Пустой

Глава 10. Антошка

Внезапно движение немного растянувшегося отряда замедлилось, а потом и вовсе остановилось. Впереди что-то происходило, раздавались возгласы, крики, кто-то с кем-то спорил. Другой голос, в котором я без труда опознал скрипучую речь крестного, ответными криками пытался угомонить споривших. Попутно что-то выспрашивал у еще одного участника беседы, тихий голосок которого был еле слышен сквозь крики, никак не унимавшихся спорщиков.

Стоять на месте и ждать оглашения причин задержки не хотелось, поэтому стал потихоньку протискиваться в голову отряда. Моему примеру последовал любопытный исследователь всего, что подвернется под руку, Тимофей. Он тоже не собирался пропускать непонятное событие.

Выбравшись в первый ряд, во время движения частично перемешавшийся со вторым и третьим рядами, встал возле симпатичной девушкой в платке и сарафане. Несмотря на произошедшее, она умудрилась сохранить свежий вид и чистую одежду. Ко всему прочему на хорошеньком личике был явственно различим средневековый макияж: подведенные чем-то черным брови, нарумяненные щечки и на лицо какая-то белая пудра нанесена. На мой взгляд, такая косметика только портила естественную красоту девушки, да и в наше время женщины зачастую перегибают с “боевой раскраской”. Но мода — есть мода, у нее свои законы.

Между тем, действо, остановившее движение отряда, продолжалось. Причиной его был мальчонка, я его сразу узнал. Тот самый мальчуган дергавший мать за подол на стене, который по странной прихоти моих галлюцинаций, показался мне гипнотизером. Глупость конечно, но в тот момент мне казалось, что это и впрямь так.

Сейчас мальчонка стоял прямо перед толпой, сжимая в руках оструганную палочку и глядя расширенными глазами на спорящих взрослых. Начала спора я не застал, да этого и не требовалось, причина его продолжала озвучиваться и сейчас. Спорщиков было двое: Фёдор и Ловкач, рядом с ними стоял бородокосый, но сейчас он молчал, глядя на воинов, стоявших друг против друга.

— Ты не хочешь, не иди, к тому ж, тебя и не зовет никто! — Ловкач стоял, скрестив на груди руки и смотрел на оппонента в упор и во взгляде этом не было и намека на дружелюбие. Были они практически одного роста, но Фёдор явно выигрывал по комплекции. Широченные плечи, мускулистые руки и прочие атрибуты бодибилдера, делали его кажущимся вдвое больше худощавого Ловкача.

— Олег, я пойду, но вместе со всеми! Нельзя счас делица, и так воинов нет, а ты есче увести хотишь половину!

— Кто тебе сказывал про половину, я позвал пару-тройку ребят, кто сам вызовется. А тут кажный готов идти, токмо ты чегой-то не хотишь, можа струхнул?! — после этих слов и так красное лицо верзилы, раскраснелось еще больше. Он стоял, слегка наклонив голову вперёд, словно не слышал, что говорит Ловкач, неизменный двуручник был на привычном месте, под мышкой.

— Я?! Струхнул?! — амбал ещё больше приблизил лицо к стоявшему в расслабленной позе оппоненту. Голос его повысился, переходя на крик. — Ты слова то подбирай, с кем говоришь то?! Я тебе не сопляк какой, а ну пошли раз на раз, честным оружьем, без даров!

— Пошли, коль хотишь, токмо потом… — Ловкач уже доставал меч из ножен, но тут, не вытерпев, вмешался бородокосый.

— Вы чегой удумали, балбесы?! Надобно на помочь Деду идтить, а вы тут друг с другом биться собралися! — он встал между оппонентами, спор которых чуть не перешел в поединок на мечах, отчего те сразу отступили друг от друга. Да уж, а говорят, что дуэли главным образом происходили в восемнадцатых-девятнадцатых веках, а тут за день уже второй сорвавшийся поединок, причём один из участников был вероятным участником обоих. Хотя, может это просто Фёдор такой конфликтный человек, мало ему боя с одержимыми, охота еще и с соседями по посёлку подраться.

— Не я это предложил, просто отказаться не мог. — ответил ровным спокойным голосом Ловкач.

— Значица я тут крайний сызнова… — Фёдор пытался шагнуть к невозмутимо замершему оппоненту. Но крестный остановил его. Я думаю, эта невозмутимость и спокойствие, с которым Ловкач не расставался на протяжении всего спора, больше всего раздражали не на шутку рассвирепевшего верзилу.

— Кончай лаяца, аки дурные псы! Коли сами сговорица не могете, решу я! — бородокосый поставил ноги на ширину плеч, упер руки в бока, оглядел замерший отряд.

— Дядь Прохор, я все равно пойду, ты меня знашь. Тама Алёнка с Ксенькой. — снова высказался Ловкач. Слова он произносил негромко, но твердо, по его тону можно было понять, что спорить бесполезно. Но крестный, как оказалось, и не собирался спорить.

— Да стой ты уж, я и не сказывал суппротив ничаго, надобно тебе есче пару бойцов дать.

— Я тожить пойду, дядь Прохор! — дрогнувшим голосом произнес протолкнувшийся вперёд Тимофей, кажется, он и сам не ожидал от себя такой выходки. Его лицо то белело, то краснело, но слегка подрагивавшие губы были плотно сжаты, а во взгляде читалась решительность.

— Иди уж. — бородокосый махнул на него рукой и обратился еще к одному из воинов второй шеренги. Из-за плеча у него выглядывали древки четырёх сулиц, на поясе висел чекан, а широкая борода, формой напоминавшая штыковую лопату, ложилась на, прикрывающий тело, кожаный доспех. — Феофан, давай чтоль с ними, пригляди за юнцами беспутными!

— Добре! — гулко бросил лопатобородый суличник, важно кивнув и степенно подойдя к ожидающим его добровольцам.

