Психонавигация

Глава 7. Юкатанский пролив

Я считал, что просто «сгорел на работе» и что отпуск поможет восстановить силы, и я смогу снова радоваться жизни. Однако вопреки всем ожиданиям, мне стало еще хуже, поскольку я впервые по-настоящему осознал, какую цену плачу за свою работу. Хотя я много путешествовал, незнакомые страны и встречи с новыми людьми уже не вызывали прежних эмоций.

Благодаря книге Юнга мой интерес к психонавигации вспыхнул с новой силой. Примерно через полгода после возвращения в Бостон я столкнулся с проблемой, которая заставила меня уйти в работу с головой.

Один коллега попытался сделать мой отдел частью своего, и мы сцепились. Сначала я просто защищал свои права. Затем он начал вести себя совсем некрасиво, и я перешел в контрнаступление. «Война» бушевала около года, вовлекая всех, кто работал в наших отделах, а также тех, кто зависел от нас при выполнении своих проектов. В конце концов, вмешался начальник. Он вызвал нас и устроил разнос, приказал прекратить ссору и пожать друг другу руки.

Никто не выиграл. С точки зрения компании, проиграли все, потому что вражда двух отделов продолжилась, пусть и не так открыто. Этот опыт дал мне возможность по-новому взглянуть на то, что из себя на самом деле представляет работа в корпорации.

Коллега, пытавшийся прибрать к рукам мой отдел, был директором по экологическому планированию. А я был директором по экономическому планированию и бизнес-консультациям.

Во многих проектах наши отделы должны были работать вместе. Но меня интересовало только мое эго, и, когда мы схлестнулись в борьбе за власть, общая цель отошла на второй план. Наша борьба не имела ничего общего с интересами клиентов, компании, окружающей среды и тем более человечества в целом. В корпоративном мире подобное происходит сплошь и рядом. После того, как все закончилось, я был очень подавлен, поскольку только тогда впервые по-настоящему задумался о последствиях. Книга Юнга натолкнула меня на то, чтобы обратиться за помощью к психологу по фамилии Берни.

— Слушай свое сердце, — сказал Берни, — откройся чувствам. Позволь внутреннему «Я» говорить.

Это так напоминало слова дона Хосе и Таюпа!

Однажды Берни помог мне воскресить в памяти болезненные воспоминания из детства. Меня как будто было двое — взрослый мужчина и ребенок. Постепенно Берни привел ребенка в настоящее и разговаривал с ним. В конце сеанса он спросил, заметил ли я, что заикался. Я не заметил. Но вдруг отчетливо вспомнил: в детстве я действительно заикался.

— Ты забыл, но подсознание помнит, — сказал Берни.

Я размышлял, можно ли назвать пережитое мной психонавигацией. Несмотря на то, что я давно интересовался ею, я никогда не пытался проделать это самостоятельно, но теперь показалось, что это возможно.

Я отчетливо понимал, что работа стала меня тяготить. Я был успешным и востребованным специалистом, ездил по всему миру и зарабатывал большие деньги, и, по идее, я должен быть счастлив, но… Благодаря моим встречам с Берни я научился работать с воспоминаниями.

Однажды, когда я утром брился перед зеркалом, у меня в голове всплыл образ из прошлого: преподаватель в школе менеджмента.

«Поднимаясь по ступеням карьерной лестницы в мире корпоративной Америки, не забывай о природе», — сказал он.

Многое из того, что приходилось делать по работе, противоречило моим убеждениям. Компания строила гидроэлектростанции в девственных лесах, дороги в бассейне Амазонки и промышленные предприятия в Андах. Что в итоге происходит с такими людьми, как шуары и кечуа? Когда один из наших клиентов строит фабрику по производству бетона в Кито, сколько рабочих кирпичных заводов будут голодать?

Снова встретившись с Берни, я попытался убедить нас обоих, что мне все же стоит остаться на работе и попытаться изменить систему изнутри. Он выслушал меня, а затем спросил:

— Это был голос твоего сердца, Джон, или это твой рассудок пытается манипулировать сердцем?

Его вопрос поставил меня в тупик. На следующий день я вошел в кабинет начальника и сказал, что мне нужен месяц отпуска. Я решил провести его на полуострове Юкатан с друзьями-майя. К моему удивлению, он согласился.

— Мы все время от времени выгораем, — сказал он. — Просто пообещай две вещи: пока ты отсутствуешь, ничего не случится, а вернешься отдохнувшим, помолодевшим и готовым делать деньги.

