Я не хочу пропустить здесь без замечания одного обстоятельства, которое показывает явно, что английский адмирал имел предписание быть весьма осторожным в своих поступках с русскими военными судами. Мне хорошо известно их правило не пропускать мимо флота никакого судна, не опросив его, и при опросе они обыкновенно стараются разведывать до самомалейшей безделицы; но в сем случае они даже не прислали шлюпки спросить, откуда и куда мы идем. Когда, лавируя, мы проходили близко их кораблей, они нас не спрашивали, хотя им было известно, что мы останавливались на рейде и имели сообщение с городом. А когда на ночь мы стали на якорь подле их флота, будучи у него на ветре, то один фрегат снялся с якоря и во всю ночь держался под парусами между нами и флотом; но ни шлюпки к нам не прислал и не опрашивал нас. Я уверен, что все сие было сделано по предписанию, иначе англичане не могли бы утерпеть, чтобы не приехать спросить новостей.
На всех берегах владений датского короля лоцманы обязаны в парусах своих лодок иметь по одному полотну, выкрашенному красным, для того чтобы суда могли их узнавать и смелее приближаться к берегу. А для ободрения лоцманов ездить на суда в большом от берега расстоянии учреждено, что если судно делает сигнал для призыва лоцманов не при входе в гавань, тогда оно обязано платить им сверх денег за ввод в гавань известную сумму за всякую милю расстояния, в каком они его встретят от берега. И потому датские и норвежские лоцманы всегда с охотой выезжают навстречу судам, коль скоро приметят сигнал, а часто и без сигнала.
Рубашки, мытые в морской воде, весьма вредны здоровью тех, кто их носит. Мне опытом известно, что как бы хорошо они высушены ни были, всегда удерживают в себе влажность; и коль скоро пойдет дождь или от тумана в атмосфере будет влажно, то человек, не выходя наверх, даже перед огнем сидя, тотчас почувствует, что рубашка на нем сыра, если она мыта в морской воде. Многие английские искусные мореплаватели такого мнения, что рубашки, мытые в морской воде, вреднее здоровью, нежели долговременное употребление соленой пищи.
Можно сказать, во всех учебных навигационных книгах упоминается, что между тропиками беспрестанно господствуют пассатные ветры, но я имел случай в зимние месяцы нашего полушария испытать несправедливость сего утверждения, находясь по северную сторону экватора три раза: в 1804, 1805 и в сем году.
Выключая славного Кука (Кук Джеймс (1728–1778) – английский мореплаватель, совершивший три кругосветных путешествия. Во время последнего был убит туземцами.), капитан Ванкувер, по мнению моему, есть первейший из мореплавателей.
He доходя до устья гавани, мы видели двух земледельцев в работе на полях, лежащих на отлогости гор.
Почти в самое то время, когда мы оставили гавань острова Св. Екатерины, португальский двор оставил Европу и прибыл в Америку. Он назначил Рио-Жанейро резиденцией королевской фамилии и верховного правительства(Португальская королевская семья жила в Бразилии во времена оккупации Португалии войсками Наполеона I.). От сего великого политического происшествия вся Бразилия приняла совсем другой вид: кроме внутренних учреждений и перемен, по сему случаю последовавших, торг Бразилии, прежде будучи запрещен для всех народов, кроме португальцев, стал вдруг открыт англичанам, и гавань Св. Екатерины при самом начале назначена главным сборным местом коммерческих судов сего народа. Англичане, будучи изгнаны и исключены из европейской торговли, бросились всюду, где имели только самомалейшую надежду получить прибыль, а оттого Бразилия тотчас наполнилась купцами и произведениями их мануфактур. Перемена в ценах всякого рода вещей из природных произведений сей земли была натуральным следствием сего случая, и потому порт Св. Екатерины почти во всех отношениях принял не тот вид, в каком мы его нашли и оставили, и описание мое об оном относится к тем временам, когда Бразилия была не королевством независимым, а колонией Португалии и управлялась другим порядком.
В рассуждении восточного пути сие выражение покажется несправедливо, принимая оное в литеральном (буквальном. – Ред.) значении. Но есть физическая причина, которая оправдывает его: суда, идущие прямо к мысу Доброй Надежды, пройдя экватор, должны держать бейдевинд, пока не выйдут за пределы пассатных ветров; а желающие зайти в Бразилию идут с полным ветром. Если бы из Европы в одно время прошли два судна равных качеств к какому-нибудь месту Южного океана восточным путем и одно из них зашло бы к мысу Доброй Надежды, а другое в гавань Св. Екатерины, то к порту их (назначая все другие обстоятельства те же) они пришли бы почти в одно время, а может быть, заходившие в Бразилию и скорее.
Здесь есть обширный китовый завод. Ловля сия отдана правительством на откуп компании лиссабонских купцов. Жители сказывают, что она весьма прибыльна. Едучи сюда, мы сами видели большое число китов почти при самом входе в гавань.
Китоловные суда легко можно издали отличить от всех прочих, когда они на промысле, потому что тогда у них обыкновенно брамстеньги бывают спущены совсем на низ, и они беспрестанно переменяют курс из одной стороны в другую, смотря по направлению, в котором увидят кита с салинга.
Чрезвычайное волнение подвергало судно при повороте большой опасности; и хотя у нас люки в таких случаях всегда были крепко закрыты, следовательно, валом залить шлюп было невозможно, но он мог, войдя наверх, изломать и унести все, что только ни было на деке, и потому при всяком повороте я ставил фок(Фок – нижний парус на передней мачте корабля.), чтобы дать шлюпу сколько возможно более ходу и тем убегать от ужасных валов.
По крайней мере, таковыми я их тогда считал, не зная, что между Россией и Англией началась формальная война («Формальная война» – была объявлена Англии Россией, которая в то время находилась в союзе с Наполеоном.), и как мог я ожидать такой внезапной перемены? Перед самым нашим отправлением из Англии достоверно было известно, что вице-адмирал Сенявин, с флотом возвращаясь из Средиземного моря, находится в Гибралтаре и скоро ожидают его в Англию. Фрегат «Спешный» тогда оставался в Англии, на нем было золота и серебра по цене около двух миллионов рублей, а министр его не отправлял. Были ли такие обстоятельства признаком близкого разрыва между двумя державами? Я даже считал ненужным и паспорт, данный мне английским правительством, которого просить понудили меня слухи, рассеваемые в народных газетах.
Master-attendant – служащий при порте офицер; между некоторыми другими его должностями он обязан ставить военные суда на рейде; полагается, что по совершенному его знанию грунта, течения, господствующих ветров и других особенностей гавани или рейда он может лучше других для каждого судна, смотря по его рангу или величине, избрать пристойное место и поставить фертоинг, чтобы одно судно не мешало другому.
Недавно я узнал, что сей дикий исправно отплатил за дружбу к нему английского правительства. Он коварным образом завладел двумя китоловными судами, сей нации принадлежащими, и умертвил всех англичан, на них бывших, оставив только в живых двух или трех женщин, которые спаслись отважным бегством, переплыв на английское судно, через несколько времени после в то же место пришедшее. Судну сему готовилась такая же участь; но женщины спасли оное. Сказывают, что английское правительство отправило экспедицию для наказания вероломства сего неблагодарного злодея.
Фалс-Бай значит фальшивый, ложный, обманчивый залив.
По фаренгейтову термометру.
Барро здешних сельских жителей описывает, как самый невежественный, грубый и бесчеловечный народ в целом свете, которые, не боясь Бога и не уважая человечества, обходятся жестоким образом со своими неграми и готтентотами (Готтентоты – южноафриканская народность, заселявшая в XVII веке западную часть провинции мыса Доброй Надежды. По внешним признакам и языку готтентоты значительно отличаются от представителей негроидной расы.), служащими у них работниками; принуждают их работать сверх сил и за малейшее упущение тирански наказывают; а сами за счет трудов сих несчастных едят, пьянствуют и спят. Он их выставляет самыми величайшими прожорами из всех известных обжор. «Три раза в день, – говорит он, – стол голландского колониста бывает обременен жирными кусками мяса, плавающими в сале, вытопленном из бараньих хвостиков». Сытная, здоровая пища, беззаботно и спокойно проводимая жизнь, бездействие мыслей и разума, который у них так слаб и ограничен, что, кроме доставления себе жизненных съестных потребностей, ни на что другое они идей своих не обращают, суть главные причины гигантского их роста, чрезвычайной толщины и силы.
В несчастный этот день погибло на корабле «Скипетр» более 350 человек, в том числе капитан и почти все офицеры, а спаслись только около 50 человек. Датский корабль назывался «Ольденбург» о 6 пушках. Купеческих судов погибло восемь.
Подле самой Столовой горы есть другая высокая гора, называемая Дьявольской, а потому, когда первую из них перед бурей облако станет покрывать, то английские матросы говорят, что на стол черту накрывают; а голландская примета – что он в гости собирается и это ему парик приготовляют. Вот что называется «всякий молодец на свой образец»: англичанам нравится сытный обед, а голландцам – хорошо причесанный парик.
Прежде в окрестностях Капштата было множество сих опасных животных, и правление колонии наложило особенную подать под названием «подать львов и тигров», которая употреблялась для истребления оных. Но ныне львов здесь близко совсем нет, а тигры иногда попадаются («… тигры иногда попадаются…» – в Африке тигры не водятся. Вероятно, В. М. Головнин имел в виду леопардов.), только редко; все они ушли далее внутрь колонии.
Сей остров открыт в 1794 году кораблем «Валполем», принадлежащим английской Ост-Индской компании, который шел тогда из порта Джаксона, что в Новой Голландии, в Кантон.
Острова сего архипелага открыты испанским мореходцем Киросом в 1606 году, который назвал их островами Святого Духа; но за неимением способов не мог определить настоящего географического положения их. А капитан Кук, нашед их во втором своем путешествии кругом света, назвал Ново-Гебридскими островами (Ново-Гебридские острова (правильно: острова Новые Гебриды) – архипелаг в южной части Тихого океана. Были открыты дважды: сначала португальцем Киросом, принявшим эти земли за северную часть Австралии, затем Куком, который и дал им современное название. Долгое время Новые Гебриды были объектом спора между Англией и Францией. С 1906 года острова находились в совместном владении этих стран. В 1980 году на островах была провозглашена независимая Республика Вануату.), для отличия от Гебридских островов, лежащих на западе Шотландии.
Так называются лодки всех диких народов, выдолбленные из одного дерева.
Так называются два шеста, с одной стороны лодки высунутые, к концам коих привязывается небольшое бревно, которое, тащась по воде с лодкою, препятствует ей опрокинуться, что неминуемо случилось бы без сей помощи.
Так названный капитаном Куком по имени его корабля.
Антрекасто, ходивший для искания Лаперуза, плыл в виду сих островов, но не приставал к ним.
Когда капитан Кук послал свои гребные суда в первый раз здесь на берег, то жители сделали на людей его нападение, но Кук, подозревая их злое намерение, заблаговременно приказал приготовить пушки на кораблях к действию, выстрелы из коих ядрами по лесу мимо ушей жителей тотчас их разогнали и так настращали, что после они не отважились уже нападать на него. Очень вероятно, что сему средству и мы обязаны за ласковое их с нами обхождение.
