Путинская Россия как она есть

Ведёт блог Da Russophile[180], посвящённый развенчанию западных мифов о России, особенно тех, которые распространяются западными СМИ. Также ведёт свой собственный сайт http://akarlin.com/. Получил степень в области политэкономии в Калифорнийском университете в Беркли. Увлекается лыжными видами спорта.

Почему россиянам нравится Путинская Россия

Эта статья была опубликована 6 мая 2010 года[181].

5 мая «Левада-Центр» провёл среди россиян[182] опрос с целью выяснить, какой процент семейного дохода они тратят на покупку продуктов питания. Никакого «подхалимажа Путину», полезного идиотизма, ненужных оговорок. Этот весьма ясный и прямой вопрос задавали россиянам, тем многострадальным россиянам, от имени которых так любят выступать российские либералы и западные комментаторы. И что же они ответили на этот вопрос? В 1991 году 30 % россиян тратили «почти весь» свой семейный доход на покупку предметов первой необходимости. В 1990-е годы, период анархического застоя, этот показатель колебался в пределах 45–65 %. А после 1999 года он начал резко снижаться. Он упал до 14 % к 2007–2009 гг., на него не повлиял и экономический кризис, а в этом году он достиг лишь 10 %. Этот показатель, осмелюсь утверждать, не слишком отличается от большинства развитых стран (и, естественно, от реального мира, очищенного от русофобских фантазий[183] на тему падения доступности продуктов питания при Путине до уровня Второй мировой войны). Диаграмма ниже стоит тысячи слов.

И естественно, это ещё не всё. Снижение (крайней) бедности в России и постепенное появление потребителей среднего класса можно также представить в виде другой статистики, такой как количество пользователей сети Интернет[184], которое в настоящее время составляет 38 % от общей численности населения и при этом стремительно увеличивается. Это также ставит крест на ещё одной русофобской метафоре, что россиянам не хватает внешней информации, и поэтому им промывают мозги, заставляя преклоняться перед великим лидером Путиным и его неосоветскими держимордами. Не очень убедительно, особенно учитывая то, что большинство верных фанатов[185] нынешнего режима составляют москвичи с высшим образованием, т. е. те самые россияне, которые чаще всех остальных бывают на Западе.

И этот рост социальной морали связан не только с ростом финансового благополучия. Впервые с конца 1980-х годов у россиян появилась власть, которая хоть и является некомпетентной, коррумпированной и наводнена олигархическими бюрократами, но всё же отстаивает их интересы за рубежом, уважая традиционную русскую культуру, а также предпринимает больше усилий для обеспечения роста благосостояния простых граждан[186], чем любой прежний российский или советский режим.

Заметьте, что приводя этот довод, я ни в малейшей мере не опираюсь на заявления представителей российской власти. Этот краткий пост всего лишь отражает и предаёт гласности чувства молчаливого большинства россиян, которые, по большому счёту, чувствуют себя гораздо свободнее сегодня[187], чем когда-либо во времена дряхлеющего авторитаризма позднего Советского Союза или анархического застоя правления Ельцина. Это то молчаливое большинство, которому в целом нравится их собственная страна[188], несмотря на маргинальные, но очень шумные протесты либерастов[189].

Я потерял счёт тому, сколько раз я читал о том, как в России богатые всё богатеют, а бедные всё беднеют, или о том, как Москва высасывает все ресурсы и жизненные силы из регионов. Не мне отрицать, что в России до сих пор остаётся ещё много бедных, а будучи социальным либералом, я действительно считаю, что пропасть между богатыми и бедными в России неприемлемо глубока (и была таковой с 1994 года[190]). Но это не освобождает меня от необходимости опровергать утверждения, являющиеся заведомо ложными. По меньшей мере, такие же стандарты следует применять и к специалистам по России, которым платят за формирование общественного мнения на Западе.

Более того, идея, что россияне каким-то образом «ограждены» от очищающего света западной информации (пропаганды) также не выдерживает никакой критики: в настоящее время у большей части российской молодёжи в той или иной степени есть доступ в Интернет, а их самой распространённой реакцией на западные проповеди является не преклонение или пересмотр своих взглядов, а пренебрежение, потому что они считают эти проповеди до смешного оторванными от российской реальности, если не откровенным издевательством[191]. Тогда, когда существовал реальный контроль за информацией, как в 1970-е годы, Запад воспринимался как некое божество не только советскими диссидентами, но и, как это ни парадоксально, многими интеллектуалами — защитниками режима, которые составляли свои пропагандистские лозунги на квазирелигиозном языке, употребляя такие выражения, как «идолопоклонство перед Западом». Но это не принесло требуемого результата, потому что суровые условия и подчинение власти в повседневной советской жизни в действительности сделали Запад желаемым и пленительным именно из-за тех вещей, которые так широко осуждались. Однако подъём «железного занавеса» и более близкое знакомство России с западным образом жизни, не говоря уже о лицемерии и двойных стандартах, применяемых Западом в отношениях с Россией в период её слабости, привели к совершенно противоположному результату. Запад был разоблачён как ложный бог. Иллюзии были утрачены.

Инстинктивная реакция на это западных шовинистов и их российских либеральных лакеев состояла в том, что россияне глупые, «быдло» или просто неизлечимые сторонники авторитарной власти, привыкшие ходить строем. В конечном итоге, для них «Идея Запада» божественна, и поэтому любое отклонение от истинного пути — это не что иное, как ересь, которую надлежит безжалостно истреблять. Просто послушайте речи неоконсерваторов, «либеральных интервентов» и российских либералов. Но смотрите на это с точки зрения россиян. Всю свою историю Россия преклонялась то перед одним ложным богом, то перед другим. Западный бог — это лишь один из последних в громадном пантеоне, достигшем своего зенита в конце 1980-х и начале 1990-х годов до наступления длительного перехода в состояние, когда всё это перестало иметь хоть какое-то значение. Если и существует одна единственная определяющая характеристика сегодняшней России, то это то, что Россия по существу является постидеологической (несмотря на неоцаристкий китч) и главным образом заинтересована в том, что действительно работает[192]. А разве не это самое отношение — скептицизм и реализм — является первоначально западным?

Если Запад хочет осмысленно участвовать в этом процессе, то западным комментаторам следует избавляться от идеологий и метаповествований в стиле «конец истории», от ложного выбора между авторитаризмом и либерализмом, от зацикленности на Путине. Западу следует научиться жить в новом мире. В том мире, в котором россияне и другие незападные народы бросают вызов гегемонии западных СМИ[193], которые всё рассматривают через призму узкого определения либерализма как синонима поддержки правящей элитой интересов этих народов американской внешней политики и международного капитала. В том мире, в котором растущее разнообразие голосов[194] позволяет народам самим определять свою судьбу.

Кому верить: западным «экспертам» или своим лживым глазам?

