Пуля для адмирала Кетлинского

Глава четвертая Флаг-капитан командующего

Морским генеральным штаба был предложен план в случае начала войны с Турцией 1913–1914 годов, который, при превосходстве нашего флота над турецким, предусматривал наступление главных сил ЧФ к Босфору для его блокады и боя с флотом противника, в случае попытки его войти в море.

А ситуация на Черном море с началом войны России с Германией и Австрией в августе 1914 года складывалась не простоя. После начала войны с Германией наше министерство иностранных дел делало попытки оттянуть или устранить вовсе вступление в войну Турции. Это нашло себе отражение в директивах командующему Черноморским флотом, коему было прямо приказано "избегать явно агрессивных мероприятий, могущих послужить поводом для вступления Турции в войну".

На основании этого, Эбергард и Кетлинский составили план действий, тогда же утвержденный ставкой, по которому "флот, сосредоточившись в Севастополе и будучи в постоянной боевой готовности, занимает, впредь до новых указаний, выжидательное положение, имея негласное наблюдение за турецким флотом при посредстве пароходов, совершающих рейсы между нашими портами и Константинополем".

Однако, уже к середине августа обстановка переменилась, германские крейсеры "Гебен" и "Бреслау" прошли Дарданеллы. Этим установилось соотношение сил, указанное в начале данной главы, т. е. при преимуществе на стороне турецкого флота. Поэтому от довоенного плана пришлось сразу отказаться. Вместо этого плана Эбергард и Кетлинский предложили новый. Он предусматривал оборону нашего флота на подготовленной позиции с переходом в наступление в случае ослабления турецкого флота. После же вступления в строй бригады линейных кораблей типа "Императрица Мария", энергичные наступательные действия против Босфора.

Западная часть Черного моря

Согласно директиве ставки Черноморский флот мог отныне выходить в море лишь с учебными целями, не удаляясь от Севастополя дальше, чем на 60 миль, и конечно, не ища встречи с «Гебеном». Затем пришла новая директива: «Не искать встречи с турецким флотом, если он не займет явно угрожающего положения». В результате этой чехарды ни Эбергард, ни Кетлинский флот до последнего момента не знали, будет ли война, т. к. директивы свыше поддерживали уверенность в возможности избежать ее.

В своей книге «Флот» известный писатель эмиграции капитан 2 ранга А.П. Лукин касаясь ситуации в 1914 году на Черноморском флоте, однозначно утверждает: «Черноморский флот до назначения Кетлинского (начальником оперативной части) совершенно не занимался тактическими упражнениями. Миноносцы служили складочным местом для убогих и неспособных. Была сносна стрельба (из орудий), да и та упала».

Впрочем, как мы уже знаем и к точности с эскадренной стрельбы Кетлинский имел так же самое непосредственное отношение.

Германский крейсер «Гебен»

28 октября 1914 года, вернувшись в Севастополь из учебного плавания, командующий флотом получил телеграмму о решении Турции начать войну. Но официального сообщения о начале войны все еще не было, и никто ранее данной директивы не отменял. На все запросы Эбергарда разъяснить ему ситуацию, ставка молчала. В то время Черноморский флот, за исключением минной дивизии и единичных вспомогательных судов, находился в Севастополе. В ночь с 28 на 29 октября два турецких миноносца внезапно атаковали в Одесской гавани канонерскую лодку «Донец», которая затонула от попавшей в нее торпеды.

В 10 часов 20 минут 29 октября штаб командующего флотом в Севастополе принял радио с парохода «Александр Михайлович»: «Вижу «Гебен» с двумя миноносцами». Флаг-капитан по оперативной части штаба капитан 1 ранга Кетлинский послал на «Александр Михайлович» запрос: «Уверены ли, что видели «Гебен», на что капитан ответил: «Гебен» знаю». Получив подтверждение, Кетлинский немедленно доложил об этом Эбергарду, который находился на флагманском броненосце «Святой Евстафий».

