Пустая шкатулка и нулевая Мария 2

30 апреля (четверг)

30 апреля (четверг) 00:00

Начало второго дня

30 апреля (четверг) 12:37

Обеденный перерыв.

Я зевнул. Виной тому был, скорей всего, загадочный телефонный звонок, разбудивший меня в шесть утра.

«Сегодня я приготовлю тебе бэнто[2]».

Звонок был сброшен прежде, чем я успел хоть что-то сказать в ответ.

Какого?..

Шел последний день апреля, началась Золотая неделя, скоро нас ждут несколько выходных подряд. Я вышел в коридор и, как всегда, стал ждать Отонаси-сан. Мы каждый день обедаем в школьной столовке, но вот сегодня она впервые делает для меня бэнто.

– Кадзу-кун! Я все слышала, Кадзу-кун! Сегодня тебя ожидает большое событие, Бэнто-с-Марией, да?!

Шумная парочка тут как тут. Коконе обошла меня со всех сторон, Харуаки стоял рядом и ухмылялся.

– Харуаки, я же тебе говорил никому не рассказывать, потому что спокойной жизни ведь не будет!

– Говорил, но я сам решаю, слушаться или нет!

Этот тип просто ужасен.

– Кадзу-кун, ну так что с этим милым дельцем?! Объясняй давай в подробностях!

– …В общем, я сам толком не понял, но сегодня рано утром мне по телефону…

– «Доброе утро!» по телефону! Ну это точно любовь-морковь!

Господи, пожалуйста, пусть люди разучатся говорить.

– «Доброе утро» по телефону… – пробормотало сзади.

Я тотчас развернулся.

…Уаа, еще одна надоеда тут как тут.

– А, Рико-рин, доброе утро.

– Доброе…

Невысокая девушка с короткой стрижкой, которую таким странным именем назвала Коконе, – первоклассница Рико Асами. Она учится в одном классе с Отонаси-сан и состоит в фан-клубе Марии Отонаси, который расцвел пышным цветом сразу после церемонии приветствия. Обычно она ходит вместе с Отонаси-сан, но сегодня, похоже, пришла первой. Почему-то ее лицо и голос показались мне еще более мрачными, чем обычно.

Асами-сан уставилась на меня непроницаемым взглядом.

– Э?

Может, она на меня сердится?

– Я все слышала. Тебе достанется бэнто от Марии-сан.

– Н-ну да, похоже на то.

В ответ на мою реплику Асами-сан ничего не сказала, лишь продолжала сверлить меня взглядом.

– …Чтоб у твоего мобильника аккумулятор взорвался… чтоб у тебя оказались дерьмовые аккумуляторы, которые производят и продают по дешевке в одной известной нам стране… набухай, акк, набухай!..

От этих проклятий, которые она бормотала себе под нос, у меня пошли мурашки по коже.

– Н-но вот интересно, почему Кадзу-кун? – с улыбкой встряла Коконе, пытаясь развеять висящее в воздухе напряжение. – Ведь из-за этого на Кадзу-куна в последнее время ну очень недружелюбно поглядывают, правда? Я слышала, он на первом месте в рейтинге «Хотел бы я убить его и представить как несчастный случай»!

– Что еще за свихнутый рейтинг такой… кто вообще может такое говорить…

– Я говорил, – поднял руку Харуаки. – Разумеется, я проголосовал за тебя! Твои шуры-муры с Марией-тян просто невыносимы!

Меня разом оставили силы.

Харуаки, конечно, шутит, но взгляды других мальчишек в последние дни точно стали страшноватыми. Правда, не думаю, что Отонаси-сан – единственная тому причина…

– Мм? Чего ты на меня так смотришь?

– …Ничего.

Она что, правда не понимает? Что такая вот товарищеская манера нашего с ней общения тоже может быть причиной.

Коконе склонила голову набок. В отличие от марта, который длился почти целую вечность, сейчас она стянула волосы в хвост сбоку головы. Кажется, эта прическа так и называется – «боковой хвост»?

– Слушай, слушай, я вот никак не пойму; как тебе удалось приручить Отонаси-сан?!

– «Приручить»… ну и словечки ты выбираешь…

– Отонаси-сан, думаю, привыкла уже, что к ней пытаются подъехать, так что ты стандартными приемами не пользовался, да? Тебе удалось заставить ее почувствовать, что ты для нее особенный, хех?

Коконе принялась торжествующе выпаливать наудачу одну версию за другой.

