе очень серьезный вопрос. Мне будет тяжело, но я все равно тебя спрошу.

– Давай, – поддержал ее я, чувствуя себя несколько неуютно под ее испытывающим взглядом. Сейчас я еще не до конца мог сосредоточиться и поэтому не знал, смогу ли ответить на вопрос Дженни. – Слушаю тебя, крошка моя. Выкладывай, что там у тебя.

Она отпустила было мою ладонь, но потом снова взяла ее в свои ручонки.

– Папочка, а Кристина умерла? – спросила она. – Если так, то ты можешь мне об этом сказать. Я хочу знать правду. Мне это очень важно.

Я чуть не сошел с ума в этот момент, сидя на кровати в собственной комнате. Наверное, девочка и сама не подозревала, как страшно прозвучали ее слова, и как тяжело мне было сейчас говорить.

Мне показалось, что я завис на самом краю бездонной пропасти. Еще секунда, и я могу погибнуть. Тогда я сделал глубокий вдох и внутренне собрался с силами. Мне предстояло ответить дочери и ответить правду.

– Я еще сам не знаю. Это действительно так. Но мы все надеемся найти ее, дорогая. Пока что у нас есть только один свидетель.

– Но она может быть и мертва, да, папочка?

– Давай я тебе расскажу то, что мне известно о смерти, – предложил я. – Только самое хорошее, что я знаю. Правда, это не очень много, но все же…

– Человек просто уходит и остается навсегда с Христом, – подсказала Дженни. Правда, она произнесла это так, что я засомневался, верит ли она сама в сказанное. Может быть, этому ее научила Нана в своих проповедях, а может быть, девочка услышала про смерть в церкви.

– Да, и когда знаешь об этом, малышка, то становится легче. Но я сейчас подумал о другом. Хотя, наверное, это одно и то же. Все зависит от того, с какой точки зрения смотреть на смерть.

Ее маленькие проницательные глазки продолжали смотреть прямо на меня.

– Ты можешь рассказать мне об этом прямо сейчас. Пожалуйста, папочка. Я хочу знать все. Мне интересно.

– Когда кто-нибудь умирает, мне обычно помогает вот что. Подумай и ты об этом. Мы приходим в жизнь очень легко – откуда-то из Вселенной, от Бога. Так почему уход должен быть намного тяжелее? Мы приходим сюда из хорошего места. Потом мы покидаем землю – и снова уходим в хорошее место. Это тебе понятно, Дженни?

Она кивнула, продолжая смотреть мне в глаза.

– Я поняла, – шепнула дочурка. – Это как бы равновесие. Она замолчала, обдумывая что-то, а потом снова заговорила.

– Но, папочка, Кристина же не умерла. Я это знаю. Она не умерла. Она еще не отправилась в то хорошее место. Поэтому ты не теряй надежды.

Глава пятьдесят вторая

Направляясь на юг по шоссе I-95, Шефер размышлял над тем, насколько черты характера персонажа Смерть походили на его собственные. Смерть считался, может быть, не гениальным героем, но его отличали дотошность во всем и настойчивость, в результате чего обеспечивался выигрыш в любом деле.

Черный «ягуар» мчался по дороге, минуя маленькие города, а Шефер теперь думал над тем, хочется ли ему, чтобы его схватили именно сейчас и следует ли ему, наконец, отказаться от грима, чтобы все увидели его истинное лицо. Бу Кэссиди была уверена в том, что Джеффри от кого-то прячется, и даже от нее самой. И, что более важно, от себя. Возможно, она не ошибалась. Может быть, ему очень хотелось, чтобы и Люси, и дети все-таки узнали, кто он такой есть на самом деле. И полиция тоже. А в особенности эти скованные, неестественные лицемеры из посольства.

Я Смерть, вот кто я такой. Я серийный убийца, вот кто я такой. Я больше не Джеффри Шефер, а возможно, никогда им и не был. Ну, а если и был, то очень, очень давно.

Шефер всегда замечал за собой желание мстить. Он был подлым, мелочным типом и помнил это еще с тех времен, когда ему приходилось путешествовать с семьей по Европе и Азии, прежде чем Шеферы вернулись в Англию. Отец его был военным, поэтому в доме всегда царили строгие порядки. Он часто позволял себе бить и Джеффри, и двух его братьев, но, правда, не так часто, как он поднимал руку на их мать, которая, в конце концов, умерла, упав после его удара. В то время Шеферу исполнилось двенадцать лет.

Джеффри рос крупным мальчиком и в школе считался «крутым парнем». Сверстники, да и родные братья, Чарльз и Джордж, побаивались его. Все вокруг понимали, что Джефф способен на что угодно. И это было так.

В детстве никто не подготавливал его к тому, во что он превратился, когда в юности поступил в МИ 6. Именно там Джеффри научился убивать людей. Ему это понравилось. Шефер неожиданно обнаружил, что как раз убийство себе подобных и было его настоящим призванием, страстью всей его жизни. Постепенно он действительно превратился в очень крутого парня и стал Шефером-Смертью.

Итак, он продолжал свой путь на юг. Было уже поздно, и на шоссе почти не оставалось машин. А если они и попадались, то в основном это были грузовики, торопившиеся во Флориду.

Мысленно Шефер сочинял очередное послание партнерам по игре.

Сегодня вечером Смерть отправляется во Фредериксберг, штат Мэриленд. Там живет миловидная тридцатисемилетняя женщина со своей пятнадцатилетней дочерью-красавицей. Женщина разведена. Работает прокурором маленького городка. Дочь – студентка-отличница и лидер футбольной группы поддержки. Обе женщины ложатся спать. Смерть отправляется в Мэриленд, поскольку играть в Вашингтоне становится опасно. (Да, я серьезно отношусь к вашему предупреждению.) Городская полиция брошена на поиски убийцы «Джейн Доу». Делом занимается смышленный детектив по имени Пэтси Хэмптон. Детектив Кросс вернулся с Бермудских островов. Интересно, изменился ли его характер, ведь это очень важно, верно?

Я уже вижу дом и представляю себе обеих женщин. Они живут в четырехкомнатном коттедже. В час ночи на улицах здесь пустынно. К тому же никто не будет связывать между собой эти два убийства с Джейн Доу. Жаль, что вас сейчас нет рядом со мной. Мне бы хотелось, чтобы вы испытали то, что сейчас ощущаю я.

Глава пятьдесят третья

Шефер припарковал «ягуар» на темной улице, чувствуя себя странно одиноким и испуганным. Он боялся самого себя. Того, о чем он думал и что совершал. Ни у кого не было так своеобразно устроенного мозга, поэтому никто не мог чувствовать себя так, как он. Ни у кого не возникало таких диковинных фантазий, которые, к тому же, воплощались бы в жизнь.

Другие игроки также вели сложную и фантастическую жизнь, но по сравнению с Шефером выглядели очень бледно. Голод заявил о себе целой серией психо-сексуальных убийств в Таиланде и на Филиппинах. Война считал себя некоронованным королем игры и заявлял, что все игроки находятся именно под его влиянием. Завоеватель же был прикован к инвалидному креслу и сочинял истории, как он завлекает жертвы, используя свою дряхлость и беспомощность.

Шефер сомневался, что кто-либо из них отважится продолжить игру в реальном мире.

Хотя, возможно, когда-нибудь партнеры и удивят его. Не исключено, что каждый из них все же сможет родить достойную фантазию. Вот это будет здорово!

Две намеченные им жертвы считали себя в полной безопасности, находясь в коттедже менее чем в пятидесяти ярдах от Шефера. Из машины он видел зеленый деревянный забор, окружающий каменную террасу, и круглый бассейн за ней. Масса возможностей, которые стоит рассмотреть.

Можно, например, убить обеих, обставив это как казнь, и тут же вернуться в Вашингтон.

Тогда местная полиция и ФБР будут растеряны и сбиты с толку. Может быть, это преступление привлечет внимание телевидения. Две женщины застрелены во сне: мать и дочь – предмет восхищения всего городка. Ни мотивов, ни подозреваемых.

Его плоть окатило волной возбуждения, да так, что ему трудно стало передвигаться. Это показалось ему настолько смешным и абсурдным, что он не смог сдержать улыбки.

Через два или три дома от него залаяла какая-то собачонка. Мелочь, судя по тявканью. Потом к ней присоединился собрат покрупнее. Собаки почувствовали опасность и знали, что он здесь.

Шефер притаился под кроной клена в дальнем углу заднего двора и выжидал, пока луна не осветила окрестности.

Вытащив из кармана кости, он присел на корточки и бросил их на подстриженную траву газона. Вот так. Играем по правилам. Давайте посмотрим, что нам предлагает сегодняшняя ночь. В темноте Шефер пересчитал сумму выпавших очков. Сейчас кости казались размытыми и нечеткими.

Он не поверил своим глазам. Сейчас ему самому захотелось завыть, словно тем перепуганным и обезумевшим собакам.

Кости показывали сумму в семь очков.

Смерти следовало удалиться, и немедленно! Сегодня никаких убийств!

Нет! Он не вынесет этого! К черту эти кости! Он никуда не уедет. Он не может. Он окончательно потерял контроль над ситуацией, но пусть так и будет.

Alea jacta est. На память пришли слова из школьной программы по латинскому языку. Слова, приписываемые Юлию Цезарю, перед тем как он перешел Рубикон. Жребий брошен.

Это была знаменательная ночь. Впервые Шефер решился нарушить правила и, таким образом, изменить игру навсегда.

Ему необходимо было убить кого-то, и этот позыв значил для него все.

Он поспешил к дому, боясь, что передумает. Шефер нервничал, и это вызвало невероятный приток адреналина. Сначала он хотел воспользоваться стеклорезом, но, махнув рукой на предосторожности, просто разбил стекло кулаком в перчатке.

Проникнув внутрь, он быстро прошел по темному коридору. Джеффри почувствовал, что вспотел, хотя для него это было нехарактерно. Он тихо вошел в спальню Дейдры, которая продолжала спать, не услышав звона осколков. Ее голые руки были закинуты за голову, словно она заранее сдавалась.

– Прекрасно, – прошептал Шефер.

На женщине были белые бикини и такой же лифчик. Ноги приглашающе раздвинуты. Наверное, во сне она чувствовала, что он придет. Шефер верил в вещую силу снов и считал, что к ним надо прислушиваться.

Он все еще испытывал возбуждение и был рад, что решился нарушить правила.

– Кто ты такой, черт возьми?! – внезапно раздался голос у него за спиной.

Шефер резко обернулся.

Это была Линдси, дочь спящей женщины, в кораллово-розовом пеньюаре. Джеффри хладнокровно поднимал пистолет, пока ствол не замер на уровне ее глаз.

– Ш-ш-ш, тебе не надо этого знать, Линдси, – произнес он самым спокойным голосом, даже не утруждаясь, чтобы скрыть явный британский акцент. – Но тебе я могу сказать.

И он выстрелил.

Глава пятьдесят четвертая

Во второй раз в жизни я почувствовал, что значит оказаться в роли человека, пострадавшего от преступника, а не детектива, расследующего это преступление. Я ничего не соображал и пока что никак не мог сосредоточиться. Мне нужны были положительные эмоции, и поэтому следовало, например, поработать немного на кухне при больнице святого Антония, увлечься благотворительностью или чем-то еще, чтобы только не думать о том, что произошло.

Мне надо было срочно занять свой мозг, но я уже знал, что потерял способность концентрироваться, хотя раньше это казалось мне таким простым и естественным состоянием. На глаза попалась статья о двух убийствах в Мэриленде, и они почему-то сильно взволновали меня без особых на то причин. Но, тем не менее, я не стал на них зацикливаться. А следовало бы.

Я продолжал находиться в каком-то беспомощном состоянии, чувствуя себя абсолютно потерянным. Ночами я все так же думал о Кристине, вспоминая в малейших подробностях те дни, когда мы были вместе. Образ ее преследовал меня повсюду.

Сэмпсон пытался как-то встряхнуть меня и активно действовал. Мы с ним дежурили на улицах юго-востока, пытались найти фиолетово-синее такси, расспрашивали жителей Шоу о подозрительных лицах. Очень часто я возвращался домой не раньше одиннадцати вечера.

Но меня это не тревожило, потому что все равно сон мой был окончательно расстроен.

И Сэмпсон очень сильно переживал за меня. Еще бы! Ведь Джон – мой самый лучший друг.

– Ты, по идее, должен сейчас работать над делом Оденкирка, верно? Что касается меня, то я пока что вообще отстранен от всяческих расследований. Шеф взбесится, если что-то выяснит. И мне это нравится, – заявил Сэмпсон, когда мы с ним патрулировали вечером Эс-стрит. Сэмпсон вырос в этом районе и знал тут все закоулки.

– Эй, Джамал, ты, кажется, у нас слывешь всезнайкой? – крикнул он юноше с бородкой, сидящему на ступеньках безликого серого дома. – У тебя нет для меня ничего интересного?

– Ничего я не знаю. Сижу и спокойно отдыхаю. Дышу свежим воздухом. А у тебя как дела?

Сэмпсон повернулся ко мне.

– Эти проклятые торговцы крэком завладели тут каждой улицей. А местечко здесь что надо. Убивай кого хочешь, и тебя никогда в жизни не найдут. Кстати, ты давно не связывался с полицией на Бермудских островах?

Я кивнул, уставившись куда-то вдаль:

– Патрик Басби сказал, что история с Кристиной наконец-то сошла с первых страниц местных газет. Я даже не знаю, хорошо это или плохо. Наверное, все же плохо.

Сэмпсон согласился со мной:

– Да, теперь на них никто не давит. Ты не думаешь туда вернуться?

– Не сейчас, но, конечно, я туда обязательно вернусь и все же выясню, что произошло на самом деле.

Он посмотрел мне в глаза:

– Ты меня слушаешь, Алекс? Где ты витаешь, Шоколадка?

– Я здесь. Почти всегда. Со мной все в порядке, – я указал ему на кирпичное здание впереди. – Вот отсюда прекрасно виден вход в тот подъезд, где жили девушки. Из любого окна. Давай-ка немного поработаем.

Сэмпсон кивнул:

– Я в твоем распоряжении настолько, насколько ты захочешь.

В тот вечер мне почему-то даже нравилось ходить по улицам города и искать свидетелей. Мы переговорили со всеми жильцами дома, которые оказались в квартирах, и это составило примерно половину от их общего числа. Но никто не видел ни фиолетово-синего такси, ни девушек Тори и Марион. Во всяком случае, так отвечали нам люди.

– Ты считаешь, тут есть какая-то связь? – спросил я Сэмпсона, когда мы спускались с четвертого этажа. – Что ты думаешь по этому поводу? Что такого я мог упустить из виду?

– Ничего, Алекс. Ты ничего не упускаешь, просто Ласка не оставляет следов и улик. Никогда.

Мы оказались у выхода. И тут столкнулись со стариком, который нес три полиэтиленовых пакета с продуктами из ближайшего магазина.

– Мы расследуем убийство, – представился я. – Две молодых девушки были убиты в доме напротив.

Старик кивнул:

– Тори и Марион. Я знал их. Вы хотите расспросить меня о том парне, который выслеживал их? Он просидел здесь всю ночь. В дорогой черной машине. По-моему, это был «мерседес» или что-то подобное. Так вы считаете, что он и есть убийца?

Глава пятьдесят пятая

– Меня некоторое время не было в городе. Я на неделю уезжал навестить своих сумасшедших сестричек, а они живут в Северной Каролине. Мне так захотелось поесть домашненького… – объяснял старик, когда мы поднимались на четвертый этаж. – Вот почему раньше вы бы и не смогли со мной побеседовать.

Только благодаря старой школе нам удалось разыскать этого свидетеля. В наше время полицейские стараются избегать повторного обхода домов. Старика звали Люк Девитт. Когда-то он работал в огромной телефонной компании «Белл», но теперь вышел на пенсию. Он был у меня пятьдесят третьим опрашиваемым из района Шоу.