Вскоре "Гебен" подошел к выходу из Севастопольской бухты, прошел через крепостное минное заграждение, бывшее в этот момент незамкнутым, сделал несколько залпов по рейду и батареям, которые открыли ответный огонь. После этого линейный крейсер повернул в море. На пути отразив атаку дивизиона миноносцев, он встретил возвращавшийся из Ялты "Прут" и обстрелял его. "Прут" был затоплен своей командой, т. к. при продолжении боя имелась опасность взрыва находившихся на нем мин. В тот же день на рассвете турецкие крейсера бомбардировали Новороссийск и Феодосию и поставили мины в Керченском проливе, на которых взорвались 2 парохода. После этого линейные силы флота вышли в море и в течение трех суток безуспешно искали «Гебен».

Капитан 1 ранга К.Ф. Кетлинский

Разумеется, в данной ситуации действия Эбергарда и Кетлинского нельзя признать блестящими. Однако их ошибки были во многом обусловлены неясностью политической ситуации и отсутствием разрешения на начало активных боевых действий. К тому же в целом потери были не столь уж и значительны.

По получении в ставке известий о нападении турецкого флота, адмиралу Эбергарду была предоставлена определенная свобода действий, однако было указано, что главной его целью является воспрепятствование неприятельскому десанту, который, по имевшимся сведениям, готовился в Константинополе.

Слухи о десанте являлись несерьезными, но ставка на этом настаивало. Поэтому Кетлинскому приходилось учитывать противодесантные дела в своих оперативных планах и отвлекать силы на совершенно ненужное дело. Новый, составленный Кетлинским и утвержденный Эбергардом план, предусматривал решительный бой с главными силами противника, для достижения последующего полного господства на Черном море.

Единственным же средством принудить неприятеля к решительному бою являлась тесная блокада Босфора, которая вместе с тем пресекла бы всякое его появление в Черном море. Однако, тесная блокада Босфора не могла быть осуществлена, т. к. вблизи не было ни одного удобного пункта базирования, так и потому, что решительный бой у берегов противника, при отсутствии явного превосходства в силах, представлялся опасным, ибо наши поврежденные в бою корабли могли бы не дойти до Севастополя. Вследствие этих соображений, Эбергард и Кетлинский решили ограничить деятельность Черноморского флота минным заграждением Босфора, обстрелом побережья Турции и периодическим крейсерством линейных сил в поисках противника.

Укрепления Верхнего Босфора

Из воспоминаний бывшего военного министра временного правительства, а затем военспеца Красной армии А.И. Верховского: «…Вместо продолжения бесплодных атак на западной границе России надо было сосредоточить усилия на ее Черноморском фронте. Здесь наиболее слабое звено Тройственного союза. По нему и следовало наносить удар. Адмирал Каськов… направил меня в штаб флота к начальнику оперативного отдела капитану 2 ранга Кетлинскому. Этот высокообразованный офицер был в трагическом положении человека, связанного по рукам и ногам своим ограниченным и боязливым командующим».

Военный министр Временного правительства А.И. Верховский

С началом боевых действий на Черном море начала возникать и напряженность в отношениях с Морским управлением ставки Верховного главнокомандующего. С первого же дня Мировой войны при ставке Верховного главнокомандующего для оперативного согласования деятельности Балтийского и Черноморского флотов было сформировано Морское управление. Вначале им руководил бывший помощник начальника Моргенштаба контр-адмирал Ненюков, которого в скорости сменил адмирал Русин. Штаб-офицерами при нем состояли капитаны 2 ранга Бубнов, Немитц, старший лейтенант Яковлев и лейтенант Апрелев.

В своих воспоминаниях о характере работы Морского управления ставки с флотами впоследствии капитан 2 ранга Б.Н. Апрелев вспоминал так: «Благодаря тому, что оперативная часть обоих флотов функционировала уже задолго до войны и начальники соответствующих оперативных частей Морского генерального штаба были не только в служебном отношении, но и лично близко связанными с флаг-капитанами по оперативным частям обоих флотов, то вся работа оперативной части флотов сводилась к тесной и дружной связи флаг-капитанов по оперативным частям обоих флотов с Морским генеральным штабом и с Морским управлением штаба Верховного главнокомандующего, причем последнее являлось связью между флотами и армиями и имело задачей добиться полного взаимопонимания и согласования операций…»

В своих воспоминаниях Апрелев рисует почти идиллические отношения между Моргенштабом, Морским управлением ставки и оперативными частями обоих флотов. Если такие отношения и существовали, то только до начала боевых действий. С началом же их ситуация кардинально поменялось.

