Пустынная песня

— Что говорит твоя бабушка о случившимся? — спросила Лиана, встала и убрала карты в коробку.

Я вздохнула. Моя бабушка отнеслась к этим, так быстро развернувшимся событиям, с удивительным хладнокровием.

— Она говорит, что ничего другого и не ожидала от Ладислава Энде. Но сейчас она всё равно гостит у Жизель и Филлипа. Политика на данный момент её не интересует. То, что я нашла Лидию и Леандро, намного важнее, и я хорошо могу её понять.

— Я действительно очень рада за тебя, — сказала Лиана и поставила коробку на полочку. — А загадку с Линкольнвилл мы тоже ещё решим.

— Обязательно, — сказала я. — А до тех пор, пока Дульса и Рамон не свяжутся с нами, давай отвлечёмся. Я, в любом случае, постоянно думаю о Беларе. Я понятия не имею, куда снова пропала Нурия. Все здания, которые она мне выписала, я уже обыскала, и никакого результата.

Те места, в которых, по её мнению, стоит копать, можно спокойно пропустить. Нужно учесть то, что сказали гномы. Но Нурия просто больше не показывается, а я, в принципе, хожу без всякого плана по улочкам в надежде, что случайно на что-нибудь наткнусь, — я вздохнула. — Я знаю уже каждый уголок в городе и множество кошек тоже.

— Ты говорила с Седони о том, почему продолжаешь видеть Адама? — спросила Лиана, и я совершенно неожиданно вздрогнула, когда она назвала его имя.

— Да, — сказала я, медленно кивнув.

Видения с Адамом были пугающе реальными, а беспомощный звук его слов продолжал звенеть в ушах. Они разожгли боль заново, словно тлеющие угли, получившие свежую пищу, поэтому я снова увеличила дозу эссенции колючих функий.

— Думаешь, он послал тебе сообщение? — почти прошептала Лиана.

Я долго колебалась, потом кивнула.

— Да, — сказала я глухим голосом. — Именно так я и думаю. Ему нужна моя помощь. Но Седони смотрит на это иначе. Она очень осторожна в том, что говорит. Она думает, что это, скорее всего, просто сон. Но настоящую уверенность мы обретём только, когда я снова смогу попасть в мир грёз, и мы вместе посмотрим на этот сон.

— Значит. ты не смогла попасть туда ещё раз?

— Нет, — ответила я. — Но Седони терпелива. Она говорит, что если я смогла попасть туда один раз, то смогу снова. С драконами, вероятно, не было бы проблем, но Седони настаивает на том, что это должно сработать и без драконов.

— Ты можешь позаимствовать дракона. Фавны, наверняка, с удовольствием привели бы его к тебе, — ухмыльнулась Лиана, и я прекрасно поняла, что она хочет увести меня от тяжёлой темы разговора.

Я быстро кивнула, пытаясь улыбнуться в ответ, хотя мысли об Адаме снова усилили болезненное биение сердца. Я попыталась думать о драконах и особенно о маленькой Сесилии, которая была по-настоящему ко мне привязана, точно так же, как и я к ней. Драконы чувствовали себя в своих временных палатках во дворе замка комфортно, тем более, что теперь у них было больше посетителей.

Только фавны обходили двор стороной и проклинали крылатых монстров. Студенты, однако, были в восторге от присутствия драконов, часто проходили мимо палаток и любили останавливаться, чтобы погладить драконов или покормить их небольшим лакомством.

— Грего Кёниг тоже предпочёл бы, чтобы драконов перевели в другое место, — сказала я.

В мае намечалось следующее соревнование драконов, а он боялся, что драконы будут не в форме, если вскоре не возобновить тренировку. Кроем того, он постоянно беспокоился об Акканке, и не мог сосредоточится, когда вёл занятия по магической флоре и фауне, которые перенесли в один из больших лекционных залов.

— Мне больше интересно, когда снова появится Скара, — задумчиво сказала Лиана. — Она всё ещё болеет, — она подчеркнула слово «болеет» вытянув губы в трубочку.

— Расползлись слухи, что Дульса и Ширли увели у Скары её телохранителей, — ухмыльнулась я.

— О, да, — ухмыльнулась в ответ Лиана. — Все заключают пари, появится ли Скара скоро в Теннебоде вместе с Ленноксом или же придёт одна. Лично я не верю в то, что она осмелится сделать ещё одного брата Торрел своим ручным пёсиком, — сказала Лиана.

В этот момент возле двери послышался шум, и в квартиру вошёл Лоренц с довольной улыбкой на устах. На нём был одет элегантный, белый смокинг с розовым галстуком-бабочкой, и он был в лучшем настроении.

— Привет, дорогие, — сказал он. — Объявляю День Святого Валентина открытым.

— Только без меня, — возразила я.

— Не перечь мне, — строго сказал Лоренц, и я страдальчески вздохнула.

Я должна была признать, что немного недооценила то, в каком масштабе Лоренц задумал это мероприятие. Только когда в середине недели началась продажа билетов в Глиняном переулке 13, и студенты толпами не явились на послеобеденные лекции, только чтобы заполучить ещё один билет, я поняла, что Лоренц и Этьен установили новые стандарты. Профессор Пфафф был не особо рад такому отношению к своему предмету, и тем упорнее тренировался с теми, кто остался, задержав семинар на пятнадцать минут.

В то время, как мои однокурсники продолжали и дальше работать над своими реалистичными копиями дроздов, а профессор Пфафф требовал всё более точные детали, я терпеливо пыталась пробудить к жизни моего дрозда. Но под критичным взглядом профессора Пфафф у меня не получалось привести в движение даже хотя бы одно перо птицы.

— Ты должна погрузиться в лёд, — неоднократно повторял профессор Пфафф. — Тебе нужно слышать его и чувствовать. Надо только сконцентрироваться и сильно захотеть. Ты должна проявить желание покорить лёд, и тогда у тебя получится.

В доказательство, что это возможно, он то и дело показывал это упражнение на модели кота, которую уже приготовил для следующего урока.

Он смотрел на животное изо льда сосредоточенным взглядом, затем поднимал руки, будто собирался наброситься на кошку, и внезапно тонкие и изящные усы вздрагивали, голова осторожно склонялась, и кошка открывала глаза. Не слишком удивляясь тому, что она здесь делает, кошка потягивалась, спрыгивала со стола, а затем мурлыкая, начинала ластиться к нашим ногам. Точно так же, как профессор Пфафф мог вдохнуть в животное жизнь, он мог устанавливать, что будет делать кошка, наряду с её свойственным природе провидением.

— Чем больше модель похожа на оригинал, — сказал он, — тем лучше вы можете оценивать своё создание и управлять им. Потому что даже у созданий изо льда есть собственная воля, как и у любого живого существа. Толково управлять собакой с головой орла будет сложно, даже если такие эксперименты не раз были предприняты в прошлом. Однако между тем закон очень точно регулирует применение пятого элемента, и то, как разрешено пользоваться этими силами. Согласно параграфу 36 допускается создание как можно более точных копий живых существ. Всех других созданий мы обязаны уничтожать. Вам, в любом случае, нужно ещё раз интенсивно заняться законами, которые затрагивают вас, потому что палата сенаторов строго следит за соблюдением этих правил.

Я заверила профессора Пфафф, что займусь ими, хотя больше уже не верила в то, что в моём случаи вообще понадобится этот закон, пока я заглушаю мои магические способности травяными микстурами.

— Хотя ратуша не оптимальное место, — прервал Лоренц мои мысли, прислоняясь к дверному проёму. — Но думаю, мы сделали всё от нас зависящее.

Первоначально Лоренц и Этьен хотели отпраздновать большую вечеринку в Акканке. Но из-за непрекращающейся опасности затопления, они всё ещё раз перепланировали и, в конце концов, решили арендовать зал в ратуше и отпраздновать немагическую вечеринку.

— А теперь мы принарядим тебя, — сказал он, отправляя меня в ванную, где для меня уже было приготовлено изумрудно-зелёное платье.

Я одела его, а потом села на табурет, прекрасно понимая, что больше не смогу сбежать от Лоренца.

— На вашу вечеринку придёт двести человек? — недоверчиво спросила я, в то время как Лоренц с помощью искусного, горячего ветра наколдовал на моей голове новую причёску.

— Да, дорогая, — сосредоточенно ответил он, перекладывая несколько прядей справа налево. — Я легко смог бы продать ещё две сотни билетов, но в соответствии с правилами пожарной безопасности, под которые подпадает ратуша, как общественное здание, Хельмут Нойфрид настоял на том, что должно быть не более двухсот гостей.

— Действительно, — ответила я, теребя край кружевного платья. — Придёт ведь куча магов, которые смогут, при необходимости, потушить пожар.

— Я привёл те же аргументы, но закон есть закон, сказал бургомистр, а когда сивая кобыла бюрократии ржёт, тут не помогут даже логические аргументы, — вздохнул он. — Я знаю, что тебе это не нравится и что День святого Валентина не идеальное событие, чтобы снова выйти в люди, но это пойдёт тебе на пользу, поверь, — он ещё раз поправил мне волосы и отошёл на шаг. — Так, всё готово.

— Не знаю, — растерянно ответила я и встала.

— Зато я знаю, — решительно сказал Лоренц и протянул мне свой локоть, чтобы я могла взять его под ручку. — Ты ведь не можешь отказать принимающему гостей хозяину, — он укоризненно посмотрел на меня.

— Мы наконец уже идём? — нетерпеливо спросила Лиана из коридора.

— Да иду, иду я уже, — ответила я, и под ручку с Лоренцем вышла из ванной.

— Ничего себе, — сказала Лиана, а Пауль, который между тем уже тоже пришёл и стоял рядом с ней в тёмном костюме, одобрительно кивнул. — Хорошо выглядишь. После всех месяцев, когда я видела тебя только в джинсах и мешковатых свитерах, я совсем забыла, что ты можешь быть и потрясающе красивой.

— Спасибо, — сокрушённо ответила я.

Я сама знала, что после несчастного случая Адама не обращала внимание на свою внешность.

— Оставь Сельму в покое, — произнёс с пониманием Пауль и протянул мне куртку. — Такой удар судьбы нельзя переварить за несколько дней, и учитывая то, что Адам после автокатастрофы лежит в коме, ты действительно хорошо держишься. Не знаю, смог бы я так справиться с повседневной жизнью, как ты, если бы со мной случилось нечто подобное.

— Хм, да, — мрачно сказала я, радуясь, что недавно выпила ещё ложечку эссенции колючей функии. — Это не первый мой удар судьбы. Постепенно у меня появляется опыт, как скорбеть и отчаиваться.

— Вот это я и имею ввиду, — усмехнулся Пауль, открывая для нас дверь. — Перед лицом трагедии ещё выказывать юмор висельника, не каждый так сможет.

— Если б ты знал, — тихо пробормотала я.

— Хватит уже, — сказал Лоренц, выталкивая меня за дверь. — Теперь мы пойдём развлекаться.

Мы все вмести вышли на рыночную площадь, снег уже растаял, а воздух был сырым и холодным, извещая о том, что весна уже не за горами.

Пока мы шли по рыночной площади, а каблуки нашей обуви стучали по булыжной мостовой, от ратуши до нас уже доносились музыка и смех. Все окна были ярко освещены, а с улочек и переулков навстречу большому зданию стекались элегантно одетые парочки.

— Привет, выкрикнул стройным молодой человек и поспешил к нам.

На нём был одет такой же белый смокинг с розовым галстуком-бабочкой, как на Лоренце, а светлые волосы уложены в том же беспорядочном стиле.

— Привет Этьен, — сказал Лоренц, широко и счастливо улыбаясь, но всё же не отпустил моей руки. Мы оба знали, что ему нужно держать в секрете свои отношения с Этьеном, потому что на вечеринку придёт много магов, которые будут следить за тем, соблюдаются ли социальные правила.

— Собственно, а куда запропастилась Ширли? — спросила я, оглядываясь по сторонам.

— Она тоже придёт, — ответил Лоренц. — Они что-то там придумали вместе с Торином, но не спрашивай, что, — он пожал плечами, пропустил нас вперёд на входе, подталкивая меня к двери ратуши. Даже в коридорах уже было полно народу, но это не имело значения, потому что уже здесь меня окружала волшебная декорация из розовых сердечек и блестящих звёздочек, которые святились на потолке.

На первый взгляд всё выглядело так, будто кто-то, не обращая внимание на счёт за электричество, прикрепил к потолку бесчисленное количество лампочек. Но приглядевшись повнимательнее, я заметила, что там наверху парили маленькие световые шары, которым искусно придали форму.

— Ничего себе! — сказал Пауль и удивлённо посмотрел наверх. — Потрясающая осветительная установка. Я понятия не имел, что ты так хорошо разбираешься в технике, Лоренц.

— Просто у меня прирождённый талант, — криво улыбнулся Лоренц и подмигнул Лиане, которая нервно оглядывалась по сторонам.

Она долго размышляла, может ли прийти сюда с Паулем, но от Пауля не ускользнуло, какая вечеринка празднуется в ратуше, и он настоял на том, чтобы сводить на неё свою девушку.

Хотя мы все придерживались мнения, что на таком большом мероприятии стражи морали не смогут следить за всем внимательно, но всё же ситуация пугала Лиану.

— Пойдёмте, я покажу вам бар, который мы установили наверху, перед залом ратуши! — сказал Этьен и повёл нас по широкой лестнице, которая вела с правой стороны наверх.

Перед залом ратуши находилась небольшая приёмная зона, и там, в самом деле, стояла стойка, которая, казалось, была сделана полностью из стекла. Но я была абсолютно уверенна, что это лёд. Изнутри она была искусно освещена голубым светом, и у меня появились подозрение, что кто-то встроил в лёд голубые световые шары.

— Вот это да! — пробормотал Пауль, и не только он удивлённо разглядывал стойку изо льда. Я обнаружила Хельмута Нойфрида в углу фойе, который дико размахивал руками, пытаясь что-то сказать Лоренцу и Этьену.

— Ммм, — промычал Этьен и ухмыльнулся Лоренцу, в то время как Пауль подошёл к бару и начал как можно незаметнее его исследовать. — Мне кажется, что бургомистр не слишком доволен поправками нашей концепции.

