Путешествие Колдуна II. Экспедиция, которая раскрыла секреты микробиома океана

Упоминание о Галапагосах также дало Крейгу возможность рассказать об одном из своих главных вдохновителей на организацию кругосветной экспедиции: Путешествие Чарльза Дарвина на корабле HMS Beagle, который остановился на Галапагосах за 168 лет до прибытия Sorcerer II. Крейг часто рассказывал о том, как он и его команда, как Дарвин начал эпический поиск новых форм жизни - но микро, а не макро.

Подобные разговоры уже приводили к тому, что некоторые закатывали глаза, поскольку Крейг, казалось, сравнивал себя с величайшим биологом в истории. Это привело бы к появлению заголовков, подобных обложке журнала Wired 2004 года, которая гласила: "Он разгадал геном. Теперь он преследует Дарвина".28 Однако даже летом 2004 года становилось ясно, что Крейг превзойдет Дарвина по крайней мере в одном отношении: в огромном количестве новой жизни, которую его команда извлекала из моря.

"Я очень скоро присоединюсь к судну, чтобы отправиться во Французскую Полинезию", - сказал Крейг журналистам, завершая пресс-конференцию. "Это тяжелая работа".

Часть 2. Путешествия

Глава 4. От Галифакса до Галапагосских островов

В довершение всего Вентер рассказал, что путешествие по Саргассову морю было лишь пилотным проектом для гораздо более амбициозной затеи: его яхта Sorcerer II в этот момент находилась на Галапагосских островах и отправлялась в двухлетнюю кругосветную экспедицию, которая должна была перелопатить огромное количество данных, полученных в Саргассовом море.

-Джеймс Шрив, Wired

Кругосветное путешествие SORCERER II по планете началось в пасмурное воскресенье августа 2003 года, когда корабль вошел под серыми клубящимися облаками в канадскую гавань Галифакс. Экипаж прибыл туда из Нантакета, где судно стояло на якоре после прибытия с Бермудских островов и Саргассова моря в течение трех месяцев. Крейг выбрал Галифакс для начала экспедиции отчасти потому, что воды дальнего севера, несомненно, будут содержать иные микробные сообщества, чем более теплые моря, которые они будут исследовать на протяжении большей части пути. Но была и еще одна причина, связанная не столько с наукой, сколько с историей, и даже имеющая оттенок романтики. Крейг вспоминал более раннее путешествие, вдохновившее его на научные открытия, - кругосветное путешествие вокруг Земли в 1870-х годах на двухсотфутовом трехмачтовом корабле HMS Challenger, который посетил Галифакс в 1873 году.

Как и Дарвин с "Биглем" в XIX веке, "Челленджер" выполнял миссию по поиску и взятию образцов новой жизни, но в данном случае не с суши. Ученые, находившиеся на борту этого военного корабля, превращенного в исследовательское судно, впервые в своей истории искали жизнь глубоко под поверхностью океана. Отчасти это было сделано для того, чтобы проверить распространенную в то время теорию о том, что жизнь не может существовать глубже трехсот саженей (восемнадцати сотен футов) - другими словами, что вся вода и морское дно за пределами этой глубины представляют собой "азоидную зону".

Для Крейга эта теория, впервые выдвинутая в 1844 году и принятая в течение десятилетий после этого, звучала очень похоже на предположения ученых начала 2000-х годов о том, что в океанах меньше микрожизни и разнообразия, чем в наземной почве и животных. Как и ведущий ученый "Челленджера" Чарльз Уайвилл Томсон, историк природы из Эдинбургского университета, Крейг стремился проверить и, как он полагал, опровергнуть то, что считал ложной догадкой. Его также привлекло то, как Томсон использовал новейшие высокотехнологичные изобретения своего времени, чтобы проникнуть в ранее скрытый и недоступный мир - например, дноуглубительную систему с паровым двигателем и пеньковыми канатами длиной 181 миля, которая могла наскребать с океанского дна, даже на глубине нескольких миль. Другие приборы, такие как термометры, барометры и зондирующие провода для определения глубины, также представляли собой современное оборудование, как и приборы "Колдуна II" 130 лет спустя. На "Челленджере" были установлены новейшие микроскопы, с помощью которых ученые впервые систематически изучали микробы в глубинах океана, хотя приборы 1870-х годов позволяли обнаружить лишь самые крупные микроорганизмы.

Ученым "Челленджера" не потребовалось много времени, чтобы развенчать теорию азоидной зоны, поскольку огромная драга корабля подняла на поверхность удивительное разнообразие растений, животных и микробов.1 За четыре года экспедиции Томсон и его команда провели 492 глубоководных зондирования, 133 донных драгирования и 151 траление в открытой воде, а также 263 серийных наблюдения за температурой воды. Они обнаружили и увезли домой около сорока семисот новых видов.

Изображения этих образцов и собранные данные в итоге были опубликованы в пятидесятитомном отчете. Джон Мюррей, один из первых настоящих океанографов, руководил его публикацией и написал большую часть текста. В заключительном, итоговом томе он назвал работу ученых "Челленджера" "исследованиями и изысканиями, которые знаменуют собой величайший прогресс в познании нашей планеты со времен знаменитых географических открытий пятнадцатого и шестнадцатого веков".

К Галифаксу команда Крейга уже имела хотя бы частичный ответ на вопрос о том, сколько микрожизни может существовать в море, благодаря находкам в Саргассовом море. Но чтобы доказать, что господствовавшие в 2003 году теории ошибочны, им требовалось гораздо больше данных с мест по всему миру, которые ученые собирали с помощью новейших технологий, позволяющих также измерять соленость, кислорода в воде, глубину и температуру, а затем анализировались в Роквилле с помощью новейших секвенаторов ДНК, распылителей, рестрикционных ферментов, передовых компьютеров и алгоритмов и многого другого. Проворный высокотехнологичный корабль команды также позволял преодолевать огромные расстояния со скоростью и легкостью, о которых Томсон и капитан "Челленджера" Джордж Нарес могли только мечтать.

Вскоре после прибытия в Халифакс Джефф Хоффман и его команда собрали пробы в бурлящих водах переполненной городской гавани. Когда солнце зашло за скопление современных высотных зданий, они подготовили насосную систему и установили фильтры и приборы, которые ученые опустят за борт, чтобы провести измерения температуры, солености и других параметров, необходимых для понимания среды, в которой обитают найденные ими микробы. Это было уже четвертое место отбора проб: первое - в море Сар-Гассо, второе и третье - в заливе Мэн на пути в Канаду.

Со времен Саргассо Хоффман и его команда внесли несколько изменений в процесс отбора проб. "В Галифаксе мы впервые использовали маленькие фильтры, предназначенные для улавливания вирусов и других очень мелких микробов, - пояснил Хоффман. "В итоге это оказалось непросто, потому что маленький размер привел к медленной скорости потока. Кроме того, вода была неспокойной, поэтому оборудование постоянно подпрыгивало, что мы позже исправили". В итоге команда закончила взятие пробы только в 4:30 утра - "гораздо позже, чем я ложился спать".

В течение следующих двух дней, пока Хоффман брал новые образцы, Крейг встречался с местными учеными и правительственными чиновниками, что становилось привычным при каждой остановке "Колдуна II" в крупных городах. Команда также исследовала этот город с населением около четырехсот тысяч человек, где стальные и стеклянные высотки накладываются на британский ко-колониальный город, основанный в 1749 году.

Sorcerer II провел в Галифаксе третий день, а команда - нет. Рано утром 23 августа Крейг, Джефф Хоффман и еще несколько человек покинули судно и отправились в залив Фанди, чтобы взять пробы на противоположной стороне Новой Шотландии. Взять воду в заливе было непросто. Приливы и отливы здесь поднимаются и опускаются на пятьдесят футов в день, что является самым большим градиентом в мире. "Взять пробу в условиях такого быстрого прилива - все равно что взять пробу в быстротекущей реке", - говорит Крейг. "Хотя многие нам отказали, мы нашли отважного рыбака с маленькой лодкой, у которой был большой мотор, способный обогнать приливные течения".

Во время однодневной экскурсии по заливу Фанди Крейг посетил знаменитого медицинского генетика Виктора Маккусика, у которого там был летний дом. Маккьюсика, которого иногда называют отцом медицинской генетики, в то время было восемьдесят один год, и он все еще был профессором медицины и медицинским генетиком в Университете Джона Хопкинса. Он также продолжал курировать онлайновую систему "Менделевское наследование у человека" - всеобъемлющую бесплатную базу данных генов и фенотипов человека, которую он начал собирать еще в 1960-х годах. Они были знакомы с начала 1990-х годов, когда Крейг занимался анализом тегов экспрессированных последовательностей (EST) в NIH. Помимо поддержки этой работы, МакКьюсик поддерживал проект по созданию генома человека в компании Celera. В обоих случаях он "верил, что таким образом можно быстрее завершить работу над геномом", как говорится в его некрологе, опубликованном в 2008 году в журнале Nature.

Хуан Энрикес, который был с Крейгом во время его визита в Мак-Кьюсик, знал, что эта встреча много значила для Крейга. Он был на подъеме после интенсивной работы над проектом "Геном человека", - сказал Энрикес. "Все его критиковали. Люди считали его сумасшедшим, раз он на своем паруснике рассуждает о микробах в море. А тут отец генетики человека дал ему свое благословение".

Маккусик присоединился к Крейгу и его команде, чтобы помочь взять шестую пробу из залива Фанди, а затем пригласил группу заглянуть к нему в коттедж. "Там нас ждал приятнейший сюрприз", - вспоминает Крейг. "Жена Виктора, Энн, испекла свежий пирог с черникой из ягод, которые она собрала в тот день. Он был очень вкусным и привнес в начало нашей экспедиции трогательный человеческий элемент. Мы вернулись на корабль в Галифакс очень довольные".

24 августа туманным утром судно отплыло из Галифакса и взяло курс на юг, возвращаясь в Хайаннис, штат Массачусетс, примерно в четырехстах милях к югу. Прибыв в гавань, Sorcerer II величественно смотрелся среди парусников и моторных лодок на причальном поле, большинство из которых были меньше (за исключением нескольких суперяхт). Джефф Хоффман и его команда взяли семнадцатую пробу в гавани Хайанниса. Хоффман также сообщил о драматической сцене в воде неподалеку: "Я видел, как кит был съеден акулой".

"Никто мне не верил, - сказал он, - но это случилось".

"А мы до сих пор тебе не верим", - рассмеялась Хизер Ковальски, когда Хоффман спустя годы пересказал эту историю. В то время Ковальски возглавляла отдел коммуникаций в институте Крейга; они поженились в 2008 году. Она то погружалась в глобальную поездку, то выходила из нее, планируя и координируя график переговоров и встреч Крейга с местными учеными и СМИ.

Из Хианниса Sorcerer II отправился в Ньюпорт, штат Род-Айленд, где Чарли Ховард всерьез занялся снаряжением судна для кругосветного путешествия. "Задача состояла в том, чтобы оснастить Sorcerer таким образом, чтобы он не зависел от береговой поддержки в течение нескольких месяцев на всем протяжении Тихого океана", - вспоминает Говард. "У него должно быть хорошее навигационное оборудование и средства связи для любой точки мира, а также достаточно резервов и запасных частей, чтобы судно могло продолжать работу при любых возможных поломках. Мы добавили спутниковую, голосовую и интернет-связь с помощью новой стабилизированной антенны".

"Мы также добавили всевозможные запасные инструменты, включая швейную машинку и сварочный аппарат MIG, на всякий случай", - добавил он. Среди прочих товаров были запасные лески и паруса, а также большие запасы еды. В то же время Говард установил камеры слежения и записывающие устройства и, добавив к уже имеющимся на борту компрессорам для акваланга, закрепил достаточное количество водолазного снаряжения для шести человек, чтобы они могли погружаться одновременно.

Затем возникла проблема поиска команды, обладающей необходимыми навыками и готовой выдержать длительное плавание, в котором могут возникнуть трудности. Обратившись к друзьям и знакомым, Говард почти случайно нашел двух ключевых членов команды в Ньюпорте: Сайруса Фута (Cyrus Foote), который пришел на судно в качестве рубщика, но впоследствии стал первым помощником; и его подругу Брук Дилл (Brooke Dill), которая стала членом экипажа и мастером по погружениям. Дилл также увлекалась морской биологией и имела некоторую подготовку в этой области. "Однажды мы услышали об ученом, который искал членов экипажа", - вспоминает она. "Я была в восторге, потому что хотела поплавать в голубых водах, но с определенной целью. Я не хотела просто работать на роскошной яхте. У меня зоологическое образование, и до Ньюпорта я занималась исследованиями горбатых китов на Гавайях".

Другой работой Дилл на "Колдуне II" была помощь Хоффману и другим ученым на борту в сборе образцов. Мы называли себя "свитой Джеффа", - говорит она. Дилл также вела некоторые записи в журнале во время экспедиции и помогала планировать и отслеживать маршрут.

"Лодка простояла в Ньюпорте три месяца", - говорит Хоффман. "Я вернулся в Роквилл, загрузил кучу оборудования, например, новые фильтрующие установки, и отвез их в Ньюпорт, где мы и собрали новую систему фильтрации. Мы сделали "руку" для погружения в воду вместе с насосом, чтобы доставлять образец в фильтр с поверхности, и внесли некоторые другие изменения".

Отплыв из Ньюпорта 17 ноября, Sorcerer II направился в Аннаполис, штат Мэриленд, где завершил подготовительные работы и модификации. Он прибыл на следующий день в густом тумане, окруженный, по словам судового журнала, "интенсивным движением" других судов. Расположенная примерно в сорока пяти милях от института JCVI в Роквилле, стоянка обеспечила легкий доступ к потоку ученых и технологов, которые приходили и уходили, устанавливая все новое оборудование, включая компьютеры, сонары, приборы, средства связи и микроскопы.