– Дай-ка поглядим… скажем, ты спас ее от маньяка, который на нее напал – мм, вполне возможно! Маньяк… «Эй, эй, твой пупок так приятно пахнет… уаа! Да там болячка! Н-но мне плевать!! – и с этими словами маньяк набросился на нее, но тут появился ты и вырвал ее из его грязных лап, так?!

– У меня была бы кишка тонка напасть на такого «реального» маньяка… а главное – мы с ней не встречаемся, ты в курсе?

Этот факт неоспорим. Но ухмылка Коконе стала еще шире.

– Да нууу, и как же ты тогда объяснишь то, что было на церемонии, мне интересно? Мм? Мммм?

– Это было…

«Объявление войны» во время церемонии приветствия. Я знаю, все всё не так поняли. Надо это ей каким-то образом объяснить, чтобы она убрала с лица эту свою ухмылку до ушей.

– Это просто потому что, это, Отонаси-сан, она немного странная…

– …Я странная?

Знакомый голос. Я покорно обернулся.

Мария Отонаси.

При виде ее лица я инстинктивно напрягся. Нет, не то чтобы я весь покрылся холодным потом из-за ее обвиняющих слов. Я напрягся просто-напросто из-за того, что увидел ее невыразимо прекрасное лицо, не подготовившись заранее.

Я в с е е щ е н е п р и в ы к к ее независимому характеру и потусторонней красоте. Потому просто не мог не застыть на месте. Как обычно в таких случаях, я мысленно досчитал до трех и таким образом приготовился говорить с Отонаси-сан.

Я был с Отонаси-сан на протяжении целой человеческой жизни. Я это знаю. Н о я э т о г о н е «ч у в с т в у ю».

– И почему ты так напрягся? Может, ты решил, что я сержусь? Я не могу сердиться из-за такой ерунды, понятно?

– А-ага.

Пока я стоял в обалдении, Асами-сан без слов засеменила вокруг Отонаси-сан и расположилась позади нее.

– …Мм? Чего тебе, Асами?

Асами-сан ничего не ответила, лишь молча пялилась на меня. Вместо нее заговорил Харуаки.

– Она вообще странненькая сегодня. Может, она волнуется, что Хосии увел у нее Марию-тян, из-за этого «бэнто-мероприятия».

– …Звать ее «Мария-тян» – очень слишком чересчур фамильярно. Ты должен добавлять «-сама»… – вновь пробормотала себе под нос Асами-сан, не поднимая головы.

– Неважно. Идем, Кадзуки.

– Эээ, в школьную столовку?

Отонаси-сан раздраженно вздохнула.

– Ну почему до тебя не дошло сразу же, как только я сказала, что сделаю бэнто? Неужели непонятно, что я так сказала потому, что школьная столовая меня не устраивает?

Школьная столовая не устраивает?

Мы каждый день встречались на обеденном перерыве, чтобы пообсуждать «шкатулки» или «0».

Ну, в общем-то, не сказать чтоб у нас каждый день была какая-то новая информация; и практически ни разу не было чего-то, что нельзя обсуждать при посторонних. Точнее даже, не «практически ни разу», а просто «ни разу» с того самого дня, когда Отонаси-сан пришла в нашу школу. Так что столовка всегда годилась.

Но сегодня школьная столовая ее не устроила.

– Вот, значит, почему сегодня этот бэнто. …А разве у нас не продают всякие булки?

Когда я пробубнил эти слова, Отонаси-сан внезапно придвинулась вплотную и зашептала мне в ухо:

– …Здешние булки после «Комнаты отмены» у меня уже вот где. Ты ведь понимаешь, да?..

О боже… я вполне понимаю, что ты не хочешь, чтобы они услышали про «Комнату отмены», но когда ты подходишь так близко, а рядом Асами-сан, она, знаешь ли, вполне может решить, что мы перед ней рисуемся.

Я глянул на Асами-сан искоса; как я и ожидал, она теперь смотрела куда пристальней, чем раньше.

– Эээ, Мария-сан. А можно я с вами пойду?..

– Извини, Асами. Сегодня я хочу пообедать наедине с Кадзуки.

– Наедине…

– Так, ну, идем, Кадзуки.

Отонаси-сан ухватила меня за руку и зашагала прочь. Харуаки, не оценив атмосферы, воскликнул что-то вроде «Хияаа!»

…Интересно, что об этом думает Асами-сан?

Обеспокоенно обернувшись, я увидел, как она вновь что-то бубнит себе под нос, опустив глаза.

