Пустой трон Одиссея

Глава 2

Благодаря распахнутой двери и окнам без ставень, внутри «Белой пены» было светло и весело. Маленький деревенский постоялый двор поражал своей чистотой — и причина этого порядка, подбоченившись, стояла сейчас посреди зала, бесцеремонно разглядывая вошедших. Глаза Габриэль округлились, Зена незаметно толкнула подругу и бросила в ее сторону выразительный взгляд. Впрочем, она сомневалась, что Габриэль что-нибудь выпалит: та онемела от неожиданности. Хозяйка была одной из самых громадных женщин, которых Зене довелось видеть.

Хозяйка была выше любого мужчины и непомерно толста. Одна ее рука по объему превосходила талию Габриэль, да и Зены тоже. Копна светлых волос упрямыми прядями падала на небывалого размера грудь. На ней был просторный опрятный хитон из той же потертой материи, что и на мальчишке с площади. Его прикрывал широкий чистый передний. Зеленая повязка на голове должна была убирать волосы с лица и шеи, но плохо справлялась со своей задачей. Женщина сощурила глубоко посаженные синие глаза и пристально поглядела сначала на одну, потом на другую посетительницу. Габриэль нервно улыбнулась и отступила назад.

— Ну? — наконец громогласно спросила женщина.

— Я ищу Изифь, — спокойно и ровно ответила Зена. Взгляд хозяйки был все так же суров, голос громов:

— Это я. И зачем же вы меня ищете?

— Чтобы переночевать и подкрепиться, — воительница достала из узкого пояса несколько монет и пару раз подбросила их. — Мы едем на остров, к царице Пенелопе.

— Неужели? Интересно, с чего бы это?

— Это касается царя… — начала было Зена. Изифь опустила руки и шагнула к девушкам:

— Царя? Хвала всем богам от Зевса до нимфы! Вы хотите сказать, от него есть вести?

— Нет. Мы приехали по поручению Менелая Спартанского и хотим поговорить об Одиссее с царицей.

— Спартанский царь… — мрачно проворчала Изифь. — Это ведь он заставил нашего правителя участвовать в своих дурацких поисках. Вот так дело для героев — искать суматошную Елену.

Зена как ни в чем не бывало отступила на шаг и встала точно на ногу Габриэль. Что бы девушка ни собиралась возразить, сейчас ей было не до того.

— Прошу прощения, — болтушка поняла намек и, пытаясь не завизжать, заговорила о другом: — Мы сегодня проделали немалый путь. Я умираю от жажды, и у меня отваливаются ноги. Может быть, сядем и выпьем чего-нибудь холодненького? А потом уже все обсудим. Принесите мне, пожалуйста, воды.

Изифь медленно воззрилась на нее, затем пожала огромными плечами и, развернувшись на пятках, направилась к прилавку с кувшинами. С полки позади себя она достала три кружки, налила в одну из них прозрачную жидкость, в другие — темное красное вино и поставила их на ближайший столик. Зена без сил рухнула на скамью и скрестила вытянутые ноги.

Габриэль устроилась рядом, сев наискосок от хозяйки, и осторожно отпила.

— М-м-м, хорошая вода. Спасибо. Э-э, надеюсь, вы не сочтете меня грубой, болтливой или что там еще, но… Не могли бы вы объяснить, почему вы пытались спровадить нас — клиентов, готовых заплатить? — Она резко оглянулась, так как почувствовала позади себя движение. В узком дверном проходе, ведущем к конюшне, застыла молодая женщина, державшая на руках малыша. Еще одна крошечная девочка цеплялась за ее хитон. За ними хромал шамкающий старик.

— Далеко не каждый, кто здесь появляется, готов заплатить или стать клиентом, — хозяйка повернула голову, перехватила взгляд женщины и отрывисто кивнула. Юная мать подхватила старика за локоть и отвела его на скамейку в углу, затем устроила рядом с ним детей и направилась к прилавку. Сняв с полки кружку, она принялась ее чистить.

Со двора донесся стук лошадиных копыт и хриплые крики. Кружка грохнула о прилавок, девочка заплакала. Изифь вскочила на ноги и вытащила из-под скамьи огромный топор. Однако Зена уже стояла в дверях, держа наготове обнаженный меч.

Габриэль потянула хозяйку за передний:

— Все в порядке, правда. Она с чем угодно справится.

— Только не с этим, — ответила женщина и угрожающе подняла топор.

