ПСС. Том 82. Письма, 1910 (мая-ноябрь)

* 303. В тульское отделение Государственного банка.

1910 г. Июля 16. Я. П.

Посылаю в Тульское Отделение Государственного Банка на хранение ящик с своими рукописями и прошу выдать их обратно только лично мне или зятю моему Михаилу Сергеевичу Сухотину, а по смерти моей моим наследникам.

Лев Толстой.

16-го июля 1910 года.

Ясная Поляна.

Печатается по машинописным подлинникам, сохранившимся в двух экземплярах.

Тетради Дневников Толстого, начиная с 1900 г., были переданы на хранение А. Б. Гольденвейзеру, которым они были положены в несгораемый сейф московского отделения банка «Лионский кредит». Оттуда они были взяты А. Б. Гольденвейзером 2 июля 1910 г. и 3 июля 1910 г. переданы В. Г. Черткову, находившемуся в Телятинках (см. А. Б. Гольденвейзер, «Вблизи Толстого», стр. 87 и 88). В связи с требованием Софьи Андреевны по распоряжению Толстого тетради Дневников 14 июля были взяты у Черткова, но переданы не ей, а Александре Львовне Толстой, которая отдала их Татьяне Львовне Сухотиной, находившейся в это время в Ясной Поляне. Т. Л. Сухотина лично отвезла их 16 июля в тульское отделение Государственного банка, и на основании публикуемого здесь заявления тетради Дневников были ею положены на хранение на имя Толстого в несгораемый сейф банка.

См. т. 89 и т. 58, прим. 1014.

304. Завещание.

1910 г. Июля 22. Лес близ деревни Грумонт.

Тысяча девятьсот десятого года, июля (22) дватцать¹ второго дня, я нижеподписавшийся, находясь в здравом уме и твердой памяти, на случай моей смерти, делаю следующее распоряжение: все мои литературные произведения, когда-либо написанные по сие время и какие будут написаны мною до моей смерти, как уже изданные, так и неизданные, как художественные, так и всякие другие, оконченные и неоконченные, драматические и во всякой иной форме, переводы, переделки, дневники, частные письма, черновые наброски, отдельные мысли и заметки, словом всё без исключения мною написанное по день моей смерти, где бы таковое ни находилось и у кого бы ни хранилось, как в рукописях, так равно и напечатанное и притом как право литературной собственности на все без исключения мои произведения, так и самые рукописи и все оставшиеся после меня бумаги завещаю в полную собственность дочери моей Александре Львовне Толстой. В случае же, если дочь моя Александра Львовна Толстая умрет раньше меня, всё вышеозначенное завещаю в полную собственность дочери моей Татьяне Львовне Сухотиной.

Лев Николаевич Толстой.

Сим свидетельствую, что настоящее завещание действительно составлено, собственноручно написано и подписано графом Львом Николаевичем Толстым, находящимся в здравом уме и твердой памяти.

Свободный художник Александр Борисович Гольденвейзер. В том же свидетельствую, мещанин Алексей Петрович Сергеенко. В том же свидетельствую, сын подполковника Анатолий Дионисиевич Радынский.

16 ноября 1910 г. Тульский окружной суд в публичном судебном заседании утвердил к исполнению это завещание Толстого.

305. Объяснительная записка к завещанию.

1910 г. Июля 31. Я. П.

Так как Л. Н. Толстой написал завещание, по которому оставляет после своей смерти все свои писания «в собственность» своей дочери Александре Львовне Толстой, а в случае ее смерти раньше его смерти Татьяне Львовне Сухотиной, то необходимо объяснить, почему, сам не признавая собственности, он составил подобное завещание, а во-вторых, как он желает, чтобы было поступлено с его писаниями после его смерти.

К «формальному» завещанию, имеющему юридическую силу, Лев Николаевич прибег не ради утверждения за кем бы то ни было собственности на его писания, а, наоборот, для того, чтобы предупредить возможность обращения их после его смерти в чью-либо частную собственность.

Для того, чтобы предохранить тех, кому он поручил распорядиться его писаниями согласно его указаниям, от возможности отнятия у них этих писаний на основании законов о наследстве, Льву Николаевичу представлялся только один путь: написать обставленное всеми требуемыми законом формальностями завещание на имя таких лиц, в которых он уверен, что они в точности исполнят его указания о том, как поступить с его писаниями. Единственная, следовательно, цель написанного им «формального» завещания заключается в том, чтобы воспрепятствовать предъявлению со стороны кого-либо из его семейных их юридических прав на эти писания в том случае, если эти семейные, пренебрегая волей Льва Николаевича относительно его писаний, пожелали бы обратить их в свою личную собственность.