— Превратить магическое торжество в немагическое не так-то просто, и я не мог отказаться от всех гениальных идей. Это было бы абсолютной расточительностью. Пойдём, — сказал он, обращаясь к Этьену. — Нужно немного успокоить нашего молодца, прежде чем он подорвёт нам вечеринку.

Этьен кивнул, и они с располагающей улыбкой направились вместе к Хельмуту Нойфриду и жестикулируя, принялись что-то ему внушать.

В это время Лиана последовала за Паулем к бару и попыталась уговорить его заказать для всех выпить, а позже позволить спокойно объяснить Лоренцу, куда он спрятал кабеля, позволяющие святиться бару.

— Так нельзя, — услышала я, как растягивая слова, говорит Хельмут Нойфрид, но в его голосе уже больше не было слышно возмущения. Казалось, Лоренцу почти удалось убедить его в том, что незаметно ничего странного, и что всё легко можно объяснить немагическим гражданам.

Я не смогла сдержать смеха, когда увидела Лоренца в действии, затем бросила взгляд в зал ратуши, потолок которого так же, как коридоры и фойе, светился морем огней из звёзд и сердец. Казалось, в зале ратуши на танцующих капает нежный, золотистый, переливающийся дождь, и я представила себе, что танцевать под ним должно быть сказочно.

В этот момент я узнала Торина и Ширли на танцплощадке, которые, крепко обнявшись, гармонично танцевали под медленную, мелодичную музыку и интимно смотрели друг другу в глаза.

Они выглядели такими счастливыми и довольными, такими влюблёнными и полными надежды, как когда-то была я. Боль совершенно неожиданно пронзила мне сердце. Я смотрела, как сильные руки Торина лежат на тонкой талии Ширли, как он с блаженной улыбкой на губах, сильно и в тоже время осторожно, ведёт её по танцплощадке. Он наклонился к ней и прошептал что-то на ухо, из-за чего Ширли рассмеялась.

Я отвернулась. Я думала, что смогу с этим справиться, что контролирую боль при помощи трав. Но это было глупое заблуждение. Боль всё возрастала, стала резкой и интенсивной, и у меня было такое чувство, что внутри всё мучительно связалось в узел. Я больше не могла дышать и просто побежала, потеряв самообладание, а слёзы потекли из моих глаз.

Никогда не забуду, какой счастливой я была с Адамом, этот пробел в моей жизни был открытой, болезненной раной, которая никогда не затянется. Даже если я притупляла боль травами и пыталась утешить себя мыслью, что Адам ждёт меня в царстве мёртвых, я всегда знала, что это всего лишь безвкусное утешение.

В этот момент его не было рядом. Его не было среди живых, а ведь именно этого я так хотела: жить с ним, любить его и ощущать. Я хотела снова свободно дышать и почувствовать живое и тёплое покалывание, которое надёжно вызывало во мне его присутствие. Всё это я хотела сейчас, а не когда-нибудь в будущем, когда сама умру. Кто вообще знает, что нас там ждёт. Это уже будет не жизнь, и определённо не тоже самое.

Из горла вырвался всхлип, когда я сбегала вниз по какой-то лестнице. Я просто хотела побыть одна и собраться с мыслями. Я распахнула дверь и оказалась в тёмном конференц-зале.

Я больше не могла сдерживать рыдания. Опустившись рядом со шкафом вдоль стены на пол, я устало положила голову на колени, пытаясь восстановить самообладание и подавить неудержимые рыдания, которые меня трясли. Но мысль, что я больше никогда не увижу Адама, впилась в сердце, как отравленная стрела, делая в этот момент любое дыхание бессмысленным. Чего стоит любовь, если смерть всё же может их разлучить? Чего стоит счастье, если оно не длиться вечно?

Мысли окружили меня, словно тёмная армия, и я больше не могла противопоставить им ничего, что могло бы придать надежду. Слёзы высохли, а внутри распространилась парализующая печаль, в то время как я молча смотрела в темноту.

Не знаю, как долго я там сидела, когда вдруг услышала приближающиеся голоса. В коридоре кто-то направлялся в мою сторону, и этот звук, в конце концов, всё же заставил меня сдвинуться с места.

Я суетливо огляделась. Нехорошо, если бургомистр поймает меня на том, как я проникла в один из его рабочих кабинетов. Только теперь я поняла, насколько плохой была идея броситься в первую попавшуюся комнату. Палата сенаторов наверняка сразу обвинит меня в шпионаже. Я суетливо огляделась и открыла двери стоящего рядом шкафа. С облегчением я поняла, что шкаф пустой, не считая жерди, полной вешалок.

Недолго думая, я залезал в него, и закрыла за собой дверцы шкафа. Как раз ещё вовремя, потому что уже услышала голоса, и был включен свет.

— Здесь мы можем поговорить спокойно, — сказал Хельмут Нойфрид, и я услышала, как мимо шкафа прошли несколько человек. — Эта комната надёжна, она снабжена корнесосами.

— Кажется, в них больше нет никакой пользы, — сказал ещё один голос, показавшийся мне отдалённо знакомым. — Палата сенаторов тоже снабжена корнесосами, но всё же информация о том, что примус предъявил требования гномам, как-то просочилась наружу.

— Это могли быть и сами гномы, господин сенатор, — сказал Хельмут Нойфрид.

— Я знаю, — прорычал сенатор, и я навострила уши. — Я навестил Лилиенштейна, но он не хочет открывать свои источники, а в его разум я не смог проникнуть. Упрямый товарищ. Я посоветовал ему прекратить выпускать писанину, но он отказывается. Кроме того, в ней ещё принимает участие этот деятель искусств, Константин Кронворт и заботится о том, чтобы в этих бумажках постоянно появлялось его имя. Люди его любят, и мы не можем взять и сделать так, чтобы он исчез, особенно после того, как сорвался запрет на публикацию против него. Лилиенштайна никто не будет искать, но вот в том, что касается Кронворта и толп его фанатов, мы должны позаботиться о том, чтобы не возникало глупых вопросов.

— Вся эта история с «Красным мстителем» скоро исчерпает себя, вот увидите. Люди, со временем, утратят интерес к этой газете, — льстиво ответил Хельмут Нойфрид. — Это всего лишь мимолетный успех.

— Надеюсь, — ответил сенатор, пребывающий в дурном настроении. — Эта неприятная история должна скоро закончиться.

— Что это значит? — раздался резкий, женский голос, и я вздрогнула, когда поняла, кто говорит. Там сидела мать Адама. Мое сердце бешено заколотилось. Что она здесь делает?

— Этому скандалу с гномами нужно положить конец, тем или иным способом. Хорошо, если кто-нибудь поднимет эту тему.

— Тимея, — сказал успокаивающий мужской голос, похожий на голос Рамона. Должно быть это был отец Адама.

— Нет, с меня хватит, — злобно прошипела Тимея Торрел. — Политика Ладислава Энде просто невыносима. Мы поддержали его на выборах и рекомендовали Хельмуту Нойфриду сделать все, чтобы Ладислав Энде выиграл выборы и достойно заменил Виллибальда Вернера. Такова была договоренность, поэтому Ладислав Энде и получил поддержку всех патрициев. Но речь никогда не шла о том, что он в одиночку и самовольно будет провоцировать войны и наносить урон престижу Объединенного Магического Союза.

— Война пока ещё не началась, — успокоил сенатор. — Есть только провокация, и она приведёт к цели. И может мне стоит заметить, что сенаторы тоже поддержали кандидатуру Ладислава Энде. Мы инструктировали «Хронику короны» сделать всё возможное, чтобы Ладислав Энде предстал перед всеми в хорошем свете. Ни у одного из других кандидатов не было и шанса. Вы сделали верную ставку.

— Сейчас я в этом сомневаюсь, потому что он зашёл слишком далеко, — прошипела Тимея Торрел. — Я ещё могу понять, что общественность не должна была узнать о нападении дракона Латориос во время выборов и с тяжёлым сердцем отказалась от того, чтобы моему сыну была оказана заслуженная честь, хотя он пожертвовал своей жизнью, защищая примуса. Но начинать войну с гномами я считаю крайне глупым. Просто неприемлемо, что он осмелился на такую дипломатическую акцию. Я не собираюсь посылать своих сыновей на войну, которая началась из-за таких низменных мотивов. Такие решения Ладиславу Энде не следует принимать в одиночку.

— Примус хочет укрепить Объединённый Магический Союз и сделать его более независимым, — сказал сенатор. — А о войне никакой речи не идёт, он просто подчёркивает важность наших требований.

— Господин сенатор, — резко сказала Тимия Торрел. — Вы прекрасно знаете, что дипломатическая акция примуса проигрышная. Гномы никогда не дадут магам доступа к ранниуму. Любой маг, который хоть немного знает этих существ, понимает, насколько они гордые. Они лучше умрут, чем подчинятся. Они точат оружие и готовятся к войне, и я отказываю в своей поддержке в этом направлении. А вы знаете, что зависит от моего слова.

— Госпожа Торрел, — сказал льстиво сенатор. — Будет не легко отговорить примуса покинуть этот путь. Четыре сенатора твёрдо его поддерживают и следуют любому его решению.

— Именно, — ликующе ответила Тимея Торрел. — А остальные пять следуют вашему мнению, господин Джонсон.

Я удивлённо вздрогнула в моём шкафу, когда поняла, что там, с другой стороны, сидит Густав Джонсон, сенатор по делам детей и молодёжи. Тот, что принимал меня в Объединённый Магический Союз.

— Я приняла смещение адмирала, — сердито продолжила Тимея Торрел, — чтобы вы, наконец, смогли придать суду эту дурную девчонку. Если бы не она, с моим сыном никогда не случилось бы этого несчастья. Но потом примус просто берёт и уничтожает этот чудесный план, оскорбляя гномов. Прошу вас, да это уже граничит с дебильной тупостью. Акканка всё ещё эвакуирована, а драконы сидят в палатках во дворе замка. Это просто фарс.

— Госпожа Торрел, — укоризненно сказал господин Джонсон, в то время как мои колени в шкафу задрожали.

Всё это затеяла мать Адама? Я просто не могла поверить. Я всегда предполагала, что это план Бальтазара, и, по правде говоря, не считала, что мать Адама на такое способна.

— Не смейте судить меня, — пригрозила госпожа Торрел. — Вы понятия не имеете, какие страдания мне приходится терпеть ежедневно, и кто-то должен за это заплатить. И если это будет не девчонка, значит, я обвиню Ладислава Энде и раскрою историю о драконе Латориос. Я уже разговаривала с Лилиенштейном. Он с удовольствием напишет историю. А если этого будет недостаточно, то я сделаю следующий шаг и объявлю, как Ладислав Энде выиграл выборы, а именно, благодаря моей финансовой поддержке, а затем и вовсе её аннулирую.

— Вы сотрудничаете с Лилиенштейном? — возмутился Густав Джонсон.

Загремел стул, и я предположила, что сенатор вскочил на ноги.

— Собираюсь сотрудничать. И использую любые средства, чтобы отомстить, — теперь госпожа Торрел кричала. — Передайте это своему примусу, и от того, что он игнорирует меня, как последние недели, ему будет мало пользы. Видимо, он забыл, кто помог ему взобраться на трон. Он должен понять, что также легко я могу снова его оттуда согнать.

— Тимея, не теряй спокойствия, — уговаривал её муж.

Но видимо выбрал неверные слова.

— Я ненавижу спокойствие, — выкрикнула госпожи Торрел. — Спокойствие в моём доме душит меня, — у неё с шумом вырвалось дыхание, и я услышала, как она с болью застонала. — Почему это должен был быть именно Адам? Почему он? Он был ещё таким молодым и полным жизни и всё только, чтобы защитить этого дурака примуса от нападения, в котором виновата лишь эта девчонка. Кто бы ещё заманил сюда дракона Латориоса, — она хрипло застонала.

— Тимея, нам лучше сейчас уйти, — успокаивающе сказал господин Торрел.

— Такой молодой и красивый, — прошептала она, и хриплый звук её голоса стал тише.

Я услышала, как сдвинулись стулья, и дверь открылась и закрылась.

Я уже хотела открыть дверцу шкафа и выскользнуть из комнаты, когда услышала, как кто-то прочистил горло и испуганно замерла.

— Думаете, она выполнит свою угрозу? — спросил Хельмут Нойфрид сенатора Густова Джонса.

— Сейчас она способна на всё, — мрачно сказал Густав Джонсон. — Но это была всего лишь пустая угроза. Я знаю Тимею, таких людей, как Лилиенштейн она ужасно ненавидит, даже в самые тёмные часы жизни. Мне придётся рискнуть. Примуса сейчас в любом случае будет трудно убедить отказаться от своей идеи. Ему нравится роль завоевателя мира.

— Но разве не лучше закончить назревающую войну, прежде чем она начнётся? — осторожно спросил Хельмут Нойфрид.

— Кончено, конечно, — ответил Густава Джонсон. — Но примус только в том случае изменит ситуацию, если это будет неизбежно или если сможет сделать это, не потеряв лица.

— Конечно, — понимающе ответил Хельмут Нойфрид.

— Пойдёмте, — сказал теперь Густав Джоснон, и я снова услышала, как задвигались стулья. — Пообщаемся немного с народом. Когда ещё появится возможность попраздновать в ратуше Шёнефельде. Кстати, отличная идея с вечеринкой в честь Дня святого Валентина. Это создаёт близость к гражданам и гарантирует вам голоса на выборах. Могу только поздравить вас с этой идеей. Как ещё раз называется агентство, которое вы наняли?

— Э-э-э, — промычал Хельмут Нойфрид, казалось размышляя, принимать ли необоснованную похвалу или отказаться от неё.

— Агентство называется Лоринне, они организовали вам вечеринку в честь выборов Ладислава Энде. Очень предприимчивые молодые люди. У них всегда есть отличные идеи, и граждане в восторге.

— Просто представьте мне их, — сказал Густава Джонсон. Я слышала, что его голос становится всё тише, когда он принялся рассказывать о неудавшейся вечеринке в саду своей жены.