К сему делу был употреблен мичман Мур, тот самый несчастный офицер, который после был со мною в плену у японцев. Он имел удивительное искусство объясняться пантомимами; сим средством составил он довольно пространный словарь танскому языку, который, однако ж, во время нашего плена был затерян.
У них есть род перечного растения, называемого всеми жителями островов Тихого океана кава, которое и танцы так же произносят и знают употребление оного. Английские мореплаватели слово сие пишут «ава», а французские – «кава». Сии последние произносят оное настоящим образом.
Сколько, может быть, редкостей хранится в музеях и кунсткамерах, подобных этому болту!
Отец с сыном.
Приехавших к английским кораблям, когда они пристали к острову.
Число их, по его словам, было около 900 человек.
Сначала только мы требовали, чтоб вооруженные люди близко нас не стояли.
На всех островах Тихого океана жители в знак дружбы меняются именами.
Если бы он был жив.
Когда они прогуливались по лесу.
Первый есть главный из островов Общества, а последний из Дружеских островов.
Форстер упоминает, что он видел такую ограду каменную, вышиною 2 фута; нам не случалось заметить каменных оград.
Капитан Кук оставил на острове Тана двух собак разного пола; но мы не могли добиться толку у жителей, что сделалось с сими животными.
Форстер говорит, что они не могли узнать, дождевая ли вода наполняет озеро, где мы брали воду, или это остатки реки, текущей из внутренних гор и теряющейся в песках и пепле, извергаемом огнедышащею горой. На сие я скажу, что когда жители показывали мне в первый раз сие озеро, то они знаками изъясняли, что в нем дождевая вода.
Жители многих островов Тихого океана жуют корень растения, кавою называемого, и, пережевав, выплевывают в один сосуд, которому, таким образом наполнив жеваным корнем, слюною и водою, дают несколько времени постоять. Из сего-то мерзкого состава и выходит пьяный их напиток.
Форстер пишет, что он видел такой инструмент лишь о 8 дудках, но мы всех по нескольку у них выменяли.
Названные так Лаперузом по цвету их перьев.
В бытность капитана Крузенштерна начальником Камчатки был генерал-майор Кошелев.
Гаврила Андреевич Сарычев – впоследствии вице-адмирал, член Государственной Адмиралтейств-коллегии и Адмиралтейского департамента.
Вообще заметить должно здесь, что со времени прибытия нашего на параллель Японии и до самой Петропавловской гавани каждый день мы видели множество разного рода морских птиц и диких уток; сии последние летели большими стадами к юго-востоку; видели также много китов, а приближаясь к Камчатке, стали часто попадаться очень большие касатки, и иногда приносило ветром береговых птиц.
Кук не был на Камчатке, но по смерти его корабли, коими он начальствовал, два раза приходили в Петропавловскую гавань.
Шлюп «Диана» под моей командой отправлен по высочайшему повелению из Кронштадта в 1807 году с особенными поручениями, из коих главнейшими были открытие и опись малоизвестных земель восточного края Российской империи. В 1809 году он прибыл в Камчатку, а в 1810 плавал к западным берегам Северной Америки.
Крузенштерн в своем журнале употреблял новый стиль.
Корабль капитана Крузенштерна.
Наш переводчик выражал этот вопрос: «С добрым умом или с худым умом вы пришли сюда?»
Такое объявление я сделал для того, чтобы под видом отыскивания удобной гавани обойти кругом все их острова и сделать им точнейшую опись; настоящей же причины нашего к ним прихода никак невозможно было открыть японцам.
Напиток саке делается из сарачинского пшена; вкусом не противен и не крепок, однако ж от большого количества может опьянеть и приобыкший к крепким напиткам человек.
Топорок – морской попугай.
Птицы, описанием соответствующей мавридори, я не мог прибрать в Бюффоновой «Естественной истории» и потому сообщу здесь описание ее: мавридори величиною с голубя, перья на спине и на верхней части крыльев черноватые и темно-серые, часто перемешанные, а на брюхе и под крыльями светло-серые; крылья длинные, состоящие из двух частей, соединенных суставом. Когда они растянуты, между концами два фута восемь дюймов, а от конца носа до конца хвоста тринадцать дюймов; лапы о трех пальцах с едва приметными когтями, которые во всю длину соединены перепонкою, а сзади небольшой палец, более похожий на ноготь, лапы и перепонки цвета свинцового; нос острый, черный, на конце вниз загнутый, с двумя сверху дырами.
Звание, соответствующее нашему исправнику (Исправник – глава уездной полиции в царской России.).
Матросы первой статьи Дмитрий Симонов, Спиридон Макаров, Михайло Шкаев и Григорий Васильев.
Так звали лейтенанта Хвостова.
Японцы обыкновенно протягивают большие свои неводы вдоль берега в расстоянии от него сажен на 20–25 и более и оставляют оный на поплавках, пока рыба, идущая во время лова беспрестанно вдоль берегов, не зайдет в невод; тогда они, большим числом людей, вдруг притягивают концы оного к берегу.
Наша лодка имела, по крайней мере, около тридцати футов в длину и футов восемь ширины.
Японские постели состоят из одного большого одеяла, шелкового или бумажного, смотря по состоянию человека (нам давали бумажные), которое подложено ватою пальца на два и простегано изредка на живую нитку, чтоб можно было вату вынимать для мытья наволочки. Одеяла сии они сгибают вдвое и стелют на полу, который во всех японских домах и даже в хижинах покрыт мягкими соломенными матами, весьма чисто и красиво сделанными, и ложатся совсем нагие, завернувшись в пребольшой халат с широкими короткими рукавами, сшитый также из шелковой или бумажной материи и подложенный очень толстой ватой. Вместо подушек употребляют они разным образом из дерева сделанные штуки. Простые люди кладут в голову круглый кусок дерева, совершенно похожий на те, какие употребляются в простонародной у нас игре, называемой городками, с той только разностью, что японцы с одного конца наверху делают выемку для вмещения задней части головного черепа. Положив на сей обрубок голову, без всякой мягкой подстилки, спят они от привычки очень покойно. Лучший же или богатый класс людей употребляет вместо подушек очень красиво сделанные ящики вышиной дюйма в четыре, наверху коих привязана круглая подушка длиною дюймов в шесть или восемь, а толщиной в размере дюйма в два или в три. В ящике хранят они вещи своего туалета, как то: бритвы, ножички, помаду, зубные кисточки, порошки и пр.
Один раз только в маленьком селении поместили нас в пустом амбаре, где прежде хранилось пшено. Жар был пренесносный, и на полу ползало бесчисленное количество червячков, которые нас очень беспокоили.
Конвойные наши были солдаты княжества Намбу. Они все были в одном звании и хотя в некоторых случаях принимали приказы от старшего, но вообще в таких обстоятельствах, которые выходили из обыкновенного порядка, все делали с общего совета.
Мы тогда его считали чиновником по отличному платью и по почтению, какое оказывали ему наши конвойные; но после узнали, что он был солдат императорской службы (Солдат императорской службы – императором В. М. Головнин называет сёгуна – светского правителя страны.).
Японцы имеют свой чай, зеленый и черный. Последний из них очень дурен: кроме цвета, в нем нет ничего похожего на обыкновенный китайский чай, ни вкусу, ни запаху. Японцы пьют его, когда пить захочется, как мы квас, теплый или горячий, только без сахару а зеленый чай пьют изредка, как лакомство. Сперва поджаривают или подогревают его на огне в бумажной коробочке, пока он не пустит крепкого запаха, потом кладут его в медный чайник кипящей воды, от этого чай их получает особенный вкус и запах, для нас очень неприятный, но японцам он нравится. Головного сахара у них нет, а лучший сорт песку привозят голландцы. Он продается весьма дорого в небольших круглых коробочках. Есть у них и свой сахарный песок, только он очень грязен, черен и не сладок. Японцы редко пьют чай с сахаром, а любят просто есть его: положив на ладонь ложку сахару, берут в рот, как маленькие дети. Когда мы потчевали своих караульных присылаемым нам в гостинец сахаром, то они всегда с большими комплиментами отговаривались, а ночью, лишь только мы засыпали, они все съедали дочиста.
В Японии нет человека, который не умел бы писать сим способом, и потому-то они удивлялись, каким образом из четырех человек наших матросов ни один не умел писать.
Связывать веревками в таком обыкновении у японцев, как то мы после узнали, что в училищах мальчикам за леность или за шалости связывают в наказание руки назад на некоторое время, смотря по важности вины.
Везде по дорогам в японских владениях на каждых четырех или пяти верстах сделаны для удобства путешественника беседки или шалаши.
Во всей Японии нет другого строения, кроме деревянного. Японцы несколько раз говорили нам, что они могли бы строить каменные дома не хуже других народов, но землетрясения, часто у них бывающие, того не позволяют.
Курильцы острова Мацмай отчасти особенный народ от жителей других Курильских островов и имеют свой язык, в котором хотя и есть много курильских слов, но курильцы их понимать не могут. Алексей и жители островов Итуруп и Кунасири совершенно разумели друг друга, но с мацмайскими курильцами он объяснялся с большим трудом, а иногда и понимать их не мог; но в том, что все они некогда составляли один и тот же народ, нет ни малейшего сомнения: наружный вид, обычаи и множество сходных слов в их языках слишком достаточно о том свидетельствуют.
Когда японцы хотели известить нас о чем-либо, то всегда делали это с некоторой важностью и торжественно: сами становились в ряд против нас; переводчик их и наш Алексей становились на колени между ими и нами. Потом провозглашаемо было, чтобы все предстоящие молчали, и тогда уже старший из них начинал объяснять дело тихим голосом и медленно своему переводчику, тот – Алексею, а он нам.
Японцы на караулах часы бьют двумя сухими звонкими дощечками, сначала мы называли их трещотками. Дозоры такие ходили и на дороге вокруг домов, где мы имели ночлег. Долго нам неизвестно было, что они значили; но после уже мы узнали, что это патрули караульных, бьющие часы и осматривающие посты.
После мы узнали, что переводчика зовут Вехара-Кумаджеро.
Лекарь прозывался Того.
Я сказал это для того, что в жестоком нашем положении не хотел показать несчастным своим товарищам, что одного предпочитаю другим.
В Хакодате кормили нас очень дурно, особенно сначала: обыкновенную нашу пищу составляли каша из сарачинского пшена, похлебка из простой горячей воды с тертой редькой, без всякой приправы, горсточка зеленого луку, мелко накрошенного, или вареных бобов, а иногда, вместо луку или бобов, кусочка по два соленых огурцов или соленой редьки. Изредка варили нам лапшу из бобовой муки, подавали гнилую треску или китовый жир вместо редечного супу, и раза два в пятьдесят дней дали по половине камбалы с соей на человека; есть давали три раза в день: в восемь часов поутру, в полдень и в четыре часа вечера; пить же давали теплую воду, а иногда очень дурной чай без сахара.
У японцев левая сторона имеет преимущество, как у нас правая; мы везде это у них замечали, а после они и сами то же нам сказывали, но причины сего обычая объяснить не могли.