Я с облегчением воспринял его согласие. Теперь я мог отправиться в Мексику, не потеряв при этом работу. К тому же мой капитал продолжит приносить дивиденды. Слишком хорошо, чтобы быть правдой! Я был счастлив: целый месяц я буду свободен от работы, требующей идти против совести, и я буду на Юкатане. Однако я и не думал, что произойдет то, о чем я так долго мечтал: я наконец-то совершу психонавигационое путешествие. Итак, через неделю я отправился в путь.

Индейские рыбаки, пришедшие выпить пива в кафе «Эль-Ринкон» на «Исла-Мухерес» пытались убедить меня, что плыть к Ки-Весту на маленькой яхте «Хаос» — это чистой воды безумие. Но мой отпуск почти подошел к концу, а я не хотел возвращаться на работу в Бостоне. Еще одно приключение — это то, что было нужно!

— Вас расстреляют кубинские пограничные катера.

— Если ты раньше не умрешь от морской болезни. Этот пролив не для сухопутных крыс!

— А ты уверен, что эти «пираты» не наркоманы?

— Ты окажешься во флоридской тюрьме!

Я вышел из кафе «Эль Ринкон» и побрел к берегу. Полумесяц чертил серебряную дорожку на темной воде Карибского моря. «Каос» стоял на якоре, оранжевый свет лился из его иллюминаторов. Его вид в лунном свете меня очень успокаивал. Внутренний голос подсказал, что я должен сделать это. Хотя в словах рыбаков была своя логика, я знал, что поступаю правильно.

Так я и прожил месяц на Юкатане — внимательно прислушивался, действовал по первому побуждению. Хотя изначально я намеревался навестить Вьехо Ица[5] и других друзей из племени майя, я так до них и не добрался.

Я провел неделю в Мериде, лежа около бассейна в отеле, читая, записывая мысли в дневник и поглощая литрами хорошее пиво. Я чувствовал, что сейчас нуждаюсь именно в этом. Через неделю я отправился прямо на «Исла-Мухерес» и там три недели занимался подводным плаванием, предавался соблазнам ночной жизни.

Но иногда ощущал угрызения совести. Я попытался убедить себя, что мне стоит вернуться на материк и отправиться к деревне, где живет Вьехо Ица. «Хватит лениться, — убеждал я себя, — пришло время взять себя в руки и начать что-то делать!» Но внутренний голос убеждал, что все идет как надо. «Слушай свое сердце», — сказал мне Берни. Я последовал его совету. Это был абсолютно новый опыт, и я чувствовал себя восхитительно.

На следующее утро я снова пришел на берег моря. Там я встретил шлюпку с Каоса и помог Робу, хозяину корабля, и его другу Стиву затащить ее на берег.

— Ну что, ты с нами? — спросил Роб.

Они прибыли из Панамы двумя днями раньше. Смертельно устав после жестокого шторма, они искали людей, которые могли бы стоять на вахте во время пятидневного рейса во Флориду. К ним присоединились Джуди и Барбара, студентки Чикагского университета, которые рассчитывали таким образом сэкономить на авиабилетах. Ни им, ни мне не доводилось прежде проводить даже одной ночи в море, но, казалось, Роба со Стивом это мало волновало

— Да, я с вами, — ответил я.

— Ты видел эту волну? — Джуди повернулась ко мне, и я увидел, насколько расширены ее зрачки. Интересно, было ли заметно, что я напуган не меньше ее.

— Да, но на вид она была гораздо страшнее, чем оказалась.

Мне очень хотелось выглядеть смелым. Пожалуй, я бы мог обмануть даже самого себя!

— Здесь очень опасное место, — объяснил Стив, стоявший за штурвалом. — Это ответвление Гольфстрима, стиснутое между Мексикой, Кубой и Соединенными Штатами. Да, волны велики, но дело не столько в их размере, сколько в том, что они движутся сразу во всех направлениях. Именно в тот момент, когда вы думаете, что контролируете ситуацию, — огромная волна обрушивается неизвестно откуда!

Море штормило. Над головой повисли темные грозовые облака.

Барбара, стоявшая на крыше каюты, застонала.

— Если вас тошнит, — Стив не обращался ни к кому конкретно, — не спускайтесь вниз. В каюте качка намного сильнее. Оставайтесь здесь. Воздух помогает!

