Пустынная песня

— И ты их получила, — тихо сказала я.

— Получила, насколько ты знаешь. Эринн хотел кое-что рассказать. Он сразу пришёл, когда я позвала его, а потом выплакал мне всю свою боль, даже тысячелетия не смогли усмирить его гнев. Он совершил подвиги, за которые хотел вечной славы. То, что память о нём, о его битвах и жертвах не удостоилась чести, и о нём забыли уже вскоре после смерти, пробудило в нём бесконечную ярость. Но у него были друзья, которые обязательно хотели оказать ему эту честь. Память о нём, его врагах и товарищах они навсегда запечатлели в рельефе Тенненбоде.

— И что потом? — спросила я.

— Маги в то время очень хорошо владели искусством духовного странствования. Тенненбоде нельзя разрушить, зданию теперь уже больше двух тысяч лет, и даже сегодня тебе не удастся снести хотя бы даже одну башню. Единственный способ что-то изменить, это воздействовать на фасад с помощью магии, но для этого требуется навык, а он есть не у всех. Но изменения тоже держаться не долго. Фасад похож на резину, которая рано или поздно всё время возвращается в свою первоначальную форму.

— Профессор Эспендорм вообще знает, зачем изменяет фасад? — спросила я, удивляясь, как бабушке удалось заинтересовать меня своей историей, к которой я внезапно стала напряжённо прислушиваться.

— Нет, — вздохнула бабушка. — Я почти уверена в том, что она делает это просто потому, что так поступали уже всегда. Она рациональный человек, и подвергает вещи сомнению только в том случае, если есть стопроцентно-подтверждённые доказательства того, что это бессмысленно.

— Да, это верно, — ответила я. — Что ещё рассказал тебе Эринн?

— После того, как он обширно высказался о том, что маги всё-таки нашли способ, как заставить забыть массы, он успокоился. Я уверила его, что узнала о нём и его подвигах, потому что нашла его имя на рельефе. Это его успокоило, и он начал рассказывать о том, какой была жизнь, прежде чем основали Объединённые Магический Союз. Было невероятно то, что я узнала, но всё звучало настолько логично, что должно было быть правдой. В этот момент я была вне себя от счастья. Существовал способ спасти Катерину, я должна была только обеспечить ей доступ к этим знаниям, и тогда никто из палаты сенаторов больше не смог бы причинить ей вреда. Эринн рассказал мне о книге из Мантао. Он на протяжение веков следил, в какие руки попадала эта книга, вплоть до последней королевы.

— Бернадетты фон Некельсхайм, — задумчиво сказала я.

Теперь, после бесконечных исследований, я наизусть знала родословную королевских семей.

— Именно, — ответила бабушка. — Ей нужно было решить, что делать с этими знаниями и она приняла решение не передавать их палате сенаторов, а спрятать в тайнике. Но она никому не рассказала о том, где спрятала книгу из Мантао, поэтому это знание умерло вместе с ней. Ну, пока она конечно не попала в царство мёртвых, где Эринн спросил её о книге. А я, в свою очередь, спросила его.

— Он, наверное, был вне себя от радости, что ты хотела воскресить эти знания, да ещё в борьбе против палаты сенаторов, — сказала я.

— Именно так и было. Мне не пришлось уговаривать его рассказать мне, где я могу найти книгу, — бабушка встала.

— И как ты смогла вернуться? — спросила я.

Бабушка на одно мгновение замерла.

— Это было очень сложно, — наконец нерешительно сказала она.

— Почему?

— Потому что мы были уже не одни, — сказала она. — Я долго разговаривала с Эринном, и это привлекло другие души, у которых тоже было что рассказать. Их становилось всё больше и больше, и они все начали со мной говорить. Затем я увидела твоего дедушку между всеми этими лицами и внезапно…, - она замешкалась и напряжённо уставилась в окно. — Внезапно мне уже больше не хотелось возвращаться. Конечно, я знала, что он там, но я пришла, чтобы спасти Катерину. Но когда мы наконец воссоединились, мысль о том, что я ещё хотела что-то сделать, поблекла. Царство мёртвых было намного ближе, чем царство живых.

— И что случилось потом? — спросила я, затаив дыхание.

— Мы долго обнимались. Он спросил меня, что я здесь делаю, и когда я услышала его голос все чувства вернулись. Я хотела быть мёртвой и никогда не возвращаться, но он снова и снова спрашивал меня, что я здесь делаю, и мне пришлось заставить себя вспомнить, что я пришла ради нашей дочери. Я рассказала ему, что хочу спасти её, поэтому зашла так далеко.

— И что тогда?

— Тогда он сказал, что я должна вернуться и что не могу остаться. Он подождёт меня, и тогда у нас будет вечность, но сейчас ещё слишком рано. Он отослал меня назад, чтобы спасти Катерину.

— И ты ушла? — спросила я.

— Да, — ответила бабушка, тяжело вздыхая. — В тот момент я примирилась с ситуацией. Я знаю, что мы снова воссоединимся, когда придёт моё время. Использовав все свои силы, я смогла освободиться и отправится в обратный путь. Это была необъяснимая мука, снова вернуться к жизни. Царство мёртвых не отдает добровольно ни одной души. Затем я увидела знак, который подала мне подруга, и лишь благодаря ему смогла найти дорогу назад. Она последовала за мной в царство грёз, и её присутствие притянуло меня назад, она была словно якорь в реальности. Без неё я бы не смогла вернуться.

— Я её знаю? — тихо спросила я.

— Да, — сказала бабушка. — Это Седони. Она примерно того же возраста, как твоя мама, и уже тогда была опытным духовным странником.

— Седони? — громко спросила я, и видение нашей кухни исчезло.

Мы снова находились в пустой, светлой комнате, окружённой белым туманом, а с кухней исчезали и тёплая атмосфера, которая усыпила меня на короткое время. Совершенно чётко моё решение вернулось.

— Есть только одна причина, почему ты мне всё это рассказываешь, — спокойно сказала я.

— Да, — ответила бабушка. — Я знаю, что ты хочешь спуститься, чтобы быть с Адамом. Я также знаю, что твоё решение окончательное, и я не буду пытаться отговорить тебя, — она немного помедлила, и я увидела, как её губы скривились от боли. — Но я хочу попросить тебя, чтобы ты вернулась из царства мёртвых, а не оставалась там.

Я крепко сжала губы и долго смотрела на бабушку.

— Поговори с Адамом и примирись, спокойно с ним попрощайся, а затем вернись ко мне. Ты ещё нужна брату и сестре. Ты ещё нужна мне, — умоляла она.

— Я не могу, — устало сказала я.

Я так долго мужественно боролась, пытаясь справиться с болью, все мои силы закончились, все резервы были израсходованы. Я больше не хотела бороться. Всё кончено.

— Ты можешь, — настаивала она, — её голос дрожал, а в глазах стояли слёзы. — Пообещай мне, что вернёшься. Теперь ты знаешь, что это возможно.

Долгое время я оставалась стоять на месте, в то время как грудь разрывало и давило.

— Я попытаюсь, — в конце концов сказала я.

Бабушка кивнула и обняла меня.

— Теперь я ухожу, — сказала я. Если будем ещё больше растягивать прощание, легче не станет. — Я люблю тебя, — сказала я. — Спасибо за всё, что ты для меня сделала.

— Это не прощание, — сказала она твёрдым голосом. — Мы скоро увидимся.

Она погладила меня по щеке, а затем позвала Седони. Прошло совсем немного времени, и Седони вышла из тумана. Обе обменялись напряжённым взглядом, и у меня сложилось впечатление, будто они уже всё обговорили.

Бабушка в последний раз помахала мне, затем отступила в туман, как будто не могла дольше вынести прощание. Я в последний раз оглянулась, потом Седони взяла меня за руку и потянула в проплывающий мимо поток тумана, а если точнее, потянула вниз.

— Я буду твоим якорем, — сказала она, когда мы скользили вниз. — Это самое меньшее, что я могу сделать, после всего того горя, что причинила тебе моя мать.

— Спасибо, Седони, — ответила я.

— Ты должна сосредоточится, если хочешь вернуться, а я твёрдо уверенна в том, что ты захочешь, — настоятельно сказала она. — Я последую за тобой, насколько смогу, но я могу дойти только до определённого пункта, в противном случае не смогу вернуться, и тогда мы обе застрянем в царстве мёртвых.

— Поняла, — решительно сказала я.

— Ну хорошо, — ответила Седони. — Постоянно зови его по имени. У тебя не должно возникнуть проблем спуститься вниз. Поговори с ним, попрощайся, не спеши, а затем возвращайся назад. Сосредоточься на том, что у тебя есть ещё незаконченные дела. Думай о друзьях, брате и сестре и о бабушке, думай о драконах и полёте на них и обо всём, что ещё для тебя важно.

Я слабо кивнула, было много важных вещей. Но действительно ли они настолько важные? В конце концов, они не смогли остановить меня, я собиралась спуститься вниз.

— Ты готова? — спросила Седони и взяла меня за руку.

