Путешествие на Запад. Том 2

Глава двадцать девятая, из которой вы узнаете о том, как паломники, избавившись от гибели, прибыли в государство Баосянго и как Чжу Ба-цзе, преисполненный благодарности за оказанный прием, возвратился в горы для борьбы с волшебником

Итак, Чжу Ба-цзе и Ша-сэн уже более тридцати раз схватывались с волшебником, но все еще нельзя было сказать, кто окажется победителем. Почему же так случилось? А вот почему. Волшебник, конечно, был так могуч, что даже двадцать таких монахов, как Чжу Ба-цзе и Ша-сэн, не могли бы справиться с ним. И только потому, что Танскому монаху не суждено было умереть и он находился под покровительством духов и защитников буддизма, в воздухе появились духи тьмы и света Лю-дин и Лю-цзя, пять защитников буддизма, духи – хранители четырех стран света и восемнадцать духов – хранителей буддизма. Они помогли Чжу Ба-цзе и Ша-сэну. Однако оставим пока сражающихся противников и поговорим о Сюань-цзане. Убитый горем, сидел он в пещере волшебника и думал о своих учениках. Что-то они делают теперь? Из глаз у него текли непрошеные слезы.

«У-нэн, – думал он, – в каком селении ты встретил добрых людей и где утоляешь сейчас свой голод подаянием? А ты, У-цзин, – продолжал он размышлять, – удастся ли тебе найти У-нэна? Может быть, вы уже встретились? Но как вы узнаете о том, что я попал в лапы волшебника и мне грозит смертельная опасность? Когда же наконец я встречу вас, – когда мы освободимся от этих бедствий и отправимся в путь?»

И вот, когда он сидел так, полный горестных раздумий и тревог, он вдруг увидел, как из внутреннего помещения вышла женщина. Опираясь на столб, к которому привязывали смертников, она сказала:

– Отец преподобный! Как вы сюда попали и почему привязаны?

Сюань-цзан полными слез глазами украдкой взглянул на женщину, ей было лет тридцать.

– Милостивая госпожа, – промолвил он. – Зачем спрашивать человека, обреченного на смерть? Я пришел к вам по собственной воле и, если вы хотите съесть меня, ешьте скорее.

– Я не ем людей, – отвечала женщина. – Моя родина расположена в трехстах с лишним ли к западу отсюда. Называется она Баосянго. Я – принцесса, третья дочь правителя этой страны. Зовут меня Бай Хуа-сю. Тринадцать лет назад, в ночь на пятнадцатый день восьмой луны, в тот момент, когда я любовалась луной, меня унес бешеный ураган, вызванный волшебником. Волшебник сделал меня своей женой. С тех пор я живу здесь. Родила двоих детей. О своих родных я не имею никаких сведений и потеряла всякую надежду вернуться когда-нибудь домой. Я часто вспоминаю о своих родителях, но лишена даже возможности повидаться с ними. А вы откуда пришли и как попали к нам?

– Я иду в Индию за священными книгами, – отвечал Сюань-цзан. – И вот неожиданно забрел сюда. Волшебник хочет еще поймать двух моих учеников, зажарить нас всех и съесть.

– Успокойтесь, почтенный отец, – с улыбкой промолвила женщина. – Раз вы идете за священными книгами, я выручу вас. Баосянго лежит как раз на пути, ведущем в Индию. Так вот, если вы согласитесь отнести письмо к моим родителям, я уговорю волшебника освободить вас.

– Милостивая госпожа, – закивал головой Сюань-цзан, – если только вы спасете мне жизнь, я с радостью отнесу ваше письмо.

Тогда принцесса ушла во внутреннее помещение, написала письмо и вручила его Сюань-цзану, освободив монаха от веревок. Взяв письмо, Сюань-цзан сказал:

– Милостивая госпожа! Благодарю вас за величайшее благодеяние, оказанное мне. Проходя через вашу страну, я непременно побываю у вашего отца. Опасаюсь лишь одного. Прошло уже много лет, возможно, ваши родители не захотят даже принять меня. Как мне тогда поступить? Если так случится, и я невольно нарушу свое обещание, вы не ругайте меня.