– Я видел человека, который приехал сюда около часа ночи. Поначалу я не придал этому большого значения, – рассказывал Девитт. – Подумаешь! Может, он ждал кого-нибудь. Было похоже, что у него тут имеется какое-то дело. Я выглянул в два часа ночи, но он оставался на месте. Так и сидел в машине. Вот тогда мне все это и показалось странным, – старик надолго замолчал, будто силясь припомнить, что же происходило потом.

– И что же случилось дальше? – подстегнул его я.

– Я попросту заснул. Но в половине четвертого я проснулся от того, что захотел в туалет по-маленькому. А этот тип продолжал сидеть в своей черной блестящей машине! Вот на этот раз я попробовал разглядеть его получше. Он наблюдал за противоположной стороной улицы. Ну, совсем как настоящий шпион или что-то в этом роде. Я точно не мог определить, куда он таращится, но там, наверху, его явно что-то серьезно интересовало. Тогда я почему-то подумал, что он, наверное, из полиции. Правда, машина у него была слишком уж роскошная, не как у копов.

– Это вы правильно подметили, – кивнул Сэмпсон и расхохотался. – Лично в моем гараже «мерседес» никогда не стоял.

– Я не поленился и в темной комнате подтащил поближе к окну небольшой стульчик от журнального столика. Свет я не включал, чтобы он меня не увидел. Теперь мне уже стало самому любопытно, кто же это такой. Помните старый фильм «Окно во двор»? И я стал воображать себе, кем мог быть этот странный господин и кого же он ждет. Ревнивый любовник, ревнивый муж или ночной грабитель? Но он сидел тихо и никому никакого вреда не наносил, пока я за ним наблюдал.

– Так вы не смогли разглядеть его получше? – вмешался я. – Того, кто сидел в машине?

– Когда я выходил в туалет, он, наконец, выбрался из своего авто. Открыл дверцу, но свет в салоне почему-то не зажегся. И это показалось мне странным, потому что уж очень хороша у него машина. Тогда почему же свет не работает? И от этого у меня еще сильней разгорелось любопытство. Я прищурился и принялся вглядываться вниз, – старик снова замолчал.

– И что же?

– Незнакомец оказался высоким блондином. Белым парнем, представляете? Не часто такого встретишь в нашем районе, да еще и ночью. А если на то пошло, то их тут и днем-то никогда не бывает.

Глава пятьдесят шестая

В расследовании убийств «Джейн Доу» у детектива Пэтси Хэмптон появились первые результаты. Она снова поверила в свои силы и удивительные способности разгадывать загадки, подкидываемые преступниками. По своему опыту она знала, что умом опережает всех остальных сотрудников полиции.

Правда, теперь ей очень помогало расположение Питтмана: Пэтси могла пользоваться любыми средствами, предоставляемыми участком. Весь следующий день и еще полдня она провела в здании ФБР вместе с Чаком Хафстедлером. Она понимала, что использует Чака в своих целях, но он, правда, не возражал. Чак был человеком одиноким, и его вполне устраивало ее общество. В половине четвертого они с Чаком все еще находились в «комнате для бесед», куда снова заявился Ланселот. «Оцелот», – Пэтси вспомнила, как в шутку назвала его.

– Он не мог больше терпеть, правда? – довольно улыбнулась Хэмптон. – Вот мы и поймали тебя, любитель фантастической дребедени.

Хафстедлер как-то странно посмотрел на нее, и брови его изумленно выгнулись:

– Половина четвертого, Пэтси. Тебе это ни о чем не говорит? Лично мне – очень многое. Возможно, конечно, что он играет и на рабочем месте. Но я могу биться об заклад, что наш Ланселот – самый заурядный школьник.

– А может быть, ему просто нравится общаться с детьми, – высказала предположение Пэтси и сразу же расстроилась, представив себе того, кого она так долго выискивала.

На этот раз она даже не стала входить в контакт с Ланселотом. Они с Чаком только молча наблюдали за той смехотворной дискуссией, которая проходила между посетителями сайта. Одновременно Чак пытался отыскать координаты Ланселота.

– Ты только посмотри, какой ловкий, настоящий хакер! Выставить такую мощную защиту, надо же! Надеюсь, нам все же удастся прорваться через нее.

– Я верю в тебя, Чак-Смельчак.

Ланселот оставался на сайте еще час. К этому времени специалист по компьютерам из ФБР уже решил свою задачу. Адрес и имя оказались у него в руках: Майкл Ормсон, Хатчинс-Плэйс, Фоксхолл.

Без нескольких минут пять два темно-синих фургона подтянулись к дому Орсмона у джорджтаунского водохранилища. Пять агентов в синих фэбээровских ветровках и детектив Пэтси Хэмптон окружили большой старинный особняк, имеющий лужайку в два акра земли.

Старший агент ФБР Бриджид Дуайер и Хэмптон незаметно подошли к парадному входу. Дверь оказалась незапертой. Осторожно войдя внутрь с оружием наготове, они прошли по коридору и обнаружили Ланселота в кабинете.

На вид ему было не более тринадцати лет. Этакий подающий надежды вундеркинд. Он сидел в одних шортах и носках перед компьютером и не слышал происходящего вокруг.

– Эй, а откуда вы взялись и что делаете в моем доме? Я ничего плохого не натворил! Кто вы такие? – громким, но жалобным голосом завопил Майкл Ормсон.

Это был худощавый мальчик со следами оспы на лице. Плечи и спину его покрывала какая-то сыпь, похожая на экзему. Чак Хафстедлер попал в самую точку. Ланселотом оказался школьник, усаживающийся за компьютер после занятий. Он-то уж никак не мог оказаться Лаской. Просто не мог.

– Ты и есть Майкл Ормсон? – задала вопрос Хэмптон. Она опустила пистолет, но не торопилась прятать его в кобуру.

Мальчик опустил голову и, казалось, готов был разреветься:

– Боже мой! – простонал он. – Да, я Майкл Ормсон. А вы кто такие? Вы, наверное, все расскажете моим родителям?

Глава пятьдесят седьмая

Пришлось сразу же связаться с родителями Майкла. Его мать работала в обсерватории военно-морских сил, а отец – в больнице Джорджтаунского университета. Ормсоны в настоящее время были в разводе, однако менее чем через десять минут прибыли на место. Даже несмотря на то, что в городе начинался час «пик». Еще двое их детей, Лаура и Анна Мария, только что вернулись из школы.

Пэтси Хэмптон уговорила родителей позволить ей побеседовать с Майклом в доме. Детектив предупредила, что они могут не только присутствовать при разговоре, но даже вмешиваться или вообще прекратить его, если их что-то не устроит. В противном случае она вместе с агентом Дуайер будет вынуждена доставить мальчика на допрос в ФБР.

Марк и Синди Ормсон сразу же согласились на ее предложение. Было ясно, что они напуганы, особенно присутствием сотрудников ФБР, и поэтому решили полностью довериться Хэмптон. Пэтси знала, что внушает людям доверие: симпатичная, искренняя девушка с доброй обезоруживающей улыбкой.

– Меня интересует игра, называемая «Четыре Всадника». Это единственная причина, Майкл, по которой мы пришли сюда. Нам нужна твоя помощь.

Тинэйджер уронил голову на грудь и принялся раскачиваться на стуле. Наблюдая за нервничающим подростком, Хэмптон решила попробовать другой подход.

– Майкл, если ты считаешь, что занимался на компьютере чем-то недозволенным, то нам на это наплевать. Это несущественно. Мы появились не из-за твоей семьи и не из-за твоего хакерства. В Вашингтоне произошли убийства, и прослеживается определенная связь их с известной тебе игрой. Пожалуйста, помоги нам, Майкл. Ты единственный, кто в силах сделать это. Единственный.

Марк Ормсон, работавший радиологом в больнице, подался вперед, чуть не сползая с черного кожаного дивана. Сейчас он выглядел еще более испуганным, чем когда только вошел в дом.

– Мне кажется, нам надо позвать адвоката, – прохрипел он.

Пэтси Хэмптон отрицательно покачала головой и дружелюбно улыбнулась обоим родителям:

– Это никак не касается вашего сына, мистер и миссис Ормсон. У него не было и нет никаких неприятностей.

Она снова повернулась к мальчику:

– Майкл, что тебе известно об игре «Четыре Всадника»? Мы знаем, что ты не являешься ее участником. И, конечно, понимаем, что это частная, конфиденциальная игра.

Наконец Майкл поднял голову. Пэтси сразу поняла, что сумела внушить доверие этому мальчику. Возможно, у нее все получится.

– Я практически ничего не знаю, мэм, – тихо выдавил он. Хэмптон понимающе кивнула:

– Это очень важно для нас, Майкл. Кто-то убивает людей в юго-восточной части Вашингтона. Только это уже не фантастическая игра. Преступления совершаются на самом деле. И мне кажется, что ты можешь нам помочь. Ты можешь спасти других людей от смерти.

Майкл опять опустил голову. За все время, пока родители были дома, он ни разу не взглянул в их сторону:

– Да, я неплохо разбираюсь в компьютерах. Наверное, вы это уже успели заметить.

Детектив Хэмптон снова согласно закивала, стараясь всячески поддержать мальчишку и вселить в него уверенность.

– Да, нам это известно, Майкл. Мы с трудом смогли проследить твои данные. Ты действительно великолепно разбираешься в компьютерах. Мой приятель из ФБР Чак Хафстедлер был просто поражен твоими способностями. Ты сумел произвести на него хорошее впечатление. А когда все это закончится, мы смогли бы показать, где он работает. Тебе наверняка понравится, и ты посмотришь, какое у него есть оборудование.

Тут Майкл улыбнулся, показав свои огромные выступающие вперед зубы со скобками:

– Этот парень появился летом, возможно, в конце июня, в «комнате для бесед», ну, там, где вы меня нашли.

Пэтси смотрела на мальчика, стараясь не терять с ним контакта. Сейчас он ей был очень нужен. Ее чутье подсказывало, что именно здесь находится ключ к тайне.

Тем временем Майкл неторопливо продолжал:

– Он такой тип, в общем, ну, он как бы сам повел разговор. Он какой-то чудной, ненормальный, что ли. Начал критиковать такие хорошие игры, как «Горец», «Драконы и подземелья», «Тысячелетие» и еще другие, самые популярные. И все время встревал в дискуссии. А сам никому и слова не давал вставить. Мне даже показалось, что он заведенный, наверное, что-то принимал внутрь.

Он постоянно намекал на игру, которая в корне, принципиально отличается от всех остальных. И называлась она «Четыре Всадника». С одной стороны, он ничего не хотел о ней рассказывать, а с другой постоянно делился информацией, но только кусочками. Он раскрывался очень медленно, но и заткнуться никак не мог.

Этот тип уверял всех в том, что персонажи в «Дюне» или «Драконах», предсказуемы и занудливы. Должен признаться, что мне иногда самому начинает так казаться. Но потом он заявил, что вот, мол, его герои очень хаотичны и представляют зло вместо законопослушного добра. Потом добавил, что они совсем не похожи на стандартных героев из обычных игр, а больше напоминают настоящих людей из жизни. Они эгоистичны, им плевать на всех остальных. И они не следуют никаким правилам общества. Он еще заявил, что «Четыре Всадника» – самая лучшая и продвинутая игра. Вот, пожалуй, и все, что он нам рассказал собственно о ней. Но, надеюсь, вам уже тоже понятно, что если такая игра и существует, то только для полных психов.

– А каким именем он назвался? – поинтересовалась агент Дуайер.

– Когда вошел на сайт? Или вас интересует его настоящее имя? – деловито осведомился Майкл и хитро улыбнулся, довольный тем, что щегольнул термином.

Агент Дуайер и Хэмптон переглянулись.

– Я сумел выследить его, так же, как и вы меня. Я все-таки расшифровал его коды. Я знаю и как его зовут, и где он живет. И даже где работает. Это Шефер. Джеффри Шефер. Он служит в Британском посольстве на Массачусетс-авеню. Он там занимается анализом информации или чем-то в этом роде. Если, конечно, верить их посольскому сайту. Ему сорок четыре года.

Майкл Ормсон скромно оглядел комнату. Наконец, он мог посмотреть в глаза родителям, которые теперь окончательно успокоились. Затем он снова встретился взглядом с Хэмптон.

– Вам поможет весь этот бред, которым я с вами поделился? Скажите, я сумел помочь?

– Да. И еще как, Оцелот!

Глава пятьдесят восьмая

Джеффри Шефер дал себе слово, что сегодня вечером не станет пользоваться таблетками. И еще он твердо решил на какое-то время приструнить свои фантазии и притаиться. Он прекрасно понимал, к каким выводам могут прийти сейчас психологи относительно таинственного убийцы. Его фантазии прогрессируют, и скоро наступит стадия неудержимой, неконтролируемой ярости, настоящего бешенства. И они будут абсолютно правы. Вот именно поэтому ему теперь надо было немного охладить свой пыл и успокоиться.

Шефер был искусным поваром. Надо сказать, что он был талантлив во многих областях. Иногда он готовил умопомрачительные обеды для своей семьи, а когда на него находило, то мог стряпать даже на целую компанию. Когда он готовил, то любил, чтобы семья присутствовала на кухне. Ему нравилось иметь аудиторию всегда и во всем, пусть даже такую, как Люси и дети.

– Сегодня вечером вы попробуете классическую тайскую кухню, – провозгласил он своим благодарным слушателям, в то время как они с интересом следили за его руками. Настроение у Шефера было приподнятое, и он еще раз напомнил себе, что дома надо держаться и не позволять себе ничего лишнего. Возможно, следовало бы принять таблетку транквилизатора, перед тем как начать готовить. Тем более, что сегодня его организм еще не был перегружен лекарствами.

– Тайскую пищу от всех других кухонь юго-восточной Азии отличают строгие правила, требующие вполне определенных ингредиентов и пропорций. Особенно это касается приправ, – читал Джеффри лекцию, подготавливая сердцевины из нарезанных овощей.

– Это совершенно уникальная кухня. В ней переплетаются традиции китайской, индонезийской, индийской, португальской и малайской. Могу поспорить, что никто из вас раньше об этом не знал. Особенно Трисия и Эрика.

Девочки рассмеялись и тут же смутились. Совсем как их мамочка.

Джеффри подошел к Люси и воткнул ей в волосы цветок жасмина. Затем по цветку каждой девочке. Он хотел в шутку проделать то же самое с Робертом, но сын, расхохотавшись, успел отбежать.

– Дорогой, только постарайся сегодня не переусердствовать со специями. Подумай о детях, – напомнила Люси.

– Конечно, милая, конечно. Уж если ты заговорила о специях и остроте блюда, то все зависит от капсаицина, который содержится в перегородках вот этого чилийского перца. Капсаицин является сильным раздражителем и сжигает все, к чему прикоснется, даже кожу. Вот почему повару нелишне проявить мудрость и позаботиться о резиновых перчатках на этом этапе. Но я человек не очень мудрый, и перчаток у меня, как вы видите, нет. Я, можно сказать, человек немного сумасшедший, – он засмеялся, и дети присоединились к нему. Только Люси в эти секунды выглядела озабоченной и взволнованной. Шефер сам подавал блюда на стол, не прося помощи, и громко объявлял их названия по-тайски и по-английски.

– Плаа меук йаанг, или жареный кальмар. Очень вкусно. Мъенг кум, то есть скрученные листья с «сокровищами». Прелесть! Плаа йаанг каенг пхет, что означает «обжаренный люциан под красным соусом карри». М-м-м! Неповторимо. Правда, все это немножко острое, особенно последнее блюдо.

Он внимательно наблюдал, как семья пробует его стряпню. Как только они дошли до люциана, слезы градом покатились по щекам жены и детей, а Эрика даже задохнулась.

– Папа, очень остро! – пожаловался Роберт, стараясь проморгать слезы.

Но Шефер только кивал и улыбался. Ему нравились такие моменты. Его идеальная семья корчится и плачет. Он наслаждался каждой секундой пытки. Даже такую простую вещь, как ужин, ему удалось превратить в мучительную игру.

Без четверти девять он поцеловал Люси и сослался на необходимость совершить «моцион», как он называл свои ежедневные отлучки из дома. Он сразу же направился к «ягуару» и поехал на Фелпс-Плэйс, тихую полутемную улицу.