— Не рассусоливайте тама, по-скорому, без заминок! Мы тута, встанем, пожалуй. Раненными пока займемся. Шуруйте уж! — дал последнее напутствие бородокосый и отвернулся раздавать указания. Но тут принесший весть мальчишка, дотоле молчавший, подобрался к крестному и подергал того за низ кольчуги.

— Тятенька Пьехой, мозна я с йими пайду? А то миня мамоська патияит сусем! — маленькие глазенки просительно уставились на командующего. Для мальчонки низкорослый тятенька Прохор, наверняка, казался очень большим и суровым дядькой. Он замер перед крестным, словно маленький котенок, выпрашивающий молочка у хозяйки.

— Эгей, Антошка, не боись, не потеряет тебя маманя! Счас дядьки за ней сходют, глазом не успеиш моргнуть, а она уж тута окажеца. — разговаривая с мальцом, бородокосый чуть наклонился, и при каждой фразе покачивал головой, вдобавок активно жестикулировал руками. — Энто вот дядька Пустой, он тебе счас расскажет, как кусача поленом кормил и арбалет свой даст подержать!

— Крестничек, кончай без делу стоять, займись дитем. — это он уже мне. Сказал и отвернулся, оставив меня разбираться с ребёнком. Вот те на, раз — и в няньки записали!

Нормальные герои фантастических фильмов и книг, попадая в другой мир или в прошлое, начинают активную деятельность. Они свергают темных властелинов, спасают прекрасных принцесс, учат местное население передовым технологиям, побеждают армии нечисти, становятся величайшими магами и воинами, снова спасают принцесс и делают еще массу похожих вещей. Но не в одном сюжете книги, ни в одном сценарии фильма не бывало героя, превращающегося в няню, доблестно готовящую манную кашу и отважно стирающую обкаканые штанишки.

Хотя, со штанишками я, конечно, перегнул, возраст у мальца явно не тот, чтобы до сих пор не познакомиться с горшком. Да и манную кашу меня никто не просил готовить, да и не с чего и негде. Просто занять ребёнка на время, пока не вернётся его мама, делов то! Заодно узнаем, насколько хорошо у меня получается ладить с малышами.

— Здорово, Антошка! Зовут меня дядя Пустой, будем знакомы! — поначалу решил общаться с мальцом наравне, будто со взрослым. Мальчишки обычно ценят подобное обращение, а на всякие сюсюканья могут отреагировать не слишком положительно. Во всяком случае, я надеялся, что странным образом работающая память меня не подводит. Я протянул руку для рукопожатия, на что мальчуган ответил взаимностью, ухватив крошечной ладошкой два пальца и энергично потряся ручонкой.

— Здоёво, тятенька Пустой! — начало вроде неплохое. Правда, пожимая руку, мальчонка обернулся назад, провожая взглядом удаляющихся добровольцев.

— Ты не переживай, дядька Прохор верно сказал, они быстро обернутся. — заметив его взгляд, я попытался успокоить мальца, — До пяти досчитать не успеешь!

— Яз, тва, тьи, цитыи, пять. Мамы неть! — ребёнок не стал ждать, тут же проверяя на деле правдивость моих слов. Досчитав, выжидающе уставился на меня. Да уж, сообразительный малец! А я балбес, оплошность допустил! Как-то не подумал, что мальчонка умеет считать, не достигнув школьного возраста. Хотя, о чём я говорю, какая тут школа?! Надо быть осмотрительнее, а то расслабился, самым умным себя посчитал.

— Ну, значит, чуток попозже. А тебе сколько годиков? — блин, собирался же без сюсюканья и через минуту нарушил свое же решение.

— А вам зацем знать?

— Интересно просто.

— Пять. — непонятно, обратил ли внимание мальчонка на это самое сюсюканье, но излишней разговорчивостью не радовал. Приходилось самому выдумывать новые фразы для отвлечения мальца. Тот и не собирался мне помогать, смотрел настороженно, с прищуром.

— Вы говоите непьявийно! — вдруг заявил мальчонка, не меняя выражения лица, лишь руки его безостановочно двигались, крутя в руках оструганную палочку.

— Почему же неправильно, вроде никто не жаловался. — вот те на… Никто из местных, с кем успел поговорить за время пребывания в посёлке, не обратил внимания на явные различия в стилистике речи и произношении слов. А пятилетний мальчонка обратил, ещё и завел разговор об этом. Вот уж внимательный мальчишка попался, надо будет уточнить, не родственник ли он любознательному Тимофею. Кстати, я и сам не придавал этому факту излишнего значения. Главное ведь то, что понимаешь собеседника, а на мелкую разницу в говоре постепенно совсем перестаешь обращать внимание. И тем сильнее, чем дольше общаешься.

— Неа, непьявийно. У нас так никто не говоит.

— Значит, буду учиться, вот поживу у вас годик и стану как все, по правильному разговаривать. — я было улыбнулся, считая, что контакт с ребёнком налажен, но тот не менял выражения лица и вообще не проявлял признаков хорошего настроения. Просто смотрел в упор, пожевывая губами.

— Может, ты кушать хочешь? Так я сейчас поспрашиваю, раздобуду чего-нибудь. — мальчонка лишь мотнул головой в ответ. Ну что с ним делать то?! Я уже хотел попросить помощи у кого-то из женщин, в надежде, что они смогут поладить с мальцом. Но тут вспомнил, как бородокосый обещал маленькому Антошке, что дядька Пустой покажет ему свой арбалет.

— Антошка, смотри, что у меня есть! Хочешь подержать? — я снял с плеча арбалет, протянул мальцу, но тот снова отрицательно помотал головой. Да что же это такое?! Какой мальчишка откажется от возможности разглядеть и потрогать руками настоящее оружие.

— Можем даже зарядить и вон в ту стену пульнуть болтом! — я сделал еще попытку, но в ответ лишь молчание, ну хоть головой не мотает, значит не отказывается, а просто сомневается.

— Не бойся, мы маме ничего не скажем. — приободрил я его, заговорщически подмигивая, — я заряжу арбалет, а ты уже сам выстрелишь. Договорились?