Эта статья в значительной степени основана на посте в блоге за июль 2010 г. ««Росстат» и «Левада-Центр» — проклятие русофобии»[195].

Экономического краха всё нет и нет. Бунта против Путина всё нет и нет. Демографического апокалипсиса всё нет и нет. Годы проходят, русофобские «утки» и метафоры друг за другом отправляются на свалку истории для того только, чтобы восстать из своих могил, как зомби, когда Борис Немцов снова берётся за перо, чтобы сочинить очередной истерический опус о неудачах «путинизма», или когда в Москве проводится очередная акция протеста, число участников которой явно уступает числу освещающих её журналистов. «Конечно, — заявляют западные обозреватели, — система прогнила, и как только широкие массы россиян осознают, что их вводят в заблуждение дружественные режиму средства массовой информации, они поднимут восстание и заставят Путина и Ходорковского поменяться местами».

К сожалению для их авторов, такие манихейские истории главным образом основываются на слухах, сплетнях и домыслах, которые в обиходе принято именовать «политологией». А если обратиться к объективным данным, например, экономической и демографической статистике, результатам социологических опросов в России, то как для российских «лимузинных либералов», так и для западных комиссаров по «переходоведению» вырисовывается достаточно пугающая картина.

И она показывает, что россиянам более-менее нравится «путинизм», что либералы вовсе не столь популярны и что большинство социально-экономических показателей действительно улучшаются. Правда, нелепо было бы утверждать, что всё это является прямым результатом деятельности существующего режима. У России по-прежнему много серьёзных проблем, и совершенно понятно, что россияне недовольны наличием нередких случаев повальной коррупции и социальной несправедливости. При этом достоверные данные «Левада-Центра» (российского «Гэллапа») и «Росстата» («Федеральной службы государственной статистики») опровергают около 90 % материалов о России, публикуемых в западной прессе и политологических изданиях, чей профессиональный долг — предъявить серьёзные доказательства в подтверждение того, что эти две организации манипулируют своим данными в угоду интересам Кремля.

В мои намерения в этой статье не входит демонстрация всего многообразия способов опровержения русофобских историй на основании данных Росстата и «Левада-Центра». Хотя приведу один-два примера, которые можно легко использовать в любых других случаях.

Посмотрим на данные «Росстата». В настоящее время одна из самых распространённых историй о неудачах «путинизма» — это повествование о том, что население России находится в «свободном падении», «смертельной спирали» и тому подобное (вставьте здесь любое апокалиптическое выражение по своему усмотрению). А государству и дела нет до стремительно растущего числа убийств, бедственного положения детей в России, пациентов с ВИЧ-инфекцией и так далее. Уровень рождаемости катастрофически упал, а средняя продолжительность жизни снизилась до невообразимо низкого уровня и тому подобное. На самом деле нет необходимости приводить здесь эти многочисленные примеры, поскольку любой, кто знаком с комментариями западных обозревателей о России (или хотя бы знает, как пользоваться Google) может без особого труда найти много, очень много статей с такими посылами в «уважаемых» изданиях.

При этом, согласно статистике, эти комментарии всё больше и больше расходятся с действительностью и основываются на всё более бесстыдном манипулировании и искажении данных. Вот несколько показателей за период с 2000 по 2011 гг.: коэффициент рождаемости вырос с 1,2 до 1,6 ребёнка на одну женщину, а средняя продолжительность жизни — с 65 до 70 и более лет. Уровень смертности от алкогольных отравлений, убийств, самоубийств и несчастных случаев, а также уровень младенческой смертности упали примерно на половину по сравнению с началом 2000 г. Начиная с 2008 г. наблюдается постоянный прирост населения. При этом, естественно, и речи не может идти о том, что в России всё прекрасно с демографической ситуацией или что все улучшения произошли исключительно благодаря политике Путина. Уровень смертности среди мужчин среднего возраста по-прежнему остаётся крайне высоким по сравнению с развитыми странами мира. Неясно и то, в какой степени недавнее снижения уровня смертности произошло благодаря новой антиалкогольной политике и политике в области здравоохранения, а в какой — благодаря тому, что россияне просто стали употреблять меньше спиртных напитков. Тем не менее, если «Росстат» не лжёт, эти улучшения достаточно реальные, и их отрицание не приведёт ни к их исчезновению, ни к краху «кровавого режима Путина» в ближайшее время.

Главный аргумент, остающийся у российских пессимистов, — это то, что «Росстат» просто-напросто лжёт. В конце концов, он всё-таки является наследником «Госкомстата» (о чём свидетельствует название его веб-сайта http://www.gks.ru/), организации, которая тщательно скрывала показатели младенческой смертности в СССР, когда они выросли в 1970-х г., и чьи липовые показатели советского экономического роста свидетельствовали о том, что на момент своего распада СССР многократно обгонял США по уровню благосостояния. В ответ на сообщение блоггера Фёдора Крюкова, разоблачающего многие из якобы «фактических» утверждений в статье «Миф авторитарной модели» одного из крупнейших специалистов по России и нынешнего посла США в России, автор данной статьи Майкл Макфол, пишет, что «настоящие эксперты по этой проблеме (каковым я не являюсь) стали в последнее время с подозрением относиться к работе «Госкомстата»». Забавно, что «Росстат», как будто ожидая такого упрёка в свой адрес, разместил на главной странице своего веб-сайта следующее заявление: «Международная экспертиза признала статистические данные

Федеральной службы государственной статистики надёжными». Наверное, каждому свойственно ссылаться на авторитет (без указания источника), когда его собственная честность оказывается под вопросом! Итак, кто же прав?

Если честно, то установить это не представляется невозможным (если только официальная статистика совсем не оторвётся от реальной действительности, как это было во времена позднего СССР, чего нельзя сказать о сегодняшней России). Попробую пояснить, что имею в виду. В общем, только национальная статистическая служба располагает персоналом и административными ресурсами, чтобы формировать всесторонние демографические (экономические и т. д.) статистические данные о своей стране. Статистика таких международных организаций, как «Всемирная организация здравоохранения» или «Всемирный банк», в основном формируются и обобщаются на основании данных национальных статистических служб. Нам просто приходится верить им на слово. Единственное исключение — это ситуации, когда страны, в которых они работают, настолько хаотичны (Сомали) или закрыты (Северная Корея), что их собственные статистические данные не вызывают доверия. В таком случае международные организации пытаются сделать предположительную оценку тех или иных показателей (особо выделяю слово «предположительную»). Россия не относится к числу таких стран. Международные организации пользуются данными «Росстата». Даже такие, как Немцов и Макфол, пользуются ими, когда это отвечает их целям, хотя весьма избирательно подходят к отбору данных, когда высказываются на идеологические темы.