Здесь он принял щедрые дозы торазина и либриума, немного подумал и добавил укол торадола. Выждав немного, он проглотил еще несколько таблеток. И только после этого успокоился и отправился к своему врачу.

Глава пятьдесят девятая

Шефер не любил тупых и надменных привратников в доме, где жила Кэссиди, и справедливо считал, что они питают к нему аналогичные чувства.

Впрочем, кому нужны их любовь и уважение? Эти ленивые беспомощные болваны не умели ничего, кроме как открывать двери и льстиво улыбаться толстозадым жильцам.

– Я приехал к доктору Кэссиди, – доложил Шефер знакомому чернокожему идиоту. На лацкане его пиджака был приколот значок, где с небрежным изяществом было выведено «Мэл». Наверное, этот значок он носил для того, чтобы ненароком не забыть собственного имени.

– Хорошо, – отчеканил Мэл.

– А разве не положено говорить «хорошо, сэр»?

– Хорошо, сэр. Я сейчас позвоню доктору Кэссиди. Подождите здесь, сэр.

Шефер прекрасно слышал голос Бу в телефонной трубке привратника. Без сомнения, она должна была предупредить его о том, что ждет гостя. И его должны были пропустить сразу же. Она ведь знала, что он едет. Они только что переговаривались по телефону, пока он подруливал к ее дому.

– Можете подняться наверх, сэр, – наконец, соизволил пропустить его нахал-привратник.

– Я сейчас вышибу ее мозги, Мэл, – прорычал Шефер и, вальсируя, направился к лифту. – А ты стереги дверь, не то ее кто-нибудь украдет.

Когда лифт остановился на десятом этаже, Бу уже стояла в коридоре, ожидая появления Джеффри. На ней был наряд от Эскады стоимостью не менее пяти тысяч долларов. Бу отличалась весьма крупной фигурой и сейчас в кричаще яркой одежде больше походила на тореадора или тамбурмажора духового оркестра во время какого-нибудь парада. При взгляде на нее становилось понятным, почему два мужа сочли за благо покинуть ее. Вторым ее супругом был врач, доктор медицины. Тем не менее, она оказалась прекрасной любовницей и при этом отдавала гораздо больше, чем получала. И, что еще более важно, она снабжала Джеффри лекарствами. Большинство их представляли собой образцы продукции, которую приносили ее мужу сотрудники разнообразных фармацевтических заводов. Бросая Бу, он предпочел оставить и все таблетки. Количество «образцов» приятно удивило Шефера, но Кэссиди убедила его, что у фармацевтов такие объемы в порядке вещей. У Бу было много приятелей-врачей, которые часто выручали ее в обмен на небольшие сексуальные услуги, поэтому она могла доставать любые препараты, в том числе и наркотические.

Шеферу захотелось овладеть ею прямо здесь, в коридоре. Он знал, что Бу понравится такая выходка. Она бы оценила спонтанность и страсть, которые отсутствовали в ее скучной жизни. Подумав секунду, он все же посчитал благоразумным отложить задуманное до следующей встречи. Сейчас надо было решить куда более насущную проблему: у Джеффри заканчивались таблетки.

– Похоже, ты не слишком рад видеть меня, Джефф, – пожаловалась Бу, ласково поглаживая его лицо пальцами с длинными ярко-красными ногтями. Эти ногти почему-то испугали Шефера, и он отпрянул в сторону.

– Что с тобой, дорогой? Что случилось? Ну-ка, расскажи своей Бу, что происходит?

Шефер приблизился к ней и крепко прижал к груди ее огромное тело. У нее были большие теплые груди и толстые ноги. Шефер погладил Кэссиди по волосам, потерся подбородком о ее щеку. Ему нравилось ощущать свою власть над ней, над своим поганым психиатром.

– Я не хочу сейчас говорить об этом. С тобой я чувствую себя гораздо лучше.

– И все же, что с тобой случилось? Тебе придется поделиться своими страхами, дорогой.

Тогда Шефер моментально сочинил достоверную историю о том, как трудно ему живется и насколько напряжены его нервы.

– Люси заявила, что ей стало известно про нас с тобой. Боже мой! Ей мерещились мои любовницы еще до того, как мы начали встречаться. К тому же, она постоянно угрожает мне и твердит, что обязательно разрушит всю мою жизнь. Уверяет, что бросит меня и через суд отнимет те крохи, которыми я владею. А ее папаша сначала устроит так, чтобы меня выгнали с работы, а потом еще и опозорит. Это он умеет. Самое плохое заключается в том, что женушка отравляет моих детей, настраивая их против меня. Они теперь все говорят мне одинаково обидные фразы: «абсолютный неудачник», «никчемный сотрудник» или же просто «папочка, когда же ты начнешь зарабатывать». Иногда мне начинает казаться, что они правы.

Бу нежно поцеловала его в лоб:

– Нет-нет, что ты, дорогой. О тебе очень хорошо отзываются в посольстве. Я знаю, какой ты внимательный и любящий отец. Тебе просто досталась злобная, испорченная жена, которая пытается тебя унизить. Не позволяй ей делать этого!

Шефер знал, каких слов ждет Бу, и поэтому произнес:

– Ну, я надеюсь, мне осталось недолго терпеть эту стерву и грубиянку. Клянусь Богом, это долго не протянется. Я так люблю тебя, Бу. Скоро, очень скоро я расстанусь с Люси навсегда.

Он посмотрел на ее лицо, сильно накрашенное и припудренное, и заметил, как в глазах собираются слезы:

– Я люблю тебя, Джефф, – зашептала Кэссиди, и Шефер улыбнулся, будто ему было приятно в который раз узнать это.

Да, в искусстве притворства он преуспел. Ложь. Фантазии. Ролевые игры.

Он расстегнул пуговицы на ее розовато-лиловой блузке и начал ласкать ее, увлекая в квартиру, поближе к дивану.

– Ты знаешь, какая терапия мне нужна? – страстно зашептал Джеффри на ухо своей любовнице. – Конечно, знаешь, дорогая.

Глава шестидесятая

Я не спал с пяти утра и, в конце концов, позвонил инспектору Басби на Бермудские острова. Мне хотелось связываться с ним каждый день, иногда по несколько раз, но я заставил себя не делать этого.

Ведь я еще более ухудшил бы свое положение, если бы стал так часто напрягать местную полицию. Они могли подумать, что я просто не доверяю им и мешаю спокойно проводить расследование.

– Патрик? Это Алекс Кросс из Вашингтона. Я не помешал? Вы можете со мной сейчас поговорить? – сразу же поинтересовался я, стараясь, чтобы голос мой прозвучал не слишком взволнованно.

Конечно, я чувствовал себя совсем не спокойно. Я уже успел позавтракать с Наной и долгое время ходил по комнате взад-вперед. Так я провел время до половины девятого, когда можно было уже звонить Басби в участок в Гамильтоне. Начинался рабочий день, а я знал, что Патрик – человек пунктуальный и никогда не опаздывает на службу.

Я прекрасно представлял себе этого маленького жилистого человечка в его небольшом кабинете. Но за всем этим мне опять мерещилась Кристина на своем мопеде. Уже в который раз она все так же прощально махала мне рукой тем самым солнечным днем.

– У меня появилось кое-что для вас от моих приятелей из Интерпола, – начал я и поведал о похищении женщины на Ямайке этим же летом и еще одной на Барбадосе. Эти преступления немного походили на исчезновение Кристины. Правда, сам я не считал, что тут имеется какая-то связь, но мне все равно хотелось поделиться с Басби хоть какой-то информацией.

Патрик был человеком терпеливым и сдержанным. Он сначала внимательно выслушал все то, что я ему выложил, и только потом перешел к очередной серии своих замечаний. Правда, он был чересчур вежливым и поэтому для допросов слишком мягким. Но он не сдавался, и это немного утешило меня.

– Могу высказать предположение, что ни одно из этих похищений так и не было раскрыто, Алекс. Ведь этих женщин так и не нашли, да?

– Это верно. Они до сих пор считаются пропавшими. Никаких следов.

Басби громко вздохнул:

– Все же надеюсь, что ваша информация окажется полезной. Я, разумеется, свяжусь с другими островами и попробую выяснить еще что-нибудь. Есть еще какие-нибудь сведения от Интерпола или ФБР?

Мне не хотелось прерывать связь. Сейчас, разговаривая с ним, я снова почувствовал, что начинаю оживать.

– В очень отдаленных районах тоже было похищено и убито несколько женщин, и все они оказались безымянными, как Джейн Доу. Это происходило в Бангкоке, на Филиппинах и в Малайзии. Но, если честно, пока ничего обнадеживающего.

Теперь мне представилось, как он складывает губы в трубочку и задумывается.

– Я все понимаю, Алекс. Пожалуйста, продолжайте информировать меня о любых новостях, которые будете получать из своих источников. На мои звонки с просьбой о помощи частенько просто не отвечают. Мне искренне хотелось бы сообщить вам что-нибудь приятное. Но, боюсь, пока что мне вас абсолютно нечем порадовать. Кроме Перри Грэхема никто больше не видел того белого фургона. Так же как и Кристину.

Все это очень таинственно и непонятно. По-моему, она так и не доехала до Гамильтона. Я все время молюсь за вас, за вашу чудесную семью и, конечно, за Джона Сэмпсона.

Я поблагодарил Басби и, повесив трубку, отправился наверх, чтобы переодеться и идти на работу.

До сих пор мое расследование дела Оденкирка так и не продвинулось, а шеф связывался со мной ежедневно по электронной почте. Я прекрасно понимал, что сейчас переживает семья Фрэнка. Шумиха в прессе по случаю этого убийства стихла, как это обычно и происходит. К сожалению, статья «Пост» о нераскрытых убийствах на юго-востоке тоже постепенно забывалась.

Стоя под горячим душем, я думал о Люке Девитте и таинственном «наблюдателе» на Эс-стрит. Что же мог делать так долго в таком месте белый мужчина на «мерседесе»? Может быть, тут имелась непосредственная связь с убийствами Тори Гловер и Марион Кардинал? Однако все это пока казалось мне бессмысленным. И поэтому сводило с ума. Ласка не походил на обычных серийных убийц. Не был он, конечно, злым гением, как, например, Гэри Сонеджи, но все же пока что оставался неуловимым. И у него это здорово получалось…

Мне нужно было понять, зачем кому-то понадобилось сидеть так долго в машине возле дома Тори Гловер. Может быть, тот неизвестный блондин был частным детективом? Или самим убийцей? Одна теория внезапно пришла мне на ум. Не исключено, что он являлся соучастником убийцы. Они работали на пару. С подобным мне уже как-то приходилось сталкиваться в Северной Каролине.

Я сделал воду погорячее, посчитав, что так будет легче сосредоточиться. Пар должен был смыть паутину с моего мозга и возродить меня из мертвых.

Наконец, Нана начала стучать по трубе из кухни:

– Спускайся и отправляйся на работу, Алекс! Ты можешь использовать всю мою горячую воду! – кричала она, перекрывая шум душа.

– Последний раз, когда я оплачивал счет за воду и газ, там стояло мое имя! – так же громко отозвался я.

– А горячая вода все равно моя. Так было и будет всегда! – не отступилась старушка.

Глава шестьдесят первая

Каждый день и каждую ночь я выходил на улицы юго-востока, чтобы усердно работать, однако мои усилия пока что не приносили плодов. Я упорно искал и фиолетово-синее такси, и тот самый черный «мерседес» последней модели, на который ссылался Люк Девитт и который он якобы видел на Эс-стрит.

Иногда мне казалось, что я лунатик и хожу как во сне. Постепенно я привык и к этому, просто старался «ходить во сне» побыстрее. Расследование топталось на прежнем месте и никак не хотело сдвигаться с мертвой точки. Каждый день я получал советы и отыскивал тоненькие ниточки, но все они одинаково заводили меня в тупик.

В тот вечер я вернулся домой в начале восьмого, чувствуя себя измотанным. Однако детям все равно удалось затащить меня в подвал для очередного занятия боксом. Дэмон показал хорошую скорость при работе руками. Он удивил меня своей силой, учитывая его возраст. Сынишка всегда был в хорошем настроении, и это радовало меня. Кроме того, я был убежден, что он никогда не станет злоупотреблять своими боксерскими достижениями в школе.

Дженни только начинала учиться боксу, и ей больше нравилось смотреть на нас с Дэмоном, хотя и она тоже, безусловно, понимала, как много это значит – уметь защитить себя. Она быстро схватывала новые приемы и старалась изо всех сил, хотя сердце ее, конечно, не принадлежало спорту. Вместо этого она с удовольствием подшучивала надо мной и Дэмоном, иногда окончательно сводя нас с ума своими остротами.

– Алекс, тебя просят к телефону! – выкрикнула Нана, подойдя к лестнице, ведущей в подвал. Я посмотрел на часы: стрелки показывали без двадцати восемь.

– Пока что займитесь упражнениями для ног, – велел я детям и поспешил по ступенькам наверх. – Кто там еще?

– Не представились, – сообщила Нана, как только я появился на кухне. Она готовила креветки и кукурузные оладьи, и, кроме того, комната успела пропахнуть ароматом медовых и яблочных пряников. Сегодня нам предстоял поздний ужин – Нана ждала, пока я вернусь домой.

Я поднял трубку:

– Алекс Кросс слушает.

– Я знаю, кто вы такой, детектив Кросс.

Мороз прошел у меня по коже, и я почувствовал, как задрожали мои руки.

– На Четвертой улице возле аптеки есть платный телефон-автомат. Она сейчас у нас. И находится в безопасности. Но только поспеши. Торопись! Возможно, она сейчас как раз звонит по номеру этого автомата. Я серьезно говорю. Торопись!

Глава шестьдесят вторая

Я пулей вылетел из задней двери, не сказав при этом ни слова ни Бабуле, ни детям. У меня просто не было времени на объяснения, куда я тороплюсь и почему. Кроме того, я и сам еще не успел сообразить, что происходит. ^Неужели я только что разговаривал с Лаской?

Возможно, она сейчас как раз звонит по номеру этого автомата. Я серьезно говорю. Торопись!

Я бегом рванулся через Пятую улицу, потом свернул в переулок и понесся по Четвертой. За считанные секунды я одолел четыре квартала и очутился у берега Анакостии. Люди на улицах с удивлением смотрели мне вслед. Я казался им чем-то вроде смерча, неожиданно вырвавшегося на улицы юго-востока.

Приближаясь к аптеке, я за целый квартал увидел впереди металлический параллелепипед телефона-автомата. Молоденькая девушка, прижавшись плечом к стене аптеки, исписанной неприличными лозунгами, с кем-то весело болтала, прижав трубку к уху.

Чуть не врезавшись в нее с разбега, я все же вовремя остановился, сунув ей под самый нос свой полицейский значок.

Общественный телефон – изобретение замечательное. Особенно он полезен в нашем районе, где не у всех в квартирах стоят персональные аппараты.

– Полиция. Я – детектив по расследованию убийств. Повесьте трубку! – крикнул я девушке. На вид ей было лет девятнадцать, не более. Она окинула меня таким презрительным взглядом, словно ей было ровным счетом наплевать и на то, что я полицейский, и даже на то, что детектив по расследованию убийств посмел срочно от нее что-то потребовать.

– Вы что же, мистер, не видите, что я разговариваю? Чихать мне на то, кто вы такой. Будете ждать, сколько надо, как и любой другой, – она отвернулась от меня. – Небось, решили позвонить своей подружке, только и всего.

Я выхватил трубку у нее из рук и разъединил связь.

– Да что ты себе позволяешь, козел? – закричала на меня девица, и лицо ее исказилось от ярости. – Я же разговаривала! Что ты себе позволяешь, мать твою!

– Я считаю, что тебе стоит побыстрее убраться отсюда. Сейчас решается вопрос жизни и смерти. Уходи подальше от телефона/ Немедленно! Убирайся, я говорю! – однако, я видел, что она никуда не торопится. – Совершено похищение человека! – заорал я ей в лицо, как ненормальный.

Наконец, она попятилась и потихоньку удалилась. Видимо, девушка решила, что я и впрямь сумасшедший, и со мной лучше не связываться. В тот момент она была, конечно, права.