Он замер, казалось, будто раздумывает, даже свою любимую палочку перестал крутить. Да что тут раздумывать?! Любой сорванец, ради возможности пострелять из “всамделишного” арбалета, наверняка и от сладостей откажется. А тут бесплатно, без последствий со стороны строгой матери.

— Тавайте луцсе поигяем. — внезапно выдал малец.

— Конечно поиграем, давай, я только за! А во что играть будем? — повесив арбалет, оказавшийся на удивление бесполезным в налаживании контакта с ребенком, на плечо, я вздохнул свободнее. Уже и не думал, что получится чем-либо завлечь мальчугана. Слишком уж несговорчивый какой-то попался. Так что, после озвученного мальцом предложения, я был согласен на любые игры. Хоть в догонялки, хоть в чехарду, даже на спине без проблем бы покатал, изображая боевого коня для удалого молодца. Но мальчонка выбрал другую забаву.

— В пьятки тавай, я пейвый пьятаюсь! Закьивай гьяза, тятенька!

— Только условие такое — никуда не отходи от лагеря. Среди людей прячься, а я тебя искать буду. Договорились? — честно говоря, идея мне не особо нравилась. Безобидная с виду игра предполагала потерю мальчугана из виду. Кто его знает, может, увлекшись игрой, малец, наверняка знающий в поселке каждый закоулок, спрячется так, что я его неделю искать буду. На территории поселка сейчас небезопасно оставаться одному, тем более такому малышу. Но, отказавшись от предложеной мальчишкой забавы, я рисковал совсем испортить с таким трудом налаженые отношения. Ладно уж, это ведь просто прятки.

— Токовоиись! — чуть помедлив, кивнул мальчонка, в ответ на поставленное мною условие. — Тогда я закрываю глаза, считаю до десяти, а ты идешь прятаться, но только от людей не отходи вообще никуда, иначе не будем играть!

— Хаясо, хаясо! Закьивай узе гьяза!

— Всё, закрываю!

Я, напоследок взглянул на, внезапно озарившееся веселой улыбкой, до сих пор чумазое лицо мальчугана, после чего прикрыл ладонями глаза. Сделал небольшую паузу, прежде чем начинать считать, чтобы дать мальцу немного форы для поиска укрытия. В голове засела какая-то беспокойная, неприятно скребущая мысль о том, что я не все продумал и слишком легкомысленно отнесся к происходящему. Но она была отправлена на задворки мыслительного процесса, дабы не отвлекать от счета. Десять… девять… восемь… семь… шесть… пять… четыре…

— Пустой, куда энто у тебя малец побег? — раздался за спиной насмешливый голос Фёдора.

Я обернулся, уставившись непонимающим взглядом на скривившего физиономию в глупой ухмылке верзилу. Перевел взгляд на открывающийся за его спиной вид пустынной улицы, ведущей к лестнице на стену. Не совсем пустынной. По левой стороне открытого пространства, скрываясь в полосе тени, отбрасываемой не особо ровной линией изб, несся мальчуган. Бежал он очень резво, я и не ожидал такой скорости от пятилетнего ребёнка. Босые пятки так и сверкали в тенистой полутьме.

— Твою ж мать!!! — я сорвался вперёд, зачем-то подхватив и так изрядно поднадоевшее копье. От резкого старта споткнулся, чуть не растянувшись на ровном месте, но успел упереться в землю древком копья, хоть на что-то эта кривая деревяшка сгодилась. Выровнялся, снова побежал, слыша позади дурацкий хохот амбала. Видимо, всё происходящее его изрядно развеселило. Чертыхнулся, стараясь не обращать внимание на придурь хохочущего верзилы. Но очень хотелось развернуться и, приведя арбалет в рабочее положение, зарядить болтом в рот зашедшегося смехом балбеса. Ведь, пускай ситуация со стороны и впрямь смотрелась глуповато. Главная опасность для спешащего к матери мальчугана была в неизвестности происходившего сейчас на стене. Если одержимые и впрямь начали переть активнее, нельзя исключить вероятность мальцу встретиться с одной из них.

Бежать было трудно, мешала куча оружия, которой я постепенно обзавелся. Сначала неприятно стукающий по бедру меч, подаренный на крестины бородокосым. Потом вечно мешающееся и занимающее все свободные руки копье и ножик, выданные Тимофеем. Теперь вот еще увесистый самострел и колчан с болтами, оставшиеся от раздавленного тушей кусача парнишки, повисшие за спиной тяжкой ношей. И, словно всего этого было мало, тяжелая и неудобная куртка из толстой кожи, гордо именующаяся кожаным доспехом. Все это добро весило хорошо за десять килограммов. К тому же было неважно закреплено на теле, при беге болтаясь из стороны в сторону, отчего и так незавидная скорость снизилась до смехотворной. Но бросать что-то из перечисленного не решался, кто его знает, вдруг навстречу выскочит какой-нибудь жрач. Так хотя бы погибну с оружием в руках, как и подобает приличному воину. Это я шучу, конечно, на самом деле очень надеюсь, что при встрече с не особо развитым одержимым, смогу использовать что-нибудь из имеющегося арсенала.

За то время, пока я, как последний дурак, отсчитывал оставшиеся секунды, шустрый мальчуган успел пробежать метров тридцать и продолжал увеличивать это расстояние с каждой секундой. Если бы не навешанная на меня куча оружия, я без труда догнал бы улепетывающего мальца секунд за десять-пятнадцать. Но с нынешней скоростью, если и сокращал отделяющее от беглеца расстояние, то очень медленно.

Тяжело отталкиваясь подошвами от, утоптанного на совесть грунта, не переставал обзывать себя последними словами, за то, что так легко повелся на нехитрую уловку мальчугана. Ведь чувствовал, что что-то тут не так, грызло же изнутри сомнение по поводу этих пряток дурацких. Но не стал слушать голоса интуиции, пошёл на поводу у дурившего меня сопляка, вот теперь и отдуваюсь за собственную глупость. Толком не начавшиеся прятки превратились в догонялки, причём я снова водил.