При этом не вполне ясно, кто выигрывает от распространения массовой статистики, чтобы ниспровергнуть «Росстат». Кому это выгодно? Определённо трудно заподозрить здесь чью-то личную заинтересованность. Может быть, Путину или его близкому кругу и выгодно несколько «отредактировать» плохую статистику, но это занятие весьма рискованное. Обман может быстро раскрыться — результаты анализа независимых экспертов, откровения разоблачителей и тому подобное. Даже если Путин и его приближенные в состоянии продолжать обманывать в течение долгого времени, отсутствие достоверной информации о стране может нанести серьёзный ущерб стратегическому видению, как это произошло во времена позднего СССР. Итак, с учётом всех аргументов в защиту отсутствия вмешательства Кремля в формирование статистики, а также при отсутствии убедительных доказательств обратного, нам остаётся предполагать, что данные «Росстата» являются надёжными.

А теперь обратимся к «Левада-Центру» и ещё двум примерам. (ВЦИОМ и ФОМ — две другие крупные российские социологические службы, но в основном я буду рассматривать «Левада-Центр», поскольку первые две организации являются государственными и как таковые более уязвимы — хотя и несправедливо — для атак типа «Посмотрите, кто им платит!»). Я большой поклонник опросов общественного мнения при всех их ограничениях. Зачем слушать бессвязные речи развалившихся в комфортных креслах самозваных «экспертов», когда можно напрямую прислушиваться к гласу народа? Западные СМИ не прислушиваются к гласу россиян. И вероятно, это объясняется тем, что то, что говорят россияне, оказывает глубоко разрушительное воздействие на целостность их мировосприятия, согласно которому западные ценности преподносятся как некий вид универсальной религии. Поскольку то, что россияне говорят, выходит далеко за рамки невероятно высокого уровня поддержки Путина (что, по крайней мере, можно «объяснить» воздействием прокремлёвской пропаганды на государственном телевидении или «традиционной» тягой россиян к «твёрдой руке»). Однако «объяснить» им следующее гораздо более сложная задача:

1) Интернет в России подвергается цензуре не больше, чем на Западе (т. е. цензуры мало). При этом существует целый веб-сайт «Иносми» (http://inosmi.ru/), на котором для развлечения российских читателей публикуются переведённые на русский язык (нередко с некоторой с насмешкой) материалы западных СМИ. Последние данные показывают постоянный рост числа пользователей Интернета в России. В настоящее время почти треть населения страны имеет доступ в Интернет, а это означает почти всеобщий доступ среди образованных групп городского населения, особенно в Москве. Обычно считается, что большинство «путинистов» — это престарелые нытики-совки. Так? (Классическое русофобское мышление). Не так. В числе сторонников

Кремля практически столько же молодых, с университетским образованием москвичей (сегмент населения России, который больше всего знаком с Западом через Интернет и зарубежные поездки), сколько и всех остальных.

Хотя «динозавры» из МВД и могут на время конфисковать писанину Немцова о том, какой плохой, очень плохой Путин, пользователи Интернета могут запросто получить доступ к этим материалам в киберпространстве. По всей видимости, его труды не производят особого эффекта в силу своих достоинств или их отсутствия! При всём при этом трудно понять обоснованность аргумента, что россияне отвергнут «путинизм», как только смогут разглядеть маяки свободы по ту сторону своих границ… Нет. Эти маяки уже стали причиной всероссийского пожара в 1990-е г., и россияне больше не горят желанием вновь повторить этот эксперимент.

2) Ещё один краеугольный камень русофобских комментариев: при Путине выборы стали настолько мошенническими, что полностью оторвались от реальности. Вывод: у режима больше нет демократической легитимности. Я определённо не буду отрицать, что Кремль не прибегает к широкому использованию своего «административного ресурса» для «корректировки» результатов голосования по своему вкусу как формально (например, путём предъявления более жёстких регистрационных требований, неравного доступа к телевидению), так и неформально (например, оказание давления на государственных служащих с тем, чтобы они голосовали за партию власти). Как нет смысла и отрицать, что в отдельных регионах, например, в Чечне, выборы были действительно смехотворными и совершенно бессмысленными. И всё-таки такой ли уж огромный разрыв между настроением общества и результатами голосования?

Ну в общем-то, мы можем сделать невообразимо революционный, непостижимо сложный, крайне очевидный и логичный шаг и всё-таки спросить россиян, за кого они намерены голосовать и за кого они фактически проголосовали, и сравним их ответ с результатами выборов. В действительности именно это и сделал «Левада-Центр» для президентских выборов 2008 г. 80 % россиян ответили, что они намерены отдать свой голос за Медведева, а потом 71 % сообщили, что именно так они и поступили. А вот официальные результаты выборов — звучит барабанная дробь — точно 71 %! В итоге гораздо больше людей (18 %) проголосовали за кандидата от КПРФ Зюганова. Хотя изначально о своём намерении отдать за него свой голос заявили более 11 % опрошенных, в то время как лишь 7 % вспомнили о том, что голосовали за кандидата от ЛДПР Жириновского, и при этом его реальный результат был 10 %. Испытываешь просто непреодолимое искушение считать, что Кремль подтасовывает результаты выборов во вред себе! Нет, не подтасовывает. В действительности же имеются заслуживающие доверия доказательства случаев мошенничества в пользу Кремля, однако их масштабы на общенациональном уровне весьма скромны, сосредоточены в нескольких республиках и не оказывают влияния на окончательные результаты выборов.

Аналогичным образом в недавних президентских выборах 2012 г. результаты опросов общественного мнения в значительной степени совпали с реальными результатами. Накануне выборов подавляющее большинство ясно выразило своё намерение голосовать за Путина: 66 % — «Левада-Центр»; 66 % — ВЦИОМ; 70 % — ФОМ. А реальный результат был 63,6 %. Два крупных экзит- пола, проведённых ФОМ и ВЦИОМ, а также статистический анализ, выполненный Дмитрием Кобаком, показывают, что реальный результат Путина был порядка 59 % благодаря невероятным усилиям со стороны таких руководителей этнических республик, как Кадыров, слишком спешащих продемонстрировать свою лояльность. Однако этот результат по-прежнему превышает 50 %, т. е. уровень, необходимый, чтобы избежать второго тура, в котором Путин в любом случае одержал бы победу над вечно вторым Зюгановым.

Основываясь на вышеизложенном, можно без всякого преувеличения сказать, что россияне выбрали себе в президенты того, кого хотели. Результаты выборов 2 марта совпадают с намерениями избирателей, выраженными в феврале, а также воспоминаниями избирателей две недели спустя. Хотя определённо можно обсуждать масштабы реального выбора, который был у россиян в условиях преемственности власти, но он вряд ли был навязан им грубой силой.

3) И последний, но не менее важный пункт: сами россияне полагают, что они живут в свободной, демократической стране. В опросе общественного мнения, проведённом «Би-би-си» в 2008 г., 64 % россиян ответили, что Путин оказывает положительное влияние на ситуацию с правами человека и развитие демократии. Политологи могут относиться к этому с пренебрежением, утверждая, что россияне не понимают, что такое демократия, но они упускают самое главное: демократия — это нечто большее, чем свободные, справедливые выборы и наличие некоторых гражданских прав. Прежде всего, демократия нуждается в народной поддержке, чтобы выжить в долгосрочной перспективе. Мнения различных «экспертов» по политическим вопросам и прочих «учёных мужей» не имеют к этому никакого отношения.

