Путь

Глава XV Гордость

Согбенная под гнетом своей Гордости, Душа шла наверх, на спиралеобразную гору, вершина которой терялась в облаках. За Душой тянулись вереницы других душ, которые несли свою Гордость за плечами.

Гордость в виде огромного черного камня давила Души к земле. Камень этот был похож на обгоревший метеорит, его поверхность была покрыта грязной коркой.

Под тяжестью своей Гордости души с тяжелым трудом делали следующий шаг, пригибаясь к земле. Шаг за шагом, души помаленьку приближались к вершине горы. Они шли по узкой дороге, спиралью опоясывавшей гору. Редкой Душе удавалось добраться до вершины горы и скинуть вниз свою Гордость, избавившись от нее раз и навсегда.

Иногда какая-нибудь Горделивая Душа начинала гордиться, что прошла так много километров. Она задирала нос все выше и выше, пока Гордость, поддерживаемая двумя руками за спиной, не соскальзывала вниз. Тогда Душе приходилось сигать вниз за своей Гордостью. Не познав всю тяжесть греха, Душа не могла освободиться от него.

Так повторялось много раз. У самой вершины Души начинали особенно гордиться, и это их губило. Они падали вниз, чтобы начать все сначала.

— …Прости и остави. Усмири Гордыню мою…

Губы Души и все лицо было разбито и покрыто синяками и пылью. Когда Душа спотыкалась и падала, она не выставляла вперед рук, дабы удержать свою Гордость. Под тяжестью Гордости она всем лицом ударялась о потрескавшуюся, изъеденную всеми стихиями узкую дорогу, по которой шли тысячи Душ. Чтобы встать, Душа делала несколько движений, подобно пресмыкающемуся, опирала Гордость о твердый склон, придерживая одной рукой. Второй рукой Душа помогала себе приподняться над землей до уровня, достаточного, чтоб сделать шаг.

Идущие следом Души преспокойно ждали, не ропча, чтобы не разжигать свою Гордость. Не разойтись было на узкой тропе, ведущей к вершине.

Душе было холодно, когда шел снег, но не могла прикрыться она. Согбенная, она только и видела перед собой, что ступни шедших впереди Душ, которые время от времени пропадали вслед за своей Гордостью. Она всей душой стремилась ни возгордиться, ни подпустить и капли гордыни в свое настроение. Она чувствовала, как губительная гордыня временами проникала все глубже и глубже, и Душа распрямлялась все больше и больше, рискуя завалить свою Гордость назад и потерять над ней контроль. И тогда Душа молилась сильнее.

— Усмири Гордецов Падших, яко рабы взбирающихся на вершину горы.

Душа все ближе подходила к самой вершине. И чем ближе была вершина к ней, тем больше Душа чувствовала позывы гордости. Чтобы затмить ее, заслонить, не думать о ней Душа думала о тех, кто был еще далеко внизу. О тех, кто упал и только начинал свой путь заново, в отчаянии и раскаянии.

И Душа молилась за них.

— Остави им грехи их тяжкие и прости Гордецов кающихся…

— Выходи. Нужно поговорить — прозвучал голос без эмоций в трубке.

Марио узнал бы этот голос из тысячи. Даже если бы в трубке были помехи. Даже если б это было смс с незнакомого номера.

Собственно, Марио ждал какого-либо развития событий и действий со стороны Индиго после всего произошедшего.

И Марио не боялся.

Одевая спортивные штаны, Марио поймал себя на мысли, что в пот его не бросало уже давно. А точнее — с тех пор, как он пошел в «Кентавр».

Теперь же после боя все звучало как-то тихо. Все окружающее не вызывало никаких опасений. Его даже не волновало, откуда Индиго узнал его номер. Скорее всего, от Феникс.

Марио улыбнулся. Индиго наверняка не в восторге, что Феникс провела ночь с Марио. Он накинул свою спортивную куртку для пробежек, кинул на Сухопара прощальный взгляд и вышел из комнаты.

На улице смеркалось — в коридоре уже включили свет. Марио прошел к лестнице заряженным шагом, готовясь к самому худшему. Глянул в окно, выходившее на крыльцо. Так и есть, серебристый «Ягуар» стоял напротив общежития, окруженный клубами выхлопных газов.

Марио вприпрыжку начал спускаться по лестнице вниз.

Он вышел, ожидая увидеть Индиго в окружении своих вечных сопровождающих. На крыльце общежития стоял разномастный народ. Свят с кем-то поздоровался, кому-то пожал руку.