— Антошка, стооой!!! — крикнул на всякий случай, не особо надеясь, что малец одумается и пристыженный пойдёт мне на встречу. Так и случилось, на крик он лишь обернулся, и, кажется, припустил ещё сильнее. Пришлось и мне добавить скорости, ну или хотя бы попытаться добавить. Да уж, непростая доля у героя-няньки!

Постепенно я все же начал настигать несущегося испуганным зайцем мальчугана, но и лестница, ведущая на стену, была уже близко. Кричать я больше не пытался, просто сосредоточился на беге, приноровившись к выбранному темпу, при котором висящее на мне снаряжение мотылялось не так сильно. А мальчуган, видимо начал уставать, начиная заметно сбавлять скорость. Расстояние стремительно сокращалось. Я уже начал размышлять, что сделаю с обманувшим меня сорванцом. Вариантов было несколько: поставить в угол на горох, оттаскать за ухо, либо взяться за ремень, то есть за пояс. Но так как на поясе висели меч и ножик в потрёпанных ножнах, углов поблизости хватало, но не было гороха, да и небезопасно оставаться здесь надолго, так что вариант оставался только один.

До несущегося впереди мальца оставалось метров десять, когда в наши догонялки добавился ещё один участник. Одержимый появился с правой стороны, выскочил из-за угла одной из изб, неожиданно, словно чертик из табакерки. Видимо, мы для него тоже оказались неожиданностью, потому что на несколько мгновений он замер, лишь потом бросился в нашу сторону, радостно урча.

К счастью, тварь оказалась не из развитых, на ней даже пояс остался и часть разорванной рубашки. Я впервые видел одежду на одержимом, поэтому, поначалу даже принял его за сбрендившего местного, разгуливающего по поселку без штанов. Но хватило одного взгляда, чтобы понять, существо, бывшее когда-то человеком, успело измениться и даже остатки одежды не могли скрыть этих изменений. Оплывшие черты лица, увеличенные ногти на пальцах, этакие мини-лопаточки и хорошо различимая в профиль шишка затылочного нароста — бегун. Думаю, не ошибусь, обозвав эту тварь таким образом. Следующей ступенью развития будет жрач, но тот уже и на человека не похож, присоединившийся к нашей игре экземпляр явно не дотягивает до такого звания.

Увидев внезапно появившуюся на пути тварь, Антошка дико закричал, и бросился влево в узкий проход между изб. Молодец, не растерялся! Я надеялся, что одержимый не станет гнаться за шустрым мальцом, а кинется прямиком на меня. Даже приготовился, выставив копье в сторону твари, но, то ли испугавшись моей решительности, то ли вид убегающей жертвы привлекал ее больше. Не обратив на меня внимания, бегун рванул вслед за мальцом, причём бежал он довольно шустро, недаром местные их так прозвали.

— Стоять, сцукааа! Стояааать!!! — осознав, что резвая тварь быстро нагонит уставшего малыша, бросился наперерез, но не успел, одержимый оказался и впрямь шустрым. Пришлось гнаться за ним, но бежал я медленнее, при такой разнице в скоростях могу не успеть добраться до бегуна раньше, чем тот доберётся до мальчугана. Поэтому, чтобы хоть как-то замедлить разогнавшуюся тварь, метнул вслед копье. Расстояние было небольшим, поэтому, даже с моим нулевым уровнем копьеметания, удалось попасть одержимому куда-то в район правой почки. От удара его повело вбок, но до конца не завалился, лишь на колени упал. Оперся руками, начиная подниматься, но копье, на совесть засевшее в боку, мешало выполнять движения с прежней резвостью.

Понимая, что теперь времени достаточно, решил испробовать полученное последним оружие. Заодно на практике освою показанный бородокосым порядок выполнения действий, для приведения оружия в боевое положение. Сдернул с плеча самострел, упер пяткой в землю, наступил на нее ногой, наклонился, зацепил крючком тетиву и выпрямился. Все — тетива натянута. Из колчана вытащил болт, он оказался похожим на стрелу, только гораздо толще и короче, в остальном всё то же самое — наконечник, древко, хвостовик. Уложил его в специальную выемку, все — можно стрелять. Поднял самострел на уровне глаз, раздумывая куда бы зарядить болт поднявшемуся на ноги бегуну. Но выстрелить не успел.

Жесткий толчок сбил меня на землю, самострел отлетел в сторону, а я врезался лицом в землю. Удар пришелся на итак не перестающую болеть половину лица, пострадавшую в схватке с кусачом. От вспыхнувшей боли на мгновение потемнело в глазах, хотелось заорать что есть мочи. Но сверху навалилось что-то тяжелое, живое, непрерывно урчащее и я даже думать забыл о боли.

Получается, одержимых было двое, один выскочил на нас случайно, а второй, скорее всего прискакал позже, заслышав мои крики. А я, увлеченный заряжением самострела, даже не заметил, как он подкрался сзади. Хотя, какая разница, сейчас размышлять было некогда.

Урчание прекратилось, зато плечо отозвалось вспышкой боли, его будто начали тисками сжимать. Да эта тварь мне плечо пытается прогрызть! Хорошо, всё-таки, что курточку на себя напялил, если б не она, чудовище кусок плеча бы мне отгрызло. Но кожа из которой куртка изготовлена толстая, сходу прокусить не получилось. Хотя, это не значит, что можно расслабиться и спокойно ждать, пока твари наскучит грызть часть гардероба, совершенно невкусную и несъедобную. Прогрызет, и глазом моргнуть не успеешь. Упорства твари не занимать, да и изменившийся челюстной аппарат справиться с отделяющей от вожделенной плоти преградой гораздо быстрее, нежели обычный человеческий. Да и в ощущении, раз за разом повторяющегося сдавливания плеча, приятного мало. К тому же руки одержимого тоже не бездействовали, нанося по телу беспорядочные удары, или, подобно челюстям, впиваясь широкими лопатками ногтей в кожу доспеха, а иногда и в мою собственную. Наверняка в таких местах уже до мяса разодрал, по ноге заструились первые капли крови.

