Пути, которые не избираем

Глава восьмая. Жертвы ради высшего блага

Как ни удивительно, бар «Авалон» оказался расположен в действительно запущенной области, даже для Темной Стороны. Освещение было плохим, улицы были грязными, и такими же были люди. Повсюду лежали тела, мертвые или пьяные, одержимые демонами или дерущиеся на каждом углу, а также парочки совокупляющиеся в дверных проемах. Шестое столетие было особенно раскованной эпохой, когда дело касалось греха. Я видел одного проповедника, которому делали минет, пока он разглагольствовал о зле гностической ереси. Хотя, никто не беспокоил нас. Казалось, весть о наших подвигах и вспыльчивости характера разнеслась вокруг. Безотносительно столетия, в котором вы находитесь, ничего не распространяются быстрее в Темной Стороне, чем сплетни и плохие новости.

И все же, я еще не мог привыкнуть к необходимости переступать через прокаженных. Даже если они были всегда очень вежливы при этом.

Сам «Авалон» оказался большой, коренастой башней, полностью построенной из запачканных и обесцвеченных костей, скрепленных некой невидимой, но все же ощутимой силой. Один взгляд на башню породил холод в моем сердце и костях. Не в последнюю очередь потому, что я видел ее однажды, когда она проявилась на мгновение в «Странных приятелях», во время моего предыдущего дела. Непосредственно перед тем, как все пошло прахом, и будущая Сьюзи появилась убить меня. Я не мог удержаться от взгляда на нее, и она поймала мой взгляд.

Что с тобой, Джон? — тихо спросила она. — Ты не смотрел на меня так странно с тех пор, как мы взялись за это дело. Ты знаешь что–то, чего не знаю я?

Всегда, — сказал я, выдавив улыбку. — Но ничего, о чем тебе стоит волноваться.

Мы направились к основанию башни из костей. Она выступала на фоне ночного неба словно гробница мертвого бога, неестественная и зловещая. Приближение к ней по ощущению напоминало спуске открытую могилу. Дверью служило темное отверстие, с полной тишиной и непроницаемой темнотой. В другое время я был бы, вероятно, взволнован, но сейчас меня больше беспокоила Сьюзи. Она знала, что я что–то скрываю от нее, но как я мог рассказать ей? Что хорошего это принесет? И я не мог отделаться от ощущения, что просто сказав об этом вслух принимая это, я мог сделать то будущее более возможным, более вероятным. Я шагнул прямо в темное отверстие, пока вина извивалась в мои кишках как живое существо, и Сьюзи с Томми последовали за мной.

Темнота быстро сменилась дружественным янтарным свечением, бар представлял из себя просторный, прокуренный зал примерно такого же размера, как бар в моем времени.

Окна отсутствовали, а масляные лампы и факелы заполняли горячий воздух густым дымом, но общее впечатление было весьма приятным. Как только я оказался внутри, стало ясно, что внешний вид башни из костей был чарами, предназначенными отпугивать нежелательных посетителей. Я прошествовал не спеша между забитыми битком длинными деревянными столами, и все демонстративно делали вид, что заняты своими собственными делами. Также, как в мое время, этот бар не из тех, куда заходят для компании и дружеского общения.

В одном углу, несколько музыкальных инструментов играли сами по себе, обеспечивая простой, но приятный музыкальный фон.

Клиентами были обычные необычные подозрительные личности, мужнины и женщины, носящие одежду всех видов культур и традиций. В другом месте они дрались бы с друг другом до смерти из–за религии, обычаев или просто происхождения но не в «Авалоне». Люди сплотились перед лицом многочисленных других альтернативных угроз. Три ведьмы в украшенных вышивкой сари, сидели прижавшись друг к другу, хихикая как гадкие дети, когда оживили несколько вышитых линий и заставили их безумно танцевать на поверхности стола перед ними. Двое крайне уродливых гоблинов в красных шапках дрались на ножах, пока круг зрителей подбадривал их и делал ставки на результат. Двое прокаженных играли в бабки своими пальцами. Два еретических священника устроили армрестлинг друг с другом за истинную суть Святого духа, и выплевывали ругательства друг в друга сквозь сжатые зубы. А в центре зала, двое дымных призраков танцевали вместе печально и изящно, их дымные тела, распадались на части от каждого мимолетного дуновения, но всегда формировались заново.

И сидя одиноко в углу, спиной к двумя стенами, был никто иной как могущественный и прославленный волшебник Мерлин Отродье Сатаны. Величайший маг этого или любого другого века, рожденный стать Антихристом, но отклонивший эту честь. Его нельзя было не заметить. Само его присутствие доминировало над всем баром, даже когда он тихо сидел глядя в свой кубок. Ощущение близости к нему походило на присутствие в зале жертвы кровавого уличного происшествия, или мужнины, медленно вешающего себя.

Он выглядел не как тот Мерлин, которого я знал, мертвый человек с рваным отверстием в груди, где прежде находилось его сердце. Который был захоронен на протяжении веков в подвалах под «Странными приятелями», но иногда соизволял проявляться через своего несчастного потомка, Алекса Морриси. Этот мужнина был цел и здоров и чертовски пугал этим. Он был большим мужниной в эпоху маленьких мужнин, примерно под метр восемьдесят ростом, широкоплечий, завернутый в длинную алую мантию с золотой отделкой на воротнике. Под густой и запутанной копной ярко–рыжих волос, с застывшей тут и там глиной, его лицо было с крупным костяком и почти агрессивно уродливым.

Два ярких огонька горели в глазницах, и прыгающие язычки пламени облизывали его густые брови. Говорят, что у него глаза отца… Большая часть его лица и обнаженных рук были покрыты витиеватыми друидскими татуировками, темно–синих оттенков. Его длинные, толстые ногти выглядели скорее, как когти. И я понял, что Мерлин, которого я знал прежде, был только бледной тенью реального, этого огромного и полного жизни мужнины, потрескивающему от мощи и ужасающего своим присутствием.

Я хотел подойти к нему, представиться, и потребовать его помощи, но внезапно я усомнился в том, что сделаю это. Скорей я испытывал желание убраться подальше прежде, чем он заметил меня, и возможно спрятаться под столиком на некоторое время, пока я не верну себе уверенность. Мужнина был опасен. Один лишь взгляд на него, давал понять, что он способен вырвать душу из твоего тела единственным Словом. Быстрый взгляд на Сьюзи и Томми показал, что они серьезно подумывали о том же, и это сразу же придало мне немного храбрости. Будь то боги, волшебники или Твари из Других Мест, ты не мог демонстрировать им свой страх или они попрут прямо на тебя. Нужно было найти их слабое место…

Давайте купим человеку выпить, — предложил я.

Может и не убьет, — сказала Сьюзи.

Давайте купим ему много выпивки, — предложил Томми. — Думаю, я и сам пропущу парочку.

Мы пошли к бару в задней части зала. Это была та же самая длинная деревянная барная стойка из нашего времени, хотя ассортимент напитков, стоявший позади нее, выглядел гораздо более ограниченным. И единственным похожим на закуску, были крысы, наколотые на палках. Некоторые из них все еще дергались, даже при том, что их окунули в плавленый сыр. За стойкой обслуживала милая мечтательная девушка в полинявшей одежде римского стиля. У нее были длинные темные волосы, огромные глаза, и обаятельная улыбка.

На вас действительно первоклассные чары, — весело сказала она. — Вероятно, обманут кого угодно, но меня касалась божественная природа. Неоднократно. Вы же не отсюда, любезнейшие?

— Нет, — ответил я. — Мы путешественники, из будущего.

Боже! — воскликнула барменша. — Как интересно! На что это похоже?

Шумно, — сказал я. — И немного быстрее темп, но в остальном почти то же самое.

Ну, это утешает, — сказала барменша. — Почему бы вам не заказать целую кучу напитков? Не беспокойтесь о своей маскировке, я вижу сквозь ваши чары только потому, что я из божественного рода. Я Геба. Я служила виночерпием для старых римских богов, пока основа их веры не пришла в упадок вместе с империей, и они решили перейти на новые пастбища.

Не предложив взять меня с собой, неблагодарные сволочи. Я решила, что слишком молода, чтобы уйти из алкогольного бизнеса, поэтому я устроилась в этом месте, и теперь обеспечиваю хорошим настроением всех и каждого. Давайте, любезнейшие, выпейте немного. Хорошая выпивка, хороша для души. Поверьте, я знаю в этом толк.

Я огляделся и убедился, что все трое из нас были вполне готовы экспериментировать в этом направлении, но, к сожалению, оказалось, что ассортимент бара состоял почти полностью из различных сортов вина и меда. Мы попробовали в равной доле и то и другое, в духе научного исследования, но все вина оказались разбавленными и горькими, а мед был густым и сладким. Зачастую с чем–то плавающим в нем. Мы натянули различные выражения лиц и задумчиво что–то пробормотали, но Гебу это не обмануло.