– …Чтоб тебе в рот заползла беременная тараканиха, отложила яйца у тебя в животе, из них вылупилось потомство и сожрало тебя изнутри!..

Страшненькие вещи она говорит!

30 апреля (четверг) 12:43

– Какая-то даже ностальгия чувствуется, когда вновь приходим на задний двор.

Задний двор школы – то место, где мы частенько разговаривали в зацикленном мире «Комнаты отмены».

Похоже, предаваться воспоминаниям в намерения Отонаси-сан не входило; кинув на меня быстрый взгляд, она без особых церемоний извлекла из сумки обвязанный платком бэнто и протянула мне.

– …С-спасибо.

– Пожалуйста.

Я развязал платок и открыл коробочку. На вид – совершенно ординарный бэнто. Почему-то это для меня оказалось неожиданным.

Для начала я попробовал спаржу в беконе. Взял кусочек и сунул в рот.

…Мм, на вкус тоже совершено обычная.

– Эээ… спаржа очень вкусная.

– Это полуфабрикат.

…А, понятно, ну да, разумеется, вкус и должен быть обычным.

Следом я взял котлету. Как я и думал – совершенно обычная и на вид, и на вкус.

– …Эээ, котлета очень вку-…

– Это тоже полуфабрикат.

…Я так и знал!

Я посмотрел, что еще есть в бэнто. Если я угадал, то картошка, тефтели, клецки и овощная смесь – всё полуфабрикаты.

– Не надо так кудахтать. Вовсе не нужно меня расхваливать.

– …Слушай, Отонаси-сан. Ты что, никогда не готовила в «Комнате отмены»?

Отонаси-сан говорила, что во время этого множества повторов перепробовала уйму всяких вещей, начиная с боевых искусств.

– Охо? Кажется, тебе смертельно хочется покритиковать мои кулинарные навыки.

– Д-да не то чтобы…

– А похоже. …Впрочем, я возражать не буду. На самом деле я готовила. Я умею готовить довольно сложные блюда. Но я не могла заставить себя полюбить готовку. Мне не удавалось получать от кулинарии такое же удовольствие, как от боевых искусств.

– Вот, значит, почему ты поленилась с обедом.

– Наконец-то ты это сказал.

Ой.

Я бросил взгляд на лицо Отонаси-сан. …Ну вообще-то непохоже, чтобы она очень уж злилась.

– …Эээ, но слушай, тебе неинтересно готовить, может, и сама еда тебя тоже не интересует?

– Вовсе нет. Мне нравится поесть чего-нибудь вкусного.

– Кстати, а что ты любишь больше всего?

– Клубничный торт. Ну, в общем, все сладкое с клубникой… ээй, ты чего застыл с тефтелькой во рту?

– Аа, нет…

Такое миленькое любимое блюдо? Я бы еще мог понять, если бы это оказалось что-нибудь вроде пюре из бататов, но клубника, по-моему, совершенно с ней не вяжется… Я чуть было не ляпнул это вслух, но чудом удержался. Ффуф, пронесло.

– Хо-хо, у тебя хватает наглости заявлять другим, что их любимое блюдо с ними не вяжется.

– …Не говорил я такого.

– Кому, ты сказал, подходит пюре из бататов?

…Ну почему ты так легко прочла мои мысли, Отонаси-сан?

– Но, стало быть, ты любишь есть, но не любишь готовить.

Я решил сменить тему.

– Мне трудно получать удовольствие, поглощая то, что сама же и приготовила. Просто не могу воспринимать это иначе как работу.

Дошло наконец. Ну конечно, в том зацикленном мире не было никого, кто ел бы приготовленную ей еду. Я до сегодняшнего дня почти ни разу не готовил, но знаю, что смотреть, как кто-то уплетает приготовленные тобой блюда, – одно из удовольствий кулинарии.

Именно поэтому, если есть твою еду некому, ее приготовление превращается в работу.

– …Неважно. Все равно я позвала тебя на задний двор не для того, чтобы трепаться о таких вещах.

– А-ага.

– Перейду тогда к главному.

С этими словами Отонаси-сан пошарила у себя в сумке и извлекла мобильник.

– Вчера ночью я получила мэйл.

– Мэйл? – переспросил я.

Она молча поднесла дисплей к моему лицу.

«Я смог воплотить мое сокровенное желание. Теперь я могу с тобой встречаться».

Такие слова были на дисплее.