– Не тревожьтесь, – отвечала на это принцесса. – У моего отца всего три дочери. Поэтому, узнав о письме, он непременно выразит желание повидать вас.

Сюань-цзан запрятал глубоко в рукав переданное ему письмо, поблагодарил еще раз и хотел уходить. Но принцесса задержала его.

– Через передние ворота не ходите, – предостерегла она. – Там сейчас целая толпа духов: они размахивают знаменами, кричат, бьют в барабаны и гонги, помогая своему повелителю вести бой с вашими братьями. Идемте лучше через задние ворота. Если вам встретится сам хозяин, это еще ничего. Он разберется, в чем дело. А вот его подчиненные могут схватить вас и причинят вам вред. Лучше я сама пойду и улажу это дело. Может быть, князь согласится отпустить вас. Тогда вы обождете своих учеников, они разыщут вас, и вы спокойно отправитесь дальше все вместе.

Выслушав ее, Сюань-цзан земно поклонился и выразил полную готовность исполнить любое ее приказание. Затем он вышел через задние ворота и, не решаясь пускаться в путь один, укрылся в зарослях кустарника.

Между тем принцесса, задумав хитрый план, поспешила за ворота и стала пробираться через толпу младших духов. За воротами стоял невообразимый грохот. Это дрались в высоте Чжу Ба-цзе и Ша-сэн с волшебником.

– Господин Желтый халат! – изо всех сил закричала принцесса.

Услышав ее голос, волшебник покинул поле боя, спустился на облаке вниз и, бросив оружие, подошел к жене.

– Что тебе надобно, женушка? – спросил он.

– Господин мой, – отвечала женщина, – сейчас, когда я спала у себя в комнате, во сне ко мне явился святой человек в золотых латах.

– Что за святой мог явиться сюда? – спросил волшебник.

– Когда я была маленькой, – сказала на это принцесса, – и жила у себя во дворце, я мечтала о достойном муже и дала обет, что если найду такого, то отправлюсь на знаменитую гору, поклонюсь святым местам и сделаю подношение монахам. Но, став твоей женой и проводя время в удовольствиях, я позабыла об этом. И вот во сне ко мне явился святой и потребовал, чтобы я выполнила свой обет. Когда он крикнул, я проснулась и поняла, что это был сон. Я тотчас же пошла к тебе, мой господин, чтобы рассказать об этом, но неожиданно увидела привязанного к столбу монаха. Умоляю тебя, мой господин, выполни мое скромное желание и сжалься над ним. Тогда я смогу выполнить данный мною обет и поднести подаяние этому монаху. Не знаю только, согласишься ли ты на это.

– Очень уж ты суеверна у меня, женушка, – сказал волшебник. – А впрочем, не такое уж это важное дело. Если мне захочется поесть человеческого мяса, я достану сколько мне будет нужно. А этого монаха можешь отпустить. Пусть идет на все четыре стороны.

– Господин мой, – промолвила принцесса, – я уже отпустила его, он вышел через задние ворота.

– Тогда в чем же дело? – спросил волшебник. – Отпустила – и ладно. А через какие ворота – это все равно.

Затем он схватил свой стальной меч и громко крикнул:

– Эй, Чжу Ба-цзе, иди сюда! Я тебя не боюсь, но сражаться с тобой не буду. Из уважения к моей жене я сохраню жизнь вашему учителю. Он ушел через задние ворота, ищите его там и отправляйтесь дальше. Но если когда-нибудь вы снова попадете в мои владения, пеняйте на себя: пощады не будет!