Неплохое обвинительное заключение для большинства комментариев о России, не так ли? У русофобов на это два ответа. Ответ первый: (как и в случае с «Росстатом») «Левада-Центр» больше не является надёжной организацией (помните: получение результатов, которые можно толковать как «прокремлёвские», лишает вас статуса «надёжности» почти по определению). Это просто смешно. Директор «Левада-Центра» Лев Гудков пишет вот такие вещи:

«…»путинизм» — это система децентрализованного использования институциональных ресурсов насилия, сохранившихся у силовых структур, оставшихся от тоталитарного режима и присвоенных держателями власти для обеспечения своих частных, кланово-групповых интересов. Режим неустойчив, с сомнительными шансами в перспективе на воспроизводство или мирный порядок передачи власти».

Да, Гудков определённо кажется яростным маниакально-скептическим социологом-русофилом, которого не заподозришь в особой любви к Кремлю!

Ответ второй — просто безумный. Он не приходит на ум даже полусерьёзным исследователям России. А именно он состоит в том, что россияне слишком боятся искренне отвечать на вопросы социологических служб и проявлять своё реальное отношение к Путину. Ну как можно спорить с такими людьми?! Они полагают, что если россияне говорят, что в России есть что-то плохое, то они плохие, а если они говорят, что в России есть что-то хорошее, что они либо наймиты, либо дрожащие рабы Кремля. Получается какой-то замкнутый круг, софизм.

В заключение следует сделать три основных вывода. Вывод первый: «умеренные» в дебатах о России могут быть совершенно уверены в том, что они идут верной дорогой. Вывод второй: (крайним) русофилам и советофилам ликовать не стоит. Опросы показывают по-прежнему низкий уровень доверия большинству государственных институтов, неудовлетворительный доступ к системе здравоохранения и образования, а также высокую коррумпированность власти. Более того, несмотря на недавние улучшения, демографическая ситуация в России по-прежнему остаётся весьма неудовлетворительной в том, что касается уровня смертности, особенно среди мужчин среднего возраста, а также смертности по «внешним причинам», таким как алкогольные отравления и несчастные случаи. Вывод третий: (крайним) русофобам было бы неплохо коренным образом пересмотреть большинство своих позиций, потому что они заблуждаются почти по всем вопросам. Если только они ещё не являются специалистами по добыче «компромата» на национальные статистические и социологические службы, то им следует приступить к «разоблачению» «Росстата» и «Левада-Центра»!

Сообщения о смерти России сильно преувеличены

Статья написана специально для этой книги.

В 1992 г., впервые после Великой Отечественной войны, уровень смертности в России превысил уровень рождаемости, тем самым сформировав так называемый «русский крест». С тех пор население страны сократилось со 149 до 142 млн. человек. Подкошенные СПИДом, бесплодием, алкоголизмом, абортами и напастями всех других мастей, русские обречены на вымирание и замещение ордами исламистских фанатиков на Западе и китайскими поселенцами на Востоке.

Именно к такому выводу можно прийти, ознакомившись с многочисленными популярными повествованиями о сегодняшней демографической ситуации в России (статья Николоса Эберстадта «Умирающий медведь», опубликованная в журнале «Внешняя политика», — это лишь один из недавних примеров). Суммарный коэффициент рождаемости (среднее число детей у одной женщины) существенно ниже уровня 2,1, который необходим для простого воспроизводства населения страны. Хотя нынешний общий коэффициент рождаемости в России не слишком низок, ожидается его резкое падение, когда рождённая в 1980-х г. молодёжь покинет пределы репродуктивного возраста после 2015 г. Между тем в России крайне низкая средняя продолжительность жизни по стандартам промышленно развитых стран мира. Поразительно, что сегодня показатели смертности среди мужчин среднего возраста не отличаются от аналогичных показателей во времена позднего царизма — явление, которое Николас Эберстадт назвал «гиперсмертностью». В основном, эта трагическая ситуация объясняется широко распространённым неумеренным потреблением крепких алкогольных напитков.

Неудивительно, что в своём недавнем отчёте о демографической ситуации в России ООН прогнозирует, что численность её населения сократится на 10–20 млн. человек к 2025 г. Этим мрачным тенденциям противопоставляются перспективные оценки правительства России (145 млн.) и «Росстата» (137–150 млн.) на тот же год, которые кажутся до смешного оптимистичными.

Как же согласовать пессимистичные перспективы с восстановлением последовательного прироста населения начиная с 2009 г. и сокращением естественной убыли населения с 750 тыс. человек в период с 1993 по 2005 гг. до 131 тыс. человек к 2011 г.? Как объяснить тот факт, что сегодня численность населения России свыше 143 млн. человек превышает даже самый смелый прогноз «Росстата» (142,7 млн. человек на 2011 год), сделанный десять лет назад? Или тот факт, что основные демографические службы сегодня пересматривают свои оценки в сторону повышения? Всего лишь несколько лет назад Отдел народонаселения ООН прогнозировал, что в 2025 г. население России составит от 121 до 136 млн. человек, хотя согласно его среднему сценарию на 2010 г., население России составит 139 млн. человек, а самый оптимистичный прогноз — 144,5 млн. человек — фактически означает прирост населения.

Ненавижу говорить, что именно так я и говорил, но именно так я и говорил. Истоки восстановления демографической ситуации в России были достаточно очевидны уже в 2008 г., когда в своей статье «Лики будущего» (http://darussophile.com/2008/07/21/faces-of-the-future/), я сделал прогноз о том, что прирост населения возобновится не позднее 2010 г. Мой прогноз противоречил практически всем основным прогнозам. Тогда его жёстко критиковали, а сегодня он получил молчаливое признание. На чём основывался мой тогдашний прогноз?

Во-первых, сегодня намерения в отношении деторождения мало чем отличаются от тех, что наблюдались в позднесоветское время, когда суммарный коэффициент рождаемости по-прежнему был относительно здоровым. Согласно многочисленным исследованиям, с начала 1990-х г. россияне постоянно утверждали, что хотели бы иметь в среднем 2,5 ребёнка. Это сильно напоминает респондентов с Британских островов, из Франции и Скандинавии, где здоровый суммарный коэффициент рождаемости составляет порядка 1,7–2,1. Это говорит о том, что спад рождаемости в постсоветской России был вызван «шоком переходного периода», а не «переоценкой ценностей» в соответствии со среднеевропейскими нормами, согласно которым люди только хотят иметь 1,7–1,8 ребёнка, а фактически имеют 1,2–1,4 ребёнка. Поэтому заметное восстановление демографической ситуации казалось совершенно логичным, как только это позволит социально-экономическая обстановка.