— А как вы с Робом можете проводить там так много времени?

— О, это другое дело. Мы привыкли. Теперь океан у нас в крови. Когда Джон стоял за штурвалом, я внизу ел селедку с арахисовым маслом.

— Замолчи, Стив, ради Бога! — закричала Джуди, подтянув колени к подбородку. — Не говори про еду!

Ее глаза были стеклянными, а лицо — белым как полотно, из которого сделаны паруса. Она посмотрела на меня с выражением ужаса, как будто забыла что-то на «Исла-Мухерес». Затем резко отвернулась и припала к борту.

— Оп-па! — сказал Стив. — Одна готова.

Он наклонился к ней, придерживая рукой штурвал, и осторожно похлопал ее по плечу:

— Не сдерживайся. Позволь этому выйти. И не забывай держаться покрепче. Это очень важно, подруга. Мы не хотим, чтобы кто-то оказался за бортом.

Барбара села и посмотрела на Джуди. Медленно и очень осторожно она, как краб, выбралась на палубу рядом с подругой. И тоже склонилась над бортом.

— Пришла беда — отворяй ворота, — покачал головой Стив. Он вопросительно на меня посмотрел.

— Я в порядке, — сказал я, но тут же почувствовал, что это не так.

К горлу подступила тошнота.

Неужели это и есть то самое последнее захватывающее приключение перед возвращением на работу?

Собрав все свое достоинство, я ступил на палубу. Ветер дул с ближнего борта (была приятна мысль, что я еще что-то соображаю). «Никогда не плюй против ветра», — сказал один мудрый человек. Я потерял равновесие и полетел вперед, неуклюже плюхнувшись возле Барбары. Я взглянул на Стива. Он смотрел куда-то вверх. Возможно, на паруса. Или просто старался быть тактичным. Вскоре мне стало так плохо, что эти вопросы перестали меня занимать. Никогда я не переживал ничего подобного.

Через некоторое время я почувствовал руку на своем плече: «Попробуй сесть. Мой тебе совет».

Мне приходилось слышать, что иногда тошнота заставляет людей жалеть, что они еще живы. Теперь я знал, что это не было большим преувеличением. Виски пульсировали. В животе как будто был клубок змей, все болело. Я никак не мог сфокусировать зрение.

С большим трудом удалось приподняться. Показалось, что мачта шатается так, будто вот-вот упадет. Лицо Роба описывало передо мной круги, и я почти ничего не различал, как будто палубу покрывал густой туман.

Я стиснул зубы и сказал себе, что все это всего лишь игра воображения. Лицо Роба, кажется, остановилось. Склонившись надо мной, он улыбался. Стив был у штурвала. Как долго я пробыл в таком состоянии? Солнце уже садилось, и видневшееся между тучами небо было теперь розовым. Барбара и Джуди лежали рядом со мной и стонали.

— Твоя вахта в два ночи, — сказал мне на ухо Роб. — Нужно, чтобы ты держал штурвал. Попытайся пока поспать. Но на твоем месте я бы не стал спускаться вниз.

Он протянул мне одеяло. Рвота снова подступила к горлу. Я отвернулся за борт. Голос Роба прозвучал как будто издалека:

— Наверное, ты не сможешь нести вахту. Что ж, Стив, ну и команду мы набрали!

Я услышал смех Стива и почувствовал стыд, а затем злость. Смотря на бурлящий океан и опасаясь, что желудок снова поведет, я пытался взять себя в руки. В ушах все еще звучали слова Роба и смех Стива.

Я смотрел на волны и думал о капитане Джошуа Слокаме, первом человеке, в одиночку совершившем кругосветное плавание. В книге «Одиночное плавание вокруг света» он описал удивительный опыт психонавигации. Когда он находился в объятиях болезни, к нему пришел тот, кого я стал называть Внутренним Кормчим. Пока Слокам пластом лежал в каюте, и был не в состоянии выйти на палубу, его Кормчий стоял у штурвала, распевая морские песни и ведя корабль сквозь шторм.

Несмотря на то, что я много раз встречался с людьми, практикующими психонавигацию, сам я никогда не пробовал повторить их опыт. Возможно, это была просто нерешительность. Возможно, дело было в том, что мои детство и юность прошли в Новой Англии, и поэтому в глубине души я не верил, что это возможно.