Вертясь и дрыгаясь в попытках освободиться от придавливающей сверху нелегкой тушей, мог лишь одному порадоваться — одержимый явно не из развитых. Рассмотреть навалившееся на меня создание пока еще не мог. Но будь на месте набросившегося хотя бы тот же жрач, я вряд ли продолжал бы сейчас сопротивляться, тот бы сходу голову отвернул. Наверняка, такой же бегун, как и тот, что появился первым.

Плечо в очередной раз пронзило болью сжимающих мягкие ткани тисков. То ли отреагировав на это неприятное чувство, то ли улучив удобный для маневра момент, я рванулся, что было сил в сторону, отталкиваясь от земли руками и раскинув ноги в стороны. Изначально надеялся этим рывком сбросить тварь с себя, но получилось лишь набок перевернутся. Одержимый при этом не остался за спиной, а перебрался наверх, видимо не желая терять возможности контролировать меня придавливая сверху. Из-за смены положения его зубы впились в предплечье, но куртка, к счастью, была с длинным рукавом, и толщина кожи везде была одинаковой. Так что не стал заострять внимание на неприятных ощущениях, пускай мусолит куртяху, она для того и предназначена, чтобы защищать родное тело от внешних угроз.

Между тем продолжал попытки развернуться к чудовищу лицом, раз сбросить его не получилось, хотя бы руками смогу действовать в полной мере. Попутно нащупывал на поясе нож. Конечно, помимо него на поясе имелся меч, но во время кувырканий и переворотов ножны с мечом съехали куда-то в сторону и в итоге оказались прямо подо мной. Вытащить оттуда клинок не представлялось возможным, поэтому придётся ограничиться ножиком.

Очередным рывком, наконец-то достиг желаемого, перевернулся на спину и вытянул из-за пояса недлинное лезвие ножа, но порадоваться успеху не удалось. Может тварь на лицо отреагировала или на дыхание, от борьбы и предшествующих ей догонялок, ставшее тяжелым и прерывистым, неясно. Но, лишь только я ощутил спиной твердую поверхность, она тут же выплюнула изжёванное предплечье и рванулась оскаленной пастью к лицу. Не успей я отгородиться от клацающих челюстей выставленным предплечьем второй руки, одержимый непременно бы мне нос отгрыз. Ещё одной неприятностью в этом моменте было то, что в руке, которую подставил под зубы твари, был зажат снятый с пояса нож. Но, когда предплечье обхватили тиски челюстей, нож выскочил из руки и откатился куда-то в сторону. Причём откатился неудачно, в направлении, куда я даже при сильном желании не смогу дотянуться свободной рукой.

Ну и что теперь делать?! Молотить кулаком по голове одержимого?! Но положение неудобное, да и он своими лапами машет, даже если и буду попадать, удары будут слабыми, вряд ли они произведут впечатление на тварь. Ещё можно попробовать покрутиться, подергаться, может получиться хоть ненадолго сбросить с себя бегуна, а самому тем временем схватить оброненный нож. Ну или перевести тело в более удобное положение, где можно будет размахнуться как следует и надавать-таки твари по башке.

Размышляя о дальнейших действиях, не переставал ощупывать свободной рукой доступное пространство. Под руку попадались мелкие камешки, какие-то щепки, но ничего дельного найти пока не удавалось. Я уже было совсем разуверился в полезности этого ощупывания, начиная подумывать, что придётся отбиваться от одержимого голыми руками, но тут натолкнулся на нечто полезное. Какая-то деревяшка, на ощупь довольно крепкая, к тому же одна сторона заострена. При хорошем ударе такой вполне можно пробить не особо крепкую черепушку бегуна. Ну или, на худой конец в пасть загнать, как случилось в ситуации с кусачом, благо теперь опыт в подобном имеется. Хотя, ну его! Если вспомнить, как кусач отреагировал на появление во рту несъедобного предмета, лучше поостеречься повторять печальный опыт. До сих пор половина лица на свежую отбивную походит.

Тварь грызла кожу доспеха, хватала лапами за тело, скребла ногтями, но я постарался отвлечься от сотворяемых ею действий. Все равно особого урона они мне не наносили, а боль можно перетерпеть, стиснув зубы и обещая вернуть ее мучителю сторицей. Сосредоточившись на зажатой в руке деревяшке и показывающейся из-за предплечья голове одержимого, я не торопился, выбирая удобный момент для удара. Целью выбрал висок, там у человека уязвимое место, значит и у не успевшей сильно изменится твари, защита послабже. Пускай придётся ударить два, пять, десять раз, но я свалю одержимого.

Напрягшаяся рука выстрелила резким броском, неся сосредоточенную на кончике заточенной деревяшки энергию в голову бегуна. В ожидаемом моменте возникновения препятствия на пути моего оружия возмездия почувствовал лишь незначительное сопротивление, после чего разогнавшаяся палка провалилась еще на половину своей длины. Ощущение было такое, будто в созревший арбуз воткнул большой кухонный ножик. Тварь в ответ задергалась, засеменила ногами, подергала руками и, подыгравшись немного, застыла, придавив меня весом расслабившейся туши.

Это как понимать?! С первого тычка уложил?! Наверное, так и есть. Понимая, что ожидать активных действий от затихшего одержимого не стоит, столкнул с себя обмякшее тело, перекатился в сторону и поднялся на ноги, чувствуя, что адреналин в крови все ещё продолжает действовать. Оглядел развалившуюся на спине, не подающую признаков жизни тушу. Отметил, что в отличии от первого, этот одержимый не имел при себе даже намека на носимую когда-то одежду. Выходит, он более развитый? Или просто успел поучаствовать в большем количестве передряг? Но по размеру вроде выглядели одинаково. Кто их знает, я ещё слишком мало знаю об этих существах, чтобы отвечать на подобные вопросы.