— Бегать пошел? — соседи начинали потихоньку привыкать, что Марио взялся за здоровый образ жизни.

— Догонять — оскалился Марио.

Индиго заметил его. И кивнул на сиденье рядом с собой. Боксеров видно не было, как и их внедорожника. Марио идея садиться в машину к Индиго показалась дезориентирующей, но он решил пойти ему навстречу.

Марио почувствовал, как кресло буквально обволокло его с трех сторон. Как обивка вбирает его в себя и впитывает те запахи, которые Марио занес с улицы. Взамен он наполнил ноздри Марио мягким запахом качественной кожи, дорогого парфюма и особого запаха салона, свойственного роскошным автомобилям. Марио хотел потрогать кожу на приборной панели, но воздержался.

— Спасибо, Свят — Мажор первый раз назвал Марио по имени. И наверняка первый раз сказал «Спасибо».

Индиго протянул руку то ли здороваясь, то ли в знак благодарности. Марио без лишних обиняков пожал ее.

— Спасибо тебе. После того твоего поступка я действительно понял, что жизнь может так поставить тебя, что если рядом не окажется крепкой руки верного друга — можно писать некролог. Случится так — и не помогут никакие ни деньги, ни связи. Ты даже не знаешь, как ты помог мне тогда!

Индиго с прощелкиванием повернул ручку переключения передач, больше похожую на регулятор громкости, и тронулся с места.

— Понимаешь, мне очень важно оставаться целым. За какой-нибудь синяк отец готов полгорода перевернуть. Тогда я понял, что деньгами нельзя решить все проблемы. Меня поразило, что обычный парень преподнес мне урок жизни — Индиго улыбнулся краями губ.

Свят пребывал в напряжении. Неожиданно располагающий тон Мажора не вызывал доверия.

— Что у тебя с Надей? — Свят решил идти сразу и напролом.

Индиго немного подкручивал рулем, объезжая ямы и смотря прямо на дорогу.

— Если честно, то мне все равно. Я знаю, что ей нравятся мои деньги, моя известность, нравится пребывать в моем окружении. И все. Так же и для меня. Она подчеркивает мой статус. Она как стильная вещь, на которую все обращают внимание.

Свят сжал губы.

— Она не вещь…

Мажор резко остановил машину и повернулся к Марио. Марио наткнулся на пронзающий взгляд.

— Так вот в чем все дело…

Марио смотрел на него, ожидая подвоха.

— А я то думал! А я тупил! Так вот оно что! — Индиго с силой ударил по коже руля цыета слоновой кости. — А я-то не понимал, почему ты так ведешь себя!

«Кто еще как себя вел — это вопрос» — Марио промолчал.

— То сначала смотрел на меня с презрением, как будто я тебе должен что-то. То потом на бой вызываешь… А я не могу понять, откуда столько ненависти! — Индиго постучал себя кулаком по лбу, — блииин, прости, Брат!

Марио не понравилось это слово. Индиго как будто втирался в доверие. Марио еще больше напрягся.

— Я не часто извиняюсь, но… прости. — Индиго слегка надавил на газ. Они неспешно двинулись дальше. — А я-то думал! Что все из-за того диджея. Твоего друга. Из-за того, что я его наказал… Он же девушку мою убил… Надо было похоронить его вообще…

Свят не подал виду, что что-то знает, держа язык за зубами.

— Он же ее с крыши скинул…

— Тебя же там не было — Свят сделал вид, что недоверчиво смотрит на Индиго, — откуда ты знаешь?

— Да понимаешь, я догадываюсь. Моя интуиция мне подсказывает — Индиго выехал на шоссе, — она пьяная никогда не споткнулась, не упала ни разу! Даже на своих шпильках. Тем более она просто умница! — Индиго улыбнулся светлой улыбкой, — ты б знал, какой у нее проницательный ум! У нее как будто действительно два мозга!

Свят немного приспустил барьер недоверчивости и решил в этом случае поверить Мажору.

— Мне до сих пор не верится, что ее уже нет… — Индиго смотрел прямо на дорогу. Марио показалось, что у того заблестели глаза. Он почувствовал легкий холодок неуверенности от таких излияний Индиго. Еще десять минут назад он думал, что их беседа пройдет на повышенных тонах и все-таки закончится неравной битвой. А тут уже Марио в силу своего характера хотел посочувствовать такому ненавистному в недавнем времени парню.

Марио так же почувствовал нарастающую ненависть к Ди, но тут же придушил ее, не дав развиться. Индиго съехал на обочину под сень желтого дерева.