Этот вопрос немало сделал нам затруднения. Алексей, не умея выразить его по-русски, спрашивал нас: «Какой хвост у твоего имени?» Надобно знать, что на курильском языке хвост и конец называются одинаково. Мы не могли понять, что он хочет сказать, пока не вошла ему в голову счастливая мысль объяснить вопрос свой примером. Он сказал: «Вот меня зовут Алексей, и еще хвост у имени моего, Максимыч, а у тебя какой ич?»
Японские лекари нимало не заботятся, чтобы больные их наблюдали диету, они всегда советуют им более есть, и чем более больные едят, тем они довольнее, ибо хороший аппетит, по их мнению, всегда есть верный признак скорого выздоровления.
Имя этого чиновника Отахи-Коеки.
Японцы большие охотники до редкостей: первая их страсть собирать какие-нибудь необыкновенные вещицы. При нас не было ни одного солдата, который бы не показал нам чего-нибудь почитаемого им редкостью; у некоторых хранились в нескольких бумагах складные матросские ножи, полученные ими от Лаксманова экипажа; другие берегли медные деньги наши или пуговки; иной хранил какую-нибудь бездельную ракушку или камешек и т. п.
По главному начальству сего чиновника над всей областью, должность его, конечно, соответствует тому званию, что в Европе называется губернатором; почему мы его и называли так, но у японцев он называется, когда о нем говорят с почтением, буйнио или, в обыкновенных разговорах, бунио и буниосо; почему впоследствии я буду называть его бунио.
С самого того дня, как нас взяли, по сие время японцы только один раз в дороге вымыли наши рубашки, и то, по неимению мыла, очень дурно. Итак, легко вообразить себе можно, до какой степени ныне они были черны и даже гадки, следовательно, позволение вымыть их должны были мы почитать немаловажным снисхождением.
Ванну японцы сделали для нас в пребольшом чану, нагрев воду посредством вставленной в боку чана медной трубы с небольшой каморой вместо печки, в которой жгли дрова несколько часов сряду, пока вода не согрелась. Они посылали нас мыться по очереди, начиная с меня и до Алексея, и всех в одной и той же воде. Сначала нам показалось досадно, мы думали, что они в этом случае поступают с нами, как с презренными преступниками, которых восемь человек могут мыться в одной грязной воде, но успокоились совершенно с сей стороны, когда, к немалому нашему удивлению, увидели, что после всех нас в той же самой воде, не прибавляя ни капли свежей, мылись три или четыре человека из наших караульных солдат императорской службы. Звание сие довольно почетное в Японии. Из сего видно, что японцы нимало не брезгливы и не имеют отвращения к христианам, которых многие другие азиаты считают существами погаными.
То есть точно в то время, когда мы пришли к их берегам, как будто нарочно, чтоб подтвердить показание курильцев.
Не должно позабыть, что прежде сего слепой случай заставил нас попасть на число семь, говоря о судах, находившихся в Петропавловской гавани.
Японцы редьку варят в похлебке, как богатые, так и бедные люди, словом сказать, редька у японцев точно в таком же употреблении, как у нас капуста, а сверх того они солят ее и подают к кушаньям вместо соли, кусочка по два, которые с рыбой или со всем тем, что хотят посолить, прикусывают не по многу.
У японцев нет в употреблении носовых платков, они сморкаются и плюют в писчую бумагу, которую для сего всегда носят с собою в книжке или за рукавами; богатые люди употребляют лучший сорт бумаги, а бедные похуже, нам в Хакодате давали очень дурную бумагу, а в этом случае дали из лучшего сорта.
Вот для любопытных описание нашей тюрьмы. Надобно вообразить четвероугольный деревянный сарай длиною шагов в двадцать пять, шириной в пятнадцать, а в вышину сажени в две. С трех сторон у сарая глухие стены, в которых нет ни малейшего отверстия, а с полуденной – вместо стены решетка из толстых брусьев дюйма четыре в квадрате и в таком же расстоянии брус от бруса. В этой решетке сделаны дверь и еще маленькая калитка; та и другая всегда на замке. Посредине сарая стояли две клетки, сделанные из таких же брусьев; они отделялись от стен и одна от другой коридорами. Одна из клеток была в длину и в ширину по шести шагов, вышиною же футов десять, а другая при той же ширине и вышине имела восемь шагов длины. Первая из них назначена была для нас троих, а последняя для матросов и Алексея. Вход в них был так низок, что мы принуждены были вползать; дверцы состояли из толстых брусьев и запирались толстым железным запором; над дверцами находилась небольшая дыра, сквозь которую нам подавали пищу. При задних стенах клеток были небольшие чуланчики, также из толстых брусьев, с небольшими отверстиями на полу в ящики для естественных нужд; смежные же стены клеток были обиты досками, чтоб мы матросов, а они нас видеть не могли; для этой же причины и между чуланчиками стоял щит. Подле же решетки сарая, с наружной стороны, была приделана караульная, в которой беспрестанно сидели по два солдата императорских войск. Они могли сквозь решетки видеть все, что мы делали, и глаз с нас не спускали. Весь сарай, в расстоянии от оного шагов на шесть или на восемь, окружен был высокой стеной с деревянными шпицами; для выхода из сего двора служили небольшие ворота прямо против дверей сарая; вокруг же первой стены находилась другая, поменьше; она окружала пространный двор, в котором подле ворот большой стены на одной стороне был караульный дом, а на другой кухня и комната для работников. Все это здание стояло между крутым и глубоким оврагом, в котором текла речка, и валом замка, от коего отделялось оно не очень широкой дорогой. Ночью тюрьма наша казалась еще ужаснее, ибо огня у нас не было, а горел только ночник из рыбьего жира в караульне, и то в бумажном фонаре, от коего чрезвычайно слабый свет едва мог освещать сквозь решетку некоторые места огромного сарая.
Или, лучше сказать, соломенные подошвы, ибо японцы не носят ни сапогов, ни башмаков, а плетут из соломы или из травы подошвы.
Так наш Алексей величал буниоса, ибо в том краю сим названием именуют камчатского областного начальника: должность эту с 1799 по 1812 год отправляли генерал-майоры.
Через несколько дней мы получили обещанные платья. Для нас троих сшито оно было из толстой бумажной материи, похожей несколько на байку, вишневого цвета, которая по-японски называется момпа, на вате и бумажной подкладке, а для матросов из простой бумажной материи на бумажной же подкладке, также на вате, и одного покроя с нашим. Это платье было сшито так странно, что не походило ни на шинель, ни на капот, ни на тулуп, ни на сюртук, а кажется, всего тут было по частице. Алексею же дали халат на японский покрой.
Первый снег выпал в Мацмае ночью с 14 на 15 октября, но, пролежав несколько дней, опять сошел, а около половины ноября выпал настоящий снег и наступила зима.
Узнав, что Мур умел очень хорошо рисовать, они просили его, чтоб он изобразил на бумаге государеву шляпу.
Когда мы им сказали, что европейские государи не укрепляют своих дворцов и не ставят на них пушек, то сначала они не поверили нам, а после немало дивились такой, по мнению их, неосторожности.
Сказав им об овцах, надлежало Муру нарисовать барана, а потом козла; наконец, дошло дело до ослов, лошаков, до карет, саней и пр.; одним словом, японцы хотели, чтобы он изображал на бумаге все то, чего нет в Японии и чего они видеть в натуре не могли.
На ответ наш, что мы этого не знаем, японцы просили сказать хоть примерно. То же делали они и при всех вопросах, когда мы отговаривались незнанием, и даже упорством своим нередко сердили нас, требуя настоятельно, чтоб мы сказали им примерно то, чего мы совсем не знаем, например: число портов во всей Европе, где строятся корабли, или сколько во всей Европе военных и купеческих судов. Можно было сказать им наугад, но в таком случае надлежало все это помнить, ибо они все ответы наши записывали и спрашивали об одной и той же вещи раза по два и по три, только в разное время и другим порядком.
Японцы не употребляют ни ложек, ни вилок, а едят двумя тоненькими палочками, жидкое же кушанье прихлебывают из чашки, как мы чай, почему в дороге еще курильцы сделали для нас маленькие деревянные ложечки, из коих одна теперь пригодилась нам на чернильницу.
У них перья не в употреблении, а пишут они кистями, которыми так скрытно нельзя было Хлебникову владеть; поэтому принуждены мы были прибегнуть к соломинкам, попавшимся на полу.
Надобно сказать, что он и прежде почти всякий раз при свидании с нами приветствовал нас вопросом о состоянии нашего здоровья, а иногда еще сверх того спрашивал, всем ли мы довольны, каково нас содержат и не делают ли нам каких обид.
У японцев огонь с очага ни летом, ни зимою не сходит от утра до вечера. Они беспрестанно сидят около него и курят табак, как мужчины, так и женщины, а на очаге всегда стоит чайник с чаем, ибо чай есть обыкновенное их питье для утоления жажды. Когда нет чаю, они пьют теплую воду, холодной же воду никак пить не могут. Они даже вино подогретое предпочитают холодному.
Японцы между местом нашего заключения и настоящею тюрьмой делали различие: первое они называли оксио, а последнюю ро, разность же, по словам их, состояла в том, что в тюрьме нет огня, не дают ни чаю, ни табаку, ни саке (которую ныне стали нам давать через четыре или пять дней по две чайные чашки), а также и кормят гораздо хуже и даже кашу дают порциями, впрочем, образ строения и строгость караула одинаковы. Мы сначала думали, что оксио значит место для содержания пленных; но после узнали, что в известных случаях они и своих людей в таких местах содержат. И так по всему можно назвать это место тюрьмою высшей степени.
Это был ярлык с японских вещей, которые взяты Хвостовым на Итурупе и привезены на Камчатку.
Мы трое в Европе считались бы среднего роста, но между японцами были великанами; матросы же наши и в гвардии его императорского величества были бы из первых. Итак, какими исполинами они должны были казаться японцам!
У японцев есть фамильные имена и собственные; только фамильное имя они ставят прежде, а собственное после; например: Вехара есть фамилия, а Кумаджеро собственное имя; говорят же и пишут Вехара Кумаджеро.
По выражению японского языка «белое сердце»; человека с дурными же свойствами они называют человеком с «черным сердцем».
Ныне (1812) первое число годау японцев было нашего 1 февраля, а как они считают лунные месяцы, дополняя недостаток к солнечному году через известное число лет прибавкою 13-го месяца, то их год в то же число солнечного года приходит через девятнадцать лет.
Этого, однако же, японцы не таили, потому что Теске после рассказывал нам то же.
Японцы празднуют Новый год целый месяц; но настоящее общее празднество продолжается только от новолуния до полнолуния, то есть две недели. В это время у них нет ни присутствия, ни работы, и ничем они не занимаются, а только ходят по гостям и пируют; в остальные же дни месяца трудолюбивые уже принимаются за работу. Новый год есть самый важный праздник в японском календаре. К нему шьют они обновы и делают великие приготовления, как у нас к Пасхе. Обыкновение требует в этот праздник всем знакомым, в том же городе находящимся, сделать визиты, а отсутствующих поздравить письмами; почему переводчики и караульные наши за несколько дней еще начали заготовлять визитные билеты и поздравительные письма.
Симонов и Васильев.