Я положил руку на трубку и, весь трепеща, ждал звонка. Я был на взводе и чувствовал, как все тело покрывается потом.

Мой взгляд то и дело обшаривал Четвертую улицу.

Но ничего странного или подозрительного я не заметил. Не было здесь фиолетово-синего такси, и никто из него меня не высматривал. Но определенно, тот, кто звонил мне, хорошо знал меня. Ведь он сначала связался со мной в гостинице Бельмонт, а теперь имел доступ и к домашнему телефону.

Его голос до сих пор эхом отдавался у меня в голове.

Она сейчас у нас.

И находится в безопасности.

Именно эти слова мне переслали полтора месяца назад. И с тех пор таинственный похититель не давал о себе знать. До сегодняшнего дня.

Сердце стучало так, будто где-то рядом стоял невидимый усилитель звука. Адреналин рекой хлынул в кровь. Я едва удерживался на месте. Тот, кто звонил, приказывал мне торопиться!

К телефону подошел молодой человек и с удивлением уставился на мою руку, которую я держал на трубке.

– В чем дело? Послушайте, мне надо позвонить. Мне нужен телефон. Эй, вы! Вы меня слышите?

Я бросил на него недобрый взгляд.

– Здесь работает полиция, – сообщил я. – Пожалуйста, проходите мимо. Идите!

– А при чем тут полиция? – непонимающе забормотал он.

Однако парень тоже решил удалиться, то и дело оглядываясь на меня. Видимо, ему не хотелось продолжать со мной этот бессмысленный спор.

Я беспомощно стоял у аптеки и рассуждал о том, что звонивший, очевидно, любил держать ситуацию под контролем. Наверное, он специально так долго не выходил на связь, чтобы продемонстрировать свою полную власть надо мной. И вот теперь меня ожидало новое испытание. Но чего же он добивался? Зачем ему понадобилось похищать Кристину? «Она у нас», – произнес он тогда. И сегодня повторил те же самые слова. Может быть, преступников действительно было несколько, раз он так настойчиво говорил «у нас»? Тогда какую группу он представляет? И что им от меня надо?

Так я простоял десять минут, пятнадцать, двадцать. Я чувствовал, что начинаю терять рассудок, но я – человек упрямый. И если бы понадобилось, я простоял бы вот так целую ночь. Потом я начал сомневаться, а тот ли телефон-автомат имелся в виду, хотя и знал, что другого поблизости не было. Тем более, что голос говорившего был спокойным и четким.

Впервые за несколько недель я позволил себе понадеяться на то, что Кристина еще жива. Я представил себе ее лицо, глубокие карие глаза, в которых светились безграничная любовь и тепло. Может быть, они смилостивятся и даже позволят мне перекинуться с ней парой слов?

Затем я начал злиться на безымянного человека, который звонил мне. Но через несколько секунд решил не поддаваться влиянию эмоций и стоял уже с холодной головой, доверившись трезвому рассудку.

Люди входили и выходили из дверей аптеки. Некоторые из них хотели позвонить, но одного взгляда на меня оказывалось достаточным, чтобы бросить эту затею и отправиться искать другой автомат.

Когда до девяти часов оставалось лишь несколько минут, телефон зазвонил. Я мгновенно снял трубку:

– Говорит Алекс Кросс.

– Да, я знаю, кто ты. Мы это уже установили. Итак, вот что ты должен сделать. Отступись. Иначе ты потеряешь все, что тебе дорого. Просто отступись. А то очень легко может произойти непоправимое. В мгновение ока. Ты же умный парень и понимаешь это, верно?

После этих слов связь оборвалась. Звонивший не стал ждать моего ответа.

Я выругался и изо всех сил ударил трубкой по автомату. Из аптеки выбежал менеджер и злобно посмотрел на меня:

– Я сейчас позову полицию. Это же общественный телефон!

Но я даже не стал объяснять ему, что сам являюсь представителем полиции.

Глава шестьдесят третья

Неужели мне звонил Ласка? Со сколькими же преступниками мне приходится теперь иметь дело?

Если бы только я мог ответить на эти вопросы! И еще мне очень хотелось узнать, кого звонивший имел в виду, говоря « у нас «. Кто же такие эти таинственные « они « ? Второе послание перепугало меня не меньше первого, а может быть, даже и больше. Но зато в сердце вспыхнула новая надежда: возможно, Кристина еще жива.

Но вместе с надеждой пришла и невыносимая боль. Если бы только они позволили мне поговорить с ней по телефону! Сейчас, как никогда, мне надо было хотя бы услышать ее голос.

Но что они хотели от меня? Отступись. От чего отступиться?

От расследования дела Оденкирка? Или убийств Джейн Доу? Или мне следовало перестать думать о Кристине? Может быть, Интерпол и ФБР подобрались к ним так близко, что преступники перепугались? Во всяком случае, в расследовании убийств мы пока что не продвинулись ни на шаг, и я понимал, что нахожусь в критической ситуации. При этом время работало против меня.

Рано утром в среду мы с Сэмпсоном отправились в Экингтон. Одна женщина сообщила нам, что ей известно, где находится фиолетово-синее такси. И хотя мы уже получали подобные звонки и ездили проверять поступившую информацию, каждый раз она оказывалась ложной. Однако это не имело никакого значения. Мы были обязаны реагировать на любые заявления.

– Владельца такси зовут Артур Маршалл, – сообщил я Сэмпсону, кода мы, припарковав мою машину, пешком пошли к старенькому кирпичному дому с небольшим садом. – Вся беда в том, что это вымышленное имя. Хозяйка, которая сдает ему помещение, уверяет, что он работает в магазине «Таргет». По крайней мере, он сам ей так сказал. А в «Таргете» мне заявили, что у них никогда не было такого сотрудника. Да и хозяйка заметила, что давненько уже не видела своего постояльца.

– Наверное, мы спугнули его, – предположил Сэмпсон.

– Надеюсь, что нет, но ты, кажется, прав.

Я оглядывал местность, где в основном проживал средний класс. Над нами простиралось голубое небо без единого облачка. По обеим сторонам улицы тянулись одно – и двухэтажные домики. Из любого окна сейчас за нами мог наблюдать Ласка. «Отступись», – предупредил он. Но я не мог этого сделать. Особенно после всего случившегося. Я знал, что здорово рискую, но ничего не мог с собой поделать.

Наверное, он узнал о том, что мы прочесываем улицы рядом с его логовом. Если он действительно причастен к убийствам «Джейн Доу», то ему уже давно удавалось уходить от наказания. Это был опытный и искусный убийца, умеющий вовремя скрыться.

Хозяйка дома рассказала нам все, что ей было известно об Артуре Маршалле. Но это была весьма скудная информация, достаточная лишь для того, чтобы сдать человеку однокомнатную квартиру с гаражом. Она выдала нам комплект ключей и разрешила самим посетить коттедж.

Второй домик оказался таким же, как хозяйский, но только выкрашенным в ярко-голубой цвет. Сначала мы с Сэмпсоном зашли в гараж.

Там стояло фиолетово-синее такси.

Артур Маршалл объяснил хозяйке, что машина принадлежит ему, и он подрабатывает на ней в свободное от службы время. Что ж, такое можно было допустить, хотя и с трудом. Итак, Ласка был где-то совсем рядом. Теперь я хорошо чувствовал это. Знает ли он о том, что мы уже обнаружили его машину? Не исключено. Что же теперь? Каков будет наш следующий шаг? А его? Какие неприятности ожидают нас в ближайшем будущем?

– Надо подумать, как бы запустить сюда наших экспертов, – сказал я Сэмпсону. – В машине наверняка отыщется что-нибудь интересное. А может быть, и в самой квартире. Отпечатки пальцев, волоски, волокна…

– Надеюсь, там не будет расчлененных трупов, – поморщился Сэмпсон. Я уже привык к черному юмору полицейских, поэтому никак не отреагировал на его замечание. – В подобных случаях всегда всплывают на поверхность отдельные части человеческого тела, Алекс. Мне как-то не очень хочется смотреть на них. Я люблю, чтобы стопы соединялись с ногами, головы – с шеями, даже если при этом все части уже мертвы.

Джон надел резиновые перчатки и тщательно обшарил переднее сиденье такси.

– Какие-то бумажки, обертки от жвачки, фантики… Почему бы нам не призвать на помощь Кайла Крэга? Он быстро пришлет сюда мальчиков из ФБР.

– В общем, я уже успел переговорить с Кайлом еще вчера вечером, – признался я. – Он ждет нашего сигнала и с удовольствием поможет.

Сэмпсон перебросил перчатки мне, и я принялся осматривать заднее сиденье. На спинке я заметил пятна, которые могли оказаться следами крови. Впрочем, в лаборатории это можно было легко выяснить.

После этого мы с Джоном поднялись в квартиру. Она была пыльной и запущенной. Мебели тут почти не оказалось, и вся обстановка вселяла какой-то первобытный ужас. Если тут и жил кто-то, то он, скорее всего, тоже не походил на нормального человека. Впрочем, хозяйка на это и намекала.

Кухня также поражала пустотой. Единственным заслуживающим внимания предметом тут была одинокая и весьма дорогая соковыжималка. Я взял в руки платок и осторожно приоткрыл холодильник. Здесь стояла бутылка с питьевой водой, а в вазе подгнивали какие-то овощи. Я даже не хотел думать о том, что тут можно еще обнаружить.

– Самый обыкновенный псих, – как бы между прочим заметил Сэмпсон.

– Чего и следовало ожидать, – кивнул я. – Я ощущаю присутствие животного страха. Когда он приходит сюда, то всякий раз испытывает напряжение и возбуждение.

– Похоже, – согласился Сэмпсон.

Мы вошли в спальню, где находилась небольшая койка и пара стульев. Страх распространялся и сюда.

Я открыл стенной шкаф и тут же замер на месте. На полке лежали шорты цвета хаки, синяя спортивная рубашка и такой же блейзер. Но не это заставило меня оцепенеть.

– Джон, иди скорее сюда, – позвал я.

– Черт! Зачем я тебе понадобился? Надеюсь, ты не обнаружил там труп?

– Подойди скорее. Это он. Это логово Ласки. Теперь я уверен в этом. А то, что я нашел, будет похуже всяких трупов.

Я распахнул дверцу пошире, чтобы Сэмпсон сам увидел то, что так напугало меня.

– Вот дерьмо! – выругался Джон. – Черт побери, Алекс!

Кто-то оклеил заднюю стенку шкафа фотографиями. Черно-белыми. Их тут было с полдюжины. Но это место не было святыней для убийцы. Казалось, все было подстроено так, чтобы кто-то обязательно обнаружил тайник.

С фотографий на меня смотрели лица Наны, Дэмона, Дженни, Кристины и мое собственное. Кристина улыбалась, глядя в объектив, своей неподражаемой, полной доброты и искренней радости, улыбкой.

Фотографии были сделаны на Бермудских островах. И снимал их тот, кто жил в этой квартире. Теперь у меня появились все основания связать исчезновение Кристины с убийствами на юго-востоке. Становилось понятным и то, кто похитил ее.

Отступись.

Иначе ты потеряешь все.

Я снова ощутил страх. На этот раз свой собственный.

Глава шестьдесят четвертая

Пэтси Хэмптон решила для себя, что ей все-таки не стоит пока полностью доверяться Питтману. Ей не хотелось, чтобы шеф мешал ее работе и контролировал ее расследование. К тому же, этот негодяй совсем не вызывал у нее симпатии.

Кроме того, оставалось непонятным, как поступить с Алексом Кроссом. Он представлял собой настоящую загадку для Пэтси. И чем больше она узнавала его, тем сильнее он ей нравился. Похоже, Кросс был настоящим детективом, преданным своей работе, и Хэмптон даже испытывала некоторое неудобство и смущение от того, что просила Чака доставлять ей информацию о нем. Было что-то нечестное в использовании Чака, даже с технической точки зрения.

Ближе к вечеру Пэтси подкатила на своем джипе к Британскому посольству. Она решила начать самостоятельную слежку за Шефером. Правда, она могла воспользоваться помощью других сыщиков, но тогда пришлось бы обратиться непосредственно к Питтману, а Пэтси пока что не хотелось раскрывать свои карты. И еще она терпеть не могла толпы.

Пока что она собирала информацию о Шефере. Он числился в Секретной Службе, а это означало, что Джеффри работал на Британскую разведку за пределами своей родины. Скорее всего, он был шпионом и прикрывался дипломатическим статусом в посольстве на Массачусетс-авеню. Репутация у Шефера была практически безупречной. В настоящее время он занимался вопросами составления программы по правам человека, из чего явно следовало, что это всего лишь ширма. Жил Шефер в районе Калорама, но там была такая высокая рента, что рядовой дипломат со своим жалованьем не смог бы ее осилить. Тогда возникал другой вопрос: кто все это оплачивает?

Пэтси терпеливо ждала Шефера, сидя в машине рядом с посольством. Она закурила сигарету «мальборо-лайт» и принялась обдумывать сложившуюся ситуацию. Ей обязательно следовало переговорить с Кроссом и выяснить, насколько он продвинулся в расследовании. Возможно, ему тоже уже кое-что известно. Не исключено, что он самостоятельно вышел на Шефера. С ее стороны становилось уже почти преступным не входить в контакт с Кроссом и в одиночку использовать ту информацию, которую удалось получить от Чака.

Питтман не переваривал Кросса, и это знали все: он считал Алекса своим прямым конкурентом. И хотя Пэтси не была настолько знакома с Кроссом, все же ей было много известно о его положительных чертах. И теперь ей не терпелось узнать, на какой стадии расследования находится Кросс.

Возле посольства шла стройка, и страшный шум машин сильно раздражал Пэтси. На противоположной стороне улицы турецкие рабочие ремонтировали здание архива. У Хэмптон начала болеть голова – впрочем, всю ее жизнь можно было назвать бесконечной мигренью. Теперь она ждала, когда же они закончат стучать, пилить и долбить. По каким-то причинам возле мечети сегодня также скопилось большое количество народа.

В пять минут шестого из здания посольства вышел Шефер и сразу же направился к своему «ягуару».

Пэтси дважды видела Джеффри. Он был в прекрасной форме и считался привлекательным мужчиной, хотя и не в ее вкусе.

Однако он не слишком задерживался в кабинете после рабочего дня. Пэтси решила, что он либо торопится куда-то, либо ненавидит свою работу. Не исключено, что и то, и другое одновременно.

Выдерживая приличную дистанцию, Хэмптон последовала за «ягуаром» по Массачусетс-авеню. Казалось, Шефер и не думает ехать домой. Однако не направился он и в сторону юго-востока.

«Так куда мы так спешим? – думала Пэтси, сев Джеффри на хвост. – И какое ты имеешь отношение к „Четырем Всадникам“? Что за игру ты ведешь? Что за мысли теснятся в твоей голове?

Неужели ты и есть убийца, Джеффри? Внешне ты никак не похож на него. Такой милый блондин. Какая у тебя классная машина. А внутри – самый настоящий подонок».

Глава шестьдесят пятая

Закончив работу, Джеффри сразу же влился на своем «ягуаре» в артерию Массачусетс-авеню, забитую транспортом до предела. Еще выруливая с посольской парковочной площадки, он приметил черный джип, который теперь пристроился за ним.

На Массачусетс-авеню хвост не отставал.

Интересно, кто там за рулем? Один из партнеров по игре? Городская полиция? Детектив Алекс Кросс? Они уже обнаружили его гараж в Экингтоне. И вот теперь вышли на него самого. Наверное, все же это полиция.

Джеффри внимательно следил за джипом, который не отставал, но и не приближался, держась на расстоянии в четыре машины. Внутри находилась только одна женщина. Неужели Люси? Может быть, ей все-таки удалось узнать всю правду о нем? Господи, теперь она догадалась, кто он такой на самом деле!

Он судорожно схватил мобильный телефон и набрал свой домашний номер. Через пару гудков трубку взяла сама Люси.

– Дорогая, я уже еду домой. На работе временное затишье. Мы можем сегодня провести вечер вместе и что-нибудь заказать на ужин. Если, конечно, у тебя с детьми не было других планов.

