Пусть посмотрит в глаза Припять

Глава первая

Как не хочется вставать ранним субботним утром чудной полесской весны.

Ещё бы покемарить часок-другой, забыться сладким сном грубоватых юношеских грёз, столь свойственных подростковому возрасту. А потом протопать босиком на кухню, распахнуть обе створки окна, выдохнуть остатки снов и вчерашних школьных неприятностей, да позволить тёплому апрельскому воздуху до отказа наполнить грудь свежестью нового дня. Хорошо бы… Но будильник электронных наручных часов «Montana» противно и настырно пищал, словно бы давая понять, что проспать такое чудесное утро, а заодно и прогулять школу, нет никакой возможности.

Сашка лениво открыл глаза и раздражённо потянулся к продолжающим пищать и звенеть часам, намереваясь со всей молодецкой силы трахнуть по ним кулаком. Но, конечно же, одумался и деликатно нажал на одну из четырёх кнопок. Писк прекратился. Батарейку надо беречь и часы тоже. Сей электронный гаджет был предметом гордости каждого уважающего себя советского школьника старше 13 лет. Невдомёк было пацанам, что эти часики – всего лишь китайская штамповка, стоившая в заграничных морских портах 1 доллар. А наши спекулянты продавали их за 80 целковых, выдавая за крутые американские хронометры. Поэтому обладатели таких часов, лопаясь от гордости, распевали вольную переделку на русский известной песни группы «Арабески» – «Купи мне, мама, ого-ого, часы «Монтана», ого-ого!». Те же, у кого заграничных часов не было, ехидно заменяли в тексте песни слово «часы» на «трусы», а потом спасались бегством от рассерженных обладателей лже-американской электроники. Кому убежать не удавалось, оказывались в раздевалке спортзала в собственных трусах, надетых на голову.

Сашка неохотно спустил ноги с кровати, удовлетворённо погладил указательным пальцем шёлковый пушок на верхней губе, секунду раздумывал, надевать ли треники, а потом, как был в трусах, потопал на кухню.

При его появлении красноярский холодильник «Бирюса» мягко щёлкнул релейкой и довольно заурчал, словно бы приветствуя юного хозяина квартиры. Сегодня мальчишка и правда был хозяином дома – мама работала в ночную смену в медсанчасти на улице Огнева, – а потому никто не помешал Саньку крупными глотками отхлёбывать ледяное молоко из добытого в недрах холодильника треугольного картонного пакета. День начинался, определённо, хорошо.

Абонентская радиоточка на стене щёлкнула, фыркнула и трижды исполнила первые аккорды народной песни на стихи Тараса Шевченко «Реве та стогне Дніпр широкий», а потом приятным, хорошо поставленным женским голосом торжественно сообщила: «Говорить Київ. В ефірі перша програма українського радио. О шостої години слухайте програми Всесоюзного радіо».

Сашка опустошил молочный пакет и впился зубами в уже начинающую черстветь, но всё ещё ароматную ватрушку. Резко распахнул окно – стёкла возмущенно звякнули, – перегнулся через подоконник и посмотрел вниз. Редкие молодые топольки едва доставали до второго этажа. Девятиэтажка по улице Лазарева, в которой жили Санёк с мамкой, была, своего рода, местной достопримечательностью. И всё из-за дурацкого лозунга на крыше, выполненного железными аршинными буквами: «Хай буде атом робітником, а не солдатом». Первое слово лозунга вызывало извечные насмешки сашкиных друзей-оболтусов, а многочисленные командировочные считали своим долгом обязательно сфотографироваться на фоне диковинного дома.

Сашка дожевал ватрушку и посмотрел на противоположную сторону улицы.

Его взгляд рассеяно скользнул по длинному трехэтажному зданию узла связи и упёрся в новенькие корпуса ПТУ. Если в будущем учебном году его «успехи» в школе будут столь же «впечатляющими», как в нынешнем, придётся идти учиться на какого-нибудь автослесаря.

Вдруг что-то насторожило мальчишку. Он потянул носом воздух. Едва ощутимо пахло гарью. Такой запах бывал зимой в окрестных сёлах, когда в хатах углём топили печи. Но кому придёт в голову жечь уголь в современном атомограде? Сашка недоумённо вертел головой. Прищурившись, посмотрел на Центральную площадь. За торговым центром, возле Дворца культуры, стояли две машины ГАИ и суетилось десятка два человек, все в милицейской форме. Что ли магазин обокрали? Или ресторан?