Улыбка Габриэль потускнела;

— Ну что ж, тут не поспоришь. Подстраховаться никогда не повредит, — ее голос задрожал и сорвался, ибо с улицы донеслась на редкость грязная ругань.

Зена переменила позу и стояла в дверях, небрежно прислонясь к косяку и скрестив на груди руки. Она успела выглянуть во двор и осмотреться. Ее взгляду предстали семь тяжеловооруженных неотесанных мужланов. Еще двое остались на площади и поили крепких, безжалостно навьюченных коней. Остальные, гогоча и перекрикиваясь, шагали прямиком к постоялому двору. Перебивая друг друга, они смаковали подробности недавних событий.

— …ты бы видел ее лицо, когда я потащил ее в конюшню…

— Да уж! А пока ты «развлекал» милашку, я получил у папаши приданое — и этих монет ты уж точно от меня не дождешься.

— Оба вы дураки! На самом-то деле все денежки лежали в лачуге десятника. Он только что продал пшеницу и…

— Значит, ты нас всех угощаешь, Каламос! Главарь захохотал и сказал:

— Может быть. А может, мы вообще не будем ничего покупать, а? Это ж последняя дыра! — Он был уже в двух шагах от входа; двое товарищей хлопнули его по спине и выругались от души.

— Затянитесь! — огрызнулся тот и, силясь растянуть губы в улыбке, пробубнил: — Разрази меня гром, если это не Зена!

— Каламос! — приподняв одну бровь, промурлыкала воительница. — Вот так удача! Встретились наши дорожки. А, что скажешь?

«Удача, — подумал Каламос. В горле у него пересохло, и боги, должно быть, от души смеялись сейчас над ним. — Из всех конюшен и постоялых дворов Итаки она оказалась именно здесь. Как дожидалась!» Позади главаря перешептывались его люди. Полуобернувшись, он снова рявкнул: «Затянитесь!» Тишина. На этот раз улыбка, которой он одарил скучающую воительницу, вышла лучше. И все-таки она не слишком его украсила. Взгляд Зены был ледяным, хотя губы растянулись в улыбке, обнажив ее зубы.

— Зена! Королева! — Его голос сорвался. Каламос откашлялся и попробовал еще раз: — Давненько не виделись, а? С тех пор, как я уехал из лагеря Драконта. И… вот… э-э, выходит, так…

— Ты хочешь сказать, с тех пор, как я выгнала тебя из лагеря Драконта, — поправила Зена, улыбаясь еще шире. Глаза остались по-прежнему холодными. Узкие зрачки делали их похожими на глаза орла. Или ястреба.

Каламос с трудом сглотнул. «Хищница», — пронеслось у него в голове. Зена заговорила низшим, гортанным, зловещим голосом:

— Потому что ты ограбил Драконта, помнишь, Каламос? Я помню.

Напоив лошадей и сняв с них груз, двое разбойников теперь вели их во двор, настороженно озираясь. Зена едва заметно подвинулась, чтобы видеть обоих и в то же время не упускать из виду остальных. Позади нее всхлипнул ребенок; вскоре тихий звук перешел в плач, стихающий по мере того, как ворковала с малышкой мать. Вмешалась Габриэль, и ее звонкий голос на мгновение заглушил все остальные, но хозяйка остановила ее резким окриком.

Воительница перевела взгляд на главаря негодяев; видно было, что Каламос заметил все. Внутри женщины и дети: беспомощные, нежные создания — легкая добыча. Он облизнул губы, взглянул на товарищей, снова откашлялся:

— Э-э, послушай, что, если я куплю вина, и мы потолкуем о старых добрых временах?

— А что, если мы останемся здесь? — обманчиво мягко парировала Зена. Она одарила улыбкой бандитов. Каламос, набравший было воздуха для следующего веселого предложения, вдруг словно проглотил язык. — Никуда мы не пойдем, пока не установим правила, — закончила воительница.

— П-правила? — заморгал Каламос и заправил за уши сальные пряди волос. От удивления он принялся теребить разноцветные лоскутья кожи и стеганой ткани, служившие ему кольчугой.

Позади него начался ропот, выкрики негодяев становились все грубее. Он не мог оставить без внимания перемену в настроении своих людей. Конечно, они и знать не знали, с кем столкнулись. Все они видели перед собой только привлекательную темноволосую девушку с аппетитными губами, обнаженными руками и ногами, вдобавок вырез ее брони был глубже обычного и открывал великолепную шею. Оружие они считали чистой бравадой. Допусти Каламос хоть малейший промах, и дни его главенства сочтены. «Второй промах, и Зена разрубит меня пополам», — мрачно подумал главарь. Он собрался с духом и сделал последнее усилие:

— Да какие правила, о чем ты говоришь, дорогуша! Что за правила могут быть у старых друзей? Знаешь, о тебе ходят странные слухи, особенно в последнее время…

— Да, неужели?

