Псалом бурь и тишины

7. Малик

О нашествии саранчи Малику потом рассказывали как о превратившемся в реальность кошмаре: вот над головой ясное небо – а в следующую секунду гигантская туча насекомых, от которых на улицах Зирана не найти спасения. Саранча облепляла все поверхности, сжирала всю пищу и ткани, вгрызалась в людскую плоть. Ее стрекот и скрежет был похож на нескончаемый вопль.

К счастью для Малика, к началу нашествия он уже возвратился во дворец. Саранча не могла проникнуть сквозь толстые каменные стены, дубовые двери и сделанные на совесть стеклянные витражи Ксар-Алахари и не представляла непосредственной угрозы для находящихся в крепости людей. Но Малик знал – так как Эшра нередко страдала от нападений саранчи, и он не единожды пережил вызванный ими голод, – что это только начало. Знать укроется за каменными стенами и крепкими оконными ставнями, с ней ничего не случится. Но простому народу надо возделывать землю и кормить семьи. Он пострадает больше всего.

Однако, как бы ни была страшна саранча, она не шла ни в какое сравнение с ужасной смертью Хассана.

Малик до изнеможения вспоминал последние мгновения церемонии, отчаянно искал, что он мог бы сделать для спасения несчастного мальчика. Если бы его держал не он, а Жрица Воды, завладела бы Сусоно его телом для передачи послания или нет? Был бы он сейчас жив, если бы на церемонии присутствовал Тунде, а не Малик?

Но никакие вопросы не могли изменить того факта, что Хассан мертв и виноват в этом Малик, потому что именно ему предназначалось послание Сусоно. Мальчишка был такой маленький – разве что чуть старше Нади, – и последнее, что он видел в своей недолгой жизни, было испуганное лицо Малика. Он даже не смог его хоть как-то утешить в последние мгновения жизни. Это грызло Малика гораздо сильнее саранчи. Вот и теперь он проживал заново ту минуту, когда Хассан испустил последний вздох. Вдруг кто-то громко позвал его по имени.

Малик вздрогнул, и в поле его зрения вплыло лицо Фарида.

– С тобой все хорошо? Я уже некоторое время пытаюсь с тобой заговорить, – сказал наставник. Во всех языках Сонанде не нашлось бы подходящих слов, чтобы выразить, насколько с Маликом все не было хорошо.

– Простите, я… Я все никак не могу перестать о нем думать. О Хассане. – Непрестанное стрекотание за закрытым тяжелым ставнем окном действовало на нервы. – Я должен был что-то предпринять…

– Ты ничего не смог бы сделать. – Фарид провел рукой по волосам. Лицо его было серьезно. – Можешь еще раз в точности повторить те слова, которые мальчик произнес перед смертью?

Малик содрогнулся, опять увидев мысленным взором лицо охваченного ужасом Хассана, но послушно воспроизвел послание Сусоно:

– Наша мать гневается. Где правило милосердие, туда придут саранча и чума. Где была благость, пребудут там лишь бури и чудовища. Такова цена воскресения без обновления. Правитель воскрес, правитель должен быть обновлен. Только тогда ее гнев будет утолен.

Фарид принялся расхаживать туда-сюда, хотя размеры комнаты не позволяли делать это с размахом. Они находились в личном рабочем кабинете бывшего камергера, и здесь был куда бо́льший беспорядок, чем можно было ожидать от человека, под руководством которого крепость Ксар-Алахари многие годы функционировала как часы. Каждая горизонтальная поверхность была занята пергаментами и свитками. Малик, как птенец на ветке, устроился на крохотном стульчике между выглядящей довольно шатко стопкой книг и статуэткой шакала на высокой узкой подставке.

– Почему о саранче сказала Сусоно? Она повелевает водой, а не насекомыми. Зачем предупреждать о бедствии, которое насылает не она?

– Она произнесла слова «воскресение» и «обновление». Может быть, она имела в виду воскрешение Ханане?

Малик просто размышлял вслух, но по тому, как вытянулось лицо Фарида, ему стало ясно, что он сказал что-то не то.