Услыхав эти слова, Чжу Ба-цзе и Ша-сэн, словно их освободили из ада, ринулись обратно в лес, взяли под уздцы коня, схватили носилки с вещами и моментально окрылись. Обойдя кумирню, они подошли к задним воротам и позвали своего учителя. Узнав их по голосу, Сюань-цзан тотчас же откликнулся. Раздвинув кустарники, Ша-сэн помог учителю выйти и сесть на коня. И вот:

Итак, они отправились дальше, Чжу Ба-цзе, как и раньше, шел впереди, а Ша-сэн следовал позади. Выйдя из соснового леса, они очутились на широкой дороге. В пути Чжу Ба-цзе и Ша-сэн не переставали ссориться, обвинять друг друга то в одном, то в другом, Сюань-цзан едва успевал мирить их.

С наступлением вечера они пораньше устраивались на ночлег, а на рассвете, с первым криком петуха, снова пускались в путь. И так, привал за привалом, они незаметно прошли еще двести девяносто девять ли.

И вдруг они увидели перед собой прекрасную страну. Это и была страна Баосянго – чудесный край.

Сюань-цзан и его ученики не могли налюбоваться красотами страны Баосянго. Наконец они собрали свои вещи и, ведя коня, отправились в гостиницу при почтовой станции, где и остановились. После этого Сюань-цзан пешком отправился к воротам дворца и обратился к дворцовой страже:

– Я – монах, посланец Танского императора, – промолвил он. – У меня есть письмо к вашему государю. Покорнейше прошу доложить обо мне.

Дежурный у ворот чиновник поспешил к своему повелителю.

– Великий государь, – произнес он. – Сюда прибыл почтенный священнослужитель, посланец Танского императора: он хочет засвидетельствовать вам свое почтение и передать какую- то бумагу.

Государя очень обрадовало это известие, и он тут же распорядился ввести Сюань-цзана во дворец. Когда Трипитаку подвели к трону, он трижды громко приветствовал государя. Находившиеся на приеме чиновники в один голос с одобрением говорили, что сразу, дескать, видно выдающегося представителя великой страны, поскольку лишь такой человек может с подобным благородством и так свободно воздавать почести.

– По каким делам вы прибыли сюда, почтенный отец? – спросил Сюань-цзана правитель страны.

– Я – житель Танского государства и последователь учения Будды, – отвечал на это Сюань-цзан. – По велению моего императора я следую сейчас на Запад за священными книгами. По этому случаю мне выдана специальная бумага, которую я и хотел в соответствии с существующим порядком представить вашему величеству и просить выдать мне разрешение на дальнейшую поездку. Вот почему я и решил побеспокоить вас, государь.

– Если у вас действительно есть бумага, выданная самим Сыном Неба, то покажите ее нам, – промолвил правитель.

Тогда Сюань-цзан, взяв обеими руками бумагу, развернул ее и почтительно положил на столик перед государем. В бумаге говорилось:

«Настоящая бумага выдана Сыном Неба, по воле неба управляющим Великой Танской империей, в стране Джамбудвипа. Несмотря на мои скромные способности, мне, как наследнику, пришлось принять на себя управление страной, а также стать слугой святых. В результате я попал в чрезвычайно опасное положение. Однажды, по той причине, что я не смог оказать помощь обратившемуся ко мне дракону реки Цзинхэ с просьбой спасти ему жизнь, дракон погиб и попал в преисподнюю. Оттуда ко мне прибыл посланец ада. И только потому, что в небесной книге не был точно указан год моей смерти, я по милости владыки ада был возвращен к жизни. По этому случаю я велел отслужить молебен, чтобы помочь душам умерших перейти в другой мир. И вот помогавшая всем страждущим бодисатва Гуаньинь явилась ко мне в золотом сиянии и сказала, что на Западе у Будды есть священные книги, которые помогут бесприютным душам умерших перейти в царство мрака. Настоящей бумагой повелеваю преподобному отцу Сюань-цзану отправиться в дальний путь за священными книгами и псалмами. Просьба оказывать всякое содействие подателю сей бумаги, который будет проезжать по западным странам, дабы он мог выполнить возложенную на него миссию. Выдано в тринадцатый год правления Чжэнь-гуань, Великой Танской династии, в присутствии императора. Бумага скреплена императорской печатью».