В здешних морях туманы суть всегдашние спутники восточных ветров.
Военные японцы всегда носят за поясом по сабле и по кинжалу; даже когда они и дома сидят, то одну саблю только снимают, а кинжал редко; если же когда и вынут его из-за кушака, а понадобится им хотя на одну минуту выйти из дома, тотчас опять берут, словом – без кинжала ни на минуту.
Или, по переводу Алексея, «как со своими земляками».
Японцы большие охотники до садов и любят подражать природе. Прогуливаясь по городу, мы заходили в некоторые дворы и почти на каждом находили, литерально сказать, судя по величине, лужу, обсаженную зеленью и деревцами, в середине коей две или три кучи земли представляли острова, на которых местами лежали каменья, изображающие скалы и утесы, а кое-где посажен тростник; на воде же плавали суда и лодки, весьма грубо сделанные. Это мы видели у бедных людей, у которых и весь двор не более нескольких сажен в окружности; но у богатых есть сады прекрасные. Мацмайский климат, невзирая на выгодное географическое положение сего острова, от местных причин не благоприятствует садоводству; но мы знаем по описанию самих японцев, что на главном их острове, Нифоне, есть множество великолепнейших садов, принадлежащих князьям и вельможам, из коих многие полагают в том главное свое удовольствие, чтобы в их садах прогуливался народ и удивлялся чрезвычайной их красоте и пышности.
Город Мацмай стоит при большом открытом заливе и не имеет никакой гавани; но японские суда затягиваются к самому берегу и стоят за грядами каменьев, которые, останавливая волны, служат им защитой; в некоторых местах, по уверению японцев, глубина в малую воду простирается до четырех сажен, следовательно, очень достаточна для больших европейских коммерческих судов.
Во всех японских областях, не принадлежащих владетельным князьям, а зависящих от самого императора, бывает по два губернатора: один из них живет в своей провинции, другой в столице. Они сменяются погодно.
Отец Мура был немец в нашей службе, но мать русская, а потому он и крещен в нашей вере. Воспитание получил он в Морском кадетском корпусе.
Японцы чрезвычайно любят заниматься чтением; даже простые солдаты, стоя в карауле, почти беспрестанно читают, что нам крайне не нравилось, ибо они всегда читают вслух и нараспев, несколько похоже на голос, которым у нас читается псалтырь над усопшими.
Карточная игра и шашки в большом употреблении между японцами; они любят играть в деньги и часто проигрывают до нитки. С картами познакомили их голландские матросы, ибо прежде они могли свободно обращаться с жителями, посещая в Нагасаки питейные дома и непотребных женщин. Карты в Японии были известны под европейским их именем и состояли из пятидесяти двух листов; но как они были запрещены по причине случившейся в карточной игре ссоры и смертоубийства, то японцы выдумали, для отклонения закона, сделать колоду из сорока восьми карт: они величиною вчетверо менее наших и употребляются всюду. В шашки игра их премудреная, которой мы никак не могли дать толку: они употребляют пребольшую шашечницу и около четырехсот шашек, которыми ходят и берут в разных направлениях и разным образом. Матросы наши играли в обыкновенные шашки. Японцы тотчас переняли эту игру, и она вдруг распространилась по всему городу, причем они выучились употреблять русские названия, в этой игре обыкновенные. Эти названия со временем, может быть, подадут какому-нибудь ученому мужу повод к заключению, что русский и японский языки происходят от одного корня.
Кладбищем мы могли идти как угодно скоро, ибо японцы, точно так как и европейцы, неохотно по ночам приближаются к таким местам; если б случилось кому-нибудь из них быть тут близко, то, увидев несколько теней такого роста, как мы, мелькающих между памятниками, он и сам бы не скоро опомнился.
Когда мы ходили гулять, японцы часто показывали нам свои храмы и часовни и даже позволяли в них входить и там все рассматривать. В этом отношении они менее суеверны, нежели многие европейские народы. Японцы сами нас приглашали входить в их храмы и все показывали, а после тут же в дверях храма сажали нас, потчевали чаем, сагою и давали курить табак, да и сами то же делали. Внутренность их храмов с первого взгляда весьма походит на католические церкви: таким же образом стоит иконостас, множество резных или вылитых фигур и пр.
Уходя от японцев, мы не позабыли взять с собою медный чайник, который, к счастью нашему, в ту ночь работники оставили на очаге в каморке, где спали матросы.
Мацмайские леса наполнены медведями, волками, лисицами, зайцами, оленями, дикими козами; также водятся в них и соболи, только шерстью они красноваты, почему и не имеют почти никакой цены; здешние медведи чрезвычайно люты и нападают как на людей, так и на скотину.
По непривычке носить японскую обувь мы просили, чтобы нам дали кожи, а один из матросов, быв сапожником, мог сшить нам сапоги. Японцы дали нам тюленьи кожи на голенища, а кожу с медвежьих голов на подошвы. Из этого материала Симонов сшил нам сапоги, или, лучше сказать, бахилы, называемые по-сибирски торбасами. Они были чрезвычайно велики, а след ног матросов наших, обутых в такие сапоги, конечно, был более нежели вдвое против японских следов; итак, нельзя, чтоб они, увидев наши следы, не догадались, чьи они.
К востоку от Мацмая берега до самого моря покрыты лесом, почему мы думали, что и те, которые находятся к западу от города, также много имеют лесу. Но нашли совсем противное, ибо от моря на большое расстояние внутрь острова весь лес вырублен на дрова и на уголье, которым здесь чрезвычайный расход, потому что японцы не имеют печей, а держат беспрестанно огонь в очагах, и как зимы здесь бывают холодны и продолжительны, то для такого великого народонаселения потребно множество дров и угля. Недостаток в лесе на ближних к морю горах с западной стороны Мацмая показывает, что японцы в этом краю стали селиться сначала, а восточную сторону заняли недавно. Основание города Мацмая они считают около четырехсот лет перед сим.
Следствие сего удара он чувствовал несколько лет.
Но паруса у нас были свои.
После мы слышали от самих японцев, что они шли по нашим следам в ночное время и часто нас видали. Рассказывая нам о том, они показывали, как мы останавливались, пили воду и пр.; но почему не покушались они нас поймать, мы от них не слыхали.
Для этого заставили они нас начертить расположение нашего дома и той части города, которую мы проходили.
Мы и действительно сомневались в истине этого.
Тюрьма по-японски ро, а что такое инверари, сказано будет ниже.
Японцы чиновников вяжут веревкой около поясницы, а руки привязывают по кистям против самых пахов, так, чтобы нельзя было одной рукой коснуться до другой. Простым людям связывают руки назад, так, как мы были связаны в Кунасири.
Тюремный надзиратель в Японии равняется званием с солдатом императорской службы; он имеет право носить саблю и кинжал. Сверх сей должности он и палач: казнит и наказывает преступников. Японцы с ним разговаривают и шутят, но вместе есть не станут и табаку в одном месте с ним не курят; даже гнушаются раскурить трубку на том огне, на котором он ее раскуривал.
Она была в длину шесть шагов, а в ширину пять; вышины же имела футов десять.
Лучшая потому, что проходило в нее более света и свежего воздуха, а притом из нее можно было видеть разные наружные предметы; от меня же ничего не было видно.
Однако ж после Кизиски, увидев эту косынку случайно и узнав, откуда он ее получил, взял у него и представил начальникам своим, которые и велели хранить ее с прочим нашим платьем.
Сначала мы думали, что он опять будет при нас, но узнали, что ему велено было только показать мальчикам, как с нами обходиться, и выучить их русским названиям необходимых для нас вещей; хотя это и не нужно было, ибо мы могли уже выразить свои надобности и на японском языке.
В числе многих было следующее. В Кунасири между прочими моими вещами японцы взяли у меня записную карманную книжку. Спустя много времени после того, вспомнил я, что в книжке моей, по некоторому случаю, были записаны имена Давыдова и Хвостова. Я тотчас о сем обстоятельстве объявил Муру и Хлебникову и просил их совета, что нам сказать, когда японцы разберут содержание дела и станут нас спрашивать. Тогда еще мы и Мур помышляли и действовали одной душой и одним сердцем. Теперь же он открыл японцам, что имена помянутых офицеров стоят в моей книжке, перевел им содержание дела и сказал, что они некогда были моими друзьями. Об этом открыл мне Теске, объявив притом, чтобы я не беспокоился. Дурных следствий от сего не произойдет, ибо, по его словам, Мур открыл о сем деле японцам без всякой нужды; да и действительно, они ни слова у нас не спросили по сему обстоятельству.
Преступление его состояло в том, что в общих, или, по нашему сказать, торговых, банях он оставлял свое худенькое платье, а брал другое, понаряднее, будто бы ошибкой. При нас водили его несколько раз в суд со связанными руками. Наконец, в один день дали ему двадцать пять ударов, а через три дня еще двадцать пять; но чем секли, мы не видели, а слушали удары и что он громко кричал. Приводили его в тюрьму с обнаженной спиной, которая была в крови. Работники плевали на спину и растирали слюну, тем и лечили его. Потом, когда спина поджила, на руки выше локтей положили клеймы, означающие, что он был наказан, где и когда, и отправили на Курильские острова.
Японцы не могут называться гонителями чужих вер; доказательством тому служат различные секты, в их собственном государстве исповедуемые, и поклонение курильцев, но они не терпят христианской религии, ибо католические священники, под разными предлогами жившие в Японии и пользовавшиеся всею возможною свободою, начали проповедовать христианскую веру, успели многих обратить и произвели самую ужасную междоусобную войну. И потому теперь, по изгнании и совершенном истреблении христиан, на вывешенных в публичных местах, на площадях и в улицах каменных досках в числе иссеченных на них законов первым пунктом стоят: кто уличит человека, исповедующего христианскую веру, тот получит в награждение 500 серебряных монет. Также есть у них закон, чтобы господа не прежде нанимали слуг, как получив от них письменное объявление, что они не христиане. Сверх того, в городе Нагасаки, где христианство в прежние времена более всего распространилось, сделана лестница, состоящая из нескольких ступеней, на коих положена утварь католической церкви. По сей лестнице в каждый новый год японского календаря все жители города Нагасаки должны пройти в знак того, что они не христиане. Переводчики наши уверяли нас, будто некоторые христиане, там живущие, делают то же из корыстолюбия. Но чему дивиться – разве в Европе не то же самое случается ежедневно? Ложная присяга не есть ли попирание ногами христианской религии?
В Японии на губернаторские места определяются люди из дворян, или, лучше сказать, бояре; класс сей, после владетельных князей, называемых даймио, есть первый; они именуются хадамадо. Старшинство между ними считается по заслугам и древности фамилии; так и начальство им дается. Впрочем, новый губернатор и летами был гораздо старее: он имел семьдесят четыре года от роду, а прежний пятьдесят, но оба казались несравненно моложе своих лет. Новый губернатор по росту был выродок из японцев – не ниже наших матросов, и потому японцы смотрели на него, как на некое чудо. Услышав, что он назначен в Мацмай губернатором, японцы тотчас сказали нам, что великан сюда едет и мы увидим, что в Японии есть люди не ниже нас. Еще видели мы одного офицера службы князя Намбуского, который и у нас считался бы большого роста.