— Именно так. Но, знаешь, я им ни на грош не верю, девочка. Я выше этого, честно.

— Вот как? Выше чего, Каламос?

— Ты что, думала, Каламос поверит, что Королева воинов сбежит от своих солдат, откажется от сокровищ, которые любого заставят завизжать от восторга? И все это ради того, чтобы… защищать деревенщину! Такое бывает только в этих никчемных легендах. Бродячие певцы бренчат их на дешевых лирах и вопят, будто резаные. Никогда не понимал, зачем люди сидят и мозолят свой зад, пока какой-то старик мямлит куплет за купле-том, не зная ни одной застольной песни. Названия ко-раблей, имена мореходов, что за чушь! Какая от этого польза, а, Зена?

Зена гортанно засмеялась:

— Невелика польза, да? И в дурацких песнях о бед-ных селянах ее тоже нет.

— Ни капли, — весело поддакнул Каламос. — Ну, слушай теперь. На Итаке идет отличная заварушка, и сейчас ты узнаешь, что я за человек. Я готов забыть маленькое происшествие в лагере Драконта и… Эй, вы, мужичье! Затянись и слушай! — проревел бандит, так как шепот за его спиной превратился в зловещий ропот. — Эта женщина на нашей стороне, и работать она будет с нами, а не на нас. И уж поверьте мне, выгода будет немалая, я в этом толк знаю! По сравнению с Зеной я просто дитя неразумное. Она-то умеет ободрать простачка как липку! — Каламос сделал шаг вперед и понизил голос.

Губы Зены изогнулись, пока она слушала главаря. Тот явно расценил это как проявление интереса, так же решили и его люди. «Тупицы. Идиоты — все как один. Такой ошибки Каламос не совершал с тех пор, как пы-тался похитить у Драконта жемчуга царицы Федры», — холодно подумала воительница.

— Послушай, Зена, милочка! Намечается отличное дельце, — не отставал Каламос. Выражение лица его бы-ло, как у мальчишки, который лжет и прекрасно знает, что ему поверят — он ведь такой милашка. Воительница просто не выносила, когда мужчины вели себя подоб-ным образом. Каламос тем временем продолжал: — Ду-маю, ты приехала сюда, потому что до тебя дошли раз-ные слухи? Представь, они чистая правда! Одиссей так и не вернулся с чужбины, с войны из-за этой потаскушки Елены. В Афинах поговаривают, что боги взбаламутили море и ветры и так сбили царька с верного курса, что он до сих пор не нашел дорогу домой. Эй, как думаешь, стоит этому верить? Надо богам вмешиваться в наши дела? Ну да ладно, допустим, поднялась ужасная буря, все корабли затонули, и корабль царя Итаки с ними вместе. Если парень неплохо обращается с мечом, это же не значит, что он может победить вихри и волны, а? В общем, царек идет на корм рыбам и оставляет бес-призорной всю эту благословенную землю. А наш утопленник так славно правил царством, что Итака и по сей день зашибает деньгу и ведет торговлю, хотя царь уж десять лет как помер. И все здешнее богатство принад-лежит нам! Никто даже не сможет погрозить нам пальчиком и сказать: «Эй, парни, не делайте зла хорошим людям, не обижайте женщин, не воруйте у стариков монетой». Кто посмеет? В этих краях едва ли найдется смельчак, чтобы сказать: «Прочь отсюда, разбойники! Оставьте в покое наш урожай, наших девушек, наши честные деньги, пока не обрушился на вас гнев Зевса и громовержец не спалил вас молнией!»

Каламос запустил руку в свои грязные кудри и выру-гался, запутавшись в свалявшейся копне собственных волос. Потом потер руки:

— Ага. Зевсу отродясь дела не было до простых смертных, за исключением хорошеньких милочек — как и моему приятелю Мальмо. Погляди сама, здесь сейчас нет ни царя, ни воинов, никого, кроме кучки запуганных земледельцев. Десяток разбросанных по округе дере-вень, где все к нашим услугам! Зена, сладенькая, так по всей Итаке и до самого моря. Такого ты еще не видала! Ты только послушай меня, дорогуша, — бандит замолчал и скривил губы в усмешке.