Похоже, я наконец осталась одна и глубоко вздохнула. На всякий случай я ещё одно мгновение оставалась в шкафу, прислушиваясь, не происходит ли чего-нибудь в конференц-зале. Но, казалось, он был пуст, поэтому я отважилась и медленно открыла дверцу.

Я быстро и со стучащим сердцем вышла в коридор и посмотрела на лестницу.

Не было видно ни Хельмута Нойфрида ни Густава Джонсона. Я как можно незаметнее проскользнула вниз по лестнице и скрылась в уборной. Поправив макияж, насколько это было возможно, я глубоко вздохнула. За то, что меня обвинили во лжи, мне нужно благодарить мать Адама. Я готова была ко многому, но только не к этому. Но я узнала еще кое-что важное, что-то, что могло бы помочь мне быстро уладить конфликт с гномами.

«Добрый вечер», — послала я в мыслях господину Лилиенштейну.

«Семьма, что такое?» — ответил он. «Всё в порядке? Что-то случилось в Акканке?»

«Нет», — ответила я. «Я только что подслушала очень пикантный разговор», — в нескольких словах я передала услышанное.

«Тимея Торрел связывалась со мной», — задумчиво подтвердил господин Лилиенштейн. «Конечно, я хочу напечатать эту историю, прежде всего, ради тебя, и чтобы продемонстрировать, как примус обращается с информацией. Между тем я также нашёл достаточно непредвзятых свидетелей, которые подтвердят случившееся, и я смогу их процитировать. Но поскольку дело касается Адама, я не стал торопиться. В конце концов, это история наделает много шума.»

«Нам как раз это и нужно», — сказала я. «Напечатайте историю о драконе Латориос.»

Господин Лилиенштайн немного помедлил.

«Тогда примус подумает, что Тимея Торрел воплотила в жизнь свои угрозы.»

«Так и будет, и он испугается, что это только начало, и что дальше она захочет лишить его денег, и тогда заберет назад требование, выдвинутое гномам», — решительно сказала я.

«А это покончит с войной», — я прямо-таки увидела перед собой триумфальную улыбку господина Лилиенштайна. «Сейчас же возьмусь за работу. Спасибо за совет, Сельма.»

Я тоже улыбнулась и попрощавшись с господином Лилиенштеном, выскользнула из уборной и отправилась на поиски Лианы, чтобы рассказать ей новости. Я шла через фойе, где было много людей, поприветствовала нескольких знакомым со школы и уже хотела пройти в зал ратуши, когда меня за руку схватила твёрдая рука. Я испуганно обернулась.

— Торин, — испуганно сказала я, глядя в его серьёзное лицо. — Что-то случилось?

— Не то, чтобы, — уклончиво ответил он. — Пойдём со мной! — он потянул меня за собой, и я в недоумении последовала за ним дальше вниз по лестнице. Когда мы вышли из ратуши, я удивилась, но Торин промолчал и поспешил на улицу. При этом он был бдительным и всё время оглядывался по сторонам, как будто полагал, что кто-то может за нами следить.

— Что происходит? — спросила я, когда мы наконец оказались на рыночной площади, и Торин целенаправленно направился к Каштановой аллеи.

Наконец он отпустил мою руку, но продолжал быстро идти вперёд, лишь заговорщически на меня посмотрев.

— Мои родители на вечеринке, — ответил он.

— Я знаю, — сказала я и уже собиралась рассказать ему о разговоре, который подслушала.

Но Торин меня прервал.

— Это в первый раз с прошлой осени, когда они покинули дом вместе. Эльза одна и приглядывает за Адамом. Ты же хотела его увидеть. Если когда и получится, то именно сейчас. Ширли какое-то время будет отвлекать моих родителей и раздобудет нам несколько минут времени, — он посмотрел на свои часы. — Эльза сейчас пойдёт готовить ужин, и Адам останется на четверть часа один. Это твой шанс. Ты готова? — он серьёзно смотрел на меня, когда затянул в тёмный угол рыночной площади.

С тихим шелестом на его спине появились крылья, когда он всё ещё пытливо на меня смотрел. Вообще-то, я хотела рассказать ему о подслушанном с его матерью разговоре, и что мы сможем предотвратить войну с гномами, если господин Лилиенштейн напечатает на главной странице историю об Адаме и драконе Латориус, но всё это внезапно стало совершенно неважно и далеко. Настолько далеко, что почти не имело значения.

— Сейчас или никогда! — настоятельно прошептал Торин.

Моё дыхание остановилось, и не только. Казалось, что весь мир встал на одну бесконечную секунду, пока до меня постепенно доходил смысл слов Торина: что я смогу увидеть сейчас Адама.

Наконец я, поспешно кивнув, закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Раздался резкий звук рвущейся ткани, когда мои крылья пробили материал изумрудно зелёного платья. Лоренц будет ругаться, что я испортила дорогую вещь, но он поймёт, что у меня больше не было времени, чтобы переодеться, потому что Торин уже поднимался в ночное небо, и я быстро последовала за ним.

Моё дыхание было неровным, когда мы приземлились на узком балконе, ведущем в комнату Адама. Во время короткого полёта, в моей голове не переставали крутиться светлые и тёмные мысли. Я не видела Адама со дня выборов и пыталась не забывать его лица, постоянно вызывая в памяти детали его внешности, но чем больше проходило времени без него, тем больше его образ ускользал от меня.

— У нас есть всего несколько минут, не забывай об этом! — настойчиво сказал Торин, кладя руку на балконную дверь. Внутри замка защёлка тихо передвинулась. — Когда я тебя позову, ты должна немедленно выйти и нам нужно будет убраться.

Я поспешно кивнула и спрятала крылья. Затем Торин нажал на балконную дверь, и она с тихим щелчком уступила.

— Давай, иди!

Он открыл дверь.

Я внезапно перестала ощущать ноги, и всё же почувствовала, что двигаюсь вперёд. Я зашла в тёмную комнату на дрожащих коленях, с пустой головой и горящим от отчаяния сердцем.

— Адам, — тихо прошептала я.

На комнате лежал красноватый отблеск огня, и меня внезапно настигли все воспоминания. Перед камином Адам в первый раз открылся и показал мне свои чёрные крылья. В кровати с тёмно-красным балдахином мы в первый раз занимались любовью.

Я с нежной улыбкой подумала о пламени, которое мы каждый раз разжигали, когда любили друг друга. Я медленно подошла к кровати, занавес которой был опущен, как будто для защиты от холодного ветра. Я немного замешкалась, когда положила руку на тяжёлую ткань, пытаясь успокоить сердце и обуздать дыхание.

Я отодвинула занавес и, прежде чем передумать, подошла к кровати. Из горла вырвались рыдания. Адам лежал тихо и неподвижно на белых подушках, его черты лица были спокойными, дыхание поверхностным и медленным. Это был он, я узнала тёмные волосы, которые слегка завивались на шее, узнала его мягкие, полные губы, которые так часто целовали меня, неистово и нетерпеливо. И всё же, тот, кто лежал передо мной, был не Адам.

Мне был знаком каждый палец, я знала его тело, как своё собственное. Но в тоже время, то, как он лежал передо мной, он казался таким чужим, как ещё никогда не ощущала. Понадобилось какое-то время, прежде чем я поняла в чём дело, но потом это буквально сразило меня наповал. В нём не было жизни. Здесь лежала только пустая оболочка Адама, не больше и не меньше. Я взяла его руку в свою, она была тёплой и мягкой, но я не почувствовала в животе никакого покалывания, и никакой тёплой и неистовой пульсации. Адам был далеко от меня, так далеко, что у нас больше не было контакта друг с другом.

Наша связь была разорвана, наша бесконечная любовь потеряна. Пророчество сбылось, и больше не было никакой надежды, чтобы обратить судьбу вспять. Эти слова вдруг снова прозвучали в ушах и внезапно показались мне издевательскими и насмешливыми.

Твоя любовь — это дорога, её цель правда. Твоё счастье делает тебя сильной и покажет путь, когда вокруг станет темно. Всё связано друг с другом и тебя поджидают большие опасности. Ваша любовь несёт смерть.

Они все оказались правы. Сибиллы, моя бабушка и все те, кто ещё слышал о пророчестве. А я ведь и вправду верила, что выше этого, верила, что смогу удержать счастье и восторжествовать над смертью. Но от судьбы не убежишь.

Меня охватило смирение, когда поняла, как часто и легкомысленно я бросала вызов опасностям и как часто, лишь по случайному стечению обстоятельств, мне удавалось их избежать. Я должна была быть осторожнее, должна была спрятаться с Адамом в таинственном саду. Тогда сейчас мы были бы ещё вместе, я могла бы слышать его голос и чувствовать, как он сжимает в ответ мою руку.

Я медленно погладила его по тыльной стороне руки и бесконечный момент ждала, что он шевельнётся, отреагирует на меня. Даже если бы он только коротко дёрнулся, это придало бы мне капельку надежды, что ещё не всё потеряно.

— Адам, — прошептала я дрожащим голосом и с надеждой посмотрела на него. — Адам, — снова повторила я и мой голос надорвался, совсем потеряв звук и силу. Даже зрачки под его веками не дернулись. Больше ничего не осталось от того парня, которого я любила, его душа была слишком далеко, так далеко, что даже я не могла её вернуть.

— Сельма, — в ту же секунду прошипел Торин. — Идём!

Я испугано вскочила и уже сама услышала шаги за дверью. Я поспешила к балкону и как раз в тот момент, когда Торин задвинул за мной балконную дверь, в комнату вошла Эльза, а следом за ней мать Адама с искривленными от страдания губами. Как зачарованная, я уставилась на боль в её чертах и поняла, что в них также читается и моя собственная боль. Даже если она ненавидела и винила во всём меня, эта всепоглощающая боль связывала нас воедино.

— Давай! — прошипел Торин и размахивая крыльями, поднялся в ночное небо. — Убираемся отсюда.

Я немного замешкалась и бросила последний взгляд на тревожную сцену за балконной дверью. Эльза склонилась над Адамом и поправляла подушку под его головой, в то время как его мать застыла у кровати и всей свой позой отчаянно вопрошала, почему именно её постигла такая ужасная судьба. Эта картина отпечаталась в моём мозгу и больше не отпускала, так же, как и отчаянье, которое вновь ярко вспыхнуло после этого пустого свидания. Я расправила крылья и отвернулась. Взмыв ввысь, в темную ночь, я последовала вслед за Торином обратно в город.

Истины

Этой ночью тьма больше не покидала меня. В то время, как Торин вернулся на вечеринку, чтобы встретиться с Ширли, я полетела дальше, к Каменному переулку. Дом был пуст, и мне хотелось побыть одной. Я приземлилась в саду и тяжело ступая, прокралась в дом. Оказавшись в своей комнате, я легла на кровать и уставилась в потолок.

Но тишина лишь напоминала мне о каждом мгновении, проведённым с Адамом, каждая мелочь разворачивалась с невиданной силой. Его поверхностное дыхание, его вялые пальцы в моей руке, его голова так аккуратно лежащая посередине подушки, как он сам никогда бы не положил её, если бы мог положить сам. Внезапно каждый вдох показался таким бессмысленным, а отчаянье таким невыносимым. Я поняла, что моё уныние достигло новой критической точки.

Ночь прошла, а я так и не смогла уснуть, даже после того, как приняла эссенцию колючей функии, которая, казалось, больше не могла справиться с этой сильной болью. Произошедшее в комнате Адама постоянно пробегало перед глазами, а пустота этой встречи и безжизненность, исходящая от него подавляли.

Когда наступило утро, я услышала в коридоре шум. Звук повернувшего в замке ключа, и приближающиеся шаги. Но я не могла заставить себя встать. Даже если бы пришёл сам Бальтазар, чтобы убить меня, в этот момент мне было бы совершенно всё равно, и это пугало.

— Тебе не стоит быть здесь в одиночестве, — сказала бабушка и села на край моей кровати.

— Ты уже вернулась, — констатировала я.

Мой голос прозвучал безжизненно.

— Так и есть. Твои друзья связались со мной и сказали, что ты не отвечаешь на их сообщения.

— И поэтому ты тут же прервала свою поездку, — произнесла я без особого удивления. Похоже, я бессознательно полностью отгородила себя от мира.

— Ширли сообщила, что ты была вчера у Адама, — нерешительно сказала бабушка. — Могу представить, как ты себя чувствуешь. Тебе сейчас нельзя оставаться одной, и поэтому я сразу же вернулась сегодня утром.

Я слегка выпрямилась и посмотрела на бабушку.

— Это было ужасно, просто ужасно, — ответила я, потерев лицо.

Я вдруг обрадовалась тому, что рядом было живое существо, которое не даст мне еще глубже впасть в отчаяние.

— Вставай, — сказала требовательно бабушка. — Я приготовлю нам что-нибудь поесть, кроме того, у меня есть хорошие новости!

Она ушла в кухню и вскоре я услышала, как она возится у плиты, заработала кофеварка, распространяя по моей комнате заманчивый аромат. У меня вдруг заурчало в животе, и я даже удивилась, услышав, как мое тело издало этот живой звук.

Когда голод все не проходил, я сдалась. Я стремительно встала и прошла на кухню. Бабушка между тем накрыла на стол и улыбнулась, когда я села на свое любимое место, откуда открывался самый лучший вид в сад. Грядки с клубникой выглядели коричневыми и голыми в сером свете февральского утра.

— Вот, — сказала бабушка, подвигая ко мне газету. — Господин Лилиенштейн только что дал её мне, прямо из типографии и как раз на пути почти ко всем домам Объединённого Магического Союза.

Я взяла издание «Красного мстителя» и углубилась в статью на первой странице.

Разжигатель войны и лжец — Ладислав Энде — утаил смертельную атаку

Как подтвердило несколько свидетелей отделу новостей «Красного мстителя», в прошлом году, в день выборов, на Ладислава Энде произошло нападение дракона Латориос. Во время этого нападения был так сильно ранен воин Чёрной гвардии, что он не пришёл в сознание до сегодняшнего дня.

Речь идёт о всем известном и любимом Адаме Торрел, о котором часто и охотно сообщал «Мир Чёрной гвардии». Целительница Жоржетта фон Норденах, как и друиды Темаллина едины во мнении, что Адам Торрел больше не сможет прийти в сознание. Они ожидают, что в ближайшие три месяца он умрёт.

