Путешествие в эпицентр

Глава 11

Эд Монтефьоре был достаточно молод, чтобы начать свою карьеру работой с компьютерами, и в то же время достаточно зрел, чтобы занять высший пост в своем безымянном отделе министерства обороны. То, что он стал известен — насколько может быть известен человек в его положении — как компьютерный гений, явилось следствием скорее экономических причин, чем его собственных наклонностей. Он обладал инстинктом, талантом, даром, позволяющим ему устранять практически любые неполадки в машинах. Если он не был знаком с данным типом устройств или даже не знал, для чего машина предназначена, это не имело никакого значения. Если машина не работала, он клал руки на пульт, «совещался с духами людей, ее создавших» и находил неисправность. Обнаружив ее, он с легкостью устранял причину, если был в настроении. Если же нет, то объяснял, что необходимо сделать, и уходил удовлетворенный. Когда он совсем перестал заниматься починкой, эту уникальную способность приходилось использовать не так часто, но диагностика и поиск ошибок приносили денег куда больше, чем их исправление.

Из всех областей, где Монтефьоре мог применить свой талант, компьютерный бизнес казался ему наиболее привлекательным. Несколько лет подряд он выполнял поручения крупных консультативных фирм, мотаясь по свету на реактивных самолетах, вылетая сразу же по получении задания, исцеляя компьютеры и целые компьютерные сети от недугов, с которыми не в состоянии были справиться штатные специалисты, накапливая деньги и проводя свободное время словно наследный принц.

И как раз когда подобная жизнь ему стала приедаться, министерство сделало ему осторожное предложение относительно проекта «Ментор». Как человеку, Монтефьоре казалась отвратительной идея огромного компьютерного комплекса, содержащего в своих банках данных весь объем информации — военной, социальной, финансовой, криминальной, промышленной, одним словом любой информации, необходимой правительству для управления делами страны. Но как специалист, обладающий неукротимым талантом, которому требовались новые горизонты свершений, он целиком отдался этому замыслу. Проектирование и производство не представляли для него интереса. Впрочем, компоненты «Ментора» были достаточно обычными и становились интересными лишь в комплексе. Зато задача поддержания этого огромного компьютерного тела в полной взаимосвязи и добром здравии доставляла Монтефьоре своеобразное удовлетворение. Кроме того, она принесла ему продвижение по службе, чувство ответственности и определенную власть. Ни один человеческий мозг не в состоянии воспринять даже крошечную долю информации, хранимой «Ментором», но Монтефьоре был единственным человеком с неограниченным доступом к этим сокровищам, и он умел выбирать. Он знал все, что стоило знать.

И сейчас, стоя у окна своего кабинета, он знал, что начинается что-то очень серьезное.

Часом раньше позвонил личный секретарь министра и передал самое простое сообщение: Монтефьоре должен оставаться на месте до получения дальнейших указаний. В самом сообщении ничего особенного не было, но оно было передано по красному телефону. Однажды Монтефьоре высчитал, что, если красный телефон когда-либо зазвонит, шансы будут примерно семь к одному за то, что через некоторое время сквозь верхние слои атмосферы начнут продираться межконтинентальные баллистические ракеты. Сообщение Маккензи в какой-то степени его успокоило, но ощущение обреченности осталось.

Среднего роста, с широкими мускулистыми плечами и мальчишеским лицом с маленьким подбородком, формой свидетельствующим скорее о целеустремленности, чем о слабости характера, Монтефьоре оглядел себя в зеркале над белым камином и мрачно пообещал себе несколько недель подряд пить меньше пива. Затем в голову пришла другая мысль: не наступают ли со звонком красного телефона для него и для всех остальных последние дни, когда еще можно пить пиво?

Он вернулся к окну и стал разглядывать крыши медленно ползущих внизу автобусов, когда его секретарь объявил по интеркому, что прибыли Маккензи и бригадир Финч. Финч возглавлял небольшую группу людей, официально называвшуюся «Консультативный стратегический совет», в чьи полномочия среди прочих вещей входило советовать правительству, когда нажимать определенные кнопки. Монтефьоре даже не полагалось знать о связи Финча с КСС, и при упоминании этого имени он почувствовал смятение, заставившее его подумать, что уж лучше бы он оставался в неведении.

В комнату молча вошли двое мужчин с окантованными металлом чемоданчиками для документов в руках и поздоровались с ним, придерживаясь минимума формальностей. Оба были клиентами уникальной информационной службы «Ментора», и оооих Монтефьоре хорошо знал. Они обращались с ним неизменно вежливо, но сама эта вежливость служила напоминанием, что все его электронное колдовство бессильно против классового барьера. Монтефьоре происходил из низов среднего класса, они из самых верхов, и ничего не менялось, несмотря на то что сейчас в Великобритании никто не упоминает о подобных вещах.

Высокий, с цветущей внешностью Маккензи жестом указал на переключатель экранизатора на столе Монтефьоре. Монтефьоре кивнул и включил электронный прибор, в поле которого не может нормально работать даже обыкновенный телефон. Теперь сказанное ими невозможно будет записать или подслушать.