В Аннаполисе Хоффман работал с Синди Пфаннкоч и другими учеными института над усовершенствованием протокола отбора проб. В частности, они закрепили на болтах ранее неустойчивые держатели фильтров и выяснили, сколько воды нужно прокачивать через фильтры. Они также отточили процесс вскрытия, распыления и подготовки образцов микроорганизмов для секвенирования после того, как они были доставлены на самолете обратно в Роквилл, а Пфаннкоч возглавила операцию секвенирования Sorcerer II в JCVI.

В Аннаполисе Крейг, Чарли Ховард и другие ключевые организаторы также окончательно определились с маршрутом. "Крейг решил, куда мы отправимся в общих чертах, - вспоминает Чарли Ховард, - скажем, на Кокосовые острова и на Галапагосы, что было обязательным условием. Французская Полинезия тоже была обязательным пунктом, а также острова Кука и Фиджи. Существует обычный маршрут плавания, по которому люди отправляются на запад вокруг света, где ветра и течения благоприятны, - обычный миграционный маршрут для парусников и более ранних парусных судов, которому мы обычно следовали".

Изначально Крейг хотел сделать петлю вокруг Южной Америки, обогнуть мыс Горн и войти в Тихий океан. "Но море и течения не были идеальными, - говорит Говард. План Б - маршрут, который они в итоге выбрали - заключался в том, чтобы пройти через Панамский канал и затем продолжить путь на запад в Тихий океан.

Другой проблемой южноамериканского плана была почти полная уверенность в том, что правительство Бразилии отклонит любой запрос на взятие проб в своих территориальных водах. Подозрения относительно мотивов экспедиции и опасения по поводу того, кто может получить прибыль от обнаруженных ценных микробов, продолжали возникать во время путешествия, пока команда Боба Фридмана из JCVI согласовывала разрешения на взятие проб в территориальных водах стран, расположенных вдоль запланированного маршрута.

Одной из проблем на этих переговорах была интерпретация условий договоров о биоразнообразии, принятых в 1990-х и начале 2000-х годов, которые местами были несколько расплывчатыми. В частности, для любой стороны, желающей взять природные ресурсы страны для проведения исследований, правила получения разрешения были неясны. Это привело к дискуссиям о том, как определить потенциальную ценность невидимых организмов, которые в большинстве случаев никогда не были охарактеризованы и может иметь или не иметь потенциальное коммерческое применение или ценность. Также трудно сказать, действительно ли многие из наиболее распространенных микробов, встречающихся в океанах, принадлежат какой-то одной стране.

"Одна из ироний всей этой ситуации, - говорит Роберт Фридман, - заключалась в том, что микробы, о которых мы говорим, постоянно перемещались в океане". Ведро микробов в территориальных водах одной страны во вторник могло к среде "принадлежать" другой стране - или вообще не принадлежать никакой стране, если морская вода попадала в международные воды.

Во время этого заключительного подготовительного периода Крейг заканчивал финансирование проекта. Во многих отношениях это было так же амбициозно и примечательно, как и само путешествие. К основным статьям расходов относились такие технологии, как секвенирование, которое в начале 2000-х годов стоило поразительно дорого, и бюджет на техническое обслуживание, необходимое для поддержания на плаву стофутового исследовательского судна. Основные расходы также связаны с необходимостью обеспечивать питание, провизию и безопасность команды в открытом море и в отдаленных портах. JCVI смогла профинансировать часть этих расходов, покрыв расходы на экипаж и эксплуатацию судна. Кроме того, ключевым спонсором и помощником стала программа биологических и экологических исследований Министерства энергетики США, которая финансировала проекты Крейга с середины 1990-х годов. Ключевую роль в этой поддержке сыграл директор программы Ари Патринос, который предоставил первые средства на реализацию проекта "Геном человека", а позже запустил программу Министерства энергетики по системной биологии под названием Genome to Life Program и Объединенный институт генома. Патринос также помог инициировать проект Международной группы экспертов по изменению климата и Программа исследований глобальных изменений США.

Ари Патринос обеспечил Крейгу не только деньги, но и моральную и политическую поддержку, поскольку Министерство энергетики выплачивало значительные гранты, несмотря на враждебное отношение к нему со стороны некоторых представителей традиционного научного сообщества. "Крейг может вызывать отторжение у некоторых людей, - говорит Патринос, - и все отзывы были в основном негативными в отношении проектов по отбору проб океана". Это имело значение, поскольку большая часть процесса предоставления грантов в DOE и других правительственных агентствах осуществляется на основе научной экспертной оценки.

Они сказали мне: "Этот Вентер пытается заставить вас финансировать его кругосветное путешествие", - вспоминает Патринос. "Но я знал, что он делает, совмещая плавание и исследования, и не вижу ничего плохого в том, чтобы развлекаться, занимаясь наукой. Поэтому я пошел против своих рецензентов, что можно делать, когда ты работаешь в Министерстве энергетики - они дают тебе достаточно веревки, чтобы повеситься. Вы не можете делать это постоянно, но я подумал, что здесь есть несколько самородков, которые могут оказаться очень, очень полезными".

По его словам, Патринос также имеет опыт работы, который позволил ему понять идеи Крейга о том, что биология должна быть большой. "Я начинал как инженер, - сказал он, - и получил докторскую степень по инженерным наукам, которые применяются в таких областях, как атмосферная турбулентность, циркуляция океана и атмосферы и так далее. Поэтому я видел ценность различных инструментов, которые разрабатывались для развития бионаук. Инженерное образование также позволило мне не уклоняться от большой науки, как предлагал Крейг".

"В Управлении по науке Министерства энергетики доминировали физики-ядерщики, физики высоких энергий и химики, - говорит Па-тринос, - которые использовали большие инструменты для развития своей науки. Биологи в то время были очень, очень робкими. И очень медленно, но упорно мы продвигали все это вместе с ними. Так что для меня Крейг был одним из тех людей, которые пели мою песню. Я считал, что нет никаких причин для того, чтобы ученые-физики доминировали в большой науке. Пришло время биологии стать большой, и он понял это раньше многих других".

Еще одним важным спонсором стал Фонд Гордона и Бетти Мур. Он предоставил несколько грантов, в том числе 24,5 миллиона долларов на закупку инструментов для анализа данных Sorcerer II и обеспечение доступа к ним ученых по всему миру. Ответственным лицом в Фонде Мура был Дэвид Кингсбери, бывший помощник директора Национального научного фонда. "По образованию я молекулярный биолог и микробиолог", - говорит Кингсбери. "Кажется, я впервые встретил Крейга, когда он был аспирантом в Калифорнийском университете в Сан-Диего. Я сам только что закончил учебу. Он был колоритной фигурой, по-своему уникальной, даже в то время".

"Поддержка фонда началась в 2003 году, ближе к концу года", - вспоминает Кингсбери. "Мы искали область для поддержки, которая имела большой потенциал, была готова к развитию с научной точки зрения, но не получала должной поддержки. В фонде было принято решение поддержать инициативу в области морской микробиологии, и тогда они позвонили мне".

"У нас была идея, что метагеномика даст нам возможность начать понимать широкий спектр микробов, о которых люди не знали", - продолжает он. "Микробиология была поставлена в тупик, потому что в то время они были ограничены изучением только тех микробов, которые они могли выращивать, так что вы даже не знали, что там есть. Мы заинтересовались Крейгом, потому что он смог клонировать очень большие фрагменты микробных геномов. Затем стало ясно, что можно секвенировать смеси микробов и собирать их по отдельности из этой смеси".

"Учитывая споры вокруг Крейга, риск был, и мы это понимали", - говорит Кингсбери. Но риск стоил того, чтобы помочь нам лучше понять глобальную экосистему и роль ми-кробов, их количество и разнообразие по всему земному шару". Позже мы столкнулись с гораздо меньшим противодействием со стороны сообщества. На самом деле, к нам приходили люди и говорили: "Послушайте, нам нужно иметь более широкое географическое представительство. Почему бы нам не сделать так, чтобы Крейг отправился куда угодно и занимался там пробами". Так что люди начали заново осознавать, что это очень важный подход. И теперь люди регулярно используют его данные".

18 ДЕКАБРЯ 2003 ГОДА великое судно, полностью снаряженное для обхвата земного шара, вышло из Аннаполиса. Это была не самая лучшая дата для выхода в северную Атлантику. Даже когда судно отчалило от Аннаполиса, старый город с купольным зданием штата и другими постройками XVIII века был покрыт легкой снежной пылью. Согласно судовому журналу, воздух был хрустящим, а небо - ясным. Sorcerer II проплыл под разросшимся мостом Чеса-пик-Бэй, мимо голых деревьев, покрывающих невысокие холмы на берегу, при температуре, близкой к нулю, на серых волнах.

На второй день плавания, 19 декабря, море начало подниматься, и около пятнадцати-двадцати дельфинов-бутылочников присоединились к "Колдуну II", выходя из воды, поднимаясь в воздух и опускаясь обратно.

"У нас были очень крутые волны, и всех швыряло по сторонам", - вспоминает Брук Дилл. Экипаж облачился в тяжелое погодное снаряжение, а Крейг и Джефф Хоффман надели ярко-желтые куртки и штаны, когда корабль попал в шторм и море стало бурным. "Честно говоря, это была самая плохая погода за все время нашего кругосветного путешествия", - вспоминает Хоффман.

Шторм бушевал, пока судно шло на юг вдоль береговой линии у Вирджинии и Каролины, и немного утих на третью ночь, когда Sorcerer II подошел к Чарльстону, Южная Каролина. Ветер по-прежнему выл и бушевал в море, но к заходу солнца стало достаточно спокойно, чтобы Хоффман и его команда смогли взять пробы - "хотя, как сказал Хоффман, "было чертовски холодно"". Утихший шторм также позволил съемочной группе, прибывшей на борт из Аннаполиса для съемок документального фильма для канала Discovery, разместить свое оборудование на корме.

Команду документалистов возглавил продюсер и режиссер Дэвид Коновер. В течение следующих нескольких месяцев он вместе с оператором то погружался в экспедицию, то покидал ее в таких местах, как Атлантическое побережье, Панама, Кокос и Галапагосы. В 2006 году фильм Коновера "Взламывая код океана" вышел в эфир на канале Discovery Channel. К счастью, Коновер также поделился с Крейгом более чем сотней часов видео- и аудиозаписей, которые не вошли в шестидесятиминутный фильм - источник многих цитат в этой книге.

"Мы отправились вниз по побережью при сильном ветре, который начался, а закончился штормом", - рассказал Крейг. Он был одет в тяжелый желтый дождевик, а вокруг него свистел ветер. На заднем плане были отчетливо слышны предупреждения береговой охраны по радио. "Ваши руки могут быстро замерзнуть. Здесь холодно. Джеффу и команде за моей спиной предстоит часами работать над фильтрацией этих образцов в условиях, которые, по сути, могут поддерживать снег, поэтому все они с нетерпением ждут возможности отправиться на юг и заняться отбором образцов в более теплом климате".

Крейг объяснил, что они оказались в водах между побережьем и Гольфстримом - мощным течением, которое берет начало в теплых водах Мексиканского залива и движется вокруг Флориды, затем на север вдоль Атлантического побережья Северной Америки, а затем поворачивает на восток в Северную Атлантику. "Это наша остановка в холодных водах у побережья", - сказал Крейг. "Завтра мы возьмем пробы из Гольфстрима, который будет на несколько градусов теплее".

"Гольфстрим - это как гигантский поток жизни", - продолжает он. Каждый раз, когда мы проходим через Гольфстрим, у нас танцуют дельфины и выпрыгивают из воды рыбы, и мы узнаем, каково количество бактерий". Саргассово море, омываемое океанскими течениями, включая Гольфстрим, почти лишено жизни по сравнению с Гольфстримом. Именно поэтому мы выбрали его [Саргассово море], изначально полагая, что обнаружим там низкое разнообразие в качестве базового образца. И если это низкое разнообразие, то весь мир будет огромным сюрпризом с точки зрения того, что мы найдем в этом невидимом мире".

Коновер, высокий и худой, одетый в оранжевые брюки и плотный оливково-зеленый дождевик с капюшоном, плотно прилегающим к лицу, спросил Крейга: "Так зачем вы отправляетесь в кругосветную экспедицию?"

"Мы хотим охватить как можно больше разнообразия в океанах Земли", - ответил Крейг. "Знаете, организмы у берегов Австралии совершенно другие, чем в Саргассовом море.

Море, или здесь, у Чарльстона. Мы хотели бы обследовать весь мир и, возможно, получить от десяти до двадцати миллиардов различных генов".

"Это поможет нам понять углеродный цикл, эволюцию жизни на нашей планете и, возможно, даст нам совершенно новые инструменты для работы с фармацевтическими препаратами и раком, изменит подход к химии". Экспедиция может даже дать подсказки о жизни на других планетах, добавил он: "Мы находимся на той стадии, когда задумываемся о пилотируемых полетах на Марс и в другие места, чтобы узнать, есть ли там жизнь. Людям покажется странным, если мы что-то найдем, но если найдем, то вдруг выяснится, что она зародилась именно там?"

В то время как последний бледный свет угасал в темноте у побережья Северной Каролины, Хоффман и его команда усердно работали в одиннадцати милях от Нагс-Хед, отбирая образец номер 13. К этому моменту методы отбора проб были уже практически отработаны и оставались неизменными до конца экспедиции. Команда начала отбор проб с подготовки и развертывания голубого насоса, который пристегивался липучкой к длинному шесту и опускался в море. Обычно насос опускался на глубину около восьми футов, но глубина немного варьировалась. Длинным шестом служил спинакерный шест, модифицированный Сайрусом Футом, который, по воспоминаниям Брук Дилл, был "как стрела, которую мы могли опускать на нужную глубину, снимать все показания и фильтровать от сорока до ста литров воды". (Разница в объеме обычно связана с мутностью, или уровнем грязи, растений и других твердых частиц в воде). К шесту также был прикреплен "многопараметрический" прибор YSI 6600 для одновременного измерения температуры, pH, растворенный кислород и глубина. Все это оборудование было простерилизовано, чтобы избежать загрязнения от людей, работающих с образцами.