Зена вздернула бровь, но, кажется, намеревалась дать Каламосу выговориться. Главарь бросил взгляд на свою шайку, давая понять, что лучше бы им пока помал-кивать. «Зена тупилась, — самоуверенно размышлял он. — Всегда знал, что под этой броней такая же глупая девчонка, как и все остальные. Пара милых словечек, и даже малышей с кинжалом падают к тебе в объятья, Каламос». Затем он продолжил:

— Ходят слухи, ты путешествуешь с симпатичной блон-диночкой в деревенских лохмотьях. Правда, никто не может объяснить почему. Знаешь, а мне неважно, за-чем она тебе. Можешь взять милашку с собой, если хо-чешь. Я не против.

— Как великодушно, — пробормотала Зена. Ее глаза, холодное синее пламя, смерили его уничтожающим взглядом, но Каламос этого не заметил.

— Конечно! Я вообще чудо-парень, спроси любого, — его улыбка расползлась еще шире, и внезапно бандит расхохотался. «Путь свободен. Ого, Драконт, видел бы ты это!» — Зена, для друга я на все готов. Все, что поде-лаешь! Ну, может, почти все. Сама посуди, вместе мы сможем выжать из этого царства все соки. Кто нас ос-тановит? И даже если случится самое худшее: вдруг появится местный царек со своими воинами, мы успеем сбегать. Они столько сражались с врагами, богами, сти-хиями, их не было так долго, что как только корабль по-явится на горизонте, слухи разнесутся по всей Итаке. А мы? Услышав сплетни, тронемся в путь и, когда они высадятся на берег, будем уже на полпути к Афинам или Спарте, — Каламос размахивал руками и усмехался все шире и шире. — Ты как думаешь, захочется этим во-инам сражаться после столь долгого похода? Или они предпочтут добраться до дома и остаться там? Сам ста-рив Одиссей не сможет запихнуть их обратно в доспехи.

— Ты удивляешь меня, Каламос, — равнодушно сказа-ла Зена, когда главарь остановился передохнуть и насла-диться потрясенным видом товарищей. Восхищение он получил сполна: его подбадривали мощными и мерзки-ми криками. Кто-то хлопнул его по спине, да так сильно, что Каламос не удержался на ногах и, хрипло закашляв-шись, вцепился в дверную ручку. Восстановив дыхание и равновесие, бандит одарил Зену кривой ухмылкой.

— Каламос, прошу прощения за мое мнение о тебе. Оно осталось в прошлом. Не думала, что ты способен на такие мерзости.

Усмешка Каламоса дрогнула, но грубые возгласы, спутников придали ему наглости. Зена придвинулась к нему, провела пальцем по его заросшей щетиной щеке и тянула в подбородок:

— Скажш-ка, — заговорила она очень мягко, — не ду-мал ли ты, что я предложу тебе побыть с моей спутни-цей, а? Или ты надеялся отбить ее у меня в схватке, один на один?

На этот раз издевку нельзя было не заметить. Ух-мылка окончательно исчезла с лица бандита. Каламос потянулся к поясу за мечом. Зена перехватила его руку. Сжав кулак и выставив большой палец, ударила негодяя в подбородок, затем отступила на шаг, и Каламос полу-чил короткий удар локтем в грудь. Бандит тяжело пова-лился на пол, хватая ртом воздух. Зена склонилась над ним, успев бросить оценивающий взгляд на внезапно притихшую шайку головорезов.

— Ну, — тихо спросила воительница, — и что же мы имеем? Ты! — резко крикнула она, указывая пальцем на черноволосого, заросшего щетиной коротышку, так громко рассказывавшего о женщине, которую он опо-зорил. — Мальмо, не так ли? Любишь хорошеньких дево-чек, да? В трактире их две, и они симпатичнее и чище всех, кого ты трогал своими гнусными лапами, — Зена заняла удобную позицию, напрягла руки и высоко подняла локти, готовая к бою. Негодяй оглянулся на товарищей и шагнул вперед. Зена продолжала подзадоривать: — Их некому защитить. Там только женщина средних лет и дряхлый старик. Все, что тебе нужно сделать, — спра-виться со мной.

Ее противник снова оглянулся, сделал еще шаг и вы-хватил короткий меч. Зена зловеще рассмеялась, обна-жила свой меч и отбросила в сторону:

— Сражаться на мечах с тобой? А с той девушкой, которую ты оскорбил и обесчестил, тебе тоже нужен был меч?