— Да, — решительно ответила я.

Более, чем готова.

— Тогда позови его, как делала в последний раз. Виннла покажет тебя дорогу.

Я снова кивнула, затем подумала об Адаме. Не о его внешности, а вспомнила о том, каким было ощущение покалывание в животе, когда он находился рядом.

— Где ты, Адам? — прошептала я и крепко сжала руку Седони. — Адам! — теперь уже громче позвала я, и вот это случилось. Я почувствовала, как начинаю медленно двигаться, как меня что-то притягивает, будто стрелку от компаса к северу.

Я крепко держала Седони за руку, в то время как мы скользнули в клубящийся туман, и мои уши наполнились шумом голосов. Мы погружались все глубже и глубже, пока голоса не стали тише, а свет постепенно темнел. Вокруг нас осела тьма, как вовремя сумерек, и голоса, в конце концов, совсем умолкли, в то время как я ощутила теплое покалывание. Я проследила за ним, почувствовала, как оно пронизывает меня, смывая все переживания, как наполняет силой, и я не могла дождаться, когда почувствую его ещё сильнее. Через некоторое время скольжение стало медленнее и жестче.

— Уже совсем скоро, — прошептала Седони, и я сама почувствовала, что меня удерживает что-то тягучее, как резинка.

— Ты должна разорвать эту связь, — настойчиво сказала Седони, сжимая мою руку.

Я почувствовала, что связь натянулась сильнее.

— Теперь мы должны расстаться, — сказала Седони, зажигая световой шар. Затем отпустила мою руку и осталась позади. — Я останусь здесь и буду ждать тебя. Помни, что ты должна вернуться. Не забудь!

Я пробормотала «хорошо», затем прошептала имя Адама и снова ощутила, как меня тянет что-то наверх. Однако теперь связь, которая удерживала меня, болела, как растянутое сухожилие. Я сосредоточилась на увеличившимся покалывании в животе и на том, чтобы продолжить скольжение вниз. Мысль о том, что я скоро снова смогу быть рядом с Адамом была сильной и влекла меня дальше.

Внезапно что-то болезненно разорвалось. Я вскрикнула, и меня отбросило вниз.

На какой-то миг меня напугала мысль о том, что это случилось. Я отделила душу от тела и была на пути в царство мертвых. Вокруг меня царила кромешная тьма, и я с ужасом осознала, какая вокруг тишина и как я одинока.

Я снова огляделась, но свет, который зажгла Седони, больше не было видно.

Меня сразу же охватила паника. Я парила посреди непроницаемой тьмы и не могла ориентироваться в пространстве.

— Адам, — прошептала я и снова почувствовала влекущее теплое покалывание.

Оно притягивало и указывало путь.

Можно было легко забыть о том, что ты когда-либо существовал. Я ничего не видела и не слышала, не знала, сколько прошло времени и продолжала ли я двигаться или остановилась.

Я углубилась в воспоминания об Адаме, нашем детстве и счастливом времени, которое мы вместе проводили в дубраве, поддержке, которую он мне оказывал, о том, как сильно я в него влюбилась, хотя бабушка стерла все мои воспоминания о нем.

В памяти всплыли множество прекрасных и счастливых часов, которые мы провели на Килеандросе. Я вспомнила все до мельчайших подробностей.

Я понятия не имела, как долго уже размышляю и парю, но внезапно увидела под собой маленький, теплый огонёк.

Только сейчас, когда я снова могла ориентироваться в пространстве, я заметила, что все-таки довольно быстро продвигаюсь вперед, и свет становился больше.

Я снова прошептала имя Адама и почувствовала, как мне стало тепло, как по всему телу распространилось покалывание, и я начала улыбаться. Он должен быть где-то здесь. Свет был уже недалеко, и теперь я увидела, что он освещает неровную поверхность. Я спустилась ниже, сосредоточив внимание на земле. Затем я мягко приземлилась, и то, что я была здесь, казалось правильным.

— Адам? — прошептала я и подняла взгляд. Теплый свет парил над землёй, он был крошечным и теперь я увидела, что под ним кто-то стоит. Фигура показалась мне знакомой, я выпрямилась и подошла ближе.

В мягком свете я смутно различила черты лица Адама и не веря свои глазам, уставилась на него, будто всё ещё должна была убедиться в том, что это действительно произошло.

— Сельма? — вопросительный тон в голосе Адама вызвал во мне сильное волнение.

Я хотела и смеяться, и плакать одновременно, но с губ сорвался лишь слабый всхлип. Он подошел ко мне, как делал это уже множество раз и обнимая, утешил, пока я наслаждалась опьяняющим ощущением его близости.

Несмотря на то, что мы были в царстве мертвых, я внезапно почувствовала себя снова живой. Моя душа начала излечиваться, и ко мне вернулось счастье. На моих губах появилась улыбка. Я больше не была одинока, и это медленно просачивалось в мой рассудок. Все снова находилось на своих местах, все снова было правильно.

Целую вечность мы стояли прижавшись друг к другу, наслаждаясь счастьем снова быть вместе. Но через некоторое время я заметила, что что-то изменилось.

Моя физическая реакция на его прикосновения происходила только в голове, и по интенсивности была не такой, какой я её помнила.

Но в данный момент мне было все равно. Потому что я снова была с ним, и только это имело значение.

— Я люблю тебя, — прошептала я.

— Не так сильно, как я тебя, — ответил он, и я услышала радостные нотки в его голосе.

— Ты знаешь, где мы? — спросила я и немного отодвинулась, чтобы изучить черты его лица в тусклом сиянии маленького огненного шара: его выдающийся подбородок, идеальную форму его полных губ и дугу, которую описывали его скулы. Он выглядел также, каким я помнила.

— Последнее, что я помню, это что меня укусил тот проклятый дракон, и что я пытался держаться, смотря тебе в глаза. В твоих глазах стояло такое отчаяние, что мне хотелось прогнать это чувство из них, — он, улыбаясь, изучал меня. — Теперь намного лучше. Я скучал по этому счастливому сиянию.

Он провел пальцем по моим губам, и я ненадолго закрыла глаза, чтобы почувствовать тусклое эхо воспоминаний, которые обычно вызывал этот жест.

— Значит, ты не знаешь, где мы сейчас находимся, — сказала я.

— Знаю, — мрачно ответил Адам. — Я совершенно точно знаю, где я. Укус дракона убил меня. Но мне интересно, что тут делаешь ты?

— Это очень долгая история, — сказала я.

— Поскольку мы в царстве мертвых, и время здесь не играет никакой роли, то ты можешь мне рассказать.

Он все еще бережно держал меня в объятьях и с нетерпением посмотрел мне в глаза.

Я вздохнула.

— Ну, хорошо, — сказала я и начала с атаки дракона Латориоса и как моя бабушка спасла тело Адама.

Затем рассказала про Нурию и наши поиски эликсира, с помощью которого я хотела спасти Адама. Не умолчала и о своих брате и сестре и о том, как события в Беларе накалились, и Алке пришлось раскрыть себя. Под конец я рассказала, как Алка убежав с эликсиром, ранила всех нас.

— И тогда я решила спуститься в царство мертвых, потому что не могу жить без тебя.

— Только не это! — сказал Адам, и я увидела, как в его глазах вспыхнул давно знакомый гнев.

— Я не хочу, чтобы ты погубила свою жизнь только потому, что меня больше нет рядом. Я хочу, чтобы ты была счастлива.

— Но без тебя я не могу быть счастливой, — запротестовала я. — Я жила только ради того, чтобы тебя спасти. Я слышала, как ты просил о помощи, — тихо сказала я, и Адам внезапно умолк. — Это не было сном или иллюзией. Это был ты, разве нет?

Адам какое-то время молчал, затем кивнул.

— Между нами была связь. Я могла слышать и чувствовать тебя или что бы это там ни было, — настойчиво сказала я. — Если ты не хочешь быть со мной, то я уйду, но тогда скажи мне это прямо в лицо.

Адам так сжал губы, что они стали тонкой линией. Его глаза прямо-таки горели, а взгляд был полон гнева, любви и боли.

— Сельма, — измученно сказал он.

— Прогони меня, — сиплым голосом прошептала я. — Если не хочешь, чтобы я была рядом, тогда прогони меня.

— Я не могу просить тебя об этом, — сказал он, и в его красивых чертах лица читалось мучение. — Я люблю тебя, Сельма. Быть без тебя — это как бесконечное проклятье. Тьма сводит меня с ума, одиночество и беспокойство о тебе не дают покоя. Но я не могу требовать, чтобы ты ради меня пожертвовала своей жизнью. Это уж слишком.

— Для тебя мне ничего не жалко, — улыбнулась я.

— Нет, — решительно сказал Адам. — Возвращайся!

— Ни за что, — сказала я также решительно.

Пока мы молчали и сверкали друг на друга глазами, я внезапно заметила, что неподалеку находятся два маленьких огонька, которые быстро приближались.

— Кто там? — с беспокойством спросила я в темноту, в то время как рука Адама интуитивно крепче сжала мою талию, когда он почувствовал, что во мне просыпается страх.