Прочитав бумагу, правитель страны Баосянго взял императорскую печать и, скрепив ею свою подпись, передал Сюань-цзану. Сюань-цзан поклонился государю и поблагодарил его за оказанную милость.

– А теперь я хочу передать вам письмо от ваших родственников, – сказал Сюань-цзан.

– Что за письмо? – обрадовался государь.

– Письмо от вашей третьей дочери-принцессы, ваше величество, – отвечал Сюань-цзан, – которую похитил волшебник из пещеры Боюэ. Мы встретились с ней совершенно случайно, и она попросила меня передать вам письмо.

Услышав это, государь залился горючими слезами.

– Тринадцать лет я не видел моей дочери, – промолвил он. – Скольких гражданских и военных чиновников отстранил я за это время от должности! Сколько казнил служанок и евнухов! Но все они твердили одно: что принцесса вышла из дворца и заблудилась. Где только ее не искали! Бесчисленное количество жителей нашей страны было привлечено к ответу, однако, где принцесса, установить так и не удалось. Кто мог знать, что ее захватил волшебник? Вот почему эта весточка о ней привела меня в такое отчаяние и даже вызвала слезы.

Тем временем Сюань-цзан вынул из рукава письмо и почтительно передал его императору. Но как только император прочел обычные слова обращенья с пожеланием благополучия, у него сразу же опустились руки, и он не мог читать дальше. Тогда он приказал позвать ученого из императорской академии и, когда тот явился, передал ему письмо и приказал читать вслух. Все гражданские и военные чиновники, а также находившиеся в покоях рядом с залом государыня с придворными дамами, затаив дыхание, приготовились внимательно слушать.

«Ваша непочтительная дочь Бай Хуа-сю, – начал читать ученый, – сто раз склоняет свою голову перед великолепным троном своего высокодобродетельного отца и желает ему много лет здравствовать. Кланяюсь я также своей матери-государыне, а также всем вашим государственным и военным сановникам, которые присутствуют у вас на приеме. Я чувствую глубокую признательность за те многочисленные заботы, которыми была окружена в вашем доме и за которые не смогла отплатить вам, хотя всегда старалась выказывать вам свое почтение и уважение. Но вот тринадцать лет тому назад, в пятнадцатый день восьмой луны, в ту прекрасную ночь, когда по вашему высочайшему повелению я готовила пир во дворце и все собравшиеся гости веселились и любовались луной, откуда-то налетел благовонный ветер, из которого вышел князь демонов. Глаза у него были огненные, лицо – синее, волосы – черные. Он схватил меня и на волшебном луче унес в пустынный горный край. Избавиться от него или перечить ему я, конечно, не могла, и он, пользуясь своей силой, заставил меня стать его женой. Так я и живу с ним вот уже тринадцать лет и родила от него двух оборотней. Я знаю, что одно упоминание об этом заслуживает осуждения и может нанести ущерб правам и обычаям нашей страны. Возможно, мне и не следовало сообщать вам об этом. Но я боюсь, что могу умереть, и вы даже не узнаете, что случилось со мной, станете меня упрекать и осуждать. И вот неожиданно для меня преподобный монах Танской империи тоже был схвачен этим волшебником. Я писала это письмо со слезами на глазах, затем набралась смелости, помогла ему освободиться и пересылаю с ним эту весточку вам. Я хотела еще высказать вам свое заветное желание и почтительно просить вас, государь-отец, пожалеть свою дочь и направить к пещере Боюэ на горе Ваньцзышань войско, чтобы расправиться с волшебником, спасти меня и вернуть ко двору. Буду век благодарна вам за вашу милость. Ваша недостойная дочь Бай Хуа-сю нижайше кланяется вам».