— Да ты силач! — За спиной воительницы раздался выкрик Габриэль. Ее голос был вызывающим и испуганным одновременно.

Зена махнула рукой, чтобы девушка замолчала, и склонила голову набок.

— Да, силач, — гортанно промурлыкала она. — Просто великан! Мне очень страшно.

Коротышка прорычал что-то нечленораздельное и ринулся на нее, занеся меч высоко над головой. Зена мгновенно увернулась, крепко двинула ему локтем под ребра, схватила за ухо и резко ударила Коленом между ног. Негодяй выпучил глаза и рухнул на землю, держась за ушибленные места. Позади него два громилы разом выхватили мечи и перепрыгнули через товарища, но Зена уже с пронзительным криком поворачивалась на пятке. Свободной ногой она ударила в подбородок сначала одного, потом другого.

Ее внимание привлекло какое-то движение возле лошадей. Один из бандитов, смотревших за конями, на-тягивал лук. Зена бросилась вперед; двое из людей Каламоса, пытавшиеся окружить ее, застыли на месте. Во-ительница оперлась на их плечи и прыгнула. В четыре мощных, быстрых прыжка она очутилась лицом к лицу с лучником. У того от неожиданности отвисла челюсть, лук без толку болтался в ослабевших руках. Он поко-сился на товарища. Второй конюший, пригнувшись, пря-тался за лошадьми и, судя по звукам, пытался достать орудие. Зена вырвала лук из бесчувственных пальцев бандита и ударила его в висок. Покачнувшись, он всей тяжестью рухнул на ближайшего коня. Лошадь тревожно заржала и шарахнулась в сторону, оставив дру-гого негодяя без прикрытия. Тот даже не успел натя-нуть лук. Нервно хихикнув, бандит отбросил бесполез-ное оружие и потянулся за кинжалом. Зена схватила противника за ухо, повернула его и пинком отправила в кусты. Лошадь вздрогнула, встала на дыбы и в ужасе по-неслась прочь. Горе-лучник с воплем кинулся вдогонку. Воительница удостоила их лишь коротким взглядом:

«Безмозглые идиоты! Украсть боевых коней и навью-чить на них хлам».

Зена обернулась. Несколько бандитов все еще были на ногах, но воительница готова была поспорить, что они не в настроении драться. Она неторопливо направи-лась к постоялому двору, головорезы нервно попятились прочь. Зена улыбнулась. Улыбку трудно было назвать обворожительной, и никто не ответил на нее. «Ни-кого из них нельзя отпускать. Они просто дождутся, пока мы уедем, и вернутся обратно. Раз не хотят драться, придется их подтолкнуть».

— Так-с, посмотрим, — мягко начала воительница, — одна единственная девушка против четырех… нет, пяти головорезов! — Молчание. — Конечно, если это вас так пугает…

Один из банды, до этого рьяно нашептывавший то-варищам план действий, густо покраснел и с яростным рычанием бросился на Зену. Нож он сжимал так, что суставы пальцев побелели. Воительница остановила его на полдороге: превосходно рассчитанный удар ногой в грудь отбросил нападавшего далеко назад. Остальные негодяи уже бежали к ней. Рассмеявшись, Зена швыр-нула одного из них в стену дома; другой рухнул от двой-ного удара ногой в живот и локтем в затылок. Третьего бандита, пытавшегося обойти ее сзади, воительница уложила отработанным движением пятки.

Последний из шайки попробовал атаковать в лоб и ринулся на воительницу, высоко занеся меч и оглашая воздух боевыми кличами. Зена страшно выругалась про себя и, вцепившись в его грязную тунику, ударила бан-дита лбом в лицо. Через минуту она бесстрастно взира-ла на него сверху вниз, наблюдая, как он уползает, кор-чась от боли.

Некоторое время воительница стояла совершенно неподвижно, холодно разглядывая поверченных него-дяев. Судя по всему, Каламос до сих пор дышал с тру-дом. Позади него кто-то стонал.

— Ну ладно, по крайней мере один из вас меня слы-шит, — наконец заговорила она. — Ты передашь мои слова остальным. Эта деревня, эта часть Итаки и вообще вся Итака — моя. Если я узнаю, что тут творятся грязные дела, я вас найду. И тогда пощады не будет. Понял? — Зена отступила на шаг и, скрестив на груди руки, прово-жала взглядом хромающих, бормочущих и стонущих бандитов, уходящих вслед за лошадьми. Ни один из них даже не оглянулся; ни один не посмел забрать с площа-ди оставленные тюки.