– Ханане здесь ни при чем, – резко сказал наставник. – Хотя ее мать и сестра – обе завенджи, Ханане никогда не проявляла магических способностей. И даже если бы Ханане могла вызвать нашествие саранчи, она слишком добра и не способна причинить ущерб собственному народу.

Малик, как в детстве, когда он сталкивался с внезапной отцовской яростью, попытался сделать шаг назад:

– Вы правы, извините. Я сморозил глупость, – поспешно сказал он.

Фарид, нахмурившись, взялся перелистывать одну из лежащих на его столе книг.

– Ханане вызвала нашествие… Абсурд. Но если не она, то кто? Может быть, Котоко? В книгах ни о чем подобном не говорится. Я не понимаю!

Фарид в ярости замахнулся книгой и отшвырнул ее. Она врезалась в стену недалеко от головы Малика. Принадлежащий Луне улраджи тяжело дышал, но его гнев быстро сменился сожалением.

– О, Малик, прости. Я не хотел тебя пугать. Убери кинжал, все хорошо.

Малик опустил взгляд. Он бессознательно вызвал призрачный клинок и теперь держал его перед собой. Он смущенно вернул его обратно в татуировку. Не надо так резко реагировать. Фарид – не его отец. Да, он расстроен, но это не значит, что он опасен.

– Извините, я просто… Извините.

Фарид опустился перед ним на колено, взял его за руку – Малик постарался не отпрянуть от его прикосновения.

– Дыши, Малик. Ничего не случилось.

Смерть Хассана и смерть Дрисса сплелись в голове Малика воедино, и теперь Хассан падал через парапет в Лазурном саду, а Дрисс тонул у него на руках.

Он уже дважды убийца.

– Малик, посмотри на меня.

Он посмотрел. Взгляд Фарида выражал искреннее сочувствие. По щекам Малика катились слезы.

– На твою долю сегодня слишком много всего выпало. Силы человека не бесконечны. Но в том, что произошло, нет твоей вины. Во всем виноваты злобные существа, смиренно называющие себя богами: Сусоно, Великая Мать и остальные. Это они решили убить невинного мальчика ради какой-то своей игры. Я пока не знаю, что это за игра, но мы с тобой, мой маленький брат, это выясним.

Малика, конечно, называла так Лейла, но Фарид произнес это по-другому. Это подчеркивало их связь как людей, воочию видевших чудеса и ужасы магии.

– Давай подойдем к вопросу логически. «Правитель воскрес, правитель должен быть обновлен». Если первая часть высказывания относится к Обряду Воскрешения, то вторая часть должна относиться к другому обряду – Обряду Обновления.

Фарид стал рыться в горе пергаментов на столе. В воздух поднялось целое облако пыли.

– Обряд Обновления, Обряд Обновления… Никогда не слышал о нем. Может быть, если бы Карина не утратила «Книгу об усопших», мы могли бы поискать сведения о нем там. – Фарид повернулся к Малику. – Больше с тобой сегодня ничего странного не происходило?

Малик уже хотел ответить отрицательно, но тут вспомнил про сон. Он в двух словах рассказал о нем наставнику, умолчав о присутствии в нем Карины. Все и так довольно непросто, не следует еще усложнять ситуацию глупыми грезами о принцессе.

Когда он закончил рассказ, в глазах Фарида сверкнуло воодушевление.

– Почему ты раньше об этом не сказал? Такое видение может означать только одно: ты заглянул в воспоминания Царя Без Лица.

Фарид размышлял. Он явно понимал, как извлечь пользу из этих новых сведений.

– Царь Без Лица существует с начала времен. Если кто-то в Сонанде и знает об Обряде Воскрешения, это он. Как ты думаешь, сможешь ли ты еще раз добраться до его воспоминаний?

Идир все это время молчал, но тут не стерпел:

«Лучше даже не пробуй, – предупредил он и подкрепил свои слова болевым спазмом, скрутившим Малика. – Это будет последним, что ты сделаешь».