Эээ… что это? Переписка сладкой парочки… по крайней мере, похоже. Э? Иными словами, Отонаси-сан начала с кем-то встречаться? Вот эта вот Отонаси-сан?

Я смотрел на нее. Она, криво улыбаясь, следила за моей реакцией.

– Так, ну, в общем, я все с тобой поняла еще когда мы встретились сегодня. …Кадзуки, глянь, кто отправитель.

Я посмотрел куда было велено. Имя в поле «От»… э?

…«Кадзуки Хосино».

Так это что, я, что ли, послал этот мэйл? …Нет, нет, нет, не может быть. Я совершенно ничего подобного не помню. Но коли он правда был отправлен?..

– Сперва я подумала, что это фальшивка. Но это вряд ли, у меня включен фильтр входящих. Разумно предположить, что этот мэйл был отправлен с твоего телефона.

– Но Отонаси-сан, я совершенно не помню, чтобы я отправил это…

– Тогда, может, проверишь свои исходящие? Письмо все еще должно быть там, если только его не стерли.

Я кивнул и извлек свой мобильник. Проверив исходящие, я нашел мэйл.

«Я смог воплотить мое сокровенное желание. Теперь я могу с тобой встречаться».

Тот же самый текст был в отправленном письме.

– Это, это…

У меня кровь отхлынула от лица.

– Можешь не волноваться, Кадзуки. По твоему лицу видно, что, по крайней мере, ты не послал этот мэйл по собственной воле. Но если это действительно сделал кто-то другой, это значит, что он воспользовался твоим мобильником и послал мне мэйл после двух ночи.

Дата письма – 30 апреля. Стало быть, сегодня, 2:23 ночи.

В это время мой мобильник лежал у меня возле подушки. Я проснулся сегодня от звонка Отонаси-сан, так что тут никаких сомнений. Так это что, кто-то вломился ко мне в комнату посреди ночи? Что же это такое? Зачем кому-то на такое идти?..

– Кадзуки, – обратилась ко мне Отонаси-сан, пока я сидел и озадаченно молчал. – Когда-то я пролезла в «шкатулку» под названием «Комната отмены». Знаешь, почему мне это удалось?

– ?..

Не пойму, к чему она клонит.

– Это имеет отношение к делу. «Я “шкатулка”, потому я и смогла», – так я тебе сказала, но это не объяснение, почему именно я смогла, верно?

– …Ну кстати, да, не объяснение.

– Я могу чувствовать «шкатулки» и отыскивать их. А затем пролезать в них.

– …Угу.

– Как отослать мэйл с твоего мобильника на мой в два часа ночи. Либо – как заставить нас подумать, что так и было. Наверно, это можно миллионом способов сделать, но я подумала вот о чем.

И затем она это сказала.

– Эта работа «шкатулки».

…«Шкатулки»?

– Эээ… да? В смысле, зачем кому-то использовать «шкатулку» чисто ради такого…

– Кадзуки, разве я не сказала уже? Я умею чувствовать «шкатулки». …Ааа, ну, может, ты и прав, и тот мэйл не имеет никакого отношения к делу. Но одно я могу сказать точно.

Глядя на меня почти сердито, Отонаси-сан проговорила:

– Кто-то поблизости пользуется «шкатулкой».

Не из-за ее слов, а скорее из-за прямого взгляда я понял наконец, что со мной произойдет.

Опять.

Опять «шкатулка» попытается разбить мою повседневную жизнь.

– Так, Кадзуки, давай вернемся к мэйлу. Допустим, это было проделано с помощью «шкатулки»; какой тогда в этом смысл? Полагать, что это просто прикол «владельца», получившего необычные способности, было бы слишком оптимистично, как ты думаешь?

– …Что ты имеешь в виду?..

– Нам объявили войну. А может, это просто данность.

– Просто данность?..

Что бы это значило? Насколько я могу судить, Отонаси-сан не встречается с «владельцем».

– Возможно, это какая-то метафора. Может, такое будущее назначено «шкатулкой». Но проблема не в этом.

Отонаси-сан легонько вдохнула и продолжила:

– «Владелец» п ы т а е т с я п р я м о в м е ш а т ь с я в н а ш у ж и з н ь с п о м о щ ь ю «ш к а т у л к и».

Да, похоже, так и есть. Иначе зачем бы ему посылать такое письмо Отонаси-сан с моего мобильника.

– …И что мне делать?