Во-вторых, основная проблема, связанная с суммарным коэффициентом рождаемости, заключается в том, что он игнорирует последствия временного распределения рождений. Более точной мерой рождаемости в долгосрочной перспективе является средняя очерёдность рождений, которая даёт представление о среднем порядке количества всех новорождённых. Если в один прекрасный год все женщины в ранее бездетной стране вдруг решат родить по какой-либо причине, то суммарный коэффициент рождаемости взлетит до абсурдно высокого уровня, а средняя очерёдность рождений будет равняться одному. В России средняя очерёдность рождений сохранялась на уровне 1,6 ребёнка на женщину с 1992 по 2006 гг., мало изменившись с советских времён, хотя суммарный коэффициент рождаемости резко упал существенно ниже этого уровня. Это говорит о том, что многие женщины откладывали рождение детей, пока не решили свои карьерные задачи и не улучшили своё материальное благосостояние — гипотеза, подтверждаемая увеличением возраста матерей на момент родов с 1993 г.

Предположение о том, что многие женщины останутся бездетными, может оказаться ложным, ведь перепись населения 2002 г. показала, что лишь 6–7% женщин не имели детей к концу их репродуктивного возраста. Это говорит о том, что бездетность не в моде, а беспокойство относительно широко распространённого бесплодия является преувеличенным.

В-третьих, в российском обществе укоренился новый самонадеянный консерватизм. В отличие от состояния крайнего упадка в социальном и демографическом отношении в 1999 г. (в тот год суммарный коэффициент рождаемости достиг самого низкого уровня 1,16) в конце 2006 г. постепенно все больше россиян стали считать, что государство движется скорее в положительном, чем отрицательном направлении. Скорее всего, это не совпадение, что суммарный коэффициент рождаемости стал постепенно расти с уровня 1,3 в 2006 г. до уровня 1,5 в 2008 г. Были введены новые щедрые льготы за рождение второго ребёнка, а более высокие зарплаты работников бюджетной сферы полностью компенсировали негативные демографические последствия спада 2008–2009 гг. К 2011 г. суммарный коэффициент рождаемости достиг уровня 1,6, а если основываться на текущих тенденциях, то можно предположить, что в 2012 г. он может превысить уровень 1,7, что всего лишь несколько лет назад и представить себе было невозможно.

Эти показатели сравнимы с показателями таких стран, как Нидерланды (1,79), Иран (1,70), Канада (1,67), и Эстония (1,62); ниже показателей таких стран, как США, Франция, Великобритания и стран Скандинавии (1,8–2,1); и выше показателей таких стран, как Германия, страны Средиземноморья, Япония, Южная Корея, Польша, Китай и христианские страны бывшего СССР (1,2–1,5). Поэтому уже пора прекратить считать Россию страной с низкой рождаемостью — она занимает прочное место среди промышленно развитых стран и далеко не «больной человек Европы», как обычно принято её изображать.

При этом ситуация с уровнем смертности по-прежнему остаётся далёкой от идеала по стандартам развитых стран мира, хотя уровень младенческой смертности не так уж и плох и почти совпадает с уровнем смертности в таких богатых странах с наихудшими показателями, как США. При этом уровень смертности среди мужчин средних лет крайне высок из-за неумеренного потребления крепких алкогольных напитков. Согласно различным исследованиям (например, А. Немцова), подавляющее большинство превышающих норму смертей в России по сравнению с развитыми странами можно объяснить злоупотреблением алкоголем. (Например, типичный сценарий убийства в России — это не перестрелка гангстеров на пустыре, а пьяная ссора с поножовщиной в убогой квартире.) Несмотря на всю трагичность и бессмысленность, кризис «гиперсмертности» в России, главным образом, затрагивает мужчин старшего поколения и как таковой оказывает ничтожное прямое влияние на рождаемость. Также и широко распространённое пьянство не может сдерживать рост цивилизации, сильной в иных отношениях. Например, в XIX веке США были известны как «алкогольная республика».

Последствия снижения рождаемости в 1990-х г., которое повлечёт за собой существенное сокращение числа женщин репродуктивного возраста в предстоящие два десятилетия, означает, что следует значительно увеличить среднюю продолжительность жизни в России, чтобы поддержать стабильность населения, при этом удерживая иммиграцию в социально приемлемых пределах. В отличие от широко распространённого мнения, планы по увеличению средней продолжительности жизни до 75 лет в период до 2020 или 2025 г. вполне осуществимы, если только серьёзно подойти к их реализации. С 1970 по 1995 гг. в Финской Карелии в результате реформы системы здравоохранения и изменения образа жизни, число сердечных заболеваний, основной причины смертности в России, сократилось более чем на 70 %. Учитывая масштаб различий между Россией и передовыми промышленно развитыми странами, даже скромные улучшения обеспечат ощутимый положительный результат.

И доказательств тому, что это уже происходит, предостаточно. Статистические данные подтверждают, что употребление крепких спиртных напитков идёт на спад. И этим данным можно доверять, так как за последние годы средняя продолжительность жизни резко возросла, достигнув 70,3 года в 2011 г., что выше пиковых значений советских времён середины 1960-х г. и конца 1980-х г. (что совпадает с проведением антиалкогольной кампании Горбачёвым). Расходы на здравоохранение растут. Разрабатываются планы четырёхкратного увеличения размеров акцизов на крепкий алкоголь и сигареты к 2015 г., и при этом уже действуют ограничения на их рекламу. Сейчас ниже уровня допереходного периода упала смертность от таких «внешних причин», как убийства, самоубийства и алкогольные отравления, которые негативно отражаются на средней продолжительности жизни, так как они, как правило, касаются молодёжи, не говоря уже об их особо трагическом характере. Хотя по стандартам западноевропейских стран и США смертность по-прежнему остаётся достаточно высокой, наблюдается явная тенденция к улучшению ситуации, которая, как можно ожидать, будет продолжена по мере того, как Россия будет развивать культуру потребления спиртных напитков, культуру здорового образа жизни и безопасности и т. п.

Итак, что можно сказать в ответ на популярную озабоченность в связи с другими демографическими факторами, характеризующимися крайне тяжёлыми последствиями, такими как влияние СПИДа, исла-мизация («дхиммитьюд», пропагандируемый нагнетателями страхов перед «Еврабией»), заселение Сибири китайцами и наступление конца света из-за абортов?

Коэффициент абортов в России был гораздо выше в советское время по сравнению с сегодняшним днём, ведь тогда аборт считался обычным способом контрацепции (тем не менее это не мешало РСФСР поддерживать рождаемость на уровне, достаточном для восстановления естественной убыли населения). Сегодня число абортов продолжает постоянно сокращаться даже после экономического кризиса в конце 2008 г. (и несмотря на распространяемые «Независимой газетой» истерические слухи об обратном, которые с большой охотой перепечатываются в западных СМИ). В 1992 г. было произведено 4,4 млн. абортов, а в 2010 г. только 1,2 млн.