Морской министр И.К.Григорович

Что касается Морского управления при Ставке, то, несмотря на ее серьезное наименование в первые полтора года войны забот у нее было не слишком много. Дело в том, что Балтийский флот подчинялся не ставке, а командующему приморской 6-й армии Северного флота и напрямую слать указания на флот Морское управление не могло. Помимо этого рядом со штабом Балтийского флота располагался и Моргенштаб, который общался с балтийцами напрямую через голову ставки. Впоследствии Балтийский флот был передан из ведения 6-й армии в подчинение напрямую командующему Северным флотом. Это повысило авторитет и самостоятельность балтийцев, но все же Морское управление, по-прежнему, не могло ими командовать напрямую. Если Морское управление ставки и слало какие-то бумаги балтийцам, то они носили, скорее рекомендательный характер, чем приказной. Что же касается Черноморского флота, то им Ставка, а, следовательно, и Морское управление ставки командовали напрямую. А так как никаких других дел у Ненюкова (а потом у сменившего его Русина) и его подчиненного больше не было, то они назойливо лезли во все мелочи черноморских дел. Чем больше морские офицеры ставки слали указаний черноморцам, тем больше демонстрировали свою работу. Это, разумеется, не могло понравиться, ни адмирала Эбергарду, ни его флаг-капитану по оперативной части. Началось неизбежное противостояние, итогом которого и явился затяжной конфликт командования Черноморским флотом и Морского управления ставки. В этом конфликте дипломатичный и неглупый морской министр Григорович предусмотрительно занял сторону ставки.

А боевые действия на Черном море тем временем становились все интенсивней. В первый поход, в ночь с 5 на 6 ноября, с миноносцев было поставлено заграждение у Босфора и 6 ноября, под прикрытием флота, была произведена бомбардировка угольного узла – порта Зунгулдак. На обратном пути флот потопил несколько турецких транспортов.

Следующим походом флота было крейсерство у анатолийского побережья. Флот бомбардировал порт Трапезунд, ставил минные заграждения. На пути к Севастополю, адмирал Эбергард получил из морского генерального штаба сообщение, что "Гебен" находится в море. У флота уголь был уже на исходе, вследствие чего предпринимать специальных поисков "Гебена" не представлялось возможным, и флот продолжал свой путь.

В полдень 18 ноября дозорный крейсер "Алмаз" увидел милях в трех впереди себя "Гебена", шедшего навстречу эскадре. Линейные корабли начали поворачивать влево. Вскоре после поворота головного "Евстафия" на котором держал свой флаг Эбергард (там же находился и его флаг-капитан Кетлинский), на дистанции в 40 кабельтовых он увидел "Гебен", в стороне от которого шел легкий крейсер "Бреслау". Противники одновременно вышли из тумана и оказались на дистанции огня.

Согласно правилам "централизованной стрельбы", огонь не мог быть открыт одним головным кораблем, т. к. управляющий стрельбой флота старший артиллерист находился на втором в строю линейном корабле "Златоусте", который в это время еще заканчивал свой поворот и стрелять не мог. Тем временем "Гебен" повернул вправо и лег на курс, параллельный нашим кораблям.

После короткого совещания с Кетлинским Эбергард приказал "Евстафию" открыть огонь, не дожидаясь "Златоуста". "Евстафий" сделал залп, которым сразу же накрыл противника, добившись несколько попаданий. "Гебен" ответил. Бой продолжался всего 14 минут, после чего "Гебен" повернул и скрылся в тумане. В результате боя были повреждения и потери на "Евстафии". "Гебен" так же получил несколько попаданий и был поврежден более серьезно.

В декабре флот в очередной раз выходил в море, имея целью постановку минного заграждения у Босфора и закупорку Зунгулдакской гавани путем затопления пароходов, дабы прекратить оттуда вывоз угля. Закупорить Зунгулдак не удалось, но у Босфора минные заграждения были поставлены.