В будущем выпивка лучше?

Скажем так.. более экстремальная. Это действительно все что есть?

Ну, — протянула Геба, — я храню несколько особых позиций, для взыскательных клиентов с хорошим вкусом и большим количеством денег, чем здравого смысла. «Снежное вино», «Старый Пекульер Бахуса» и «Слезы ангела». Мерлин, очень любит последнее.

— То, что нужно, — сказал я — Одну бутылку «Слез ангела», пожалуйста.

И только когда она начала рыться в поисках бутылки под барной стойкой, меня внезапно осенил вопрос, как я буду платить за нее, наряду со всеми остальными напитками, которые мы уже потребляли. Независимо от того, какую валюту они использовали в шестом столетии, я, безусловно, не имел ее при себе. Я по привычке сунул руки в карманы плаща и к своему удивлению обнаружил тяжелый мешочек монет, который, разумеется, туда не клал. Я вытащил кожаный мешочек, развязал шнурки, и глупо моргнул, увидев целую кучу золотых и серебряных монет.

А вот это впечатляет, — сказала Сьюзи. — Что ты сделал, обчистил чей–то карман в клубе «Лондиниум»?

Не думал об этом, — сказал я. — Но, к счастью, кажется, Старец Отец Время думает обо всем.

Я предложил Гебе одну из самых больших золотых монет, и она мастерски надкусила ее задними зубами, прежде чем принять с улыбкой. Взамен я получил тонкий стеклянный сосуд бледно–голубой жидкости и абсолютно никакой сдачи. В медленно колышущейся жидкости сверкали яркие искры света.

«Слезы ангела», — сказала Геба, морща свой восхитительно дерзкий нос. — Ужасная штука. Она очень недолго пригодна для питья, затем выдыхается, и мы вынуждены закапывать ее в освященной земле.

— Я хочу немного попробовать, — сказала Сьюзи.

Нет, не попробуешь, — сказал я настойчиво. — Это для Мерлина.

Я посмотрел на Гебу.

Какое у него сейчас настроение?

Опасное, — ответила Геба. — Не думаю, что он сказал и полдюжнны слов кому–нибудь, с тех пор как король умер. Он выпивает здесь вот уже три недели. Не ест, не спит. Никто не беспокоит его, потому что, если они делают это, он превращает их в… тварей.

В каких тварей? — осторожно уточнил Томми.

Не уверена, что у них есть название или обозначение, как таковое, — сказала рассудительно Геба. — Но независимо от того, чем они являются, они отнюдь не выглядят довольными. Если бы мне пришлось описать их, я бы сказала… что они ходячие сопли.

Может, тебе лучше поговорить с Мерлин одному, Тейлор, — предложил Томми, и Сьюзи мрачно кивнула.

Я бы вообще не рекомендовала с ним говорить, — сказала Геба. — Ведьма Ниму единственная, кто может сделать с ним что–нибудь в эти дни.

Я быстро взглянул на Сьюзи и Томми. Мы знали это имя. Легендарная вероломная ведьма Ниму, которая очаровала сердце Мерлина, а затем украла его, буквально вырвав из груди. Ведьма, которая соблазнила и предала Мерлина, когда его бдительность ослабла, и приговорила его к смерти.

Давайте пойдем и поговорим с пьяным опасным волшебником, — сказал я. — Прежде чем все не стало еще сложнее.

Не хотите оставить какое–нибудь сообщение для ближайших родственников? — спросила Геба.

Не волнуйся за нас, — сказала Сьюзи. — Мы тоже можем быть очень опасными, когда собираемся с мыслями.

Мы повернулись и посмотрели на Мерлина Отродье Сатаны, и это походило на изучение дикого животного, которое съело своего сторожа и вырвалось из клетки.

После вас, — сказал Томми.

Мы направились к столику Мерлина в углу. В баре стало очень тихо, когда все осознали, что происходит.

Я задействовал свой дар, почти, но не совсем, на грани проявления, на всякий случаи и ощутил что Томми сделал то же самое. У Сьюзи уже была граната в руке с одним пальцем небрежно подсунутым под чеку. А затем Мерлин резко обернулся и посмотрел на нас, и мы словно наткнулись на кирпичную стену. Все трое, мы замерли на месте, скованные огнями вырывающимися из его глазных впадин. Все в баре затаили дыхание. А затем я медленно поднял бутылку «Слез ангела», чтобы Мерлин мог хорошо ее разглядеть, и его губы искривились на секунду в подобии улыбки. Я сделал глубокий вздох и снова двинулся вперед, но Сьюзи и Томми остались там, где стояли, не шевелясь. Я остановился у столика и одарил Мерлина моим лучшим жестким взглядом. Никогда не позволяй ублюдкам увидеть, что ты напуган.

Оставь в покое моих друзей, Мерлин. Они часть того, о чем я должен тебе сказать.

Мерлин вскинул бровь.

— Я убивал мужчин за то, что они говорили со мной таким тоном, только чтобы посмотреть, как они умирают. Почему я должен потворствовать тебе, мальчик?

Потому что я единственный сын Лилит. И мы, полукровки, должны держаться вместе.

Он медленно кивнул, хотя, был ли он впечатлен моими железными нервами или именем моей матери, было сложно сказать. Я схватил стул и сел напротив него. Сьюзи и Томми осторожно двинулись вперед и предпочли встать позади меня. Я был благодарен им за их присутствие. Я блефовал с различными могущественными существами и прежде, но это был сам Мерлин Отродье Сатаны, черт возьми. Я был рад тому, что сел поскольку так он не видел моих дрожащих под столом ног. Я предложил ему бутылку «Слез ангела», и он, обхватив ее огромной рукой, задумчиво поднял ее. Вытащив пробку большими глыбовыми зубами, он налил густую голубую жидкость в серебряный кубок перед собой. Жидкость ужасно воняла. Мерлин заметил мою реакцию и мерзко усмехнулся.

Это на любителя. Также как и плоть ангела. Говори сын Лилит. Чего ты хочешь от меня?

Я представил себя и своих спутников, и изложил. ему краткую приукрашенную версию истории. Он кивал время от времени выглядя более заинтересованным своей выпивкой. Остальная часть бара все еще наблюдала за нами, но общая болтовня возобновилась, когда стало ясно, что в обозримом будущем не планировалось внезапными прискорбных преобразований. Я закончил свой рассказ, и Мерлин медленно кивнул.

Занятная история, — сказал он. — Будь мне интерес до этого, я был бы впечатлен. Но я больше ничем не интересуюсь. Не после того… как он умер. Он был лучшим из всех нас. Он дал мне мою веру в Гуманность. Он сделал меня лучшим человеком, просто поверив в меня, и я предпочел бы скорее умереть, чем разочаровать его. Теперь его нет, потому что я подвел его, когда он нуждался во мне больше всего. Мечта, которой я грезил исчезла. Его мечта о благоразумие и уважение по отношению ко всем, власти права. Вспышка света в мрачной эпохе.

Он все еще разглагольствовал об этом, когда король Артур появился, откуда ни возьмись. Я знал что это был он. Это не мог быть ни кто другой. Артур, британский Великий Медведь, стоял перед нашим столом, громадный мужнина в отполированных доспехах иод тяжелой медвежьей шкурой и кожаными ремнями. Меч на боку сиял сверхъестественным блеском. У него было властное, доброе, несколько печальное лицо, но было в нем какое–то… естественное величие, твердая и бескомпромиссная честь, незамысловатое добродушие, сильное и искреннее…

Я последовал бы за ним до ворот ада и обратно. Во всем баре люди становились на колени перед ним. Люди и нелюди приклонили колено и склонили голову перед одним единственным человеком, которому они все поклонялись, боялись и обожали. Артур — король Бриттов.

Я соскользнул со стула и также опустился на колени и поклонился, вместе со Сьюзи и Томми. Еще ни разу не доводилось мне делать этого.

Несмотря на то, что он находился здесь, мы все могли сказать, что он действительно, физически, не присутствовал в «Авалоне». Его изображение было только периодически твердым и полным подрагивая от едва ощутимых дуновений ветерка, и порой можно было видеть прямо сквозь него. Но он не был призраком. В нем присутствовала живая энергия. Он пылал жизнью, волью, и величием. Нет, это был передаваемый сигнал, ментальное проектирование его изображения, его «Я», из какого–то другого места. Он казался сбитым с толку, растерянным, хотя его пристальный взгляд всегда возвращался к Мерлину, сидевшему за столом.