— Я никого не любил, кроме нее. Все мне кажутся курицами по сравнению с ней… — две слезы переполнили края век и рванули вниз. Индиго не обратил на них внимания. Он полез во внутренний карман куртки и бережно вынул небольшую фотографию, разместившуюся в ладони. Он протянул ее Святу, не глядя — это мы на Филиппинах, вдвоем.

Фото было изрядно помято и пошаркано, но изображение двоих красивых молодых людей отличалось яркостью. Они как будто были сделаны из другого материала. Индиго обнимал Анджелу сзади, она положила поверх его рук свои. Она в стильном купальнике, он в черных плавках. На лицах — солнечные улыбки и солнцезащитные очки. Фотография искрилась радостью и уверенностью, что все будет отлично. Даже не верилось, что могло произойти что-либо трагичное.

Индиго повернул фотографию к себе, на миг взглянул на нее и тут же прикрыл глаза рукой. Слезы хлынули обильным потоком. Он опустил лицо на руль, пытаясь сдержать всхлипы.

— Мы были вдвоем… Без пацанов… Без родителей…Я боготворил ее… Она любила меня. Нашим душам действительно нравилось быть вместе! Нам просто хотелось быть рядом и ничего кроме! Нам ничего так сильно не хотелось, кроме как быть вместе… Мы абсолютно совпадали во всем.

Марио во всю боролся с собой, чтобы не возненавидеть Ди. Индиго отер лицо рукавом куртки и посмотрел на Свята:

— Надо же, я даже с друзьями себя так не веду… Прости…

Марио понял, что тему нужно сменить.

— Так что с Надей?

— С Надей? — Индиго включил скорость и тронулся вперед. — Честно — ничего. Мы с ней целовались только пару раз на людях. Мы даже не спали… Не знаю, я как до нее дотрагиваюсь, сразу Анджелу вспоминаю. Не то… Кроме Анджелы я вряд ли кого еще так полюблю.

Электронная стрелка на изображении спидометра перевалила за 80. Марио потянул ремень и пристегнулся.

— Куда поехали? — спросил Марио.

— К Наде — Индиго еще раз отер лицо. — Позавчера, в клетке… мне было жалко тебя. Мне действительно хотелось остановить драку… Я думал, что Вене надо сдаться, но тогда бы это выглядело как что попало, ведь я сам все это заварил. Еще, если честно, я опасался твоего друга, эту Машину — уважительно сказал Индиго.

— Судья Дредд?

— Да. Я думал, он при первой же возможности выключит моих пацанов. И выставит меня, если я приближусь к тебе. Я хотел после драки подойти, два раза сказать «извини». Но не смог… Веню потом я отчитал…

Индиго вдавливал педаль глубже. Стрелка плавно плыла к отметке 120.

— Понимаешь, Свят, каким бы я не казался… Я уважаю честь, достоинство и мужество. И сам стараюсь придерживаться их. Тогда, с твоим этим парнем-диджеем… Я был просто не в себе… Я был готов его растерзать… Я был плох в то время…

Двигатель рычал все мощнее. Марио напрягся еще больше.

— Вене я сказал, что он поступил подло и не как мужчина, когда ударил тебя сразу. Когда только стукнулись перчатками. Хотя, по сути, я во всем виноват. Я ему сказал идти драться с тобой. Я думал, ты откажешься, и мой авторитет будет восстановлен.

Стрелка приближалась к 150. Марио чувствовал, как его вдавливает в кресло.

— Зато так бы я может и не вышел в клетку — Свят дотронулся до плеча Мажора, — я не жалею, что так получилось. Наоборот, теперь я уже мало чего стал бояться. То, что было, только толкнуло меня вперед. Вперед, чтоб я мог выходить против таких амбалов… Индиго, куда ты гонишь! Едь тише!

Индиго только сейчас посмотрел на приборку. Стрелка завалилась за 180.

— Ох, ё — он отпустил педаль и начал плавно сбавлять скорость, — после Анджелы совсем дурак стал. Хорошо, что ты со мной. То мне и Надя говорит: гоняю как идиот — Индиго отер нос рукавом. — Так иногда кажется, что никто тебя не понимает вокруг, людей волнуют только деньги-деньги-деньги…

Стрелка ушла за 120 в обратную сторону.

— И когда вот так вот любишь, до беспамятства и больше, чем саму жизнь. И кажется, жизни не хватит, что прожить ее с этим человеком… И потом, когда теряешь это и скулишь, как волчара… Вот тогда понимаешь, то все эти ссоры, вся ревность, все эти никчемные траблы — Индиго в сердцах стукнул по рулю, — это все такие ничтожные мелочи… По сравнению с теми минутами, которые мы провели вместе… И те минуты были на вес всего драгоценного… — Индиго шмыгнул носом.