Воля же Льва Николаевича относительно своих писаний такова:

Он желает, чтобы:

1) Все его сочинения, литературные произведения и писания всякого рода, как уже где-либо напечатанные, так и еще не изданные, не составляли после его смерти ничьей частной собственности, а могли бы быть издаваемы и перепечатываемы всеми, кто этого захочет.

2) Чтобы все рукописи и бумаги (в том числе: дневники, черновики, письма и проч. и проч.), которые останутся после него, были переданы В. Г. Черткову с тем, чтобы последний, после смерти Льва Николаевича, занялся пересмотром их и изданием того, что он в них найдет желательным для опубликования, причем в материальном отношении Лев Николаевич просит В. Г. Черткова вести дело на тех же основаниях, на каких он издавал писания Льва Николаевича при жизни последнего.

3) Чтобы В. Г. Чертков выбрал такое лицо или лица, которым передал бы это уполномочие на случай его, Черткова, смерти с тем, чтобы и эта лицо или эти лица поступили также на случай своей смерти, и так далее до минования в этом надобности.²

4) Чтобы те лица, кому Лев Николаевич завещал «формальную» собственность на все его писания, завещали эту собственность дальнейшим лицам, избранным по соглашению с В. Г. Чертковым или теми, кому перейдет вышеупомянутое уполномочие Черткова, и так далее до минования в этом надобности.

Совершенно согласен с содержанием этого заявления, составленного по моей просьбе и в точности выражающее мое желание.

Лев Толстой. 31 июля 1910 г.

Завещание печатается по фотокопии с подлинника-автографа. Впервые опубликовано в газете «Русское слово» 1910, № 266 от 18 ноября.

Объяснительная записка к завещанию печатается по машинописному подлиннику. Последний абзац представляет собою автограф Толстого. Объяснительная записка впервые опубликована В. Г. Чертковым в его статье «О завещательных распоряжениях Л. Н. Толстого». Приложение I к «Дневнику Льва Николаевича Толстого, I, 1895—1899», изд. первое, под редакцией В. Г. Черткова, М. 1916, стр. 248 и 249.

К мысли написать формальное, юридическое завещание Толстой пришел не сразу. Первоначально он предполагал ограничиться своим частным волеизъявлением, неоднократно высказанным как устно, так и письменно в своих Дневниках и письмах. Но в последние два года жизни Толстой наблюдал несочувствие со стороны некоторых членов своей семьи к основной мысли завещания — полному отказу от авторских прав на свои писания и безвозмездному предоставлению их всем, и поэтому он не был уверен в осуществлении своей воли после смерти. Вследствие этого Толстой решил прибегнуть к такому способу осуществления его воли, который не вызывал бы никаких сомнений и дал бы возможность легко и беспрепятственно осуществить на деле его заветное желание.

Первое завещание Толстой написал 27 марта 1895 г. в виде записи в Дневнике. Опубликовано полностью в Дневнике 1895 г., т. 53, стр. 14—16. По поводу этого завещания см. письмо зятя Толстого H. Л. Оболенского к В. Г. Черткову, опубликованное В. Г. Чертковым в его книге «Уход Толстого», М. 1922, стр. 114—117.

Второе завещание — письмо Толстого к В. Г. Черткову от 13/26 мая 1904 г. (см т. 88, письмо № 719) — было опубликовано факсимильно в Приложении I к первому изданию «Дневника Льва Николаевича Толстого, I, 1895—1899», М. 1916, стр. 257 и 258.

В этом письме Толстой поручил В. Г. Черткову вместе с С. А. Толстой «взять на себя труд пересмотреть и разобрать оставшиеся после него» бумаги «и распорядиться ими, как вы найдете нужным». В письме этом, в частности, Толстой высказывается о своих Дневниках, которым он придает больше значения, чем «другим бумагам».

Третье завещательное распоряжение Толстой сделал в дневниковой записи 11 августа 1908 г., продиктовав ее H. Н. Гусеву, который записал ее стенографически (см. т. 56, стр. 144). Впервые было опубликовано в воспоминаниях H. Н. Гусева «Два года с Л. Н. Толстым», изд. «Посредник», М. 1912, стр. 183.