— Сельма, — вопросительно произнес теплый голос, и во мне проснулись далекие воспоминания.

Этот голос каждый день читал мне сказку перед сном, этот голос нежно утешал меня и убаюкивал. Этот голос покинул меня, когда мне было всего четыре года.

— Мама? — глухо спросила я в темноту. Я совсем не думала о том, что встречу здесь маму.

— Сельма, — сказал голос, узнавший меня и не верящий в то, что я здесь, и теперь, при свете бледных световых шаров, я увидела две приближающиеся фигуры, которые крепко держались за руки.

И внезапно я оказалась напротив мамы, которая выглядела также, как и на фотографиях. Ее длинные, рыжие волосы мягко обрамляли узкое лицо, с которого на меня с любопытством смотрела пара серо-зеленых глаз. Возможно, в этот момент мы выглядели так похоже, что нас можно было бы спутать. Она улыбнулась, и у меня появилось такое ощущение, будто я смотрюсь в зеркало. В то же время я почувствовала утешение, как если бы рана наконец-то закрылась и излечилась. Я робко ответила на улыбку.

Однако она не колебалась, быстро заключив меня в объятья и крепко прижав к себе. Затем я заметила, что возле меня стоит кто-то ещё.

— Папа, — удивилась я и посмотрела в его улыбающееся лицо, которое так походило на лицо Леандро. Оттенок их темных волос был одинаковым. Затем и он заключил меня в объятья и с облегчением прошептал мое имя.

— Что ты здесь делаешь? — спросила мама.

Я тяжело вздохнула.

— Адама тяжело ранила Алка Бальтазар, его безжизненное тело лежит в Шёнефельде, а душа уже несколько месяцев находиться в царстве мертвых. Я пыталась его спасти и снова соединить тело и душу, но последний шанс упущен, а его смерть окончательно предрешена. Я люблю его и не могу без него жить, поэтому я здесь. Я хочу навсегда остаться с ним.

— Ты отказалась от своей жизни? — неодобрительно спросила мама.

— Да, так она и сделала, — угрюмо подтвердил Адам. — И действовала снова не подумав. Теперь мы оба мертвы.

— Ты посылал мне из царства мертвых мольбы о помощи, — напомнила я, с удовлетворительной улыбкой на губах наслаждаясь его заботливым гневом. Как же мне этого не хватало. — И мы не совсем мертвы. Наши тела еще живы, но похоже так будет надолго.

Моя мать переводила взгляд то на меня, то на него, будто о чем-то размышляла.

— Значит, ты получала от Адама мольбы о помощи? — спросила мама.

— Да, получала, — подтвердила я.

— Тогда это может сработать, — сказал мой отец, и я озадаченно перевела взгляд на него, удивлённо рассматривая его знакомую улыбку.

— Что может сработать? — с любопытством спросила я.

— Ваша связь очень сильна, — сказала мама, обращаясь ко мне. — Возвращайся и возьми с собой Адама.

— Но это невозможно, — сказала я.

По крайней мере, я так думала до этого момента, потому что Седони говорила, что это именно так. Я немного колебалась. Она также сказала, что те, кто находятся в царстве мертвых, не могут контактировать с внешним миром. Но в этом она ошиблась, в конце концов, Адаму это как раз-таки удалось.

— Это невозможно, когда по ту сторону больше нет тела, ведь куда тогда идти душе. Но у вас ещё есть связь с миром живых, и вы должны ею воспользоваться, — настаивала мама.

— Ты и вправду думаешь, что это сработает? — не веря спросил Адам. — Я же пытался выбраться отсюда, но у меня не получилось.

— Ты не духовный странник, — просто сказала мама, — Ты даже не смог бы самостоятельно прийти сюда. Но моя маленькая дочь, — она положила мне руку на плечо, — Похоже, духовная странница.

— Джоржетта начала обучать меня, — сказала я. — Кроме того, меня ждет Седони и поможет найти дорогу обратно.

— Попробуй, — настойчиво сказал отец. — Прямо сейчас.

— Да, конечно.

Я кивнула и печально посмотрела на них.

Мама ободряюще улыбнулась.

— Возвращайся, твоё время ещё не пришло. Когда ты до конца проживешь свою жизнь, тогда у нас будет достаточно времени, чтобы поговорить обо всем, что с тобой случилось.

Я крепко ее обняла.

— Я бы с радостью осталась с тобой, — сказала я.

— Ещё нет, — ответила она, отстраняясь. — Я буду тебя ждать.

— Тебе сейчас лучше уйти, — настойчиво сказал отец, оглядываясь по сторонам.

Только сейчас я заметила, что ко мне приближаются много световых огоньков.

— Что здесь происходит? — испуганно спросила я.

— Не бойся, — сказал отец. — Это все те, кто почувствовали, что ты пришла. Там твой дедушка Эдгар, а там мои родители, которые видели тебя, когда ты была маленьким ребенком. Они пришли, чтобы принять тебя. Но если начнешь говаривать со всеми, то никогда не выберешься отсюда. Так что, поторопись.

— Я люблю вас, — с тяжелым сердцем сказала я.

— Мы тоже тебя любим, — ответила мама с озабоченным видом. — Лишь один вопрос. Все ли хорошо у Лидии и Леандро?

Я быстро кивнула.

— Им уже восемнадцать, и этой осенью они приедут учиться в Теннебоде.

Мама облегченно улыбнулась. Затем ещё раз помахала мне на прощанье, и я увидела, как оба световых шара, которые сопровождали моих родителей, исчезли в темноте. Я повернулась к Адаму.

— У нас получиться, — убедительно сказал он. — У тебя получиться.

Я знала, что он хочет меня взбодрить, но я понятия не имела действительно ли смогу это сделать. Тем временем, огоньки уже приблизились, и я узнала Сесилию, которая мне махала.

Я очень хотела обнять ее и попросить прощение за все, но я сосредоточилась только на Адаме, хорошо понимая, что иначе мы останемся здесь навсегда.

— Пойдем, — напряженно сказал Адам.

Я понимала, что он понятия не имеет, что нужно делать. Теперь все зависело от меня.

Я крепко сжала его руки и закрыл глаза. Затем глубоко вдохнула и выдохнула, чтобы сосредоточиться, вспоминая все, чему меня научили Седони и бабушка.

Я опустошила разум и думала лишь о том, что хочу вернуться к Седони. Она была моим якорем и следующим пунктом назначение, куда я должна направиться. Я представила себе, как она выглядит, её фигуру. Затем подумала о всех тех вещах из-за которых хотела вернуться назад, о брате и сестре, о бабушке и моём теле, которое лежало в драконьих пещерах и ждало меня. Мысль о драконах наполнила меня жизнью.

— Где ты, Седони? — спросила я, пытаясь ее почувствовать. — Седони, — позвала я, но ничего не почувствовала.

Я ещё крепче ухватилась за руки Адама и снова позвала Седони, затем просто прыгнула вверх. Было тяжело и больно. Внезапно я почувствовала, как меня тянет к световым огонькам внизу. Моя голова болела, и я снова распахнула глаза. Все же я и дальше концентрировалась на лице Седони и продолжала звать ее по имени.

— Давай, — сказала я Адаму, мой голос прозвучал загнанно. — Нам нужно вернуться. Ты нужен свои братьям, и ты нужен мне.

Я подумала обо всем, что имело для меня значение в жизни. О брате и сестре, о бабушке, а моих друзьях, о Грегоре Кёниг и драконах и почувствовала, как постепенно начала двигаться. Чтобы подниматься, мне требовалось безграничное количество силы, боль становилась все сильнее и сильнее.

Адам тяжело оттягивал мою руку.

— Помоги мне, Адам, — выдохнула я. — Думай обо всем, из-за чего хочешь вернуться. О своих братьях, о чести и мести. Не важно о чём, просто сделай это сейчас.

Боль в голове становилась невыносимой.

— Посмотри на меня, — сказал Адам, и я открыла глаза. — Я думаю о нашем будущем, о нашей любви и о детях, которые у нас будут.

Я утонула в его взгляде, и между нами запульсировало мощное, теплое чувство счастья, сильное и чистое, крепкое и живое. Головная боль стала слабее.

— Седони, — снова позвала я и ощутила движение.

Маленький световой огонек, который до сих пор сопровождал Адама, отделился от него, остался позади и опустился вниз.

Световые огоньки постепенно исчезали. Теперь мы были в абсолютной тьме, в которой нельзя было понять, где верх, а где низ. Лишь одно я ощущала довольно чётко, и это было крепкое прикосновение Адама, и я почувствовал знакомую близость между нами.

— Седони, — снова позвала я, в то время как мы двигались в темноте, и я отчаянно искала ее свет.

Ощущение времени пропало, а страх потеряться где-то в пустоте становился все сильнее.

— У нас получится, — сказала я.

— Вместе мы сможем всё, — согласился Адам, полный уверенности, и его слова предали мне смелости.

Я снова и снова произносила имя Седони и надеялась, что мы находимся на верном пути.