Она затрещала в трубку, как обычно, и Шефер подумал, что снова начинает сходить с ума от ее болтовни. Выяснилось, что она с близнецами собиралась в кино, но раз уж он едет домой, то ради такого случая они тоже никуда не пойдут. А еду они закажут в «Пицца-Хат». Ради разнообразия. Там неплохо готовят.

– Да, это будет здорово, – согласился Джеффри и тут же поморщился от одной мысли, что ему придется грызть эту неперевариваемую картонку из теста, смоченную жидким соусом из гнилых помидоров. Он выключил телефон и сразу же принял пару таблеток, чтобы немного успокоиться. Сейчас Шеферу казалось, что череп его легко может лопнуть от напряжения.

Он развернулся на 180 градусов на Массачусетс-авеню и направился домой. Проезжая мимо джипа, Шефер едва сдержался, чтобы не помахать рукой преследовательнице. Интересно, кто же это?

Пиццу принесли в семь, и Шефер даже откупорил бутылку дорогого вина «Каберне Совиньон». Внизу, в ванной, он тайком запил вином еще одну таблетку. После этого все вокруг начало казаться каким-то размытым и неестественным, но Шеферу подумалось, что так будет даже лучше.

Господи, как же ему было тяжело проводить вечера в кругу семьи! Хотелось буквально вылезти из собственной кожи. Еще когда Джеффри был маленьким и жил в Англии, ему часто снился один и тот же сон: будто он рептилия и может легко сбрасывать шкуру. Уже потом, став взрослым, он прочитал Кафку. Этот сон иногда посещал его и теперь.

Сидя за обеденным столом и попивая вино, Джеффри долго тряс в руке игральные кости. Он загадал: если выпадет семнадцать очков, он перережет все свое семейство сегодня же. Шефер мысленно поклялся, что выполнит эту миссию. Сначала он разделается с близнецами, потом с Робертом, и, наконец, прикончит Люси.

Она продолжала щебетать, в подробностях делясь с мужем впечатлениями дня. Люси рассказывала о том, как она прошлась по магазинам. Сначала в «Блумингдэйл», потом в «Води Уоркс» и, наконец, в «Бруно Киприани». Шефер не слушал ее. Он размышлял над странным парадоксом: чем больше антидепрессантов он принимал, тем сильнее на него накатывала депрессия. Господи, опять начались циклы смены настроения. Интересно, сколько он еще протянет?

– Ну, давай же, пусть будет семнадцать, – произнес он вслух.

– Что такое? – встрепенулась Люси. – Дорогой, ты что-то сказал?

– Он уже играет сам с собой, – пояснил Роберт и хихикнул. – Правда, папуля? Это твоя фантастическая игра? Я ведь угадал?

– Верно, сынок, – не раздумывая, ответил Джеффри, а про себя подумал: «Боже мой, кажется, я совсем спятил!»

Тем не менее он спокойно бросил кости на стол. Он обязательно убьет их всех – лишь бы выпало столько очков, сколько он загадал. Кости долго катились, пока не ударились о жирную коробку из-под пиццы, и только тогда остановились.

– Папочка играет, – развеселилась Люси. Эрика и Трисия рассмеялись. Их поддержал Роберт.

«Шесть, пять, один, – считал Джеффри. – Проклятье!»

– А ты со мной сегодня поиграешь? – попросил Роберт.

Шефер умудрился выдавить улыбку:

– Нет, мой мальчик. Хотя мне бы хотелось. Я не могу. К сожалению, мне пора уезжать по делам.

Глава шестьдесят шестая

Слежка становилась интересной. В половине девятого Шефер покинул свой роскошный дом в Калораме и отправился в очередную увеселительную поездку. Да, этот парень смахивал на заправского вампира.

Пэтси знала, что Кросс и его приятели придумали убийце кличку «Ласка». Она как нельзя лучше подходила этому типу. Было что-то неприятное в нем. Что-то скользкое и извращенное.

Она последовала за Шефером, однако он опять не поехал на юго-восток, чем разочаровал Пэтси. Вместо этого он отправился в ультрамодный супермаркет рядом с Дюпон-серкл. Хэмптон знала этот дорогой магазин и шутя называла его «Зачем Платить Меньше».

Шефер припарковался в неположенном месте и рысью бросился внутрь. Дипломатическая неприкосновенность. Это разозлило ее. Вот уж действительно, Ласка! Самые настоящие евроотбросы.

Пока Джеффри шарахался по магазину, Хэмптон приняла принципиальное решение. Она обязательно переговорит с Алексом Кроссом. Пэтси долго взвешивала все «за» и «против», и в конце концов пришла к выводу, что если не поделится информацией с Кроссом, то, таким образом, подставит под удар потенциальные жертвы на юго-востоке. Жизнь вполне конкретных людей теперь зависела от нее. И если кто-то умрет в ближайшем будущем, она не перенесет этого. Кроме того, если бы она не занялась Чаком, Кросс все равно рано или поздно узнал бы то, что знала сейчас, кажется, только она одна.

Показавшись у выхода из супермаркета, Шефер принялся озираться по сторонам. В одной руке он держал сверток с продуктами, которые здесь стоили в несколько раз дороже, чем в обычном магазине. Интересно, для кого совершены такие покупки? Он не смотрел в сторону джипа, который она предусмотрительно припарковала на углу.

И снова, выдерживая приличное расстояние, Пэтси поехала вслед за «ягуаром». Он вырулил на Коннектикут-авеню, но, по мнению Хэмптон, ее не заметил. Правда, она хорошо помнила, что он – человек из МИ б, а поэтому ей надо быть предельно осторожной.

Сейчас Шефер находился недалеко от посольства. Неужели он собрался поработать? Тогда зачем ему продукты?

Но «ягуар» неожиданно свернул в подземный гараж старого довоенного жилого дома с названием «Фаррагут», которое было выбито на большой медной плите у входа.

Пэтси выждала несколько минут, а потом сама проехала в гараж, предъявив документы охраннику в будке.

– Меня интересует «ягуар», который недавно появился здесь, – объяснила она. – Вы раньше видели его? Знаете человека за рулем?

Охранник кивнул. Он был такого же возраста, как она, и Пэтси сразу почувствовала, что ему хочется произвести на нее благоприятное впечатление.

– Конечно. Правда, не лично. Он приезжает сюда к одной женщине с десятого этажа. К доктору Элизабет Кэссиди, психиатру. По-моему, он ее пациент. У него взгляд, как у ненормального, – заметил охранник. – Правда, в наши дни он у многих такой…

– А у меня? – поинтересовалась Хэмптон.

– Ну, нет. Впрочем, может быть, только самую чуточку, – усмехнулся мужчина.

Шефер оставался у Кэссиди примерно два часа. Затем он сразу же направился в Калораму.

Пэтси проводила его до дома и подождала еще с полчаса. Но Шефер, очевидно, на этот раз решил заночевать в собственной квартире. Пэтси поехала к ближайшему кафе, но не стала сразу заходить внутрь. Чтобы не раздумывать, она вынула мобильный телефон и решительно набрала номер Кросса, предварительно узнав его в справочной. Может быть, уже поздно звонить? Плевать, дело превыше всего.

Пэтси была несколько удивлена, когда трубку сняли после первого гудка. Она услышала приятный мужской голос.

– Алло. Алекс Кросс у телефона.

Она чуть не разъединила линию, внезапно чего-то испугавшись, но сразу же взяла себя в руки:

– Говорит детектив Пэтси Хэмптон. Я провожу расследование по делам Джейн Доу. Я только что закончила следить за подозреваемым. Мне кажется, нам следует поговорить.

– Где вы находитесь, Пэтси? – тут же отреагировал Кросс. – Я сейчас подъеду к вам.

– Я буду в кафе «Сити Лимите» на Коннектикут-авеню.

– Хорошо. Я уже еду.

Глава шестьдесят седьмая

Я ничуть не удивился, узнав, что Питтман назначил для расследования убийств Джейн Доу еще кого-то. Особенно после того, как вышла статья Заха Тэйлора в «Вашингтон Пост». Теперь мне было интересно, какие ниточки удалось вытянуть детективу Хэмптон, и что ей уже стало известно.

Я не раз видел Пэтси в участке, и она, разумеется, знала, кто я такой. Эта женщина слыла смекалистым и опытным детективом по расследованию убийств. Я много слышал о ней. Пэтси работала без напарников и считалась «волком-одиночкой». Насколько мне было известно, у нее вообще не было друзей в отделе.

При встрече я увидел, что она стала намного симпатичней, чем тогда, когда я видел ее последний раз. Сейчас передо мной сидела привлекательная стройная блондинка с выразительными голубыми глазами, взгляд которых пронзал завесу сигаретного дыма, плавающую в кафе.

Перед нашей встречей она накрасила губы ярко-красной помадой. А может быть, она всегда носила такой макияж. Мне стало интересно, что она задумала и чем руководствуется. Поначалу мне показалось, что не стоит слишком уж доверять этой красавице.

– Кто начнет первым: вы или я? – поинтересовалась Хэмптон после того, как мы заказали кофе. Мы устроились за столиком у окна, выходившего на Коннектикут-авеню.

– Боюсь, что пока я вообще не знаю, о чем пойдет речь, – признался я.

Она отпила глоток кофе и очень строго посмотрела на меня. Я убедился в том, что Пэтси – уверенный в себе человек и обладает сильной волей. Об этом мне сразу же рассказали ее глаза.

– Вы действительно не знали, что кто-то еще, кроме вас, расследует убийства Джейн Доу?

Я отрицательно покачал головой:

– Питтман дал мне понять, что все эти дела уже закрыты. Я поверил ему на слово. Потом он отстранил от работы очень способных сотрудников.

– У нас в отделе в последнее время происходит черт знает что. Но перейдем к нашему делу. Итак, что новенького, – подытожила она, ставя чашку на стол и тяжело вздыхая. – Поначалу мне казалось, что я смогу сама справиться с расследованием. Теперь я уже в этом совсем не уверена.

– Неужели Питтман назначил вас разбираться с убийствами Джей Доу? И совершенно одну?

Пэтси кивнула, и ее голубые глаза сузились:

– Он приказал мне расследовать дело Гловер и Кардинал, а что касается остальных – исключительно на мое усмотрение. Он гарантировал мне свободу действий.

– Итак, вы сказали, что у вас уже кое-что имеется.

– Возможно. Имеется подозреваемый. Он является участником ролевой игры, в которой, в большинстве случаев замешаны как раз те самые жертвы на юго-востоке, о которых мы говорили. Конечно, доказать здесь что-то трудно, поскольку он мог просто прочитать об убийствах в газете, а потом ловко разыграть ситуацию, используя собственную фантазию. Этот человек работает в посольстве Великобритании.

Да, эта новость действительно сразу же ошеломила меня.

– И как далеко вы зашли в своем расследовании? Кому вы еще рассказали об успехах?

– Ну, конечно не Питтману, если вас интересует именно это. Проявляя крайнюю осторожность, я навела справки о подозреваемом. Но вся беда заключается в том, что он – образцовый гражданин. Кажется, на работе к нему тоже нет никаких претензий. По крайней мере, таково мнение официальных лиц из посольства. Очень милая семья, проживает в Калораме. Я уже немного последила за ним в надежде, что мне повезет. Его зовут Джеффри Шефер.

Я знал, что эта свободолюбивая женщина терпеть не могла дураков и действовала быстро и решительно.

– Так, значит, вы сегодня работали одна? Хэмптон неопределенно пожала плечами:

– Да, и это мой обычный стиль. Напарники, как правило, тормозят меня. Шеф Питтман знает, как я действую, вот почему он дал мне зеленый свет. Причем до самого конца пути.

Я понимал, что теперь она ждет ответной информации от меня. Если бы у меня было, чем поделиться! Поэтому я решил немного поиграть.

– Мы нашли такси, которым некоторое время пользовался убийца на юго-востоке. Он держал его в гараже в Экингтоне.

– Кто-нибудь видел его в том районе? – задала Пэтси совершенно справедливый и разумный вопрос.

– Его хозяйка, у которой он снимает коттедж. Мне бы хотелось показать ей фотографии вашего подозреваемого. Впрочем, если желаете, то можете это сделать сами.

На ее лице не отразилось ровным счетом ничего.

– Да, я проверю это. Завтра же утром. В квартире было обнаружено что-нибудь изобличающее его в убийствах?

Я решил не темнить и выложил ей всю правду. В конце концов, она сама сделала первый шаг к сотрудничеству.

– Фотографии моей семьи и мои в стенном шкафу. Снимки сделаны на Бермудских островах, где мы проводили отпуск. Он находился там, рядом с нами, на протяжении всего времени нашего отдыха.

Хэмптон понимающе кивнула.

– Я слышала, что ваша невеста исчезла на Бермудах. Слухи, знаете ли…

– Да, фотографии Кристины в той квартире тоже есть, – подтвердил я.

Ее голубые глаза смягчились, и я впервые заглянул немного за крутой и непробиваемый фасад Пэтси.

– Мне искренне жаль, Алекс.

– Но я еще не потерял надежду найти ее. Послушайте, я не жажду никакой славы и признания за раскрытие этих убийств. Я просто хочу помочь вам, если, конечно, смогу. Преступник звонил мне вчера вечером домой. Вернее, звонил кто-то, кто велел мне отступиться. Я полагаю, он имел в виду расследование убийств, но ведь официально я и не провожу его. Кстати, если Питтман узнает о нашей встрече…

– Позвольте мне обдумать все то, что вы только что рассказали мне, – перебила меня Хэмптон. – Вы сами знаете, что Питтман растопчет меня, если ему станет хоть что-то известно о нас с вами. Впрочем, откуда вам это знать. Все дело в том, что я не доверяю ему, – взгляд Пэтси снова стал колючим. – Прошу вас, никому не рассказывайте о нашем свидании, даже своим приятелям и Сэмпсону. Никто не застрахован от ошибок. А мне требуется некоторое время для принятия решения. Не беспокойтесь, я не натворю никаких глупостей. Не такая я уж и крутая, как вы все думаете. Диковатая немного, это да.

– Разве мы не все такие? – улыбнулся я. И хотя Хэмптон действительно считалась слишком серьезной женщиной с трудным характером, мне почему-то было с ней удивительно легко. Я вынул из кармана бипер.

– Возьмите вот это. Если вы вдруг окажетесь в непредвиденной ситуации, не терпящей промедления, или у вас появится срочная новость для меня, вы всегда сможете вызвать меня при помощи этого устройства. Пожалуйста, пользуйтесь им при первой же необходимости. Если мне станет известно что-то новое, я тоже немедленно сообщу об этом вам. Но если наш преступник и есть Шефер, мне все же хотелось бы сначала побеседовать с ним, а потом уже арестовывать. Это для меня сугубо личное дело. Вы даже представить себе не можете, насколько личное.

Хэмптон продолжала смотреть мне прямо в глаза. Видимо, она старалась получше изучить меня. В этот момент она напомнила мне кое-кого, еще одну женщину со сложным характером, с которой мне приходилось сотрудничать в прошлом. Ее звали Джеззи Фленеган.

– Об этом я тоже подумаю, а потом сообщу о своем решении, – пообещала она.

– Хорошо. Большое спасибо за то, что вы позвонили мне и пригласили на беседу.

– Но вы еще официально не заняты в расследовании. Я же сказала, что обязательно дам вам знать, как только буду к этому готова, – она чуть дотронулась до моей руки. – Мне действительно очень жаль вашу подругу.

Глава шестьдесят восьмая

Правда, мы оба прекрасно понимали, что я по-прежнему занимаюсь расследованиями убийств безымянных женщин, пусть и без разрешения шефа. Итак, в кафе мы договорились с Пэтси о взаимном сотрудничестве и помощи. Теперь мне оставалось только надеяться, что меня не подставят ни сама Пэтси, ни Питтман, ни еще Бог знает кто.