Такие организации, как «Всемирный банк», предсказывали сотни тысяч смертей от СПИДа к 2010 г., однако число жертв СПИДа в 2008 г. составило всего 12,8 тыс. человек. При этом в 2002 г. доля беременных женщин с положительной пробой на ВИЧ перестала расти, а это говорит о том, что, по существу, эпидемия СПИДа ограничена только потребителями внутривенных наркотиков. Модели, прогнозирующие надвигающуюся массовую смертность от СПИДа (Эберстадт, НИК, Рул и т. п.), основаны на гетеросексуальных схемах передачи вируса, характерных для Южной Сахары, которые не подтверждаются ни результатами социологического анализа, ни данными наблюдений. Более строгая модель, разработанная в рамках исследовательской программы ВИЧ/СПИДа в России, предрекает пиковый коэффициент распространённости ВИЧ на уровне 1 % от общего населения России в районе 2020 г.

Страхи исламизации не учитывают достаточно скромный уровень рождаемости среди татар и башкир, двух самых крупных этнических групп мусульман, а также изменения уровня рождаемости на Кавказе в 1990-х г. По данным переписи 2010 г., этнические русские составляют 80 % населения. Этот показатель практически не изменился с начала 1990-х г. При этом, по данным опросов, лишь 4–6% населения считают себя мусульманами. Несмотря на то, что в Чечне самый высокий суммарный коэффициент рождаемости по России, следует отметить, что её население составляет всего лишь 1,2 млн. человек, или менее 1 % населения России в целом. Российские мусульмане как таковые просто не обладают достаточной демографической базой для того, чтобы в обозримом будущем стать преобладающей этнической группой в России.

И наконец, ксенофобские (идущие от россиян) или ликующие (идущие от жителей западного мира) фантазии о том, что китайцы захватывают Дальний Восток, не подкреплены ни данными, ни логикой. Серьёзные исследования показывают, что на Дальнем Востоке находятся не более 250 тыс. китайцев, и при этом большинство из них занимаются челночной торговлей и сезонными работами и не стремятся остаться там навсегда. В действительности, у среднего жителя провинции Хэйлунцзян из страны с годовым темпом роста 10 % найдётся мало разумных оснований для того, чтобы мигрировать в Сибирь и незаконно трудиться на ферме доиндустриальной эпохи в забытом Богом уголке тайги.

После 2020 г. Россия начнёт испытывать мощное демографическое давление из-за уменьшения числа молодых людей среди населения и старения населения в целом. Однако, даже основываясь на относительно скромных предположениях, ей удастся избежать резкой убыли населения. Например, согласно моей демографической модели из статьи «Лики будущего», в которой суммарный коэффициент рождаемости составляет 1,5 с 2010 г. (в действительности, уже около 1,7), средняя продолжительность жизни вырастет до 74 лет к 2025 г. (в действительности, правительство России стремится достичь этого показателя к концу 2010-х г.), а годовая миграция составит 300 тыс. человек (согласно данным за последние годы), население вырастет на 1 млн. к 2023 г., прежде чем сократится на 5 млн. к 2050 г. Учитывая темпы развития последних событий, которые постоянно удивляют в лучшую сторону, вероятным сценарием дальнейшего развития будет медленный прирост населения на протяжении последующих нескольких десятилетий.

Однако следует помнить о том, что демографические прогнозы за пределами одного-двух поколений в значительной степени бесполезны. Например, исследование «Лиги наций» в 1920-х г. предсказывало, что население Франции может сократиться до 28 млн. человек к 1970 г., а сегодня оно превышает 60 млн. человек, тогда как в Германии, которая в начале XX века была сильной страной в демографическом отношении, начиная с 1972 г. наблюдается естественная убыль населения. Простая экстраполяция в конечном итоге натыкается на точки разрыва, неизбежно появляющиеся в деятельности сложных человеческих систем. Факторы, которые сегодня кажутся поверхностными или малозначительными, могут вдруг оказаться определяющими по мере развития событий в XXI веке. Например, если антропогенное изменение климата обернётся катастрофой, как предрекают многие последние модели, то Россия (и Канада) могут стать свидетелями беспрецедентного наплыва масс «беженцев по климатическим причинам» после 2050 г.

Что касается прогнозирования будущего, то утверждать можно всё что угодно, однако факты — вещь упрямая, когда речь заходит о настоящем. Западным журналистам следует прислушаться к мудрости выдающегося британского журналиста Ч.П. Скотта и уделять больше времени поиску фактов, достоверных фактов, а не грязнуть в своих обычных метафорах об «умирающей России».

Правда и фальсификации в России

Эта статья была впервые опубликована на веб-сайте Al Jazeera[196] в декабре 2012 года сразу после выборов в Госдуму.

Когда я смотрел на первые результаты голосования, постоянно переключаясь с Твиттера на блоги на политические темы, у меня было такое ощущение, что в 2011 году выборы в Госдуму не произведут эффекта разорвавшейся бомбы. Партия власти «Единая Россия» набирала от 40 до 50 % голосов, что было существенно ниже ожиданий, так как в предыдущем месяце все ведущие социологические службы показывали, что она получит более 50 %. Это значительное снижение по сравнению с фантастическим результатом в 64 % в 2007 году, когда российская экономика росла темпами «азиатских тигров», а уровень доверия к партии власти достигал своего пика. Однако если сравнивать нынешний показатель с гораздо более скромным результатом в 37 % в 2003 году, то катастрофическим, как многие пытаются утверждать, это поражение вряд ли можно назвать.

Но, естественно, не обошлось и без уже привычных недовольных. На Триумфальной площади состоялся сумбурный митинг, на котором журналистов собралось больше, чем собственно манифестантов с плакатами. Перед репортёром Би-Би-Си о постоянном сползании страны в «воровской тоталитаризм» рассуждал один из ветеранов российской либеральной политики. Со стороны Государственного департамента США и различных правозащитных организаций звучали выражения «озабоченности» по поводу нарушений избирательного законодательства, о которых забывают ещё до того, как всё возвращается на круги своя… Минуточку… Не может быть…

Российская зима начинает накаляться. В Москве пока ещё не настолько жарко, чтобы начали расти пальмы и стали звучать лозунги по-гречески. Но, наверное, можно простить агентство «Fox News» за допущенный в пылу момента ляп в то время, как в огромном количестве в Рунете (в мириадах блогов, социальных СМИ и газет, постоянными читателями которых являются россияне — самое большое на сегодня в Европе число пользователей Интернета) стали появляться сообщения о фальсификациях, а на улицы стали высыпать тысячи демонстрантов, чтобы выразить свой гнев в адрес кремлёвской машины. Батальоны полицейских и бронированная техника заполняют улицы. «Дорогой Влад, арабская весна назревает у тебя по соседству», — пишет в своём Твиттере Джон Маккейн.