— Я люблю тебя, — тихо сказала Адам.

Головная боль стала сильнее, и я почувствовала, что Адаму стало хуже, как ослабла хватка его руки, и он отвечал всё более односложно. Во мне проснулась паника, и я снова и снова отчаянно звала Седони. А затем я увидела маленький огонек.

— Там Седони, — взволновано сказала я, указывая на маленькое пятно. — У нас получиться, Адам, получится.

Он становился все тяжелее, но светлое пятно медленно и неуклонно приближалось. Я почувствовала, что уже на приделе.

— Мы почти добрались, — снова сказала я.

Вскоре мы приблизились настолько, что можно было узнать фигуру рядом со световым огоньком, и белое одеяние, в которое облачалась Седони с тех пор, как переселилась к святым девам.

— Наконец-то, — я услышала облегчение в ее голосе. — Тебя не было целую вечность.

— Теперь я снова здесь, — слабо сказала я, когда мы вылетели вверх, и свет вернулся.

Тьма исчезла, и я сильнее сжала руку Адама, чтобы не потерять его. Я посмотрел на него и увидела, что он слабо мне улыбается.

— Нам нужно наверх, чтобы провести ритуал и вновь объединить ваши души с телами, — коротко сказала Седони, и явно казалась загнанной.

Я чувствовала, что усталость становится всё сильнее, в то время как мы проникли в туман, и меня захлестнул поток слов, а в ушах звучали обрывки фраз.

Шум становился все громче и громче, но внезапно стало светло и тихо, и я увидела, что нас ждут святые девы.

Вдруг я почувствовала себя такой уставшей, что едва могла держать глаза открытыми. Последнее, что я почувствовала, это что у меня окончательно выскользнули из рук руки Адама, а в уши проникли тревожные голоса. Затем всё снова стало темно.

Пробуждение

Я открыла глаза и увидела потолок моей комнаты в Каменном переулке. Перед широко открытыми окнами, в которые задувал летний, пахнущий цветами ветерок, радостно щебетали птицы.

Всё было настолько настоящим и прекрасным, что я сделала глубокий вдох и с восхищением наблюдала через окно, как ветер колышет листья лесного бука. В моей комнате громко жужжала пчела, облетела вокруг люстры и снова вылетела на улицу.

Я прикоснулась руками к простыне, она была настоящей на ощупь. Нигде не было видно тумана или слишком много света.

Я осторожно села и внезапно застонала, потому что голову пронзила острая боль. Я услышала, что приближаются тихие шаги, и в комнату вошла бабушка.

— Я во сне или всё реально? — хрипло спросила я, как будто это было сейчас особенно важно.

— Реально, — сказала она.

Я вяло кивнула и опустилась назад на подушки.

Сейчас меня по-настоящему интересовало лишь одно, а именно, смогла ли я спасти Адама.

— Адам ещё жив? — спросила я и в отчаяние посмотрела на бабушку, в то время как уголки моих глаз нервно дёргались.

Время, когда мой вопрос замер в воздухе, и бабушка, чтобы ответить, медленно открыла рот, казалось растянулось до мучительной вечности. Я хотела услышать ответ и всё же боялась его. Одно мгновение даже подумала просто выбежать из комнаты и отложить знание правды ещё на некоторое время.

Но хотя мои ноги дёргались, я осталась лежать в постели.

— Он ещё жив, — сказала бабушка, и я с шумом выдохнула.

— А его душа вернулась в тело? — спросила я, затаив дыхание.

Бабушка быстро кивнула.

— Да, вернулась. Он пришёл в себя на прошлой недели и постепенно восстанавливается.

Слова искрились внутри меня, словно освежающая услада, уголки рта автоматически приподнялись вверх, а из глаз полились слёзы облегчения.

Я чувствовала, как дрожат руки от волнения, и больше не находила слов.

— Он здесь, — в конце концов сказала она тихо. — Он здесь уже несколько дней и ждёт, когда ты наконец придёшь в себя. Адам, — крикнула она в сторону кухни, и я вновь услышала шаги.

Широко распахнув глаза, я смотрела в сторону коридора. Внезапно сердце пустилось вскачь, и когда Адам появился в дверном проёме, высокий, темноволосый и потрясающе красивый, у меня из горла вырвался хрип.

Он похудел, под глазами залегли тени, но я видела только его пылающий и жгучий взгляд.

Он быстро пересёк комнату и сел на край моей кровати, в то время как я не могла оторвать от него взгляд. Бабушка тихо закрыла за собой дверь, оставив нас одних, и он осторожно лёг рядом.

— Адам, — устало и заплетающимся языком прошептала я.

Я недоверчиво заморгала, потому что до сих пор была не уверена в том, проснулась или всё ещё грежу или даже оказалась в похожем на реальность видении. Он, как и я, замер как будто мы оба боялись, что этот момент нереален.

Я заметила глубину и боль в его глазах, которых раньше не было. Он выглядел так же, как я его помнила, черты не изменились, те же изгибы подбородка и лба, и даже обеспокоенная складка вокруг рта была всё ещё такой же. Он лежал рядом, не прикасаясь ко мне, большой и надёжный, каким был для меня всегда.

— Сельма, — пошептал он, и когда назвал меня по имени, и я действительно услышала его голос, я начала дрожать.

Он взял меня за руку, и мы ненадолго застыли в этой позе, в то время как я ощущала тепло его прикосновения на коже.

Я хотела выпрямиться, но от боли вздрогнула и вскрикнула.

— Не вставай, — обеспокоенно сказал Адам.

Я снова опустила на подушку и устало закрыла глаза.

Когда я открыла глаза в следующий раз, должно быть прошло несколько часов. Свет исходил из другого направления, и я обнаружила, что чувствую себя намного лучше, сильнее, и головная боль, казалось, тоже прошла.

Послеобеденное солнце падало сквозь густую листву деревьев, погружая мою комнату в тёплый свет.

Я некоторое время оставалась лежать и наблюдала за отбрасываемой на стене тенью, у которой была такая простая красота, что я не могла оторвать взгляд. Я огляделась и заметила, что одна. Дверь в мою комнату была открыта, а из кухни доносился тихий и встревоженный голос Адама. Он здесь. Я тихонько улыбнулась. Затем с трудом встала и отчётливо почувствовала, что ещё плохо держусь на ногах.

Тем не менее мне удалось подняться и дойти до ванной. Я нуждалась в горячем душе и крепком кофе, которые бы поставили меня на ноги.

Пока горячая вода текла мне на спину, я закрыла глаза, наслаждаясь этим чувством, как будто в первый раз в жизни принимала душ. Спустя, казалось, целую вечность я вышла из душа, одела джинсы и зелёную футболку и отметила, что чувствую себя намного лучше.

Затем я вернулась в свою комнату, и уже была не одна. Адам сидел на краю кровати и смотрел на меня с потрясающей улыбкой на устах. Он улыбался так лучезарно, что на одно мгновение я забыла, что нужно дышать. Но мне быстро об этом напомнили, когда он встал и подошёл.

— Наконец-то, — облегчённо прошептал он.

— Это действительно ты? — спросила я, не веря своим глазам.

— По крайней мере, всё кажется очень реальным, — ухмыльнулся он и подошёл ещё немного ближе, так что я почувствовала его тёплое дыхание на своей щеке. Чувство не пришло внезапно, и всё же я удивлённо ахнула, когда ощущение покалывания хлынуло в голову и живот. Совершенно непроизвольно моё лицо осветила недоверчивая улыбка.

— Это самое лучшее, что я когда-либо чувствовала, — тихо сказала я. — Когда я тебя потеряла…, - я колебалась, пытаясь подобрать слова, которые описали бы те страдания, что чувствовала. — Эта была словно самая глубокая долина, через которую я когда-либо проходила. Самое тёмное время в моей жизни до этого момента, а у меня уже есть парочка абсолютно чёрных периодов.

— Всё закончилось, — сразу сказал Адам, и его серьёзный взгляд рассеял мои тёмные чувства.

— Да, — быстро сказала я. — Всё наконец закончилось.

— Как ты могла так поступить? — прошептал он, но сказал это без упрёка, не имея ввиду то, что мои действия были неверными. Его взгляд очаровал меня, пленял своей глубокой интенсивностью. — Ты поступила безответственно, умерла, чтобы быть рядом со мной.

— Как я могла так поступить? — спросила я и взяв его за руку, прижала к своей щеке, наслаждаясь живым чувством, которое всё больше наполняло меня. — Все эти месяцы я жила только потому, что у меня была надежда, что скоро ты вернёшься ко мне, — честно сказала я. — Только эта мысль удерживала меня все эти месяцы от отчаяния. Когда Алка сбежала с эликсиром, эта надежда была безвозвратно уничтожена. Я знала, что не смогу без тебя жить, да и не хотела. Существовал только один этот способ, — я посмотрела ему в глаза. — Я должна была снова быть рядом с тобой, и если не в этой жизни, то я предпочла бы быть с тобой в царстве мёртвых, чем вообще никак.