Сперва мы думали, что японцам угодно поместить нас порознь, а после уже узнали, что желание их было содержать нас вместе, но Мур просил их убедительным образом поместить его с Алексеем особо.
Старший при нас работник по имени Иеске страстно любил горячие напитки; почему сделал он заключение, что лучше редко, да больше выпить, нежели часто, но понемногу, и потому вместо одной чашки каждый день давал нам по две через день. Из них, однако же, уделял немалую часть для себя и почти всегда к вечеру был пьян. Наконец, караульные, приметив, где он напивается, побранили его. Тогда уже он боялся воровать наше вино, а ожидал, когда мы сами его потчевали.
Всего чуднее был способ, каким Симонов спас свой нож от обысков японцев: когда тюремный надзиратель обыскивал меня и Хлебникова и все японцы, тут бывшие, обратили на нас глаза, Симонов имел столько смелости, что засунул нож в землю подле самой клетки, для матросов назначенной, а потом ночью, просунув руку сквозь столбы решетки, достал и спрятал его; с тех пор все время он находился в нашем владении, да и ныне я храню его как памятник странных наших приключений.
Это случилось в половине августа, когда у японцев бывает большой детский праздник, в который вечером всех детей мужского пола сбирают в замок, где они, в присутствии губернатора и всех городских чиновников, играют, поют, пляшут, борются и фехтуют на саблях; после их угощают ужином и дают разное лакомство. В нынешний раз, по словам Кумаджеро, их было до 1500 человек. Но надобно знать, что на этот праздник сбираются те только дети, которых родители могут порядочно одеть, а худо одетые сами стыдятся показываться в таком собрании. Женского же пола детей тут не бывает, ибо женщинам, по японскому закону, воспрещен вход в укрепленные места.
Это была наша «Диана».
Когда Хвостов брал на Сахалине японское судно, то все люди с оного побросались в воду и пустились вплавь к берегу, кроме четверых, спрятавшихся внизу, которых он и взял; почему мы опасались, не то ли самое и теперь случилось.
У нас всегда сидели по два сторожа, а у Мура по одному; от этого происходило, что нам они не могли открыть никакой тайны.
В бумагах Рикорда этого упомянуто не было.
Нам прежде еще, тотчас по прочтении бумаг Рикорда, японцы говорили, что купца сего имени никогда в Мацмае не бывало и он должен быть из какого-нибудь другого места.
Японцы, узнав, что один из наших матросов был портной, стали давать нам столько материи, чтоб мы шили платье по своему желанию; для легкости мы предпочитали покрой матросских брюк и фуфаек всем другим.
У японцев в обыкновении скрывать смерть всякого чиновника, доколе правительство не назначит ему преемника и не даст чина старшему его сыну, а буде нет сыновей, то пока не сделает какой-либо милости для его семейства или ближнего родственника, чтобы тем несколько смягчить горесть их. Впрочем, о такой тайне только не говорят явно и не доводят до сведения родственников, но потихоньку друг от друга в короткое время все узнают.
Мы после узнали, что иркутский гражданский губернатор определил достаточную сумму на их содержание; но как от японцев нельзя было опасаться, чтоб они жалобы свои довели до Иркутска, то, вероятно, тайон, или старшина малкинского селения, находил другое для их денег употребление.
Кумаджеро и другие японцы с удовольствием рассказывали об отзыве этих людей о Рикорде, которых он задержал на японском судне. Узнав, что мы живы, он тотчас велел их развязать, обошелся с ними весьма ласково и сделал многим подарки. Тут находилась подруга того купца, которого он взял с собою. Рикорд приказал привести ее на шлюп и велел русским женщинам ее угощать и показать все любопытное на нашем судне; отпуская ее со шлюпа, Рикорд подарил ей несколько европейских вещей; потом позволил мужу ее написать к своим родственникам письмо и уверить их, что он на будущий год непременно будет возвращен в свое отечество. Такое внимание к их соотечественнику японцам веьсма нравилось. Также сказал нам Кумаджеро, что намерение Рикорда сначала было взять одного человека и еще курильца для переводов, но четыре человека японцев сами добровольно согласились ехать со своим хозяином.
Во всех землях народные пословицы берутся от предметов, их окружающих. Японские берега подвержены частым туманам, а все жители Японии обоего пола и всякого возраста в летнее время веера из рук не выпускают.
А я и Хлебников успели писанные им к нам письма сжечь.
Теске сказал нам, что никто из японских вельмож не отважился бы сделать правительству подобное представление; но Аррао-Тадзимано-Ками, известный по своему редкому уму, не боялся говорить правду. Сверх того, он имел два важных случая, будучи зятем генерал-губернатора столицы, которое место занимает всегда одна из самых приближенных к государю особ, и братом родным одной из императорских любовниц.
Жалованье его в Мацмае простиралось до трех тысяч больших золотых монет; каждая по весу превосходит несколько наш империал, а о качестве золота судить я не могу.
В Кунасири, на Итуруп, на Сахалин, в Аткис и Хакодате.
Не имея при себе книг, с помощью коих мог бы я написать грамматику, я принужден был довольствоваться тем, что мог сыскать в своей памяти, и писал оную более четырех месяцев. Примеры же в ней помещал приличные нашим обстоятельствам, что японцам весьма нравилось.
Японец, привезенный к ним Лаксманом в 1792 году.
Их ушло трое: два японца и один ссыльный русский; но один из японцев, объевшись китового мяса, умер, а ссыльный оставил его; Леонзаймо же достиг Гилякской земли (Гилякская земля – низовья Амура.).
Это последнее мы только в первый раз при сем случае услышали от него самого.
Однако ж я крайне ошибся. После открылось, что не доехав до «Дианы», Симонов все позабыл и, кроме некоторых несвязных отрывков, ничего не мог пересказать.
При отбытии «Дианы» из Камчатки там не знали еще о происшествиях, случившихся после смоленского сражения (в начале августа).
Спустя месяца два после сего переводчики уведомили нас, что голландцы напоследок принуждены были признаться в обмане и объявить, что англичане, заняв Батавию, взяли у них японские грамоты, данные на позволение приходить ежегодно в Нагасаки двум голландским кораблям, почему они нашлись принужденными привезти ныне товары английские. По сему объявлению японское правительство предписало задержать суда и товары до дальнейшего решения. При сем же случае Теске и Баба-Сюдзоро сказали нам, что правительство их очень вознегодовало на голландских переводчиков за то, что они русским бумагам давали кривой толк. Они признались откровенно, что голландцы при переводе бумаги, присланной Хвостовым к мацмайскому губернатору, прибавили, будто русские грозят покорить Японию и прислать священников для наставления японцев в христианской религии, а чин Хвостова – лейтенант, Lieutenant, перевели они (как то на французском языке название сие иногда значит) наместником. И потому-то японцы с таким беспокойством старались выведать у нас, точно ли Хвостов и Никола-Сандрееч один и тот же человек, ибо они полагали, что первое из сих слов имя сибирского генерал-губернатора, а последнее начальника судов, сделавших на них нападение.
Названного от английского капитана Бротона Волканическим заливом, по сопке (volcano), близ него лежащей.
Нынешней весной у того же купца сгорели два магазина с товарами, а среди лета дом. Из этого японцы заключают, что какой-нибудь злодей поджег их, но найти его не могут. Переводчики сказывали нам, что у них такие случаи бывают часто, несмотря на ужасное наказание, какому японские законы подвергают зажигателей. Виноватого в преступлении раздевают донага, привязывают к столбу на лобном месте, которое у японцев обыкновенно бывает за городом, обкладывают кругом на некотором расстоянии дровами и зажигают их. В таком положении преступник не горит, а жарится и наконец умирает мучительной смертью. Тогда огонь отгребают, на столб прибивают надпись с именем и означением преступления злодея и оставляют тело его на съедение хищным зверям и птицам. Домозажигательство, по японским законам, почитается вторым преступлением после отцеубийства.
Такатай-Кахи сообщил о сем Рикорду.
Разумея тех членов верховного своего правления, которые дурно мыслят о России и противятся каждому дружескому сношению с ней.
По величине своей она более походила на галеру, нежели на шлюпку.
Прежде японцы и копий с русских бумаг у нас не оставляли, а ныне оригинальное письмо иркутского губернатора, то есть самая важная бумага, из России к ним присланная, было у нас двое суток, даже и на ночь у нас оставалось. В этом мы находили хороший признак.
Сначала, как нас взяли, японцы притворились, что кунасирский начальник употребил против нас коварство сам собой, к великому неудовольствию их правительства, но после признались, что он, как и все прочие начальники приморских мест, имел повеление, буде русские корабли появятся у их берегов, стараться обманом или силой захватить их.
Когда японцы хотели нам сшить нарядное платье, принесли к нам несколько кусков богатой шелковой материи, похожей на камку, разных цветов, из коих каждый лежал в особенном ящике. Они хотели, чтоб мы сами выбрали себе материю, каждый по своему вкусу, но мы этот выбор предоставили им, отзываясь тем, что для нас все цвета равны. Однако ж они непременно требовали, чтобы мы выбрали материю по своему желанию, ибо так приказано из столицы, потому я и показал на первый, стоявший ближе всех ко мне ящик. Другие мои товарищи сделали то же, не заботясь нимало о выборе. Однако ж японцы открыли все ящики, чтоб мы могли видеть разные материи, говоря: правительство их предписало сшить нам платье из лучшей материи, какая только есть в Мацмае, и по собственному нашему выбору, потому и должны они показать нам все.
Включая в то число и переводчика голландского языка.
А их слова были выражением мысли губернатора.
Пятьдесят мешков пшена, несколько бочонков саке, множество соленой и свежей рыбы, редьки и прочего.
Японец этот был один из тех, которые в 1811 году претерпели кораблекрушение на камчатском берегу, где он ознобил ногу до такой степени, что, невзирая на все старания наших врачей, должен был ее лишиться и ходить на деревянной ноге, чему японцы чрезвычайно удивились, ибо у них весьма мало таких смельчаков лекарей, которые, научась у голландцев, могут делать ампутации.
У японцев нет стеклянных зеркал, а все металлические; некоторые из них так хорошо выполированы, что немного уступят обыкновенным нашим зеркалам.
Рикорд не видал губернатора, но губернатор его видел: при свидании нашем на берегу он приходил в таможенный дом инкогнито и сидел за ширмами.
22 июля 1807 года я оставил Петербург и точно в том же часу (в десятом пополуночи), в котором ныне приехал сюда; следовательно, путешествия мои продолжались ровно семь лет.
Чай, сахар, горчица, лимонная эссенция, спрюсова эссенция и некоторые другие.
Где я говорю северный, восточный, южный, западный ветер или от северо-востока к северу-западу и пр., я не разумею, чтоб направление было точно по сим румбам, а близко оных; но где нужно именно означить какое-либо направление, там румб показан морским названием. Притом все румбы в сем путешествии означены по компасу, не исправленному склонением магнитной стрелки, а где надобность требовала употребить румб, исправленный склонением, там именно сказано: по правому компасу.
Долготы считаю я от меридиана Гринвичской обсерватории и всегда к западу до 360°, потому что плавание наше кругом света было на запад.