Но маги Объединённого Магического Союза ничего об этом не знают. Уже в течение нескольких месяцев от них скрывают реальные события, произошедшие прямо перед их дверью. Мы задали себе вопрос, как такое возможно и решили исследовать этот вопрос.

Основная причина кроется в репортаже «Хроники короны» и сотрудничающих с ней средств массовой информации. В прошлом она ограничилась лишь маленькой и замаскированной заметкой событий.

Также этот инцидент не расследовался Чёрной гвардией. Не было выяснено ни откуда взялся дракон Латориос, ни то, почему он напал на будущего примуса во время голосования.

Вместо этого нынешний примус уже в день выборов позаботился о том, чтобы события быстренько и по-тихому замяли. Он подкупил свидетелей и жертв, так чтобы события нигде не упоминались.

Это особенно печально для Адама Торрел, который отдал свою жизнь, чтобы защитить примуса и чью жертву ни удостоили чести ни сенаторы, ни сам примус. Вопрос, который каждый должен себе задать, очевиден. Вы знаете, кого действительно выбрали? Вы знаете, какому репортажу действительно можно доверять?

Вероятно, не осознавая этого, вы выбрали разжигателя войны и лжеца на главный пост Объединённого Магического Союза, который скрывает от вас настоящие политические события.

И если вы принадлежите к несчастному большинству в Объединённом Магическом Союзе и у вас даже нет права участвовать в выборах, вы должны спросить себя, почему это так. Напишите в палату сенаторов и в редакцию «Хроники короны» и спросите, что они об этом думают. Примус, безусловно, будет рад открытому мнению, если уж сам не честен с нами.

Я подняла взгляд на бабушку.

— Уже последовала какая-нибудь реакция? — нетерпеливо спросила я.

— Газета только что вышла, — сказала бабушка, протягивая мне корзинку со свежими булочками. — Кроме того, сегодня суббота. У правительства выходной, — бабушка вытащила «Хронику короны». — Сегодняшняя главная статья этой газеты — репортаж из дома Скары Энде, которая представляет нам свою коллекцию моделей Гизеллы Верпочи, включая подходящую обувь. Думаю, это говорит о многом. Завтра воскресенье, и выпуска «Хроники короны» не будет. Но думаю, им придётся как-то отреагировать в понедельник. Давление, которое создал Корнель, значительное. Я даже не думала, что он способен на это.

— Да, это так. Вместе с Константином Кронвортом и Парэлсусом они действительно хорошая команда, — я с удивлением смотрела на бабушку, когда услышала в её голосе восхищение. До сих пор она в основном говорила о Корнели Лилиенштейн пренебрежительно.

— Не только эти трое, — ответила бабушка, встала и налила две чашки кофе, которые теперь принесла к столу. — Ким Гёрнер тоже внёс свой вклад. Он хозяин трактира. Если кто и знает, что происходит в городе, то он.

— Да, верно, — ответила я, разрезая булочку, потом намазала её толстым слоем бабушкиного, клубничного варенья и с аппетитом откусила.

— Собственно, о какой хорошей новости ты говорила? — спросила я, когда позавтракала.

— Я долго разговаривала с Жизель и Филлипом, — улыбнулась бабушка.

— Ты познакомилась с Лидией и Леандро? — нетерпеливо прервала её я.

— Нет, ещё нет, — ответила бабушка. — Они были в школе, но я абсолютно согласна с Жизель в том, что она должна действовать очень осторожно, когда будет рассказывать, какая семейная история их ожидает. Но у меня есть для тебя другой сюрприз.

— И какой? — удивилась я и допила кофе.

— Твой визит сильно впечатлил Жизель. Они приняли важное решение и хотят переехать вместе с Лидией и Леандр в Шёнефельде, — сказала бабушка с сияющим лицом. — Лидия и Леандро буду учиться в Тенненбоде.

Мне понадобился один момент, чтобы реализовать то, что это означает. Жизель сразу мне очень понравилась. Будет не плохо иметь такого позитивно настроенного и решительного человека поблизости, и не только она, ещё Филипп, Лидия и Леандро будут скоро рядом со мной.

— И это ещё не всё, — улыбнулась бабушка. — Я предложила им, что они могут жить здесь с нами, в Каменном переулке. Только если ты не против, конечно. Думаю, Катерина и Тони не стали бы возражать, если они поселятся этажом выше.

Пока бабушка говорила, на моих губах промелькнула улыбка. Час назад я ещё думала, что это невозможно.

— Я не имею ничего против, — сказала я. — Наоборот, это прекрасные новости.

Я верну часть своей семьи, и буду видеть их не только изредка и издалека. Мы будем жить вместе здесь, в Каменном переулке и мы будем вместе учиться в Тенненбоде. Мы будем снова настоящими братьями и сёстрами и сможем наверстать немного то, что украл у нас Бальтазар.

— Когда они переедут? — нетерпеливо спросила я.

— Всё зависит от того, как оба отреагируют на новости. Жизель сказала, что в мае у них заключительные экзамены, и потом она осторожно расскажет обо всём Лидии и Леандро. А к концу лета они переселятся, чтобы Лидия и Леандро ещё смогли привыкнуть к Шёнефельде. По крайней мере, таков был план Жизель, но, конечно, всё зависит от этих двоих, — бабушка улыбнулась. — Я сказала им, что здесь, в Шёнефельде они в большей безопасности, и Жизель абсолютно со мной согласилась.

— Это верно, — ответила я и внезапно меня охватило острое нетерпение. — Пойду передам Лиане хорошие новости.

— Да, — сказала бабушка. — Расскажи ей!

Я ещё хотела помочь ей убрать со стола, но она прогнала меня с кухни, и я быстро направилась в коммуналку Лианы.

Выходные пролетели быстро, Лиана и Ширли были в восторге от новостей и радовались со мной. Мы провели вместе с Паулем и Торином несколько более-менее беззаботных часов. Я делала то, что уже хорошо работало с прошлого года, больше пытаясь не вспоминать о ночи вечеринки в честь Дня святого Валентина. Я просто похоронила болезненные мысли глубоко внутри, потому что знала, что в противном случае, они поставят меня на колени.

Вместо этого я старалась держаться обнадёживающих мыслей о том, что скоро мои брат и сестра будут рядом, и это удивительно хорошо работало. Паулю нравится готовить, и он, с нашей помощью, смастерил нам в воскресенье рататуй на ужин, который вдохновил на похвалу даже Торина.

И когда в гости пришли ещё Лоренц с Этьеном, квартира была переполнена, а настроение просто отличное. Я пыталась принимать в этом участие, хотя мне всегда казалось, будто между мной и другими находится барьер, и наша радость больше никогда не будет прежней. Лиана разграбила запасы вина в кухне, и вскоре все весело смеялись и хихикали, а я тихо радовалась вместе с ними. Хорошо, что благодаря присутствию Пауля, мы не могли затронуть темы, которые в этот момент действительно нас беспокоили. Мы сидела на маленьком, счастливом островке, в то время как вокруг нас волны становились всё выше.

Когда мы в понедельник вернулись в Теннебоде, моё настроение всё ещё было удивительно стабильным, и так я вместе с Лианой и Ширли пошла завтракать в восточный зал.

Но в тот момент, когда я вместе с ними села за круглый стол, всё закончилось. Актуальный выпуск «Хроники короны» лежал на столе, и всё сразу же вернулось. Заголовок из «Красного мстителя», который, наконец, обнародовал судьбу Адама, ночь вечеринки, в честь Дня святого Валентина, когда я подслушала разговор между Тимеей Торрел, Густавом Джонсоном и Хельмутом Нойфридом. В то время, как я пододвигала к себе газету, всё это неконтролируемо нахлынуло на меня.

Что-то должно было случиться, примус должен был как-то отреагировать, а правосудие свершиться. Я бросила взгляд на главную страницу «Хроники короны» и затаила дыхание.

— Соревнование драконов состоится в Беларе? — ошеломлённо спросила я, уставившись на фотографию Ариеля, которая красовалась на главной странице. Он хорошо получился и дерзко смотрел в камеру, но это было не то, что я ожидала.

— Это невозможно, — потрясённо пробормотала я.

«Хроника Короны» не могла так очевидно игнорировать всё то, что произошло.

— Просто невероятно, — пробормотала Ширли и начала читать статью. — С огромной радостью Ладислав Энде принял приглашение города Белары, которая в этом году хочет провести соревнования драконов. Наряду с командой Тенненбоде, Белара пригласила также южноафриканскую команду на это дружеское состязание. Наш всеми уважаемый примус, Ладислав Энде, лично возглавит организационный комитет, который всё подготовит, чтобы граждане Объединённого Магического Союза могли бесплатно и без особых проблем участвовать в главном мероприятие, — Ширли подняла взгляд.

— Что случилось? — спросил Лоренц, который только что подошёл к столу и в явном замешательстве смотрел на наши испуганные лица.

— «Хроника короны» отреагировала на случившееся в выходные тем, что объявила подробности о соревнованиях драконов и уже сообщила о щедрых пожертвованиях, — фыркнула Ширли.

Рядом с нашим столом я услышала радостные разговоры студентов, которые тоже услышали эту новость и принялись строить предположения о том, как перевезти драконов из Тенненбоде в Белару, не привлекая внимания.

Лишь немногие с таким же удивлением уткнулись в газету и искали комментарии. Другие так обрадовались хорошим новостям, что совсем забыли, как «Красный Мститель» провоцировал «Хронику Короны». Возможно, именно такой реакции и добивался этот заголовок.

— А что случилось с Адамом Торрелом? — услышала я разговор девушек с первого семестра, сидящих за соседним столиком. — На него правда напали, и он при смерти?

— Не могу себе такого представить. «Хроника Короны» или «Мир Черной Гвардии» сообщили бы об этом, — убежденно ответила ей девушка рядом.

— Это правда! — раздраженно выкрикнула Ширли, и обе девушки испуганно повернулись к ней.

— Навестите его и сами увидите.

Девушки быстро отвернулись от нашего столика и начали испуганно перешептываться.

— Подождите-ка, — быстро сказала я и начала пролистывать «Хронику Короны». — Я так и знала, — с триумфом в голосе произнесла я через некоторое время.

— Что ты знала? — недовольно спросила Ширли, все еще враждебно поглядывая на девушек. — В голове не укладывается, что все прикидываются дураками и не признают очевидную правду.

— Никто добровольно не откажется от своей благополучной жизни. Доказательства должны сразить человека наповал, только в таком случае он осмелится выйти из своей зоны комфорта, — ответила я, изучая нижнюю часть восьмой страницы «Хроники Короны».

— Вот оно, — в конце концов, сказала я. — Они прокомментировали случившееся, но снова сделали это на незаметном месте и замаскировали плохие новости хорошими.

— И что же они пишут? — спросила Лиана, взяла себе мюсли и налила в него молока.

Лоренц пролистал до той страницы и округлил глаза.

— Примус с сожалением сообщает, что Адам Торрел, член Чёрной гвардии, был тяжело ранен на службе Объединённого Магического Союза. Из уважения к сфере личной жизни семьи Торрел до этих пор было решено воздержаться от оглашения этого инцидента. Но примус настаивает на том, что Адама Торрела нужно удостоить чести за его небывалый подвиг и передаёт ему награду как героя года, которая была присуждена ему городом Шёнефельде. Настоящий герой, сказал Ладислав Энде — это Адам Торрел, и он заслуживает этого признания намного больше, чем я. Примус думает о семье Торрел и желает всем собраться с силами, чтобы пережить этот удар судьбы.

— Во второй раз использованная награда? Какая наглость. А о гномах они ничего не пишут? — презрительно спросила Ширли.

— Нет, пишут, — ответила я. — Здесь внизу слева стоит, что примус полюбовно разрешил небольшое разногласие с гномами.

— И это всё? — ужаснулась Ширли.

— Да, — ответила я. — Думаю, это означает, что примус извинился перед гномами и отозвал свои требования.

— Должно быть, так и есть, — задумчиво ответила Ширли, взяла трепыхающегося скрипыша и разломила.

— А чего вы ждали? — мрачно спросила я. — По крайней мере, война на данный момент предотвращена, а это именно то, что сейчас самое главное.

— Сельма права, — решительно ответила Лиана и отодвинула «Хронику Короны» в сторону. — Война предотвращена, и этим мы обязаны многим людям: господину Лилиенштейн, адмиралу, и тебе, Сельма, — она подмигнула мне. — Но теперь нам стоит позаботится и о себе. Через две недели начинаются экзамены, и они будут непростыми. Как у тебя продвигаются дела с дроздом? — спросила Лиана, и я смущённо вздрогнула.

— Никаких изменений, — вздохнула я. — Он не дёрнул ещё ни перышком, и я далека от того, чтобы пробудить его к жизни.

— Может тебе стоит попробовать с чем-нибудь поменьше, например, с мухой, — предложила Ширли.

— Хорошая идея, — вздохнула я.

В этот момент один из фавнов подошёл ко мне и протянул письмо.

— Кто тебе опять пишет? — с подозрением спросила Ширли, да и я сама разглядывала письмо с беспокойством.

Я открыла конверт и вытащила маленький лист бумаги, на котором было написано лишь несколько строчек.

— Письмо от Нурии, — нахмурилась я. — Она пишет, что сейчас её присутствие необходимо дома, потому что её сыну стало хуже, и она вернётся в Тенненбоде, как только его состояние улучшится. Однако она призывает меня продолжать работу без неё и не упускать из виду нашу цель.

Я опустила письмо. Я не упускала из виду свою цель, но все её планы и подсказки были до сих пор бесполезны и совсем нам не помогли. Было бы лучше, наконец снова встретиться и вместе пойти в Белару, чтобы подумать, как действовать дальше. От подсказки, которую дали гномы, пока что не было никакой пользы.

— Всё в порядке? — спросила Лиана.

— Нет, — решительно сказала я. — Нурия уже какое-то время ведёт себя действительно странно. Она почти не появляется, а когда всё-таки здесь, её настроение просто невыносимо, — Я вспомнила нашу последнюю встречу в Акканке. — А теперь она послала мне письмо? Я имею ввиду, мы ведь маги? Почему она просто не пошлёт мне сообщение? — я поворачивала письмо туда-сюда, разглядывая на нём испанский адрес.