Мерлин, — сказал Артур, и голос его донесся из далекого далека, как шепот в церковной галерее. — Старый друг, старый наставник. Я проделал долгий путь в поисках тебя. Я послал весть в каждое место, где думал, что ты мог быть, но тебя не было ни в одном из них. Ты пошел к ней, так ведь? Даже притом, что я сказал тебе этого не делать. Это ночь перед моей самой великой битвой, и я заперся в палатке один, чтобы отправиться во сны, в поисках тебя. — Он улыбнулся, добродушно и печально. — Ты так старался обучить меня магии, но у меня никогда не было дара для нее. Так что я должен был согласиться на то, чтобы быть солдатом, и королем. Мне всегда было интересно, не разочаровал ли я тебя в этом.

Нет, — ответил Мерлин. — Ты никогда не разочаровывал меня, Артур. Никогда.

Но времени мало, и нужда моя отчаянна, поэтому я возвращаюсь к старым, полузабытым урокам, письмам и хождению во сне. И вот я здесь, и ты здесь. Где бы это ни было. Я не могу ничего ясно видеть, кроме тебя, старый друг. Мне нужна твоя помощь, в завтрашнем сражение. Мой сын Мордред поднял великую армию против меня. Возможно, самую многочисленную армию, что когда–либо видела эта земля. Я собрал всех своих рыцарей, всех солдат, и всех порядочных и верных мужнин, и все же боюсь, что этого будет не достаточно. Мой сын… я знаю, что ты никогда не воспринимал его как моего сына, но мужнина узнает свою собственную кровь… Мой сын Мордред призвал существа, древние, мерзкие, и могущественные, чтобы сражаться за него. Ты нужен мне, Мерлин. Мне нужна твоя магия, твоя мощь. Почему ты не здесь?

Потому что я был занят, — сказал Мерлин. — Занят, наслаждаясь тем, что стало моей величайшей ошибкой. Моей жаждой мести.

— Я вижу тебя, но не слышу, — сказал Артур. — Мерлин! Мерлин!

Снова ты спутал временные координаты, — сказал Мерлин. — Ты никогда не был хорош в математике, мальчик. Ты пришел ко мне слишком поздно. Слишком поздно.

Ты должен был предупредить меня, Мерлин, — сказал Артур. — О цене, которую я должен заплатить, за то, чтобы быть королем. За Камелот, и Круглый Стол и Великую Мечту. Жена, которая любит другого. Сын, который никогда не любил меня. Справедливость для всех, но только не для меня. Почему ты не предупредил меня, Мерлин?

— Я никогда не обещал тебе справедливости — сказал Мерлин. — Только шанс стать легендой. Мой бедный Артур…

— Я не могу остаться, — сказал Артур. — Ветры между мирами затягивают меня, возвращают обратно. Мои люди ждут. С первыми лучами солнца, мы пойдем на войну. И к победе, с божьей помощью. Без сомнения у тебя есть серьезное основание находиться там, где бы ты ни был. Мы поговорим об этом позже, после сражения. Я всегда крайне сожалел, что мы никогда не находили время нормально поговорить с тех пор, как я стал королем.

Он сказал что–то еще, но его образ и голос уже растворялись, как привидение на рассвете, пока не пропали полностью. Медленно, все в баре встали с колен и снова вернулись к своим делам. Ни один из них даже не взглянул на Мерлина. Я вернулся на свой стул, Мерлин вновь уставился в свой кубок.

— Я должен был быть там, — сказал он. — Но я был так зол, что все, о чем мог думать, была месть. Той предательской суке матери Мордреда. Морган Ла Фэй. Артур принял их, дал им все, и вместе они уничтожили все, что мы с Артуром построили. Мне понадобились годы, чтобы найти доказательства против них а затем они сбежали точно крысы. Мордред к своей тайно собранной армии. Морган к старым лесам, древним местам и Силам, которым она там поклонялась. Я не мог вынести мысль о том, что ей удастся выйти сухой из воды. Так что я оставил Артура собирать свою армию, пока сам отправился за Морган. Я был настолько уверен, что вернусь вовремя, но Морган заставила меня погоняться, и убийство этой суки заняло гораздо больше времени, чем я ожидал. К тому времени, когда я вернулся, все было кончено. Поле боя было пропитано кровью, и груды тел простирались вдоль всего горизонта. Несколько выживших рыцарей смотрели на меня так, словно это я во всем виноват, и, возможно, так оно и было. Они называли меня предателем и лже–другом, трусом и мразью. Они даже не позволили мне увидеть его тело. Я мог бы убить их всех взглядом или словом, заставить их страдать, как страдал я, но я не сделал этого. Поскольку Артур не хотел бы этого. Я не мог даже оплакать его. Мои глаза не созданы для этого. Но если бы я мог, то оплакивал Моего короля, моего друга. Моего сына, во всех отношениях.

Я все еще пытался понять, что мог сказать о такой огромной потере, столь глубоком горе и вине, когда светлый юный голос выкрикнул имя Мерлина. Мы все оглянулись, когда кто–то яркий и оживленный пробежал вприпрыжку через бар, улыбаясь и беспорядочно размахивая руками, направляясь без стеснения к нашему столу. Она была маленькой, грудастой блондинкой, с широко раскрытыми глазами и широко разинутым ртом, одетая в мерцающий шелк, который выглядел очень неуместным в этих грубых окрестностях. Она подпрыгивала на ходу, словно была наполнена всей энергией мира, сияя от свежей юной сексуальности. Ей вряд ли было больше шестнадцати лет. Она была симпатичной, это было сразу видно, и на лбу у нее была голубая татуировка, изображающая третий глаз. Еще несколько кельтских и друидских узоров оплетало ее обнаженные руки. Она подошла к нашему столику, бросилась на колени Мерлина, смеясь ему в сердитое лицо и игриво дергая за длинную бороду.

Ох милый, посмотри на это вытянутое лицо! Кто огорчил тебя на этот раз? Честно, любимый, я не могу оставить тебя ни на минуту. Хорошо, что твоя маленькая Ниму здесь, чтобы позаботиться о тебе! — она поцеловала его простодушно, отпила из его кубка скривилась и пропищала несколько детских ругательств, потом снова поцеловала его и назвала глупым старым медведем. Мерлин медленно улыбнулся, потом засмеялся и поиграл с ее грудями, пока она счастливо хихикала. Я изо всех сил стараются держать рот закрытым. Это была легендарная ведьма Ниму?

Это Ниму, — сказал Мерлин, спустя некоторое время, посмотрев на меня. — Мое единственное утешение. Ниму, это Джон Тейлор.

Она словно ребенок надула губы, глядя на меня.

Это ты расстроил моего любимого? Позор тебе! Ну же, Мерлин, покажи мне, как превратишь его в нечто хлопающее.

Тише, дитя, — сказал Мерлин. — Он проделал долгий путь, чтобы просить моей помощи. Я все еще рассматриваю возможность что–нибудь с этим поделать.

Это ведьма Ниму? — спросил я, всячески не допуская недоверие в мой голос.

Так и есть, — сказал Мерлин, убирая руку с ее платья, чтобы почесать свой огромный клювообразный нос. — Друидская жрица–отступница, а теперь и моя ученица в искусстве магии. Из всех моих различных ролей, я всегда наслаждался больше всего ролью учителя.

Это не все, чем ты наслаждаешься, распутный старый козел, — сказала Ниму, прижимаясь к волшебнику. — Побег от Друидов, это лучшее из того, что я когда–либо делала. — Она печально посмотрела на меня огромными темными глазами. — Мои родители продали меня им, когда я была только ребенком, но я так никогда и не приспособилась.

Меня весьма интересовало поклонение природе, и беготня по лесу без одежды, и много секса для обеспечения плодородия культур, но я обнаружила, что человеческие жертвы и их кишки прибитые к старому дубу выглядят очень мерзко. Поэтому я забрала понемногу всего, что удалось — что не было прибито гвоздями — и сбежала. — Вдруг она надулась и игриво шлепнула Мерлина по уху. — И ты обещал обучать меня магии. Настоящей магии. Когда ты собираешься обучать меня настоящей магии, любимый?

Всему свое время, — сказал Мерлин, игриво покусывая мочку ее уха зубами.

Это все очень хорошо, дорогой, — сказала Ниму, отталкивая его и, выпрямляясь у него на коленях — Но тем временем, есть различные купцы, которые пристают ко мне с оплатой. Девочка должна наслаждаться жизнью, любимый…

И все в таком духе. Ниму болтала, пока Мерлин снисходительно улыбался ей, и они обнимались точно подростки. Я не знал что сказать. Это была Ниму? Могущественная и коварная ведьма, которая похитила сердце Мерлина и сбежала с ним? Эта милая и безобидная маленькая вымогательница? Я повернулся на стуле посмотреть на Сьюзи и Томми, но они очевидно пребывали в таком же замешательстве, как и я, поэтому я встал принес свои извинения Мерлину и Ниму, которые кивнули в ответ, и мы втроем ушли за другой столик все обдумать. Было очевидно, что Мерлин не станет нам уделять какое–то время никакого внимания.