Затем образцы были отфильтрованы через три все более тонких фильтра, которые ученые использовали еще в Галифаксе: каждый круглый лист размером со средний диск виниловой пластинки. После того как вода была прокачана через них, фильтры были запечатаны буферами и хранились в бортовом холодильнике при температуре минус 80 градусов Цельсия, готовые к отправке обратно в JCVI на сухом льду в ближайшем порту с аэропортом.

Брук Дилл так отозвалась о сборе образцов: "Мне понравилось то, что это было очень просто и в какой-то степени душевно. Мы брали воду и прогоняли ее через фильтры с помощью компрессоров". Компрессоры находились в машинном отделении. "Нужно было следить за тем, что поступает, чтобы в воде не было слишком много всякой дряни, чтобы мы ничего не взорвали и трюмы не засорились. На стреле был установлен датчик, который определял, что насос всасывает воду. В то же время мы записывали температуру, pH и другие показатели, а также широту и долготу, чтобы убедиться, что мы точно определили место, где находимся. А потом, после того как фильтры были готовы, их упаковывали в вакуум".

"Чаще всего мы слушали музыку во время работы", - добавила она. "Джеффу нравился хэви-метал, но я играла классический рок, когда была там".

Позже ученые из института Крейга проанализировали образцы, взятые от Галифакса до Флориды и далее. Они обнаружили большое разнообразие микробных популяций в отдельных образцах, в зависимости от того, где они были взяты из моря. Глубина сыграла большую роль в возникновении этих различий. Вариации температуры и солености также имели значение. В 2007 году в статье PLoS Bi-ology ученые JCVI сообщили, что образцы, взятые в первые дни экспедиции у восточных берегов США, в итоге оказались разделены на "два четко определенных кластера" . Пять образцов, взятых по маршруту от Новой Шотландии через залив Мэн, содержали схожие сообщества бактерий в глубоководной части моря и в более низких, холодных водах. Далее на юг образцы, взятые в эстуариях Чесапикского и Делавэрского заливов, были очень похожи друг на друга и заметно отличались от северных образцов. "Эстуарии - сложные гидродинамические среды, в которых наблюдаются сильные градиенты кислорода, питательных веществ, органического вещества и солености, и на которые сильно влияют антропогенные питательные вещества", - отмечается в статье 2007 года в журнале PLoS Biology, первый автор Дуглас Раш, специалист по вычислительной биологии из JCVI, и группа соавторов9. Однако "образец из эстуария залива Фанди... явно не сгруппировался с двумя другими эстуариями, а скорее с северной подгруппой, что, возможно, отражает различия в скорости или степени смешивания [соленой и пресной воды] в месте отбора проб". Геномика собранных бактерий также показала различия в том, как организмы реагируют и живут в этих разных местах.

На следующий день, 21 декабря 2003 года, после еще одного долгого дня съемок и отбора проб, "Колдун II" вышел в море у Чарльстона, Южная Каролина. Когда погода снова стала бурной, завывающие ветры и проливной дождь заставили измученных ученых, кинооператоров и членов экипажа спуститься на воду, не понимая, что им грозит катастрофа и одна из самых серьезных проблем за все время плавания.

Снаружи дул ветер, и дождь, смешанный с градом, непрерывно стучал по главной каюте. Чарли Ховард приказал первому помощнику проверить и убедиться, что якорь, поднятый на носу, надежно закреплен. При почти штормовом ветре Говард опасался, что якорь может сорваться и упасть на корпус судна, что легко может пробить дыру в его борту. В обычной ситуации Чарли сделал бы это сам, но ему только что сделали операцию на колене. Поэтому он отрядил Брук Дилл и еще одного члена команды, которую мы назовем Ким - ее в итоге уволили, так что мы изменим ее имя, - чтобы они проверили это.

Позднее Дилл вспоминал об этой бурной сцене: "Мы поднялись на нос, и волны обрушились на нас с такой силой, что спасательный жилет Ким надулся". Но "солнце садилось, и нам пришлось спускать якорь". Когда Ким начала завязывать узлы, "я наблюдал за ней и не был уверен, что у нее все получается - ну, знаете, узлы, - и я спросил, уверена ли она, что у нее все есть. Она ответила "да" и приказала мне вернуться в хижину. Я переспросил ее еще дважды, и она накричала на меня, сказав, что все в порядке".

Вскоре, когда оба вернулись в каюту, команда начала слышать странные звуки, доносящиеся с носа корабля, - стук и хруст, которые возвышались даже над какофонией звуков, издаваемых бушующим штормом. "Мы все повторяли, - вспоминает Хизер Ковальски, - вы слышите этот шум? Мне кажется, я слышу шум". Чарли Ховард спросил Ким, уверена ли она, что якорь закреплен. Ким была уверена, что так и есть.

Шум не прекращался, пока большинство членов экипажа укладывались на койки и пытались заснуть под накатывающими волнами. "Стало так плохо, что посреди ночи я проснулся, услышав все эти звуки, потому что я спал на носу, - вспомнил Хоффман. Встав, он обнаружил, что Чарли и Ким, а также большинство членов экипажа и прохожих тоже не спят в главной каюте. "Чарли снова спросил у первой помощницы, убрала ли она якорь, - сказал Хоффман, - а она ответила: "Да, да, да". Она вела себя вызывающе. Тогда Чарли послал туда меня и Сайруса - и вы должны себе представить, что в то время я ничего не знал о судне. Мы видели, что нас бьют волны, было холодно и дождливо. И да, ан-кор не работал. Под лодкой было около двадцати футов цепи, которая билась о корпус".

"Якорь, оторвавшись, впился в стеклопластиковый корпус лодки", - вспоминал Ковальски. "Я имею в виду, что он мог легко проделать дыру в борту и затопить лодку".

"Очевидно, цепь перекрутилась, - сказал Чарли Говард, - и помощник, не имевший особого опыта работы с якорем, не закрепил его полностью. И на цепи не было никакой защиты, если бы замок соскочил, а в такую сильную погоду он соскочил. Когда нос судна опустился между накатывающими волнами, под носом лодки раздался хлопок и треск. Очень страшно! К счастью, обошлось без серьезных повреждений, но они могли бы быть".

К следующему дню шторм значительно ослаб, а когда Sorcerer II достиг Форт-Лодердейла, погода чудесным образом прояснилась, и небо стало сияюще-голубым. С облегчением они увидели сверкающие белые высотки, выстроившиеся в свете позднего вечера вдоль таких же белых пляжей. Следующие две недели они проведут в этом городе, ремонтируя судно и готовясь к следующему этапу - вокруг полуострова Флорида, а затем через Мексиканский залив и Карибский бассейн в Панаму. И именно здесь впервые за время плавания Крейг появился с бородой.

В течение многих лет он предпочитал тщательно стричься, но усы немного смягчили его лицо. С тех пор он редко обходится без них.

После холодных испытаний у берегов Каролинас команда наслаждалась теплом и уютом Форт-Лодердейла. Они отпраздновали Рождество и устроили новогоднюю вечеринку, все были одеты в шляпы и футболки Sorcerer II. Наконец, 7 января, покинув Соединенные Штаты, корабль снова сопровождали дельфины, прыгающие так грациозно, что казалось, будто они танцуют, Sorcerer II отправился в плавание, рассекая нежные, фосфоресцирующие голубые волны, направляясь на юг. Час спустя они миновали башни Майами. Sor-cerer II продолжал идти, набирая скорость.

Экипаж теперь состоял из Крейга, Чарли Ховарда, Джеффа Хоффмана, Сайруса Фута, Брука Дилла, Кэти Урпани в качестве повара и Тайлера Осгуда, одного из экспертов института по информационным технологиям. Среди гостей на борту были попечитель Института Вентера Дэйв Кирнан и парусник и друг Чарли Ховарда по имени Скотт Гиббс. (Съемочная группа Коновера высадилась в Форт-Лодердейле и должна была присоединиться к плаванию в Панаме). Во второй половине дня "Колдун II" достиг верхней части Флорида-Кис - жемчужной гряды островков, протянувшейся от юго-восточного угла полуострова Флорида на запад в Персидский залив. Первый в этом архипелаге - Литтл-Торч-Ки, расположенный к югу от Майами, за ним следуют десятки пышных зеленых островов с белым песком на фоне бирюзового моря, которые тянутся до Ки-Уэста и заканчиваются у оконечности Драй-Тортугас.

Как бы ни была потрясающа эта череда похожих на драгоценные камни островов, путь был мучительным. Чарли Говард с трудом пробирался по узкому каналу между расположенными к западу стенами разноцветных, но зазубренные коралловые рифы прямо под поверхностью и стена воды на востоке, где Гольфстрим мчится мимо островов со скоростью три узла, направляясь на север - в противоположную сторону, куда они направлялись. "Между ними не так много места", - говорит Говард. "Мы оказались зажаты в узком коридоре между рифами и Гольфстримом".

К тому же, вспоминал Говард, ветер усилился до штормового и дул со скоростью двадцать пять - тридцать узлов со стороны побережья залива Миссисипи, Луизианы и Техаса. Островки между кораблем и Мексиканским заливом несколько ослабляли этот ветер, но волны все равно были высотой в восемь футов. "Я стоял на вахте в третью ночь, - рассказывает Хоффман, - и ветер приносил нам большие волны, идущие с востока. Это создавало очень запутанное и неуютное море". После его вахты "спать было практически невозможно, так как нас бросало с волны на волну".

В течение следующих пяти дней, пока Sorcerer II шел через Мексиканский залив и западную часть Карибского бассейна к Панамскому перешейку, океан оставался в основном бурным, с высокими, неистовыми волнами. Бушующее море и сильные ветры по-разному сказывались на состоянии судна. В один из моментов, когда огромная волна швырнула судно набок, из шкафа вылетел и разбился запасной компьютер. Повару Кэти Урпани пришлось разбираться с неработающей духовкой. Однако экипаж сумел войти в постоянный ритм вахт, приема пищи и технического обслуживания, подгоняя и заглушая двигатели, поднимая и опуская паруса. В свободное от вахты время они дремали, читали, писали или просто ничего не делали. По вечерам Урпани развлекала всех своей гитарой.

Проплывая мимо Кубы, команда, бодрствовавшая в утренние часы, видела, как на суше разгораются пожары, когда Sorcerer II поворачивал на юг вокруг западной части острова и Юкатанский канал, соединяющий Кубу и Мексику. В то утро над Кубой взошло солнце в виде обширных золотистых лучей, пробивающихся из серых облаков. Мы чувствуем запах Кубы, теплый юго-восточный бриз дует через всю землю и на "Колдун II", - написал Крейг в блоге экспедиции. "Он пахнет органически, как Мексика или Индия, смесью человечества, сухой земли, дизельных выхлопов и сельского хозяйства".

10 января Крейг записал в судовом журнале, что заступил на вахту в 5:00 утра. "Как только я вышел на палубу, я впервые за время экспедиции увидел Южный Крест", - написал он. "Он находился низко на южном горизонте. Почти полная луна была позади и над головой".

На этом этапе экспедиция взяла лишь несколько образцов, поскольку некоторые страны по пути следования отказали в разрешении. В Карибском море практически нет международных вод, поэтому команде пришлось получать разрешения от каждого государства по маршруту. Никарагуа отказала в разрешении, но Гондурас согласился. Когда им все же удалось взять пробы воды из Персидского залива и Карибского моря, они обнаружили, что разница в температуре между ними составляет целых 10 градусов по Фаренгейту: от 81 градуса в Гольфстриме до 71 градуса за его пределами. По словам Хоффмана, более теплая вода быстрее фильтруется благодаря своей прозрачности. Более холодная вода была менее прозрачной, в ней было больше микроорганизмов, которые, подобно отбросам, оседали на бумажных фильтрах в виде пятен зеленого, желтого и оранжевого цветов.

12 ЯНВАРЯ побережье Панамы вырисовывалось из моря в виде темной гряды невысоких холмов, покрытых пышными оливково-зелеными джунглями. Сор-серер II вошел в полулунную бухту у небольшого города Кристобаль в районе Колона и ждал своей очереди войти в Панамский канал. Чтобы отпраздновать пересечение канала, экипаж разлил пиво Corona, Jack Daniels и текилу.

"Нам пришлось ждать день или два на восточной стороне, пока подошла наша очередь пройти через канал", - говорит Хоффман. "Мы пошли в город. Там было очень неспокойно. Мы пошли на этот рынок. Он был огорожен забором с вооруженной охраной". Команду предупредили, что в городе, известном своим беззаконием, нужно быть начеку. "На пристани нас все предупреждали, чтобы мы были осторожны".

Канал, в который входил "Колдун II", проходит через Панамский перешеек от берега до берега, то есть на расстоянии около сорока миль. Он был закончен в 1914 году, только после того, как тысячи рабочих, в основном цветные жители Карибского бассейна, умерли во время его строительства от болезней и жары. От входа с атлантической стороны в бухте Лимон, к западу от Колона, этот участок американской суши сначала идет на юг к шлюзам Гатун - трем длинным тонким полостям, вырезанным в земле, которые используют силу тяжести для перекачки воды в озеро Гатун, расположенное внутри страны. Еще два шлюза на западной стороне перешейка делают то же самое, используя воду из озер Алахуэла и Мира-Флорес. Все шлюзы, одинаковые по размеру, были построены попарно, чтобы обеспечить одновременный проход судов в обоих направлениях.