В течение следующих двух дней мы беседовали четыре раза. Я до сих пор сомневался, стоит ли мне полностью довериться ей, но другого выбора у меня просто не оставалось. Мне надо было продвигаться вперед. За это время Пэтси успела встретиться с хозяйкой, которая сдавала квартиру владельцу фиолетово-синего такси в Экингтоне. Она не узнала в Шефере своего постояльца, но он ведь мог и загримироваться перед тем, как прийти к ней.

Если Пэтси Хэмптон собралась меня подставить, то она могла бы считаться первостепенной лгуньей, а мне приходилось иметь дело с гениальными лжецами. Во время одного разговора она призналась, что ее источником информации был Чак Хафстедлер, и что она специально попросила его не сообщать мне новости о ходе расследования. Я простил ей это. У меня не было ни сил, ни времени, чтобы обижаться или сердиться на кого-либо из них.

В эти более или менее свободные дни мне удавалось проводить достаточно времени с семьей. Хотя я не верил, что убийца может захотеть заявиться ко мне в дом за мной или кем-то из моих близких, особенно после того, как завладел Кристиной, все же я не был уверен в этом до конца. И когда мне приходилось отлучаться из дома, я всегда старался подстраховаться: в эти часы либо Сэмпсон, либо кто-нибудь другой из приятелей-детективов все равно приглядывал за моим домом.

На третий вечер после первой встречи с Пэтси Хэмптон у нас в делах наметился прогресс. Она пригласила меня провести с ней совместную слежку у дома Шефера в районе Калорама-Хайтс.

Джеффри вернулся с работы после шести и оставался дома до девяти часов. У него была приятная семья: трое милых детей, жена и няня. Шеферы жили в достатке, и ничто из его окружения не могло навести на мысль, что глава семьи – безжалостный убийца.

– Похоже, он каждый вечер удирает из дома в одно и то же время, – пояснила Хэмптон, когда мы наблюдали за Шефером. Он подошел к своему сверкающему «ягуару», припаркованному на гравиевой дорожке, тянущейся до самого подъезда.

– Раб привычек, – негромко заметил я. – Ласка. Гадкое существо.

– Что «существо» – это точно, – подтвердила Пэтси, и мы оба улыбнулись. Постепенно ледяная стена, разделявшая нас, таяла. Хэмптон созналась и в том, что наводила обо мне всевозможные справки, и в конце концов пришла к выводу: отрицательным героем из нас двоих оказался Питтман. Мне досталась роль положительного.

«Ягуар» вырулил на дорогу, и мы поехали вслед за ним в ночной Джорджтаун. Похоже, Джеффри не замечал за собой «хвост». Наша задача заключалась в том, чтобы поймать его с поличным. До сих пор у нас не было никаких прямых доказательств того, что он имел какое-то отношение к убийствам.

Шефер подкатил к ночному бару и не спеша зашел внутрь. Затем он устроился за столиком у окна, и мы наблюдали за ним с улицы. Может быть, он умышленно выбрал себе такое место? Неужели он догадался, что за ним следят, и теперь просто играет с нами, наслаждаясь нашей наивностью?

Интуиция подсказывала мне, что я не ошибаюсь. Для Шефера начиналась очередная причудливая игра. Без четверти двенадцать он вышел из бара и успел домой почти к полуночи.

– Вот засранец! – поморщилась Пэтси и недовольно тряхнула головой. Ее светлые волосы при этом взметнулись и рассыпались мягкой волной. Она снова напомнила мне Джеззи Фленеган, агента Секретной Службы, с которой я работал по делу о похищении двух детей в Джорджтауне.

– Он вернулся домой и теперь будет спокойно спать? – недоумевал я. – Я перестаю понимать его логику. Выходит, что он уехал из квартиры только для того, чтобы в баре Джорджтауна посмотреть по телевизору бейсбольный матч?

– Да. И вот так он ведет себя, по крайней мере в последние дни. Мне кажется, что он почувствовал за собой слежку.

– Он все же офицер разведки и знает, как проводится наблюдение. К тому же, нам известно, что он обожает ролевые игры. Ну, в любом случае, сегодня он уже вряд ли появится, так что мне, наверное, тоже пора отправляться домой, Пэтси. Мне не хочется оставлять надолго семью.

– Спокойной ночи, Алекс. Спасибо за помощь. Мы все равно рано или поздно возьмем его. И, возможно, отыщем вашу подругу.

– Надеюсь.

По пути домой я думал о Пэтси Хэмптон. Меня поразило то, что она до сих пор оставалась одинокой. Почему? Стоит, только пробить ее внешнюю броню – и станет понятно, какая за ней скрывается интересная и тонкая натура. Хотя, может быть, так никому пока и не удалось растопить ее сердце. Слишком уж суровой казалась Пэтси на первый взгляд.

Как только я подъехал к дому, то увидел, что у нас на кухне все еще горит свет. Я вошел через черный ход и тут же обнаружил на кухне Нану и Дэмона. Они стояли возле плиты и, казалось, были абсолютно спокойны.

– Я случайно не помешал демонстрации мод по примерке халатов, пижам и ночных рубашек? – улыбнулся я, заходя на кухню.

– У Дэмона расстроился желудок, вот я и спустилась вниз, чтобы посмотреть, не нужно ли ему чего-нибудь, – объяснила Нана свое присутствие на кухне.

– Со мной все в порядке! – запротестовал сын. – Просто я никак не мог заснуть. А потом увидел, что тебя еще нет, хотя часы показывали полночь.

Он выглядел озабоченным и немного грустным. Дэмон очень любил Кристину и как-то признался мне, что ему очень хочется, чтобы у нас в семье снова была мама. Он уже почти начал считать Кристину своей матерью. Дженни тоже сильно переживала исчезновение моей любимой. Вот уже второй раз из их жизни пропадает самая важная на свете женщина.

– Мне пришлось допоздна работать. Вот и все. У меня сейчас очень сложное расследование, Дэмон, но я думаю, что справлюсь. Дела пошли лучше, – я подошел к шкафчику и вынул два пакетика чая.

– Позволь, я сама приготовлю тебе чай, – попросила Бабуля Нана.

– Я справлюсь, – уверил ее я, но Бабуля отняла у меня пакетики. И я не стал сопротивляться. С Наной вообще бесполезно спорить, а уж когда вы находитесь на территории ее кухни…

– А ты не хочешь чая с молоком, приятель? – спросил я Дэмона.

– Хорошо, – он произнес это слово почти без гласных: «х-р-шо». Так говорят на улице, а может быть на школьном дворе.

– Ты говоришь очень небрежно и не произносишь все звуки, – скривилась Нана. Когда-то она работала учительницей английского языка и навсегда сохранила любовь и к красоте речи, и к беллетристике. И при этом терпеть не могла уличного жаргона. Ей нравились Тони Моррисон, Элис Уолкер, Майя Анджелу и Опра Уинфри за то, что они смогли донести свои произведения до народа.

– По-моему, так же небрежно разговаривает один из известных баскетболистов Алан Иверсон, – вдруг вспомнила Бабуля.

– И при этом он считается самым скоростным во всей лиге, Бабуля по имени Моисей, – заметил Дэмон. – А ты, наверное, думаешь, что Мэджик Джонсон и Уилт Чамберлейн тоже до сих пор играют?

– Мне нравится Мэрбери из команды «Тимбервулвз» и еще Студамир из «Портленда». Кстати, он раньше играл за Торонто, – победно произнесла Бабуля, с гордостью посматривая на нас. – Ну, так х-р-шо?

Дэмон рассмеялся. Получалось, что Бабуля разбиралась в баскетболе даже лучше нас. В общем, она всегда могла доказать свое превосходство, если, конечно, ей самой того хотелось.

Мы сидели на кухне, пили чай с молоком, положив каждый побольше сахару, и в основном молчали, но все равно всем было приятно. Я люблю вот так тихо посидеть в кругу семьи и всегда обожал семейные чаепития. Все мое существо стремится к такой спокойной жизни. Наконец, Дэмон поднялся из-за стола, подошел к раковине и ополоснул свою чашку.

– Ну, теперь я наверняка засну, – объявил он. – Во всяком случае, постараюсь.

Перед тем как подняться наверх, он подошел к нам и поцеловал меня и Бабулю:

– Ты ведь очень скучаешь без нее, правда? – тихонько шепнул он мне на ухо.

– Конечно, я очень скучаю без Кристины, – признался я. – Все время. Каждую секунду, – я не стал вдаваться в подробности и объяснять, что я опоздал как раз из-за того, что наблюдал за тем самым сукиным сыном, который, скорее всего, и похитил ее. Не стал я ничего рассказывать и о втором детективе, ведущем расследование – Пэтси Хэмптон.

Когда Дэмон ушел, Нана взяла меня за руку. И так мы просидели с ней еще несколько минут, а потом разошлись по своим комнатам.

– Я тоже очень скучаю без нее, – понимающе кивнула Нана. – И молюсь за вас обоих, Алекс.

Глава шестьдесят девятая

На следующий день я освободился пораньше, около шести, и сразу же отправился в школу Соджорнер Трут на репетицию хора, где пел Дэмон. Мне удалось отыскать большой файл на Шефера. Но сколько бы я его ни просматривал, мне так и не удалось найти ничего такого, что хоть как-то связывало его с убийствами. Ничего пока что не обнаружила и Пэтси Хэмптон. Может быть, он не представлял собой никакой угрозы, а являлся самым заурядным почитателем фантастических ролевых игр? Или же Ласка стал исключительно осторожен, с тех пор как понял, что полиция обнаружила его такси.

Сердце мое разрывалось при одной мысли о том, что мне придется идти в школу Соджорнер Трут, но ничего не оставалось делать. Только теперь я понял, как тяжело было там находиться Дженни и Дэмону. Школа навевала слишком много воспоминаний, связанных с Кристиной. Мне показалось, что я начинаю задыхаться, будто мои легкие кто-то сжал и не давал мне набрать полную грудь воздуха. Одновременно холодный пот покрыл мой лоб и шею.

Как только хор запел, Дженни аккуратно взяла меня за руку. Я услышал, как она тихонько вздохнула. После нашего возвращения с Бермуд мы стали более нежными друг с другом и часто теперь просто так беремся за руки, чтобы ощутить присутствие близкого человека. Теперь мне кажется, что нет на свете более сплоченной семьи, чем наша.

Мы так и держались за руки, пока шла репетиция. Ребята спели и народные уэльские песни, и произведения Баха, и несколько гимнов.

Мне почему-то все время казалось, что Кристина вот-вот появится у дверей в зал, и пару раз я даже оглянулся. Конечно, ее там не оказалось, и меня снова одолела бесконечная грусть и пустота. Наконец, я попытался отделаться от всех мыслей и позволил музыке заполнить мое сознание целиком. Только музыке и славным голосам поющих мальчиков.

Как только мы вернулись домой после репетиции, мне позвонила Пэтси Хэмптон со своего наблюдательного пункта. Было начало девятого. Нана и дети накрывали на стол. На ужин были приготовлены цыпленок, фрукты, сыр, мелко нарезанные эндивий и салат-латук.

Пэтси доложила мне, что Шефер находится в доме, где полным ходом идет – кто бы мог подумать! – вечеринка, посвященная дню рождения его дочерей.

– Целая толпа ребятишек из соседских домов, – рассказывала Хэмптон, – да еще и специально нанятый клоун Глупыш Билли. Неужели мы ошиблись, Алекс?

– Нет, не думаю. Мне кажется, что интуиция нас не подводит.

Я пообещал ей подъехать к девяти. Именно в это время Шефер имел обыкновение покидать дом.

В половине девятого, когда все мы с удовольствием вгрызались в нежное наперченное мясо цыпленка, на кухне затрещал телефон. Нана нахмурилась, когда я снял трубку.

Я сразу узнал тот же самый голос:

– Я же велел тебе отступиться, разве не так? Теперь тебе придется расплачиваться за непослушание. Во всем виновен только ты! У старого Домика для обезьян в Национальном зоопарке есть платный телефон-автомат. Зоопарк закрывается в восемь, но ты сможешь попасть на территорию через ворота для персонала. Возможно, Кристина Джонсон тоже сейчас находится в зоопарке и ждет тебя. Тебе лучше поторопиться и выяснить это самому. Беги, Кросс, беги! Поспеши! Она у нас.

После этого трубку повесили, а я рванулся наверх за своим «Глоком». После этого я сразу же перезвонил Пэтси и сообщил ей о звонке, предположительно от Ласки. Я также сказал ей, что буду находиться в Национальном зоопарке.

– Шефер до сих пор празднует с детьми, – доложила она. – Но он мог позвонить вам из дома. С того места, где я припарковалась, мне хорошо виден грузовичок Глупыша Билли.

– Держите со мной связь, Пэтси. У нас есть телефоны и биперы, но последние только в самом крайнем случае. Будьте там поосторожнее.

– Хорошо, только я-то как раз здесь в полном порядке. Глупыш Билли представляет собой не слишком серьезную опасность. Тут, в доме Шефера, ничего неожиданного произойти не может. Отправляйтесь в зоопарк, Алекс. Вот вам-то как раз и нужно проявить предельную осторожность. Берегите себя!

Глава семидесятая

Без десяти девять я подъезжал к Национальному зоопарку. Мне пришло в голову, что он находится неподалеку от дома «Фаррагут», где обитала доктор Кэссиди. Было ли простым совпадением то, что я оказался рядом с жилищем психиатра Джеффри Шефера? Я давно перестал верить в какие бы то ни было совпадения и случайности.

Перед тем как выйти из машины, я позвонил Пэтси Хэмптон, но она не отвечала. Использовать бипер я не стал: мы договорились, что этот метод связи будет применяться только в экстренных случаях.

Зоопарк я знал достаточно хорошо. Мне частенько приходилось бывать здесь с Дэмоном и Дженни. Но еще до этого я успел изучить его вдоль и поперек, когда приходил сюда с Бабулей Наной в детстве, а иногда и с Сэмпсоном, который в одиннадцать лет уже вымахал почти до шести футов. Главный вход в зоопарк находится на углу Коннектикут и Готорн-авеню, но до Обезьяньего Домика оставалась еще целая миля, если перемещаться по диагонали.

Никого поблизости не было видно, однако ворота для персонала оказались незапертыми, как и обещал звонивший мне неизвестный. Видимо, он тоже хорошо знал зоопарк. «Итак, игра начинается», – пронеслось у меня в голове. Наш противник явно любил поиграть.

Я поспешил в зоопарк. Крутые холмы и искусственные горы с посаженными на них деревьями, тут же заслонили от меня огни вечернего города. Время от времени попадались фонари, но в основном тут было темно, и мне стало немного жутковато от чувства одиночества, хотя я понимал, что нахожусь тут вовсе не один.

Обезьяний Домик располагался еще дальше от ворот, чем я рассчитывал. Наконец я разглядел в сумерках его очертания. Он походил на старое здание вокзала. Чуть дальше, через площадку, мощеную булыжником, возвышалось современное строение, носящее название «Замок рептилий».

Над дверями Домика для обезьян висело объявление: «Внимание: карантин! Не входить!» От одного этого предупреждения мне снова стало не по себе. Я попробовал приоткрыть двери, но они оказались надежно заперты.

На стене неподалеку я заметил сине-белый международный знак, оповещавший о том, что внутри Домика находится платный телефон-автомат. Неужели это и есть тот самый телефон, на который ссылался говоривший? Я ничего не понимал.

Я начал трясти старые деревянные двери. Было слышно, как внутри встревожились и закричали обезьяны. Сначала не очень крупные: паукообразные, шимпанзе и гиббоны, потом к ним присоединился грубый голос гориллы.

Невдалеке, в самом конце булыжной площадки, я неожиданно увидел красный огонек. Там находился еще один платный телефон.

Я бегом бросился через площадку, на ходу проверяя часы. Две минуты десятого.

Но перед этим он заставил меня долго ждать.

Я вспомнил о том, что для звонившего, наверное, и сегодняшняя моя поездка была лишь частью ролевой игры. Интересно, как он засчитывает себе выигрыши и поражения.

Теперь я волновался, тот ли телефон он имел в виду. Правда, других поблизости не оказалось, но все же оставался еще тот, другой, в запертом обезьяннике.

Какой же телефон он имел в виду? Я чувствовал, как начинаю сходить с ума. Слишком уж большое количество отрицательных эмоций накопилось во мне.