Перешагнув через бегуна, решил взглянуть на деревяшку, которой его прикончил. Тупой ее конец торчал точнехонько из виска, не зря, выходит, метился, одним ударом прикончил. Не знаю, как для местных, но для меня эта победа была значимой, все же первый одержимый, которого убил самостоятельно. Кстати, что-то у меня непонятная тенденция наметилась, противостоять местным чудовищам с помощью подручных предметов. В первый раз, встретившись с кусачом, оборонялся от него воротиной, сломанными жердями, рогатинами и под конец загнал полено в рот. Сейчас, при нападении бегуна, будучи обвешан оружием с головы до ног, все равно прикончил тварь какой-то непонятной палкой, валяющейся посреди улицы. Интересно, что за палка-то и откуда она тут?!

Наклонившись, взялся за торчащий из виска край деревяшки и, потихоньку раскачивая, выдернул её из головы бегуна. Обтер об одержимого извлеченную из раны, влажно поблескивающую заточенную половину палки. Думаю, он не обидится на такую бестактность, судя по внешнему виду, по поводу гигиены твари не заморачиваются. Начал разглядывать, смутно припоминая, что где-то её уже видел. Обычная палка, сухая, вроде бы березовая, грубо обтесанная и заостренная с одной стороны…

Да ведь эту деревяшку крутил в руках Антошка! Видимо, увидев выскочившего навстречу бегуна, мальчонка так перепугался, что выронил любимую игрушку.

Вмиг осмыслив все происходящее до начала борьбы с одержимым, осознал, что увлекшись собственным выживанием, совсем позабыл о мальчугане, спасающимся от твари, аналогичной той, что валяется у меня под ногами. Но если для меня схватка с только начинающим развиваться одержимым оказалась не особо тяжёлой, пятилетнему ребёнку с лихвой хватит шустрой образины, по силе, превосходящей среднестатистического человека.

Напоследок бросил взгляд в закоулок, куда юркнул мальчуган, а за ним и одержимый, которому я успел швырнуть вдогонку копье. Особо не надеялся, что обнаружу там бегуна, подыхающего с торчащим из бочины древком копья. Но убедившись, что его там и впрямь нету, шагнул к проходу, продолжая сжимать в руке деревяшку.

Все мысли моментально вынесло из головы хлынувшим внутрь водопадом ярости, заполнившим сознание и уже начавшим хлестать через край. Внутри этого водопада было и чувство вины, испытываемое мною за то, что не уберег мальца от находившейся от меня в нескольких шагах твари. И раскаяние от того, что не заметил второго одержимого, подкравшегося к беспечному придурку, уверившемуся в своей победе. А также разочарование в собственных силах, из-за недостатка которых так долго возился с не особо опасным бегуном. Всеми этими ошибками, которых не должен был допустить, я обрек безвинного малыша на мучительную смерть от зубов ужасной твари, бывшей когда-то человеком.

Все эти частности смешались в чудовищную вину, повисшую на моих плечах неподъемным грузом. Этот груз давил на меня, заставляя в бессильной злобе сжимать кулаки и скрипеть зубами. Он выдавливал из глаз горячие слезы, которые огнём обжигали веки, но не несли и капли успокоения. Слезы оказались топливом, что дало мне силы делать всё новые и новые шаги в направлении закоулка, в котором случилась трагедия. Если бы не они, я начал бы просто биться головой о ближайшую стену. Но слезы стекали по щекам, напоминая о деле. Спасти малыша я не сумел, так пойду и расквитаюсь с тварью, оборвавшей тоненькую нить его жизни. Разорву ее на куски, размажу, втопчу в землю останки. Потом передохну и пойду дальше рубить, резать и рвать этих выродков, измененных этим сволочным, ублюдочным миром. Пускай и сам быстро сдохну, но буду до последнего вздоха вгрызаться в их глотки, лишь бы побольше забрать с собой этих тварей, лишь бы побольше…

Я шагал по узкому проходу между всяческих пристроек, сараюшек и бог знает каких клетушек. Видимо, у аборигенов было так принято, застраивать любую пустоту каким-нибудь строением второстепенной значимости. В голове была пусто, как и в имени, которым нарекли меня местные. В мыслях была лишь одна цель, найти и прикончить кровожадную тварь, отплатить ей сполна за мальчишку. Одного я боялся, что найду бегуна над останками ребёнка. Не знаю, смогу ли вынести это кошмарное зрелище, на данный момент и так ощущал себя на грани сумасшествия.

Впереди показалась развилка, не зная в какую сторону идти, остановился. Хотел уже плюнуть и наугад шагнуть направо, но тут слева раздалось урчание, моментально решившее проблему с направлением. Вздохнув с каким-то облегчением, шагнул в сторону звука, с каждом шагом увеличивая скорость. Внутри появилась какая-то дурная радость, я даже улыбнулся, хотелось поскорее добраться до одержимого.

В следующий момент выскочил в переулок, отличающийся от предыдущего чуть большей шириной. Огляделся, ища глазами источник урчания и сразу увидел того самого одержимого. Он стоял, задрав голову кверху, видимо что-то привлекло его на крыше высокого сарая. Но забраться наверх мешало копье, продолжавшее торчать в том же месте. Либо у твари не было нервных окончаний, и она не обращала внимания на торчащее из спины двухметровое древко. Либо была слишком тупой, чтобы самостоятельно избавиться от засевшего в теле копья. Я склонялся ко второму варианту, за время знакомства с одержимыми, не заметил проявления особой сообразительности. Порадовало лишь одно, останков тела мальца или каких-то кровавых деталей поблизости видно не было. Поэтому не стал больше ждать, бросился в атаку.