— Я люблю тебя, Сельма, — наклоняясь ближе, сказал настоятельно Адам. — Ты подарила мне свою жизнь. Большего нельзя ожидать от того, кого любишь. Я люблю тебя за то, что ты не отказалась от меня, а также за то, что не отказалась от себя. Ты могла бы позволить бабушке напоить себя клубневыми ягодами, чтобы забыть боль и продолжить жить.

— Я должна была от тебя отказаться? — с недоверием и негодованием спросила я.

Уголки губ Адам дрогнули.

— Я люблю тебя за всё то, что ты сделала для меня, — повторил он серьёзно. — Даже если это было самым сумасшедшим, опасным и глупым, что ты когда-либо творила, — преодолев последние сантиметры, он крепко меня обнял и поцеловал.

Это был не нежный поцелуй, а неистовый и всепоглощающий. Его тело прикасалось ко мне везде, также я ощутила свою неистовую ответную реакцию на его близость. У меня закружилась голова, и в тоже время я чувствовала себя лёгкой и невесомой, в то время как его губы покоились на моих. Мне хотелось, чтобы этот момент никогда не заканчивался, этот совершенный момент.

— Я люблю тебя, — прошептала я, когда мы переводили дыхание. — Никогда больше не покидай меня. Ещё раз я не смогу этого пережить.

Адам поднял руку, и дверь в мою комнату захлопнулась, а замок защёлкнулся. Затем он потянул меня к кровати, и мы опустились на неё, прижимаясь друг к другу.

— Я никогда не собирался оставлять тебя одну, — мрачно сказал он, не прерывая нашего физического контакта. — Нападение дракона Латориос было совершенно неожиданным. Я не думал, что он появится в Тенненбоде, и то, что за всем стоит Алка Бальтазар, кажется мне особенно горьким.

— Горько то, что ей удалось обмануть меня, — сказала я. — А также то, что я отдала ей чудодейственное лекарство, и теперь Бальтазар смог исцелиться. Как я вообще могла быть настолько глупой и доверять ей.

— Сельма, — произнёс Адам, обнимая меня крепче. — Её план был настолько вероломным, что вряд ли такое вообще можно ожидать. Это не твоя вина, а только её.

Я вздохнула.

— Так много всего произошло. Я даже не знаю, с чего начать, чтобы рассказать тебе обо всём.

— Торин уже всё подробно мне доложил, — тихо сказал Адам. — Я пришёл в себя неделю назад, и у нас было достаточно времени, чтобы обсудить все детали, пока я ждал, когда ты, наконец, снова придёшь в себя. Я пропустил все эти месяцы. Но дело совсем не в этом. Всё это время ты была одна, и я не мог тебя защищать.

Когда он сжал губы, я сразу поняла, что это беспокоит его больше всего.

— Торин приглядывал за мной, и у него неплохо получалось, — ухмыльнулась я.

Затем моё лицо стало серьёзным.

— Всё в порядке? — сразу обеспокоенно спросил Адам.

— Да, — ответила я. — И нет. Мы едва спаслись, это был такой риск и абсолютное совпадение, что мне удалось вернуться вместе с тобой из царства мертвых.

— Ты в очередной раз доказала свой непревзойденный талант быть в нужное время в нужном месте и целой и невредимой выходить из хаоса, — сказал Адам, сверкая глазами.

— Мне невероятно повезло, да еще и помогло много людей, — сказала я.

— Нет, — настаивал Адам. — Сейчас я уже не верю, что это было просто везение. Даже Алька Бальтазар поняла, что у тебя есть особая способность находить вещи и раскрывать тайны.

— Все это могло быть случайностью, — возразила я. — Не думаю, что за этим скрывается что-то еще. Часто просто нужна правильная мотивация. Занимаясь поисками Иерихонского эликсира, я давно могла бы сдаться, и тогда никогда бы его не нашла. Но я не сдавалась, хотя иногда и сомневалась в том, что он действительно там спрятан. Я просто трачу много энергии на такие вещи, а все потому, что у меня есть одна важная причина, и эта причина — ты.

Я серьезно и внимательно посмотрела на Адама, убирая прядь темных волос с его лица.

— Возможно это всё объясняет, — задумчиво сказал он, но я почувствовала, что он продолжит размышлять над этой идеей. Затем он внезапно поменял тему. — Я должен извиниться за поведение моей матери. Торин рассказал мне, что она хотела во всём обвинить тебя и что даже очернила тебя перед палатой сенаторов. Мне действительно очень жаль. Я ясно дал ей понять, что люблю тебя и то, что ещё жив, обязан тебе, — он снова вздохнул, и я уже догадалась, что мать Адама не пожелала ничего слушать. — События сильно потрясли её, и она искала виновника, которого могла бы ненавидеть.

— Вы, несомненно, рассказали ей об Алке, — ответила я. — Если так, то у неё наконец-то есть виновник всех страданий.

— Конечно, мы ей всё рассказали, — ответил Адам, опускаясь на мою кровать и не отпуская меня из объятий, потянул за собой. — Она уже прошлым летом отказывалась верить в то, что я столкнулся с Бальтазаром в бою. Видимо она никак не может понять, что почётный член королевской семьи способен на такое поведение. Она решила, что всё это должно быть просто огромная ложь. Она даже не верит Торину, Рамону или Ленноксу. Она поблагодарила друидов за моё исцеление. Разумеется, друиды и твоя бабушка позаботились о том, чтобы моё тело так долго оставалось живым, но ключевую роль сыграли не они, а ты.

Он нежно поцеловал меня, затем его поцелуй стал более настойчивым, и я почувствовала, как он притянул меня ближе, как его сердце бьётся рядом с моим.

— Я так по тебе скучала, — вздохнула я, когда его губы переместились вдоль моей щеки к шее, и нежный след из поцелуев вызвал во мне сладкую дрожь.

— Я больше никогда тебя не оставлю, — пообещал он. — Никогда.

— Не обещай того, чего не можешь выполнить, — тихо сказала я.

Адам замер и посмотрел на меня многострадальным взглядом.

— Как бы мне хотелось, чтобы тебя миновала вся эта боль, — тихо сказал он, нежно проводя пальцем вдоль моей руки. — Как бы мне хотелось стереть её и всё вернуть обратно.

— Это не в твоей и не в моей власти, — с сожалением сказала я.

В этот момент я услышала голоса в коридоре.

— Кто это? — спросила я, потому что не хотела прерывать этот момент с Адамом.

Адам вздохнул.

— Я не единственный ждал, когда ты снова встанешь, — он сел. — Кроме того, нам пора подниматься, тебе нужно что-то поесть, чтобы восстановить силы.

В этот момент я узнала голоса Лоренца и Ширли, доносящиеся с кухни, посуда гремела, а Лиана смеялась.

Я встала, и мы вместе с Адамом прошли на кухню.

— Привет, — тихо сказала я, когда мы вошли.

Лоренц и Ширли уже сидели за столом, Лиана как раз брала бутылку молока из холодильника, а бабушка ещё возилась с кофеваркой. Но моё тихое приветствие заставило всех замереть.

— Ну, наконец, — с облегчением сказала бабушка, подошла ко мне и крепко обняла.

— Я в порядке, — сказала я, обнимая её в ответ.

— Да, — ответила она. — И это, честно говоря, просто чудо.

— Я знаю, — сказала я. — Мне невероятно повезло.

— Не только повезло, — сказала бабушка. — В этот раз ты не можешь приписывать всё везению. Ты не только сама вернулась из царства мёртвых, ты также ещё привела с собой Адама. Для этого требуется мастерство и сила, и кроме того — это чудо.

— Да, — задумчиво сказала я, а моя бабушка выпустила меня из объятий и выключила кофеварку. — Это действительно было чудо.

В то время, как мысль о том, что мы с Адамом едва избежали смерти, пронеслась в голове, я также заметила некоторые необычные вещи, которые ещё не осознала, когда пришла в себя.

Соревнование драконов состоялось в середине мая, и даже если я провела в Беларе ещё две недели, то в Шёнефельде только должна была закончиться весна. Но снаружи, в саду, уже цвели первые летние цветы, а светло-зелёный цвет листьев поменялся на более тёмный.

— Какой сегодня день? — хрипло спросила я, как будто это было сейчас особенно важно.

— Двадцатое июня, — сказала Лиана, как будто обрадовалась, что заговорили о таких простых вещах.

— Прошёл почти месяц, — испугалась я.

Адам сразу оказался рядом и потянув к себе, посадил на стул.

— О, дорогая, — сказала Лиана, взяв меня за руку.

— Как ты могла? — укоризненно сказал Лоренц. — Я так сильно испугался, думал, что мы больше никогда не увидимся.

— У меня не было выбора, — извиняющимся тоном ответила я, в то время как все нетерпеливо на меня смотрели.

— Ты просто сбежала в царство мёртвых никому ничего не сказав, — сказала бабушка. — Грегор Кёниг нашёл тебя не следующее утро безжизненной и совершенно переохлажденной.

— На следующее утро? — недоверчиво переспросила я.