Ученый кончил читать. Государь горько заплакал. Заплакала и государыня. Даже чиновники и все, кто присутствовал здесь, тяжело переживали это горе. Наконец государь перестал плакать и обратился ко всем военным и гражданским чинам с просьбой повести войска, выловить волшебника и освободить его дочь принцессу Бай Хуа-сю. Он несколько раз спросил, кто возьмется за это дело, но все молчали. Поистине это были деревянные полководцы и сановники.

Правителя охватило отчаяние, и он снова залился горючими слезами. Тогда сановники опустились перед ним на колени и промолвили:

– Не отчаивайтесь, ваше величество. С тех пор как исчезла принцесса, прошло тринадцать лет и все это время никто ничего не знал о ней. Лишь благодаря тому, что она встретила Танского монаха, ей удалось прислать нам письмо. Неизвестно еще, насколько оно достоверно. Кроме того, все мы, ваши подданные, простые смертные. Мы изучили военные книги и тактику, знаем, как разбивать лагерь и расставлять войска, можем охранять государство от нашествий врагов. А этот волшебник умеет летать на облаках и тумане; как же мы можем пойти против него? Как можем спасти вашу дочь! Вот паломник, идущий за священными книгами, принадлежит к высшему разряду священнослужителей. Учение его настолько могущественно, что он может подчинять себе тигров и драконов, добродетели его так велики, что он в силах противостоять всяким духам и оборотням, кроме того, ему, конечно, известно, как покорять духов. Ведь еще в древние времена говорили: «Тот, кто любит болтать о чужих грехах – сам греховодник». Поэтому следует попросить этого почтенного монаха усмирить волшебника и спасти принцессу. Это единственно правильный выход из положения.

Тогда правитель обратился к Сюань-цзану:

– Почтенный отец, если вы знаете, как расправиться с волшебником, освободите мою дочь и привезите ее сюда, незачем вам идти на поклонение Будде. Вы можете отрастить волосы, а я готов признать вас своим братом. Будем вместе управлять страной и наслаждаться богатством и счастьем. Как вы на это смотрите?

– Я еще не до конца постиг учение Будды и потому не могу подчинять злых духов, – поспешил почтительно ответить Сюань-цзан.

– Если вы не умеете усмирять духов, как же вы отважились отправиться в Индию? – спросил государь.

Сюань-цзану пришлось признаться в том, что с ним вместе идут его ученики.

– Одному мне, конечно, рискованно было бы пускаться в такой путь, ваше величество, – почтительно отвечал он. – Но у меня есть два ученика, которые без труда преодолевают непроходимые горы и перебрасывают мосты через реки. Лишь благодаря им я и смог добраться сюда.

– Что же вы за монах, если не знаете правил, – сердито сказал государь. – Вы должны были прибыть вместе со своими учениками? Может быть, я и не преподнес бы им каких-либо особых даров, но на скромное подаяние они все же могли рассчитывать.

– Мои ученики так безобразны, – сказал тогда Сюань-цзан, – что я не осмелился привести их ко двору из опасения, как бы они своим присутствием не оскорбили ваше царское достоинство.

– Вы только послушайте, что говорит этот монах, – рассмеявшись, сказал государь. – Неужели я испугался бы?

– Не знаю даже, как и сказать вам, – промолвил Сюань-цзан. – Старшего моего ученика зовут Чжу Ба-цзе. У него длинная морда и отвратительные клыки. Тело его покрыто щетиной, а уши, как веера. Вдобавок ко всему у него огромный живот. Когда Чжу Ба-цзе идет, подымается ветер. Второй мой ученик – монах. Зовут его Ша У-цзин. Рост у него два чжана. Плечи широченные. Лицо синее, рот, как лохань. Глаза у него горят, зубы, как зубья у бороны. Вот почему я и не решился привести своих учеников сюда.

– Ну, после того как вы уже описали нам их наружность, – сказал государь, – нам нечего бояться их. Давайте позовем их сюда.