— Иди сюда, Мраааазь!!! — конечно, лучшим вариантом было потихоньку подкрасться сзади и прикончить тварь ударом в нарост на затылке. Но мне хотелось видеть глаза твари, отомстить ей не подлым тычком исподтишка, а столкнувшись лоб в лоб. Наверное, это было глупо, ведь безмозглое чудовище не поймет причины моих действий, даже если я буду подробно кричать о них ему в ухо. Ну и пусть, нахрен его! В крови бурлил адреналин, а ярость, наполнявшая меня изнутри, никуда не делась, она требовала выхода.

Услышав мой голос, бегун обернулся на звук, а я уже был рядом. Подскочив к твари, от души размахнулся и заехал кулаком по морде. Раз, другой, третий… бил хорошо, хлестко, но для одержимого этого было маловато. От ударов его голова лишь несильно дергалась, ожидаемого мною нокаута не последовало. Зато последовал ответный удар, который не сломал мне челюсть лишь потому, что пришелся вскользь. Хотя, для того, чтобы сбить меня с ног его вполне хватило. Я растянулся на вязкой, перемешанной с навозом земле, но сознание не терял, несмотря на удар и соображал здраво. Вместо того, чтобы продолжать разлеживаться на земле, я откатился в сторону, прямиком под невысокий забор из горизонтально расположенных жердей, огораживающий какой-то загончик для скота, на данный момент пустой. Тварь рванула было за мной, но копье здорово снижало её подвижность.

Полученная от бегуна оплеуха положительно повлияла на мой рассудок. Я понял, что, поддавшись ярости, совершил глупость, устроив с чудовищем кулачные бои. Эта глупость едва не стоила мне жизни, ведь если удар оказался более точным, я мог попросту отрубиться. А одержимый в это время, с удовольствием перекусил бы мясом самоуверенного идиота. Нет, хватит глупой театральности, к схватке нужно подходить с умом, используя любые возможности для победы.

Поднявшись за забором, не стал подныривать обратно, облегчая твари жизнь, пускай сама лезет сюда, а я подожду. Бегун так и поступил, правда не полез снизу, повторяя мой путь, хотя одна из задумок предполагала легкую победу в случае подобного. Ну ничего, есть другие варианты. Одержимый полез через верх, далось ему это с трудом, злосчастное копье цеплялось за все подряд. Перевалившись через ограду, он неуклюже приземлился. Причём, зацепившееся за жердину древко копья не выдержало нагрузки и переломилось пополам, из-за чего бегун на время потерял ориентацию и оказался на четвереньках.

Такой момент нельзя было упускать, увернувшись от неловкого взмаха лапы, я запрыгнул на спину твари, отреагировавшей на этот жест взбрыкиванием перепуганного коня. Может, в прошлом я был умелым всадником и участвовал в соревнованиях по объезживанию бешеных быков?! Иначе как объяснить, что не слетел со спины одержимого во время устроенного им родео. Можно было представить себя бесстрашным наездником, укрощающим яростное парнокопытное животное. Загончик, в котором происходило действие вполне соответствовал картине, не хватало только лихой ковбойской шляпы. Ага, и зрителей, которые, после увиденного, первым делом упекут в дурку умалишенного, имеющего привычку кататься верхом на одержимых.

Но увлекаться дурными фантазиями не стоило. Тем более бегун может попросту упасть на спину, где придётся вновь бороться. А у меня еще от его собрата остались несколько содранных до мяса ран. Правда, местные подобные повреждения считают сущими пустяками. Но я, пожалуй, не стану преумножать уже имеющиеся “царапины”.

Улучив момент, когда одержимый прыгал чуть менее активно, я примерился и вогнал Антошкину деревяшку в затылочный нарост. После этого пришлось не слишком грациозно спрыгнуть на истоптанную копытами почву. При приземлении удержаться на ногах не удалось, завалился на бок. Но измазаться грязью, в которой наверняка присутствовали отходы жизнедеятельности побывавших в загоне животных, уже не боялся. По той простой причине, что уже и так был с ног до головы в грязи, пыли и крови. Кстати, пока кувыркался по вязкой, на совесть унавоженной земле, наверняка залепил все полученные ранки землей, как советовали местные медсестры. Так не хотел знакомиться с существующей здесь медициной, а она сама со мной познакомилась, никаких усилий не пришлось прилагать.

Не торопясь поднялся, присел на одну из жердей, безразлично глядя на труп одержимого. После всего произошедшего навалилась усталость и апатия. Сейчас бы живца попить. Но бурдючок, выделенный мне для поправки здоровья, так и остался на заменяющем столик ящике, в уютном помещении сеновала. Я же на тот момент ещё не знал, что это настолько важная и полезная штука в местных реалиях. Придётся клянчить у кого-нибудь из воинов.

Но как возвращаться обратно в лагерь, признаваясь, что не уберег мальчишку?! Как смотреть в глаза местным, для кого этот ребёнок был частью их маленькой общины?! Как оправдываться перед крестным, что недоглядел за мальчонкой?! И что ответить его матери, когда она начнет спрашивать, где её маленький сынишка?!

— Тятенька Пустой, вы ево узе убии?

От раздавшегося сверху знакомого голоска я подскочил, словно ужаленный, чуть вновь не растянувшись в грязи. Подняв глаза на крышу сарая, увидел осторожно выглядывающую чумазую мордашку. На мгновение даже потерял дар речи или просто не знал, что сказать.

— Так узе мозна сьезать? А то я баюся, какта высяко!

— Да слезай, Антошка, конечно слезай! — я бросился к краю крыши, протягивая руки навстречу мальцу. — Прыгай, я тебя поймаю!

— Тойка хаясо яви, я баюся!

— Прыгай, ловлю!

Крохотные босые пятки, торчащие из грязноватых штанишек свесились с края крыши, мальчонка оперся руками, оттолкнулся и, негромко пискнул, когда я подхватил его на руки. Но отпускать не торопился, от переполнявших меня чувств, обнял мальчугана, прижимая к себе маленькое худенькое тельце. На глаза вновь навернулись слезы, но я их не замечал, да и вообще на какое-то время перестал замечать что-либо. Радость от встречи с малышом, которого я уже и не думал увидеть в живых, наполнила меня каким-то светлым, теплым чувством. Примерно такими были ощущения, которые испытывал при встрече с бросившейся обниматься Настасьей. Правда, в этот раз они были слабее, да и я не пытался слишком в них вникать. Просто обнимал мальца и радовался случившемуся чуду.