На восточной стороне, когда корабли один за другим проходят в шлюзы, полости заполняются водой, поднимая их в итоге на восемьдесят пять футов над уровнем моря. Это высота озера Гатун, искусственного водоема, построенного во время создания канала и питаемого водами ручьев тропического леса. Длинное, узкое озеро раскинулось по центру перешейка в направлении с юго-запада на северо-восток и является открытым водоемом, по которому плавают корабли, чтобы попасть из восточных шлюзов в западные. На тихоокеанской стороне шлюзы опускают суда обратно на уровень моря в Панамском заливе. И наоборот, для тех, кто плывет на восток.

Рано утром следующего дня, в 5:30, прибыл Хавьер, лоцман, которому было поручено провести Sorcerer II по каналу, и объявил, что судно должно немедленно отправиться к шлюзам. Пришла его очередь. "Мы подняли якорь и направились к первому шлюзу, - говорит Крейг, - который выведет нас из Карибского моря в Тихий океан".

Примерно на трети пути через перешеек "Колдун II" остановился у острова Барро-Колорадо в озере Гатун, где расположен Смитсо-нианский институт тропических исследований. По мере приближения "Колдуна II" из воды показался комплекс: скопление невысоких зданий, поднимающихся на холм на этом покрытом джунглями острове, где около четырехсот исследователей-резидентов в любой момент времени изучают тропический лес в центральной Панаме, и более четырнадцатисот исследователей, приезжающих сюда повторно каждый год. 16 января Крейг выступил там с лекцией. Одетый в зеленую гавайскую рубашку и хаки, он показал слайды PowerPoint, рассказывал о данных, опубликованных в статье "Саргассово море", и поделился своими ожиданиями относительно того, что в конечном итоге может получиться из глобального путешествия.

На острове Барро-Колорадо команда также встретилась с Элдреджем "Биффом" Бермингемом, генетиком, который в то время был главным научным сотрудником, а затем был назначен директором института. Бермингем и его команда работали с Крейгом и другими сотрудниками JCVI, чтобы организовать этот визит. Во второй половине дня он поднялся на борт "Колдуна II", чтобы дать интервью съемочной группе документального фильма, и выразил энтузиазм по поводу этой затеи: "Я не думаю, что кто-то, увидев то, что сделал Крейг. В обнаруженном в очень небольшом количестве воды у острова Бермуды, можно задаться вопросом, найдут ли применение открытому им генетическому разнообразию".

Бермингем также присоединился к Крейгу и Джеффу Хоффману, чтобы взять пробу из озера Гатун. Съемочная группа снимала момент, когда Бермингем и Крейг проверяли показания приборов, измеряющих состояние воды.

"Соленость - 0,06, довольно пресная, мы не получим из нее много соли", - отмечает Крейг на видео, читая с портативного дисплея. "Температура - 28,5 градусов [по Цельсию]. Это тепло. pH немного стабилизируется, но все еще составляет 7,8, 7,79, так что все выглядит не так уж плохо".

Бермингема интересует сам процесс: "Сколько времени занимает калибровка?".

Теперь Хоффман вступает в разговор, наклонившись к насосу. "Около минуты. Я даю ему промыть воду около двух минут, чтобы дать время прочистить шланги".

Большинство посетителей Барро Колорадо пользуются возможностью пройтись по обширным тропам через джунгли. Для команды Sorcerer II это был шанс взять первую пробу почвы за всю экспедицию - процедуру, которую они повторят в других экзотических местах, чтобы сравнить с микробами, которые они находят в океанах, озерах и ручьях. Под руководством Биффа Бермингема группа прошла под густым пологом тропического леса, встретив обезьян-ревунов и орхидеи, процветающие на фоне огромных деревьев, похожих на покрытые мхом ракетные плавники. Позже Брук Дилл рассказала об одном моменте из этого похода: "Я помню, как Крейг подошел к обезьянам, и они стали трясти его за ветку. И я сказала Крейгу: "Не ходи под ними, они будут бросать в тебя свое дерьмо". А он посмеялся надо мной. И они бросили".

Покинув Барро Колорадо, "Колдун II" продолжил путь через озеро Гатун к шлюзам Педро Мигель. Через них судно спустилось на высоту пятьдесят два фута над уровнем моря в озере Мирафлорес и, наконец, через последний ряд шлюзов спустилось на уровень моря. Оставалось пройти всего семь миль по водному пути, прорытому в перешейке, и "Колдун II" вошел в воды Тихого океана, вплыв в широкий, размашистый Панамский залив. Офисные башни и отели Панама-Сити сверкали вдоль извилистых белых пляжей, пока корабль шел к оконечности ряда островов, вдающихся в залив. Выбрав место рядом с курортным комплексом Fuerte Amador Resort and Marina, команда бросила якорь.

На острове Барро-Колорадо Бермингем рассказывал на камеру, как тощий Панамский перешеек разделяет две огромные океанические экосистемы, каждая из которых имеет свои уникальные сообщества микробов. В частности, по его словам, "на тихоокеанской стороне перепады температур гораздо более разительны, чем в Карибском бассейне. В летние месяцы, то есть в сезон дождей, температура может подниматься до двадцати шести - двадцати семи градусов по Цельсию. В сухой сезон, когда дует ветер и меняется режим течения, вода становится намного холоднее, примерно до двенадцати, тринадцати, четырнадцати градусов. В Панамском заливе возникает огромный прилив питательных веществ. Продвигаясь немного дальше на запад, вы теряете часть этого апвеллинга вблизи берега. Но по мере удаления от берега вы вновь обретаете его. И это окажет огромное влияние на микробное сообщество".

"Итак, у вас есть морское разнообразие, которое вы найдете в Карибском море, и морское разнообразие, которое вы найдете в восточной части Тихого океана, - продолжает Бермингем, - а также внеморское разнообразие, которое вы найдете между ними, на Панамском перешейке, в озерах и каналах. Это разнообразие объясняется изменением высоты над уровнем моря и градиентом осадков, что приводит к различиям в видовом богатстве, о котором мы до сих пор мало что знаем".

"Я думаю, что в эволюционной биологии, которой многие из нас интересуются, есть надежда, что мы сможем использовать некоторые из подходов, применяемых Крейгом, чтобы лучше понять, как размножаются виды в пространстве и во времени", - сказал он. "Но мы еще не дошли до этого. Каждый раз, когда мы применяем генетические подходы к изучению флоры или фауны в тропиках, мы всегда обнаруживаем, что под поверхностью находится большее разнообразие, чем предполагалось. Поэтому мы постоянно открываем новые виды. Конечно, когда мы добираемся до микробов, мы ничего о них не знаем. Ноль".

19 ЯНВАРЯ "Колдун II" покинул Панама-Сити и Америку. Был яркий день с высокими белыми облаками, когда судно повернуло нос на запад и, покинув пределы видимости суши, вышло в открытое море, направляясь к острову Кокос, расположенному на расстоянии около 580 миль. Команда остановилась в тридцати пяти милях от острова в спокойном море, чтобы взять образец 21. Снова подняв паруса, они были рады, что успели набрать отличный ход, но были потрясены, увидев нечто, о чем слышали, но не подозревали, что оно есть везде.

Пластик. Много-много пластика.

Они приближались к району в восточной части Тихого океана, где многочисленные течения сходятся в огромный гирл, который задерживает бесконечный поток пластика - от игрушек, тарелок, шлепанцев и солнцезащитных очков до кусков корпуса и палубы лодок и так далее и тому подобное. "Однажды, - вспоминает Хоффман, - мимо проплыл холодильник".

"Пенопласт всегда был главным ингредиентом в супе из чего угодно - от нефтяных бочек до пластиковых бутылок, - писала Кэти Урпани в судовом журнале, - шведский стол из пластика, который мы ежедневно вылавливали из океана, освобождая маленьких триггерфишей и крабов, когда наполняли макси-мешки подрядчиков мусором".

За годы, прошедшие после глобальной экспедиции, ученые из JCVI собирали подобный мусор в океане, чтобы изучить микробные сообщества, живущие на пластике и в нем. По словам океанографа JCVI Криса Дюпона, возглавляющего эти исследования, некоторые из видов, обнаруженных на мусоре, содержат генетические варианты наземных бактерий, которые обычно не встречаются в океане. "Они происходят от людей, обрабатывающих пластик на суше, и от других наземных микробов, которые цепляются за пластик, когда он спускается по пресноводным потокам в море", - сказал он.

По пути к Кокосу экипаж взял еще две пробы - одну на расстоянии двухсот пятидесяти миль, а другую - на расстоянии тридцати миль от острова. "Большую часть пути ветер был слабым, - говорит Крейг, - и нам приходилось много двигаться. Однако часто случались шквалы с драматическими эффектами - усилением ветра и эффектным небом, а иногда и радугой. Луна была новой, поэтому ночное небо было потрясающим. Справа по правому борту находилась Большая Медведица, указывающая на Северную звезду, а по левому - Южный Крест. Млечный Путь был самым ярким из всех, что я когда-либо видел, а луны Юпитера были видны невооруженным глазом".

21 января они впервые увидели Кокос - волшебный остров у побережья Коста-Рики, где снимались некоторые сцены фильмов "Парк Ю-расик". Кокос в основном необитаем и круглый год заливается дождями. На протяжении веков это место было излюбленной остановкой для кораблей, желающих пополнить запасы пресной воды, прежде чем отправиться в открытые части Пацифики. "Когда вы читаете о Дарвине и "Бигле", - объяснил Крейг съемочной группе, - что было самой большой проблемой при пересечении Тихого океана? Это было отсутствие пресной воды. Здесь постоянно идут дожди.

Вы просто заходите на эту якорную стоянку, а там три или четыре водопада, падающие прямо в океан. Лодки проплывали прямо под ними, чтобы наполнить бочки на палубе".

Гигантские валуны и скалы возле водопада испещрены именами моряков и кораблей, побывавших здесь сотни лет назад. "Здесь есть большой камень с лодки Жака Кусто в 1997 году", - говорит Хоффман. "Это гравировка на камне".

На второй день стоянки на острове Крейг и Хизер Ковальски отправились в поход в глубь острова, наслаждаясь пышными, густыми джунглями, питаемыми водой. Менее приятным открытием стала колония огненных муравьев, которые напали на них во время остановки на отдых, ужалив их и покрыв рубцами.

31 января судно Sorcerer II отплыло с острова Кокос на Гала-Пагосы. Экипаж увидел вдалеке стаю касаток и место, где вода как будто "кипела" от густого скопления мечущихся рыб. Брук Дилл, пишущий в журнале, назвал это и другие подобные явления "рыбьими шарами" - "кишащий клубок рыб, напуганных вместе какими-то невидимыми хищниками". Временами мы можем увидеть, как чудовищные тунцы, акулы и другие зубастые рыбы выталкивают свой обед на поверхность, загоняя его в беспомощную ловушку".

Однажды в полночь команда отпраздновала пересечение экватора. "Нам сказали написать стихи, подготовить подарок и одеться в костюм морского существа на следующий вечер", - сообщается в блоге корабля. "В назначенное время организмы морских глубин появляются на палубе под белыми огнями вечеринки, а на стол высыпаются яства, чтобы начать пиршество. . . . Обычно те, кто пересек экватор на лодке, возглавляют этот праздник и передают его остальным, кто никогда не пересекал экватор. . .

После девятидневного путешествия, самого долгого за все время экспедиции, "Колдун II" прибыл на Галапагосские острова 2 февраля - день, который все потом вспоминали как очень жаркий. Экспедиция проведет на этих островах почти шесть недель, отбирая пробы не только в океане, но и в соленых прудах, озерах, серных источниках и мангровых болотах.

"Мы проснулись от суровой красоты Галапагосских островов", - написала Брук Дилл в день их приезда. С моря низкие волканические острова выглядели как темные панцири гигантских черепах, обитающих на Галапагосах. "Мы перенеслись в прошлое, в первобытную страну", - продолжала она. "Это место, где в воздухе витает инстинкт выживания и царит жестокая конкуренция. Нашими первыми галапагонцами были очень темные и крупные бутылконосые дельфины, которые бросались к нам на нос. Над нами парят олуши и фрегаты, а также стаи темноголовых буревестников вместе в пятнах, похожих на крошечные ватные шарики с темными верхушками, проносящиеся по линии течения. Когда мы приближаемся, они взлетают в порыве энергии".

Официальное название Галапагосских островов, входящих в состав Эквадора, - Архипелаг Колон. На испанском языке они также известны как Галапагосские острова, которые были случайно открыты в 1535 году испанским священником, жившим в Панаме, по имени Фрай Томас де Берланга. Священник был первым, кто описал странные криатуры, которые он там увидел. Фламандский картограф Абрахам Ортелиус на карте мира, опубликованной им в 1570 году, назвал цепь островов Insulae de los Galopegos - островами черепах.

В 1684 году сюда прибыл английский пират по имени Амброз Коули и дал некоторым островам англизированные названия, как и другие англичане. Поэтому многие острова имеют несколько названий. Эспаньола также называется островом Худ, в честь британского лорда; Сантьяго - островом Джеймса, в честь члена команды пирата Коули; Санта-Крус также называется островом Индефатигейбл, в честь британского военного корабля. Острова оставались практически нетронутыми на протяжении веков, в том числе когда Дарвин посетил их в 1830-х годах. В двадцатом веке на острова стало приезжать все больше людей, в том числе туристов и исследователей. Они охотились на многих диковинных животных, в том числе на гигантских черепах, сокращая их популяцию.

С годами посетители завезли сюда и посторонние виды, такие как козы, чтобы обеспечить готовый источник мяса, и ежевику, чтобы выращивать ее как урожай. Эти и другие захватчики быстро размножились, потеснив местную фауну и флору. В последние годы правительство Гала-Пагоса ввело строгий контроль за ввозом любых неместных макровидов. А вот с микровидами дело обстоит иначе. Микробы по-прежнему привозят на лодках и самолетах, в багаже и на людях. Новые виды микроорганизмов также появляются естественным путем. Миллионы лет, переносимые ветрами, птицами и океанскими течениями. Влияние этих микроинвадеров в значительной степени неизвестно.