— Мне с самого начала казалось это странным, — сказала Лиана. — Я имею ввиду, что она никогда не принимала участия, всегда посылала работать только тебя.

Я задумчиво смотрела на бумагу в руках.

— Значит, либо что-то не так с Нурией, либо её сыну стало так плохо, что она иногда сама не своя.

Я немного замешкалась, потому что слишком хорошо знала это состояние. Когда отчаяние, горе и боль берут верх, тогда может так случиться, что теряешь самого себя и больше не знаешь, кто ты на самом деле.

— Торину сказать, чтобы он проверил Нурию? — осторожно спросила Ширли. — Он, наверняка, охотно сделает это для тебя.

Я подняла взгляд и задумчиво посмотрела на неё. Потом медленно кивнула.

— Может так оно и лучше, — сказала я, охваченная противоречивыми чувствами.

У меня были угрызения совести, потому что я не доверяла Нурии, но с другой стороны, ее поведение действительно было странным, и я не могла рисковать, отдавая спасение Адама в не те руки.

Сразу после завтрака мы отправились на лекцию по магической фауне и флоре. Грегор Кёниг был в прекрасном настроении и поведал нам, что огненные питоны снова под контролем, и мы продолжим занятия после каникул в Акканке.

Жителям Акканки тоже разрешили вернуться в свои дома, а драконам в пещеры.

Потом он быстро сменил тему и заговорил о подготовке к экзаменам, и я поняла, что он думает так же, как Лиана, и что скоро события примут серьёзный оборот. В МУП он подготовил краткий обзор растений и животных, о которых мы должны знать. Наряду с драконами, которых мы подробно рассматривали, там находились всевозможные лекарственные растения, которые мы также разбирали в этом году. В списке были йодовые кактусы и гриффиновая и могильная травы, из которых мы делали настойку. Но также растения, которые я смутно помнила, а для чего их применяют, у меня вообще вылетело из головы.

— Вы должны знать детали о выращивании, уходе и сборе урожая всех растений, — объяснил Грегор Кёниг. — Точно также, как пять самых важных свойств, отличие по внешнему виду и в действии. Также я хочу, чтобы вы выучили, как правильно перерабатывать каждое отельное растение, чтобы сделать из него целебную настойку. С магическими животными я ожидаю, что вы сможете классифицировать их по роду и категории угрозы вымирания, а также будете знать важные отличительные черты во внешнем виде, поведении и магических свойствах.

В качестве вступления Грегор Кёниг начал ещё раз повторять самые важные тематические области, и когда лекция закончилась, моя голова гудела.

— Нас ждёт много работы, — вздохнула Лиана, когда мы шли на лекцию профессора Нёлль.

Однако профессор Нёлль придерживался мнения, что ещё немного работы нам не навредит и тоже обрисовал большую сферу, которую спросит на экзамене. В письменной части он хотел проверить обширную категоризацию горных пород, их особенности и возможности использования, а в теоретической объявил, что предусмотрел обработку большого количества камней, однако оставил вопрос открытым, что под этим подразумевает. Конечно это могло означать что угодно, что мы, в принципе, должны владеть материалом всего текущего обучения.

— Я просто провалюсь, — страдальчески сказал Лоренц, когда мы сидели за обедом и лопали суп из ячеечных лесных червей.

— Ешь, — сказала я, не менее подавленно. — Суп даст нам сил для второй половины дня.

— Надеюсь на это, — вздохнула Лиана. — Профессор Пфафф даже в базовом курсе ожидает реалистичное воспроизведение животных, а оно у меня просто не получается. Это плескание с водой просто не для меня. Надеюсь, профессор Боргиен выберет для экзамена темы полегче.

Но надежды Лианы не оправдались. Когда мы встретились вечером в рабочей комнате, чтобы обсудить вместе, как можем помочь друг другу в подготовке к экзамену, у неё было такое же плохое настроение, как и у всех нас. Видимо, профессора договорились и установили одинаково высокие стандарты.

Я, вздыхая, плюхнулась в кресло и устало уставилась в мерцающее пламя камина.

Вообще-то, нужно было начинать просматривать материал магической фауны и флоры, но с самого утра я не переставала думать о Нурии и с нетерпением ждала, когда Торин даст о себе знать.

— Вперёд, — устало сказал Лоренц. — Давайте возьмемся за работу.

— Даже не знаю с чего начать, — ответила Лиана.

— Я просто положу папку под подушку и буду ждать, что знания за ночь найдут дорогу в мою голову, — сказала Ширли.

— Отличный план, — ответил Лоренц. — Мне, наверное, придется спать сидя. Если учесть, сколько папок мне нужно положить под подушку.

Ширли захихикала, и именно в этот момент раздался тихий стук в дверь.

Мы удивленно посмотрели друг на друга, так как никого не ждали.

— Войдите, — крикнул Лоренц.

Я надеялась, что это Торин с какими-нибудь новостями. Но вместо него в комнату вошла Дульса.

— Ты вернулась, — сказала я, но увидев выражение ее лица, сразу поняла, что она принесла плохие новости.

— Привет, — сказала Дульса. Я уступила ей место на диване возле камина, чтобы она могла сесть к нам.

— Рассказывай, — напряженно сказала Лиана. — Вам удалось что-нибудь выяснить?

— Значит так, — начала Дульса. — Мы осмотрели все места под названием Линкольнвилль, а также не обошли вниманием и окрестности, — она помедлила, глядя на наши выжидающие лица. — Мы не увидели ничего необычного, что указывало бы на то, что где-то там под землей, может находится пещера.

— И это значит? — спросила я.

— Это значит, что дальше придётся начать поиск под землей, — сказала Дульса. — Но это не так просто.

— Почему? — спросила Ширли.

— Потому что, если мы начнем рыть яму посреди поля, это привлечет внимание, — ответила Дульса. — Мы не сможем держать это долго в тайне от палаты сенаторов. В Северной Америке тоже живёт достаточно магов, принадлежащих к Объединенному Магическому Союзу. Прежде всего, не должен попасться Рамон. Адмирал как раз вернулся на свой пост, и, если воин Чёрной гвардии продолжит искать девушек, хотя нет официального приказа, в этом обвинят его.

— Тут ты говоришь правду, — сказал Лоренц.

— Поэтому нам не стоит торопиться, а исследовать места по ночам, — сказала Дульса. — Также лучше не нагрянывать туда гурьбой, а лучше по двое или самое большее по трое.

— И Рамон будет этим заниматься? — спросила я.

— Да, он и Леннокс уже придумали план, чтобы как можно более эффективно всё обыскать, — Дульса устало опустилась на диван. — Нам просто теперь нужно время и терпение.

— Как всегда, — вздохнула я и выглянула в тёмную февральскую ночь.

— Ты действительно думала, что мы просто отправимся в первое попавшееся место и сразу что-то найдём? — тихо спросила Дульса.

— Нет, — ответила я и вздохнула. — Просто действительно было бы рада, если бы всё оказалось так просто.

— Есть причина, почему девушек до сих пор не нашли, — сказала Ширли, и в этот момент мы обе замерли.

«Привет вам двоим», — услышала я голос Торина. «Значит так, я проверил Нурию используя адрес. Всё верно. Я был там и встретил её мужа. Она действительно живёт под этим адресом, и у неё есть маленький, больной сын. Муж подтвердил историю и сказал, что она слегла и в очередной раз не может справиться с ситуацией.»

«Спасибо Торин», — ответила я, и почувствовала ужасное чувство вины. Если бы я регулярно, каждые двенадцать часов, не принимала эссенцию колючих функий, скорее всего, чувствовала бы себя точно также.

«Хорошо», — сказала Ширли, а потом коротко объяснила остальным, что выяснил Торин.

Лиана нахмурилась, но потом снова улыбнулась.

— Прекрасно, — сказала она. — Теперь, когда мы всё прояснили, и у тебя больше нет никаких идей, где мог бы быть спрятан эликсир, значит теперь ты сможешь использовать время, чтобы полностью посвятить себя учёбе.

— Похоже на то, — вздохнула я и вытащила свой учебный материал.

До экзаменов у нас действительно больше не оставалось времени думать ни о чём другом, кроме как о йодовых кактусах, воздушных течениях, правильного действия при тушении лесного пожара или верного состава пищи для драконов.

Утром первого дня экзаменов у всех студентов нашего года нервы были на приделе. Во время завтрака не только Лиана, Лоренц, Ширли, Дульса и я сидели за круглыми столами бледные и потеряв аппетит и продолжали читать свои заметки. Даже Фалько Гёрнер, который обычно был абсолютно спокоен, когда дело касалось академической успеваемости, продолжал беспокойно ерошить себе волосы и дотошно чистить яйцо вингтойбыля, от которого потом не съел ни кусочка, потому что углубился в свой лекционный материал.

Дорина, Алекса и Эгони держались особнякам. С тех пор, как вышел репортаж из дома их лучшей подруги и дочери примуса, они считали себя ещё более выше других, чем когда-либо раньше и редко разговаривали с другими студентами. На самом деле, они заговаривали только, чтобы отдать приказы, которые, однако, никто не выполнял, потому что Скара, в качестве движущей силы в квартете, всё ещё отсутствовала. Когда кто-то интересовался что с ней, они вызывающе отвечали, что Скара просто медленно выздоравливает от перенесённого гриппа и в настоящее время находится у моря, чтобы поправиться, и что её отсутствие ничего общего не имеет с братьями Торрел.

День экзамена начался для всех с теоретического экзамена по магической фауне и флоре у Грегора Кёниг, за которым последовала магическая теория у профессора Хенгстенберг. После этих двух экзаменов, каждый из которых длился по два часа, мы встретились в южном зале на ленче, и настроение было по крайней мере немного более непринуждённым. Однако в получасовом перерыве все только быстро проглотили свой обед, чтобы затем завершить теоретические экзамены по базовым курсам.

К моему удивлению я хорошо написала все экзамены. Ни в теории ветра, ни в теории огня у меня не было больших проблем, и по каждому предмету я смогла перечислить имена важных личностей и их достижения. Наверное, я нахваталось достаточно учебного материала у Лоренца, Лианы и Ширли, так что действительно кое-что осталось в голове.

Только в теории земли у меня были проблемы, но это могло быть также связано с тем, что профессор Нёлль, во время всего одночасового экзамена, крался вокруг студентов, словно хищник, потому что боялся, что кто-нибудь спешит и таким образом снизит его высокие показатели провала экзаменов, которыми он так гордился.

Когда он, в конце концов, собрал экзаменационные листы и отпустил нас, он тщательно обыскал каждое рабочее место, в поисках оставшихся шпаргалок. Но по крайней мере в этот день не нашёл ни одной.

Я не была уверена, будет ли достаточно моих результатов. Но я сделала всё возможное и теперь нужно сосредоточиться на следующем дне.

Сразу утром, на второй день экзаменов, был запланирован теоретический экзамен по нашему профилю, и чтобы у нас даже не было времени спокойно вздохнуть от облегчения, за ним сразу следовала практическая часть.

В то время, как я хорошо справилась с теорией, на практический экзамен я пошла с плохим чувством. В течение двух часов мы должны были самостоятельно сделать копию животного изо льда со всеми анатомическими подробностями. Для этого каждый кандидат вытягивал билет, на котором стояло экзаменационное животное.

Я вытащила енота, в то время как Флавиусу Гондену досталась кошка. Я ободряюще ему кивнула. После дополнительных занятий со мной он хорошо нагнал. Сейчас ему просто часто не хватало уверенности в себе, чтобы доверять своей собственной работе. Он решительно кивнул и взял анатомический рисунок, который будет использовать при создании своей кошки.

В моём случае уверенности в себе будет недостаточно. Мои силы были приглушены, и только, если я чрезвычайно сосредоточусь, то смогу в течение назначенных двух часов выполнить задание. Я всё же не осмелилась отказаться от эссенции колючей функии, потому что боялась, что переживания из-за экзаменов совсем меня сломают.

Я тоже сфокусировалась на моём еноте и в течение этих двух часов выполняла дыхательные упражнения из книги из Мантао, чтобы сохранить концентрацию, и чтобы мои магические силы внезапно не отказали. Совсем обессилив, но гордясь своим успехом, я, в конце экзамена, сдала профессору Пфафф моего почти идеального енота.

— Если бы он прыгнул ко мне на стол, я бы немедленно поставил вам отлично, — прошептал он мне, подмигивая. — В следующем семестре у вас получиться, — в конце концов ободряюще сказал он и закончил экзамен.

Во время обеда меня охватила мучительная усталость и Ширли пододвинула мне тюбик с пастой из Лапчатки.

— Торин дал мне её для экзаменов, но тебе она нужна больше, — сказала Ширли, но я только уставилась на тюбик.

Мы использовали пасту из Лапчатки во время нашего первого путешествия в Антарктику, чтобы подкреплять силы.

— С тобой всё хорошо, Сельма? — теперь спросила и Лиана.

— Да, да, — ответила я и взяла тюбик.

Воспоминания об Адаме застали меня врасплох, и на одно мгновение сцены, произошедшие в Антарктике, снова пробудились перед внутренним взором. Как мы сидели, крепко прижавшись друг к другу в маленькой палатке, как Адам и Торин спасли меня из Антарктики. Как нас всё время окружала близость друг к другу, словно согревающая, сильная связь, и каким холодным и безнадёжным было одиночество, которое осталось.

Мне с трудом удалось прогнать эти мысли, в противном случае я останусь сидеть здесь, а на экзамены плюну. Я подумала о брате и сестре, и что скоро буду приглядывать за ними в Тенненбоде. Это чувство сразу же меня заземлило. Я открыла тюбик с пастой из Лапчатки и быстро его опустошила. Тут же я почувствовала, как энергия потекла в мои вены, как затопило ею мой мозг, и усталость сразу исчезла.

— Спасибо, Ширли, — серьёзно сказала я. — Это было спасение в последнюю секунду.

— Ведь для этого и нужны друзья, — ответила она с необычной для неё заботой. — Пошлите уже, не то опоздаем.