– Но я думал, Совет не хочет, чтобы я использовал силы Царя Без Лица. – В конце концов, только сегодня утром Стражи вышибали из него дух ради того, чтобы убедиться, что он не сделает именно того, о чем его сейчас просил Фарид.

– Это было до нашествия саранчи на город и до того, как бог убил ребенка у тебя на руках. Обстоятельства меняются, Малик. Это, конечно, не идеальное решение, но, если у нас есть шанс получить сведения, которые помогут нам справиться с бедствиями, необходимо им воспользоваться.

Довод Фарида звучал разумно, но Малик по-прежнему колебался. Наставник снова присел перед ним, так что их глаза оказались на одном уровне.

– Ты же знаешь, я бы не стал просить тебя об этом, если бы у нас были другие варианты. Я понимаю, это может оказаться вообще невозможно, но не забывай, чем мы рискуем. Если мы хотя бы не попытаемся, это будет преступлением.

Фарид прав. Малик не знал, можно ли проникнуть в воспоминания Царя Без Лица, не ослабив удерживающие его узы, но он должен хотя бы попробовать.

Рана от укуса, которую Малик нанес себе во время проверки его способности контролировать магию, снова заболела.

– Я попытаюсь, – кивнул он.

Фарид одарил его сияющей улыбкой.

– О, спасибо тебе большое. И не волнуйся, я все время буду рядом с тобой…

В дверь кабинета постучали, и она тут же распахнулась.

– Фарид, мне нужно с тобой поговорить, – требовательно сказала Ханане. Официальный наряд, который был на ней сегодня утром, сменили простое платье и наброшенная на плечи плотная шаль с оранжево-синим орнаментом.

Из-за ее прихода что-то в Фариде сразу поменялось. Даже по голосу он будто стал моложе, когда сказал:

– Я ведь просил тебя оставаться в твоих комнатах.

– Я не хочу оставаться в комнатах, я должна выйти в город! – воскликнула она. Малик прижался к стене, изо всех сил стараясь не смотреть на девушку, которой не должно было здесь быть. – Мой народ страдает, а я трусливо прячусь во дворце.

– Вы собираете информацию и оцениваете обстановку, прежде чем действовать, – так и следует поступать здравомыслящей царице. Ваша мать тоже не спешила действовать, вначале она досконально изучала противника, с которым ей пришлось столкнуться.

Принцесса Ханане задрожала. В воздухе появился кислый запах, а у Малика возникло такое чувство, будто ему скребут ногтями прямо по костям.

– Ты не понимаешь… Быть здесь снова… Я не могу здесь оставаться. Я этого не выдержу.

Принцесса погибла во время пожара, который бушевал здесь, на этих этажах, десять лет назад. Малик не хотел представлять себе, каково это – ходить по тем самым залам и коридорам, где ты умерла. Неудивительно, что она так страдает.

Фарид положил руки ей на плечи и прижался лбом к ее лбу.

– Вы мне доверяете? – едва слышно сказал он.

Темнота, туманившая глаза принцессы Ханане, исчезла. Она сделала глубокий прерывистый вдох.

– Больше, чем кому-либо на свете.

– Тогда вы должны понимать, что все, что я делаю, – и буду делать, – я делаю только ради вас и в ваших интересах. Против нас действуют могущественные силы, и мы пока не понимаем их целей. Лучшее, что вы сейчас можете сделать – и для себя, и для народа Зирана, – это оставаться в безопасности до тех пор, пока мы не разберемся, что вокруг происходит. – Фарид дотронулся до щеки Ханане. – Я всегда на вашей стороне. За последние десять лет изменилось многое, но это всегда будет так.

У Малика стеснило грудь. Кажется, он сейчас явился свидетелем сцены, которую не должен был наблюдать. Фарид взглянул на него, и он понял, что ему надо уйти. Прилагая все усилия к тому, чтобы не шуметь и не привлекать к себе внимания, он выскользнул из кабинета. Всю дорогу к своим комнатам он пытался стряхнуть с себя тягостное ощущение, которое оставил после себя взгляд не живых и не мертвых глаз Ханане.