— Какие трудности, Джерард? — Монтефьоре всегда называл все по имени и поклялся себе, что, если кто-нибудь из его высокопоставленных клиентов станет возражать, он уйдет из «Ментора» и откажется вернуться до тех пор, пока его право называть Тревора Тревором не будет признано официально.

— Очень серьезные трудности, — ответил Маккензи, непривычно долго гладя Монтефьоре в глаза. Затем открыл чемоданчик достал фотокопии каких-то убористо исписанных листков со схемами и разложил их на столе. — Прочти.

— Хорошо, Джерард. — Монтефьоре профессионально быстро проглядел листки, и его предчувствие неминуемой катастрофы сменилось странным облегчением. — Насколько ты этому веришь?

— Верю? Это не вопрос веры. Дело в том, что математические выкладки были проверены и подтверждены.

— О! Кем?

— Спроулом.

Монтефьоре в задумчивости постучал ногтем по зубам.

— Если Спроул говорит, что все в порядке… А как насчет машины? — Он снова взглянул на схемы.

— И Роусон, и Виалс утверждают, что машина может быть построена, и она… сделает то, для чего предназначена.

— Вопрос, на который вы хотите ответ: была ли она построена?

— Нам нужен человек, который написал письмо, — с беспокойством произнес Финч. Несмотря на худобу, он был, можно сказать, агрессивно атлетичен для человека, подбирающегося к шестому десятку. Свои темные костюмы он носил, словно военную форму. И, как Монтефьоре знал, этого клиента «Ментора» его, Эда, фамильярность задевала больше всего.

— Это одно и то же, Роджер, — ответил Монтефьоре. — Я полагаю, что, когда этот человек будет найден, он ответит на все заданные ему вопросы.

Глаза Финча помертвели.

— Это в высшей степени срочно.

— Намек понял, Роджер. — Монтефьоре специально, чтобы продлить удовольствие, не позволял себе начать обдумывать проблему сразу, но теперь он принялся за приятную задачу определения начальных параметров. — Какой информацией мы располагаем об этом человеке? Что мы знаем? Прежде всего, это мужчина. Почерк однозначно позволяет определить, что мы имеем дело не с женщиной, если, конечно, исключить предположение, что она заметает следы столь изощренно.

— Что это значит? — Финч раздраженно взмахнул рукой, словно ударяя себя по ноге воображаемым стеком.

— Женщина могла заставить мужчину написать письмо, а затем убрать его, — произнес Монтефьоре.

— Чушь!

— Хорошо, Роджер. Иными словами, в момент этого национального кризиса ты приказываешь мне исключить из числа подозреваемых тридцать миллионов английских женщин?

— Ну-ну, Эд, — вмешался Маккензи, и Монтефьоре с удовлетворением заметил, что тот обратился к нему по имени. — Ты прекрасно знаешь, что мы не суемся в твои владения. И я уверен, ты лучше, чем кто бы то ни было, представляешь, что одно это задание оправдывает каждый пенс, потраченный на «Ментор».

— Знаю, знаю, — Монтефьоре надоело искушать их терпение, как только проблема завладела его разумом и душой.

— Автор этого письма, скорее всего, взрослый мужчина, здоров, полон сил, если судить по почерку… Кстати, когда будет заключение эксперта о почерке?

— С минуты на минуту.

— Отлично. Он также обладает первоклассными математическими способностями. Я думаю, не ошибусь, если скажу, что это сужает область поиска с миллионов до тысяч. И из этих тысяч один человек — если предполагать, что машина действительно построена, — потратил недавно значительную сумму денег на научное оборудование. Газовая центрифуга, например, отнюдь не самый распространенный прибор, и, кроме того, использование празеодима… — С этими словами Монтефьоре направился к двери.

Маккензи кинулся было за ним.

— Ты куда?

— В «винный погреб», — ответил Монтефьоре добродушно. — Располагайтесь, господа. Я вернусь не позже чем через час.

Опускаясь в скоростном лифте глубоко под землю, где в тщательно поддерживаемом микроклимате находились центральные процессоры «Ментора», он почувствовал кратковременный всплеск жалости к пока еще неизвестному ему человеку, взявшему на себя роль Спасителя, которого в скором времени распнут на кресте.

Спустя сорок минут, закончив общение с машиной, он вошел в лифт и нажал кнопку подъема. В руках у него был один-единственный листок бумаги.

— Может быть, ты и неплохой человек, Лукас Хачмен, — произнес он вслух, — но ты определенно глупец.

Инспектор Кромби-Карсон пребывал в плохом настроении. Он отлично помнил, что охарактеризовал Хачмена как «ходячее стихийное бедствие», но никак не мог предвидеть, что зловещее воздействие этого человека распространится на него самого. Старший инспектор уже устроил ему разнос, он стал посмешищем для всего участка, и вдобавок привлек внимание газетчиков, которые с обычной для них любовью к мелочам во всех подробностях описывали в своих газетах побег Хачмена. А теперь еще предстоит интервью с главным следователей и этим безликим типом из Лондона.