Чёрная «Волга» резко взвизгнула тормозами и остановилась напротив входа в узел связи. Четверо мужчин в серых костюмах впопыхах выскочили из «Волги» и поспешно направились внутрь здания. Одного из них, начальника горотдела УКГБ Виктора Клочкова, Сашок узнал. Клочков жил в соседней высотке с гербом УССР, был грозой дворовых хулиганов школьного возраста, да и взрослые обитатели соседних домов его почему-то побаивались. Почему? Он же не начальник милиции?

Сашка смотрел в окно ещё с час. В здании узла связи царила непонятная суматоха. На Центральную площадь выехали две поливальные машины и одна пожарная. Что же там у них происходит, черт побери?!

Запах гари вроде бы исчез. Почему-то поднялось настроение. В голове зашумело, как после выпитой бутылки пива, коего Санёк на прошлой неделе отведал в неприметном углу двора, вместе с лоботрясами из ПТУ, а потом получил от мамки ремня, вытащенного из его же видавших виды потёртых джинсов. Сашка нехотя слез с подоконника и пошел одеваться.

Коричневые школьные брюки были загодя заботливо выглажены мамой, как и синяя рубашка из чистого хлопка, как и шёлковый алый пионерский галстук. Недолго осталось Саньку носить этот непременный атрибут советского детства – в будущем учебном году он станет взрослым комсомольцем.

Сашка привычным движением, доведённым до автоматизма последними пятью годами, завязал галстук под воротничком рубашки. Посмотрелся в зеркало. Щедро наодеколонил медные вихры дорогущим одеколоном «Консул», французский аромат которого явно нравился соседке по парте. Попробовал было причесать пышные, торчащие во все стороны патлы, но расчёска сразу же застряла в волосах, недвусмысленно намекая на необходимость посетить парикмахерскую в Доме быта «Юбилейный» – сделать модельную стрижку за 60 копеек. Не то, что бы Санёк был большим аккуратистом по части внешнего вида, но заинтересованные взгляды девчонок в школе заставляли держать марку. Саша в школе и Сашок с ребятами во дворе – люди разные.

Через десять минут парнишка с треском захлопнул дверь квартиры и с грохотом товарного поезда, перепрыгивая через две ступеньки, устремился вниз. Лестница гулко дрожала. Сашка радостно двинул рукой по железным почтовым ящикам и выпрыгнул на крыльцо. Шум он поднял невообразимый. Злюка-соседка баба Клава непременно нажалуется матери. Ну и пусть. Хорошее настроение субботнего утра того стоит. До двух часов дня нужно как-то перекантоваться в школе, а потом… Потом можно на реку. Правда, холодна ещё водичка. А можно в бассейн «Лазурный». А можно в кинотеатр «Прометей» на премьеру фильма «Конец операции «Резидент» с Георгием Жжёновым. Да мало ли куда можно забуриться без году неделя 14-летнему пацану до самого понедельника! А потом ещё месяц, два экзамена по алгебре и русскому за 7 класс, и летняя зелёная пропасть, глубиной в 92 дня, непременно обеспечит шоколадный загар, новые кроссовки, магнитофон «Маяк» с колонками, обещанный мамой на день рождения, и целый миллион приключений!..

Взгляд Сашки остановился на здании детского сада «Золотой ключик», облицованного красивой розовой плиткой. Вот беззаботная жизнь у малышни! Никаких тебе уроков, никаких домашних заданий! Хоть весь день ничего не делай, знай себе играй, спи, да питайся манной кашей на завтрак, борщом на обед и запеканкой на полдник. Сашка передёрнулся – о запеканке вспоминать не хотелось: она была невкусной, не лезла в горло, и иначе как «запиханкой» дети её не называли. Хотя, пожалуй, лучше поднатужиться и слопать одну «запиханку», чем маяться на шести школьных уроках, каждый раз испуганно замирая при словах учителя: «К доске пойдёт…» Пауза после слова «пойдёт» всему классу казалось вечностью. Вот бы иметь машину времени. Заглянешь на денёк в будущее и узнаешь – какой урок учить, а какой нет…

По улице Курчатова медленно ползла оранжевая поливальная машина. Целые фонтаны воды щедро лились на асфальт, заливая белой пеной и дорогу, и кустарник, и тротуар. Пена неприятно тошнотворно пахла. Не желая принимать незапланированный вонючий «душ», Сашка быстро перебежал улицу, рысью промчался по заросшей сиренью дорожке между двумя пятиэтажками, обогнул школьный пищеблок и выскочил к парадному входу школы № 2.

