Пусть посмотрит в глаза Припять

Глава вторая

Если бы Сашка и Стасик не сорвались с уроков, их судьба могла бы сложиться по-другому. С началом учебного дня председатель Припятского горисполкома Владимир Павлович Волошко, не спрашивая разрешения высокого начальства, по собственной инициативе обзвонит по служебным телефонам директоров школ и, не вдаваясь в подробности, распорядится закрыть все учебные заведения до понедельника. Плохо понимая суть происходящего, учителя, тем не менее, дадут ученикам абсолютно верную рекомендацию – вернуться домой, закрыть все окна и провести влажную уборку в квартирах.

Тем временем работники узла связи, выполняя требования сотрудников горотдела УКГБ, восстановят работу всех городских телефонов, за исключением телефонов АЭС, и заблокируют выход на межгород, чтобы не допустить утечки информации. Междугороднюю связь оставят только в подземном бункере атомной станции и в кабинете первого секретаря Припятского горкома партии Александра Сергеевича Гаманюка. Включение городских телефонов несколько успокоит жителей города, а отсутствие «междугородки» оставит население огромной страны в неведении до понедельника…

В половине девятого утра Стасик и Санёк поднялись на лифте на 3-й этаж высотки по улице Лазарева,7.

– Подожди меня на лестнице, – негромко сказал Стасик, – возьму дома бинокль.

За дверью раздался хриплый собачий лай. Стась ловко подхватил на руки выскочившего в подъезд сердитого чёрного пинчера, было вознамерившегося вцепиться острыми зубами в сашкины брюки, и мгновенно исчез в недрах квартиры.

Стасика не было минут десять. Видимо, найти бинокль в авгиевых конюшнях комнаты советского подростка было делом нелёгким.

Сашка прислонился к покрашенной зелёной масляной краской стене и скучающим взором обвёл двери лифтов, электрощиты со счётчиками и синюю трубу мусоропровода, неплотно закрытый ковш которого источал не совсем приятные «ароматы». Мусоропровод – не самое удачное изобретение человеческой цивилизации. Конечно, удобно избавляться от мусора не выходя из дома, вот только про мусорные пакеты наши люди и слыхом не слыхали, а потому запах отходов жизнедеятельности был неизменным спутником всех панельных советских высоток.

Санёк уже было собрался ароматизировать чужой подъезд с помощью сигарет «Afamia», но вовремя передумал, вспомнив о несдержанном норове старшего товарища.

– Мам, я сам знаю, куда мне идти! – донёсся из-за двери приглушённый бас Стасика.

Замок щёлкнул, и Стась, пригнувшись, быстро выскочил на лестницу, не позволив пинчеру повторно атаковать Сашку.

Стасик небрежно утопил пальцем кнопку вызова лифта и гордо потряс перед сашкиным носом чёрной кожаной сумочкой:

– Бинокль БПЦ-2, двадцатикратный. В такой бинокль видно станцию «Мир», улицу Крещатик и девчонок в раздевалке ПТУ.

– Ух, ты! Чё, правда? – деланно наивно восхитился Санёк. – Сдавай бинокль в аренду пацанам – миллионером будешь!

Стась несколько секунд подозрительно смотрел на младшего друга, раздумывая, кто кого разыгрывает.

– С твоими длинными патлами можешь посещать раздевалку лично. Всё равно никто от девчонки не отличит!

Двери лифта с грохотом открылись, пресекая на корню начавшуюся было потасовку…

Здание высотки украшал огромный герб УССР. 16-этажка по улице Лазарева, 7 была точной копией высотки под номером один. Только на первой был герб Советского Союза. В атомограде политкорректность соблюдали во всём. Впрочем, могло быть иначе в те годы?

Мальчишки шли по мягкой кровле дома, осторожно огибая линии проводного радио и телевизионные антенны. Было жарко, и кроссовки так и норовили прилипнуть к рубероиду. Запах гари на высоте 50 метров над землей был более отчётливым и резким. Сашка провёл рукой по странной чёрной пыли, тонким слоем покрывшей антенны. Поднёс ладонь к носу, понюхал, брезгливо сморщился:

– Ты когда-нибудь видел пыль, которая пахнет электричеством?

Ответа не последовало. Саня посмотрел на Стасика, который замер статуей, вцепившись обеими руками в поднесённый к глазам бинокль.