Выпалить под ветер из пушки на море означает желание говорить с другим судном, в виду находящимся, по-дружески, а против ветра выстрел показывает намерение силою остановить судно, буде само не остановится.
Французы высадили несколько войск в вершине морского рукава, вдавшегося далеко в берег с западной стороны города, поблизости коего на холмах поставили батареи и хотели выжечь город бомбардированием; однако ж вицерой согласился спасти его уплатою большой суммы денег. Французы, получив ее, немедленно удалились.
Когда в Лиссабоне повесили Гомеца де Фреру и нескольких чиновников.
Здание сие не похоже на дворец: оно принадлежало частному человеку и куплено королем по нужде, потому что лучшего не было.
Здесь не строят больших домов по той причине, что правительство отводит в них постой чиновникам и почти отнимает у хозяев.
Сию область иностранцы называют иногда Олинда, но португальцы не знают ей другого имени, кроме Фернамбуко.
Португальцы называют оную область не С.-Сальвадор, а Бахия (Bahia), то есть залив, от залива Всех Святых.
Надобно знать, что всех возвращающихся из алмазных мин на заставах обыскивают с ног до головы; даже разбирают седла и разламывают сундуки, чтоб между досками не было скрыто алмазов.
Наши замечания были деланы на шлюпе, а в городе, конечно, теплота превосходила ту, которую мы имели; но я полагаю, что разность была не слишком велика, ибо влияние морского ветра и на город распространяется.
Республиканцы сии недавно взяли два португальских купеческих корабля, шедших из Индии; по требованию бразильского двора они их возвратили и присудили корсара заплатить убытки, простирающиеся до 30 тысяч пиастров. Корсар же сей был вооружен в Соединенных американских штатах иждивением их консула, находящегося в Буэнос-Айресе, и укоплектован американцами.
Так их называют англичане (Tropic Bird), а у Линнея известны они под именем: Phaeton aetherius; французы называют их Paille-en-cul; но матросы наши, услышав о сем названии от офицеров, дали им русское имя: полянки. Сармиенто (Pedro Sarmiento Gambia) видел их в заливе Троицы (de la Trinidad), в широте 50°.
Однажды только мы видели портэгмонтскую курицу – птицу, известную в Куковом путешествии, которая, говорят, от берега никогда далеко не отлетает; но мы тогда находились от ближайшего к нам берега Огненной Земли не менее как в 200 милях.
Суда Российско-Американской компании «Кутузов» и «Суворов» под начальством флота капитана Гагенмейстера.
Перуанские ивы, свойственные только здешней стране.
Он был в синем мундире с красными, богато вышитыми золотом воротником и лацканами; на левой стороне имел две звезды, а через плечо – ленту ордена Изабеллы католической.
Я прежде спросил у Абадиа, в обыкновении ли здесь водить дам к столу, как в Европе; но он мне сказал, что это здесь совсем не водится, а они всегда ходят впереди сами по себе, кавалеры же за ними.
Нас всех было 5 человек.
Из Лимы всегда приезжает много посетителей в Каллао; они пользуются здесь морскими ваннами.
Один из них, Феопемт Лутковский, был во все время нашего путешествия всегдашним моим спутником в таких поездках; он один знал довольно хорошо английский язык, известный во всех приморских местах, европейцами населенных, и приносил мне большую пользу и помощь. Здесь кстати заметить, что в путешествия такого рода необходимо нужно назначать офицеров и гардемаринов, знающих чужеземные языки, но, к несчастью, по неизъяснимой странности, дворяне наши, определившие себя жить в России, знают разные языки и не иначе хотят друг с другом говорить, как по-французски, а из служащих во флоте весьма мало таких, которые знали бы один или два языка, хотя им часто случается быть за границей, где как по делам службы, так и для собственного удовольствия должны они общаться с иностранцами. Если бы кадеты морского корпуса понимали, как стыдно и больно офицеру, находящемуся в чужих краях, не знать никакого иностранного языка, то употребляли бы всевозможное старание на изучение оных.
Море сие я называю Великим океаном, следуя Флиорье (Флиорье – французский моряк, написавший книгу о мореплавателе Моршанде.). Вообще же оно известно географам и мореплавателям под именем Тихого или Южного океана: то и другое из сих названий даны ему очень некстати. Испанцы называли оное Тихим, потому что оно у берегов только тихо, а вдали от них столько же в известные времена бурно, как и все другие моря; а название Южного оно от них же получило, ибо они в первый раз увидели оное к югу с западного берега Дариенского перешейка (Дариенский перешеек – часть Панамского перешейка.).
Сие явление достойно внимания физиков. Кажется, что оно никогда еще не было изъяснено удовлетворительным образом. В 25 или 30 верстах от Лимы в горах часто бывают проливные дожди, а в Лиме ни дождей, ни грому не бывает. По здешним летописям видно, что гром с самого основания Лимы до сего года случился только 3 раза: в 1552 году молния два раза в одну ночь блеснула с громом, а в 1802 году в ночь с 19 на 20 апреля слышны были 8 или 9 ударов, и в 1804 году 12 апреля было 7 ударов.
Их привозили обыкновенно в Буэнос-Айрес, откуда вели сухим путем в Хили до порта Вальпарайсо; всего расстояния 400 лиг (несколько более 2000 верст), а оттуда перевозили морем в Перу.
В область сего народа переезд чрез Кордильерские горы чрезвычайно труден, а особенно при перевозе артиллерии; для действия в горах испанцы имеют особенные пушки четырехфунтового калибра, из коих под каждую употребляется три лошака: на одном положена пушка, на другом лафет, на третьем колеса; а каждый лошак может везти 10 арроб, или 250 испанских фунтов (нашего весу 7 пудов 12 фунтов).
По-испански Hormiga значит муравей.
Я употребил перевод английского именования Shearwater. У Линнея сии птицы названы Procellaria Puffinus.
Острова сии весьма хорошо описаны в путешествии капитана Крузенштерна, который приставал к одному из них, называемому Нукагива.
В сентябре 1809 года, идучи на шлюпе «Диана» Великим океаном в Камчатку от Ново-Гебридских островов, мы пользовались пассатом до 32 ½° широты.
Флота капитан 1-го ранга Петр Иванович Рикорд.
Авачинская губа прошла 29 апреля по нашему счету, а по счету в Камчатке – 30 апреля. Я два раза здесь зимовал, и она никогда так долго не стояла. Первые русские пришли в Камчатку с запада, а мы с востока, отчего в счете времени произошла у нас разность целые сутки. Матросы наши, увидев, что в Петропавловской гавани считают воскресенье, когда у нас еще суббота, и не понимая сему причины, думали, что камчатские жители как-нибудь сбились в счете и потеряли один день.
Штаб-лекарь Любарский.
Штаб-лекарь Застолпский.
Из рода лососей: почти все лучшие здешние рыбы суть лососиного рода (salmo).
Так называет компания своих служителей, в Америке находящихся. Прежде они действительно были звериные промышленники, но ныне по большей части исправляют должности мореходцев, воинов, художников, а имя удержали прежнее: промышленные.
Коты, котики, морские коты – так наши промышленники в Америке называют двухстихийное тюленьего рода животное, также иногда называют оное морским медведем.
Сии четыре острова принадлежат к Адриановской гряде, так названной по имени судна «Адриан и Наталия», на котором промышленник Адриан Толстых в 1760 году открыл их.
Так названы Берингом по имени одного из его матросов, похороненных на сих островах, но алеуты их именуют Унгинскими, от самого большого из сих островов, называемого Унга.
Ванкувер назвал остров сим именем в честь нашего мореплавателя капитана Чирикова.
Они получили сие имя от капитана Беринга, открывшего их 4 августа 1741 года.
Строки, косыми буквами напечатанные, я не имел намерения выпустить в свет с именем Лисянского, которого весьма много уважаю как искусного мореходца, а каким образом это случилось в противность моего желания, можно видеть в прибавлении под № 4. (В прибавлении под № 4 Головнин указывает, что, направляя статьи из книги в журнал «Сын Отечества», он отметил места, где упоминалось имя Лисянского и название его корабля, красными чернилами для того, чтобы эти места не опубликовывались. Редакция журнала оставила без внимания желание Головнина, и статья была напечатана полностью. – Примеч. ред.)
Алеутские кожаные лодки, о коих много уже было говорено в разных путешествиях.
Мещанин Потарочин.
Cape Edgecumbe, так названный Куком, но русские компанейские служители называют его мысом Трубицына, потому что у Чирикова боцман сего имени умер, когда он находился подле здешних берегов.
Шикша – камчатское название.
Флота капитан Леонтий Андреянович Гагенмейстер; он долго служил в английском флоте и имел случай видеть разные колонии сего народа.
Так называемый англичанами, испанцы же именуют его мысом Обмана – Capo d'Engano, а бывший правитель компанейских колоний коллежский советник Баранов, усердный почитатель славы русского имени, нарек сей мыс именем капитана Чирикова.
В том числе флота лейтенанты Яновский и Подушкин и правитель здешней конторы купец Хлебников.
В 1810 году на шлюпе «Диана».
Строки сии были напечатаны в журнале «Сын Отечества» в апреле 1820 года, а в сентябре 1821 года, по представлению Компании, последовал высочайший указ об охранении ее владений, посредством вооруженных крейсеров, от поисков и покушений контрабандистов.
Во второй части «Путешествия» Головнин пишет о крепости Росс: «Крепость Росс стоит на открытом прямом берегу, при котором нет ни гавани, ни рейда, ниже обыкновенного якорного места. Странно покажется, что людям, которых все здешние предприятия, то есть торговля и промышленность, сопряжены с мореплаванием, вошла в голову мысль избрать неприступный берег для основания крепости и в то время, когда в 30 верстах был порт, несравненно для сего удобнейший! Но как все люди для своих действий имеют свои причины, так и г. Баранов при сем выборе руководствовался своими соображениями: он хотел затруднить взятие его крепости, если б кто из европейцев вздумал на сие покуситься, и в намерении своем имел совершенный успех: сверх трудности сделать здесь высадку (При небольшой мрачности, когда крепость ею покрыта, даже невозможно узнать с моря, где стоит она. Единственным путеводителем к ней, сверх астрономических наблюдений, может служить камень не слишком большой, но весь побелевший от птичьего кала. Камень сей лежит подле самого берега и находится милях в двух к северу от крепости. По белизне своей он открывается в нарочном расстоянии сквозь пасмурность, когда ни гор, ни берегов ниже прибоя или бурунов не видно, и потому один только он может быть приметою для желающих подойти к крепости.), можно уверительно поручиться, что до разрушения мира клочок земли, занимаемый крепостью Росс, никому не понадобится.
Верховный глава всех здешних миссий ныне (в 1818 году) епископ провинции Соноры, лежащей к востоку от Верхней Калифорнии. Он же епископ обеих Калифорний.
Испанцы для строения употребляют здесь камень, из земли доставаемый; слои его лежат неглубоко, цвета он светло-желтого и сначала немного тверже глины, но на воздухе скоро твердеет и делается крепок.
Лаперуз называет их куропатками.
Маленький шлюпочный якорь, фунтов в 15 или 20 весом.