Этот всплеск эмоций у Маккейна является отражением духа текущего момента. Хиллари Клинтон назвала эти выборы «несвободными и нечестными», а такие либералы, как Немцов и Горбачёв, и вовсе потребовали отмены их результатов. Комментарии наполнены бессодержательными, тенденциозными, клеветническими словесными перепалками между представителями «партии жуликов и воров» (т. е. «Единой России») и «наёмниками Госдепа» (Государственного департамента США). Британские журналисты поочерёдно сравнивают Путина с разными отвратительными тварями: то с крысами, то с гремлинами.

На несколько более высоком интеллектуальном уровне обе стороны приводят веские аргументы. Либералы утверждают, что в действительности доля «Единой России» на выборах составляет 40 %, или даже 25 %, а следовательно, их мандат на управление страной незаконен. Вы только взгляните на тысячи нарушений, о которых сообщает организация «Голос», грубо и неуклюже преследуемая и гонимая Кремлем. Сторонники Кремля сообщают, что результаты почти полностью соответствуют итогам предвыборных социологических опросов и экзит-полов, а поэтому масштабы нарушений могли быть лишь минимальными. Кроме того, разве «Голос» не финансируется американскими центрами «содействия свободе» — этими мерзкими подстрекателями цветных революций, которые выделяют ему миллионы долларов ежегодно?

Поскольку сотрясание воздуха в киберпространстве и в московских кафе идёт уже довольно давно и присутствовало на всех этапах выборов, вряд ли можно чего-то добиться, ещё больше надувая щеки. Настала пора принять холодный отрезвляющий душ из цифр и фактов.

В совершенном мире нежелательным было бы даже одно нарушение, а по всеобщему признанию, таких нарушений на этих выборах было очень и очень много: вбросы бюллетеней, принудительное голосование и тому подобное. Но мир далёк от совершенства, и выборы никогда не бывают абсолютно безупречными даже в таких передовых демократических странах, как Соединённые Штаты Америки.

Например, на президентских выборах 2004 года в США были скандалы с «несуществующими» избирателями, были «хитрые» машины для голосования в Огайо, а в ряде избирательных округов на Аляске явка превысила 100 %. Но вряд ли кто-нибудь будет утверждать, что победа Буша была в своей основе незаконной, потому что в конечном итоге официальные результаты все равно отражали волю избирателей.

А почему для россиян нормы должны быть более жёсткими? Сами по себе зернистые и неразборчивые видеокадры с YouTube и списки нарушений «Голоса» не служат доказательством незаконности. Статистически неграмотно экстраполировать частные примеры, взятые с нескольких избирательных участков или со слов чьих-то знакомых (немногочисленных), и по ним судить о выборах в целом.

Самым близким приближением к «голосу народа», кроме честных выборов, на сегодня являются результаты опросов перед выборами и опросы избирателей на выходе с избирательного участка. Если, предположим, результаты многочисленных предвыборных опросов и экзит-полов, говорят о том, что 35–40 % респондентов поддерживают определённого кандидата, а в итоге данный кандидат набирает 80 % голосов, то совершенно очевидно, что налицо массовая и системная фальсификация и что выборы являются незаконными (кстати, это сценарий из реальной жизни, в котором главную роль сыграл победитель на выборах в Белоруссии 2010 года Александр Лукашенко). С другой стороны, если результаты опросов постоянно совпадают с официальными результатами голосования (плюс-минус несколько процентов на погрешность), то вряд ли можно с уверенностью утверждать, что фальсификации приняли широкомасштабный и системный характер.

Как Россия прошла это испытание? Реальность такова, что во время нынешнего голосования большая часть свидетельств на федеральном уровне (как и на всех остальных выборах в «авторитарный» период правления Путина) подтверждает утверждения Кремля о том, что выборы в России были легитимными.

Все три основные социологические службы, пытавшиеся спрогнозировать итоги выборов, предсказали, что «Единая Россия» одержит победу, набрав чуть больше 49,4 % голосов, которые были отданы ей по опросам. Партия «Яблоко», являющаяся любимой партией либералов и эмигрантов, если не большинства всех прочих россиян, показала лучшие результаты по сравнению с прогнозами двух из социологических служб, а социал-демократы из «Справедливой России» набрали на целых 50 % больше, чем указывали прогнозы.

Можно сомневаться в данных социологических служб, а вдруг Кремль оказал на них давление, чтобы они изменили результаты опросов в его пользу? Я бы сказал, что это маловероятно, поскольку директор «Левада-Центра» Лев Гудков в свободное от работы время пишет такие вот вещи: «Путинизм — это система децентрализованного применения институциональных инструментов принуждения… захваченных властями для реализации своих частных, кланово-групповых интересов».

Не знаю, как вам, а мне кажется, что он вряд ли относится к числу больших поклонников Путина.

Опросы избирателей на выходе с избирательных участков рисуют более противоречивую картину. Три самых крупных экзит-пола дали «Единой России» меньший результат по сравнению с официальными данными (ВЦИОМ предсказал 48,5 %, ФОМ — 43,1 %, а ИСИ — 38,1 %).

Данные ВЦИОМ вполне в пределах допустимой ошибки, и можно сказать, что они подтверждают законность выборов. Данные ИСИ вызывают тревогу; однако его опросы проводились менее чем в трети российских регионов, а следовательно, являются наименее надёжными из трёх. Этого нельзя сказать о фонде «Общественное мнение», который опросил 80 тыс. человек и тем самым провёл самое обстоятельное по географическому охвату исследование. Проблематично то, что соперники «Единой России» получили существенно меньше голосов, чем предсказывали экзит-полы, проведённые ФОМ: на 9 % меньше у «Справедливой России», на 11 % меньше у КПРФ, на 14 % меньше у ЛДПР и почти на четверть меньше у «Яблока».

Разница в 6 % между данными экзит-полов и официальными результатами — это много, но вряд ли беспрецедентно на свободных и честных выборах. Например, во время всеобщих выборов в Великобритании в 1992 году эта разница составила 8,5 % из-за несовершенной методики отбора респондентов и из-за «застенчивых Тори», которые отказывались отвечать на вопросы социологических служб. Можем ли мы распространить такую же презумпцию невиновности и на Кремль?

Нет, не можем. В опросах избирателей на выходе с избирательных участков, проведённых ФОМ, есть также расшифровка по каждому из девяти федеральных округов России и по Москве. Отличие от официальных результатов в Поволжье, на Северном Кавказе и в Москве огромно: 9,4 %, 20,8 % и 23,0 % соответственно.

Показательно и то, что эти весьма неудобные цифры по регионам очень быстро убрали с сайта ФОМ. К счастью, нашлись предприимчивые и любознательные люди, которые сохранили соответствующие файлы до их уничтожения, что позволило мне взять приводимые ниже данные у блоггера Александра Киреева, специализирующегося на анализе результатов выборов.