Но теперь, глядя на бушующее море, я решил, что время пришло. Я многое повидал и пришел к выводу, что методы шуаров, людей-птиц и бугисов действительно работают. Эти люди полностью привели свой ум и тело в состояние гармонии с природой. Я знал, что когда-то и в нашей культуре психонавигация играла важную роль.

Я медленно сел. Мысли вернулись к капитану Слокаму. Подобно шуарам, кечуа и бугисам, он призвал на помощь проводника, Внутреннего Кормчего. Но вместо ягуара или птицы явился человек. Скорее всего, дело в том, что мы привыкли воспринимать божественное в человеческом обличье.

Пока я тихо сидел на палубе, прошло, как мне показалось, много часов. Иногда я чувствовал на себе любопытный взгляд Стива. Его смех все еще звенел у меня в ушах. Я не прекращал думать о психонавигации. Я встал, ухватившись за перила, и пошел в каюту.

— Там — сущий ад! Не спускайся, если тебе дорога жизнь, — снова засмеялся Стив.

Я поставил правую ногу на ступеньку и спустился в темноту трюма. Сидящий рядом со скудно освещенным штурманским столом Роб повернулся ко мне:

— Ты что делаешь?

Спустившись по лестнице, я продолжил свой путь. На корабле была носовая каюта. Любой моряк скажет, что это самое неприятное место на судне. Тем, кто склонен к морской болезни, следует его избегать. Хватаясь за поручни, я отправился прямо туда. Я добрался до носовой каюты, снял кеды и лег.

Мне казалось, что я почти оглох от звука тяжелых волн, бьющихся о борт корабля. Каждая часть маленького судна, казалось, стонала, отчаянно пытаясь остаться на плаву. Когда набегала очередная волна, носовая часть судна сотрясалась так, как будто в нее врезался бульдозер. Откуда-то сверху на меня капала вода.

— Эй, — прокричал Роб, — если тебе так хочется быть сумасшедшим, возьми, по крайней мере, вот это! — Он протянул мне полиэтиленовый пакет.

Я кивнул и постарался улыбнуться. Он ушел, а я снова и снова повторял два слова: «Внутренний Кормчий». Я думал о психонавигации. В отличие от капитана Слокама, мне не нужно было прокладывать курс на карте и в одиночку вести корабль.

Цель путешествия лежала внутри меня. Я хотел исследовать глубины своего существа и найти место, где разум, тело и дух становятся единым целым. Если бы я смог это сделать, то обрел бы равновесие и почувствовал себя лучше.

«Теперь океан у нас в крови», — сказал Стив. Что ж, теперь он будет в крови и у меня. Я ощущал движения «Хаоса». Маленькое судно взлетало вверх и падало вниз, бешено раскачивалось из стороны в сторону. Мне был нужен Внутренний Кормчий. Я уже достаточно давно изучал психонавигацию. Пришло время применить знания на практике. Когда еще представится такая ситуация?

Лежа в трюме, я, наконец, отпустил себя. Я не думал о том, чем все это закончится. Я уронил пакет. Ну и что, если меня вырвет! Но я знал, что этого не случится. Внутренний Кормчий придет ко мне. Я полностью расслабился и отпустил себя. Я закрыл глаза и выбросил все из головы. Звуки накатывали на меня и затихали.

Я сосредоточился на том, что наполняет мои легкие. Затем прислушался к волнам, бьющимся о корабль. Внезапно я почувствовал, что вокруг нет ничего, кроме воды.

— Пожалуйста, приди, — сказал я. — Мне нужна твоя помощь. Пожалуйста.

Затем появилась она, и все замерло. Передо мной стояла красивая женщина с длинными светлыми волосами, одетая так, как будто только что прибыла из Древней Греции. Она протянула мне руку. Это было абсолютно не похоже на прикосновение человеческой руки, но, тем не менее, ощущение было абсолютно реальным. Я почувствовал прикосновение чистой энергии.

Она потянула меня вперед, и яхта, казалось, увеличилась в размерах. И она провела меня по «Хаосу»: вдоль киля, по мачте и оснастке. Скрип мачт, свист ветра и шум волн были отчетливыми и громкими. Я мог чувствовать текстуру дерева и стальных деталей, когда мы скользили мимо них. Все это было странно знакомо и абсолютно естественно, как будто я делал это прежде много раз. Мой Внутренний Кормчий молчал. Эта прекрасная женщина просто вела меня и показывала устройство судна: талрепы в креплениях, штырь, который крепит гик к мачте, и тяжелые блоки, удерживающие мачту на киле. Я никогда не изучал устройство судна, но назначение всего этого не вызывало сомнений. Когда я уже в обычном состоянии сознания рассмотрел эти детали, выяснилось, что все они выглядят точно такими, какими я их увидел раньше.