Судно Sorcerer II бросило якорь у острова Санта-Крус в Пуэрто-Айоре, крупнейшем городе на Галапагосах с двенадцатью тысячами жителей. Этот город стал базой экспедиции на следующие несколько недель, пока команда исследовала острова этого архипелага, расположенного в семистах милях от побережья Южной Америки. Крейг снял дом на холме над главной улицей, Авенидой Чарльза Дарвина, которая начинается у главного городского причала. Эта улица заканчивается на другом конце города у Исследовательской станции имени Чарльза Дарвина - комплекса лабораторий и офисов, библиотеки и выставочного зала, открытого в 1959 году по инициативе Организации Объединенных Наций. Эквадорские и международные сотрудники станции помогли Бобу Фридману и Карле Хайдельберг организовать и получить разрешение на визит команды, хотя позже выяснилось, что некоторые сотрудники станции были не слишком рады приезду "Колдуна II".

"Я помню, что гавань в Пуэрто-Айоре была довольно тесной", - говорит Хоффман. "Обычно туда не заходят огромные стофутовые яхты, там много рыболовецких судов и лодок для дайвинга. Так что заходить туда, где мы собирались бросить якорь, было очень нервно". Сам город был наполнен прибрежными лавками ремесленников, ресторанами, интернет-пабами и отелями. "На острове пахнет вулканической пылью и ветром, - пишет Брук Дилл, - сухим деревом и иногда рыбой. Мы можем легко пройти расстояние до этой деревни по ее мощеным улочкам за 10 минут. Морские львы греются на набережной, бурые олуши и пеликаны ныряют в воду, морские игуаны лениво лежат на камнях, стаи золотых скатов скользят по заливу, а водные такси деловито переправляют людей в деревню и обратно".

Научный писатель Джеймс Шрив приехал в экспедицию несколько недель спустя, чтобы собрать информацию для статьи для Wired. В статье, которую он в итоге опубликовал, рассказывается о целях и планировании галапагосского путешествия, а также о некоторых ожиданиях команды относительно того, что они найдут. В ней также отмечается, что Крейг черпал вдохновение у Чарльза Дарвина:

Вентер считал, что его экспедиция идет по стопам Дарвина, и теперь он заходил в те же бухты и пробирался по тем же скалистым тропам, что и сам великий человек. Он заранее договорился с учеными Исследовательской станции имени Чарльза Дарвина на острове Санта-Крус, чтобы взять пробы в наиболее продуктивных местах. Среди них было несколько необычных сред, каждая из которых могла содержать уникальный спектр микробной жизни, с различными путями метаболизма и, следовательно, различными наборами генов.

Первая экскурсия экспедиции на Галапагосы была наземной: они отправились в глубь острова Санта-Крус, где историк и местный гид Грег Эстес провел их к участку, изрытому "туманными, первобытными кратерами", как опишет их Дилл в своем журнале. Оттуда они отправились в лес, полный гигантских маргариток. Дарвин собирал их в 1830-х годах, обнаружив, что эти растения встречаются на нескольких островах и при этом отличаются друг от друга. "Это было его самое большое представление о видовой радиации", - пишет Дилл. Группа также видела птиц-фрегатов, которые взлетали после купания в небольших внутренних озерах. Их семифутовые взмахи крыльев в этом странном ландшафте придавали им вид птеродактилей, живших миллионы лет назад.

Во время исследования Галапагосских островов экипаж дополняли смотрительница парка по имени Симона и океанограф и микробиолог Виктор Гальярдо, профессор кафедры океанографии в Университете Консепсьона на юге Чили. Крейг познакомился с Гальярдо во время визита в Чили и узнал о его знаниях в области океана между Южной Америкой и Гала-Пагосами. В то время Гальярдо занимался десятилетним исследованием питательных веществ, которыми питается океанская жизнь в юго-восточной части Тихого океана у берегов Чили, включая микроскопические организмы, находящиеся в нижней части пищевой цепи и питающие фитопланктон и другие микроорганизмы. Позже Галлардо назовет свое пребывание на судне Sorcerer II на Галапагосах одним из самых захватывающих проектов в его жизни и источником постоянного обучения: "Я до сих пор работаю над пониманием некоторых открытий, которые мы сделали на Галапагосах".

Одним из нежелательных событий на Галапагосах стало возобновление утверждений некоторых критиков о том, что Крейг тайно пытается украсть микроприроду островов. Биодипломаты JCVI в течение нескольких недель работали над соглашением с эквадорским правительством в его посольстве в Вашингтоне и с официальными лицами в столице Эквадора Кито. Несмотря на эти усилия, 10 марта 2004 года ETC Group - та же организация, которая назвала Крейга "биопиратом" на Бермудских островах, - опубликовала на своем сайте "ком-муник" под заголовком: "Играя в Бога на Галапагосах: Дж. Крейг Вентер, мастер и командир геномики, в глобальной экспедиции по сбору микробного разнообразия для инженерии жизни. Снова обвиняя Крейга в эксплуатации, группа отметила, что один из его институтов финансируется Министерством энергетики "для создания в лаборатории новых форм жизни, которые можно было бы использовать для производства энергии или очистки парниковых газов". Экзотические микробы - такие, как найденные на Галапагосах, - являются сырьем для создания новых источников энергии и новых форм жизни".

Негативная огласка привела к своеобразной ситуации, когда экспедиции, получившей разрешение на взятие образцов, было запрещено вывозить их с островов. "Они сказали, что нас арестуют, если мы попытаемся это сделать", - вспоминает Крейг. "Они боялись, что мы украдем эти материалы и заработаем миллионы". Боб Фридман вспоминает, что официальные лица в Эквадоре и на Галапагосах получили разрешения и отправили электронные письма с разрешением на вывоз образцов обратно в Штаты. "Затем произошло нечто странное", - говорит он. "По-видимому, какой-то ученый-юрист в Швеции - да, в Швеции - "услышал об экспедиции и начал говорить с эквадорским послом в Стокгольме. Потом этот посол связался с кем-то в Министерстве парков Эквадора или в Министерстве охраны окружающей среды - неясно, с кем именно, - и сказал им, что микробы в образцах - это "бриллианты моря", и убедил их в том, что Крейг что-то замышляет".

"Потом кто-то отнес это на станцию Чарльза Дарвина, - продолжил Фридман, - и сказал: "Ну, вы же биологи. Не могли бы вы разобраться с этим? И это поручили главе Группы по сохранению морской среды, немецкому морскому биологу на станции, который вмешался, чтобы распутать ситуацию". Любопытно, говорит Фридман, что местные галапагоанские власти на островах были в основном безразличны к тому, что делали гринго на "Колдуне II". "Жаловались только неэквадорцы из Дарвиновского института". Все стало еще более странным, когда шведский юрист из Стокгольма - друг первого академика - присоединился к переговорам с эквадорскими властями в Кито и на Галапагосах. "Он настаивал на том, что нам нужен меморандум о взаимопонимании, дополнительные разрешения", - говорит Фридман. "Это исходило от академика из Швеции, который был полон решимости защитить генетическое достояние Эквадора", независимо от того, хотели этого эквадорцы или нет.

В то время как политика бурлила, а переговоры продолжались, Крейгу и его команде все же разрешили взять образцы, к сбору которых они приступили 4 февраля. Они отплыли на юг из Пуэрто-Айоры к острову Флореана, где взяли на борт образцы 27 и 28, а затем направились к острову Сантьяго, чтобы взять образец 29. 9 февраля экипаж проснулся в 3:00 утра, чтобы отправиться на, возможно, самое необычное место во всем путешествии - подводное термальное жерло рядом с небольшим островом с остатками вулкана под названием Рока Редонда. На глубине пятидесяти семи футов под поверхностью жерло источало горячую пену из нагретой воды и сероводорода, вырывавшуюся из подземного слоя лавы под дном океана. Это было сумасшедшее место для существования жизни, даже микроскопической.

По словам Брук Дилл, команда планировала взять пробу прямо из жерла, а не использовать насос на судне. "Условия в этом месте очень тяжелые", - записала она, когда группа направилась к Рока-Редонде на корабельном швертботе. Течения от двух до трех узлов, волны на гребне у места стоянки". На предполагаемом месте погружения существуют и худшие условия, но это возможность совершить погружение в столь необычном месте, поскольку из жерл поднимаются пузырьки серы, а вода имеет температуру 82 градуса по Фаренгейту".

"Моя личная работа - это профессиональный дайв-боди для Крейга", - продолжил Дилл на самом месте погружения. "Приготовившись к погружению, я наблюдаю за тем, как Крейг вместе с гидом по погружениям на Галапагосских островах перевернулся на спину, и они, преодолевая бушующее течение и разбивающиеся волны, направляются к линии, которая приведет нас к жерлам. Я следую прямо за ними и опускаюсь на глубину около 40 футов, когда в поле зрения появляется морское дно. Я говорю Крейгу, что спущу зонд YSI [датчик для измерения состояния океана] и трубки, а затем наблюдать, как они рука за рукой тащат себя против течения и вниз". Сразу за Диллом приехала съемочная группа документального фильма, у которой возникли свои проблемы с доставкой камеры и оборудования в этот бурлящий котел течений.

"После очередной борьбы с поверхностными условиями, с приборами в руках, - пишет Дилл, - я спускаюсь обратно к съемочной группе и Крейгу, которые выбрали место для отбора проб. Я передаю его и наблюдаю, как Крейг пробирается к вентиляционному отверстию, изо всех сил натягивая трубку против течения. Он стоит на руках и коленях с решительным выражением лица. Я могу сказать, что он больше не замечает камеру на своем лице и освещение, но видит именно то, что хочет, и, похоже, полон решимости получить это. В то время как течения меняются, а морские львы проносятся над нашими головами, он не поднимает глаз, а борется за то, чтобы удержать инструменты на месте".

"Это было довольно сложное погружение, - сказал Крейг съемочной группе, - но ощутить эту биологию, опустить руку в теплое жерло и взять образцы напрямую - это была настоящая связь с биологией. Не могу дождаться, когда верну эти образцы в лабораторию".

Крейг выбрал этот источник в надежде найти микробы, которые могли бы подсказать, как они производят водород. Как кислород и другие химические вещества, водород является побочным продуктом естественных процессов некоторых видов бактерий. "Один из способов взглянуть на бактерии, - говорит Виктор Галлардо, - заключается в том, что они похожи на маленькие фабрики, которые используют свои клеточные механизмы для функционирования, обработки входов и производства выходов, таких как водород".

Пока команда с Рока Редонды находилась в воде, Галлардо едва не столкнулся со смертью. Он остался на борту Sorcerer II, попросив одного из дайверов-гидов собрать образец растения со дна в стеклянной бутылке. "Я хотел проверить его на наличие микробов", - вспоминал он много лет спустя, планируя использовать мощный ми-кроскоп в корабельной лаборатории. "Это растение было собрано в том месте, где просачивался газ, хотя мы еще не знали, что это за газ", - сказал Галлардо. "Этот дайвер подошел и оставил мне бутылку, а потом ушел, чтобы заняться другими погружениями. Я был на яхте практически один. Может быть, кто-то был на палубе".

Галлардо вспомнил, как подумал: "Сейчас я открою эту штуку и узнаю, что это за трава". Но когда он открыл ее, то, видимо, держал бутылку слишком близко к носу: "Это был сульфидный газ, который очень смертоносен. Меня это очень поразило, поэтому я отложил его и сделал несколько вдохов. Я не знал, что делать, просто ждал, что будет дальше, потому что люди ныряют, а там только один палубник, и я подумал, не умру ли я". Галлардо решил, что он, должно быть, потерял сознание. "Примерно через пять часов люди вернулись на лодку и увидели, что я очнулся. Они сказали: "Ничего себе, какая у тебя была сиеста, пять часов сиесты"".

Позже, после того как Галлардо пришел в себя, а водолазы и оборудование вернулись на борт, он взял из вентиляции другую бутылку с водой - на этот раз он снял крышку более осторожно - и посмотрел на капли в микроскоп в исследовательской зоне главной каюты.

В тот вечер Крейг, Карла Хайдельберг и другие собрались вокруг чилийского ученого, чтобы рассмотреть крошечных микробов. На мониторе, где в режиме реального времени транслировались изображения, которые Гальярдо видел в микроскоп, они наблюдали за развитием причудливо выглядящих микробов с шипами и стержнями, похожими на крылья. Описывая сцену, которую позже покажут по каналу Discovery, Дилл писал о "диатомовых водорослях, бактериях и ресничках" на мониторе. "Они указывают на экран и взволнованно восклицают: "О!" и "Смотрите сюда!".

"Посмотрите на этого парня", - сказал Крейг, указывая на огромного микроба, похожего на цилиндр с пугающим париком на одном из концов. По сцене дрейфовали и перемещались другие организмы - шарообразные, пушистые, длиннотелые и другие.

"Некоторые из них запутались, - говорит Галлардо.

Крейг взглянул на другой организм. "А как насчет этого парня?"

"Это может быть цианобактерия, очень стройная, - сказал Галлардо, указывая на длинное цилиндрическое существо, - но для этого потребуется более тонкий анализ". Цианобактерии - это важнейшее сообщество фотосинтезирующих бактерий, которые обитают в поверхностных водах всех океанов и морей мира и производят значительный процент кислорода в атмосфере Земли. "Это остатки листьев", - сказал он о некоторых плавающих частицах. "Растительный материал".

"А вот и слон вернулся", - сказал Крейг, когда огромный цилиндрический жук снова появился в поле зрения.