Она кажется милой молодой красоткой, — заметил Томми. — Хотя я не могу отделаться от мысли, что он немного староват для нее.

Она не так беспомощна, как делает вид, — сказала Сьюзи. — Я встречала подобных прежде, обирают старых дураков на все, что у них есть.

Мужские бытовые трудности — не твоего ума дело, — жестко сказал я. — Важно то, что за всей его пьяной жалостью к себе, этот человек по–прежнему могущественный волшебник. Если и есть кто–то в этой эпохе способный послать нас дальше назад во времени, это он.

Но ты слышал его, — сказал Томми. — Его не волнуем ни мы, ни наши проблемы.

Мне без разницы, что его волнует, — сказал я.

Сьюзи изучила на меня долгим взглядом.

Это довольно жестко, даже для тебя, Тейлор. Я к тому, что мы ведь о Мерлине говорим. Единородном сыне дьявола. У нас ни единого шанса заставить его сделать то, чего он не хочет.

— Я думал об этом, — сказал я. — И мне пришло в голову, что раз эта ведьма Ниму очевидно неспособна к похищению сердца Мерлина… мы можем сделать это вместо нее. И с сердцем в наших руках Мерлин сделает все, что мы ему скажем.

Вдвоем они посмотрели на меня, как на сумасшедшего.

Ты спятил! — воскликнул Томми. — Я имею в виду, ты полностью выжил из ума! Полагаешь, что мы сможем вырвать бьющееся сердце из его груди? Мерлина? Самого могущественного волшебника из этого или любого другого века? Ты спятил!

Не кипятись, Томми, — сказал я. — Скажите мне, что действительно думаете.

Даже если мы сможем вывести из строя Мерлина, — сказала Сьюзи, — это будет довольно неприятно… Я удаляла несколько сердец в свое время, но никогда не заботилась об их сохранности или возвращении.

Не поддерживай его, — сказал Томми. — Мы все закончим как существа из соплей.

Это не так непрактично, как звучит, — сказал я терпеливо. — Множество волшебников удаляют свои сердца и прячут их в другом месте, за мощной магической защитой, для сохранности. Таким образом, независимо от того, что произошло, они не могут быть убиты, пока сердце по–прежнему в безопасности. Используя правильные обряды, сердце Мерлина может быть удалено, не убив его, и как только оно окажется у нас, мы будем контролировать ситуацию. Слушайте… мы знаем что, кто–то собирается украсть сердце, на определенном этапе. Почему не мы? Мы нанесем меньше ущерба этим, чем большинство.

Мне это не нравится, — сказал Томми наотрез — Мне действительно это не нравится. На самом деле, я просто ненавижу это.

У нас есть условие, — сказала Сьюзи. — Если мы вмешиваемся в Прошлое…

Кто вмешивается? — спросил я. — Мы знаем, что кто–то забрал сердце Мерлина. Мы все видели отверстие в его груди. Можно сказать, что делая это, мы помогаем укреплять настоящее время из которого пришли.

Мне все равно, — сказал упрямо Томми. — Это не правильно. Мы используем человека, может быть, даже убьем его, только ради получения желаемого.

Необходимого, — поправил я. — Мы должны остановить Лилит, любыми средствами чтобы спасти Темную Сторону, и, возможно, мир.

Но… как насчет другой альтернативы, — сказал Томми, нетерпеливо наклоняясь вперед через стол — Помнишь рыцарей в доспехах которых мы видели в приемной Старика Время? Из того будущего, где Камелот и его мечта все еще господствовали? Что, если мы должны здесь… поспособствовать тому будущему? У нас есть шанс все изменить. Камелот не должен упасть, здесь и сейчас. Если Мерлин никогда не потеряет свое сердце, и большую часть своей власти… возможно, мы сможем вернуть его к здравомыслию и гордости. Дать ему причину снова жить. Мы можем рассказать ему, что произойдет, предупредить его о Темных Веках, которые продлятся почти тысячу лет, если он ничего не предпримет для предотвращения этого.

С нашими советами, он сможет вновь прийти к власти и обрести влияние, и с его поддержкой, Камелот сможет восстановиться. Наследие короля Артура может продолжиться!

Нашими советами — сказал я. — Разве ты не имеешь в виду, твоими советами Томми? Ты всегда был очарован Артуром, и этим временем.

Хорошо, почему бы и нет? — спросил с вызовом Томми. — Я всегда любил легенды о Камелоте. Это был лучший мир при Артуре, и самый великолепный мир, что мы когда–либо знали до или после того! Подумай о том, к чему пятнадцать веков прогресса под наследием Артура могут привести… Может быть, мы даже не будем больше нуждаться в Темной Стороне.

Ты слишком увлекая фантазиями — сказал я. — Мы должны придерживаться того, что знаем. А знаем мы то, что Лилит планирует уничтожить Темную Сторону, и, скорее всего остального мира заодно. Я видел это будущее, Томми, и готов сделать что угодно, лишь бы предотвратить его. Это мир содержит каждый кошмар когда–либо виденный тобой, Томми. Если бы ты видел его…

Но, я не видел, — отрезал Томми. — Никто кроме тебя не видел И нам приходится верить тебе на слово.

Не заговаривайся, Томми, — сказала Сьюзи, и голос ее звучал холодно и жестко.

Планы Лилит угрожают всей Темной Стороне, — сказал я. — Помнишь, что Старец Отец Время сказал обо всех возможных вариантах будущего, которые в итоге приведут к одному, неизбежному будущему? Вот почему мы должны сделать это, Томми. И я не могу этого сделать без твоей помощи. Мерлин вынужден был создать невероятно мощную защиту, чтобы охранять его, когда он пьян или иным образом недееспособен. Я могу использовать свой дар, чтобы обнаружить ее, но у меня недостаточно сил чтобы отодвинуть ее или отключить. Но ты… можешь использовать свой дар, и запутать защиту на достаточный для нас срок чтобы мы могли проскользнуть мимо нее и сделать необходимое.

Томми долго изучал меня, и я не мог прочитать выражения на его лице. Он перестал использовать свой слащавый голос.

— Я не знал что ты такой… жестокий, — сказал он, наконец.

Только потому, что вынужден им быть, — отрезал я. — Будущее зависит от меня; и против рожна не попрешь.

Или сына дьявола, — сказал он, и мне пришлось гадать о том, кого он имел в виду, Мерлина или меня. Он медленно откинулся на спинку стула. — Что мы потом будем делать с сердцем?

Ну, мы не можем просто вернуть его, — сказал я. — Мерлин отыщет способ убить нас всех независимо от нашего соглашения. Нет, я думаю, что мы спрячем его где–нибудь в безопасности а затем скажем Ниму, куда мы положили его, после того, как благополучно исчезнем в Прошлом.

Мы втянем в это ведьму? — спросила Сьюзи. — Эту самодовольную пустышку?

Она нужна нам, — сказал я. — Мерлин никогда не расслабиться, пока мы рядом, но он никогда не заподозрит Ниму.

Зачем ей помогать нам? — спросил Томми, нахмурившись.

Я улыбнулся.

День, когда я не смогу перехитрить авантюристку вроде нее, станет днем, когда я выйду на пенсию. Ты не единственный, кто может заболтать людей, Томми.

Верно, — сказала Сьюзи. — Ты может быть и экзистенциальный, Томми, но Тейлор хитрый ублюдок.

Спасибо, Сьюзи, — сказал я. — Я тут подумал. Все, что нам нужно сделать, это убедить ведьму подсыпать что–нибудь в выпивку Мерлина, чтобы он отключился как можно скорее. Это похоже на план?

По мне так выглядит как подлый и коварный план, — сказала Сьюзи. — Я в деле. Когда мы заберем его сердце… могу я попробовать застрелить его, просто посмотреть, что произойдет?

Нет, — сказал я.

— Ты больше уже не забавный, Тейлор.

Я посмотрел на Томми.

Так ты в деле или нет?

Скрепя сердцем, — сказал он, наконец. — Ис серьезными оговорками. Но да, я в деле. Кажется, мечтам нет места в реальном мире.

Придерживайся того, чтобы быть экзистенциальным, — сказал я дружелюбно. — Ты гораздо лучше, не будучи уверенным в чем–то.