На окраине деревни Каламос замедлил шаг и бросил взгляд назад. Зена стояла на прежнем месте, не изме-нив даже положения рук. Головорез вздрогнул и, опираясь на товарища, побрел дальше.

Когда последний из них скрылся за поворотом, Зена потерла руки и вошла в дом. Внутри спал старив. Приоткрыв беззубый рот, он тихо посапывал. Девочка сидела под столом и осторож-но поглядывала по сторонам; малыша нигде не было видно. Молодая женщина все еще стояла за прилавком, натирая ту же кружку. Ее глаза напряженно смотрели на дверь.

Габриэль и Изифь сидели за ближайшим столом, Изифь смущенно слушала ее болтовню. Когда Зена упа-ла на скамью рядом с подругой, та весело засмеялась:

— Ну, кажется, все уладилось. Давайте вернемся к нашим прохладным напиткам и, может быть, немного поедим? — Она взглянула на воительницу и снова рас-смеялась: — Я же говорила, она шутя справится с кучкой мужланов! Я могу много про нее порассказать.

Зена потянулась к забытой кружке, откашлялась и стала медленно пить, бесцельно глядя на стену перед собой. Девушка залилась красной, поперхнулась и тот-час замолчала.

Но молчать больше минуты она просто не могла. Габриэль отпила немного воды, отодвинула чашу и оперлась локтями о стол:

— А если б мы остались до обеда, чем бы вы нас угостили?

Изифь закинула вверх голову и от души расхохоталась. Когда она наконец отсмеялась, глаза ее были влаж-ными, а плечи дрожали:

— О, всемогущие боги, как ты только ее выносишь, воительница? — Зена улыбнулась, вздернула бровь и сделала еще глоток. Хозяйка снова обратилась к Габриэль; — Впрочем, ты оказалась права, девчурка: все выш-ло, как ты сказала, и я вам обеим очень признательна — тебе, Зена, за то, что отправила этих вояк с пустыми ру-нами, а тебе, Габриэль, за то, что не давала мне думать о худшем.

Хозяйка повернулась к женщине за прилавком:

— Ниона! Оставь детей и старика и поди проверь, не горит ли жаркое. И добавь туда вяленого ягненка, — Ниона быстро моргнула, посмотрела на кружку, словно очнувшись, поставила ее и вышла через заднюю дверь. Изифь проводила ее взглядом, вздохнула и удобно уст-роила на столе пухлые руки. Внезапно в ее глазах снова вспыхнула тревога:

— До… стычки вы говорили, что хотите повидать царицу. Из-за правителя.

— Спартанский царь Менелай желает разузнать о нем. Все правители уже вернулись домой, а Одиссея нет до сих пор. Менелай получил весть от вашей царицы Пенелопы. Он хочет знать, что творится на Итаке, и его посланец нашел нас.

— Вот как, — глаза трактирщицы наполнились слеза-ми, немедленно закапавшими на передний. — Бедная, бедная Пенелопа: у нее такой чудесный сынишка, а муж исчез десятой лет назад. Мне ли не знать, как она стра-дает, бедняжка! Да к тому же в последний год по всей округе шастают эти грязные, злобные негодяи, грабят наши деревни. И все потому, что знают: пропал наш царь, нет у нас защитников!

Всплакнув, Изифь продолжила рассказ:

— У нас немногие умеют воевать. Спасибо, морские разбойники помогли. Среди них нашлось несколько таких, которые научили наших мальчишек стрелять. Те стали прятаться среди деревьев и изгородей и забрасы-вать негодяев стрелами. Но теперь… — хозяйка печально вздохнула и вытерла глаза о передник.

В видимом смущении Габриэль взглянула на Зену, та пожала плечами:

— Изифь, не понимаю, о чем ты? Знаешь, иногда мне приходилось за день прошагать немало, вдоволь нагло-таться пыли, и я просто… — вдруг глаза Габриэль округлились: под столом Зена сильно пнула ее лодыжку. Девушка глубоко вдохнула, шумно выпустила воздух и не-уверенно улыбнулась. — Так вот, что я собственно хочу спросить, где все ваши мужчины? Судя по тому, что ты говоришь, они… Неужели они все погибли?

Хозяйка тяжело вздохнула:

— Если б мы только знали! Дело обстоит еще хуже. За исключением мальчишек да нашего деда, все они ис-чезли без следа.