"При гниении этого материала образуются сульфиды, которые и являются пищей для этих бактерий", - говорит Галлардо. "Эти бактерии постоянно очищают всю систему, которая позволяет этой экосистеме жить. От бактерий до пингвинов и всех птиц, которых мы видели сегодня, и черепах - все это связано в очень тонко работающую систему".

"Посмотрите на этого парня, который просто кружится по кругу", - добавила Карла Хей-Дельберг. "Это похоже на микробный цирк".

Спустя годы Галлардо вспомнил, что в тот день увидел нечто, поразившее его: "нитевидную бактерию". Он никогда раньше не видел таких бактерий, хотя изучал бактерии из серы.

Вентиляционные отверстия в течение многих лет. "Это бактерии без пигментации, - объяснил он, - потому что иначе они были бы цианобактериями". Хлорофилл в цианобактериях придает им зеленый цвет. "Но они не были цианобактериями, они были многоклеточными. И они были подвижными. Некоторые из них были очень живыми".

"Я искал очень крупную бактерию под названием Thioploca", - вспоминает он, имея в виду род, известный тем, что имеет вакуоль (камеру), содержащую сульфид и нитрат. Она производит энергию, окисляя сульфид с помощью нитрата. "Это было открытие, которое я сделал в 1963 году, кажется. Но эти парни были совершенно другими. И когда я впервые посмотрел на них в микроскоп, их было очень много. Многие из этих бактерий были стройнее, чем предыдущие, которые мы знали. Позже я вместе с женой опубликовал в Испании статью, в которой разделил этот тип бактерий на две группы: те, которые мы назвали мегабактериями, - те, что я нашел ранее у северного побережья Чили, - и другие, которые мы назвали микробактериями, гораздо меньшими по размеру и гораздо более разнообразными".

"Это было так необычно, - говорит Гальярдо, - что я не мог поверить, что кто-то не изучал их или не нашел раньше. Поэтому я искал литературу повсюду, но в ней были лишь некоторые намеки. Люди находили что-то, что они называли слизистой травой, потому что именно так оно выглядело, на глубине в пределах континентального шельфа, не глубже. А потом - ничего. Тогда я сказал: "Ну, может быть, это было найдено в окаменелостях". И тогда я начал просматривать палеонтологическую литературу и нашел массу информации об окаменелостях. А мой хороший друг Билл Шопф, геобиолог из Калифорнийского университета, получил мои фотографии и описание и сказал: "Ух ты, Виктор!". Он был очень, очень впечатлен. И очень счастлив, поскольку многие эти формы он видел в виде окаменелостей в породах возрастом 3,4 миллиарда лет".

"Они всегда считали, что это были ранние цианобактерии", - говорит Галлардо. "И если это были цианобактерии, то, возможно, кислород появился на Земле очень рано. Но потом я сказал ему: "Этим ребятам не нужен кислород. Они живут в сульфиде". Так мы начали общаться и публиковаться вместе. А потом дело приняло другой оборот, потому что Билл Шопф был подключен к программе NA-SA по поиску окаменелостей в породах, которые собирают на Марсе. Теперь они ищут такие окаменелости на Марсе, что стало неожиданным результатом простой находки, сделанной в тот день на Галапагосах на корабле Sorcerer II".

Через два дня после работы на месторождении Рока-Редонда команда отплыла на остров Изабелла, где взяла еще одну необычную пробу - на этот раз в мангровом болоте, где скопления высоких деревьев и их спутанных корней были разбиты лужами солоноватой воды, окрашенной грязью в коричнево-оранжевый цвет. "Рыбы-юве-нилы безопасно лавируют среди корней деревьев", - пишет Брук Дилл. Морские черепахи скользят под стеклянную поверхность воды и зарываются в грязь, чтобы отдохнуть, а некоторые из них выходят из своих укрытий в огромных облаках грязи, когда мимо проплывал "Зодиак" с учеными".

В документальном фильме, который в итоге был показан на канале Discovery Channel, "Зодиак" останавливается, и Крейг без рубашки и босиком прыгает через борт в красную воду глубиной по пояс. "Я по колено в грязи", - говорит он. "Количество маленьких ребят, живущих здесь, должно быть доисторическим миллиардом. Не знаю, чувствуете ли вы запах: просто сера вытекает наружу. Сера [образуется в результате] примитивного ме-таболизма, поэтому здесь должно быть много целлюлаз, которые расщепляют растительные остатки. Это первобытный ил".

"Невероятная смесь пресной и соленой воды, она смешивается прямо в этом маленьком бассейне у входа", - продолжил Крейг, оказавшись рядом с дюжиной гигантских черепах, которые плавали и, кажется, играли, - еще одна сцена, в которой кажется, что Земля была миллионы лет назад. Что касается микробов, то Крейг сказал на видео, что ожидал найти виды, которые процветают в смеси соленой и пресной воды, а также в сере. Пока он говорил, он собрал образец грязно-красной воды в пластиковую канистру, а команда проводила измерения с помощью приборов. Когда он передал образец Чарли Ховарду на "Зодиаке", капитан понюхал его: "Мммммм", - сказал он, скорчив гримасу.

В течение следующих нескольких дней команда продолжала погружаться и брать пробы на Галапагосах. "Некоторые из погружений были просто волшебными", - сказал Хуан Энрикес, который присоединился к экспедиции. "Просто чудесные вещи". В их число входит погружение на следующий день после взятия пробы мангровых зарослей среди скопления игуан (да, "скопление" - это научный термин). Команда увидела, как они загорают на скалах возле Sorcerer II, а затем уходят под воду. "Эти игуаны выглядят очень медлительными на суше, когда мы их находим", - говорит Крейг, который только что вынырнул из воды после погружения. "Они как бы разбегаются. Но это самые грациозные животные".

Команда продолжала собирать образцы. "Образец с мелководного рифа был взят в "Короне дьявола", - сообщает Дилл в журнале путешествия, - частично затопленном кратере, где обитают множество рыб, морских львов и скатов. Мы наслаждались тем, что морские львы отвлекали нас, пока мы пытались собрать образец. Люди говорили, что это было похоже на приплод озорных щенков в гидрокостюмах, которые все время пытались привлечь наше внимание".

17 февраля "Колдун II" вернулся на Флореану. Команда отправилась в глубь острова, чтобы взять пробы из пресноводного пруда, наполненного водой с розовыми фламинго. Как пишет Джейми Шрив в журнале Wired: "Чтобы взять образец из... пруда на острове Флориан [Флореана], Вентер, Хоффман и другие таскали тринадцатигаллонные кувшины по холму, чтобы погрузить их на лодку. Это того стоило. Стоградусная вода была настолько полна жизни, что фильтры засорились после того, как через них прошло всего три галлона воды".

На следующий день "Колдун II" отплыл на Дафни-Майор, к северу от Пуэрто-Айоры, чтобы нанести визит единственным обитателям этой большой, по большей части бесплодной скалы - знаменитым биологам-эволюционистам Питеру и Розмари Грант из Принстонского университета. С 1973 года эта британская пара проводила на Дафни-Майор по шесть месяцев в году, отлавливая, помечая и беря образцы крови у зябликов, обитающих на острове, - птиц, которых собирал и изучал еще Чарльз Дарвин. Эти крошечные птички стали важнейшим компонентом дарвиновской теории естественного отбора, поскольку на разных островах они различаются по видам едва заметными, но важными признаками, приспособившись к гиперлокальным условиям.

Сначала Дарвин думал, что это разные птицы. Лишь позже, вернувшись в Англию, он понял, что они тесно связаны между собой, что способствовало его осознанию того, что виды не являются неизменными, как долгое время полагали ученые. Гранты внесли свои собственные дополнения в теорию Дарвина, тщательно наблюдая за адаптацией вьюрков на своем крошечном острове, когда птицы реагировали на изменения условий окружающей среды, такие как осадки и наличие пищи. Пара показала, что изменения в размере клюва, например, могут происходить гораздо быстрее, чем того требует традиционная эволюционная теория. Их работа была описана в цитате, когда они получили престижную премию Бальзана в 2005 году: "Питер и Розмари Грант ... продемонстрировали, как очень быстрые изменения размеров тела и клюва в ответ на изменения в предложении пищи обусловлены естественным отбором. . . . Работа Грантов оказала огромное влияние на биологию популяций, эволюцию и экологию".

Тринадцать видов вьюрков, обитающих на Дафни Мейджор, включают в себя древесных вьюрков, земляных вьюрков, пеночек и вегетарианских вьюрков. Адаптации включают в себя различия в размере, форме и окраске, и, конечно же, в клювах, которые специально приспособлены к тем видам пищи, которыми они питаются. Невероятно, но всего за четыре десятилетия, проведенных Грантами на острове, они наблюдали изменения средних размеров клюва и тела.

В 1994 году научный писатель Джонатан Вайнер опубликовал книгу "Клюв зяблика: A Story of Evolution In Our Time", книгу о Грантах и их работе на Галапагосах, которая была удостоена Пулитцеровской премии.16 В ней Вайнер, основываясь на наблюдениях Грантов, доказывает, что эволюция порой происходит быстро и что линии изменяются, причем не всегда линейно. Хотя некоторые виды сохраняются в течение многих миллионов лет примерно в одном и том же виде, другие, как вьюрки на Дафни-Майор, могут колебаться в своем развитии, не приходя к стабильности в течение длительных периодов времени. Поздно утром во время посещения Дафни-Майор, бросив якорь, Крейг и небольшая команда с "Колдуна II" отправились на остров и пешком добрались до лагеря Грантов. Они встретили супругов возле небольшой хижины, где брезент был натянут над входом в небольшую пещеру, приютившуюся в скалах. Здесь они и жили на пустынном острове, спали на холщовых кроватях в примитивном жилище, где также хранились консервы, запасы воды и оборудование для исследований. В 2004 году Грантам было около семидесяти лет - оба родились в 1936 году - они носили обветренные шляпы, прикрывавшие их белые волосы. Их кожа была коричневой и морщинистой от многих лет.

"Мы добрались до их лаборатории-лагеря, - сказал Крейг съемочной группе, - и все оказалось очень просто, самая элементарная наука".

"Гранты жили на консервах из тунца", - вспоминал Крейг, рассказывая, как команда привезла им неожиданное угощение - ведро льда с очень красивой бутылкой холодного шампанского, которое они использовали, чтобы поднять тост за работу супругов. На фотографиях, сделанных во время визита, видно, как пара потягивает шипучку и улыбается. "Они были самыми теплыми людьми, - говорит Крейг, - чего не ожидаешь, отправляясь на эту маленькую скалу".

После шампанского Гранты показали команде Sorcerer II пример того, как эволюция работает на острове, указав на очень твердый фрукт, который там растет. "Остров находится в засухе, - сказал Крейг, - поэтому вы можете видеть, что вьюрки с очень большими клювами могут разломать этот очень твердый фрукт, добраться до семян и съесть их, чтобы выжить". Он добавил, что идея "естественного отбора на стероидах" хорошо известна на примере бактерий. "Эволюция происходит ежечасно в наших легких и в наших кишках с помощью бактерий, - сказал он, - и постоянно в каждом образце морской воды, которую мы привозим. Это совершенно иной масштаб, чем у птиц и других крупных живых существ, которых изучал Дарвин и гранты".

"Самое удивительное, что Питер готовился лететь в Бостон на операцию по замене тазобедренного сустава, - говорит Крейг, - а мы не могли угнаться за ним, поднимаясь и спускаясь с гор. Он был похож на бодливого козла".

1 марта, после нескольких дней пребывания в Пуэрто-Айоре, команда Sorcerer II взяла еще одну пробу грунта в глубине острова Вольф.

В очередной жаркий день они взобрались на крутой вулкан, чтобы взять пробы грунта. "В это время года на острове наблюдаются сильные штормовые волны, из-за которых высадка на берег в большинстве случаев затруднена или невозможна", - написал Хуан Энрикес в судовом журнале. "Мы прибываем на Вольф на рассвете и замечаем, как морские волны разбиваются о скалы, величественно возвышающиеся над морем. Мы огибаем остров в поисках места для высадки, наблюдая, как семифутовый шквал разбивается о скалистый берег. Это было нелегко".

"Остров выглядит диким и непривлекательным, а волны вздымают шлейфы брызг", - продолжает Энрикес. "Я видел страх в глазах Джеффа, когда он слушал разговоры о том, как нам придется провести время.

Здесь 120-футовый утес, и единственный путь наверх лежит по узкому уступу, а затем по расщелине в вулканической породе. Взяв тузик и подплыв к скале, мы смогли идеально подобрать время и спрыгнуть с носа тузика на уступ у кромки воды".

"Все взволнованы и встревожены", - пишет Энрикес. "Джефф постоянно говорит о смерти и сумасшедших людях. Мы поддерживаем его, обсуждая звук, который он издаст при падении, отскакивая от камней и падая в воду. Пока мы не понимаем, что ему действительно некомфортно, и решаем оставить это на потом. Наступает момент, когда Джеффу нужно прыгать. Под наши наставления и подбадривания Джефф стартует с передней части лодки вслед за Грегом, Симоной и Сайрусом. Я фотографировал и подбадривал их, пока они, цепляясь за рыхлые камни, начинали подъем. Благодаря нескольким опасностям, падающим камням и командной работе, они все добрались до вершины".

"Они искали грунт и нашли достаточно для пробы, прежде чем отправиться в обратный путь. Чтобы вернуться к шлюпке, они решили выбрать более прямой путь. После жары острова погрузиться в прохладное Галапагосское море казалось лучшей идеей, чем снова спускаться по горячим сухим скалам, и они один за другим преодолели последние двадцать футов в море".

В течение следующих нескольких дней экипаж вернулся в Пуэрто-Айору, чтобы отдохнуть и подготовиться к следующему этапу кругосветного плавания. Они планировали отплыть 16 марта, чтобы пересечь южную часть Тихого океана и добраться до Французской Полинезии на расстоянии около тридцати пятисот морских миль. В последний день отдыха в Пуэрто-Айоре Крейг собрался вместе со съемочной группой и в последний раз перед отплытием обдумал увиденное.