— Да, — ухмыльнулась Ширли. — Он сказал, что драконы пересекли путь в рекордное время. Они были так обеспокоены встречей с драконом Латориос, что не могли дождаться, когда доберутся до безопасного места в Акканке.

— Правда? — Я невольно улыбнулась, когда представила, с каким неверием Грегор Кёниг отреагировал на это спортивное достижение, хотя при полете в Белару драконы кое-как передвигались вперёд.

— В этом не было ничего смешного, — серьезно сказала бабушка. — Грегор Кёниг сразу же позвал меня. Он безумно переживал, когда нашел тебя такой. К счастью, по крайней мере я тогда уже была в сознании, а мое состояние более-менее стабильным.

Адам обнял меня, и я долго смотрела на него.

— Я не могла по-другому, — тихо сказала я.

Затем я перевела взгляд на бабушку.

— Без твоего совета я бы не справилась, — сказала я, и моя бабушка буквально замерла. — Спасибо тебе.

— Тебе даже удалось спасти душу Адама, — недоверчиво повторила она. — Я все ещё не имею ни малейшего понятия, как тебе это удалось. Я не знала, что такое вообще возможно.

— Это была идея мамы, — сказала я, и теперь вновь улыбнулась, когда вспомнила встречу с ней. — Я встретила их обоих, маму и папу.

На щеках бабушки появился румянец.

— Конечно, — пробормотала она. — Они наверняка почувствовали твое присутствие. Но мне все еще не ясно, как всё вышло.

— Встреча была очень короткой, но мамы пришло в голову, что у нас все еще есть связь с нашими телами и что мы оба можем вернуться назад. Кроме того, она сказала, что связь между мной и Адамом, должно быть, очень сильна, и у меня, как у подающей надежды духовной странницы, возможно, даже получиться взять его с собой.

— Хм, — задумчиво произнесла бабушка. — Вполне возможно, но тебе пришлось затратить в два раза больше сил, чтобы вытащить вас оттуда. На самом деле, это невозможно, даже Седони не понимает, как тебе это удалось.

— Но это сработало, — ответила я.

Я ведь тоже не знала, почему получилось совершить невозможное.

— Ты была уже очень слаба, — сказала бабушка. — Ваши жизни висели на волоске, Седони удалось объединить ваши души с телами в последнюю секунду. Испытанное тобой напряжение было слишком велико. Мы ждём теперь уже неделю, когда ты придешь в себя. Хорошо, что ты очнулась, иначе мне пришлось бы скоро везти тебя в Темаллин.

— Неудивительно, что я так плохо держусь на ногах, — ответила я.

И как будто это послужило им знаком, Ширли тут же протянула мне тюбик с пастой из Лапчатки, а бабушка встала, чтобы приготовить мне глазунью и намазать хлеб повидлом.

— Вы что-нибудь узнали о Бальтазаре? — спросила я.

— Нет, — напряженно сказал Адам, и я расслышала в его голосе подавляемый гнев. — Его никто не видел, также как Алку или Морлемов. Дракон Латориос тоже нигде не был замечен. Они будто провалились сквозь землю.

— Значит мы не знаем, вылечил ли его Иерихонский эликсир?

— Не знаем, — сказала Лиана, качая головой.

— Я все еще не могу поверить в то, что Нурия была Алкой, — высказался Лоренц, широко распахнув глаза. — Она всех нас провела.

— Да, действительно, — произнесла бабушка, ставя передо мной полную тарелку. — Но она избегала всех тех, кто мог бы ее узнать. Возможно поэтому она жила в Акканке, где не могла встретиться с Парэльсусом.

— Именно, — ответила я и начала с аппетитом поедать булочку с повидлом. — Он бы обязательно ее узнал.

Пока жевала, я заметила, насколько всё казалось настоящим. Голод, вкус клубничного повидла во рту, который распадался на тысячу ароматов. Похоже, время, проведенное в царстве мертвых, не прошло для меня бесследно.

— Торин сказал, что эликсир в то же время был и атрибутом власти. Это правда? — спросил Лоренц.

Я медленно кивнула.

— Всё сходится. Эликсир — это атрибут власти или, по крайней мере, был им. Если Бальтазар принял последнюю жемчужину, тогда эликсир закончился. Таким образом он сам его уничтожил, и это моё единственное утешение. На нашем пути, подорвать влияние патрициев мы продвинулись на шаг вперёд.

— И это был атрибут вашей семьи? — спросила Лиана.

— Да, наш, — сказала бабушка, которая до сих пор стояла, прислонившись к раковине. — Несмотря на то, что столько много человек знали об эликсире и искали его.

— Но никто не смог его найти, — тихо сказала я. — Только кто-то из нашей семьи, у кого такая близкая связь с музыкой, как у нас, мог слышать Пустынную песню. Но я всё ещё не могу поверить в то, что это моя собственная семья совершила преступление и истребила драконов.

— Не только ты, — вздохнула бабушка.

— Я тоже ещё в полном смятении, — сказал в это момент Лоренц. — В шоке от того, что сделал Алка, от состоявшейся в Беларе битвы и от того, что ты спустилась в царство мёртвых. И в то же время я дико рад, что вы вернулись, что уничтожен ещё один атрибут власти и что у нас есть подсказка, где искать пропавших девушек. Я всё ещё никак не могу разложить всё по полочкам.

— Со мной тоже самое, — тихо сказала я. — Чувствую тоже самое, что и ты.

— Не только ты, — фыркнула Ширли. — Думаешь я чувствую иначе? Мне попеременно хочется то смеяться, то выть. Алка, зараза, обманула нас, да ещё так вероломно. Но ещё один атрибут уничтожен. Но Бальтазар, скорее всего, снова жив. Но вы двое вернулись из царства мёртвых, но, но, но. Так я смогла бы продолжать весь день.

— Думаю, нам всем нужно немного время, чтобы переварить всё случившееся, — медленно сказала я, потому что после того, как закончила есть, почувствовала, как меня охватила свинцовая усталость, и я широко зевнула.

— Так и есть, — Лиана улыбнувшись встала. — А ты иди снова ложись.

— Это хорошая идея, — согласился Адам и помог мне встать. Усталость дошла и до моих ног, и трудно было пройти даже несколько шагов.

Когда я снова легла в кровать, то тут же погрузилась в глубокий сон без сновидений и лишь где-то на грани сознания почувствовала, как Адам чмокнул меня в щёку.

Строительные работы

Через широко открытые окна рабочей комнаты задувал тёплый ветерок, неся с собой горячий воздух. Июль заканчивался, и экзамены третьего уровня были, наконец, позади. Сегодня утром мы сдали последние практические тесты, а теперь, из-за того, что было так жарко, медленно и заторможено складывали вещи, чтобы отправиться на заслуженные каникулы.

Оказалось совсем легко снова погрузиться в будни Тенненбоде. Я даже испытала целебный эффект, когда сразу в следующий понедельник вернулась и больше не думала о том, что мы с Адамом едва сбежали из царства мёртвых. В то время как Адама освободили от занятий на оставшуюся часть семестра, я настояла на том, чтобы наверстать пропущенный материал, и, как и планировалось, сдала экзамен.

Сначала случившееся в Беларе не подняло большого шума. Палата сенаторов конечно об этом узнала. Парэлсус был хорошо осведомлён о том, что там происходит, ведь бургомистр Белары сразу поехал в Берлин, чтобы сообщить о произошедших событиях. То, что дракон Латориос снова появился, ужасно напугало Ладислава Энде, и он восстановил все изгоняющие заклинания не только в Шёнефельде и Беларе, но и во всех других местах, с которыми соприкасался он и его семья.

И вообще, его политика стала более благоразумной, вероятно ещё из-за того, что «Красный мститель» завоевал успех, и теперь его читали так же часто, как «Хронику короны». И не только. Маги ценили откровенные репортажи своего любимого писателя, Константина Кронворта, который кроме того публиковал выдержки из своих произведений исключительно только ещё в «Красном мстителе».

— Закрой окно, — проворчала Ширли. — Тогда я остужу комнату.

— Нет, — решительно сказал Лоренц, шагая в пляжных штанах и майке через комнату. — Сегодня вечером будет эксклюзивная ледяная вечеринка в Глиняном переулке 13, а ей можно соответственно насладиться только в том случае, если прежде сильно потел.

— Если бы мой мозг не сварился, то я, возможно, смогла бы проследить за твоей странной логикой, — недовольно сказала Ширли и прошла в ванную комнату, чтобы ещё раз принять холодный душ.

— Но ты придёшь, — сказал Лоренц и с надеждой посмотрел на меня.

— Кончено, — ответила я, вытирая со лба пот.

Уже в течение двух недель в Шёнефельде стоял период сильной жары, и она инспирировала Лоренца выбрать для своей выпускной вечеринки тему «лёд». Затем я закрыла «Хронику короны», которую только что читала.

— И что там? — спросила Лиана, которая лежала на диване и каждый раз, когда Лоренц не смотрел, замораживала воду в своем стакане и прикладывала ко лбу. — Есть новости?

— Официально никаких, — ответила я.