Вместе мы направились к лекционным залам и углубились в таблицу, висящую на двери. Хорошо продуманный план определял время практических экзаменов так, что не нужно было ждать долго. На теории земли я была первой в группе вместе с Флавиусом, и спустя десять минут мы уже закончили экзамен. В быстром темпе профессор Нёлль потребовал от нас выполнить различные задания.

Благодаря пасте из Лапчатки ни одно из них не доставило мне больших проблем. Я смогла из кучи песка сделать каменную фигуру орла, точно так же, как извлечь минералы из кучи земли. Я даже ещё аккуратно распределила их по сорту, что вызвало у профессора Нёлль неодобрительную усмешку, когда он разглядывал маленькие кучки золота, серебра и меди.

Флавиус Гонден позволил заразить себя моим успехом и тоже хорошо сдал экзамен. Профессор Нёлль быстро нас отпустил, не сказав, какую мы получили оценку. По нему было видно, что он скорее предпочёл бы, чтобы первая группа не справилась с его, надо признать, трудными задачами.

Также экзамены по теории ветра и огня прошли хорошо, и когда мы вечером снова сидели в рабочей комнате, царила спокойная и весёлая атмосфера, которой мы дерзко наслаждались после множества напряжённых дней.

Лиана и Дульса вместе с Лоренцем решили отпраздновать игрой в Драбеллум, в то время как я и Ширли сидели на диване и смотрели в окно на тёплый, мартовский вечер и просто наслаждались тем, что не нужно ничего делать.

Небо как раз окрасилось в бледно-розовый, когда солнце медленно село.

— Что будите делать во время каникул? — спросил Лоренц.

— Зарабатывать деньги, — зевая ответила Ширли и сложила ноги на стол. — Нужно ещё пополнить мой бюджет для летнего путешествия.

— Я завтра же отправлюсь в Белару, — объявила я. — Вооружусь дополнительной порцией пасты из Лапчатки и обыщу ещё раз каждый уголок.

— Почему именно паста из Лачатки? — спросила Ширли. — Что ты задумала?

— Я хочу кое-что попробовать, — ответила я. — Паста из Лапчатки подала мне идею. Кажется, она немного ослабляет побочный эффект эссенции из колючей функии.

— Ты имеешь ввиду, что она, по крайней мере временно, восстанавливает твои силы, — сказала Лиана, сложив своих драконов в огнестойкий мешочек. Затем села рядом со мной.

— Именно на это я и надеюсь, — ответила я. — А также, что смогу выследить с ней парочку магических тайников. Надо ещё раз спросить у Торина насчёт заклинания. В Антарктике у них было какое-то специальное, с помощью которого можно было отследить что-то скрытое.

— То, что ты всё ещё не сдаёшься, действительно поразительно, — сказал Ширли. — Кажется, даже Нурия оставила тебя.

— У неё, без сомнения, есть свои причины, и я сдамся лишь в том случае, если Адама больше нельзя будет спасти, — с горечью ответила я, разглядывая лежащую на столе книгу сказок моей мамы.

След, ведущий к брату и сестре я тоже нашла благодаря удачи и потому что проявила большое терпение. Почему в другом это должно быть иначе. Я взяла книгу и открыла её.

— Что это? — спросила Ширли, с любопытством глядя на книгу сказок. В книгу был вложен список, который я до этого не замечала.

— Должно быть он от господина Лилиенштейна, — задумчиво сказала я, изучая список. — Видимо он вложил его в книгу сказок, когда отдал мне вещи.

Я вспомнила тот турбулентный день, когда я вместе с Лианой отправилась в Кламартин. У нас не было времени поговорить, а с тех пор, как господин Лилиеншейн публиковал «Красного мстителя», он был так или иначе ограничен во времени.

— Это список предметов антиквариата, среди которых должны находится атрибуты власти.

Я осмотрела перечисленные предметы. Похоже, что господин Лилиенштейн нарисовал их по памяти и описал рядом. Их осталось всего десять штук.

— Покажи-ка, — сказала Ширли и прочитала вслух список. — Золотое кольцо, серебренное ожерелье с жемчужиной, розовый алмаз, колье, отделанное рубинами, бронзовый браслет, серебренная кольчуга, бронзовый венец, золотая фигурка дракона, золотая монета с чеканкой портрета Эдиты Торрел и отделанная красивыми узорами серебренная тарелка с инициалами королев, которые основали Объединённый Магический Союз.

Я внимательно изучила рисунки.

— Мне ничего из этого не знакомо, — с сожалением сказала я и передала список другим, которые также внимательно его рассматривали.

— Мне это тоже ни о чём не говорит, — с сожалением сказала Лиана. — Ещё одна неразрешимая загадка. По крайней мере, теперь ты знаешь, что нужно искать, когда будешь в Беларе. Если тебе вдруг повстречается что-то из этих украшений, то это может быть один из атрибутов власти.

— Очень воодушевила, — вздохнула я.

Но, прежде чем я смогла продолжить разговор, меня отвлекло мысленное сообщение. Оно было от Грегора Кёнига и звучало так: «Сельма, ты понадобишься мне, начиная с завтрашнего дня. Палата сенаторов постановила, что драконов надо привести в Белару уже сейчас, чтобы они могли привыкнуть к тамошнему климату. Примус очень торопиться с подготовкой к драконьим соревнованиям. В любом случае, я, ты и ещё пара наездников займёмся перевозкой драконов. У нас даже будет эскорт. Мы отправляемся завтра утром, в восемь часов.»

— Эликсир и атрибуты власти пока что отменяются, — разочарованно сказала я и рассказала остальным о том, как проведу начало каникул.

— В качестве охраны назначены Торин, Рамон и Леннокс, — в тот же момент вставила Ширли. — Торин говорит, что вам потребуется две недели, чтобы перевезти туда всех драконов. Это значит, что Леннокс и Рамон должны будут прервать поиски пропавших девушек.

— Да уж, будет весело, — разочарованно сказала я.

Уже на следующее утро я убедилась в том, что весело точно не будет, скорее просто очень изнурительно. Драконы были совсем не рады тому, что им придется покинуть свои тёплые пещеры в Акканке, чтобы пролететь большое расстояние при такой морозной, как они считали, температуре. Они бы предпочли вернуться в Акканку.

Из-за соображений безопасности нам приходилось лететь очень высоко, чтобы драконы, с помощью заклинания иллюзии, походили на птиц. Но они летели медленно, потому что холодный, встречный ветер был им не по душе. Торин и Леннокс постоянно ругались и всё время погоняли драконов в то время, как Грегор Кёниг и Рамон сыпали шуточками о медленном перелёте.

Мы ночевали в небольших палатках, которые, по возможности, всегда ставили в пустынной местности, и продвигались очень медленно. Каждое утро, чтобы выгнать драконов из палаток, накормить их и заставить взлететь, приходилось постоянно с ними воевать. Из запланированных двух недель, которые Грегор Кёниг великодушно выделил для перевозки драконов, стали сначала три и, в конце концов, четыре недели. Но чем дальше мы продвигались на юг, тем теплее становилось, и когда мы в бесконечном, ночном полёте пересекли Средиземное море, драконы, наконец, стали добровольно двигаться быстрее.

Одним апрельским вечером мы наконец-то приземлились на одной из дюн перед Беларой.

Преимущество нашего долгого путешествия заключалось в том, что мы встретили безупречно подготовленную инфраструктуру в Беларе. Я почти не узнала города. Для драконов за стенами города были построены большие сараи, посыпанные внутри угольной пылью, которую специально для этого завезли сюда.

Хотя она уже скоро смешалась с писком, однако драконы были просто в восторге. В самой Беларе тоже многое изменилось. В большую часть заброшенных зданий вернулась жизнь. В один из них въехал туристический центр, оснащённый параллельной рамой, так что на это большое событие могли приехать маги из всего мира.

Когда я утром, после нашего прибытия, навестила Седони, она восторженно рассказала о множестве киосков, которые доставили сюда, чтобы обеспечить питанием ожидаемым массам. Кроме того, в город уже сейчас приезжало намного больше туристов, чтобы посмотреть на строительство гоночной трассы и трибуны для почётных гостей перед городской стеной.

Также в ближайшие несколько дней здесь ожидалось прибытие южноафриканских драконов, а с ними, конечно, и целого отряда обслуживающего персонала. С унынием я поняла, что город, полный магов, не упростит поиски Иерихонского эликсира. Но Нурия в любом случае ещё не связалась со мной, а кроме как подкрепившись пастой из Лапчатки бродить по улочкам, я ещё не придумала идеи получше.

Седони, как всегда, подбадривала меня.

— Но ведь гномы дали тебе ценную подсказку, и идею с пастой из Лапчатки я тоже считаю хорошей, — сказала она, когда мы в обеденное время сидели за чашкой мятного чая в тени её дома.

Температура в Беларе поднималась теперь достаточно высоко, и скоро в полуденную жару будет невыносимо жарко.

Я хотела ещё немного передохнуть, прежде чем отправлюсь в Шёнефельде, чтобы после четырёхнедельного путешествия принять душ и одеть чистую одежду. Я не могла дождаться, когда, наконец, снова проведу ночь в собственной постели.

В то время, как жара парализовала меня уже сейчас, драконы были от неё в восторге. Даже из дома Седони я слышала их радостные крики. В этот момент Грегор Кёниг как раз разрешил им полетать ещё один дополнительный час, прежде чем передаст команде смотрителей за животными, которых любезно предоставила палата сенаторов, чтобы Грегор Кёниг мог вернуться в Акканку и готовиться к следующему семестру.

— Хотелось бы мне тебе как-нибудь помочь, но я так долго живу в Беларе, что для меня здесь всё знакомо, и я вряд ли смогу найти скрытую магию. Если бы могла, то она уже давно бы мне открылась, — сказала Седони, потягивая чай.

Огромная, цвета писка кошка тёрлась о её ноги, и она рассеянно погладила её по голове. В этот момент дверь в маленький чулан, ведущий в Шёнефельде, распахнулась.

Мы с Седони испуганно повернулись. Кошка зашипела и испуганно отпрыгнула в сторону.

Я автоматически подняла руки, готовая атаковать, но быстро поняла, что в Белару прибыла моя бабушка и снова опустила.

Когда я увидела лицо бабушки, у меня вдруг все похолодело внутри. Что-то было не так.

Она быстро забежала в комнату, даже не поприветствовав нас.

— Седони, — настойчиво сказала она. — Ты должна собирать вещи. Немедленно. Мы должны увезти тебя отсюда. Я больше не могу гарантировать твою безопасность.

— Что случилось? — спросила я, испугавшись серьезного тона бабушки.

— Примус потребовал от меня отменить все изгоняющие заклинания. Те, что наложены на Шенефельде и Белару.

— С чего ради? — испугалась я. — Ведь тогда Бальтазар снова может появиться в Шенефельде.

— Я тоже так сказала, но как сообщил примус, в непубличном процессе было установлено, что показание адмирала недоказуемо, потому что отсутствуют неопровержимые источники. Поэтому чары против Бальтазара недействительны.

— Это абсурд, — ответила я.

— Я тоже так считаю, но вынуждена выполнять указание примуса, как того требует закон, и поэтому доставлю тебя в более безопасное место. Сельма, ты будешь сопровождать меня.

— Куда ты собираешься увезти Седони? — обеспокоенно спросила я.

— Мы полетим в Килеандрос, — сказала бабушка. — Нам нужно поторопиться, чтобы остаться незамеченными.

Она отправила Седони упаковывать вещи, после чего мы вошли в маленькую каморку и вместе вернулись в Шенефельде.

Уважение

Я уже так часто приземлялась на маленький остров перед греческим побережьем, однако меня ещё никогда не сопровождала такая тоска, как в этот раз. Было трудно опуститься на песчаный пляж, потому что меня сразу же переполнили воспоминания. Уже будучи ребёнком, я с родителями, братом и сестрой проводила здесь беззаботные недели. В последний раз я была здесь прошлым летом и провела на Килеандросе весёлые дни с Адамом.

До сих пор мне удавалось не думать о том, сколько прекрасных моментов меня связывало с Килеандросом. Но теперь, когда я снова стояла здесь, а тёплый ветер донёс запах сосен, воспоминания сразу вернулись. Тот же ветер нежно и заманчиво-ласково ласкал нашу загорелую кожу. Такими же всегда были прикосновения Адама. Но теперь его бесполезная и безжизненная рука лежала в Шёнефельде на белой простыне и больше никогда не прикоснётся ко мне.

Внутри меня все болезненно завязалось в узел.

— Сельма, — предупредила бабушка.

Она поддерживала Седони, которая, тяжело дыша, опустилась на колени.

— О господи, — испуганно выкрикнула я и поспешила к ней, чтобы помочь встать.

Седони не привыкла летать. Хотя до Афин мы добрались с помощью туристического агентства госпожи Трудиг, но до острова на Средиземном море было ещё два часа полёта.

Вместе мы помогли Седони подняться. Она плотно сжала губы и молчала о том, каких усилий ей стоило добраться до Килеандроса.

— Это только временно, — сказала бабушка, когда мы медленно шли вдоль пляжа, затем песок стал более твёрдым, и мы сели недолго передохнуть на упавшее дерево.

Лишь теперь я поняла, что для Седони это путешествие было изнурительным не только в физическом плане. В конце концов, она прожила в маленьком доме в Беларе больше двадцати лет и редко его покидала, и то только для того, чтобы передвигаться в маленьком городке, окружённом пустыней.

— Когда соревнование драконов закончится, и суматоха поуляжется, я несомненно смогу восстановить изгоняющее заклинание, а ты вернуться в свой дом. Но сейчас так будет лучше. Не знаю, кто за этим стоит, Бальтазар или нет, но не могу его исключить.

— Ты думаешь, это дело рук Бальтазара? — обеспокоенно спросила я.

— Я не знаю, — ответила бабушка, убирая прядь седых волос за ухо. — Это скорее предчувствие, что он может иметь к этому отношение. А моё предчувствие до сих пор никогда меня не подводило. Лучше я подстрахуюсь, чем потом винить себя, что была недостаточно осторожной.