"Мы ежедневно бываем здесь, живем с настоящей биологией и историей", - говорит Крейг. "Мы также видим те же самые вещи, которые практически не изменились с тех пор, как здесь побывал Дарвин. Это помогает рассматривать биологию в контексте". Биология в некоторых случаях стала чрезвычайно сложной со времен Дарвина; в других случаях мы делаем то же самое, что и Дарвин. Мы выходим на улицу и наблюдаем за тем, что там есть. Мы выходим и делаем эти наблюдения с помощью новых инструментов. Мы можем смотреть более тонко; мы можем видеть генетический код. Но [как и он] мы в значительной степени перегружены информацией, и даже больше. Мне не ясно, есть ли у людей реальные интеллектуальные возможности, вся сила мозга, чтобы усвоить все это.

Мы пытаемся понять факторы, эволюцию генов, которые привели к тому, что мы, или тот морской лев, или моя собака живы, активны и реагируют на окружающую среду". Это настолько далеко выходит за рамки нашего нынешнего состояния биологии, медицины, интеллектуальных поисков, что все, что мы можем делать на данном этапе, - это вести наблюдения, записывать их и пытаться рассмотреть закономерности новых фактов, которые мы получаем и которые мы связываем между собой, - и, возможно, мы получим какие-то дополнительные принципы биологии".

Дэвид Коновер, продюсер и режиссер документального фильма, попросил Крейга подвести итоги путешествия.

"Это были одни из самых замечательных месяцев в моей жизни", - говорит Крейг. "И это еще не конец! Завтра мы отправляемся во Французскую Полинезию и продолжим брать пробы через каждые двести миль. Мне не терпится увидеть, что мы найдем".

Глава 5. Французская Полинезия – Форт-Лодердейл

Только Крейг мог додуматься до такого грандиозного поступка.

-Синди Пфаннкоч, бывший лаборант JCVI

НАХОДЯСЬ В ПУЭРТО-АЙОРА, команда в начале марта готовилась к тринадцатидневному плаванию во Французскую Полинезию. Крейг, Джефф Хоффман и Боб Фридман также работали над подготовкой шестнадцати образцов, взятых после отъезда из Панамы, к отправке в Роквилл для анализа.

Первоначально команда планировала отправить образцы коммерческим рейсом. Этому плану помешала еще одна официальная загвоздка, когда команда привезла образцы в аэропорт. "После того как мы решили, что наконец-то уладили все вопросы с нашим Меморандумом о взаимопонимании и разрешением на отбор проб на Галапагосах, - вспоминает Фридман, - в аэропорту возникла еще одна проблема". Они перевозили образцы в "сухом контейнере", который представляет собой изолированный криогенный контейнер, содержащий жидкий азот, абсорбированный в пористой подкладке. FAA разрешает перевозить такие контейнеры на коммерческих самолетах, если в них нет свободного жидкого азота, и жидкий азот не должен вытекать из контейнера. Однако когда служащие аэропорта открыли крышку сухогруза, чтобы проверить содержимое, сильный холод ударил в теплый окружающий воздух, и они увидели облака конденсирующегося водяного пара. "Служащие аэропорта в Пуэрто-Айоре не знали о сухих контейнерах, - вспоминает Крейг, - и были напуганы испарениями, выходящими из контейнера".

Вопрос был решен, когда Крейг решил сам отвезти образцы - все еще в сухогрузе, замороженные при температуре минус 196 градусов Цельсия - в Роквилл на зафрахтованном самолете Cessna CJ5. Он летел обратно, чтобы присутствовать на пресс-конференции, объявляющей о предстоящей публикации статьи о Саргассовом море в журнале Science. После стычки со шведами и некоторыми иностранными учеными, работавшими на Дарвинской станции, и их попыток помешать отбору проб Крейг почувствовал облегчение, когда самолет взмыл ввысь от островов с контейнерами микроорганизмов восточной части Тихого океана. "Думаю, я выпил мартини на борту самолета, чтобы отпраздновать это событие", - вспоминал он позже.

Через несколько часов после того, как образцы покинули Галапагосы, они были доставлены в Мэриленд, расположенный почти в трех тысячах миль к северо-востоку от островов, где команды секвенирования и биоинформатики были готовы приступить к работе. Холодным ранним весенним днем Крейг сам перевез их во временную лабораторию, которую его институт все еще использовал в Роквилле.

Образцы принимала Синди Пфаннкоч, лаборант и ученый, возглавлявший работу по секвенированию образцов Саргассова моря. Пфаннкоч пришла в институт в 2003 году после работы в компании Celera. До этого она описывала себя как "постдока без докторской степени", работавшего на Гамильтона Смита, когда у него была лаборатория в Джонсе Хопкинсе. "Мое обучение в лаборатории, - говорит Пфаннкоч, имеющая степень бакалавра биохимии, - сводилось к следующему: "Вот, сделай это для меня". Так вы учитесь тому, как добиваться результата".

"Хэм считал ее одной из лучших, если не лучшей, помощницей в его лаборатории", - говорит Крейг о Пфаннкоч. Именно они вдвоем создали все библиотеки для проекта "Геном человека" компании Celera. Создание библиотек - это искусство, и манипуляции с ДНК - это искусство. У Хэма были лучшие руки в этом бизнесе для бережного обращения с ДНК. ДНК становится очень хрупкой, когда образуются большие хромосомы. Например, в первой синтетической клетке", которую Крейг и Хэм Смит создали в 2010 году, "мы не могли пипетировать ДНК, потому что сам процесс введения и выведения веществ из пипетки повреждал ее. Именно так можно разрезать ДНК на мелкие кусочки, так что быть опытным специалистом в этом деле - дело не простое".

Репортер Wired Джейми Шрив встретил Синди Пфаннкоч в стране Мэри вскоре после того, как вернулся с работы над Sorcerer II в 2004 году. Он описал процесс, который наблюдал в лаборатории в Роквилле. "Сначала фильтровальные бумаги разрезают на мелкие кусочки и помещают в буфер, который вскрывает клеточные стенки организмов, - писал он, - выливая их содержимое. Добавляются химические вещества, чтобы разжевать про-теины и оставить только ДНК, которая вытекает из раствора". Пфаннкох взял со стеллажа пробирку и поднес ее к свету.

Видите вон тот белый сгусток?" - сказала она. Это ДНК из пруда с фламинго", - говорится в сообщении, которое Крейг, Хоффман и их команда посетили в глубине острова Флореана на Галапагосах. "По сравнению с обычным образцом это огромный образец. Не могу дождаться, когда увижу, что в нем".1 Как и в случае с протоколом, который Пфаннкоч, Хоффман и другие разработали для проб Саргассова моря, общая цель не была скромной. Она заключалась в том, чтобы попытаться секвенировать бактерии планетарного масштаба, чтобы лучше понять взаимосвязь жизни на Земле - или, по крайней мере, узнать как можно больше о том, какая жизнь обитает в водном мире.

"Я и группа из пяти или шести человек занимались экстракцией", - говорит Пфаннкоч. "Обычно мы запускали пару фильтров утром, доводили их до определенной точки, а затем запускали еще пару фильтров после обеда. Образцы обычно привозили на сухом льду. Мы вскрывали контейнер и доставали манифест - документы и юридические документы, необходимые для прохождения таможни. Там было написано: "Вот наши образцы, они не являются людьми".

"Мы вынимали фильтры, которые были заморожены и завернуты в алюминиевую фольгу", - продолжает она. "Мы записывали, какой образец мы получили, заносили его в электронную таблицу, а затем записывали всю информацию, которая прилагалась к образцу - долготу и широту, соленость, глубину и все остальное, - которую мы вносили в электронную таблицу, чтобы знать, что мы получили. Затем мы отправлялись в одну из наших морозильных камер, которые были пронумерованы, потому что, как вы понимаете, при таком количестве образцов нам нужно было знать, в какой коробке они находятся и в какой морозильной камере".

Позже один из ученых JCVI или сотрудник попросит Пфаннкоча достать конкретный образец или образцы из определенной местности, например, с Галапагосских островов, и указать, какого размера должны быть фильтры, которые нужно было подготовить и секвенировать (при этом размер фильтров варьировался от большего к меньшему). "Мы отправлялись за нужными образцами, - говорит она, - надеясь, что морозильная камера не вышла из строя и что образец не переместили в другую морозильную камеру, чтобы нам не пришлось нырять в морозилку, что случалось пару раз. Затем мы доставали фильтры, разворачивали пакеты из фольги, доставали нужный фильтр, переносили его в шкаф биобезопасности и давали ему оттаять".

Разморозив фильтр и разрезав его на мелкие кусочки, ученые приступили к процессу выделения. Они инкубировали все при температуре 55 градусов Цельсия, а затем раскрутили пробирки в центрифуге, чтобы отделить ДНК от жидкости в образце.

Следующим шагом было удаление примесей с помощью растворителей. "Некоторые образцы могли быть очень липкими, - говорит Пфаннкоч, - с водорослями, похожими на слизь, как, например, из Мангрового пруда. Это было очень неприятно". Мы также пытались получить описание того, как выглядел фильтр. Был ли он светло-зеленым? Был ли он прозрачным? Коричневато-зеленый? Некоторые из них имели довольно резкий запах, поэтому мы открывали образцы в шкафах биобезопасности. Один из них, как мне помнится, пах серой. Как спичка, только без пламени".

Далее последовал процесс секвенирования дробовика, а затем сборка фрагментов ДНК в гены, хромосомы и геномы, как описано в главе 3. Полученные результаты были отправлены в публичные базы данных, такие как Национальный центр биотехнологической информации (NCBI) и Киберинфраструктура сообщества для передовых исследований и анализа морской микробной экологии (CAMERA). Последняя представляет собой цифровое хранилище и веб-сайт, созданный в рамках совместного проекта JCVI и Калифорнийского института телекоммуникаций и информационных технологий (Calit2), центра при Калифорнийском университете в Сан-Диего, финансируемого Фондом Гордона и Фонд Бетти Мур.2 CAMERA включала в себя подробные записи не только о ДНК организмов, но и о том, где были собраны образцы, их солености, насыщенности кислородом и многом другом.

Позже, когда Даг Раш и другие исследователи JCVI проанализировали первые сорок один образец глобальной экспедиции, все эти данные легли в основу их статьи 2007 года в PLoS Biology, описывающей то, что было обнаружено.3 В других публикациях будет подробно описано то, что ученые обнаружили, вскрывая, секвенируя и анализируя эту партию образцов - последний из которых, образец 41, был взят 2 марта 2004 года на острове Изабелла, когда экспедиция завершала свой визит на Галапагосы.

В двадцати семи сотнях миль от всех этих небулайзеров, центрифуг, суперкомпьютеров и рядов секвенсоров 17 марта в маленькой гавани Пуэрто-Айоры команда "Колдуна II" подняла грот корабля около 6:00 утра и направила нос корабля на запад.

Отдаляясь от последних проблесков суши, команда любовалась впечатляющим восходом солнца в Тихом океане: высокие пухлые облака разделяли восходящее солнце на желтые, красные и пурпурные лучи. Набитый припасами корабль отправлялся в самый длинный за всю кругосветку переход через открытое море - примерно три тысячи морских миль до Фату-Хива на Маркизских островах, самой восточной цепи из двенадцатисотмильных островов, составляющих Французскую Полинезию. Вместе с Крейгом, который только что вернулся из Роквилла, и основной командой Хуан Энрикес остался на время перехода. Венди Дакер также присоединилась к команде, пополнив состав судна на десять человек.

В тот вечер, как записано в судовом журнале, на закате, как обычно, появились дельфины, и экипаж мог отчетливо видеть Марс, светящийся глубоким красным светом на небе, усыпанном звездами. Позже те, кто был на поздней вахте, наблюдали метеоритный дождь, когда судно преодолело расстояние в 214 миль всего за двадцать четыре часа - очень быстрый выход из Галапагосских островов. На второй день Хоффман поймал трехсотфунтового марлина около 18:00, но нет никаких записей о том, что он его поймал. ("Я даже не приблизился к тому, чтобы затащить его в лодку", - вспоминал он позже. "Он оборвал леску".)

"Мы плыли через Тихий океан по маршруту от Галапагосских островов до Фату-Хива, который очень мало посещаем", - вспоминал Энрикес много лет спустя. "Большинство судов ходят по другому маршруту. Большинство самолетов летают по другому маршруту".

"Мы были там совершенно одни", - сказал он. "На радарах ничего не было видно", не было огней городов и поселков. Как будто находишься в одной из тех камер сенсорной депривации, куда заходишь и плывешь, или как во время медитации". Когда плывешь по длинным океанским просторам, если нет сильных штормов, это почти дзенское чувство, когда ты просто очищаешь свой разум".

"Но по какой-то глупой причине я никогда не испытывал страха", - сказал Энрикез. "Ты думаешь, что все будут делать свою работу. У тебя нет выбора. Ты дежуришь четыре часа, а отдыхаешь восемь часов. Можно читать, можно найти единомышленников, можно смотреть фильмы, можно помогать повару готовить". Во время этого транзита Энрикес написал часть своей книги "Как будущее настигает тебя". Книга, опубликованная в 2005 году, предсказывала, куда инновации, особенно в области биотехнологий, могут привести нас в ближайшем будущем. Между Галапагосами и Фату-Хива Крейг написал несколько глав своей автобиографии. Книга "Жизнь, расшифрованная: Мой геном, моя жизнь" - его рассказ о секвенировании первого человеческого генома - был опубликован в 2007 году.