Надолго воцарилась тишина. Ее нарушал лишь раскатистый храп старика. Внезапно он проснулся и теперь сидел, суматошно размахивая рунами. Девочка выбра-лась изпод стола и, подбегав к старику, принялась ус-покаивать. Видимо, она не впервые делала это. Наконец высохшей, слабой рукой он потрепал правнучку по щеке и снова погрузился в сон. Изифь тепло улыбнулась:

— Моя внученька, Ниоба. Просто вылитый отец. Он исчез первым.

Снова молчание. Ниоба погладила старика по коле-ну, перебегала комнату и придалась к бабушке. Изифь обняла ее, словно защищая от невидимой опасности, и притянула ближе.

— Так что случилось? — спросила Зена. Изифь откинула непослушную прядку со лба девоч-ки и горестно подала плечами:

— Никто не знает, — тихо сказала она. — Это хуже всего — не змать, что случилось и почему. Иначе мы бы смогли предотвратить несчастье. А что, если это случит-ся и в Илиане, там, за холмом? Или в Илдросе, что в шести часах пути?

— Что бы «это» ни было, попробуйте рассказать нам, — вмешалась помрачневшая Габриэль.

— Эх, — Изифь подала широкими плечами и поглади-ла Ниобу по руке. Ребенок удивленно разглядывал Зену, потом перевел глаза на Габриэль, та подмигнула ей. За-стенчивая улыбка тронула уголки губ малышки, девочка уткнулась в огромную грудь бабули. — Раз мы ничего не Знаем, мы не можем и сказать, в чем тут дело. Я расска-жу обо всем, произошедшем в окрестностях. Рассказ мой будет длинным.

Стояла поздняя весна, последние зерна уже были брошены в землю, на дубах стали раскрываться почки — а ведь вы знаете, что это случается ближе к лету. Мы, женщины, собирали зеленые дубовые ветви для торже-ства в честь Афины: на молодых деревцах вдоль дороги и на полпути к святилищу их сколько угодно. А мужчи-ны отправились в лес за сухими поленьями для костра. Четверо… дайте подумать кто, — Изифь откинулась назад и задумчиво потерла виски. В комнату вернулась Ниона, Ниоба выскользнула из объятий бабушки и кину-лась к матери. — Ах да, мой Юмаюс, Андраке Нионы и два брата, едва достигших совершеннолетия: Гектос и Иниос. В тот раз все они вернулись побледневшие, с круглыми от удивления глазами и странными рассказами о голубом огне посреди знакомой поляны и о таинственном аромате. Кто-то, кажется, Иниос, упоминал о женщине, низким голосом напевавшей непонятные песни. Только он не смог разобрать слов.

На следующее утро, с первым лучом солнца Андраке и братья отправились на разведку и больше не вернулись, — Изифь тревожно взглянула на дочь. — Линдер и Олимос ушли на поиски и тоже пропали без следа.

— О, это… Это ужасно! — прошептала Габриэль. Хозяйка тускло улыбнулась и похлопала ее по руке:

— У тебя доброе сердце, девчурка. Изифь вернулась к своему рассказу:

— Да на этом наши беды не кончились. Хуже того, мы с Нионой пошли посмотреть, что же там творится, и ничегошеньки не увидели. Все как прежде.

— Как вы неосторожны! — упрекнула Зена.

— Да нет, пропадали ведь только мужчины, к тому же взрослые. А мы, прежде чем идти, искупались обе в волшебном настое. Ворожеи в нашей деревне нет, но мы и сами кое-что знаем. С тех пор на поляне ничего не Замечали, не видели и не слышали. А наши мужчины продолжали исчезать средь бела дня, по двое и по трое, повсюду, за исключением разве что этой площади.

Подошла Ниона с кувшином, чтобы вновь наполнить их кружки. Габриэль улыбнулась и прикрыла свою рукой: «Лучше я выпью воды. Она у вас очень хорошая».

— Бедный мой Андраке! — Заговорила Ниона. Низший, гортанный голос звучал горестно и прекрасно. — Если б я знала, где он, что за злые силы его похитили! — Она покачала головой и налила Габриэль воды. — Да, год выдал-ся для нас нелегкий. Разбойники делают, что хотят, за-бирают все, что понравится. Мало того, что женская ра-бота в наших краях и так нелегка! С весны до осени едва найдется минутка отдыха, да и зимой времени ос-тается не больше. А теперь нам приходится работать и за мужчин! Наши дети растут в страхе, их надо нянчить, растить и защищать, надо хоть как-то справляться с разбойниками вроде тех, что ты прогнала, воительница.