Так мы и сидели, наблюдая как Мерлин пьет. Пришли часы, а он все еще продолжал пить при помощи энтузиазма Ниму и ее оживленной компании. Но, наконец волшебник достиг точки, когда перестал подносить кубок к губам и просто сидел уставившись в пустоту. Даже Ниму не могла добиться от него ответа. Достаточно любопытно, что как только она убедилась, что он ушел в себя, она выключила очарование и откинулась назад на стуле, постукивая угрюмо пятками а затем вскочила со стула и метнулась к бару за добавкой. Где уже поджидал я, готовый купить ее какой–нибудь дорогой выпивки. Я улыбнулся ей и сделал комплимент, после чего она захихикала, как подросток на первом свидании. Через некоторое время, я пригласил ее присоединиться к нашему столику, и после беглого взгляда на Мерлина, чтобы убедиться, что он по–прежнему клевал носом, она поспешила присоединиться к нам. Ее лицо пылало от большого количества выпитого, и волосы были взлохмачены, но слова были все еще связными. Она была очарована встречей с Томми, но практически игнорировала Сьюзи. Я принес ей еще выпивки, а затем изложил наш план. Ниму не потребовалось долго убеждать. У нее были нравы кошки и мозги щенка.

Мы нуждаемся в помощи Мерлина, — сказал я, сказав это как можно беззаботнее. — Но он слишком поглощен своими проблемами чтобы слушать. Но если мы возьмем его сердце, ему придется слушать. И когда у нас будет сердце вне его тела, и, следовательно, за пределами его защиты, ты сможешь наложить заклинание на него, чтобы он забыл все свои заботы и не волновался ни о чем, кроме тебя. Когда закончишь, ты можешь поместить сердце обратно, и все получат то, чего хотят. Что может быть проще, или справедливее?

Ниму нахмурилась от переизбытка выпивки, пытаясь сосредоточиться.

Сердце может сделать меня могущественной… с настоящей магией… но на самом деле, я просто хочу, чтобы мой старый медведь стал прежним. Видели бы вы его в расцвете сил в Камелоте. На стороне короля, к которой он принадлежал. Все поклонялись ему, тогда. Конечно, сама я там никогда не была. Я была просто еще одной безмолвной маленькой жрицей, собирающей омелу и поклоняющейся Гекате, трем в одной… Но я всегда была хороша в магии подглядывания, и Камелот очаровал меня. Мерлин очаровал меня. Я наблюдала за ним при дворе, и даже тогда я знала, что он нуждался в заботе. Нуждался в том, чтобы кто–то заботился о нем. Все остальные мирились с ним, ради возможности обратиться к его волшебству и рассчитывать на помощь, когда они напортачат. Когда крепких дурней в броне было недостаточно спасти мир.

Ее голос становился размытым, когда она стала более эмоциональной.

Даже король, да благословен он… даже, он никогда действительно не

заботился о Мерлине. Не так как я. Глупая жрица, глупая маленькая

третьесортная ведьма, вот что они говорят… но я единственная, кто может достучаться до его сердца теперь… И когда я стану могущественной, я заставлю их всех заплатить…

К тому времени ее нижняя губа дрожала, и крупные слезы бежали по щекам. Я не оглядывался на остальных. Я уже чувствовал себя достаточно виновным, используя в своих интересах большого ребенка, вроде Ниму. Но это должно быть сделано…

Ну, так что, ты поможешь нам? — спросил я. — Это только к лучшему. Серьезно.

Если ты так говоришь, — сказала Ниму. — Я всегда нуждалась в других людях чтобы они говорили мне, что к лучшему.

Что–то в ее голосе сказало мне, что так, будет всегда. Томми также услышал, и уставился на меня, но я сосредоточился на ведьме.

У тебя есть что–нибудь подсыпать ему в выпивку, Ниму? То, что заставит его заснуть?

Да, конечно, — сказала небрежно Ниму. — Друиды знают все о зельях. Я часто добавляю наркотики ему в выпивку. Только так он может теперь заснуть. Бедный любимый.

И вот началось. Мы выждали, пока клиентов поубавилось, а затем я подкупил Гебу закрыть бар на некоторое время. На это ушла большая часть монет из кошелька, особенно когда Геба поняла, что мы хотели и от нее избавиться заодно, но деньги решают все в Темной Стороне, как и всегда. Несколько клиентов не хотело уходить, но Сьюзи продемонстрировала им короткий, но поучительный пример того, как работает дробовик, и они вряд ли могли скрыться из бара быстрее. Двое дымных призраков укоризненно посмотрели на меня, затем медленно двинулись прочь, все еще танцуя. Бар казался куда больше, когда все остальные ушли, и тишина была действительно жутковатой. Мерлин ссутулился и, наконец заснул на стуле, пока Ниму сидела, скрестив ноги, и наспех чертила мелом круг, рабочее заклинание, чтобы никто снаружи не был в состоянии сказать, что нечто необычное происходит в баре. Было множество людей, и не только людей, которые воспользовались бы возможностью убить Мерлина, если только заподозрят, что его защита ослабла. Сьюзи охраняла дверь, пока мы с Томми разглядывали бессознательного волшебника.

Итак — сказал Томми. — Каковы это сделаем?

Очень осторожно, — сказал я. — Если покажется, что все пошло не так я умчусь за горизонт, на полной скорости. Попробуйте догнать.

Это действительно плохая идея, — сказал Томми несчастно.

Я задействовал свой дар, открывая мой третий глаз, моего частного детектива, и сразу же Увидел все защиты Мерлина. Они скрывались вокруг его спящей фигуры, как огромная стая рычащих служебных собак, множество слоев защитных заклинаний и проклятий, готовых наброситься на все, что потревожит их. Они зашевелились тревожно, только от того, чтобы были Видимы. Я схватил Томми за руку, и тотчас же он также смог Видеть их. Он закричал от шока и ужаса, и попытался вырваться, но я не отпускал его.

Заткнись, — прошептал я отчаянно. — Хочешь, чтобы они услышали тебя? Теперь используй свой дар. Сделай это!

Его рот скривился, как у наказанного ребенка, но я ощутил, как его дар проявляется. И медленно, один за другим, защиты стали сомневаться в том, почему они были там, и для чего они были там, пока наконец–то не исчезли назад туда, откуда они прибыли, чтобы устроить коллективное обсуждение, оставляя Мерлина, спящим и полностью незащищенным. Я быстро двинулся вперед, не зная, как долго будет длиться эффект. Я слышал резкое дыхание Томми позади себя, сосредоточившегося на поддержание его дара, чтобы защиты не вернулись, пока я проверяю состояние волшебника.

Его глаза были закрыты, прыгающие огоньки пламени на время потухли. Дыхание было устойчивым, хотя он и дергался изредка во сне, словно его тревожили дурные сны. Я распахнул его алую мантию, обнажив бритую грудь, покрытую густым переплетением друидских татуировок.

Я зашипел на Сьюзи, чтобы она присоединилась ко мне, и она неохотно оставила свой пост у двери.

Как мы это сделаем? — спросил я.

Твои догадки столь же хороши, как и мои, Тейлор. Я извлекла несколько сердец на сувениры, но это было не совсем хирургией. — Она достала длинный нож из верхней части сапога до колен, и задумчиво повертела им. — Полагаю, что грубая сила и импровизация не слишком подойдет, на этот раз.

Дай мне нож, — покорно сказал я. — И возвращайся охранять дверь. Томми иди сюда и помоги.

— Я никогда не делал ничего подобного, — сказал Томми, двигаясь неохотно вперед.

Надеюсь, что нет, — сказал я. — Итак, засучи рукава, следуй моему примеру, постарайся помочь, не мешая мне, и если станет тошнить, постарайся не попасть в грудную полость.

О, боже, — сказал Томми.

Я разрезал Мерлина от груди до паха, убедившись, что отверстие достаточно большое, чтобы засунуть туда обе руки. Это не было тонкой хирургической операцией, и в любом случае, готов поспорить, что Мерлин будет в состоянии все исправить, как только вернет сердце. Крови было много, и несколько раз мне приходилось отскакивать, избегая внезапного фонтана. Я смыл большую ее часть из отверстия вином, так чтобы хотя бы видеть, что делаю. В конце концов, мне пришлось вырезать и вырвать сердце из груди, дергая и вытягивая его обеими руками пока кровь заливала обе руки до локтя, а Томми шептал «Боже мой, боже мой», пока убирал другие органы с моего пути.

Наконец я держал сердце Мерлина в своих руках большой алый комок мышц. Оно было больше, чем я ожидал и еще билось, брызгая сгустками темной крови. Я отнес его к ближайшему столу, и аккуратно завернул в ткань покрытую защитным символами которые нанесла Ниму. Она все еще сидела в своем круге, бормоча заклинания с закрытыми глазами чтобы не видеть того, что происходит. Я вернулся встать рядом с Томми, который смотрел на огромное кровавое отверстие, что мы сделали и бешено дрожал. Это дело действительно не подходило ему. Я похлопал его по плечу, но он даже не оглянулся. Мерлин все еще равномерно дышит, еще спит, еще жив. Я попытался сомкнуть стороны раны вместе, над беспорядком, который я учинил но отверстие было слишком большим. В конце концов, я накрыл его мантией.

