Путешествие вокруг вулкана

9. СПАСИ ЧЕЛОВЕКА

Весь следующий день я с нетерпением ждала Марка. Я представляла, как томится Харитон на заброшенном руднике, как он сомневается во мне и в Марке, колеблется, не верит в добро. Я с трудом работала, была очень рассеянна и, кажется, делала ошибки.

Мария Кирилловна посматривала на меня с тревогой.

— Как бы ты не заболела! — несколько раз сказала она.

Марка все не было. Я устала прислушиваться, не летит ли вертолет. Так прошел этот томительный день. Мы далеко спустились по Ыйдыге — помогало быстрое течение.

Но Марка не было и на следующий день… мне этот день показался с месяц. Я настолько истерзалась, что вздохнула с облегчением, когда мы наконец стали на привал. Марк уже сегодня не прилетит. Можно не ждать. Но завтра должен быть обязательно, так как давно пора. Четыре дня почему-то нет. Хоть бы не заболел… или не случилось что с ним!

С вечера я заснула, как убитая, но среди ночи проснулась внезапно, будто меня кто толкнул. Сна как не бывало. Я вышла из шалаша на плоту. Было странно светло, будто красный закат — или восход? Небо заволокли облака… или это дым? И вдруг я поняла: лесной пожар!

Я разбудила Марию Кирилловну. Скоро проснулись и остальные. Мы стояли все вместе на берегу и смотрели на разгорающееся багровое зарево.

— Скорее бы день! — расстроенно воскликнула Мария Кирилловна. — Пока появятся патрульные самолеты, сгорит несколько десятков гектаров.

— Наверное, молния ударила в сушняк, и он загорелся, — предположил Стрельцов. Он послюнил палец и подержал его в воздухе. — Ветер от нас. Даже запаха гари нет. Пожар движется в ту сторону. День покажет…

Мы постояли-постояли и легли спать. Помочь мы ничем не могли.

И день показал.

Солнце было как расплывчатый серый диск, небо желтоватого цвета. Вся западная сторона тайги была охвачена серовато-белым дымом. Оттуда с пронзительными криками летели птицы. Некоторые с размаху ударялись в деревья и падали оглушенные.

— Мы в безопасности, пожар движется в другую сторону, — довольно заметил Кузя.

— Эх, сгорит рудник! — посетовала Мария Кирилловна. — Избы еще пригодились бы…

У меня на миг потемнело в глазах. Да, лесной пожар двигался к руднику. Возможно, рудник уже горел. А Марка все не было и не было. Что же делать? Харитон мог сгореть заживо.

Меня охватило такое отчаяние, что я начала рыдать. Почему нет Марка? Мы потому и радиостанцию не взяли с собой, что предполагалось: связь будем держать через вертолет. А как раз, когда надо, вертолета нет. Мы несколько раз слышали рокот самолетов, но близко они не пролетали. Как же дать знать о себе?

— Будем проводить очередную станцию? — спросила меня несколько недовольная Мария Кирилловна. Она не могла понять, почему я так испугалась. Наверное, сочла меня трусихой. Но как им сказать?

Бросили якорь. Каждый принялся за свои обязанности. Я сидела, будто окаменев, совершенно убитая несчастьем.

— Тасенька, возьми себя в руки, — вполголоса посоветовала мне Мария Кирилловна. Я подавила ужас, поднялась и стала продолжать метеорологические наблюдения.

Невозможно было определить облачность: дым уже застлал все небо. Видимость — один балл, не больше. Ветер юго-восточный. Я определяла по анемометру Фусса. Восемь метров в секунду! Раскачиваются ветви деревьев. Умеренный… Но достаточно, чтоб пламя перегнало быстро идущего человека. Даже бегущего.

Река, там, где мы плыли вчера, была уже скрыта под облаками дыма. Горели огромные массивы тайги. Пламя поднималось к небу. Я представила, какие гигантские костры в грудах валежника. Какие там огненные вихри, как летят по воздуху горящие ветви. Температура воздуха…

Я посмотрела на термометр и ничего не увидела: опять потемнело в глазах.

— Тася, родная, что с тобой? — бросилась ко мне Мария Кирилловна. Все оставили работу и окружили меня.

— Не бойся, — сказал Кузя, — ветер от нас!

Я чуть не обозвала его дураком. Больше я не могла молчать.

— На «Синем камне» Харитон, понимаете?! — выкрикнула я и горько заплакала.

Мне дали выплакаться. Когда я наконец вытерла глаза и боязливо взглянула на лесничую, она уже обсуждала со Стрельцовым и Ярышкиным, как спасти Харитона.

Ни слова упрека по моему адресу, ни слова неприязни или равнодушия к Чугунову. На руднике был человек, ему угрожала опасность страшной смерти, и Мария Кирилловна ломала голову, как его спасти, ни разу не вспомнив даже, что этот человек чуть не убил ее мужа.

— Надо приготовить сигнал на случай появления самолета, — решила она, и мы общими усилиями стали готовить сигнал. Для этой цели мы взяли брезент, которым обычно укрывали продукты и приборы. Но на чем было его расстелить? Решено было найти островок и там расстелить сигнальное полотнище.

Ыйдыга вся в островах, но, когда остров нужен, как назло его нигде нет. Пришлось двинуться дальше по реке. Все гребли изо всех сил, до седьмого пота, пока — часа через два — нашли небольшой островок, заросший кустарником и осокой. Мы причалили и закрепили плот и тотчас расстелили брезент, прямо поверх кустов. Брезент имел форму прямоугольника, и любой самолет обратил бы на него внимание.