Когда мы вернулись, я почувствовал единение с яхтой. Качка, стук и скрип стали близки и понятны. То, что прежде ужасало, успокаивало, потому что я понял: «Хаос» не сопротивлялся стихии, а применял ее силу себе на пользу. Судно было живым существом. Оно умело приспосабливаться к внешнему воздействию, расширяясь и сжимаясь, поворачиваясь и качаясь из стороны в сторону, чтобы компенсировать давление ветра и воды. Прощаясь, проводник махнул рукой. Я поблагодарил и двинулся к выходу из каюты.

Роб пришел примерно в два часа. Я сидел и завязывал шнурки. Он выглядел как человек, увидевший привидение.

— Невероятно, — сказал он, разворачиваясь к люку и делая мне знак следовать за ним. Ночь была темной и ветреной. Звук ревущих за бортом волн и свист ветра в рангоуте ничуть не пугали меня: я был счастлив. Я знал, что «Хаос» справится, значит, и я тоже. Тошнота прошла, и в глубине души я понимал, что случилось нечто очень важное.

Следующие четыре часа я провел в одиночестве на палубе. Две девушки сидели в кормовой каюте, с полиэтиленовыми пакетами. Робу и Стиву пришлось делить носовую каюту. Когда мои глаза привыкли к темноте, я стал замечать звезды, ненадолго появляющиеся между клубящимися тучами. Я увидел отблеск луны. Роб убрал паруса «Хаоса», чтобы максимально облегчить мне задачу, но приходилось очень стараться, чтобы удерживать судно.

В тусклом утреннем свете показалось море, не менее бурное, чем накануне, но реакция моего тела была совершенно другой. Я устал, но в остальном чувствовал себя хорошо.

Стив высунул голову из люка:

— Как ты себя чувствуешь?

— Замечательно.

Он внимательно меня оглядел и что-то пробормотал. Затем поднялся в рубку. Он посмотрел на восток, где заря предвещала восход.

— Сегодня будет солнечно. Хороший день, чтобы позагорать.

— Надеюсь, ты прав.

Он встал за штурвал.

— Теперь моя очередь. Надеюсь, девушки пришли в себя, как и ты. Если честно, ты меня весьма удивил. Почему бы тебе не поспать?

— Я хочу есть. Можно приготовить завтрак?

— Будь осторожен. Не искушай судьбу. Если будешь слишком самоуверенным, у тебя снова начнется морская болезнь.

— В любом случае я собираюсь приготовить фасоль и рис. Ты будешь кушать?

— Если ты настаиваешь, дружище. Никогда не отказывался от риса и фасоли. И как насчет свежего кофе? То, что Роб заварил в термосе, может своей крепостью убить лошадь.

— Конечно.

Я посмотрел на Стива. Небритый, волосы растрепаны, бронзовый загар на коже.

— Ты читал когда-нибудь Джошуа Слокама?

— Кого?

— Слокама. Того, который написал книгу «Одиночное плавание вокруг света».

— А, этот… Нет, не могу сказать, что читал. Так, просмотрел. Мне кажется, что у Роба есть экземпляр. А что, хорошая книга?

— Великолепная. Прочти в следующий раз, когда на нее наткнешься, по крайней мере, главу о морской болезни Слокама.

— Мне кажется, это в большей степени касается тебя, чем меня.

На этот раз его смех был дружеским. Я отправился вниз готовить рис и фасоль, варить свежий кофе.

Потом показалось солнце. Если не считать нескольких кратковременных дождей, следующие три дня были ясными. Море, однако, продолжило быть бурным и непредсказуемым. Барбара и Джуди так и не пришли в себя, пока мы не достигли Ки-Веста. Они были озадачены произошедшим со мной превращением и, я подозреваю, здорово завидовали. В какой-то момент я пытался объяснить, кто такие Внутренние Кормчие, и что значит быть единым целым с судном, но, наверное, я был плохим учителем.

И они были не слишком внимательными ученицами, поэтому я оставил свои попытки. Мне было достаточно знать, что психонавигация работает. Я бы лежал, обессиленный, на палубе, борясь с тошнотой, но провел три восхитительных дня и получил опыт, который навсегда изменил мою жизнь.