От испанского слова Farallion, означающего небольшой каменный островершинный остров.
В самом проходе течение стремится со скоростью 8, 10 и даже иногда 12 верст в час.
Все свои селения в Америке, имеющие вид укрепленного места и в коих находится гарнизон, даже если он состоит из десятка солдат или менее, испанцы называют пресидиями.
Anian – пролив Аниан (Пролив Аниан – данное название присутствует на картах XVI–XVII веков как обозначение пролива между Азией и Америкой.).
Его иногда называют также хойбо, но это слово означает начальника, старшину; таким образом, Кускова они называют апихойбо – «большой начальник».
Построены они из так называемого американского дуба, а палубы – из досок елового леса.
Rio de los Reyes, то есть «королевская река».
Rio de las Tortolas – «река горлиц».
И потом далее почти до самых Сандвичевых островов.
К северо-западу от сих островов Лаперуз нашел остров (Isle de Necker) и мели (Basses des frйgates franзaise); на последних едва он не погиб и за спасение свое обязан хорошим глазам матроса. В том же направлении наш моряк, капитан Лисянский, стал ночью на мель подле неизвестного, едва приметного островка, названного им островом Лисянского, и если бы не было в то время совершенной тишины, то мы бы и по сие время о корабле «Нева» ничего не знали. К западу от помянутых островов Лисянским же найден маленький островок (Крузенштерна), а к юго-западу англичанин Джонстон нашел такой же опасный для мореходцев лоскуток земли.
Мы не всех их пускали на шлюп, а по выбору: кто казался знатнее или держал какую-нибудь бумагу в руках.
Табу – слово, известное в Европе по многим путешествиям, означающее запрещение, пост, воздержание и пр.
Тарро есть растение, свойственное жарким странам; из корня оного делают муку, которая вкусом несколько подобна нашей ячной муке, смешанной со ржаной.
В Камчатке их называют морскими репками, но более известны они под именем морских яиц.
О Сандвичевых островах Европа в первый раз узнала из путешествия капитана Кука, который нечаянно к ним пристал в 1777 году, и хотя англичане приписывают ему честь открытия их, но я впоследствии покажу, что не он первый открыл оные, а испанцы. После него посещали сии острова Мирс, Портлок, Диксон, Лаперуз, Ванкувер, Крузенштерн, Лисянский и некоторые другие мореплаватели, сообщившие свету свои путешествия, и многие другие, коих путешествия не напечатаны.
Граждане Соединенных североамериканских областей, производящие торг бобрами на северо-западных берегах Америки, каждую зиму с своими кораблями проводят в пристанях Сандвичевых островов. Я со многими из них был коротко знаком в бытность мою в тех краях, некоторые по 10 лет и более там находились.
Надлежало бы сказать: с американцами, а не с европейцами, ибо самая большая часть поселившихся здесь белых суть граждане Соединенных Штатов Северной Америки, но как название американцев может относиться и к коренным народам и ввести читателя в ошибку, то вообще всех белых, живущих на Сандвичевых островах, я называю европейцами.
Бриг сей называется «Кугаману», по имени любимой королевской жены, которых у него четыре прежних и одна вновь взятая – молодая девочка.
Число полос означает 7 островов, находящихся в непосредственном управлении Тамеамеа; прочие же четыре принадлежат владельцу острова Атуай, но он не что иное, как вассал короля овайгийского, к которому приезжал он на остров Воагу принести свою покорность и обязался платить ежегодную дань, состоящую в полном грузе одного судна сандального дерева.
Элиот сказывал, что у него 8 тысяч воинов, вооруженных огнестрельным оружием; но испанец Манини, живущий здесь более 20 лет, уверял меня, что их только 6 тысяч, и сие последнее известие, полагаю, справедливее первого.
Он уже и отправился в 1820 году на компанейском корабле «Кутузов».
Моду значит остров, а палатах – плоский.
Ману – птица, птичий.
Крючки для уд они делают из раковин, костей или из крепкого дерева и предпочитают их нашим железным.
Весьма тонкие снурки для нарядов они вьют и плетут из человеческих волос.
Обыкновенная доля воды в длинных переходах у нас была: на пищу кружка, а для питья 7 ½ чарки; сверх того, чарка виноградного вина или уксусу и два раза в неделю спрюсового пива по полукружке на каждого человека; а с сего числа воды для питья назначено по кружке.
Иностранцы остров сей называют Гуам, но сами испанцы дают ему имя Гуахан, которое и я сохранил.
На белку видом и величиною похожее животное, только с крыльями, как у летучих мышей.
24 декабря по новому стилю.
В исходе 1820 года свирепствовала там смертоносная горячка Colera morbus, причинившая то ужасное возмущение между индейцами, стоившая жизни весьма многим из поселившихся там европейцев, о которой недавно еще так много было писано во всех ведомостях; но болезнь сия есть столь необыкновенное явление на Филиппинских островах, что подобной ей никто там не помнит.
Сии острова открыты в 1521 году Магелланом и названы им: первые Воровскими (Ladrones) по свойству жителей, а последние архипелагом Св. Лазаря, в день которого он открыл их; но после в честь короля Филиппа II и королевы Марии-Анны, супруги Филиппа IV, дали им имена Филиппинских и Марианских.
Испанцы называют сей остров Люсон (Luzon), что значит «толкая», которым пшено сарачинское толкут. Имя сие дали ему первые испанцы, посетившие остров, потому что они жителей беспрестанно видели с пестом в руках в сем занятии. Другие же испанцы называли его Новою Кастилией; но первое именование одержало верх и по сие время остается в употреблении.
В бытность нашу в Манильском заливе ни разу не было крепкого ветра.
Манила основана в 1571 году.
В Маниле употребляется на строение мягковатый серый камень, привозимый с верху реки; он на воздухе твердеет.
Жители сказывают, что землетрясения в Маниле случаются однажды или два раза в год; но извержения гор, кои производят сии землетрясения, часто бывают.
Нужно ли напоминать, что испанцы из иностранцев принимают в свою службу одних католиков, и потому только прежние французы и ирландцы у них здесь служат.
Здешние жители все вообще пристрастны к бою петухов, и для того нарочно устроен у них театр, куда за деньги пускают зрителей; по праздникам он бывает наполнен людьми.
Обыкновенная сигарка есть скатанный в трубку лист табака длиною три дюйма и в окружности дюйм; а бумажная сигарка не что иное, как трубочка, из бумаги сделанная, с мелко искрошенным табаком; бумажные сигарки вдвое менее обыкновенных.
Вывоз табака и бетеля запрещен.
Китайские мореходные суда.
В исходе января и в первой половине февраля.
Лимоны и апельсины родятся и здесь, но от жаров не имеют того вкуса, какой в умеренных климатах. Здесь же достаточные люди в своих садах не сбирают апельсинов, а оставляют их на дереве, доколе они, наполнясь соком, не лопнут; а тогда сок скоро вытечет, и они, засохнув, сожмутся и служат украшением саду вместо цветов.
Суда сии поднимают груза более 1000 тонн (62 тысячи пудов).
Голуби здесь в таком уважении, что в праздничных столах у первых людей почитаются одним из лучших блюд.
Лес для строения судов привозят из разных частей острова Лукония; он весьма крепок, но тяжел.
Здесь полевая работа и перевозка тяжестей отправляются на буйволах. Правительство почитает сей скот столь важным и необходимым для блага колонии, что ни один хозяин не вправе убить своего буйвола без позволения, которое дается по освидетельствовании, что животное по старости или по какому-либо повреждению к работе не годится.
Многие небольшие, слабо вооруженные купеческие суда сделались жертвою сих варваров, а экипаж предан смерти, ибо сии злодеи пленных по большей части убивают, а оставшихся в живых продают в рабство. Ныне малайские разбойники так размножились, что купеческие суда здесь плавают с большой опасностью.
Берега острова Банки весьма разнообразны: весь остров состоит из низменностей, холмов, ровных возвышений и даже довольно высоких гор, перемешанных между собою без всякого порядка, так что и в небольшом расстоянии от берега возвышенности его кажутся многими отдельными островами.
74-пушечный корабль Sir Hudson.
Sir Hudson Lawe, армии генерал-майор.
Его императорского величества флигель-адъютант граф Бальмен.
Генерал-майор маркиз Моншеню.
Он лежит в 15°15′ южной широты и 5°43′ западной долготы.
На нынешнем адмиральском корабле (Conqueror) в первый год прибытия его к острову более ста человек лишилось жизни от болезни, климату свойственной. Из рекрутов также много умирает, несмотря еще на то, что здесь продажа крепких или спиртных напитков всякого рода вовсе запрещена.
На острове находится около 400 китайцев в службе Компании и в услугах у частных людей.
После я узнал, что заговор сей не доказан и подозреваемые в оном освобождены.
Этот дом есть самый лучший из частных в городе. Он примечателен потому, что по прибытии Наполеона он со всею своею свитою жил в нем, доколе не построили ему дома в Лонгвуде. Наполеон занимал ту комнату, где теперь гостиная у графа. Будучи в ней, я воображал, что Наполеон чувствовал, вступая в первый раз в нее!
Для стола его одной говядины употребляется ежедневно по 50 фунтов; такое количество в большом городе немного бы значило, но для здешнего острова оно слишком велико, и потому говядина считается здесь редким и дорогим блюдом. Когда поселянин убивает быка, то прежде посылает в знатные дома повестку и назначает цену, чтоб присылали для получения, кому какое надобно количество мяса. Чиновникам и офицерам, здесь живущим, в продовольствии много помогает остров Вознесения, с которого часто присылают черепах, до коих и в Лондоне, при всем изобилии, англичане большие охотники.
«Восток» и «Мирный», назначенные на юг, под начальством капитана 2-го ранга барона Беллинсгаузена; а «Открытие» и «Благонамеренный» – к северу, под командою капитан-лейтенанта Васильева.
Хорошо делают англичане, что не любят салютов: у них ни с кем нет трактатов об оных. Очень нередко случалось, что даже начальники наших эскадр не получали от датчан должных салютов и принуждены были жаловаться.
Острова Св. Павла, открытые штурманом Прибыловым.
Здесь под сим именем американцы разумеют Северный Великий океан, который мы иногда называем Северо-Восточным океаном.
Почти все области, вошедшие в состав республики Северо-Американских Соединенных Штатов при самом ее основании.
Луизиана.
Восточная и Западная Флорида.
Роберт Грей, на корабле «Колумбия» из Бостона, в 1791 году, нашел сию реку и назвал оную по имени своего корабля Колумбией; так же и Америку иногда называют.
Северо-западная компания не то, что Гудзонская: первая получила исключительное право производить промыслы и торговлю с дикими пушным товаром из Канады, а последняя – с берегов Гудзонского залива; отряды их, однако ж, так далеко ходят, что часто встречаются, ссорятся между собой, и нередко дело у них доходит до кровопролития. Говорят, что ныне обе они соединились и составили одно торговое общество.
Это точно то же, что у нас прежде в Сибири были остроги, и с тою же целью построены: отряды, укрепясь в оных, могли безопасно торговать с жителями.
От графа Флориды Бланки, подписанное 12 мая 1791 года в Аранхуеце.