— Я знаю, каково жить в деревне, — тихо проговори-ла Зена.

Габриэль покачала головой, и ее золотистые волосы разлетелись в стороны:

— Это… невыносимо! Даже не знать, что с ними случилось! — сев вполоборота, она посмотрела воительнице прямо в глаза. — Мы обязаны что-нибудь предпринять!

— Если б вы могли нам помочь, — задумчиво сказала Ниона. — Но я и вообразить себе не могу как. — Мама, — обратилась она к Изифь, уже успевшей допить свою порцию и подняться на ноги, — жаркое почти готово. Добавь туда специй, у тебя вернее глаз, — увидев, что Зена подняла руку, женщина замолчала.

— На площади остались тюки. Неплохо бы принести их сюда и посмотреть, не можем ли мы вернуть награб-ленное законным владельцам. А остальное пригодится здесь.

Изифь кивнула и повернулась к дочери:

— Сейчас мы их принесем. Доченька, пойдем со мной, надо же когда-нибудь научиться заправлять жар-кое. Воительница, можешь оставаться в моем доме, сколько поделаешь. И твоя подруга тоже, — Изифь вышла, сопровождаемая Ниобой и Нионой, держащей на руках младенца, до этого спрятанного где-то под прилавком.

Зена подождала, пока они скрылись из виду:

— Габриэль, все это очень печально, но не стоит об-надеживать женщин без особых причин, — Габриэль смущенно посмотрела на подругу. — Вероятнее всего, мужчины давно мертвы. Есть же звери…

Девушка энергично замотала головой:

— Ну при чем тут звери! Смотри, сколько чудес: и ог-ни, и звуки, и женское пение.

— Досужие вымыслы, добрая кружка, недосып — ма-ло ли причин увидеть то, чего и вовсе нет. Здесь у всех куча работы. Ну да ладно, это неважно. Ясно: исчезли все мужчины деревни и никто из них не вернулся.

Молчание. Габриэль тревожно и грустно поглядыва-ла на подругу. Зена коротко ободряюще улыбнулась, но слова ее были неутешительны:

— Конечно, это очень печально, но, вероятно, они все погибли. Смерть есть смерть, с ней даже я ничего не могу поделать.

Габриэль не отвечала.

— Мне тоже очень жаль, — продолжала Зена. — И я не вижу причин, почему бы нам не остаться здесь еще на пару дней. По крайней мере, осмотримся и, может быть, найдем подсказку, которую не заметили селяне. Да и сбор урожая в разгаре: хоть в этом поможем. За-одно присмотрим за Каламосом.

Габриэль наконец кивнула:

— Просто все это так… несправедливо!

— Жизнь несправедлива. И ты это знаешь.

На следующий день подруги взяли с собой Изифь и отправились к загадочной поляне.

— Это здесь. По крайней мере, так сказал Юмаюс, — сообщила хозяйка, вытирая лицо передником.

Габриэль наблюдала, как Зена тщательно изучала поляну.

— А что сталось с Юмаюсом? То есть не что, конеч-но, а когда?

— Он… Неделю назад он взял лучшую повозку и с двумя спутниками направился к побережью… каждый год мы отправляли во дворец два бочонка вина. Ничто не предвещало беды, и в деревне даже не волновались. Дорога в один конец занимает не меньше суток, а вино к тому же нельзя трясти: брожение может его испор-тить. Поэтому никто не удивился, когда мужчины не по-явились ни на третье, ни на четвертое утро. Юмаюса все любили, он часто отправлялся во дворец через море — доставить вино, поболтать со слугами, узнать последние новости. Потом возвращался… Но его не было и на пятый день, и никто из спутников не вернулся… — Изифь громко всхлипнула и вытерла слезы.

Габриэль погладила ее широкую спину и попыталась утешить, но ничего не приходило ей в голову. Тогда она снова погладила несчастную по плечу и обернулась к Зене. Воительница прочесывала поляну, опустившись на корточки и заглядывая под каждую травинку. Наконец она поднялась и направилась от могучего дуба к строй-ной рябинке. Так она сделала полный круг. Зена превра-тила поиски, когда солнце клонилось к закату.

— Мне жаль, Изифь, — сказала она, вскакивая на ко-ня. — Если здесь и были следы, они давно затерялись. Я ничего не узнала.