Дело сделано? — спросила Сьюзи, с порога. — Вы закончили?

Да, — сказал я. — Не думаю, что смогу причинить больше ущерба, если даже постараюсь.

Не волнуйся, — сказала она. — С каждым разом будет проще.

Я резко посмотрел на нее и решил не спрашивать. Не хочу знать. Я оттащил Томми от волшебника, и мы как могли очистили наши руки и оружие вином. Мы не смогли ничего поделать, чтобы кровь не забрызгала нашу одежду. Нам не во что было переодеться. Оставалось надеяться, что чары Старика Времени скроет запекшуюся кровь от глаз остальных. Томми посмотрел на меня осуждающе.

— Есть ли что–нибудь, чего ты не станешь делать, Тейлор? Кто–нибудь, чью жизнь ты не станешь разрушать во имя мести своей матери за то, что она убежала и отреклась от тебя в детстве?

— Не в этом дело!

— Неужели?

— Нет! Все, что я сделал здесь, и все, что я сделало, все это ради спасения Темной Стороны, и мира! Если бы ты видел то, что видел я…

— Но мы не видели. И ты не рассказываешь нам об этом. Почему, Тейлор? Что ты скрываешь от нас? Должны ли мы принять твои слова на веру и доверять тебе?

— Да, — сказал я, отвечая на его сердитый пристальный взгляд своим

— И какого черта я должен это делать? — спросил Томми.

— Потому что он Джон Тейлор, — сказала Сьюзи, приближаюсь от двери, с дробовиком в руках. — И он заслужил право на доверие.

— Конечно, ты поддержишь его, — сказал горько Томми. — Ты его женщина.

Сьюзи остановилась, а потом слегка усмехнулась.

— Ах Томми, ты ничего не знаешь, не так ли?

И в этот миг дверь распахнулась позади нее, и огромный мужик, в кольчуге влетел в бар. Он имел хорошо сложенную добротную фигуру, какая обычно появляется у мужчин от усердного труда, нежели от тренировок, а его зазубренная кольчуга и кожаные доспехи под ней явно были не новы и не раз побывали в бою. У него было квадратное, массивное, почти зверское лицо, отмеченное шрамами которые криво зажили. Его рот был прямой линией, а глаза холодные и полные решимости. В одной руке он нес огромную булаву, увенчанную ужасными шипами. Я никогда в жизни не видел более опасно выглядящего мужчину.

Он двинулся к нам через бар, с легкостью отшвыривая ногами стулья и столы с пути. Сьюзи направила на него дробовик, а мы с Томми быстро встали по обе стороны от нее, но вновь прибывший не остановился, пока не увидел Мерлина за нами. Он ткнул в кровь, пропитавшую мантию Мерлина, и начал улыбаться, но остановился, когда понял что волшебник все еще дышал.

— Он не мертв, — сказал он, и голос его походил на трение камня о камень.

— Не мертв, — согласился я. — Кто ты такой?

— Я Кай — ответил он. — Брат Артура. Сводный брат только по крови, но он всегда называл меня братом. Мы сражались в великих битвах плечом к плечу и спина к спине. Истребляли зло везде, где находили его.

Десятки раз проливали кровь друг за друга и спасали жизни друг друга. Он был королем, и нес ответственность за все земли на своих плечах, но у него всегда было время для меня, и я знал что не было дня, чтобы он не думал обо мне. Я никогда не доверял Мерлину. Никогда не доверял магии. Я пытался предупредить Артура, но он всегда был слеп к недостаткам колдуна. И когда Артур нуждался в нем больше всего, где был Мерлин? Исчез. Его нигде не было. Я видел храбрейших рыцарей лежавших на земле, и окруженных шакалами. Я видел достойных мужчин, деморализованных превосходящими силами. Мы сражались в течение нескольких часов, отступая обратно по пропитанный кровью грязи, и, в конечном счете… никто не выиграл. Артур и бастард Мордред погибли от рук друг друга. Гордые рыцари Камелота пали или рассеяны. Земля разрываются на части гражданской войной, пока падальщики дерутся за добычу, а Мерлин… все еще жив. Как–то может быть правильным? Как может наступить справедливость, пока предатель жив? Я Кай, брат Артура, и я буду мстить за его смерть.

Потому что Мордред мертв, — сказал я. — А больше некому.

Отойди в сторону, — сказал Кай

— Ни шагу ближе, — сказала Сьюзи, направив дробовик ему в лицо.

Кай насмешливо ухмыльнулся ей.

Я защищен от любой магии, и необычного оружия, — сказал он сухо. — Чары, которое привели меня сюда, защитят меня от всего, что может удержать меня от моей законной добычи.

Хотя ты и не веришь в магию, — сказал я, пытаясь выиграть время, пока думал что делать.

Кай быстро улыбнулся.

Против рожна не попрешь. Я прокляну свою душу, если это то, что позволит мне добиться правосудия. Теперь отойди в сторону или умри вместе с ним.

Он шагнул вперед, подняв булаву, и Сьюзи выстрелила из обоих стволов прямо ему в лицо. Или, по крайней мере, попыталась. Дробовик не выстрелил. Она попыталась снова, безрезультатно, и отбросила оружие в сторону, когда Кай замаячил перед ней. Она выхватила длинный нож из другого сапога, и полоснула по его незащищенному горлу. Кай отшатнулся инстинктивно назад, и я ударил его со стороны своим плечом, надеясь, что моя скорость и сила удара выведут его из равновесия. Вместо этого он едва сместился на дюйм, и отбросил меня в сторону одним взмахом закованной в броню рукой. Я врезался в кучу стульев и сильно ударился об пол .Столкновение вышибло из меня все дыхание и повредило голову. Я старался подняться на колени, пока Сьюзи и Кай пошли врукопашную с ножом и булавой, ворча и рыча друг на друга. Он был больше, но она была быстрее.

Томми схватил обернутое в ткань сердце и прижимал его к груди, наблюдая за борьбой широко распахнутыми, потрясенными глазами. Ведьма Ниму оставила свой очерченный мелом круг и, склонилась над Мерлином.

Что–то случилось! — закричала она. — Какие бы чары Кай не принес в эту комнату, они мешают магии поддерживающей его жизнь! Вы должны убрать Кая отсюда, или Мерлин умрет!

— Я делаю все возможное, — прорычала Сьюзи.

Она качнулась и уклонилась, когда Кай взмахнул булавой. Оружие, должно быть, весило тонну, но Кай махал им как игрушкой, ветер свистел через ужасные шипы на ее головке. Сьюзи пригнулась и ткнула в него своим длинным ножом, но лезвие не причинило вреда его кольчуге. Кай провел большую часть своей жизни то на одном поле боя, то на другом, и это отражалось в каждом его расчетливом, убийственном движении.

Но Сьюзи Стрелок была дитем Темной Стороны, и ее гнев каждой частицей был достоин его. Она делала выпады в его лицо и горло, в локти и пах, но всегда его булава вовремя блокировала ее. Сьюзи была охотницей за головами бойцом, и искусным убийцей, но Кай был одним из рыцарей Артура, окропленный кровью тысяч войн и пограничных стычек. Он вынуждал ее отступать, шаг за шагом, вскидывая руки и опуская с ужасной силой, безжалостно как машина.

Кое–как я поднялся ноги и, пошатываясь, двинулся к столу Мерлина. Сьюзи могла позаботиться о себе. Я должен был посмотреть, что происходило с Мерлином. Его дыхание было прерывистым, и цвет не был хорош. Я ударился головой обо что–то, и она чудовищно болела. Кровь обильно струилась по моему лицу. Я никак не мог собраться с мыслями. Томми беспомощно носился возле Ниму, пока она пела заклинания над Мерлином. С растущим отчаянием на ее лице, я понял, что они не особо помогали. Томми схватил меня за руку, привлекая внимание, но понял мое состояние и подхватил меня. Ниму оглянулась в отчаянии.

Ты должен сделать что–нибудь! Мерлин умирает! Я вынуждена использовать свою собственную жизненную силу, чтобы сохранять его живым!

Томми приблизил свое лицо к моему, желая удостовериться, что я слышал

его.

Мы должны вернуть защиту Мерлина обратно на место!

Точно, — сказал я. — Конечно. Просто засунем сердце обратно, и его собственная магия исцелит его. Все верно. Давай, отдай мне сердце. Он бесполезен для меня мертвым.