К концу декабря 1914 года выяснилось, что периодические выходы в море Черноморского флота недостаточно препятствовали туркам снабжать через море свою армию. Поэтому адмиралу Эбергарду было приказано прекратить турецкие морские сообщения с анатолийским побережьем, для чего возможно дольше оставаться с флотом в открытом море.

Орден Святой Анны 2-й степени с мечами.

Заслуги Кетлинского в кампании 1914 года, в том числе и его личное участие в бою у мыса Сарыч, были оценены командованием орденом Святой Анны 2-й степени с мечами. Награда достаточно высокая и почетная.

До середины февраля 1915 года адмирал Эбергард блокировал восточную часть анатолийского побережья, причем флот лишь на короткие сроки заходил в Севастополь для пополнения запасов.

Во время этой блокады флот обстреливал прибрежные пункты и порты, уничтожал сосредоточенные в них погрузочные средства, потопил несколько пароходов и большое количество парусных судов. Вскоре пароходное сообщение противника с Анатолией, было полностью парализовано.

В то же время не прекращались периодические набеги германо-турецких крейсеров не прекращались. Материальные результаты их были ничтожны, но моральное их значение велико. Сухопутное командование очень нервничало, требуя от флота прекратить эти набеги. Нервничала и ставка.

Германские корабли – линейный крейсер «Гебен» и легкий крейсер «Бреслау» значительно превосходили наши корабли в скорости хода, а потому были фактически неуловимыми.

Эбергард полностью износил механизмы судов, держа их постоянно в море, но ничего не смог сделать для прекращения набегов. До весны 1915 года деятельность Черноморского флота протекала преимущественно в крейсерстве в море, насколько это позволяло состояние механизмов и условия погоды.

В тоже время, вступление в строй наших новых подводных лодок дало возможность по очереди держать их на подходе к Босфору. Но и это не препятствовало германским крейсерам периодически выходить из Босфора и производить налеты на пункты нашего побережья. В марте на минах около Одессы взорвался и затонул турецкий крейсер "Межидие", который был через некоторое время поднят и зачислен в списки нашего флота под наименованием "Прут".

Весной 1915 года Черноморский флот пребывал в постоянной готовности выйти к Босфору в случай успеха операции союзников против Дарданелл и оказать им поддержку. Но десантная операция Антанты позорно провалилась.

В мае 1915 года произошел еще один бой с «Гебеном», теперь уже у Босфора. Эбергард снова держал свой флаг на «Евстафии», при нем, как всегда, находился и Кетлинский. В результате боя «Гебен», используя свое большое преимущество в скорости, успел скрыться в Босфоре.

За боевые заслуги в войне и личное участие во многих боях в мае того же года Кетлинский был удостоен ордена Святого Владимира 3-й степени с мечами.

Вступление в строй в июне 1915 года первого дредноута "Императрица Мария", новых миноносцев и подводных лодок значительно усилило Черноморский флот. Теперь он, безусловно, превосходил германо-турецкий. Сразу же были образованы две маневренных группы: 1-я – во главе с «Императрицей Марией", 2-я – линейные корабли-додредноуты, которые чередовались в море.

Летом 1915 года на Черном море впервые был применен маневренный метод использования подводных лодок: крейсерство в ограниченном районе. Он позволил командирам проявлять большую инициативу при поиске целей, что положительно сказалось на результативности действий. В этом была несомненная личная заслуга флаг-капитана командующего по оперативной части. Для разведки укреплений Босфора впервые были применены аэропланы, произведшие одну из первых аэрофотосъемок в ходе войны на море.

«Евстафий» – флагманский корабль командующего Черноморского флота адмирала А.А. Эбергарда в кампаниях 1914―1915 годов

Обстрелы Зунгулдака, бомбардировки Босфора, действия против торговли и анатолийского побережья продолжали быть главным содержанием боевых операций русских линейных сил и миноносцев. В этих операциях флот добился определенных успехов. Количество потопленных турецких торговых судов достигло нескольких тысяч. Большого успеха флот достиг и в оказании помощи приморскому флангу нашей Кавказской армии у Трапезунда.

Как флаг-капитану командующего по оперативной части Кетлинскому вплотную приходилось заниматься и организацией связи, от которой во многом зависело качество решения оперативных вопросов.