– Была использована «шкатулка», здесь сомнений нет. Я должна узнать, как работает эта «шкатулка», понять ее природу. И я хочу, чтобы ты мне в этом помог. Ты ведь хорошо чувствуешь малейшие изменения в своей повседневной жизни, верно? Значит, ты можешь заметить какие-то аномалии, которые я пропустила.

– Ладно, понял. Попробую поискать!

– Пожалуйста, попробуй. Я тоже свяжусь с тобой, когда наткнусь на что-нибудь.

Решив, что разговор окончен, я вернулся было к еде. Но, заметив, что Отонаси-сан по-прежнему держит палочки неподвижно, тоже остановился.

– Что-то еще, Отонаси-сан?

– Ммм… а, пожалуй, да.

Отонаси-сан продолжила странно неуверенным тоном.

– Это глупо, правда, но кое-что меня беспокоит. Это кое-что неприятное. Поэтому я тебе скажу.

– …Ну ладно, давай.

– Почему ты стал меня по-другому звать?

– Э?

Неожиданный вопрос она задала.

– …Если особых причин нет, то я не против.

Произнеся эти слова, Отонаси-сан принялась за еду.

Я был малость обеспокоен, но предпочел решить, что это мелочь, и тоже вернулся к еде.

30 апреля (четверг) 22:38

Мелкие изменения в повседневной жизни. Я пытался думать об этом, сидя на письменном столе, которым пользовался еще с младшей школы, – но в голову ничего не шло. Изменения. Изменения есть повсюду.

Не в силах найти ответ, я открыл свой мобильник – просто так.

На экране была фотка Моги-сан в пижаме.

Выглядела она еще более худой, чем обычно, но ничего печального в ее облике не было. В своей больничной палате она сидела с улыбкой яркой, как подсолнух, и показывала на пальцах знак мира.

– Какая ухмылка у Кадзу-тяна! Он небось неприличные картинки смотрит!

Услышав голос сестры (она старше меня на три года), я поспешно закрыл мобильник.

– Не-неправда!

– Ты засмущаался… как подозриительно…

Моя с т а р ш а я с е с т р а Рюка Хосино, забравшись на верхнюю койку нашей двухэтажной кровати, ухмылялась во весь рот. …И опять она в одном белье, эта Рю-тян. Черт… ей уже скоро 20, а она все еще носится по дому в таком виде. Ей пора бы знать, что я уже не ребенок, а второклассник старшей школы.

– Ааа, дай-ка угадаю, ты глазел на фотку Касуми Моги-сан, правда?..

– Че за!..

Откуда она?..

– Уаа, я угадала? Ухехе…

– П-погоди-ка минутку! Во-первых, откуда ты знаешь про Моги-сан… А! Только не говори, что шарилась в моем телефоне без спросу!

– Не шарилась я. Я просто один раз увидела имя, когда она тебе звонила, правда. А к картинке просто сказала, что первое в голову пришло. …Но слушай, по-моему, ты малость озабоченный, что разглядываешь фотки девушек с этакой ухмылочкой!

Вот ровно поэтому я хочу себе отдельную комнату!

Пытаясь спрятать неловкость, я в обнимку с мобильником влез на нижнюю койку.

– Скажи, скажи, эта Касуми Моги-сан – твоя девушка?

– Н-нет, еще чего!

– А какие у вас тогда отношения? Или так: что она о тебе думает?

– …Эээ…

Какие отношения… самому бы знать. И что она думает обо мне?

Конечно, она правда признавалась мне в «Комнате отмены»; и то, что она послала мне эту фотку, означает, что я ей небезразличен… наверно.

То, что она обо мне думает, слегка приятно.

Но что-то большее… честно говоря, не знаю. Моих чувств, которые были в «Комнате отмены», больше нет. Похоже, мы что-то значили друг для друга. Кое-какие мои воспоминания намекают на это. Но именно по этой причине я не могу взглянуть на нее по-новому. И я без понятия, насколько нормальны мои чувства в обычной, повседневной жизни.

– В общем… мы друзья, да!

К этому ответу я пришел путем усиленных раздумий, но она ничего не сказала. Странно… С этой мыслью я прислушался – и разобрал ее сонное посапывание.

…Никогда не перестану удивляться, как быстро она засыпает.

Кстати – я ведь еще не ответил на мэйл. Вспомнив это, я принялся набирать ответ.

Я кинул взгляд на часы в углу дисплея.

«22:59»

Я был занят набором текста письма.

Как вдруг мое сознание прервалось.

30 апреля (четверг) 23:18

Так, ну а теперь пора кое-кому позвонить.