Это не сработает, — сказала Ниму. Она прекратила петь и размахивать руками и присела на корточках рядом с Мерлином, сжимая его руку своими. — Чары Кая будут препятствовать возвращению его защиты…

Вы должны убрать его отсюда. Я даю Мерлину… все, что имею, но не думаю, что этого достаточно. Я всего лишь человек.. а он нет.

— Мы должны придумать что–нибудь, Тейлор! — выкрикнул Томми, глядя мне в лицо. — Тейлор! Джон! Ты слышишь меня?

Его слова доносились до меня, но издалека, как будто мы были под водой. Я приложил руку к ноющей голове, и она быстро покрылась кровью. Обо что бы я ни ударился при падении, мне хорошенько досталось. Мгновение я тупо пялился на свои окровавленные руки, а затем перевел взгляд на Сьюзи и Кая.

Кай размахнулся булавой для быстрого ужасного удара, но Сьюзи нырнула под нее и засадила нож, глубоко в его бок лезвие прошло через кольчугу и кожаные доспехи под нею. Кай взревел от гнева и боли, и его булава полетела назад с невероятной скоростью. Зубчатая стальная головка врезалась в лицо Сьюзи и оторвало половину. Она закричала, и упала навзничь на пол. Кай хрюкнул как удовлетворенное животное, и повернулся посмотреть на Мерлина, игнорируя рукоятку ножа, торчащую из его бока.

Я двинулся вперед преградить ему путь. Томми не был бойцом, а Ниму была занята. Это должен быть я. Я заставил боль и смятение отступить на мгновение из головы, благодаря силе воли, и попытался задействовать свой дар. Если бы я только мог найти чары, что Кай принес с собой… но моя голова слишком сильно болела. Я не мог сосредоточиться, не мог Видеть. Кай все еще приближался, направляясь прямо на меня. Я запихнул руки в карманы плаща, ища что–нибудь для использования против него.

А затем, со страшным криком, Сьюзи приподнялась с пола. Половина ее лица была маской крови, с пустой глазницей, где был ее левый глаз, но, тем не менее, она вскочила с окровавленного пола как борец, коим она и была. Она вырвала нож, из бока Кая и он замер, остановленный на мгновение внезапной вспышкой боли. И пока он колебался, Сьюзи засадила длинный нож до упора в его незащищенный пах. Ее торжествующий смех заглушил его крик боли. Она выдернула нож, и густая темная кровь заструилась по его ногам. Он пошатнулся, и чуть не упал. Она набросилась с ножом, и почти без усилий перерезала запястье руки, державшей булаву. Она упала на пол, когда чувствительность покинула его пальцы, и на мгновение, он выглядел растеряно.

Сьюзи поднялась на ноги, чтобы нанести ему последний, смертельный удар, и он, зарычав словно медведь, схватил ее и притянул к себе, прижав ее со всей силы к кольчуге на груди огромными, мускулистыми руками. Она вскрикнула, когда ее ребра громко затрещали, а затем в ярости ударила головой Каю в лицо. Он снова заорал и выпустил ее. Сьюзи злобно усмехнулась ему, сквозь кровавую маску ее лица, и бросилась на него с ножом, а Кай схватил горящий факел из железного настенного держателя и вонзил его прямо в ее раскуроченное лицо.

Появился дым, брызги жира, и запах горения мяса, но она не закричала. Она упала, но не закричала.

Закричал я. И пока они были ошарашены, я ринулся вперед, схватил булаву с пола, и ударил со всей силы Кая по голове. Сила удара мотнула его голову, и кровь полетела в воздух, но он не упал. Я бил его снова и снова, вкладывая весь свой гнев, ужас и чувство вины в каждый удар, и, наконец он упал, растянувшись во весь рост на окровавленном полу, как забитое жертвенное животное. Я уронил булаву, встал на колени рядом с Сьюзи, и взял ее на руки.

Она вцепилась в меня, словно утопающий, уткнув свое раскуроченное кровавое лицо в мое плечо. Я прижимал ее, и все, что я мог говорить, было: «Мне жаль, мне так жаль», снова и снова. Через некоторое время она оттолкнула меня, и я сразу же отпустил ее. Для Сьюзи всегда было сложно, когда кто–нибудь прикасался к ней, даже друг. Даже тогда. Бедная маленькая раненая девочка. Я заставил себя посмотреть на то, что осталось от ее лица. Всей левой стороны не было, рваное месиво удерживалось вместе только обугленной и почерневшей плотью. А затем, пока я смотрел, страшные раны начали заживать. Рваная плоть затягивалась, медленно смыкаясь и соединяя себя в старую ткань шрама. Даже пустые глазницы сомкнулись, веки запечатались вместе. Пока, в конце концов, это не было ужасно знакомое, изуродованное лицо, которое я уже видел однажды — на Сьюзи Стрелке из будущего.

Я привел Сьюзи сюда, в это место и время, и сделал это лицо, эту Сьюзи возможными.

Она улыбнулась мне, но только половина ее рта двигалась. Она осторожно коснулась кончиками пальцев шрамов на половине ее лица, а затем вновь убрала руку.

Не выгляди таким потрясенным, Тейлор. Помнишь, чтобы спасти мою жизнь, ты влил в меня кровь оборотня во время войны ангела? Кровь не была достаточно сильной и достаточно чистой, чтобы сделать меня оборотнем, но она дала мне чертов исцеляющий ген. Очень полезно, в бизнесе охотника за головами. Мое лицо… никогда не станет прежним, я знаю это. У моего исцеления очень ограниченные возможности. Но я могу с этим жить. Не то, чтобы я вообще заботилась о внешнем… Джон? В чем дело, Джон?

Я не мог ей рассказать. Я вскочил на ноги и оглянулся на булаву, которую отбросил Кай… Это все вина Кая. Он встрял и разрушил все… все. Сьюзи знала меня достаточно хорошо, чтобы понимать ход моих мыслей, и она сама вскочила на ноги и встала передо мной.

— Нет, Джон. Ты не можешь убить его.

— Наблюдай за мной.

— Ты не можешь, Джон. Поскольку Артур не хотел бы этого. И потому, что ты не убийца. Как я.

И поскольку, я все еще надеялся, что она была права насчет этого, я отвернулся от бессознательного тела Кая, и вместе с Сьюзи медленно и осторожно вернулся через бар к столу Мерлина. Томми был еще там, держа ведьму Ниму на руках, ее лицо было неподвижным и холодным. Было очевидно, что Ниму не дышала. Мертвым ее лицо еще больше походило на ребенка.

Она умерла, поддерживая Мерлина живым своей жизненной энергией, — сказал Томми. Он смотрел только на меня, и взгляд его был откровенно обвиняющим. — Она отдала свою жизнь за него, нынешнюю и все будущие, и этого все еще было не достаточно. Он также мертв, если тебе интересно. Ивсе из–за нас…

Мы не хотели этого, — сказала Сьюзи.

Томми посмотрел на нее кратко, оценивая ее травмированное лицо, но его холодный пристальный взгляд возвратился почти немедленно ко мне.

И от этого все в порядке, так?

Нет, — ответил я. — Но что сделано, то сделано. Мы не можем помочь им, но все еще можем помочь себе. Нам не нужен Мерлин… у нас еще есть сердце. — Я склонился над свертком на столе и развернул ткань, показывая, что сердце все еще медленно билось, даже при том, что в нем не осталось ни капли крови. — Мерлин вложил достаточно своей мощи в сердце, чтобы оно все еще продолжало биться, по–прежнему

храня в себе значительную часть его магии. Мы можем задействовать эту магию и использовать ее для путешествия дальше в прошлое.

Томми опустил Ниму, устраивая ее нежно на стуле, словно спящего ребенка, затем встал лицом ко мне.

Ты все время знал это, Тейлор? Ты планировал это?

Нет, — ответил я. — Я Видел это своим даром, когда изучал его защиты.

Почему я должен верить тебе? — спросил Томми, и Сьюзи пошевелилась рядом со мной, ощутив гнев трепещущий в нем.

Я никогда не лгал тебе, Томми, — сказал я осторожно. — Я сожалею о Ниму, и даже о Мерлине, но я пришел в прошлое остановить Лилит, и этим я собираюсь заняться.

Чего бы это ни стоило? Независимо от того, кому это причинит вред?

Не знаю, — ответил я. — Возможно.

Если мы возьмем сердце с собой, дальше в прошлое, не удивительно, что никто не смог отыскать его, — сказала Сьюзи. — Его всегда искали не в том месте и не в то время.

Мы заберем тело Ниму с собой, — сказал я — Выбросим его где–нибудь в прошлом. Чтобы, когда Мерлин восстанет из мертвых, он никогда не узнал что Ниму погибла, пытаясь спасти его.

Ты выбираешь самые странные способы быть заботливым, Тейлор, — заметила Сьюзи.