В 1915 году при его непосредственном участии была введена в строй первая на Черноморском флоте телеграфная станция "Графская пристань", которая поддерживала прямую связь на аппаратах БОДО со ставкой Верховного Главнокомандующего, и новая, оснащенная французской аппаратурой радиостанция в Килен-бухте.

Это позволило значительно улучшить управление силами в море, качество радиоразведки, обеспечение высадки десантов и перевозки войск, взаимодействие с армейскими частями. Несомненным успехом Кетлинского являются и успешные эксперименты по одновременному управлению по радио с берега действий кораблей и подводных лодок у Босфора.

Адмирала Эбергарда и его флаг-капитана давно волновала идея Босфорской операции. После провала Дарданельской операции союзников, они взялись за ее подготовку вплотную. Кетлинским был разработан подробный план всей грандиозной десантной операции.

В плане подготовки этой операции на Босфор, Кетлинский занимался формированием особой транспортной флотилии, в состав которой были включены лучшие пароходы на Черном море. Вскоре Эбергард с Кетлинским могли доложить в ставку, что Черноморский флот был готов выполнить перевозку при напряжении всех средств, целую армию в составе 4-х корпусов.

Согласно подготовке к высадке десанта на Босфоре, Эбергард и Кетлинский подняли вопрос и о необходимости занятия в качестве промежуточной базы флота базы болгарского Бургаса. Но этот проект, ввиду опасения вызвать осложнения отношений с Болгарией, был отклонен.

Со вступлением в строй "Императрицы Марии" вопрос об обеспечении операции со стороны моря не возбуждал особых сомнений. Но осуществление десантной операции в крупном масштабе не находило пока понимания в ставке.

Осенью 1915 года Болгария выступила на стороне Германии и Австрии.

Это сразу осложнило обстановку на Черном море.

Отныне на болгарские порты получили возможность базироваться германо-турецкие подводные лодки. 27 октября 1915 года Черноморский флот бомбардировал Варну, при этом некоторые наши корабли подверглись атакам подводных лодок.

В начале ноября вступил в строй второй дредноут "Екатерина II". Это дало возможность Эбергарду разделить линейные силы уже на три группы, из коих каждая превосходила "Гебена" по боевой мощи.

Супруга Кетлинского Ольга Леонидовна всегда была очень дружна со своей сестрой Верой, которая была замужем за художником Николаем Липхартом, который был смертельно болен туберкулезом и умер в Симеизе перед самой революцией. Что касается Кетлинского, то он был дружен с братом своего свояка Ильей Оскаровичем Лихартом, одним из первых подводников русского флота и человека не простой судьбы.

Женившись на некой ветреной девице и уличив ее в измене, он в порыве ревности выстрелил в нее из револьвера, но нанес лишь легко ранение. После этого пытался покончить жизнь самоубийством. Был уволен с флота, вновь женился. С началом войны с Японией снова призван и командовал во Владивостоке подводной лодкой «осетр». В годы Первой Мировой войны возглавлял штаб транспортной флотилии Черноморского флота. Впоследствии стал капитаном 1 ранга. Эмигрировал с семьей во Францию и где и умер в 1936 году. В 1915–1916 году Кетлинские часто общались с семьей Лихарта, проводя вместе немногие свободные вечера.

Не прерывались в это время и дружеские отношения Кетлинского с Василием Черкасовым. Что касается Казимира, то он был хорошо знаком с супругой Черкасова Ольгой Александровой, которая была, чуть ли не единственной женой офицера, прошедшей вместе с мужем всю порт-артурскую страду и даже участвовавшую в сражении нашей эскадры 28 июля в Желтом море, находясь на броненосце «Пересвет». Теперь же старые друзья дружили семьями, а две Ольги стали закадычными подругами.

На Черном море служба В.Н. Черкасова так же шла достаточно успешно. Командуя эсминцем «Гневный», он неоднократно участвовал в боевых походах и «за отличия в боях против неприятеля» в мае 1915 года был произведен в капитаны 1 ранга. За торпедную атаку на крейсер «Бреслау», проведенную у Босфора в ночь на 29 мая 1915 года был награжден орденом Святого Владимира 3-й степени с мечами и бантом, за другие отличия – орденами Святой Анны 2-й степени с мечами и Святого Владимира 3-й степени с мечами. Как и все офицеры российского флота Кетлинский, безусловно, сопереживал Василию Черкасову в связи с жертвенным подвигом его младшего брата Петра, который, командуя канонерской лодкой «Сивуч», принял неравный бой с германской эскадрой в Рижском заливе и погиб, не спустив перед противником Андреевского флага.