И он тотчас же отправил посланца с императорской биркой в гостиницу за Чжу Ба-цзе и Ша-сэном. Когда Дурень услышал о том, что их приглашают ко двору, он, обращаясь к Ша-сэну, сказал:

– Дорогой брат! Помнишь, ты говорил, что не надо брать письма? А теперь сам можешь убедиться, какую пользу оно принесло нам. Государь, вероятно, велел принять нас, как полагается принимать людей, доставивших письмо, и уж конечно устроил пир в честь нашего учителя. А поскольку аппетит у нашего учителя не велик, то он и вспомнил о нас. Ну что ж, поедим как следует, а завтра тронемся в путь.

– Дорогой брат, – сказал на это Ша-сэн, – ведь ты не знаешь, что там произошло. Однако делать нечего, придется идти. Вещи и коня мы оставим в гостинице, с собой же захватим только оружие.

Порешив на этом, они вместе с посланцем отправились ко двору и вскоре предстали перед троном правителя. Они громко приветствовали его, но не двинулись с места. Сановники, все как один, пришли в ужас.

– То, что эти монахи так безобразны, еще можно было бы стерпеть, – говорили они между собой. – Но как бесцеремонно они ведут себя, ведь они не совершили перед нашим правителем ни одного поклона и стоят, как ни в чем не бывало!

– Уважаемые господа! – сказал тут Чжу Ба-цзе. – Не осуждайте нас. На первый взгляд вид наш действительно вызывает отвращение. Однако если привыкнуть к нам, то ничего страшного нет.

А надо вам сказать, что и сам правитель трона, увидев, до чего они безобразны, испугался не на шутку, когда же Дурень заговорил, царь задрожал от страха и почувствовал слабость в ногах. К счастью, один из придворных чинов поддержал его. Окончательно растерявшись, Танский монах опустился перед правителем на колени и, не переставая отбивать поклоны, говорил:

– Ваше величество, я достоин смерти, велите казнить меня. Я ведь говорил, как безобразны ученики мои, и поэтому не осмелился взять их с собой ко двору, опасаясь, что они могут нанести вред вашему царскому величеству. Так оно и случилось. Они напугали вас, ваше величество.

Тут только государь, не переставая дрожать, подошел к Сюань-цзану и через силу проговорил:

– Спасибо вам, преподобный отец, что вы заранее предупредили меня об этом. Если бы вы ничего не сказали мне, я умер бы от страха.

Много времени прошло, пока, наконец, правитель успокоился и заговорил:

– Почтенные отцы Чжу Ба-цзе и Ша-сэн! Кто из вас наиболее искусен в усмирении злых духов?

Дурень, не разобравшись толком, в чем дело, сразу же ответил:

– Я умею покорять духов.

– Как же вам удалось научиться этому? – спросил государь.

– Когда-то я был небесным полководцем, – отвечал Чжу Ба-цзе. – Но, нарушив законы неба, был сослан на землю. Теперь же я встал на путь Истины, сделался монахом и из Китая прибыл сюда. Я первый вступил в борьбу с этим волшебником.

– Если вы – сошедший на землю небесный полководец, – сказал на это государь, – то вы несомненно владеете искусством превращений.

– Этим как раз я не могу похвастаться, – произнес Чжу Ба-цзе. – Хотя некоторые превращения мне известны.

– Ну-ка, совершите хотя бы одно из них, я посмотрю, – попросил государь.

– Какое именно превращение вы хотели бы видеть? – спросил Чжу Ба-цзе. – Я выполню ваше желание.

– Ну, сделайтесь больше! – сказал государь.

А надо сказать, что Чжу Ба-цзе действительно владел искусством тридцати шести превращений. И вот он проделал движение руками, произнес: «Увеличивайся!» – затем согнулся и сразу же увеличился до девяти чжанов, став похожим на духа, расчищающего путь умершим. Выстроившиеся возле трона двумя рядами сановники, глядя на него, задрожали от страха. А один из них даже окаменел и замер, вытаращив глаза. В этот момент какой- то полководец спросил:

– Почтенный отец! Но без конца вы, вероятно, не можете увеличиваться?

Тут Дурень снова стал рассказывать всякие удивительные вещи.