Высокий светловолосый старшеклассник нахально дымил сигаретой, сидя на кафельном бордюрчике синего фонтанчика. Глаза Санька округлились. Ничего себе! Такое хамство непозволительно даже выпускникам! Сашка мысленно пожелал, чтобы фонтан неожиданно включился. Да под напором! Да посильнее!

Светловолосый нехотя отбросил недокуренную сигарету в сторону. Санёк хотел было сказать что-нибудь ехидно-непечатное, но осёкся под тяжёлым, странным взглядом рослого парня.

– Привет, Зарубин! – первым поздоровался Стасик. – Говорят, на станции авария. Тяжёлая. И пожар. Может быть, сегодня занятий не будет.

Сашка беспечно уселся рядом. Смысл сказанного до него не дошёл. Зато он вдруг понял, что пластмассовый дипломат с учебниками и тетрадками почему-то остался дома.

– Какая ещё авария? – растерянно захлопал глазами Зарубин. – На какой станции?

– Да, не на автобусной же! – рявкнул басом рассерженный Стась. – На АЭС!

У парня как-то лихорадочно блестели глаза. Он был неестественно возбуждён, в голосе чувствовалась хрипотца. Сам того не замечая, юноша время от времени почёсывал икры ног обеими руками.

Откуда было ребятам знать, что эти симптомы – первые признаки умеренных доз радиации? Пока умеренных. Этим субботним утром такие симптомы в разной степени ощущали на себе все жители Припяти.

Глядя на Стася Сашка, и сам задумчиво почесал икры ног.

– Я ещё дома на рассвете почувствовал запах гари, как будто уголь горит, – вдруг вспомнил Санёк.

– Да какой на фиг уголь! – вновь раздраженно отозвался Стась. – Там у них на энергоблоках крыши покрыты битумом, вот он и горит. Пожар там! А что произошло, фиг знает! Дозвониться с утра на станцию не можем бате. Тон-генератор в трубке поёт, номер набираем, а соединения нет. А «восьмёрка» вообще не набирается!

Сашок уважительно и как-то опасливо покосился на девятиклассника. Стасик был человеком технически грамотным, разбирался во всех отраслях науки и техники. За это его уважали, как и за крепкие, словно бы железные кулаки. Неизвестно за что больше. Но нрав у парня был взбалмошный. Рассказывали, что в начале учебного года, на разборке с двумя усатыми дядями-десятиклассниками в школьном туалете, Стась сорвал пломбу с огнетушителя и щедро остудил боевой настрой превосходящих сил противника едкой углекислой пеной. Пены с лихвой хватило, чтобы залить по уши обоих мордоворотов, а также весь туалет, коридор и лестницу. Осенние каникулы все трое провели под родительским домашним арестом, но больше в школе Станислава никто не трогал…

Дело шло к 8 часам, и двор заполнился шумным малолетним людом. Потоки учеников и учителей тонкими струйками просачивались в здание, расползались по школьным коридорам и классам. Начинался 6-часовой школьный день, и, вроде бы, уроки никто отменять не собирался.

– Я дома дипломат забыл с учебниками, – вдруг сообщил Сашка.

– А голову ты дома не забыл?! – передразнивая завуча, запищал Стасик.

– Хотя я тоже сменку не захватил, а первым уроком физра…

Санька молча ждал продолжения. Взять на себя ответственность за прогул учебного дня должен был старший. Стась не заставил себя долго ждать:

– В мои планы посещение школы сегодня не входит. Думаю взять велик и махнуть на станцию к отцу. А ты иди, грызи гранит науки!

– У меня зубы плохие, – Сашка радостно вскинул руку наискосок лба: – Всегда готов…прогулять. А чего на станцию тащиться? Может, туда тебя и не пустят. Давай позырим с крыши твоей 16-этажки, что там творится?

Стасик секунду раздумывал, потом поднял со скамейки школьную сумку, перекинул её через левое плечо и молча кивнул в сторону протоптанной сквозь кусты сирени дорожки.

Санёк оглянулся на школьное крыльцо. Четыре широкие ступеньки. Два уличных светильника в белых плафонах. Синяя табличка «Средняя образовательная школа № 2». Застывший на ступеньках директор Михаил Павлович Штин, внимательно смотревший сквозь роговые очки вслед убегающим ученикам…

Сашка вновь увидит это крыльцо много лет спустя, когда приедет в мёртвый город гражданином государства Украина. И советское прошлое печально посмотрит на взрослого Александра сквозь разбитые окна школы…