В январе-марте 1916 года В.Н. Черкасов исполнял обязанности командующего 2-м дивизиона эсминцев Черноморского флота.

Что касается Кетлинского, то в феврале 1916 года он вплотную занялся организацией действий флота по нарушению турецких коммуникаций в зоне Зунгулдак-Эрдели, являвшегося жизненно важным для Стамбула угольным районам. Дело в том, что в связи с почти полным отсутствием дорог все перевозки угля осуществлялись оттуда в турецкую столицу морем на каботажных судах.

До этого времени, несмотря на постоянное присутствие в районе наших эсминцев, турки научились от них уходить. Наиболее опасный участок от мыса Баба до острова Кефкен они проходили в темное время суток без огней. Из Босфора турецкие суда так же выходили с наступлением темноты или за час-полтора до захода солнца, чтобы к утру достигнуть конечного пункта. Обнаружив днем неподалеку от берега наши эсминцы, турки попросту стали задерживать свои суда в портах. Когда же днем море было пусто – это был верный знак, что ночью можно будет пройти вдоль берега незамеченными. Такая тактика приносила туркам успех, и результативность наших эсминцев стала резко снижаться.

Поэтому Кетлинский предложил новую схему «угольной блокады», положенной Эбергаргдом в основу директивы № 297 от 10 (23) февраля 1916 года. Эта директива предусматривала блокирование района днем подводной лодкой, а ночью – парой эскадренных миноносцев.

Отныне подводным лодкам предписывалось, находясь днем под перископом, наблюдать за Зунгулдаком, не выдавая своего присутствия, а на ночь отходить от берега для зарядки батареи. Одновременно с наступлением ночи к побережью скрытно подходила пара эсминцев и в течение всей ночи маневрировала переменными ломанными курсами, перекрывая туркам путь следования от мыса Баба до острова Кефкен. Перед рассветом эсминцы снова отходили мористее за пределы видимости турок, а позицию у берега занимала подводная лодка. Результаты внедрения новой схемы превзошли все ожидания и потери турок стремительно поползли вверх. В результате этого буквально через какой-то месяц Стамбул был поставлен на грань угольной катастрофы. Именно В.Н. Черкасов на практике отрабатывал теоретические новинки своего друга, устроив со своими к товарищами настоящий погром на турецких прибрежных коммуникациях.

По сути дела, Кетлинский впервые разработал и на практике внедрил оперативное взаимодействие надводных кораблей и подводных лодок, что по достоинству было впоследствии оценено теоретиками военно-морского флота, как важный шаг вперед в развитии способов действия сил на неприятельских морских сообщениях.

Несколько позднее Кетлинским была детально разработана и система взаимодействия подводных лодок, выражавшаяся в определении границ районов их крейсерства и чередования выходов в предпроливную зону.

Военно-морской историк Д.Ю. Козлов пишет по этому поводу следующее: «Сравнительно небольшое удаление лодок друг от друга обеспечивало возможность устойчивой радиосвязи и, следовательно, обмена данными об обстановке и получаемой от внешних источников разведывательной информации. Решение о поочередном нахождении лодок перед Босфором следует признать удачным, так как, в отличие от предыдущих схем применения подводных лодок, оно обеспечивало постоянное наблюдение за устьем пролива в дневное время…»

Результаты новаторства скоро дали о себе знать и потери турок от действий наших подводных лодок резко возросли. Деятельность Кетлинского, вне всяких сомнений, свидетельствует не только о высоком профессионализме, но и творческом подходе к решению стоящих перед флотом задач.

В марте 1916 года В.Н. Черкасов получил неожиданное назначение – командиром линкором «Чесма» (только что выкупленным у японцев нашем бывшем броненосце «Полтава»). Назначение это было, безусловно, престижно, так как лишь пройдя командирскую ступень на корабле 1 ранга, можно было рассчитывать на адмиральские погоны. Однако прощаясь с Черкасовым, Кетлинский, конечно, не мог предположить, что скоро их служебные пути вновь пересекутся.