Сашка на мгновение застыл, глядя на раскинувшийся вдали огромный белоснежный комплекс зданий атомной электростанции. Над четвёртым энергоблоком поднималось огромное дрожащее почти прозрачное марево раскалённого воздуха.

Санёк быстро подбежал к Стасику, вспрыгнул на бордюрчик и ухватился за бетонное ограждение:

– Что там? Пожар? Что горит? Огонь видно?

Стасик, продолжая глядеть в бинокль, провёл языком по вдруг пересохшим губам.

– Огня не видно, – растерянно сообщил он, – вокруг станции много людей в милицейской форме. Такое впечатление, что их там сотни. Ого, кажется, генерала вижу. А может не генерала. Вижу, три машины «Скорой» едут в город. Ох, ты ж блин, – по шоссе из Чернобыля бэтээр едет. Ни фига себе, не один бэтээр – целая колонна! Зыбь, зыбь – вертолёт летит! Кружит над станцией. А, «Скорые» мигалки включили! Поворачивают на Огнева, к санчасти!

– У меня там мама сейчас! – нервно заорал Сашка. – Её среди ночи подняли, на работу вызвали!

Сильный порыв ветра дунул на ребят со стороны станции Янов. Запах гари усилился, резко запахло озоном. Оба закашлялись. Сушило горло. Кожа на лице неприятно стягивалась.

Именно в эти мгновения ветер, дувший с вечера с юго-востока, сменился на юго-западный. Ночью облако взрыва обошло город стороной, и радиоактивная труха лишь слегка зацепила путепровод. Основная масса высокорадиоактивных аэрозолей прошла над лесом и станцией Янов, оставляя на поверхности почвы тяжёлые нуклиды, активностью до 10 тысяч рентген в час. Теперь счастье Припяти изменило. И радиоактивность воздуха стала быстро расти. К обеду на улицах города фон возрастёт до одного рентгена в час. На кронах деревьев и крышах домов будет намного больше.

Ничего этого ребята не знали. Они выхватывали друг у друга бинокль, бегали по крыше, а радионуклиды продолжали оседать на их волосах и одежде.

– Эй, пацаны, вам жить надоело?!

Человек в милицейской форме выбрался из подъезда на крышу и, сложив руки на груди, строго смотрел на ребят. Его лицо было пудрено белым, словно бы присыпанным тальком, рубашка промокла от пота.

Бежать было некуда. Сашка юркнул за спину рослого Стася. Стасик положил бинокль в сумку, застегнул молнию и безбоязненно глянул в лицо представителю власти, забасив солидным взрослым голосом:

– Что происходит, товарищ младший лейтенант?

Милиционер без тени улыбки посмотрел на юношу:

– Бегом домой, товарищи школьники! Все окна в доме закрыть. Одежду сменить. Начисто вымыться с мылом.

Он надолго закашлялся, вытер рукой пот со лба и как-то просительно взглянул на ребят:

– Уходите отсюда, пацаны! Не до вас теперь, правда…

… В ближайшие часы десятки милиционеров будут обходить высотные дома Припяти, осматривать крыши и закрывать их на замки. Тем самым они спасут жизни многим любопытным мальчишкам.

Накануне, в 5 часов утра, в Припять прилетит из Киева заместитель министра внутренних дел УССР генерал-майор Геннадий Васильевич Бердов. Старый генерал обойдет пешком по периметру разрушенный 4-й энергоблок и всё поймет сразу. Ничего не смысливший в ядерной физике сильно облучённый седой человек, в отличие от впавших в ступор Брюханова и Фомина, начнёт активно действовать. Не теряя время на уговоры высокого начальства, Бердов сам поднимет на уши все автохозяйства Киева. В результате 1 100 автобусов уже днём 26 апреля растянутся в цепочку на шоссе между Чернобылем и Припятью, готовые к эвакуации людей. Не вина генерала, что правительственная комиссия затянет эвакуацию почти на сутки. По приказу Бердова, прибывшие в Припять свыше тысячи сотрудников милиции живым кольцом оцепят станцию, посёлок и пруд-охладитель с радиоактивной водой; пройдутся по всем излюбленным местам отдыха горожан и разгонят недовольных людей по домам, спася тем самым безмерное количество жизней. Все сотрудники милиции, от рядовых до полковников, сильно переоблучатся, но не покинут своих постов до прибытия войск химзащиты.

Другое время, другие люди, другая страна…