Где-то неподалеку раздался душераздирающий крик. Так встречают первый удар по мячу футбольные болельщики. Я вздрогнул, но сразу же догадался, что этот звук исходит из Обезьяньего Домика.

Что там могло произойти? Кто-то вошел внутрь и теперь находится у телефона?

Я выждал пять минут. После этого время словно превратилось в резиновое. Я не находил себе места и, чувствуя, что не в силах больше терпеть, собрался позвонить Пэтси.

В это секунду загудел мой бипер, и я даже подпрыгнул от неожиданности.

Пэтси предупреждала меня о какой-то опасности.

Я вперился взглядом в молчавший телефон-автомат. Выждав еще тридцать секунд, я схватил трубку, набрал номер бипера и сообщил номер автомата, у которого находился.

Прошло еще с полминуты, но Пэтси не звонила.

Таинственный незнакомец тоже не торопился связываться со мной.

Я почувствовал, как пот каплями выступил на лице.

Нужно было срочно принимать какое-то решение. Голова у меня начинала кружиться.

Неожиданно телефон зазвонил. Я судорожно вцепился в трубку, при этом чуть не выпустив ее из рук. Сердце бешено колотилось в груди, словно кто-то выстукивал внутри барабанную дробь.

– Она у нас.

– Где? – заорал я в трубку.

– В Фаррагуте, разумеется.

И Ласка повесил трубку. На этот раз он не стал добавлять, что она по-прежнему в безопасности.

Глава семьдесят первая

Я не мог представить себе, что Кристина находится в Вашингтоне, да еще в Фаррагуте, однако звонивший ясно дал мне понять, что она именно там. Зачем ему надо было говорить мне неправду? Но что он собирался со мной сделать? И с ней?

Я побежал в том направлении, где, как мне показалось, Должна была проходить Кафедрал-авеню. Но в зоопарке сейчас было совсем темно. Я плохо соображал и практически ничего не видел перед собой. Наверное, все из-за того, что мое состояние сейчас было близко к обморочному.

Как в тумане, я неожиданно налетел на какой-то огромный камень, споткнулся о него и разбил колено. Кроме того, я порезал обе ладони об острые края камня и порвал брюки. Однако я мгновенно поднялся на ноги и бросился прямо через густые заросли колючего кустарника, ветви которого тут же расцарапали мне лицо и руки.

Животные вокруг завывали, кричали и стонали, будто все разом взбесились. Очевидно, они чувствовали, что здесь происходит что-то неладное. Я различал вопли гризли и тюленей. Тогда я понял, что приближаюсь к зоне зоопарка, называемой «Полярный круг», но теперь, как назло, не мог вспомнить, где она находится по отношению к городским улицам.

Впереди показалась скала, уменьшенная копия Гибралтара. Я взобрался на нее, чтобы сориентироваться на местности.

Внизу теснились клетки с животными, ларьки для продажи сувениров, закусочные и виднелись две ровные открытые площадки. Я быстро спустился со скалы и снова побежал вперед. Итак, Кристина находится в Фаррагуте. Неужели, наконец, я отыщу ее? Неужели сейчас произойдет наша встреча?

Я миновал Африканскую Аллею, затем Станцию Охраны Гепардов, и очутился на открытой площадке с копнами сена. Здесь, очевидно, находился открытый вольер для бизонов. Значит, где-то поблизости располагалась территория, именуемая Великими Равнинами.

И тут снова у меня кармане сработал бипер.

Пэтси! У нее что-то случилось. Но где она находится? Почему не перезвонила мне по тому номеру, который я успел сообщить ей?

Я взмок от пота и задыхался от быстрого бега. Но, Слава Богу, теперь впереди уже замаячили огни сначала Кафедрал-авеню, а потом и Вудли-роуд.

Я оказался далеко от того места, где оставил машину, но зато почти у самого здания Фаррагута.

Пробежав еще сотню ярдов в полной темноте, я очутился у каменной стены, ограждавшей зоопарк. Ладони у меня оказались перепачканы кровью, и я не понимал, откуда она взялась. Из разбитого колена? Или от колючек на кустах? Где-то неподалеку послышался вой полицейских сирен. Может быть, машины уже спешили в Фаррагут?

Я помчался вперед, как заправский спринтер. Было начало одиннадцатого. Почти полтора часа прошло с того момента, как в моем доме зазвонил телефон.

В кармане рубашке у меня снова отчаянно загудел бипер.

Глава семьдесят вторая

В Фаррагуте определенно что-то случилось. Пока я бежал по Вудли, яростные завывания сирен становились все неистовее. Меня шатало, я чувствовал головокружение и никак не мог сосредоточиться. Впервые за несколько последних лет я осознал, что, как никогда, близок к панике.

Ни полиция, ни скорая еще не подъехали к зданию, так что первым на месте происшествия должен был оказаться я.

Двое привратников и несколько жителей в домашних халатах толпились у въезда в подземный гараж. Не может быть, что что-то случилось с Кристиной! Нет, не может быть! Я промчался через лужайку к дому. Неужели Ласка еще здесь, в Фаррагуте?

Люди у гаража, увидев меня, перепугались еще больше, чем я. Наверное, это было ужасное зрелище. Я вспомнил, что в зоопарке раз или два упал. Видимо, я выглядел ненормальным или смахивал на убийцу. Руки мои были перепачканы кровью, да и только руки ли?

На ходу я вытащил бумажник и, раскрыв его, предъявил на всеобщее обозрение полицейский значок.

– Полиция! Что здесь случилось?! – прохрипел я. – Я полицейский детектив Алекс Кросс.

– Там кого-то убили, детектив, – наконец, заговорил один из привратников. – Пожалуйста, сюда.

Я последовал за ним по бетонному пандусу, ведущему вглубь гаража.

– Там женщина, – сообщил он. – Но я уверен, что она уже мертва. Я позвонил по 911.

– О Господи! – выдохнул я, и внутри у меня все сжалось в комок. В самом углу, притертый к стене, стоял джип Пэтси Хэмптон. Дверь его была чуть приоткрыта, и внутри салона горел свет.

Я ощутил шок, порожденный страхом и болью одновременно. Бросившись к машине, я сразу увидел Пэтси, лежащую на переднем сиденье. Сразу можно было определить, что женщина мертва.

Она у нас. Вот что означало последнее сообщение. Господи, они убили Пэтси Хэмптон! Они же говорили, чтобы я отступился. Боже, только не это!

Ее перекрещенные голые ноги уходили в пространство под рулевой колонкой, тело располагалось прямо, а голова, откинутая назад, частично лежала на соседнем сиденье. Волосы перепутаны и испачканы кровью. В пустых голубых глазах застыл немой вопрос.

На Пэтси была белая футболка. На шее виднелись жуткие глубокие раны. Кровь, ярко-красная, все еще сочилась из горла. Ниже талии женщина была раздета догола, но одежды я нигде не заметил.

Мне показалось, что она задушена чем-то вроде проволоки, и смерть наступила совсем недавно. В некоторых убийствах Джейн Доу уже использовалась веревка или гаррота. Видимо, Ласка любил действовать руками и работать в близком контакте с жертвой. Может быть, ему нравилось наблюдать агонию, и не исключено, что при этом он еще умудрялся насиловать умирающего, что доставляло ему особое изощренное удовлетворение.

На шее Пэтси я заметил что-то напоминающее чешуйки отслоившейся краски. Краска? Здесь?

Еще одна деталь бросалась в глаза. Радио в джипе было наполовину вытащено из гнезда, но оставлено на месте. Я не мог понять, при чем здесь радио, но в эти минуты мне было не до того.

Я выпрямился и обратился к привратнику:

– Кто-нибудь еще пострадал? Вы проверили? Тот отрицательно помотал головой:

– Думаю, что нет, но на всякий случай пройдусь и проверю. Наконец, полицейские сирены взвыли внутри гаража, и я увидел, как по стенам и потолку заметались красно-синие сполохи проблесковых маяков. Несколько жильцов тоже успели просочиться внутрь. Но зачем им понадобилось идти сюда и пялиться на такую страшную сцену?

В моей голове мелькнула ужасная догадка. Я выбрался из джипа, вытащив ключи Пэтси из замка зажигания, и быстро обогнул машину. Сердце мое отчаянно колотилось в груди, когда я открывал дверцу багажника. Я боялся заглянуть внутрь, но когда все же осмелился, то увидел там только пустоту.

О Господи! Она у нас! Неужели Кристина тоже находится где-то рядом? Но где же?

Я внимательно осмотрел гараж и возле самого въезда увидел черный «ягуар» Шефера. Значит, Джеффри тоже здесь, в Фаррагуте, и Пэтси, наверное, последовала сюда за ним.

Я бросился к «ягуару» и, ощупав крышку капота и выхлопную трубу, убедился, что они еще теплые. Видимо, машина простояла в гараже недолго. Дверцы оказались запертыми, и вломиться в салон я не мог, памятуя о сложностях обыска и ареста в подобных ситуациях.

Всмотревшись через стекло внутрь машины, я увидел на заднем сиденье несколько рубашек на проволочных, выкрашенных белой краской, вешалках. И сразу вспомнил о чешуйках краски на шее Пэтси. Послужила ли орудием убийства вешалка? Был ли Шефер действительно Лаской? И находится ли он до сих пор в здании? И где Кристина? Что с ней?

Перекинувшись парой слов с патрульными, прибывшими на место, я пригласил их следовать за собой.

Привратник тут же сообщил, что интересующий нас врач проживает на десятом этаже, в пентхаусе. Как и все здания в Вашингтоне, Фаррагут по высоте не превышал уровня купола Капитолия.

Я сел в лифт вместе с двумя полицейскими, каждому из которых было лет по двадцать, и они казались перепуганными до смерти. Я чувствовал себя взбешенным, но понимал, что сейчас надо действовать с максимальной осторожностью и собранностью. Если дело дойдет до ареста, то первым возникнет вопрос о том, что я, собственно, здесь делаю. Как только Питтман узнает об этом, неприятностей уже не избежать.

Пока мы поднимались, я разговаривал с полицейскими, но больше старался успокоиться сам, чем успокоить их.

– С вами все в порядке, детектив? – насторожился один из них.

– Да, все в норме. Убийца может все еще находиться в здании. Жертвой стала сотрудница полиции. Она следила за подозреваемым, который встречается с женщиной, живущей наверху.

Лица обоих молодых полицейских затвердели. То, что была убита женщина, уже само по себе являлось для них страшным событием. Но то, что жертвой оказался офицер полиции, да еще при исполнении служебных обязанностей, не лезло ни в какие рамки. Возможно, теперь им предстояло лицом к лицу столкнуться с убийцей полицейского.

Мы поспешно покинули лифт и приблизились к двери квартиры 10-Д. Я подошел первым и нажал кнопку звонка. Попутно я заметил на ковре темные пятна, которые походили на капли крови. Кровь была и на моих руках: я обратил внимание на то, как изменились лица патрульных.

На звонки никто не отвечал, и тогда я принялся колотить по двери кулаком. Все ли в порядке там, внутри? – Откройте, полиция!

Было слышно, как в квартире что-то прокричала женщина. Я вытащил свой «глок» и снял его с предохранителя. Я был настолько зол, что мог пристрелить Шефера и вряд ли бы справился с собой.

Полицейские тоже достали из кобур штатное оружие. Через несколько секунд я уже был готов высадить ногой дверь, наплевав на все инструкции и ограничения. Передо мной до сих пор стояло лицо Пэтси с остановившимся взглядом и ужасными ранами на горле.

Наконец, дверь квартиры медленно отворилась. На пороге стояла блондинка. Как я понял, это и была доктор Кэссиди. Одетая в очень дорогой голубой костюм со множеством золотых пуговиц, но почему-то босиком, она выглядела одновременно испуганной и рассерженной.

– Что вам угодно? – властным тоном осведомилась она. – Какого черта? Что здесь происходит? Вы отдаете себе отчет в том, что натворили? Вы прервали сеанс терапии.

Глава семьдесят третья

В прихожей появился Джеффри Шефер и встал в нескольких футах позади доктора. Это был высокий и весьма привлекательный блондин. Вот это и есть Ласка, не так ли?

– Что за проблемы, черт вас возьми? Кто вы такой, сэр, и что вам надо? – спросил он, выговаривая слова с явным британским акцентом.

– В здании произошло убийство, – спокойно ответил я. – Я детектив Кросс. – Предъявляя им свой значок, я смотрел вглубь квартиры, стараясь приметить там нечто такое, что дало бы мне повод пройти внутрь. Подоконники были уставлены множеством цветочных горшков: с филодендронами и азалиями. По оконными рамам вился английский плющ. Повсюду коврики с бахромой, выдержанные в пастельных тонах, и мягкая мебель, чересчур, на мой вкус, пышная.

– Но здесь-то убийцы точно нет, – заявила женщина. – Немедленно уходите.

– Сделайте так, как говорит леди, – поддакнул Шефер.

Он никак не выглядел убийцей: строгий синий костюм, белоснежная рубашка, муаровый галстук. Безупречный вкус. Спокоен, сдержан, на лице – ни тени беспокойства.

Потом я перевел взгляд на его ботинки и с трудом поверил своим глазам. Наконец-то Господь улыбнулся мне.

Я поднял «глок» и навел его на Шефера. На Ласку. Подойдя к нему, я опустился на колено и, дрожа от возбуждения, исследовал его правую штанину.

– Какого черта?! – воскликнул он, пытаясь отодвинуться в сторону. – Что за абсурд?! Я сотрудник Британского посольства, – заявил он. – Понимаете? Я – сотрудник посольства. Вы не имеете права врываться сюда.

– Офицеры! – позвал я патрульных, стоящих в коридоре. Я старался держаться спокойно, но у меня это плохо получалось. – Подойдите сюда и взгляните сами. Видите?

Оба полицейских вошли в гостиную.

– Убирайтесь из квартиры! – голос терапевта сорвался почти на визг.

– Снимайте брюки, – приказал я Шеферу. – Вы арестованы.

Джеффри поднял ногу и уставился на темное пятно, испачкавшее отворот штанины. Кровь Пэтси Хэмптон. В его глазах заметался страх, и он потерял самообладание.

– Это вы замарали мне брюки своей кровью! Вы! – заорал он на меня, поспешно демонстрируя свой служебный жетон. – Я лицо официальное, обладающее дипломатической неприкосновенностью. В Британском посольстве не потерпят подобного произвола. И брюки я снимать не собираюсь. Немедленно свяжитесь с посольством. Я требую соблюдения дипломатической неприкосновенности.

– Убирайтесь отсюда! – вновь завопила доктор Кэссиди и толкнула в грудь одного из полицейских.

Казалось, Шефер только и ждал этого момента. Он повернулся и бросился вглубь квартиры. Забежав в первую же комнату, он захлопнул дверь и заперся на ключ.

Ласка пытался ускользнуть, чего нельзя было допустить. Уже через секунду я оказался возле двери.

– Выходите, Шефер! Вы арестованы за убийство детектива Пэтси Хэмптон.

За мной, вопя и причитая, кинулась доктор Кэссиди.

Я услышал, как за дверью ванной комнаты зашумела вода. Только не это! Я отступил на шаг и со всего размаху ударил в дверь ногой.

Шефер, стоя на одной ноге, торопливо стаскивал брюки. Не раздумывая, я одним ударом свалил его с ног и, обхватив за шею, прижал лицом к кафельному полу. Он начал ругаться, дрыгать ногами и пытаться вырваться, но я только усилил хватку.

Женщина пыталась оторвать меня от Шефера, царапая мне лицо и колотя по спине кулаками. Чтобы угомонить ее, понадобились усилия обоих полицейских.

– Вы не имеете права так обращаться со мной! – высоким голосом верещал Шефер, извиваясь всем телом. Господи, силы у него, как у жеребца!

– Это незаконно! У меня дипломатическая неприкосновенность!

Я обернулся к одному из полицейских:

– Наденьте на него наручники.