— Я не против, — сказала Седони и серьёзно посмотрела на бабушку. — Я благодарна тебе за всё, что ты для меня делаешь, Жоржетта. Я никогда не смогу тебе отплатить.

— Это само собой разумеется, — ответила бабушка не менее серьёзно. — Я хочу, чтобы ты была в безопасности.

— Спасибо, Жоржетта, — ответила Седони, и я с удивлением наблюдала, как обе посмотрели друг другу в глаза и почувствовала тесную связь и доверие, царящие между ними.

— Есть ещё кое-что, что я должна тебе сказать, — бабушка прочистила горло. — Ты ещё помнишь, как я говорила, что храм хроники Акаши разрушен?

— Да, конечно, помню, — ответила Седони, и я сразу почувствовала, как напряглось всё её тело, и она как будто бы испугано вздрогнула. Даже спустя столько лет события, происходящие вокруг храма, казалось, всё ещё волновали её.

— Хорошо, тогда же я рассказала тебе, что хроника Акаши уничтожена и что святые девы сбежали.

— Правильно, — отважно подтвердила Седони. — Я также знаю, что в эти события был впутан мой собственный брат. Куда ты клонишь, Жоржетта? Просто скажи, я смогу вынести правду.

Бабушка решительно кивнула, я тоже задавалась вопросом, что именно она хочет рассказать.

— Ну хорошо, я не буду ходить вокруг да около, — сказала она. — Хеландер убил одну из святых дев после того, как она рассказала ему, что Сельма будет его следующей магической партнёршей. — Бабушка немного замешкалась, когда увидела, что Седони вздрогнула и побледнела. — Когда это случилось другие святые девы сразу испуганно покинули храм, потому что боялись за свою жизнь. Они бежали. Я случайно узнала об этом в Виннле и немедленно отправилась в путь, чтобы спасти их.

— Ты? — удивилась я и посмотрела на бабушку.

Какие ещё тайны она скрывала от меня все эти годы?

— Да, — решительно и воинственно сказала бабушка. — Я единственная, кто об этом знает. Чтобы защитить их, было необходимо молчать. Они находятся в маленьком храме на вершине острова.

— Они здесь, на Килеандросе? — спросила я, округлив глаза.

Это становилось всё интереснее. Я была здесь каждое лето и ничего не замечала?

— Мне было ясно, что вы с Адамом не будете заходить вглубь острова, и я оказалась бы в неловком положении, если бы пришлось объяснять, что это за храм, — бабушка улыбнулась.

Я смущенно оглядела пляж. Недалеко отсюда, у прибрежного леса, стоял маленький, белый домик, и, если задуматься, мы с Адамом действительно не покидали пляж, домик и близлежащий сосновый лес. Мы ходили купаться и безмятежно проводили время на пляже.

— Значит, они здесь, и мы сейчас с ними встретимся? — с почтением спросила Седони.

— Ты можешь жить здесь внизу, — сказала бабушка, показав на домик. — Это ненадолго. Но я подумала, тебе нужно знать, что остальные святые девы здесь, и ты также можешь пойти к ним. Тебе необязательно оставаться одной.

Седони раздумывала о сказанном. Тем временем её дыхание восстановилось, а кожа приобрела здоровый оттенок.

— Я хочу пойти к святым девам, — решительно сказала она и встала. — Я достаточно долго была одна.

— Что ж, тогда пойдемте, — сказала бабушка.

Седони встала, и мы пошли. Мы следовали по извилистой тропе, которая вела от побережья в глубь острова. Сосны уступили место оливковым деревьям, между которых встречались апельсиновые и лимонные. Воздух пах пряно, и я почти не замечала, как узкая тропинка постепенно поднималась наверх, пока мы после получасового марша, наконец не добрались до вершины небольшой тверди. Защищённое корявыми дубами, здесь стояло плоское, белое здание, напоминающее храм. Широки ступени вели к колоннаде, окружающей постройку.

В то время, как Седони колебалась, мы с бабушкой поднялась по ступенькам и подошли к большому порталу. Бабушка обернулась и жестом руки позвала Седони, и она, набравшись теперь смелости, последовала за нами. Когда бабушка осторожно постучала, тяжёлая дверь открылась, и мы вошли.

Яркое солнце ослепило меня, поэтому сначала я ничего не увидела в помещении. Лишь спустя некоторое время постепенно начала различать контуры в темноте. Я находилась в большой комнате, а передо мной выстроились четыре фигуры. Белые, длинные мантии струились вниз, вдоль их тел, словно водопад. Лица четырёх святых дев были скрыты вуалью, за которой ничего не было видно, даже когда я подошла достаточно близко.

Седони, рядом со мной, прямо-таки застыла при их виде, и я могла себе представить, что для неё происходящее было пугающем путешествием во времени.

Она глубоко поклонилась перед фигурами под вуалью, а затем сделала показавшийся мне ритуальным шаг вперёд и встала перед святыми девами на колени.

Некоторое время я смотрела на сцену со странным чувством. Внезапно я ощутила себя незваной гостьей в чужом мире и неуверенно посмотрела на бабушку. Я заметила, что она задумчиво переводит взгляд с одой святой девы на другую и поняла, что здесь состоялся целый разговор, в котором я не могла принять участие.

Я какое-то время терпеливо ждала, и наконец одна из святых дев вышла вперёд и нежно положила руку на плечо Седони. После чего та встала и с улыбкой на устах облегчённо кивнула бабушке и мне, что я приняла за прощание.

И действительно, это оказалось прощанием. Бабушка взяла меня под руку и вывела из храма. Когда мы спустились по ступенькам и остановились под корявыми дубами, он с облегчением выдохнула.

— Они вновь приняли Седони в свои ряды, — сказала она.

— Им и следовало принять, — ответила я. — В конце концов, она не виновата в том, что её тогда выгнали из храма. Ведь это Алка Бальтазар оказывала на неё сильное давление.

— Это верно, но даже если Седони была молода, всё же святые девы поступили правильно. У них не было другого выбора, кроме как изгнать Седони.

— Они могли бы ей помочь, — предложила я.

— Тогда они и сами были ещё детьми, — ответила бабушка. — И находились под надзором примуса.

— Но всё же это несправедливо, — ответила я, в то время как мы спускались по узкой тропинки к пляжу.

«Но что вообще бывает справедливым», — продолжила я размышлять. На самом деле, жизнь редко оказывается справедливой. Она не отнимает у злых и даёт только хорошим. Мне казалось, что всё лишь большая игра случая, где удача играет важную роль. Если бы Адама в тот день направили выполнять другую работу, то, когда прилетел дракон, он бы был внизу, в Акканке. На него никто не напал бы и не ранил, и эта трагическая судьба досталась бы кому-то другому. Бессмысленность этой идеи мучила меня.

— Во всём виноват только один человек, и это Алка Бальтазар, — угрюмо сказала я. — С тех пор, как Седони и Хеландер родились, она воспитывала их так, чтобы они подчинялись ей во всём и беспрекословно выполняли любой, даже самый глупый приказ. И всё только ради того, чтобы честь семьи была спасена, и семья Бальтазар всё-таки пришла к власти. Это всё, что имело для неё значение. Эту цель она ставила даже выше счастья своих детей.

Но бабушка не согласилась со мной, сказав следующее:

— Это верно, что Седони была сильно привязана к матери. Было сложно объяснить ей, что она не потерпела никакой неудачи, и то, что их пути с матерью разошлись, было правильно, — бабушка тяжело вздохнула. — Хорошо, что Алка отступила после того, как Хеландер зашёл настолько далеко, что убил одну из святых дев. Возможно, она наконец поняла, что с таким настроем сеяла лишь ненависть и страдания. Даже если учесть то, что она тоже всегда лишь пыталась оправдать ожидания своей семьи, всё же у каждого человека или мага есть выбор принимать собственные решения в том, как поступать. Даже Седони могла бы принять решение не выполнять пожеланий своей матери. Всегда тяжело восставать против представлений других людей, особенно, когда это твои собственные родители и то, что они говорят, ты считаешь неизменной истиной. Но всё же вполне можно понять самой, что правильно, а что нет.

— Что теперь будет с Седони? — с беспокойством спросила я.

— Не волнуйся, — усмехнулась бабушка. — Святые девы охотно примут её снова к себе. Сначала это было не так, поэтому я быстро отказалась от плана, что святым девам будет лучше в Беларе. После того, как я привела их сюда, я сначала думала, что после того, как они немного привыкнут, возможно, я всё-таки смогу уговорить их, вести обычную жизнь. Но в то время, как Седони покинула храм относительно рано и, по крайней мере, в какой-то момент была готова начать всё сначала, святых дев я не смогла убедить изменить свою жизнь ещё раз. Уже в течение десятилетий они живут по строгому расписанию, проводят больше времени в Виннле, чем в реальном мире, и у них просто больше нет связи с реальной жизнью обычного мага. Они хотели держаться особнякам, и мы вместе построили этот храм, который похож на их старый дом. Но после нескольких лет одиночества они, по крайней мере, готовы принять Седони и простить ей предательство.

— А чем они занимаются весь день? — с любопытством спросила я.

Мне казалось, что это невыносимо скучно, проводить каждый день в храме.

— Ты бы удивилась, — ответила бабушка. — У святых дев строгое расписание, в основном оно состоит из работы и медитации. Недалеко отсюда они возделывают поле. Кроме того, им удалось организовать своё питание только на плодах острова. Я предложила привозить им провизию, но они настаивают, что хотят заботиться о себе самостоятельно и не обременять меня. Так что, когда они не собирают плоды или не работают в поле, тогда они в Виннле.

— А что они делают в Виннле? — поинтересовалась я.

Мы добрались до пляжа, и бабушка расправила крылья. Они на тёплом апрельском солнце отливали шелковисто-серым цветом.

— Спросишь их об этом при удобном случае сама, — улыбнулась бабушка и поднялась в воздух. — Зайди в царство грёз и выясни сама.

Я вздохнула, затем расправила крылья и быстро последовала за ней.

Когда я в первый день после каникул вошла во двор замка, всё выглядело иначе. Палатки, в которых драконы временно жили, исчезли. Луг и деревья на внутреннем дворе покрылись нежно-зелёным, и везде на свет прорезались весенние цветы.

Тюльпаны и нарциссы ярко выделялись на утреннем солнце, и при их виде меня охватило необычно лёгкое настроение. Казалось, причиной тому было то, что накануне вечером я излила свою душу Жизель, и мне пошло на пользу просто рассказать кому-то, что мне всё ещё тяжко. Даже если и были яркие моменты, но на всём, что я делала, думала или переживала, всегда лежала тёмная окраска. Было такое ощущение, будто после несчастья с Адамом, я жила в тени, которая иногда становилась светлее, иногда темнее. Почти так, будто солнце исчезло с неба, а я в темноте гонялась то за одним блуждающим огоньком, то за другим.

Углубившись в мысли, я шла в сторону входной двери и только посередине двора заметила, что не только весенние цветы виноваты в изменившемся облике Тенненбоде. Я удивлённо уставилась на внешний фасад. Рельефы со сценами сражений исчезли, теперь внешние стены были гладкими, словно бумага и светились ярким и чистым белым цветом.

Либо Константин Кронворт возобновил свою художественную карьеру, либо профессор Эспендорм нашла кого-то, кто хотя бы частично мог обрабатывать стены.

Группа студентов с восьмого семестра прошла мимо меня, и, чтобы не опоздать, я быстро присоединилась к ним.

На завтрак я уже не успевала, поэтому сразу направилась на лекцию профессора Нёлль. В вестибюле я ненадолго остановилась перед большой доской, на которой были вывешены результаты экзаменов. Я какое-то время искала, пока не нашла в длинном списке своё имя.

— Ну как, сдала все экзамены? — внезапно спросила Дульса рядом.

— Выглядит, не плохо, — с облегчением ответила я, проводя пальцем по строчке с моим именем. — По теории воды «удовлетворительно», по теории огня тоже, теория ветра и земли «три с минусом». Да и по другим предметам я получила тройки. Если учесть то, что большую часть я выучила перед самыми экзаменами, это нормально. Самое главное, что сдала. А что насчёт тебя? Я взглянула на Дульсу, которая сокрушённо на меня взирала.

— Ты смотришь на это так спокойно, у меня по всем предметам тройки, — вздыхая ответила она, и я замешкалась, прежде чем ответить.

Когда она учила вместе с Сесилией, у обоих всегда и по всем предметам были самые лучшие оценки. Являясь магической парой, они в любых упражнениях легко превосходили других.

Но без Сесилии Дульса, видимо, утратила чувство равновесия, хотя я была уверена в том, что она и сама сможет добиться хороших и даже отличных результатов. Но и мои результаты, по сравнению с предыдущим годом, были намного хуже, а причина этому была хоть и не та же, но, по крайней мере, похожа на причину Дульсы. Я была последней, кто мог дать ей хороший совет.

— Несомненно, скоро мы добьёмся лучших успехов, — сказала я.

— Конечно, — ответила Дульса. — Пошли на лекцию Нёлля, мы и так уже опаздываем.

— Да, — согласилась я, радуясь смене темы разговора, но прежде чем мы успели уйти, я вдруг услышала громкие голоса из восточного зала.

В вестибюле было полно людей, и я заглядывала за их головы, чтобы что-нибудь разглядеть. Студенты, идущие с завтрака, смешались с теми, кто спускался из башен в аудитории. Со двора спешили последние, чтобы прийти вовремя.

Многие, как и я, ненадолго остановились перед доской с результатами экзаменов и тут, посреди всей это сутолоки, раздался звонкий, возмущенный женский голос, после чего двери восточного зала распахнулись. Теперь я увидела, что это Скара залившись краской, выскочила в вестибюль, а следом за ней Леннокс.

— Тебя направили защищать меня, ты не можешь просто взять и отказаться выполнять приказ. Я все расскажу отцу, — в ярости кричала Скара, в то время как все голоса в вестибюле стихли, и студенты отошли, освобождая место.

— Я и забочусь о твоей защите, — громко сказал Леннокс, и я услышала, что он тоже вне себя от злости.

К его опасному рычанию примешались насмешка и негодование, но в отличие от Скары он не кричал и из-за этого казался скорее опасным, чем смешным.