Для Чарли Ховарда плавание по открытой воде на таких участках могло бы стать изолирующим опытом, "но все было не так уж плохо", - говорит он. "У нас была электронная почта, мы могли проверять ее два-три раза в день и поддерживать связь с людьми. У нас была спутниковая связь". Навигация на открытой воде на самом деле довольно проста. Следить за погодой - это то, на чем приходится концентрироваться несколько раз в день. Ты постоянно думаешь о том, как подготовиться к изменению погоды, сменить паруса, убедиться, что такелаж в порядке".

"Мы пытались загрузить спутниковые снимки и предсказать, какая погода нас ожидает, - говорит Крейг, - потому что большие океанские шквалы могут быть ужасающими". Когда вы находитесь в море, вы постоянно обрабатываете новые данные и информацию. Вода другого цвета? Есть ли другое течение? Меняется ли ветер?"

По пути к Маркизским островам Хоффман - теперь он стал "научным мальчиком" - отбирал пробы через каждые двести миль - такое же расстояние между пробами выдерживали ученые с корабля HMS Challenger, когда в 1870-х годах они углубляли дно океана. Первая порция морской воды, насыщенной микробами, поступила на борт Sorcerer II 17 марта из пробы, взятой в двухстах милях от Галапагосских островов.

Тем временем Крейг, Чарли Говард и остальные занимались навигацией, управляли парусами и вообще старались доставить всех в целости и сохранности через этот огромный участок голубой воды. В среднем Sorcerer II делала от восьми до двенадцати узлов, в зависимости от условий. "Мы можем двигаться по ровной воде со скоростью восемь узлов", - говорит Говард. "Когда у вас есть попутный ветер, вы двигаетесь со скоростью 1500 оборотов в минуту, тогда вы делаете десять узлов. Если у вас хороший ветер на луче, вы можете разогнаться до двенадцати узлов".

Иногда во время сильных волн Говард увеличивал скорость, делая небольшой серфинг в стиле Sorcerer. "Мы получали волны, которые были, наверное, от двадцати до двадцати пяти футов", - говорит он. "В них было много энергии, исходящей от ветра, и, если они были правильного направления, можно было забраться на волну и плыть вместе с ней. Но когда на волну обрушивается сотня тонн, становится не по себе. Я имею в виду, что риск велик, если рулевое управление сломается, и вы что-нибудь сломаете или кто-то пострадает. Если порвется обтекатель, если порвется фал, то уровень повреждений возрастет намного, намного. Но Sorcerer - отличная лодка, она справится с этим".

Они прошли под парусами почти три тысячи морских миль за тринадцать дней, преодолевая штиль и наветренные ветра, в основном приходящие на юго-востоке. "По большей части океан оправдывал свое название - Тихий", - сообщалось в журнале. "Была пара дней, когда у всех на борту слегка кружилась голова, но к концу путешествия морские ноги выросли настолько, что большинство могло без проблем пользоваться портативной лестницей StairMaster на палубе".

"Временами, в спокойных водах, мы прыгали в океан после взятия проб", - продолжает журнал. "Это несколько жутковатое и прекрасное ощущение - плыть в бездонном голубом океане, буквально в тысячах миль от суши. В каком-то смысле это почти как полет. Море абсолютно прозрачно, обрывается в бездну внизу, и человек легко теряет ощущение перспективы или глубины. Но это гораздо более сложная экосистема, чем кажется на первый взгляд. Постепенно вы начинаете видеть, как мимо проплывают большие полупрозрачные плоские медузы. Это лишь малая часть того, что здесь обитает".

Через пять дней плавная, иногда похожая на дзен рутина плавания, сбора проб, написания книг и рыбалки была прервана звонком сигнализации и дымом, валившим из машинного отделения. Двигатель перегрелся, даже начало появляться пламя. "Ремень начал визжать и дымиться", - вспоминал Говард много лет спустя. "Я побежал в машинное отделение в дыму, чтобы оценить ситуацию, выключил главный двигатель и ударил огнетушителем по пламени. Затем я поднялся на палубу, зная, как нервничает Джефф, и прокричал: "Мы все умрем", хотя я был уверен, что все будет хорошо".

Через час после катастрофы "Колдун II" снова отправился в путь, но на следующий день произошло то же самое. Что-то было не так с одной из основных механических систем корабля. "Мы обнаружили, что ведомый шкив в главном двигателе замерзли подшипники, - вспоминает Говард, - что было нехорошо".

Обнаружение того, что шарикоподшипники на ведомом шкиве разбиты, означало, что Говарду, первому помощнику Сайрусу и остальным предстоят долгие часы работы. "Итак, наша творческая команда приступила к работе", - говорится в журнале, - "и спустя некоторое время, после того, как команда начала стучать и ругаться, ей удалось достать шарикоподшипники из рычага 10-ступенчатого механизма, установить их в ведомый шкив, приспособить новый способ натяжения ремня, и мы отправились в путь".

29 марта в 6:08 утра экипаж заметил землю: остров Фату-Хива, вершина потухшего вулкана площадью тридцать три квадратных мили, представляющая собой смесь пышного тропического леса и травянистого плоскогорья. Его горные хребты возвышаются почти на четыре тысячи футов, а проживает на нем всего около шестисот человек.

"Наша первая якорная стоянка - одна из самых красивых в южной части Тихого океана", - написал Энрикес в журнале. Огромные скальные шпили доминируют над "Заливом девственниц". Путеводитель Lonely Planet описывает этот остров, Фату-Хива, "как остров сверхважных слов: самый отдаленный, самый южный, самый влажный, самый пышный и самый аутентичный".

Команда достигла Фату-Хива в 10:00 утра и, не теряя времени, сошла с корабля на берег. Помогая местным жителям вытаскивать каноэ на берег, команда решила пробраться через джунгли и подняться по бурному потоку к двухсотфутовому водопаду. В награду они получили бассейн из прозрачного мун-тайн, в котором можно было поплавать у подножия грохочущей воды.

На следующее утро в девять часов "Колдун II" отправился на остров Хива-Оа, расположенный в шестидесяти милях к северу. Это более крупный и населенный остров, где корабль возьмет припасы, а паспорта и разрешения будут оформлены - или не оформлены, как оказалось. Но не получилось, поскольку в дело снова грубо вмешалась политика. Как и на Галапагосах, команда Фридмана в течение нескольких месяцев работала с властями Французской Полинезии и Парижа, поскольку эти острова официально все еще принадлежали Франции, чтобы получить разрешение на исследования для взятия проб. "Мы согласовали свои действия с океанографической станцией на острове Муреа, который находится дальше к востоку, недалеко от Таити, - пишет Энрикес в журнале, - и они были очень рады возможности провести исследования и написать в соавторстве с командой различные работы". Однако этого не случилось - по крайней мере, на данный момент, - поскольку официальные лица в Париже решили вмешаться в процесс выдачи разрешений, несмотря на благосклонность местного правительства. Власти приказали "Колдуну II" оставаться в порту Хива-Оа, чтобы предотвратить взятие проб на время рассмотрения ситуации.

Крейг и Боб Фридман связались с друзьями в Госдепартаменте США и французским послом в Вашингтоне, а также с известными учеными Франции и попросили их о помощи. "В последующие дни мы бешено переписывались, пытаясь прояснить этот вопрос", - сообщается в судовом журнале. Госдепартамент призвал французов передумать. Они снова отказались, и команда, теперь уже на Хива Оа, убрала все оборудование для взятия проб. Они пытались представить себе, как можно проплыть через двенадцать сотен миль островов Французской Полинезии, не имея возможности собрать микробы.

"Франция утверждала, что это их генетическое достояние, - добавил Фридман, - и их ученые собираются этим заниматься. Таким образом, речь шла не столько о биоразведке, сколько о том, что они хотели оставить любые научные открытия в своих водах для своих ученых".

Эта сага продолжалась несколько дней, пересекая множество островов, по мере того как росло разочарование экипажа. "По прибытии на Хиву Оа, главный жандарм попросил нас подождать 45 минут, - сообщал журнал, - пока он закончит другие дела, а потом вышел и сказал: "Извините, закрыто. Приходите завтра. Ровно в 8 утра". На следующее утро нам сообщили, что Верховный комиссар Французской Полинезии просит нас не перемещать судно до повторного рассмотрения нашей заявки на отбор проб. Нам сказали, что это была неофициальная, а не письменная просьба, и они, конечно, не смогут нас задержать, если мы уйдем".

Но они также заявили, что правительство не может гарантировать безопасность, если судно покинет гавань. Крейг передал эту не слишком завуалированную угрозу друзьям в Вашингтоне, что послужило поводом для официального сообщения ВМС США французскому флоту, в котором объяснялось, что Sorcerer II является американским исследовательским судном и находится под защитой правительства США. По мере нарастания напряженности местный ген-дарм на Хива-Оа почувствовал, что влип по уши, и предложил, чтобы судно отправилось на соседний остров Нука-Хива, где находится столица группы Маркизских островов, а также взлетно-посадочная полоса, с которой Крейг мог бы долететь до столицы Французской Полинезии Папеэте на Таити. Около трех тысяч человек жили в маленьких деревнях и городках, расположенных среди пышных долин и крутых вулканических гор.

Судно Sorcerer II бросило якорь внутри разрушенного вулкана, который образует залив, где расположен главный город Нука-Хива - Тайохаэ. Остров знаменит тем, что его посещали различные европейские авторы и художники XIX века, в эпоху, когда западники правили большей частью мира, а белые люди вникали в тайны и экзотику подобных мест с сильным любопытством, высокомерием и развязностью, а иногда и с мрачным очарованием дихотомии между индустриализированным Западом и этими якобы более дикими и нетронутыми местами и народами.

Действие романа Германа Мелвилла "Тайпи" происходит в долине в восточной части острова.6 В 1888 году здесь побывал Роберт Луис Стивенсон на роскошной шхуне "Каско", что описано в первой главе его автобиографической книги "В Южных морях".7 По совпадению, "Каско", имевший размер девяносто пять футов, был почти такого же размера, как и "Колдун II", хотя у судна Стивенсона было две мачты и паруса, а не одна. 8 мая 1903 года здесь умер художник-постимпрессионист Поль Гоген, который провел годы, рисуя пышные картины, изображающие остров как своего рода Эдемский сад, и включая себя, жителя Запада, на некоторых картинах в качестве дьяволоподобной фигуры.

"Мы исследовали место последнего упокоения Гогена, - говорится в журнале, - посетили несколько красивых долин и пополнили запасы еды и топлива на лодке. Горы здесь огромные и драматичные. Послеполуденные муссоны намочили нескольких человек из нашей неосторожной команды".

Тем временем проблема с разрешением обострялась. Противостояние продолжалось, пока Крейг направлялся на Таити для встречи с властями, а "Колдун II" оставался "неофициально" конфискованным в Нука-Хива. В Папеэте Крейг встретился с чиновницей из Французской Полинезии по имени Присцилла Теа Фрожье, которая впоследствии стала министром образования, чтобы взять образцы. После некоторых переговоров между правительствами Крейг согласился подписать еще один меморандум о взаимопонимании, в котором вновь подчеркивалось, что все полученные данные будут помещены в публичную базу данных. Но даже это не привело к фактическому соглашению, поскольку Крейг день за днем ждал в Папеэте обещанного разрешения.

Пока "Офисиалдом" скрипел, команда исследовала Нука-Хиву, и наконец 4 апреля получила разрешение на плавание к острову Рангироа, расположенному примерно в шестистах милях к юго-западу. "На это небольшое путешествие ушло около трех дней", - сообщалось в журнале. "Мы остановились у первого атолла, 15 миль пальм и кораллового рифа, Тамароа. Когда мы бросили якорь, то заметили небольшое заедание в рулевом управлении, которое оказалось тем, что 5 из 7 стоек рулевого троса сломались. После многих лет в море стальной трос рулевого управления толщиной в полдюйма держался на паре маленьких ниточек". Шкипер и инженер Чарли Ховард произвел ремонт.

12 апреля Крейг устал ждать в Папеэте, пока ему дадут разрешение, и сел в самолет, чтобы встретиться с командой на Рангироа. К нему присоединились Хизер Ковальски, прилетевшая из Штатов, и Шрив, который проведет с командой следующие несколько дней. Вылетая с Таити, Крейг получил ответ, что разрешения будут готовы в ближайшее время. "Не хватало только подписи из Парижа, которая должна быть поставлена завтра", - сообщалось в журнале. Но Крейг слышал это уже несколько дней, а разрешения все не было, даже после того, как группа местных ученых в Папеэте присоединилась к его просьбе о заключении меморандума о взаимопонимании. Они предложили предоставить причал для Sorcerer II и жилье для группы на близлежащей биологической станции на острове Муреа.

Когда Крейг вернулся на лодку, команда, не имея возможности взять пробы, занялась дайвингом в живописном месте под названием Голубая лагуна. Здесь они увидели "огромную рыбу-наполеона, размером в половину компактного автомобиля, большого тунца, множество черепах, косяки ваху и улыбающихся барракуд". После этого Крейг заманил Шрива в игру в сердца и убедил новичка, что он пьян и не очень хороший игрок, прежде чем отправиться на убой. Не занимаясь наукой, погружения и порочные игры в сердца продолжились, а в пасхальное воскресенье в Голубой лагуне был произнесен тост, в котором участвовало "прекрасное шампанское Крейга" и еда из "свежего кокосового севиче".

"Мы уехали, с тоской глядя на Голубую лагуну", - продолжал журнал на следующий день. "Какое это было бы замечательное место для образца воды, который мы приняли за красивую радугу, освещающую ла-гуну. Увы, вряд ли полинезийцы скоро получат доступ к этим данным или знаниям. Представьте, что кто-то приходит в ваш город и предлагает построить бесплатную библиотеку, наполнить ее данными, а вы говорите, что придете позже, снова и снова. У Франции и Полинезии не будет доступа к данным и результатам из их собственных вод".