После того, как Леннокс, Рамон и Торин доложили адмиралу о событиях в Беларе и объяснили, что Алка Бальтазар тоже была замешана, он снова занялся поиском пропавших девушек и отслеживанием семьи Бальтазар. Благодаря подсказке гномов, он смог сузить круг розыска до местечек под названием Линковилль в северной Америке.

Однако на этот раз он поступал умнее и отсылал на поиски следов лишь небольшие группы. Тем временем Черная Гвардия присутствовала на всех важных объектах, чтобы ни у кого не закралось подозрения, что внутренняя безопасность была менее важна адмиралу, чем охота по всему миру за преступниками, которые официально даже не были признаны преступниками.

— В этой газете не упоминается ни об Альке Бальтазар, ни о Хеландере Бальтазар. При этом Парэльсус рассказывал вчера вечером, что на заседании сената подробно обсуждали, какая опасность исходит от них обоих и их дракона. Адмирал изрядно напугал сенаторов.

— Но он же прав, когда говорит, что дракон Латориос или Морлемы могут в любой момент снова где-нибудь объявиться, — сказала я и встала. — Мы даже не знаем, излечил ли его Иерихонский эликсир и хватило ли одной жемчужины. У Альки тоже были большие проблемы со здоровьем. Без эликсира или быстрой медицинской помощи, она едва ли еще жива, считает моя бабушка. У друидов она тоже не появлялась, иначе мы бы об этом узнали.

— Значит все остается неясным, — вздохнула Лиана.

— Нет, — ответила я. — Ладислав Энде теперь знает, что Бальтазар снова где-нибудь объявится, к тому же он уважает адмирала, возможно по причине того, что его поддерживает господин Лилиенштейн, вызвав тем самым широкий общественный резонанс.

— Ты знаешь, что они в курсе того, что их подслушивают, — сказала Лиана.

Я усердно закивала.

— Да, а также то, что они ищут каналы утечек информации. У Парэлсуса получилось что-то очень эффективное. Даже если он всё ещё не хочет колоться, как ему это удалось. Но с тех пор, как сенаторы узнали, что их высказывания скоро можно будет прочесть в «Красном мстителе», они действуют удивительно осторожно и ответственно.

— Однако теперь можно не ждать, что в ближайшее время что-то произойдёт, — сказал Лоренц. — Начинается летний перерыв и бальный сезон. Тут ни у кого не останется время для политики. В «Хронике короны» всё будет вращаться только вокруг того, кто одел какое платье на каком балу. Скара уже уехала, чтобы оправится от экзаменов и подготовится к своим общественным выходам.

— Как же, это ведь самое главное в жизни, — насмешливо сказала я.

— Грегор Кёниг возбуждён уже до придела. Драконы всё ещё пугливы и, вероятно, не покинут Акканку добровольно.

— Скаре на это плевать, — ухмыльнулся Лоренц. — Сегодня утром, во время завтрака, она только и говорила, что о Радужной коллекции Гизеллы Верпочи. При том, говорю вам, что Гизелла Верпочи уже давно вышла из моды.

Ширли вышла из ванной слегка дрожа, на что Лоренц отреагировал с недоумением.

— Не жульничай! — пригрозил он Ширли. — Пока не настанет вечер, нужно потеть.

Ширли кивнула и быстро закрыла за собой дверь в ванную комнату, из которой струился подозрительно холодный воздух.

— Я очень рада, что не нужно больше встречаться со Скарой, — сказала она. — Завтра мы уезжаем.

— Собираетесь в кругосветное путешествие, как и планировали? — спросила я.

— Да, — задумчиво ответила Ширли. — Но мы с Торином не будем путешествовать слишком долго. Встретимся тогда в Северной Америке, как и планировали.

— Мы с Дульсой выезжаем уже завтра. Как по мне, так можем начать поиски уже сейчас, — сказала Лиана.

— Ни за что, — сказал Лоренц. — Завтра можете уезжать, а сегодня вечером будет эксклюзивная вечеринка, оформленная Лоринне — агентством по организации мероприятий, воплощающей в реальность вечеринки, о которых можно только мечтать, — Лоренц вытащил тяжёлую сумку из своей комнаты. — И это только начало захватывающего лета, полного вечеринок. Мы загружены работой до отказа.

— У вас новый лозунг? — спросила я

— Нужно сохранять актуальность, — сказал Лоренц с удовлетворённой улыбкой, затем одел сумку на плечо и направился к двери. — Увидимся сегодня вечером на ледяной вечеринке, и не жульничать мне.

— Да, — произнесли мы хором. Лоренц ещё раз помахал, а затем вышел из рабочей комнаты.

Лиана сразу встала, закрыла окно и пустила по комнате холодный ветер.

Прохладный ветерок воодушевил меня, и я тоже встала.

— Я уже тоже пойду, — сказала я, бросая взгляд на свой багаж, который стоял рядом с диваном. — Бабушка хочет ещё раз зайти со мной в Виннлу. Скоро мне нужно будет провести свой первый ритуал.

— Я пойду с тобой, — сообщила Лиана, тоже взяв свою сумки из комнаты.

Ширли также присоединилась к нам, и вместе мы покинули Тенненбоде и спустились по ступенькам в Шёнефельде. Затем на рыночной площади попрощались друг с другом, и я направилась в Каменный переулок. Я была рада возвращению домой. Последняя неделя экзаменов была изнурительной, и я уделяла слишком мало времени Адаму. Но теперь экзамены закончились, и впереди нас ждало два месяца свободного времени.

Я жизнерадостно открыла железные ворота сада, за которыми пролегала широкая дорога через летний сад, где переплетённый плющом, стоял наш дом. То, как он возвышался рядом с кряжистыми буками, от него исходил спокойный уют, и в первый раз я не почувствовала необходимости покидать на летних каникулах Шёнефельде.

Теперь, когда я знала, что на Килеандросе мы никогда не были по-настоящему одни, мне казалось странным лететь туда. Седони попыталась убедить святых дев переехать в Белару и, хотя бы немного участвовать в общественной жизни. Но она не смогла привлечь их этим, поэтому, в конце концов, сама осталась там. Я задумчиво открыла входную дверь и вошла в прохладный коридор большого, двухэтажного дома.

Я сразу почувствовала, что там что-то есть, и ощущение ещё усилилось. С тех пор, как Адам снова находился рядом со мной, и мне не нужно было принимать эссенцию колючей функии, мои силы быстро вернулись, и это одновременно успокаивало и пьянило.

Обучение на духовного странника тоже увеличило мою чувствительность, которая благодаря спуску в царство мёртвых уже и так была на постоянно высоком уровне.

Профессоры были довольны результатами моих практических экзаменов, хотя я до сих пор так и не оживила дрозда. Скорее всего, дело было в том, что я еще не пробовала сделать это по-настоящему, так как всегда побаивалась этого задания.

Я прислушалась к чувствам, проверяя дом, но Адама внизу не было. Поставив сумку в коридоре, я взбежала вверх по лестнице.

Открыв дверь, я изрядно удивилась. Коридор был ярко освещен, а из открытой кухни доносился запах кофе.

— Ну наконец-то, — увидев меня, радостно произнёс Адам.

Он встал и крепко меня обнял. На нем были джинсы и темная футболка, обтягивающая мускулистую грудь.

— Как прошли экзамены?

— Мне не хватало тебя, — испытывая приятные чувства вздохнула я, несмотря на жару, я наслаждалась теплом его тела. — Экзамены прошли хорошо. На этот раз Нёллю не на что жаловаться, я отлично выполнила все задания. Отфильтровала из воды все виды горных пород, которые он спрятал. Нашла даже микрограмм золотой пыли.

— Я горжусь тобой и даже завидую, — улыбнулся он. — Ты хотя бы смогла получить третий уровень, проделав настоящую работу, в то время как мне госпожа профессор Эспендорм засчитает этот экзамен просто так.

— Ну и радуйся, — ответила я. — Тогда тебе не придется оставаться на второй год, и мы по-прежнему будем посещать лекции вместе, в конце концов, ты тоже принадлежишь к кругу избранных, владеющих пятым элементом.

— Это единственная хорошая новость, — вздохнул Адам и подошел к недавно установленному кухонному уголку. В кофеварке кофе был уже готов, он налил его в чашку и подал мне.

— Как у тебя продвигаются дела? — спросила я и осмотрелась. Комната была только недавно покрашена, вокруг лежала клеёнка, и везде кляксы краски. — Если бы ты использовал магию, то уже давно бы закончил.

— Это так, — медленно ответил он. — Но мне лучше поработать вручную. Это помогает привести мысли в порядок.

Я молча кивнула, потому что точно знала, что он имеет ввиду. Наше пребывание в царстве мертвых все еще отзывалось эхом на нашей повседневной жизни, а у Адама еще больше, чем у меня. За прошедший год мы оба пережили ужасные события, и это оставило свой след. В неожиданные моменты мы снова и снова погружались в мысли.