Но самолеты лесной авиации гудели вдали, и ни один не пролетал над нашим островом. Пробовали стрелять через равные промежутки, но и это не помогло.

Мы угрюмо сидели на островке и ждали, ждали, ждали. Я чуть с ума не сошла. Да и все были подавлены, особенно Стрельцов, он больше других знал Харитона…

Я подробно рассказала нашим о моей встрече с Харитоном. Как написано в этой тетради.

— Несчастный! — вырвалось у Марии Кирилловны. Лицо ее посерело. Мы старались не смотреть в сторону пожара, но невольно все время оборачивались туда.

— Между прочим, если ветер переменится, огонь быстро перекинется к нам, — сказал Кузя. Парень явно струсил. Но не посмел предложить плыть дальше. Никто ему не ответил. Мы упорно сидели у сигнального полотнища и ждали.

Некоторое время спустя Стрельцов и Ярышкин начали готовить обед, как будто мы могли есть. Мария Кирилловна стала приводить в порядок собранные коллекции. Кузя, нахмурив белесые брови, пошел ей помогать.

Моя тревога достигла такой силы, что причиняла почти физическую боль. Когда я наконец увидела приближающуюся «стрекозу», у меня брызнули слезы.

Это был Марк. Как всегда, он покружил над нами и приземлился на островке. Мы окружили пилота.

— Что-нибудь случилось? — спросил Марк.

— На «Синем камне» Харитон, — сказала я спокойно и твердо (сейчас надо было взять себя в руки). — Он ждет вас… Мы с ним так договорились.

Марк свистнул и, скользнув по мне взглядом, молча повернулся и пошел к вертолету. Я догнала его.

— Я лечу с вами!

— Нет, Тася! — торопливо возразил он. Я забежала вперед.

— Вы должны меня взять с собой! Один вы можете не справиться… Я скорее найду его, понимаете? Ведь это я была на руднике и говорила с Харитоном.

Не слушая его возражений, я раньше Марка решительно вскочила в вертолет. Что-то кричала вслед Мария Кирилловна, Кузя… Марк уже сидел в кабине и запускал мотор. Мы поднялись. Мелькнули растерянные, встревоженные лица моих товарищей и исчезли. Какой гул стоял в вертолете! Ничего не слышно, кроме этого гула.

Я села в кабине пилота, рядом с Марком. Косо накренилась и выпрямилась Ыйдыга, потом осталась справа. Вертолет шел вдоль дымовой стены, Марк пока обходил пожар. На фоне чисто вымытых стекол четко выделялся профиль Марка. Марк не смотрел на меня. Может, рассердился? К руднику мы подлетели с другой стороны, сделав огромный круг. Теперь огонь шел нам навстречу. Это был почти слепой полет: дым заволок все пространство между землей и видимым небом. Но время от времени ветер раздувал дым, и тогда явственно выступали бронзовые сосны, охваченные пламенем. Вдруг треснуло и посыпалось стекло в кабине, и к нам ворвался дым.

На бреющем полете Марк пронесся над рудником. Избы еще не горели. Но уже занимались старые лиственницы на задах. Марк первый раз повернулся ко мне и покачал головой. Лицо его было озабоченно и серьезно. Опять и опять пролетал он над заросшими кустарником и травой улицами. Пустынно и страшно было на руднике. Запустение, озаренное алым отсветом пожара.

Вертолет пронесся совсем низко над высокой каменистой горой, куда взбирались наши смотреть лесные дали. Клубы дыма, заволакивающие гору, рассеялись на миг, и я увидела на самой вершине крохотную фигурку человека, машущего руками.

— Харитон! — закричала я, вскакивая.

Но теперь дым стлался сплошной пеленой, и Марк никак не мог найти площадку для приземления. Пожар бушевал рядом, постепенно обходя лысую, каменистую гору. Стланик, которым поросли склоны, уже тлел, кое-где вспыхивая ослепительным красно-желтым пламенем и рассыпая ослепительные, как от электросварки, искры.

Все же Марк ловко поймал первое же прояснение и повис над горой. Приземляться нам было опасно. По знаку Марка я спустила капроновую лестницу. Когда мы летали вместе с профессором, я из озорства несколько раз спускалась по капроновой «ленте» на землю. Ведь я хорошая спортсменка. И вот теперь это пригодилось в тяжелый момент.

Через несколько минут Харитон, тяжело дыша, с обожженными легкими, в тлеющей одежде, взобрался в вертолет и рухнул на пол. По всем правилам, я быстро забрала лестницу и прихлопнула дверь. Потом наклонилась над Харитоном. Он был в сознании, но совершенно обессилел. Лицо его распухло, закоптилось и приняло багровый оттенок. Он посмотрел на меня, как будто хотел улыбнуться, но вместо того в изнеможении закрыл глаза. Рубаха его дымилась, и я сорвала ее и затоптала ногами тлеющий огонь. Моментами делалось совсем темно — мы летели в сплошном дыму.

Вдруг вертолет бросило в сторону, перевернуло, закрутило…

Страшная сила словно переломила меня пополам. Дальше я ничего не помню.

…Когда я открыла глаза, надо мной, неуклюже наклонясь, стояли четверо космонавтов. Они были в синих и серых скафандрах, с блестящими щитками вокруг колен и туловища. На головах мерцал ребристый шлем. Прозрачные забрала были подняты на лоб. Космонавты молча смотрели на меня.

Я хотела спросить, где я, где Марк и Харитон, но мне стало чего-то жутко. Потом — боль, и я опять ничего не помню.