24 июля 1909 г. Толстой обратился к гостившему в Ясной Поляне юристу Ивану Васильевичу Денисенко, мужу своей племянницы Елены Сергеевны Денисенко, с просьбой составить такую бумагу, которая бы обеспечивала предоставление после его смерти всех писаний во всеобщую собственность. Об этом см. т. 57, стр. 100 и прим. 469, Б, IV, стр. 218 и 219, и В. Г. Чертков, «Уход Толстого», М. 1922, стр. 35 и 36.

Четвертое завещательное распоряжение (первое формальное) было собственноручно написано Толстым 18 сентября 1909 г. во время пребывания своего в Крекшине у В. Г. Черткова. Текст этого завещания см. в т. 80, стр. 267. Факсимильное воспроизведение в Приложении I к первому изданию «Дневника Льва Николаевича Толстого, I, 1895—1899», М. 1916, стр. 259. Но так как по гражданским законам царской России всякую собственность можно было завещать только физическому или юридическому лицу, но нельзя было завещать всему народу, то с юридической стороны это завещание не имело силы.

В пятый раз было написано завещание Толстого 1 ноября 1909 г. По этому завещанию, вследствие того, что В. Г. Чертков просил не назначать его юридическим наследником писаний Толстого, Лев Николаевич назначил своей юридической наследницей младшую дочь Александру Львовну, но в завещании он не указал, кому должно было перейти его литературное наследство в случае смерти А. Л. Толстой, вследствие чего и это завещание с формальной стороны могло быть признано недействительным. См. об этом т. 57, запись от 1 ноября 1909 г., стр. 163 и прим. 839.

Наконец, в шестой раз Толстой решил, во избежание недоразумений с его литературным наследством после его смерти, написать формальное духовное завещание с соблюдением всех требований гражданского закона. Текст такого завещания составил Н. К. Муравьев. Завещание было переписано собственноручно Толстым 22 июля 1910 г. Но так как обстановка в Ясной Поляне, вследствие болезненного состояния С. А. Толстой, не позволяла открыто заняться оформлением завещания, то Толстой вынужден был писать свое завещание в лесу близ деревни Грумонт.

Об этом см. т. 58, запись от 22 июля, стр. 8.3, и прим. 1066, А. Б. Гольденвейзер, «Вблизи Толстого», стр. 152—155, и А. П. Сергеенко, «Как писалось завещание Л. Н. Толстого», ТЕ, стр. 76.

Так как по желанию Л. Н. Толстого фактическим душеприказчиком всего его литературного наследства должен был быть В. Г. Чертков, то он предполагал в этом смысле написать дополнительную к официальному завещанию сопроводительную записку.

В. Г Чертков, желая помочь Толстому, по его просьбе составил от имени третьего лица такую записку, и Толстой 31 июля 1910 г. подписал ее, сопроводив своим автографом.

Подробнее об этом см. статью В. Г. Черткова «О завещательных распоряжениях Л. Н. Толстого» — Приложение I к первому изданию «Дневника Льва Николаевича Толстого, I, 1895—1899», стр. 247—249. Факсимиле этого завещательного распоряжения см. там же, стр. 261 и 262.

¹ А. П. Сергеенко в своих воспоминаниях «Как писалось завещание Л. Н. Толстого» (ТЕ, стр. 77), пишет: «Лев Николаевич стал писать «Тысяча девятьсот десятого года, июля дватцать второго дня». Он сейчас же заметил описку, которую сделал, написав «двадцать» через букву «т», и хотел ее переправить или взять чистый лист, но раздумал, заметив улыбаясь: «Ну, пускай думают, что я был неграмотный». Затем прибавил: «Я поставлю еще цифрами, чтобы не было сомнения». И после слона «июля» вставил в скобках «22» цифрами».

² В конце 1927 г. В. Г. Чертков образовал «Комитет по исполнению воли Л. Н. Толстого» на случай его, Черткова, смерти или на случай невозможности для него вести дела главной редакции. В состав комитета В. Г. Чертков избрал следующих пять лиц: Александра Борисовича Гольденвейзера, Николая Константиновича Муравьева, Николая Сергеевича Родионова, Ольгу Константиновну Толстую, Владимира Владимировича Черткова. Позднее включил в состав комитета Николая Николаевича Гусева. Положение об этом комитете на основании постановления Совета Народных Комиссаров РСФСР от 12 октября 1928 г. было утверждено 2 июля 1928 г. Наркомпросом РСФСР.