— Я всегда поблизости, и, если кто-то нападёт на тебя, я его убью, — он воинственно посмотрел на Скару. — Но я не собираюсь… и это я с удовольствием повторю твоему отцу… я не собираюсь таскать твою сумку и не пойду в качестве твоего спутника на бал, — его голос глубокий и твёрдый разносился по всему вестибюлю. — Ты поняла это, Скара Энде? — его взгляд впился в её, и она вздрогнула, как будто он её ударил. — Я воин Чёрной гвардии, я сражаюсь с Морлемами, драконами и другими существами, чтобы защитить мою страну, мой народ и мою семью. Не важно, ценит ли это соответствующим образом мой примус или нет. Ты ведь бегала за Адамом, а теперь, когда он умирает, он тебя больше совсем не интересует. Ты хоть раз навестила его? Или поблагодарила за то, что он защищал твою жизнь и жизнь твоего отца?

Теперь из его глаз сыпались искры, и Скара, казалось, становится всё меньше и тише под его оглушительными словами.

— Нет, ты не поблагодарила, — продолжил Леннокс. — Зато пытаешься заманить к себе одного из его братьев, как липкая и ядовитая ловушка. Я на службе, потому что для меня вопрос чести, служить моему народу. Но ты относишься ко всему этому не серьёзно. Уважение, которое ты ожидаешь от окружающих тебя людей, ты должна сначала заслужить, — его голос стал спокойнее, все смотрели на него. — Итак, Скара Энде, дочь примуса. Я стою и готов ко всему. Если тебе угрожает опасность, я буду защищать твою жизнь, но не смей ещё раз обращаться со мной так, словно я прислуга или третьесортный амурный лакей, — он сплюнул слова к её ногам, и Скара покраснела ещё больше.

Потом Леннокс молча и с суровым взглядом встал возле двери в восточный зал, скрестив на груди руки. Его речь закончилась, и все взгляды теперь обратились к Скаре, которая всё ещё с пылающими щеками стояла в вестибюле и, казалось, лихорадочно размышляет о том, как более-менее достойно выйти из этой ситуации.

— Уходи, — в конце концов сдавленно прошипела она. — Я освобождаю тебя от службы и проинформирую отца о твоём поведении.

Леннокс скованно кивнул, и не тратя больше ни слова на Скару, развернулся на каблуках и твёрдым шагом покинул вестибюль.

Скара величественно повернулась, и как будто ничего важного не случилось, спокойно ушла в сторону лекционных залов, в то время, как Алекса, Эгони и Дорина быстро последовали за ней.

— Это было потрясающе, — восторженно сказала Дульса, когда в вестибюле поднялся гул, и все студенты одновременно двинулись вперёд. — Нужно немедленно рассказать об этом Рамону, — её взгляд стал рассеянным, когда мы шли вдоль коридора.

— Рамон в восторге, — захихикала она. — Он говорит, что Скара уже давно это заслужила. Мне нужно дальше, на теорию воды, до скорого, — Дульса поспешила вдоль коридора, а я зашла в лекционный зал профессора Нёлль.

В последнем ряду я прошла мимо ряда стульев и, в конце концов, села рядом с Лианой, Ширли и Лоренцем, которые уже рьяно обсуждали инцидент в вестибюле.

— Наконец-то, кто-то сказал это достаточно громко, — довольно высказался Лоренц.

— Да, Леннокса можно с этим только поздравить, — захихикала Ширли. — И я обязательно его поздравлю, — добавила она.

Я уже хотела присоединиться к разговору, но в этот момент узнала Нурию, сидящую впереди. Я осторожно постучала ей по плечу. Очевидно, она задумалась и, казалось, совсем меня не заметила. Она удивлённо обернулась, а затем улыбнулась. Несмотря на улыбку, выглядела она не очень. Кожа была бледной, а под глазами появились тёмные круги, которые были похожи на синяки. Она выглядела хрупкой и изящной, только в её глазах сияла неуклонная сила.

— Привет, — прошептала я, потому что профессор Нёлль как раз зашёл в лекционный зал. — Хорошо, что ты вернулась. Как твой сын?

— Совсем плохо, — ответила она и от отчаяния прикусила бледную губу.

Из-за угрызений совести, из-за того, что я сомневалась в ней, у меня перехватило дыхание.

— Но на данный момент он стабилен, поэтому я снова отправилась на поиск эликсира. След, который я отслеживала в Шёнефельде, оказался пустышкой. Я пойду с тобой в Белару, и там мы сможем продолжить поиск вместе.

— Это хорошо, — с облегчением ответила я.

Будет намного проще, если мы будем искать вместе. В нескольких словах я рассказала Нурии, что узнала от гномов.

— Как интересно, — пробормотала она, убирая за ухо тёмный локон.

Потом заставила меня рассказать, какие места в поисках эликсира я уже обыскала на поверхности земли.

— Это действительно сложно, — ответила она. — Дай мне немного подумать, и сегодня после обеда мы сможем отправиться в Белару. У госпожи Трудиг есть теперь параллельная рама, специально установленная для соревнований драконов, и нам не нужно будет мудрить с переходом.

— Хорошо, но сначала мне нужно на тренировку, — сказала я.

Грегор Кёниг уже объявил о том, что до соревнований драконов мы будем тренироваться три раза в неделю, а именно, по понедельникам, средам и пятницам. — Но в это время ты можешь пока осмотреться.

— Так и сделаем, — ответила Нурия, явно воодушевленная.

— Что у вас там за совещание? — спросил в тот же момент профессор Нёлль режущим тоном, и я подпрыгнула. — Если посмотреть на вашу успеваемость, госпожа Каспари, то вы должны очень внимательно меня слушать, а не тратить время на разговоры. Не надейтесь, что экзамены в этом семестре будут легче.

Я замолчала, уставившись в стол. При этом я старалась оставаться спокойной и не поддаваться чувствам, чтобы не высказать профессору Нёлль своё мнение по поводу оценок. Во время практического экзамена я правильно выполнила все задания, и не могла понять, почему получила три с минусом, которую нашла в колонке. Но я всё же прошла дальше, и только это имело значение, потому что между тем у меня были дела поважнее.

Профессор Нёлль некоторое время ждал, остановившись перед моим столом, как будто хотел услышать возражения, но даже если мне хотелось выразить своё недовольство, я всё же продолжала спокойно дышать и молчала. Я не доставлю ему удовольствия и не ввяжусь в спор, который всё равно только проиграю.

С угрюмым ворчанием профессор Нёлль наконец отвернулся и направившись к своему пульту, начал лекцию.

Когда он начал говорить о формах и видах магмы и объяснять, как функционируют разные вулканы, я очень внимательно слушала и больше не позволяла себе отвлекаться, поскольку знала, что профессор Нёлль внимательно за мной следит и, наверняка, спросит об этой лекции на следующем семинаре. Попросит изготовить вулкан из камня, из середины которого должна будет струиться магма.

Так и случилось, но благодаря тому, что я внимательно слушала, мне удалось справиться с заданием, в то время как Скара, видимо, настолько отвлеклась, что оно доставило ей большие проблемы. Но в её случае профессор Нёлль внезапно проявил понимание и помог, да ещё и похваливал за хорошо выполненную работу.

— Это совершенно несправедливо, — возмущалась я, когда мы шли на обед в южный зал.

— Ты же знаешь Нёлля, — вздохнула Лиана. — Если кто и выслуживается перед властями, то он. У Плебеев нет никаких шансов, а у тебя и подавно.

— Я знаю, — сухо ответила я, в то время как Скара проплыла мимо нас с высоко поднятой головой. — Думаете, будут последствия из-за того, что сделал Леннокс? — с беспокойством спросила я, когда вспомнила утреннюю сцену.

— Без понятия, — сказала Лиана, пожимая плечами. — Что думаешь, Ширли? Разве Торин не предупреждал Леннокса, чтобы он не терял самообладания?

— Предупреждал, и не раз, — с беспокойством ответила Ширли. — И как бы сильно я не желала Скаре публичного позора, с ней нужно быть осторожной. Всё зависит от того, что Скара будет теперь делать, поднимет ли по этому поводу шум или просто найдёт себе другую жертву, которую сможет мучить. Торин уже у Леннокса и вправляет ему на место мозги.

— Значит, лучше не будем попадаться ей на глаза и ещё больше провоцировать, — предложила я, и остальные закивали.

Когда через несколько часов я вышла под горячее солнце Белары, я глубоко вздохнула, радуясь, что пережила остаток дня без дальнейших катастроф. Из туристического бюро госпожи Трудинг можно было сразу попасть в один из ранее пустующих домов, в который теперь переехало туристическое агентство, энергично приветствующее гостей со всего мира, собирающихся в Беларе, городе, где состоится соревнование драконов.

Я быстро прошмыгнула мимо вежливых дам, и теперь оглядывалась по сторонам. Нурия вышла сразу после меня, и улыбка в её изможденном взгляде была торжествующей.

— Ты настолько рада попасть в Белару или это из-за того, что нам нужно проверить всего ещё только один след? — спросила я, когда увидела с каким удивлением она ступила на мягкий песок.

— И то и другое, — довольно ответила она. — Так, для начала устроим небольшую экскурсию, чтобы ты могла показать мне те места, где уже искала.

Я кивнула и повела Нурию по маленькому пустынному городку с его низкими глинобитными домиками, показала, какие дома я уже проверяла и где уже копала. Нурия похвалила меня, но я всё же призналась, что последние разы, когда искала эликсир, делала это в той или иной степени бесцельно, бродя по улицам в надежде, что мне поможет игра случая. И теперь планировала усилить своё восприятие чувств при помощи пасты из Лапчатки.

— Паста из Лапчатки — это очень хорошая идея, — задумчиво сказала она и посмотрела на часы. — Ты опаздываешь. Грегор Кёниг уже тебя ждёт.

— Ты справишься сама? — спросила я.

— Без проблем, — сказала Нурия. — Я ещё раз всё спокойно осмотрю.

— Хорошо, — сказала я и попрощалась.

Нурия пошла по узким улочкам одна, намереваясь сотворить чудо и найти эликсир.

Я поспешила к драконам, где меня уже ждали Грегор Кёниг и другие наездники из гоночной команды драконов.

Тренировка прошла хорошо, однако драконов трудно было сдерживать. Их новое окружение явно им нравилось, а жара побуждала быстро достигать наилучших результатов, в то время как у меня, в скором времени, пот сбегал по телу ручьями. Зимой в Беларе была приятная температура, но теперь, когда приближалось лето, она поднималась всё выше и выше, и я многое отдала бы за то, чтобы соревнование драконов состоялось в другое время года. И не только у меня были проблемы с жарой. Когда тренировка закончилась, другие жокеи слезали с драконов тоже все вспотев.

Грегор Кёниг предупредил нас, чтобы мы быстро привыкали к климату, потому что в конце мая здесь будет ещё жарче. Мы пообещали сделать всё возможное, и в то время, как остальные вернулись в Тенненбоде, я прошла к источнику посередине Белары, где хотела встретиться с Нурией. Тренировка заняла больше времени, чем я думала, а температура ранним вечером наконец-то начала спускаться вниз, когда я, сев возле журчащего источника, зачерпнула немного воды, подбросила её в воздух и превратила в снежинки, которые посыпались мне на голову.

Тренировка отобрала у меня все силы, и я буду спать, как камень. В голове быстро промелькнула мысль не пойти ли мне поискать Нурию, но она уже сама спешила мне навстречу по узким улочкам.

— Вот и ты наконец, — сказала я. — Ты что-нибудь выяснила?

Нурия довольно улыбнулась, а это могло означать только что-то хорошее.

— Да, — сказала она, когда мы шли к туристическому агентству. — Было очень полезно узнать, что нам не нужно продолжать поиски под землёй, так я смогла полностью сосредоточится на окрестностях. Я долго размышляла и пыталась почувствовать где-нибудь магию. Что-то здесь явно есть, это ощущается, но оно везде, иногда сильнее, иногда слабее, точно так же, как ветер.

— Ветер, — задумчиво сказала я. — Конечно, эликсир был спрятан не в воде, а в воздухе.

— Я предположила тоже самое, — ликующе ответила Нурия. — Жидкость можно также мелко распылить и спрятать в воздухе. От эликсира осталось не так много, так что почему бы кому-то не спрятать последние капли в воздухе?

— Это отличная идея, — ответила я и открыла дверь туристического агентства, где дружелюбные сотрудницы уже любезно улыбались.

— Переход для двоих в Шёнефельде, пожалуйста, — сказала я, и сотрудница туристического агентства запрограммировала для нас параллельную раму.

— Будет лучше, если мы вернёмся сюда завтра же и посмотрим, сумеем ли чего-нибудь добиться, — сказала Нурия, когда мы недолго ждали.

— Так и сделаем, — решительно сказала я, и меня охватило чувство эйфории.

Спустя столько много недель, когда не было никакого успеха в поисках, теперь, казалось, что мы наконец продвинулись вперёд.

Затем мы перешагнули через параллельную раму и вернулись в Шёнефельде.

Виннла

На следующий день я с воодушевлением принялась с Нурией за работу. Сразу после лекций мы направились в Белару и со рвением вышли на жаркий солнечный свет. Но всё было не так просто, как предположила Нурия. Мы извлекли воду из окружающего воздуха в разных местах в городе, собрали несколько капель, которые получили с трудом и взяли их с собой в Шёнефельде. Нурия тщательно их исследовала в своей комнате, сливая в разные флаконы, все аккуратно подписанные местом, где мы их собрали. И это мы делали каждый день заново, потому что добыча всегда была минимальной.

Лоренц, Лиана и Шерли часто составляли нам компанию. Даже Этьен и Дульса иногда приходили и с любопытством осматривались в пустынном городе. Белара незаметно, день за днём, заполнялась. Добавились сувенирные киски, продающие всякую всячину, на которой красовались драконьи головы команд Тенненбоде и Южноафриканской.

Можно было также купить огненное заклинание, в котором из маленьких баночек вверх взлетали огненные драконы и издавали реалистичный рёв. Я считала, что голос Ариэля не особо удался, но Лиана была просто в восторге от эффекта и при каждой возможности наслаждаясь, пугала Лоренца ревущим огненным драконом.