Глава семьдесят четвертая

Ночь в Фаррагуте оказалась очень печальной и длинной. Освободился я только около трех. Никогда прежде мне не приходилось терять напарников. Хотя однажды это едва не произошло с Сэмпсоном в Северной Каролине. Я поймал себя на том, что уже воспринимал Пэтси и как напарника, и как друга. Но, по крайней мере, мы задержали Ласку.

Я решил выспаться, как следует, и позволил себе не заводить будильник. Тем не менее, в семь часов утра я уже проснулся. Мне снились то Пэтси, то Кристина, и видения были очень яркими и красочными. Это были те самые кошмары, после которых просыпаешься с той же усталостью и опустошенностью, с которой лег. Перед тем как подняться, я мысленно помолился за обеих. Итак, Ласка у нас. Остается вытряхнуть из него всю правду.

Я надел белый сатиновый халат. Когда-то он принадлежал Мохаммеду Али, и тот носил его в спортивном лагере перед встречей с Джо Фрезером. Сэмпсон подарил мне его на сорокалетие. И если кто-то другой сделал бы из халата фетиш или идола, то я спокойно надевал его к завтраку. Именно такое отношение к его подарку очень нравилось Джону.

Я люблю этот старый халат, хотя совершенно равнодушен к различным памятным подаркам и сувенирам. Может быть, я так привязался к халату потому, что многие утверждают, будто я телосложением очень напоминаю знаменитого боксера. Возможно, я чуть симпатичнее, но, как человек, Али, конечно, стоит намного выше.

Спустившись на кухню, я увидел, что Нана с детьми сидит за столом, и они смотрят маленький телевизор, который она держит там, но включает редко. Она предпочитает читать, болтать и, конечно же, готовить.

– Али пришел! – усмехнулась Дженни, увидев меня, а потом ее глаза вновь уставились на экран. – Папочка, это ты должен посмотреть.

– Твой британский убийца сегодня во всех программах новостей, – прихлебывая чай, сообщила Нана. – Да и в газетах тоже. «Дипломатическая неприкосновенность может помешать судебному преследованию британского подданного», «Шпион замешан в убийстве детектива». Уже опрошено много людей на Юнион-стейшн и Пенсильвания-авеню. Все посходили с ума, разглагольствуя об этом «позоре дипломатического статуса», как они это называют. Жуть!

– И я схожу с ума, потому что это неправильно, – заявил Дэмон. – Если, конечно, он в этом замешан. Ведь замешан, папа? Да или нет?

Я кивнул:

– Без сомнения, – буркнул я, разбавляя кофе молоком. Я еще не был готов размышлять о Шефере, равно как и общаться по этому поводу с детьми, обсуждая бессмысленность произошедшего убийства. – Что-нибудь еще сообщали интересного?

– «Визардам» накостыляли, – с серьезным видом произнес Дэмон. – А вот Род Стриклэнд, как всегда, на высоте.

– Ш-ш-ш! – сердито зашипела Нана и укоризненно посмотрела на нас. – Си-Эн-Эн передает из Лондона. Журналисты уже проводят параллель между вчерашним убийством и случаем с няней в Массачусетсе. Джеффри Шефер, неоднократно награжденный за участие в боевых операциях, утверждает, что полиция выдвинула против него ложные обвинения. Я полагаю, что имеют в виду именно тебя, Алекс.

– Разумеется, – вздохнул я. – Давайте-ка немного посмотрим Си-Эн-Эн. – Никто не возражал, и я переключился на нужный канал. В животе у меня все сжималось. Мне совсем не нравилось то, что я увидел и услышал.

На экране почти сразу появился репортер из Лондона. Он представился, и в выспренных выражениях за тридцать секунд рассказал о событиях прошлой ночи.

Журналист мрачно смотрел в объектив камеры:

– О драматическом развитии событий мы узнали от высокопоставленных чинов в Вашингтоне. Арест Джеффри Шефера странным образом переплетается с произошедшими в городе убийствами. Старшему детективу, задержавшему подозреваемого, также могут предъявить обвинение в убийстве.

Я встряхнул головой и нахмурился:

– Я невиновен, – заявил я Нане и детям. Разумеется, они и не сомневались в этом.

– Пока не будет доказано обратное, – лукаво прищурилась Дженни.

Глава семьдесят пятая

Возле нашего дома раздался сильный шум, и Дженни побежала в гостиную, чтобы выглянуть в окно. Так же бегом, с вытаращенными глазами, она вернулась на кухню и громким шепотом сообщила.

– Там полно телевизионных камер и газетчиков. Си-Эн-Эн, Эн-Би-Си, в общем, целая куча. Как тогда, с Гэри Сонеджи, помнишь?

– Конечно, мы помним, – заметил Дэмон. – Здесь, кроме тебя, тормозов нет.

– О Господи, Алекс, – возмутилась Нана. – Неужели им не известно, что приличные люди сейчас завтракают? – она покачала головой и закатила глаза. – Опять слетелись стервятники. Может, бросить им на порог мясные обрезки?

– Разговаривать с ними будешь ты, Дженни, – распорядился я и снова уставился на экран. Не знаю, что на меня нашло, но дочь замолчала, а потом, сообразив, что это шутка, указала на себя пальцем и улыбнулась.

– Попалась!

Я знал, что репортеры просто так не отвяжутся, и поэтому, взяв кружку с кофе, я вышел на крыльцо. Меня встретило теплое осеннее утро.

Чуть шевелилась листва вязов и кленов, а солнечные лучи, пробиваясь через нее, зайчиками бегали по головам собравшихся на лужайке перед домом журналистов.

Стервятники.

– Не делайте из себя посмешище, – хладнокровно отхлебнув кофе, обратился я к пресс-толпе. – Разумеется, я не убивал детектива Пэтси Хэмптон и не предъявлял никому ложных обвинений.

После этого заявления, я повернулся на каблуках и, не отвечая на град посыпавшихся вопросов, проследовал в дом.

Нана и дети стояли в прихожей и прислушивались.

– Великолепно, – похвалила меня Бабуля, и глаза ее засияли.

Я поднялся наверх и переоделся, чтобы идти на работу.

– А вы марш в школу! – крикнул я детям. – Ведите себя хорошо, играйте с друзьями и не обращайте внимания на творящееся вокруг безумие.

– Да, папочка!

Глава семьдесят шестая

Опираясь на требования задержанного о соблюдении дипломатической неприкосновенности, нам не разрешили допрашивать Джеффри Шефера ни по поводу убийства детектива Хэмптон, ни по каким-либо другим пунктам обвинения. Я был в отчаянии: Ласку поймали, а подойти к нему близко не было возможности.

Коллеги ожидали меня в участке, и я знал, что мне предстоит мучительно длинный день. Сначала меня пригласили для беседы в Министерство внутренних дел, потом пришлось ответить на вопросы главного адвоката города и, наконец, встретиться с Майком Керси из окружной прокуратуры.

«Не обращайте внимания на творящееся вокруг безумие». Снова и снова я вспоминал сказанные детям слова, хотя сам не мог последовать собственному хорошему совету.

Примерно около трех появился и сам окружной прокурор Рон Колеман, моложавый мужчина высокого роста и спортивного телосложения. Нам раньше часто доводилось работать вместе, когда Рон еще только шел на повышение. Я всегда считал его добросовестным и эрудированным специалистом, опирающимся в суждениях на здравый смысл.

Он был чужд политики, и для всех явилось неожиданностью, когда мэр Монро утвердил его в должности окружного прокурора. Впрочем, Монро любил шокировать публику.

Колеман сразу перешел к делу:

– Должен тебе сказать, что Шефер уже нашел себе адвоката. И не какого-нибудь, а ярчайшую звезду на небосводе нашей юриспруденции. Он нанял самого Джулеса Халперна. Скорее всего, тот бред, что подозреваемым являешься ты, состряпан Джулесом. Насколько мне известно, это не так.

Я уставился па Колемана в совершенном недоумении.

– Как это «насколько известно»? В чем дело, Рон? Окружной прокурор пожал плечами:

– За нас будет выступать Кэти Фитцгиббон. Я считаю, что она лучшая из всех прокурорских работников. Обвинение поддержат Линда Коул и, возможно, Дэниэл Вестон. Оба – первоклассные юристы. На сегодня мне видится такой расклад.

Я знал всех троих прокуроров, как имеющих безупречную репутацию. Особенно выделялась Фитцгиббон. Они были довольно молодыми, но умными, неутомимыми и преданными делу, как и сам Колеман.

– Звучит так, будто ты готовишься к войне, Рон. Он кивнул:

– Я же сказал, что защищать Шефера будет Джулес Халперн. Он очень редко проигрывает процессы. Даже не знаю, проигрывал ли он когда-нибудь столь важное дело, как, например, наше. Он побеждает всех, Алекс.

Я взглянул прямо в темные глаза Колемана.

– Мы имеем кровь Пэтси Хэмптон на одежде убийцы. Кровь есть и в ванной. К концу дня, скорее всего, обнаружатся отпечатки его пальцев и в джипе. Возможно, обнаружится и вешалка, которой он задушил Пэтси.

– Я понимаю, что ты хочешь сказать, Алекс, и знаю твой вопрос. Я задаю себе тот же. Шефер обладает дипломатическим иммунитетом. Тогда зачем ему понадобился Джулес Халперн? Очень хороший вопрос? Видимо, он нанял такого адвоката затем, чтобы мы заранее полностью отказались от обвинений.

– Но мы имеем веские улики. Шефер пытался смыть в ванной кровь, и там имеются ее следы.

Колеман кивнул и уселся на стул:

– В общем, непонятно, зачем ему понадобился Халперн, но думаю, скоро мы об этом узнаем.

– Даже очень скоро, – согласился я.

Этим вечером я решил покинуть участок с черного хода, на тот случай, если репортеры поджидали меня на Алабама-авеню. Как только я оказался на улице, от стены отлепился маленького роста лысоватый мужчина в светло-зеленом костюме.

– Так можно схлопотать пулю, – пошутил я, но мои слова были иронией лишь наполовину.

– Профессиональный азарт, – пролепетал он. – Не стреляйте в посланника, детектив.

Он тонко ухмыльнулся и протянул мне белый конверт.

– Алекс Кросс. Таким образом, вам вручены судебная повестка и жалоба. Приятного вам вечера, детектив, – негромко проскулил мужчина и исчез так же неожиданно, как и возник.

Я вскрыл конверт и, проглядев текст послания, застонал. Мне стало понятным, зачем нанят Халперн и с чем нам придется столкнуться.

Меня вызывали в гражданский суд за безосновательный арест и клевету, порочащую доброе имя полковника Джеффри Шефера. Сумма поданного иска составляла пятьдесят миллионов долларов.

Глава семьдесят седьмая

На следующее утро меня вызвали в министерство юстиции. Мне показалось это нехорошим знаком. Когда я прибыл туда, в красных кожаных креслах меня уже поджидали главный адвокат города Джеймс Дауд и представитель окружной прокуратуры Майк Керси.

Тут же оказался и шеф детективов Питтман, самодовольно восседавший в первом ряду и обсуждавший с ними возникшие обстоятельства:

– Вы хотите сказать, что из-за дипломатической неприкосновенности Шефер может избежать уголовного преследования? И в то же время обращаться в гражданский суд, возбуждая дело о незаконном аресте и клевете?

Керси кивнул и прищелкнул языком:

– Да, именно так. Наши послы и сотрудники посольств, между прочим, пользуются такими же правами и в Англии, и в других странах. Никакое давление не заставит бриттов снять с дипломата его неприкосновенность. Шефер является героем военного конфликта на Фолклендах. Предполагается, что он пользуется поддержкой Секретной Службы, хотя в последнее время у него там, кажется, возникли какие-то трения.

– Какие же? – поинтересовался я.

– Они с нами не поделились. Питтман продолжал терзать юристов:

– А как насчет того клоуна из посольства Балтии? Того самого, который снес летнее кафе? Он-то предстал перед судом.

Майк Керси пожал плечами:

– Во-первых, он сотрудник далеко не ведущего ранга, да еще из второстепенной страны, которой всегда можно пригрозить. С Англией такой номер не пройдет.

– А почему бы и нет? – нахмурился Питтман, ударив кулаком по подлокотнику кресла. – Англия такое же дерьмо.

На столе перед Даудом зазвонил телефон, и он вскинул руку, призывая присутствующих к тишине:

– Это, наверное, Джулес Халперн. Он обещал позвонить в десять, а Джулес – человек пунктуальный. Если я не ошибся, то включу громкую связь. Беседа будет интересной, словно проктологический осмотр с помощью кактуса.

Дауд поднял трубку, и с минуту они с адвокатом Шефера обменивались взаимными любезностями. Затем Халперн резко перешел к делу.

– Думаю, вам пора обсудить насущные вопросы. У меня столь же плотный распорядок дня, как и у вас, мистер Дауд.

– Да. Поговорим о делах, – согласился тот, приподнимая свои черные брови. – Как вы знаете, полицейские имеют право арестовывать любого, если видят на то причины. У вас, наверное, нет такого гражданского дела, чтобы…

Но Халперн прервал его:

– Но не в том случае, когда человек успевает предъявить соответствующие документы, подтверждающие его дипломатический статус, как это сделал мой клиент. Полковник Шефер стоял в дверях квартиры своего лечащего врача и показывал жетон Секретной Службы, свидетельствующий о его иммунитете.

Дауд громко вздохнул в трубку.

– Советник, на его брюках была кровь. Он убийца, и убил полицейского. Полагаю, что мне нечего добавить по этому поводу. Что касается якобы клеветы и ложных обвинений, то могу напомнить, что полицейский также имеет профессиональную привилегию беседовать с представителями средств массовой информации после того, как было совершено преступление.

– А разве заявление шефа детективов перед журналистами и сотнями миллионов людей во всем мире само по себе не является клеветой?

– Не является. Профессиональные привилегии полиции распространяются и на такие общественные фигуры, как ваш клиент.

– Мой клиент не является общественной фигурой, мистер Дауд. Он строго частное лицо. Он сотрудник разведки, и его средства к существованию, если не сама жизнь, тесно связаны именно с секретностью.

Главный адвокат уже выглядел утомленным, главным образом потому, что Халперн вел беседу с завидным хладнокровием. Тем не менее, «перестрелка» продолжалась.

– Хорошо, мистер Халперн. Тогда по какому поводу вы звоните нам?

Джулес молчал так долго, что Дауда разобрало любопытство. Наконец, Халперн заговорил.

– Мой клиент уполномочил меня обратиться к вам с весьма необычным предложением. Конечно, я пытался его отговорить, но он имеет право поступать по своему усмотрению.

Дауд выглядел обескураженным. Он и предположить не мог, что речь пойдет о какой-то сделке. Надо сказать, что и я не ожидал такого поворота событий. Что же произошло?

– Излагайте, мистер Халперн, – предложил Дауд. Глаза его широко раскрылись и шарили гй комнате. – Я слушаю.

– Надеюсь, что слушаете, как и ваши уважаемые коллеги. Я подался вперед, чтобы не упустить ни слова.

Тут Джулес Халперн, наконец-то, пояснил истинную причину своего звонка:

– Мой клиент хочет использовать все возможности, чтобы его дело не рассматривалось в гражданском суде.

Я закатил глаза. Халперн, видимо, решил воспользоваться тем, что после приговора суда уголовного дело не подлежит рассмотрению в гражданском суде. Видимо, он вспомнил о процессе над О. Дж. Симпсоном, которого суд первой инстанции оправдал, а гражданский суд признал виновным.

– Это невозможно! – отчеканил Дауд. – И никогда такого не будет. Ни за что.

– Послушайте. Есть один путь, а то я не стал бы обсуждать с вами возможные варианты. Если у нас будет уверенность в том, что уголовный суд рассмотрит дело быстро, мой клиент согласен отказаться от дипломатической неприкосновенности. Да-да, вы не ослышались. Джеффри Шефер хочет доказывать свою невиновность в суде. Он настаивает на этом.

Дауд недоуменно тряс головой, не веря своим ушам. Так же, как и Майк Керси. В глазах обоих, когда они посмотрели на меня, застыло выражение полной растерянности.

Никто не мог поверить в то, что только что услышал.

Джеффри Шефер сам захотел под суд.