Глава VI В ШОТЛАНДИЮ — ОКОЛЬНЫМ ПУТЕМ

Вскоре все стихло. На палубе остались лишь четверо: вахтенный, рулевой, старый моряк и наш друг Жак.

Двое последних разговорились: беседа с морским волком показалась парижанину поучительной, во всяком случае, очень интересной. Он обратил внимание Жака на маяки островов Ре и Олерон, освещавшие берег на два или три лье при ветре. Жак не мог оторвать глаз от огней, то неподвижных, то вращавшихся; усиленные линзами из флинтгласа[56] лучи скользили далеко по волнам.

К полуночи Жака потянуло ко сну и он отправился спать, но с восходом солнца был опять на ногах и отсалютовал, вместе с Жонатаном, Кордуанской башне[57], открывающей вход в Жиронду, устье которой достигает ширины морского пролива. Пассажиры приободрились, качка заметно ослабла.

— Для реки, текущей по Бордо, — говорил Жак, — она, на мой взгляд, слишком спокойна.

В восемь утра к «Графу д’Эрлон» подплыл баркас с лоцманами. Один из них поднялся на борт, а его товарищи отправились встречать другие суда.

Лоцман оказался маленьким подвижным человеком, не лишенным изящества, энергично жестикулирующим, постоянно что-то объясняющим; чисто южный темперамент бил в нем ключом. Он очень понравился Жонатану, настроение которого улучшалось. Бордоский акцент лоцмана благотворно подействовал на парижанина. Опирался ли вновь прибывший на поручни или же склонялся над планширем[58], — поза его была полна очарования и говорила о незаурядной пластичности. Быстрые междометия слетали с губ гасконца, а белые зубы обнажались в обворожительной улыбке.

Поднявшись на борт, лоцман сразу же взял на себя управление судном, и капитан оказался вроде как не у дел. Но между ними завязался серьезный диалог, позволявший сделать весьма неутешительный прогноз.

— Вода давно уже уходит, — говорил гасконец.

— Ну уж! — возражал капитан. — У нас еще есть время.

— Не скажите.

— Надо только прибавить ходу.

— К сожалению, мы идем против ветра.

— Ну-ну! Вот увидите, проскочим, уж не беспокойтесь.

«Что это мы проскочим, а скорее всего не проскочим?» — спрашивал себя Жонатан и в конце концов поделился тревожными предчувствиями с Жаком.

— Послушай, — заявил тот, — капитан же сказал, что через несколько часов мы будем в Бордо! Будь он гасконцем, я б ему не поверил. Но он бретонец, и на него можно положиться.

Часом позже бедняга Жонатан от толчка кубарем покатился по палубе, а «Граф д’Эрлон», увязнув в илистом дне Жиронды, замер недвижимо, как Земля до Галилея.

— Это часов на шесть, — заметил лоцман.

— Тьфу ты, пропасть! — отреагировал капитан.

— Ну как, проскочили, а, дружище Жак?

— Пошли лучше завтракать!

Ни один пассажир не пропустил утренней трапезы; от морского воздуха у всех разыгрался волчий аппетит. К тому же принятие пищи позволяло скоротать время. Кок и капитан, изменившись в лице, переглянулись. Со времени отплытия из Нанта прошло полтора суток, а путешествие было рассчитано на сутки. Учитывая обстоятельства, проблематичный завтрак грозил начисто перечеркнуть перспективу обеда.

— Как ты думаешь, Бордо действительно существует? — обратился к другу Жонатан с грустной улыбкой.

— Не знаю, существует ли Бордо, но готов поклясться, что бордосцы и бордоские вина существуют. Пошли же завтракать!

Судовой кок, очевидно, не был обделен находчивостью и воображением. Он ухитрился добавить во все блюда, сдобренные каким-то соусом с неведомыми приправами, нечто совсем непонятное. К счастью, в его распоряжении имелось достаточно вина, которым он подкрасил мутноватую воду, прогревшуюся в трюме. Короче, пассажиры откушали с аппетитом, не задумываясь о предстоявшем обеде. Некоторые тут же поднялись на палубу, а кое-кто вновь засел за нескончаемый безик.

Жиронда в этиминуты являла собой любопытную картину: правый берег просматривался с трудом, но на левом взор путешественников радовал обширный полуостров, омываемый с разных сторон рекой и океаном. Солнечные лучи в этих местах дают жизнь чудесным сортам медокского винограда.

В три часа начался прилив, огонь в топке быстро развели, и вскоре колеса пришли в движение — пароход снялся с мели. Коротыш лоцман вернулся на свой наблюдательный пост рядом с рулевым, помогая тому лавировать среди изгибов фарватера. Немного спустя показалась крепость Блай, знаменитая свершившимся там актом большого политического значения — родами, которые вывели июльское правительство из затруднительного положения[59]. Сама крепость кажется довольно небольшой, соседний пляж — сухим, неприветливым, безжизненным, начисто лишенным тени. Без сомнения, сокровища, даруемые небом, достаются другому берегу, где пышно произрастает лоза «Шато-Марго» и «Шато-Лаффит». Потом взору открылся Пойак — главный пункт отгрузки медокских вин. Мол, довольно далеко выступающий в реку, позволяет приставать крупным судам. По мере приближения к городу Жиронда сужается. Течение (кстати, более мощное, чем в Луаре, где оно подавлялось приливом) теперь, к счастью, приходило на помощь пыхтевшей паровой машине, которая временами совсем выбивалась из сил.

— Да, легкие у нее неважные, — заметил Жак, — боюсь, как бы ей не остаться без угля…

— Не говори так, — взмолился Жонатан, — этого еще недоставало! И вообще, подумать только: путешествие в Шотландию начинается с захода в Бордо!

Наконец наступило время обеда. Пассажиры ринулись в салон с недобрым предчувствием — все расселись, развернули салфетки, протянули тарелки капитану, сидевшему во главе стола, — и получили на первое какую-то мерзко пахнущую жидкость; если это и можно было назвать супом, так только потому, что подали его в начале обеда; в конце же это нечто пошло бы за помои. В тот грустнопамятный день закончил свое бренное существование судовой кот; мясо его приготовили с небывалым количеством специй. Злопамятное животное, однако, отыгралось за свою преждевременную смерть на желудке бедняги Жонатана, которому, наверное, достались когти. Но в чем капитан «Графа д’Эрлона» превзошел самого себя, так это в краткой речи перед десертом.

— Господа, — заявил он, угощая голодных пассажиров последними сардинками, — я не могу завершить наш краткий рейс, не предложив вам отведать руайанов, выловленных прямо в Жиронде.

— Каких еще руайанов?! — возопили в один голос пассажиры. — Да это же обыкновенные сардины!

— Господа, вы заблуждаетесь! Это самые настоящие и, добавлю, преотличнейшие руайаны.

Все почли за благо скорее проглотить рыбешек, не тратя времени на дискуссии. Но Жак весьма логично заключил, что в Бордо сардины называются руайанами, а руайаны в Нанте — сардинами. Капитан же предстал в его глазах гасконцем, плывущим против течения по Гаронне!

Загрузка...