— Если ты положишь сердце назад, — медленно произнес Томми, — есть реальный шанс, что магии, хранящейся в сердце будет достаточно для возвращения его к жизни.

— Мы этого не знаем, — сказал я. — И нам нужна магия в сердце…

— Мы не можем позволить ему умереть! — яростно выкрикнул Томми. — Только не когда есть хоть маленький шанс спасти его! В противном случае, мы практически сами убьем его.

— Задумайся, — сказал я. — Если это не сработает, мы потратим магию, и застрянем здесь. А если Мерлин очнется и обнаружит, что мы убедили Ниму сделать, и что она умерла в результате этого… он убьет нас. Медленно и ужасно мучительно. Мы говорим о Мерлине Отродье Сатаны.

— То есть мы ничего не предпримем? — спросил Томми. В его глазах появился опасный и ледяной блеск.

— Да, — ответил я. — Он умрет здесь, без сердца, поскольку мы знаем, что так и было, и он будет похоронен в подвалах под баром. Это часть нашего Прошлого, нашего Настоящего, нашей реальности. Мы просто помогли вызвать то, что, как мы знаем, и так произошло.

— Ты бессердечный сукин сын. — Томми был настолько зол, что лицо его потеряло весь свой цвет, а руки сжались в кулаки по бокам. — Насколько далеко ты зайдешь ради осуществления своей драгоценной мести?

Я не смотрел на Сьюзи. На ее знакомое, обезображенное лицо.

— Я делало только то, что должен — сказал я, сохраняя голос настолько спокойным и рассудительным как, только мог. — Давайте убираться отсюда, прежде чем Кай очнется. Не думаю, что такого воина, можно надолго остановить простым ударом по голове.

— Нет, — сказал Томми, все еще глядя на меня, и глаза его были холодными, очень холодными. Не думаю, что я когда–либо видел его таким злым. — Все закончится здесь, Тейлор. Ты нанес достаточно ущерба в своих безумных поисках. Лицо Сьюзи. Смерть Ниму. Мерлин… Все это ради твоей мелочной, мстительной вендетты. К черту Лилит, и тебя тоже к черту, лживый ты мешок дерьма. Ты жертвуешь кем угодно и чем угодно, ради мести своей матери. Я не понимало почему… Хотя, в конце концов, ты же стал таким же жестоким и бессердечным монстром как и она. Ты вылитый матушкин сынок.

— Не надо, — сказал я. — Не говори так Томми.

— Это неправда, — сказала Сьюзи. — Не делай этого, Томми. Тейлор знает, что он делает. Он всегда знает, что делает.

Словно рука обхватила мое сердце и болезненно сжала его, когда я услышал ее доверие и веру в меня даже после… всего того, что произошло. Я не был достоин подобного доверия. Я хотел сказать что–нибудь, но не мог вздохнуть.

— О да, — сказал Томми. — Думаю, он отлично знает, что делает. Просто я не доверяю больше его мотивам.

— Я никогда не хотел, чтобы кто–нибудь пострадал — произнес я, наконец. — Я не хочу никому причинять боль. Я видел будущее, которое наступит, если не остановить Лилит. Мне до сих пор снятся кошмары… И я готов умереть, лишь бы предотвратить это. Но… у меня нет права просить об этом кого–то еще. Что ты считаешь, мы должны сделать, Томми?

— Я уже сказал, положим сердце Мерлина обратно, — сказал Томми упорно. — Это может сработать. Мы спасем ему жизнь, и я используй свой дар, отговорив его убивать нас. Ты знаешь, насколько я могу быть убедительным. Со своим сердцем и восстановленной мощью, он будет в состоянии восстановить лицо Сьюзи и воскресить Ниму из мертвых. Не смотри на меня так. Это Мерлин, он может это сделать. Я знаю, что может. А затем с правильными у касаниями и советами он возродит былую славу Камелота и сделает мир лучше. Лучше будущего!

О, боже мы опять вернулись к этому ? — воскликнула Сьюзи. — Томми мы уже обсудили это. Мы не осмелимся изменить прошлое, из–за того, что оно может сделать нашему настоящему. И никто не знает, какое будущее ты и полубезумный Мерлин можете повлечь за собой.

Лилит все еще должна быть остановлена, — сказал я.

Почему? — спросил Томми — Из–за того, что она может сделать? Не волнуйся, Мерлин разберется с нею.

Мерлин Отродье Сатаны? — уточнил я. — Единородный сын дьявола? Все мы знаем, что он поможет ей.

— Я могу использовать свой дар.

Против Мерлина?

Ты единственный сын Лилит, — сказал Томми — Ты позволил мечте о Камелоте умереть, только в угоду своим собственным амбициям. Я вижу тебя насквозь, Тейлор. И я первым увижу, как ты умрешь!

Он активировал свой дар, но я уже активировал свой, и весь бар задрожал, когда наши силы столкнулись лоб в лоб. Я использовал свой дар, пытаясь найти его слабости, а он использовал свой, пытаясь укрепить действительность, где я никогда не достигал шестого столетия. Мой дар рассматривал определенности, его вероятности, и ни один не был достаточно силен, чтобы одолеть другой. Мы вложили все наши силы в это столкновение воль, и сама реальность стала расплывчатой и неопределенной вокруг нас, пока не казалось, что весь бар мог исчезнуть, оставляя нас единственными, неизменными и реальными в мире.

Никто не знает, к чему эта безумная и опасная борьба могла привести, если бы Сьюзи не положила ей конец простым ударом прикладом дробовика по затылку Томми. Он вскрикнул и упал на колени, его дар отключился, поскольку боль в голове мешала ему сосредоточиться. Он все еще пытался подняться с колен для продолжение схватки, и Сьюзи спокойно и бесстрастно выбила из него дерьмо. В конце концов, он рухнул в беспамятстве, и я использовал свой дар, чтобы найти метку Старца Отца Времени на нем и удалить ее. Томми сразу же исчез, отброшенный назад в наше настоящее.

(И в этот миг я наконец–то вспомнил, когда видел Томми Забвение прежде. Он появился из ниоткуда в «Странных приятелях», в ходе дела Соловей, несколько месяцев назад. Он был жестоко избит и выкрикивал мне угрозы, прежде чем его вышвырнули. Теперь я знал почему. Он, очевидно, вернулся в Темную Сторону перед путешествием. Тем не менее, это не объясняло, почему, если Томми знал что произойдет в этом путешествии он не отыскал себя младшего, и не сообщил ему… Если только, что–то ни случилось со старшим Томми, чтобы предотвратить это… Вот почему я ненавижу путешествия во времени. От одной мысли об этом уже болит голова.)

Я сел на стул, пока Сьюзи проверяла мою рану на голове, а затем смывала кровь с моего лица. Я сидел, глядя на сердце Мерлина на столе передо мной, размышляя над тем, что я собираюсь делать дальше. Даже после всего, что случилось, я по–прежнему решил продолжить путешествие. Я должен был добиться успеха в своей миссии, чтобы оправдать все страдания и ущерб, что я причинил.

По крайней мере, — сказала Сьюзи, — мы обнаружили, ответ на одну из величайших тайн Темной Стороны — кто украл сердце Мерлина? Мы сделали это. Кто бы мог подумать… Неужели это действительно приведет нас дальше в прошлое?

Она говорила спокойно и профессионально, поэтому я поступил также.

А почему нет. Мощь определенно там, я должен подключиться к ней и управлять ею.

И тебя не волнует, что твои Враги обнаружат тебя здесь?

Думаю, они были бы уже здесь, если знали, — сказал я.

Я взял сердце в руку, и заставил себя посмотреть на раскуроченное лицо Сьюзи не вздрогнув. Я это сделал с нею. Я должен был остановить Лилит, или вся боль Сьюзи была напрасной. Я медленно оглядел бар, подмечая все повреждения, что причинил не желая. Мне пришлось задаться вопросом, возможно ли что, мое собственное непримиримое упорство спровоцировало цепочки причинно–следственной связи, что приведут к мертвому будущему.

Кто вызвал это? Спросил я Эдди Бритву из будущего, когда он умирал у меня на руках Ты, ответил он. Как остановить это? Спросил я его. Убей себя, ответил он.

Я обещал ему, что умру, но не позволю тому будущему свершиться. Я обещал Сьюзи во время войны ангела, что никогда не позволю причинить ей снова боль. Я подвел ее. Она не обвиняла меня, но я подвел ее. Она простит меня, я же никогда. Возможно… единственный способ остановить ужасное будущее, это убить себя, сейчас, пока не стало слишком поздно…

Нет. Я все еще могу остановить Лилит. Я единственный, кто может остановить ее.

Поэтому я кивнул Сьюзи, чтобы она подняла тело Ниму, пока задействовал свой дар и подключился к мощи сердца Мерлина, и мы вновь помчались назад во времени.