Я сошел с «Хаоса» и провел три дня в Ки-Уэсте. Я был слишком взволнован, чтобы сразу возвращаться в Бостон. Как я мог сосредоточиться, сидя за письменным столом?

В конце концов, я совершил настоящее психонавигационное путешествие. Но меня что-то терзало. Я чувствовал, что узнал далеко не все.

Потом я решил возвращаться и назначил отъезд на следующее утро. Я планировал автобусом добраться до Майами, а оттуда вылететь в Бостон. В тот последний вечер я вышел на пляж и смотрел, как солнце садится в серебристые волны Карибского моря. Я знал: что-то должно случиться. И почти сразу отчетливо ощутил ее присутствие.

Я лег на песок, закрыл глаза и полностью расслабился. Я повторил все, что делал тогда, в носовой каюте «Хаоса». Очень долго ничего не происходило. Но затем я увидел тусклые огоньки, которые превратились в звезды. Почувствовал, что поднимаюсь в воздух и приближаюсь к ним. Тогда и появился мой Внутренний Кормчий, прекрасная женщина, которая приходила ко мне на борту «Хаоса». Она взяла меня в путешествие над Карибским морем. В этот раз она говорила со мной. Я понял, что могу задавать любые вопросы. Она отвечала подробно, и каждый ответ давал возможность очень многое переосмыслить. К моменту возвращения я точно знал, что следует делать, чтобы воплотить в жизнь свою мечту.

Когда я вернулся в Бостон, был конец февраля, ежегодный парад яхт Новой Англии в самом разгаре. Большую часть выходных я провел, рассматривая вереницу судов, которая казалась бесконечной. Я задавал вопросы десяткам представителей компаний-производителей и успел поговорить со многими брокерами.

В течение следующей недели прямо из офиса я отправлялся в доки у пристаней Льюиса и Конституции. Я разговаривал с отважными моряками, которые всю зиму живут на кораблях. Я приносил пиво, с радостью принимал приглашения заглянуть в каюты и изучал приспособления для защиты палуб и корпусов от снега и льда. Я делал записи и задавал вопросы. Какие нагревательные приборы они могли бы порекомендовать? Какие меры предпринимали, чтобы обезопасить себя от пожаров? Пользуются ли они страховкой?

В то время я жил в прекрасной квартире в Бостоне. Просторная и светлая, расположенная на двадцать шестом этаже на улице Тремонт, она состояла из двух спален и гостиной с видом на Бостон. Я видел Бикон Хилл, здание парламента с золотым куполом, реку Чарльз, а вдалеке — Кембридж. Эта квартира была воплощением мечты простого парня из Нью-Хэмпшира.

Ранним утром я просыпался, потягивался, ложился на ковер, купленный мной в Иране, и звал своего Внутреннего Кормчего. Иногда мы просто разговаривали. В беседах я находил ответы на вопросы, которые у меня возникали. Часто она брала меня в путешествия, благодаря которым я узнавал такие вещи, которые невозможно передать при помощи слов.

В то время у меня начал постепенно формироваться собственный подход к психонавигации, который я использую до сих пор. Двумя основными принципами являются вера в результат и способность полностью расслаблять тело и ум. Еще я выяснил, что важно вежливо просить Внутреннего Кормчего прийти и благодарить его, когда встреча заканчивается.

Каждый раз, когда я сомневаюсь и сдерживаю себя, я не могу войти в необходимое «состояние», и процесс останавливается. Когда я только начинал заниматься психонавигацией, это происходило довольно часто, потому что я не был уверен в том, что делал, и волновался, поскольку в то время не знал никого в Соединенных Штатах, кто был бы знаком с психонавигацией. Я иногда задумывался, не является ли все это всего лишь игрой больного воображения, но в глубине души знал, что все делаю правильно. Кроме того, меня успокаивали мысли о шуарах, бугисах, кечуа, доне Хосе и Хулио Сичи.

Два месяца после парада яхт я посвящал все свободное время поиску подходящего корабля. Я проехал побережье Новой Англии от Мэйна до Род-Айленда. И умудрился осмотреть едва ли не все суда от двадцати восьми до тридцати пяти футов в длину, стоящие у причалов.

Наконец, в мае 1979 года я купил небольшое тридцатифутовое парусное судно, сделанное в Бристоле, штат Род-Айленд. У этой яхты был белый корпус и зеленые палубы. Я назвал ее «Тамара» в честь героини романа, над которым начинал работать.