— Тятенька Пустой, ты миня пьясти, сто убизай ат тибя! Я пьесто к мамоцке хотей оцень! Пьясти, не стану бойси убизать! — малец, после догонялок с одержимыми, видимо натерпелся страху. Обнимая меня ручонками за шею, извинялся, а сам всхлипывал.

— Ничего, главное, что я нашёл тебя! Подумаешь, побегали немножко. — я и впрямь больше не сердился на мальчонку. Хотя, когда он обманом удрал от меня, готов был прибить сорванца. — Ты как на крышу то забрался?

— Так вон есница езит, я па ней заез на кьису, а есницу стайкнуй, стоб тизимый ни заез. Тизимые зи дуяцки, ани есницу не смозут сами паставить! — он указал пальчиком на валяющуюся возле сарая, деревянную приставную лестницу. Получается, по счастливой случайности, она была приставлена к крыше высокого сарая. Мальчонка, спасающийся от преследующей его твари, не растерялся, сообразил забраться наверх и столкнуть лестницу, чтобы одержимый не смог последовать за ним. Да уж, сообразительный малый!

— Молодец! Все сделал правильно! — я потрепал мальчишку по голове.

Теперь понятно, почему бегун пытался забраться на крышу этого сарая, а я даже не подумал о том, что наверху может прятаться мальчишка. Настолько убедил себя, что в случившейся ситуации пятилетний ребёнок не имел шансов выжить. Да и шёл, предварительно накачавшись под завязку яростью и жаждой мести.

А ещё прикинув высоту сарая, и физические способности бегуна, я отметил для себя, что брошенное мною копье тоже сыграло немалую роль, добавляя мальцу шансов на спасение. Расстояние от начала переулка, до этого места не слишком велико. И поворотов, где одержимый мог потерять мальчугана или хотя бы отстать на время, практически нет. Торчащее из спины двухметровое древко здорово осложнило жизнь твари. Это дало мальчугану дополнительное время, чтобы забраться на крышу, а также не позволило бегуну забраться наверх. Не будь он замедлен копьем, всё могло сложится иначе.

— Ну что, давай собираться обратно, только ты уж не убегай больше! — я донес мальчишку до изгороди и опустил уже по другую её сторону, а сам вернулся к трупу одержимого.

— Не стану, тятенька Пустой, не стану! Вы там не смотьеи у нево, есть винагьядины? — спросил он, указывая пальцем на затылок твари. Надо же, такой маленький, а уже знает кто такие одержимые и что в них можно найти полезного! Хотя, удивляться нечему, в условиях, когда жизнь зависит от невзрачных зеленоватых шариков. А знание повадок местных чудовищ может помочь избежать гибели, такие знания прививают с пелёнок.

— Нет, не смотрел ещё. — я опустился на корточки возле туши и, первым делом взялся за копье, засевшее в боку. Взялся за оставшийся обломок, пошатал из стороны в сторону, затем резко дернул и сел на пятую точку с легко выскользнувшим из раны наконечником. Оказывается, оно не сильно и засело в ране, будь тварь посообразительнее, могла и сама от него избавиться.

После того, как обтер наконечник об остатки одежды, висящие на одержимом грязными тряпками, взялся за затылочный нарост. Сначала вытащил из него Антошкину деревяшку и, как следует обтерев, бросил мальчугану.

— Держи, ты своё оружие потерял, а оно меня выручило, двух одержимых им убил!

— Не атманываите? — глаза у мальчонки от сообщенной новости раскрылись на всю возможную ширину, рот, кстати, тоже.

— Не обманываю, тебе, как владельцу оружия, полагается добыча! — потрошил затылочный нарост я впервые, но ничего сложного в этом не было. От брезгливости почти избавился, что не удивительно, после прямого контакта с одержимыми. Тем более, в сравнении с наростом, который вскрывал бородокосый у кусача, этот был вдвое меньше. К тому же, кусачовский был сверху прикрыт этаким перевернутым вниз “балкончиком” из твердой кости, а у бегуна он был почти без защиты. Нож остался у тела твари, накинувшейся на меня сзади, поэтому пришлось вскрывать нарост наконечником копья. Это было неудобно, но особых проблем не составило. Наградой была извлеченная на свет виноградина. Да уж, после того как из кусача бородокосый достал целую кучу виноградин, да ещё и горох в придачу, полученное из бегуна казалось мелкой каплей.

Но Антошка считал иначе, на извлеченную из нароста виноградину он смотрел как на чудо. Может, впервые видит, как этот процесс проходит?! Вряд-ли местные станут показывать такое малышам, несмотря на важность подобной процедуры.

— Держи, твоя добыча! — я протянул ошалевшему мальцу виноградину. Тот смотрел то на неё, то на любимую деревяшку, после убиения ею двух одержимых, наверняка казавшуюся ребёнку волшебным мечом экскалибуром.

— Кстати, я тебя нашел, значит, теперь ты меня ищешь, а я прячусь! Закрывай глаза и начинай считать! — я подмигнул мальцу и в шутку сделал вид, будто оглядываюсь в поисках места, где можно было бы спрятаться.

— Тятенька Пустой, тавай не станим сцяс игьять! Потом с тобой поигьяим, хаясо?! — если для меня сказанное было просто попыткой поиронизировать над произошедшим, мальчуган все воспринял всерьез. Причём, когда он отвечал, в голосе явственно слышны были нотки страха. Да уж, натерпелся малыш, а я тут со своими шутками дурацкими.

— Хорошо, потом так потом. — постарался не заострять внимание на теме и отвлечь мальца от страшных воспоминаний — Пойдём, нас там ещё один поверженный твоим оружием одержимый с трофеями дожидается.