В то время как Адам сталкивался с отчаянием, которое испытывал, находясь в царстве мертвых, я все время думала о том времени, когда еще верила, что навсегда потеряла Адама. Нам еще потребуется много времени и усилий, чтобы справиться с этими проблемами, но наши отношения стали за счёт этого более глубокими. Мы понимали друг друга без слов и так сильно наслаждались каждым мигом, проведенным вместе, как только могли.

— Я закончу через две недели. Тогда твои брат и сестра смогут въехать сюда, а мы сможем отправится в северную Америку. Там мы встретимся с Торином.

— Не знаю, как тебя отблагодарить за все, что ты для нас делаешь, — сказала я и снова огляделась по сторонам. — А ведь тебе бы стоило пока избегать нагрузок.

— Я в порядке, — вздохнул Адам, — Друиды отлично потрудились. Многие месяцы, в течении которых я лежал, не сильно мне навредили. Однако адмирал снова примет меня на службу только тогда, когда я полностью поправлюсь. Профессор Эспендорм тоже считает, что мне лучше отдохнуть от долгой болезни.

— Ты думаешь, что тебе не нужен отдых, — с усмешкой сказала я.

— По крайней мере, не так много, — угрюмо проворчал Адам. — Я достаточно здоров, чтобы вести нормальную жизнь. Лейтяничство — это не по мне, а благодаря ремонту я чем-то занят, но это меня не удовлетворяет.

Я внимательно посмотрела на напряженное лицо Адама, но всё же улыбнулась, потому что просто была счастлива уже от того, что мы стояли здесь и вместе пили кофе.

— Это лишь на короткое время, — сказала я. — Я понимаю, что у тебя нет терпения после столь долгого времени. Но если бы ты сейчас предстал перед Морлемами, им было бы проще простого тебя убить. А после всех усилий ушедших на то, чтобы освободить тебя из царства мертвых, я не могу рисковать и снова так быстро тебя потерять.

Адам какое-то мгновенье колебался, затем медленно кивнул.

— Ты права, — мягко ответил он, и темный отзвук в его голосе показался мне мелодией, которой никогда не будет достаточно. Неважно, как часто я ее слышала.

— Конечно, я права — улыбнулась я и посмотрела на него.

Его темно-синие глаза засверкали, и прежде чем я смогла это осознать, я оказалась в его объятьях, а его губы накрыли мои в нетерпеливом поцелуе.

Эпилог

Маленькие синие драконы из света извивались в воздухе и носились в пурге по большой гостиной. Они сделали несколько быстрых кругов над головой Лоренца. Одетый в блестящий зеленовато-голубой костюм, он с удовлетворением смотрел на изумлённые и восторженные лица своих гостей, чьи взгляды зачаровано наблюдали за существами из света. Затем он поднял руки, и зазвучала музыка.

Это был быстрый ритм и глубокий бас, из-за которого затрясся весь дом, и он в два счёта привлёк на танцплощадку на кухне множество танцоров.

— Ну, что скажите? — спросил Лоренц и сел рядом со мной и Адамом у бара изо льда, который он поставил между кухней и гостиной.

— Здесь не так холодно, как я ожидала, — сказала я, пропуская через пальцы несколько снежинок. Они были прохладными, но не такими холодными, какими обычно бывают снежинки, и кроме того, они не растаяли на моей коже.

— Всё вопрос правильного заклинания, — сказал Лоренц. — Этьен специально ездил в Австралию. Там нашли приют жители Антарктики. Он обратился за консультацией, хотел узнать, как это можно сделать, и они любезно дали ему подходящее заклинание. В первый раз мы испробовали его на вечеринке в День святого Валентина и с тех пор ещё усовершенствовали, — Лоренц протянул руку в снежный вихрь и поймал несколько снежинок.

— Это действительно впечатляет, — согласился Адам.

— Похвала от тёмного героя, — сказал Лоренц, подняв вверх брови. — Чем же я заслужил такую честь? Этьен, иди сюда! Может он поцелует нас на прощание, — Лоренц захихикал, а лоб Адама явно нахмурился.

— Не переусердствуй, — прорычал он, и Лоренц испуганно икнул.

— Как в старые добрые времена, — вздохнула я, в то время как Этьен подошёл к Лоренцу и улыбаясь, положил ему руку на плечо.

— Ну, Лоренц, снова пытаешь переманить Адама на другую сторону, — спросил Этьен, который сразу понял ситуацию. — Это безнадёжно, пойми наконец.

— Попытка не пытка, — вздохнул Лоренц и встал. — Тебя можно пригласить? — он протянул Этьену руку, и они прошли к танцплощадке.

— Это не совсем как в старые добрые времена, — задумчиво сказал Адам, смотря вслед сияющему до ушей Лоренцу, которого Этьен вёл в танце. — Много что изменилось, и к некоторым вещам мне ещё нужно будет привыкнуть, — он огляделся в комнате, а я следовала за его взглядом.

Пришли все наши друзья. Я увидела стоящих в углу и обнимающихся Ширли и Торина, они разговаривали и смеялись, прижавшись так близко друг к другу, как только возможно. Я увидела стоящих возле буфета Дульсу и Рамона, взгляды, которые они бросали, говорили о глубокой привязанности, которую они испытывали друг к другу. Но я также увидела Лиану, сидящую в кресле и играющую с украшением коктейльного бокала. Она не смогла пригласить Пауля на эту магическую вечеринку, и я знала, что отношение между ними не ахти.

— Изменилось многое, — согласилась я. — Но жизнь, это и есть изменение.

— Верно, — согласился Адам и наклонился ко мне, чтобы прошептать на ухо. — И поэтому любой счастливый момент с тобой для меня священен. Каждое воспоминание я буду хранить в памяти и навсегда сохраню в сердце, — он взял меня за руку, встал и притянул к себе. — Пойдём! — сказал он. — Нам пора уходить.

— Куда ты собрался? — удивилась я.

Но когда Адам повёл меня по лестнице наверх и вытащил украшенный сердечком ключ, я быстро поняла, что он задумал. Лёгкой поступью я следовала за ним, и мы зашли в таинственный сад.

Даже если у наших друзей произошло так много изменений, здесь всё осталось по-старому. В таинственном саду была ночь, и свет был слегка приглушён. Моя нога погрузилась в мягкий мох, и я услышала тихий звон шагов, когда мы прошли до большого цветочного луга.

Там стояла кровать с балдахином, а мягкий, тёплый ветерок раздувал белые занавески.

— Здесь всё останется неизменным, — задумчиво сказала я, когда Адам подошёл и обнял меня сзади.

— Ты же знаешь, что мы можем в любое время остаться здесь, — сказал он, нежно целуя мой затылок.

— Знаю, — ответила я. — И эта мысль действительно заманчивая и утешительная. — Но я не хочу пропустить жизнь там снаружи, — я посмотрела на дверь, ведущую в Глиняный переулок под номером 13. — Брат и сестра скоро переедут в Шёнефельде, и я не могу дождаться, когда наконец с ним познакомлюсь. Я чувствую ответственность и буду за ними приглядывать. Мысль, что Бальтазар где-то там, совсем мне не нравится.

— Я знаю, — сказал Адам. — И больше не буду просить тебя прятаться со мной. Бездействие никому из нас не принесёт пользу, и, если никого не останется, кто борется с несправедливостью, тогда зло победит.

— А это бесконечная борьба, — сказала я.

— Когда ты рядом, — произнёс Адам, поворачивая меня в объятьях, так чтобы я могла посмотреть ему в глаза, — я приму любой вызов с улыбкой.

— Ты знаешь, что мы должны продолжить поиск двух оставшихся атрибутов власти. Фарс, окружающий Ладислава Энде, показал мне, насколько это важно. У нас есть список от господина Лилиенштейна, и он существенно суживает наши поиски.

— Конечно, — улыбнулся Адам. — Я буду помогать тебе всем, чем смогу. Ты же знаешь, что я в вечном долгу перед тобой.

— Причём тут долг, — быстро сказала я. — Ты бы сделал тоже самое для меня. Кроме того, я не чувствовала, что поступаю смело. Мне скорее казалось, что это единственное, что я могу сделать. Жизнь без тебя для меня просто немыслима. Без тебя было темно и холодно. Одиночество почти невыносимым. Как можно жить в темноте, когда уже увидел свет?

— Я докажу, что достоин твоей жертвы, Сельма фон Норденах, — сказал Адам, взял мою руку и нежно поцеловал.

— Хорошо, Адам Торрел, — ответила я тем же тоном. — Мы должны наконец найти и освободить девушек. Хотя поиск и сужен, но искать всё же ещё сложно.

— Мы позаботимся обо всём, — сказал Адам. — Вместе мы сильны, и эту силу никто не сможет у нас отнять, даже смерть не смогла нас разлучить, и я сохраню это знание глубоко в сердце. Я люблю тебя, Сельма, всегда и вовеки, — он обхватил моё лицо руками и нежно поцеловал.

— Всегда и вовеки, — тихо и с волнением повторила я.

Значение этих слов было совсем другим, потому что теперь я без сомнения знала, что мы предназначены друг для друга, а вечность ещё впереди.