Таким образом, через шесть месяцев после возвращения с Юкатана я переехал из своей роскошной квартиры с двумя спальнями на маленькую яхту, стоящую на причале в порту Бостона!

Еще через несколько месяцев я собрал команду из трех человек и вышел на «Тамаре» в Атлантический океан. Из Бостона мы отправились в Чарльстн, в Южной Каролине. Плавание заняло шестнадцать дней. Когда мы вошли в торнадо у побережья штата Делавер и были унесены ветром, скорость которого, по данным береговой охраны, превышала сто миль в час, померк тот шторм, в который я попал недалеко от побережья Юкатана. Но мы справились и смогли благополучно вернуться обратно в Бостон.

Четвертого Июля я сидел на палубе «Тамары» и смотрел на колокольню Северной церкви, с которой фонарь Пола Ревира предупредил о наступлении британских войск накануне битвы при Лексингтоне и Конкорде.

Мне было тридцать четыре года. Моей жизни позавидовали бы многие. Я побывал во всех уголках мира и встречался со многими красивыми женщинами. Но, несмотря на все это, я чувствовал себя ужасно одиноким и несчастным. Впервые в жизни я понимал, что не хочу оставаться холостяком. Я хотел любить и быть любимым. Я хотел постоянства. Я хотел встретить свою половинку и завести ребенка, по крайней мере, одного.

Вспоминая всех моих женщин, я понимал, что ни одна не была той самой Единственной. Многие были хорошими подругами и прекрасными любовницами, но никто и отдаленно не напоминал родственную душу.

Затем я вспомнил другое Четвертое Июля, которое провел на Сулавеси. На меня нахлынули воспоминания о корабельном мастере Були и его учениках. Я почувствовал себя гораздо лучше и понял, что пришло время взять ситуацию в свои руки.

Я спустился вниз. Вошел в носовую каюту и лег, ощущая, как «Тамара» поднимается и опускается в такт с волнами. Затем призвал своего Внутреннего Кормчего. Она немедленно откликнулась. Она была лучезарна. Она нежно коснулась моей руки. Затем поманила меня за собой, и мы пронеслись по палубе и над мачтой яхты. Мы парили над портом. Вокруг сверкали огни Бостона.

— А теперь, Джон, — сказала она, — ты чувствуешь, что тебя клонит в сон. Не сопротивляйся. Засыпай.

Я немедленно заснул.

Я увидел молодую женщину-инженера. Ее звали Винифред, и она недавно начала работать в одном из отделов нашей компании. В свое время меня ей представили, и мы обменялись несколькими фразами.

Теперь во сне я подошел к ней.

— Лучшее мороженое в Бостоне, — сказал я ей, — можно найти в маленьком магазинчике на Бикон-Хилл возле здания парламента.

Она тронула меня за руку.

— Пойдем, — сказала она.

— Следуй за своим сновидением, — прошептал мой Внутренний Кормчий. Вдруг я почувствовал, что падаю. Я вскочил и ударился головой о нижнюю часть бака, он же был потолком каюты.

На следующее утро я робко подошел к столу Винифред. Я узнал костюм, который был на ней во сне, и это придало смелости. Она взглянула на меня и дружески улыбнулась.

— Прошу прощения за вторжение, — сказал я, пытаясь выглядеть уверенно, как и полагается начальнику. — Надеюсь, вы не поймете меня неправильно, но хочу рассказать кое-что забавное.

Она предложила мне стул, и я рассказал о сновидении (не упоминая, впрочем, о Внутреннем Кормчем).

— И я даже не знаю, любите ли вы мороженое, — такими словами я закончил рассказ.

— Я люблю мороженое, — засмеялась она. Затем ей пришлось отвлечься на телефонный звонок. В тот вечер она зашла ко мне в офис:

— Где стоит ваша яхта?

— У пристани Конституции.

— Это не в Чарльзтауне?

— Именно там.

— После работы я хотела посмотреть несколько квартир в Чарльзтауне, вы могли бы рассказать об этом районе…

Мои холостяцкие дни были сочтены. Через два года мы поженились. Я бросил работу, и мы перевели «Тамару» из Бостона во Флориду. Мы решили переехать на Палм Бич, жить вместе, а 17 мая 1982 года у нас родилась дочь — Джессика.