Здесь, кажется, разумеются происшествия, случившиеся после нашествия Наполеона на Россию, которая будто бы прежде того не была ничем славна в Европе! Одно сие замечание уже показывает, из каких голов был составлен американский комитет.
На каком берегу такие чудеса творятся? Дай бог, чтоб это пророчество скорее сбылось!
Широта Ново-Архангельска 57°03′; надобно полагать, что комитет и сам мало знал и худые источники имел для приобретения сведений, к его предмету принадлежащих.
Крепость Росс не в заливе Бодеге (иначе в порте Румянцева), но на 15' севернее, при открытом береге.
Совершенно противное: при ней нет никакой гавани.
В крепости Росс нет и не бывало никакой торговли у русских с дикими.
Благодарим за комплимент; но это сказано не с тем, чтобы нас похвалить, а чтоб побранить свое правительство, которое, по мнению комитета, недовольно занимается сею торговлею, как то мы ниже увидим.
Не все на санях, но иногда на телегах и по рекам.
Письма между Петербургом и Охотском по обыкновенной почте проходят в три месяца; то как же товары могут быть перевезены так скоро? А морем шлюп «Камчатка» из Кронштадта в Камчатку пришел в 8 месяцев, и можно было бы скорее прийти, если бы надобность того требовала.
Охотск стоит при реке, в которую вход есть один из самых опаснейших в целом свете.
Здесь разумеются мили, коих 69 ½ в градусе, следовательно, 10 тысяч миль составят более 16 тысяч верст, а в самом деле от Петербурга до Охотска только 9655 верст.
Апреля 20, 1822 года получено здесь известие, что конгресс уважил представление комитета и определил при устье реки Колумбии основать колонию, на первый случай из 200 человек состоящую.
«The Times», ноября 10 н. с. 1821 г.
В сентябре 1821 года.
Этот корабль знаменит в истории русского флота: в 1788 году на нем был взят в плен шведский вице-адмирал Вахмейстер в сражении, происходившем между двумя флотами.
Шведский корабль, взятый в 1790 году на погоне фрегатом «Венус», под начальством капитана (впоследствии адмирала) Кроуна.
Я тогда находился флаг-офицером при вице-адмирале Макарове, следовательно, имел случай знать состояние каждого корабля, бывшего в вспомогательной эскадре, а будучи употребляем к переводам и в сношениях главнокомандующего с английскими адмиралами, я знал также хорошо и их мнение о каждом из наших кораблей и капитанов.
Николай Александрович Хвостов, известный по «Двукратному путешествию морских офицеров в Америку».
Лейтенантом Хвостовым.
Впоследствии оказалось, что насчет славы забота офицеров корабля «Ретвизан» была напрасна, ибо начальник голландской эскадры контрадмирал Стори принужден был отдать ее англичанам, не сделав ни одного выстрела, потому что, кроме его самого и офицеров, все служители целой эскадры признали единодушно прежнее правительство и не хотели сражаться против союзников принца Оранского (Принц Оранский – наследственный правитель Нидерландов был свергнут в 1795 году.).
Это происшествие с кораблем «Ретвизан» напомнило мне те счастливые для русского флота времена, в которые оно случилось. Кто бы мог поверить, чтобы люди, взятые на морскую службу большей частью от сохи и посланные с берегов какой-нибудь речки, озера, лужи по волнам свирепого океана, в несколько месяцев сравнялись с английскими матросами и даже часто в маневрах превосходили их! Я не говорю уже о тех кораблях, где прилагаемо было особенно старание довести их до совершенства, но даже и у капитанов, не слишком много обращавших внимание на сей предмет, экипажи ничем не хуже управлялись с кораблями. Отчего же это происходило? От охоты, с какой тогда все служили на кораблях. В сей эскадре все, от главнокомандующего адмирала до последнего матроса, были совершенно довольны своим состоянием. Капитаны и офицеры гордились своей службой и порядком и дисциплиной своих кораблей. Охота к службе до того простиралась, что некоторые из капитанов много неположенных по штату вещей делали на свой счет. Когда, бывало, чужой корабль снимался с якоря, ложился на якорь или делал какой-либо маневр, офицеры оставляли обед и всякое дело и выбегали с зрительными трубами наверх, чтоб только видеть, замечать, перенимать, как что делается, нижние чины снимали с них пример. Словом, во всех было какое-то особенное благородное честолюбие превзойти друг друга в познании своей должности и искусства по службе. Мне кажется, если не ошибаюсь, судя по собственным моим чувствам, что для усовершенствования какой-либо части не столько нужны деньги, предписания и даже самые планы и проекты, как искусство вселять к ней охоту: так сказать, облагораживать часть, чтоб занимающиеся ею гордились, а не краснели, что принадлежат к ней, и отправляли свою должность точно из чести и для чести.
Около сей широты есть много заливов, и потому неизвестно, который из них жители называют Клоукоты.
Имя штурмана Булыгина.
Сим именем называется одно поколение жителей северо-западного берега Америки; имя это наши промышленники распространили и на все народы здешнего края.
Слова в кавычках означают собственные слова Тараканова; я их иногда помещал для показания, что он хотя не умел писать, но умел дело делать.
Кижуч – сим именем в Камчатке и Америке называется особый род лососей.
Тараканов судит по своим понятиям, думая, что все должно покоряться и раболепствовать перед европейцами, которых дикие считают грабителями, похищающими их собственность, и потому признают должным и справедливым умерщвлять их повсюду, где только есть случай.
Собачников и Петухов.
Торбасами в Камчатке и Америке называются большие сапоги, кои наши рыбаки именуют иногда бахилами.
Камлея – платье покроя рубахи: кишечные шьются из медвежьих кишок, а горловые – из горла сивучей или морских львов.
Лахтак – выделанная сивучья кожа.
Люди, привыкшие к хлебу и разнородным яствам, назвали бы пропитание одной рыбой голодом, но промышленники наши и в добрую пору в своих собственных селениях почти всегда питались рыбой, к которой им все приправа: и трава, и дикие коренья, и раковины.
Ишкат – из прутьев или кореньев сплетенная корзинка, столь плотная, что не пропускает воды; а квасными кореньями называется растение пупырья потому, что промышленные делают из них кислый напиток, подобный квасу.
Штурман, Тараканов, Овчинников и два алеута.
Имя одного поколения, недалеко от мыса Жуан-де-Фука живущего.
Тимофей Тараканов, Дмитрий Шубин, Иван Болотов, Иван Курмачев, Афанасий Валгусов, Касьян Зырянов, Савва Зуев, Абрам Петухов, Джон Виллиамс, алеутов два и алеуток две.
Штурман Булыгин с женой, Яков Петухов, Козьма Овчинников, Харитон Собачников и двое алеутов.
Малолетний ученик Филипп Котельников.
Таврило Андреевич, впоследствии адмирал, государственных Адмиралтейств-коллегии и Адмиралтейского департамента член и генерал-гидрограф.
См. «Дневные записки плавания вице-адмирала Сарычева».
См. «Дневные записки плавания вице-адмирала Сарычева».
Генерал-майор при десантных войсках; он находился на «Диспаче».
Имя его Василевский.
Сей корабль знаменит в летописях российского мореплавания: на нем, под командой капитана Лисянского, а под главным начальством И. Ф. Крузенштерна, русские совершили первое путешествие вокруг света. Он же был употреблен к содействию компанейской рати, под предводительством коллежского советника А. А. Баранова, при покорении колюжинской крепости на острове Ситха.
Cape Edgecumbe – так сей мыс назван англичанами и под сим именем стоит на их картах; но русские, в Америке живущие, дали ему имя Трубицына, в память боцмана, служившего с Чириковым и умершего у здешних берегов.
Имя Берга хорошо известно публике по разным его любопытным и общеполезным сочинениям. Описание сего кораблекрушения напечатано им особой книжкой под заглавием: «Описание несчастного кораблекрушения фрегата Российско-Американской компании «Нева».
Бестужев с успехом занимается словесностью: просвещенные читатели знают его по весьма приятному сочинению «Записки о Голландии»; а ныне (1822), по повелению государственного Адмиралтейского департамента, занимается он сочинением российской морской истории.
Якорь подвешивается на эту кранбалку посредством особенной веревки, продетой сверх каната в якорное кольцо. Когда веревку эту развяжут, якорь падает в воду и тащит за собою канат, который выдают, смотря по силе ветра.
Между простым народом господствует мнение, что, переменив перед смертью белье, он совершил свою исповедь, очистился от грехов и готов предстать чистым на суд Божий.
В книжках на декабрь 1821 г., на январь и февраль 1822 г.
Павел Петрович Свиньин.
Если корабль, приближаясь ночью к берегам, до того запутается в счислении, что не будет знать своего места, в таком случае благоразумие заставляет лечь в дрейф и дождаться рассвета: ибо лучше потерять ночь хода, чем подвергать себя гибели.
Иностранцы, путешествовавшие по России, давно заметили, что у нас все лучшего состояния люди знают разные чужие языки и между собою даже не иначе хотят говорить, как по-французски. Но как бы они удивились, если б узнали, что из всех офицеров и гардемаринов линейного корабля только двое могли объясняться с иностранцами! К чести нынешних морских офицеров надобно сказать, что они более прежних стараются выучивать как чужие языки, так и словесность своего собственного и некоторые из них занимаются с успехом полезными переводами и сочинениями. И действительно, ничто так не нужно морскому офицеру в чужом порте, как знание иностранных языков. Сколь неприятно и тягостно должно быть для начальника корабля или эскадры, находящейся за границей, как в сношениях его с разными державами, так и в частных обществах с иностранцами употреблять беспрестанно переводчиков. Когда один адмирал пенял главнокомандующему английского флота, что он не сообщил ему тайной цели некоторых военных приготовлений, о которых знать адмирал имел право, англичанин извинялся тем, что он не мог иначе с ним говорить, как посредством молодых офицеров, его переводчиков, которым он опасался вверить тайну столь великой важности. Но незнание вовремя сей тайны наделало адмиралу много хлопот.
Сим именем называется волнение, производимое сильным ветром, дующим с моря. Бурун бывает также и при безветрии на открытых берегах, где есть прилив.
Все подобные сему неслыханные беспорядки должно относить к старым временам, но ныне едва ли случиться может, чтоб начальник, отправляя куда-нибудь своего подчиненного, позабыл сказать ему, зачем он его посылает.
Самый нижний брус под кораблем, простирающийся во всю длину его, толстый, составленный из многих брусьев, скрепленных между собою толстыми железными болтами.
Рапорт в государственную Адмиралтейств-коллегию, записанный в корабельном протоколе под № 234, 18 октября.
Признание, сделанное на бумаге лейтенантом и штурманом в перемене курса без ведома капитанского; оно отправлено в Адмиралтейскую коллегию и находится в ее архиве.
Морского устава в книге 3, главе 1, § 14, строго предписано капитану наблюдать осторожность в ходу.
Морского устава книга 3, глава IV, § 9. «Не может (лейтенант) переменить курса или корабль поворотить на другой борт без доклада капитанского, под лишением чина».
Из рапорта капитанского видно, что рядовые были призваны в совет во всех случаях, как то: они решили, что нужно срубить мачты, отдаваться далее на мель по канату и пр.