Поражает то, насколько эти несоответствия подтверждают недобрый российский стереотип — о московских мошенниках и о бестолковых меньшинствах. В Поволжье «Единая Россия» получила наивысший результат в республике Мордовия с её этническим меньшинством (92 %), в Татарстане (78 %) и в Башкирии (71 %). Масштабы фальсификаций на Северном Кавказе ошеломляют. В то время как в основном русский Ставропольский край отдал единороссам 49 % голосов, ни одна северокавказская республика с мусульманским большинством не принесла «Единой России» менее 80 %.

Нет оснований утверждать, что «Единая Россия» не пользуется там популярностью; левые и националисты из ЛДПР не очень-то привлекают консервативное мусульманские меньшинства. А кое-кто утверждает, что традиционная социальная структура этих обществ с их тейпами и старейшинами поощряет конформизм при голосовании, чтобы у тейпа было как можно больше своих депутатов, и чтобы они могли лучше лоббировать его интересы во власти.

Даже в этом случае результаты опросов избирателей на выходе с избирательных участков, проведённых ФОМ, говорят о том, что в действительности «Единая Россия» могла набрать на мусульманском Кавказе около 70 %, что намного меньше, чем изумляющий показатель в 91 %, полученный в Ингушетии и Дагестане. Но властного Кадырова даже мубараковские результаты не удовлетворяли, и цифры «Единой России» в Чечне решительно приблизились к сталинским 99,5 %. Положительно то, что московские власти не вняли советам лидера этой самой единой российской провинции использовать танки для подавления протестов.

Но и они оказались не настолько великодушными, чтобы отказаться от игр в подтасовки. Москва для России — это то же самое, что Чикаго для США: этот город не отличается честностью и неподкупностью. На выборах 2009 года в местные органы власти «Единая Россия» получила на 20 % больше голосов, чем ей предрекали опросы общественного мнения накануне голосования, сделав это за счёт других партий. На нынешних выборах официальные результаты в 44,6 % как-то очень тревожно отличались от прогноза ФОМ в 23,5 % и от результата опросов экзит- полов, проведённых ИСИ, в 27,6 %. Независимая группа «Citizen Observer» провела расследование и выяснила, что на участках, где не было зарегистрировано никаких нарушений, результаты «Единой России» составили всего 23,4 %. То есть она уступила коммунистам. Как это ни парадоксально, такое произошло и на участке, где голосовал Путин.

Естественно, есть много всяких оговорок. Пределы погрешности значительны. «Citizen Observer» брала свои результаты из очень небольшой выборки. Что касается опросов избирателей на выходе с избирательных участков, проведённых ФОМ, то 37 % избирателей отказались отвечать на его вопросы, что говорит о наличии «застенчивых единороссов» в их рядах — ведь сегодня не очень-то круто и здорово признавать себя сторонником «партии жуликов и воров». Но даже с учётом всего этого «Единая Россия» в Москве могла получить не более 30 %. Вероятно, она набрала около 25 %.

Но пока слишком рано — и я бы даже отважился сказать нелепо — провозглашать наступление «снежной революции», «капустной зимы», или как там ещё называют эти события в самой последней версии. Во-первых, реальность такова, что на федеральном уровне результаты довольно точны — они полностью совпадают с результатами социологических опросов до выборов, как любит подчёркивать кремлёвский «серый кардинал» Владислав Сурков. И они лишь на 6 % ниже, чем результаты самых всесторонних экзит-полов и среднего показателя по трём экзит- полам.

Это говорит о том, что совокупная цифра фальсификаций составляет, надо полагать, около 5 %, и почти наверняка она ниже 10 %. Россия — это не Белоруссия и не Египет Хосни Мубарака. В любом случае, «Единая Россия» одержала победу, и это потрясающая победа. Волеизъявление российского народа не было извращено в своей основе. Когда Хиллари Клинтон заявляет, что выборы в России были «несвободными и нечестными», она противоречит даже мнению обозревателей из ОБСЕ, которые достаточно критически отозвались о выборах — как они делают всегда после ухода Бориса Ельцина в отставку. Но они признали, что, несмотря на многочисленные технические недочёты, «избиратели воспользовались своим правом и сделали свой выбор».

Россия — это также не Украина накануне оранжевой революции. Там нет ни одного человека, подобного телегеничной Тимошенко, нет ни одной леденящей душу истории, скажем, об отравлении кандидата, вокруг которой можно было бы сплотить народ. То, что западные СМИ обычно называют «единственной реальной и независимой» оппозицией Путину, это в основном правые, прозападные либералы (Немцов, Каспаров, Касьянов и т. п.), которые в идеологическом, если не в избирательном плане, по своей сути равноценны маргиналам, таким как коммунистическая партия или «Чёрные пантеры» в США. Каковы бы ни были их политические позиции, большинство россиян не считают их преданными стране патриотами. У них вызывают подозрения и раздражение мотивы тех иностранных политиков, которые поддерживают данных людей.

Если вам требуются доказательства, загляните на популярный вебсайт inosmi.ru, на котором публикуются переводы на русский язык статей из иностранной прессы. Вы думаете, это очаг и рассадник прозападного либерализма, жаждущий услышать новости из святой земли свободных СМИ? Ничуть. Читатель ресурса «Иносми» видит, как полиция разгоняет манифестантов движения «Захвати Уолл-стрит», и слышит, как Маккейн читает лекцию, в которой в пух и прах разносит Россию за то, что та лишает свой народ свободы собраний. А потом сопоставляет. После этого трудно относиться к таким вещам без цинизма, а циники, как правило, революций не совершают.

Нет сомнений в том, что голоса многих москвичей действительно были украдены 4 декабря, и людей это по вполне понятным причинам раздражает. В этом смысле я солидарен с участниками акции протеста на Болотной площади в эту субботу. Верно и то, что доминирование в российской политике одной-единственной партии плодит коррупцию, самодовольство, а в долгосрочной перспективе ведёт к дестабилизации ситуации в стране.

И тем не менее, большинство россиян отдают огромное предпочтение постепенным реформам и не хотят «русского бунта, кровавого и беспощадного» (как писал великий русский поэт). Не нужны им и «цветные революции», учитывая то бледное наследие, которое они оставили в Грузии, на Украине и в Киргизии. Вот почему реальное значение этих выборов состоит не в том, сколько протестов они вызвали, а в неожиданном и удивительном превращении «Справедливой России» в крупную политическую силу. Показательно то, что это событие радостно отметил сам Сурков, говоря о том, что открытые системы более устойчивы, чем закрытые, и чем «левацкое возрождение» в целом. Они и коммунисты скоро будут контролировать треть Госдумы, выступая против ослабленной, но по-прежнему мощной «Единой России». Позднее эти выборы могут назвать событием, заложившим фундамент по-настоящему многопартийной политики, которая появится после следующих парламентских выборов в 2017 году.