Вечером Петя позвал папу смотреть гнёздышко.
— Только иди осторожно, на цыпочках, — попросил Петя, — а то птички тебя не знают, испугаются и больше не прилетят.
Папа следом за Петей полез в бузину, только не захотел садиться на землю.
— Тут у вас крапива, — сказал он, — я лучше постою.
Но птицы не прилетали. Ни та, ни другая. Наверно, они всё-таки заметили папу: ведь он был такой высокий и никак не скрывался за кустом.
— Ты лучше сядь, — тихонько попросил Петя. — Они, видишь, не летят.
— Хорошо, — сказал папа и присел на корточки.
И почти сразу же на край гнезда опустились обе птички. Сначала пёстрая, потом буренькая с зелёной головкой.
— Видишь? — шепнул Петя папе на ухо.
— Вижу, — кивнул головой папа.
— А какие разные, тоже видишь? — снова зашептал Петя.
— Тоже вижу, — ответил папа, а сам во все глаза уставился на птичек.
— Ну? — спросил Петя.
— Зяблики, — сказал папа. — Определённо зяблики.
— Оба зяблика?
— Конечно. Попестрее — зяблик-папа, посерее — зяблик-мама. Не бывает, чтобы в одном гнезде птицы разной породы поселились.
— А всё-таки это не птицы-синицы? — спросил Петя, поглядев на папу.
— Нет, — сказал папа. — Синички совсем другие. Я как-нибудь тебе покажу синицу.