– Я могу, например, превращаться в восточный и в западный ветер, – сказал он. – Если поднимется южный ветер, то в синем небе я могу сделать большое отверстие.

– Прекратите свое волшебство! – испуганно воскликнул государь. – Я уже знаю, что вы умеете.

И вот, когда Чжу Ба-цзе принял свой обычный вид, государь снова спросил его:

– Ну а если вы отправитесь на бой с волшебником, каким оружием вы будете с ним сражаться?

Тут Чжу Ба-цзе вытащил из-за пояса свои грабли и сказал:

– Вот этими граблями.

– Да с таким оружием вы в два счета окажетесь побежденным, – рассмеялся государь. – На моих складах есть хлысты, когти, молотки, мечи, копья, алебарды, большие топоры, рапиры, сабли, рогатины, пики, серпы и прочее оружие. Вы можете взять что хотите. А ваши грабли разве оружие?

– Вам, ваше величество, вероятно, неизвестно, что эти грабли, хотя и грубы на вид, но я не расстаюсь с ними с малых лет. Когда я был полководцем в небесном водном дворце и в моем подчинении находилось восемьдесят тысяч воинов, эти грабли были моим единственным оружием. Вот и теперь, очутившись на земле и охраняя нашего учителя, я укрощаю этими граблями диких зверей в горах, усмиряю водяных драконов.

Услышав это, государь остался очень доволен и приказал девятой наложнице принести вина из императорских складов, чтобы достойно проводить Чжу Ба-цзе. Он собственноручно наполнил кубок и, поднося его Чжу Ба-цзе, промолвил:

– Почтенный отец! Пусть этот кубок вина послужит благодарностью за тот труд, который вы берете на себя. Когда же вы расправитесь с волшебником и освободите мою дочь, я в благодарность устрою вам великолепный пир и щедро вознагражу вас деньгами.

С виду Дурень был неуклюж и неотесан, однако знал правила приличия. Приняв от царя кубок, он обратился к Сюань-цзану с такими словами:

– Учитель! Этот кубок следовало бы, конечно, вначале поднести вам, но, поскольку государь милостиво пожаловал его мне, я не смею нарушить его волю и прошу вас разрешить мне выпить его. Это поможет мне успешно завершить начатое дело и выловить волшебника.

С этими словами Дурень мигом осушил кубок. Затем государь снова наполнил кубок и преподнес его Сюань-цзану.

– Я не пью вина, – смиренно отвечал тот, – а вы, братья, пейте, пожалуйста!

Тогда вперед выступил Ша-сэн и принял кубок. В этот момент у ног Чжу Ба-цзе появилось облако, и он вознесся ввысь.

Увидев это, государь сказал:

– Оказывается, почтенный отец Чжу Ба-цзе может летать на облаках!

Тем временем Дурень уже исчез из виду. А Ша-сэн, выпив вино, обратился к Сюань-цзану.

– Учитель, – сказал он, – боюсь, что Чжу Ба-цзе не справится один с волшебником. Даже когда мы вдвоем вели с ним бой, и то едва выдерживали его натиск. А Чжу Ба-цзе один и вовсе не устоит.

– Ты совершенно прав, ученик мой, – отвечал на это Сюань-цзан. – Отправляйся ему на помощь.

Тут Ша-сэн оседлал облако и бросился вдогонку за Чжу Ба-цзе. Правитель заволновался:

– Почтенный учитель, – сказал он Сюань-цзану, схватив его за руку, – вы-то хоть не улетайте, а побудьте со мной.

– К моему великому сожалению, – признался Сюань-цзан, – я и полшага не пролечу на облаке.

Однако не будем распространяться о том, как, оставшись вдвоем, они вели беседу. Вернемся лучше к Ша-сэну, который, догнав Чжу Ба-цзе, сказал ему:

– Дорогой брат, а вот и я.

– Ты зачем явился? – спросил Чжу Ба-цзе.

– А меня послал учитель в помощь тебе, – отвечал Ша-сэн.