— Почему задержка? — потребовал он у дежурного сержанта.

— Не могу знать, сэр. Шеф сказал, что вызовет, когда вы ему понадобитесь, — произнес сержант без особого сочувствия.

Кромби-Карсон негодующе уставился на полированную дверь кабинета.

— Черт! Сколько времени уходит! Как будто они не знают, что у меня масса других дел!..

Меряя шагами приемную, он пытался понять, что происходит с его карьерой. Очевидно, он ослабил хватку, начал думать, что ему везет, и это было его ошибкой. Другие сотрудники часто принимали везение как должное, приписывая успех своим способностям. Среди его коллег любили рассказывать историю о том, что первый арест на своем счету старший инспектор Элисон произвел, когда по обвинению в непристойных телефонных звонках задержал человека, пожаловавшегося на такие же звонки… Мысли его вернулись к Хачмену. Ясно было, что этот человек продает военные секреты или собирается продать. Кромби-Карсон отлично представлял себе людей такого типа: университет, теннис и яхты, выгодная женитьба и вообще слишком много всего. Врать не умеет: никогда не имел каждодневной практики, которую некоторым приходится приобретать, просто чтобы остаться живым. Невооруженным глазом видно, как он каждый раз перетасовывает свои мыслишки. Может быть, эта женщина, Найт…

Тут зажужжал зуммер, и сержант мрачно кивнул Кромби-Карсону. Тот снял очки, сунул их в карман и вошел в кабинет, где за длинным столом сидели три человека. Одного из них, в черном костюме, с пытливым взглядом, он не знал.

— Это мистер Ри из э-э-э… из министерства обороны, — сказал Элисон. — Он прибыл из Лондона, чтобы задать вам несколько вопросов по делу Хачмена.

Кромби-Карсон поздоровался с ним за руку.

— Добрый день. Я так и думал, что к нам нагрянет кто-нибудь из Уайт-холла.

— В самом деле? — Ри, казалось, даже подскочил, услышав это. — Откуда у вас возникла подобная идея?

— Хачмен работает в Вестфилде. Эксперт по управляемым ракетам, к тому же странные обстоятельства… Мне казалось очевидным…

— Хорошо. — Ри, видимо, был удовлетворен объяснением. — Насколько я понимаю, вы допрашивали Хачмена в участке в течение нескольких часов.

— Совершенно верно.

— Он отвечал без принуждения?

Кромби-Карсон нахмурился, пытаясь понять, куда клонит Ри.

— Да, но вопрос в том, как много из того, что он сказал, правда.

— Понятно. Я полагаю, некоторые вещи он утаивал. Но как он говорил о жене?

— Все, что он сказал, есть в протоколе. Хотя он не очень распространялся на ее счет.

— Да. У меня есть выдержки из протокола с его словами, но вы разговаривали с ним лично, и ваш опыт позволяет вам, так сказать, читать между строк, инспектор. Хорошо взвесив все, можете вы сказать, замешана ли в этой истории миссис Хачмен? Я не имею в ввиду их брак, разумеется.

— Нет, она ни при чем. — Кромби-Карсон вспомнил ухоженную жену Хачмена и подумал: «Какая муха его укусила?»

— Вы уверены?

— Я разговаривал с Хачменом в течение нескольких часов. И с его женой. Она ничего не знает.

Ри взглянул на Элисона, и тот едва заметно кивнул. Кромби-Карсон почувствовал всплеск благодарности: по крайней мере, старик не позволит этому возмутительному случаю с матрасом зачеркнуть двадцать лет безупречной службы.

— Хорошо. — Ри перевел взгляд на свои ухоженные безукоризненные ногти. — Как, по вашему мнению, обстоят дела между Хачменом и его женой?

— Не особенно хорошо. И потом эта женщина, Найт…

— Значит, никаких эмоциональных привязанностей?

— Я этого не говорил, — быстро произнес Кромби-Карсон. — У меня создалось впечатление, что они сильно портили друг другу кровь…

— Может ли он попытаться вступить с ней в контакт?

— Не исключено. — Кромби-Карсон почувствовал вдруг, как устали у него глаза, но подавил в себе желание надеть очки. — Хотя он может досадить ей чуть больше, не объявившись. На всякий случай я держу под наблюдением дом ее родителей.

— Мы сняли ваших людей, — вмешался главный следователь Тиббетт в первый раз за все время. — Люди мистера Ри взяли на себя теперь наблюдение за миссис Хачмен.

— Так ли это необходимо? — Кромби-Карсон позволил себе выглядеть оскорбленным, демонстрируя присутствующим свою полную уверенность в принятых им мерах.

Ри кивнул.

— У моих людей больше опыта в подобного рода делах.

— Как насчет прослушивания телефона?

— И это тоже. Мы займемся всей операцией. Вы же понимаете инспектор, насколько важна область управляемых снарядов?

— Конечно.

Покинув кабинет, Кромби-Карсон был очень доволен, что никто не упомянул побег Хачмена, но у него сложилось странное впечатление, что это дело имеет последствия, о которых ему ничего не было сказано.