Эскадренный броненосец «Полтава

9 января 1916 года нашим миноносцам удалось, наконец-то, навести «Гебена» на «Екатерину II». Произошел короткий бой, после чего «Гебен», пользуясь своим неизменным преимуществом в ходе, опять ушел в Босфор.

В 1916 году Кетлинской особо отличился при проведении Трапезундской операции по взятию города силами флота. Кетлинский фактически руководил ее планированием, а затем весьма умело координировал боевые действия флота и частей кавказской армии. Как известно, Трапезундская операция была одной из самых удачных масштабных боевых операций нашего флота в Первой Мировой войне и рассматривалась штабом Черноморского флота как генеральная репетиция к Босфорской десантной операции запланированной на 1917 год.

К началу 1916 перед Черноморским флотом ставилась задача оказать содействие приморскому флангу Кавказской армии в овладении Трапезундом. 23 и 24 января корабли Батумского отряда (линкор, 2 эсминца, 2 миноносца, 2 канонерские лодки) под командованием капитана 1 ранга М.М. Римского-Корсакова огнем артиллерии подавили турецкие батареи у реки Архаве, что позволило Приморскому отряду Кавказской армии генерал-лейтенанта В. Н. Ляхова перейти в наступление.

Дальнейшие успешные боевые действия Кавказской армии стали возможны благодаря тому, что 25–26 апреля в Ризе и Хамургяне были высажены две пластунские бригады, переброшенные из Новороссийска на 22 транспортах. Со стороны моря переход транспортов прикрывали 2 линкора, 2 крейсера и 6 эсминцев. Бригады высаживались под прикрытием кораблей Батумского отряда и авиации. После чего Приморский отряд, усиленный пластунскими бригадами, овладел сильно укрепленными позициями турок на реке Карадере и Трапезундом.

В результате успеха Трапезундской операции, достигнутого благодаря помощи флота, была прервана кратчайшая связь 3-й турецкой армии с Константинополем. Организованные русским командованием в Трапезунде база легких сил флота и база снабжения значительно упрочили положение Кавказской армии.

Один из самых авторитетных историков Первой Мировой войны генерал А.М. Зайончковский считает Трапезундскую операцию по своему стратегическому значению равной таким стратегическим операциям 1916 года, как битва за Верден, бои русской армии в Галиции и французов на реке Сомма, а так же знаменитый Ютландский бой.

Оперативно-боевая подготовка Черноморского флота, за которую непосредственно отвечал Кетлинский, была поднята им к 1916 году на весьма высокий уровень. Это признавали и союзники, и противники. «Боевая подготовка русского флота была хороша, лучше, чем в Балтийском флоте. Черноморский флот стрелял на больших дистанциях, много плавал, появлялся всегда соединено, что совершенно лишало «Гебена» возможности использовать с успехом свое превосходство в скорости и артиллерийском вооружении против неприятельских сил по частям», – писали в своем отчете о кампании на Черном море германские специалисты.

Сегодня мало кто помнит, одно из важнейших достижений адмирала Эбергарда, его штаба и, прежде всего, Кетлинского – разработку и внедрение в августе 1914 года комплекса «степеней готовности флота», или перечня «положений». Впоследствии именно этот перечень стал прообразом системы «оперативных готовностей», которая в межвоенный период была воссоздана уже в масштабе всего советского военно-морского флота и сыграла огромную роль в начале Великой Отечественной войны.

Недовольство ставкой и общественностью действий Черноморского флота относилось, прежде всего, к неуловимости «Гебена» и «Бреслау». И хотя эти корабли уже почти не покидали Босфора, это неудовольствие не только не уменьшалось, а, наоборот, искусственно нагнеталось.

Из послужного списка К.Ф. Кетлинского за 1914–1915 годы: «Находился в походах и делах против неприятеля в Черном море, в 1914 году 16 октября, 5 ноября и 24 декабря, в 1915 году 22 февраля, 15 марта, 12, 19 и 27 апреля и 25 мая».