– Вот это правильно! – обрадовался Чжу Ба-цзе. – Очень хорошо, что ты пришел. Если мы вдвоем как следует возьмемся за этого волшебника, он, несомненно, окажется в наших руках. Большой заслуги тут, конечно, нет, но все же в этой стране мы оставим о себе славную память.

– Вот это правильно! – обрадовался Чжу Ба-цзе. —

Вскоре Чжу Ба-цзе и Ша-сэн прибыли к пещере и спустились на землю. Чжу Ба-цзе схватил свои вилы и что было сил хватил ими по воротам, пробив дыру величиной с кадушку. Перепуганные стражники поспешили открыть ворота, но, увидев Чжу Ба-цзе и Ша-сэна, опрометью бросились назад.

– Великий князь, – доложили они, – беда! Опять этот длинномордый с большими ушами и тот, у которого зловещий вид, явились сюда и разбили наши ворота.

– Это Чжу Ба-цзе и Ша-сэн, – сказал, сильно встревоженный волшебник. – Ведь я помиловал их учителя, как же посмели они снова явиться сюда, да еще ломать мои ворота!

– Может быть, они забыли что-нибудь из своих вещей, – сказали оборотни.

– Что за глупости! – рассердился волшебник. – Если даже они и забыли что-нибудь, зачем ломать ворота?! Нет, тут что-то не так.

Говоря это, он быстро надел боевые доспехи, взял меч и, выйдя из пещеры, крикнул:

– Эй вы, монахи! Ведь я помиловал вашего учителя, почему же вы снова явились сюда и ломаете наши ворота?!

– Ах ты, гнусный волшебник! – заорал Чжу Ба-цзе. – Хорошенькими делами ты здесь занимаешься! Нечего сказать!

– О каких это делах ты говоришь?!

– Ты обманом выкрал третью принцессу государства Баосянго. Силой заставил ее стать своей женой и держишь ее здесь уже тринадцать лет. Ты должен немедленно освободить ее. Мы пришли сюда по воле государя этой страны для того, чтобы схватить тебя. Иди в пещеру и скажи, чтобы тебя связали, а то нам неохота возиться с тобой.

Выслушав это, волшебник рассвирепел. Он стоял с грозным видом – один, как гора, скрипел зубами, дико вращал вытаращенными глазами, словом, выглядел как настоящий герой. Взмахнув своим мечом, он нацелился прямо в голову Чжу Ба-цзе. Однако тот успел уклониться от удара и, пустив в ход грабли, ринулся на своего противника. За ним и Ша-сэн, взмахнув своим посохом, вступил в бой. И вот в горах разыгралось сражение, которое нельзя было даже сравнить с предыдущим:

Уже раз девять схватывались они на склоне горы, и Чжу Ба-цзе почувствовал, что теряет силы. Ему стало трудно орудовать своими граблями. Почему же они вдвоем не могли справиться с волшебником? А объяснялось это очень просто. В первый раз, когда они сражались, им незримо помогали духи, охранявшие учение Будды, они находились здесь потому, что в пещере был Сюань-цзан. Теперь же эти духи находились в столице государства Баосянго, охраняя Танского монаха.

– Ша-сэн, – не выдержал наконец Дурень, – ты подерись с ним, а я немного отдохну.

И, не обращая внимания на то, что Ша-сэн удерживал его, он ринулся прямо в заросли густой травы и терновника. Колючки раздирали ему кожу на голове, царапали лицо, но он не чувствовал боли. Как подкошенный повалился Чжу Ба-цзе в траву и тут же уснул. Однако он немного высунул ухо, чтобы слышать, что делается, и сквозь сон до него доносился шум боя.

Между тем, увидев, что Ша-сэн остался в одиночестве, волшебник ринулся на него. Ша-сэн, не ожидая этого, совершил оплошность, и волшебник утащил его к себе в пещеру. Тут Ша-сэну связали ноги.

Однако о том, что случилось дальше с Ша-сэном, вы узнаете из следующей главы.