Марио не верил своим ушам. Казавшийся черствым Мажор говорил сейчас буквально его мыслями и как будто проникал Святу в душу.

— Подъезжаем — Индиго свернул с шоссе, — если ты любишь ее так же, как я Анджелу… Если ты готов оберегать и охранять ее как самую дорогую жизнь на свете… Если ты готов на все ради нее — Индиго затормозил возле дома, — я сделаю все, чтобы у вас все получилось.

Индиго повернулся и посмотрел немигающим взглядом. Марио смотрел ему в глаза и понимал, что этот человек за такое короткое время превратился из злейшего врага в друга.

— Чего сидишь? Звони ей! — Индиго кинул взгляд на телефон в руках Свята.

— Как? — Марио растерялся. Тут же сообразил и начал искать номер.

— Алло, привет! Как ты там?

Из трубки донеслись бурные эмоции.

— Как это рисуешь? А я вот к тебе приехал!

Индиго нагнулся к приборной панели, высматривая отсветы на крыше из окон Феникс.

— Я к тебе приехал, что значит, тебе надо рисовать? Я где? Я возле подъезда стою.

В трубке раздалось щебетание Феникс.

— Я тебя не обманываю, Надь…

Индиго резко застучал по плечу Святу:

— Скажи, скажи, что ты в машине со мной! Она меня испугалась!

— Да вот прям напротив подъезда! В машине сижу! Да!

— Да вон она с крыши выглядывает! И мою машину видит — то есть меня! — Индиго тряс Свята.

— Да-да, я с Индиго!

Из трубки опять донеслись бурные эмоции.

— Да все замечательно! Спускайся! — Марио открыл дверь, — да, мы поговорили с Индиго. Да хорошо все!

Марио вышел и уже кричал вверх:

— Феникс, верь мне! Мы договорились! Давай вниз, только не прыгай! Как птица… На лифте спускайся.

Марио сел обратно в машину.

— Она наверно думала, что это я из-за нее как угорелый гоняю… Вот я дурак…

— Ну и что ты думаешь? Что ты во всем виноват? — улыбался Свят, — да просто мне надо было еще тогда к тебе подойти и все обсудить.

— Да нет, Свят — Индиго положил подбородок на руль и устремил взгляд в темноту двора, — это я во всем виноват с самого начала. Ты преподнес мне урок и не один. Понимаешь, я раньше уважал и общался только с себе ровней. Или с известными людьми. И вот тогда, когда я не пожал тебе руку в Джей Вее… Много позже я осознал, что и простые парни стоят уважения. Тогда же я повел себя как достойная свинья. Достойная, но свинья.

Марио улыбнулся — он уже давно забыл о том инциденте.

— Видишь, а я помню… Да и вообще подумываю, почему я такой есть. Почему отец не такой. Мать не такая. А я выродился. Сам себя ненавижу порой. И недавно я осознал — Индиго перевел взгляд на Марио, — я понял: у меня все было с детства. Внимание, деньги, связи, положение… И я разжирел душой. Душа у меня толстая, животная. И сейчас я думаю все продать, уйти от родителей и начать все самому. Как отец начинал. Все с нуля.

Марио с удивлением посмотрел на него.

— А ты сможешь?

Индиго лишь пожал плечами. «Надо же, он был в себе неуверен!».

На приборную панель упал отблеск красноватого света — дверь подъезда открылась. Марио вышел из машины навстречу Феникс.

— Хееей, Уголек, привет! — Феникс притянулась к Марио и чмокнула его в щеку.

Марио обратил внимание, что руки Феникс все перемазаны в краске. На щеке ее виднелся озорной мазок желтой краски. Сама Феникс, похоже этого не замечала.

— Привет — Марио увидел, как на его куртке остаются красочные отпечатки.

Индиго вышел из машины.

— Привет, Ром.

— Привет, Надь.

Феникс смотрела на Индиго, а он на нее. И не было никакой искры между ними, никакого стремления друг к другу.

«Да они чужие друг другу» — пронеслось у Марио в голове.

Видимо, и так все было понятно без слов.

Они просто смотрели друг на друга. Индиго смотрел холодным взглядом на Феникс. Феникс переводила любопытный взгляд с Индиго на Марио.

— Мы уже все решили — подвел Индиго, — и я поехал.

Он сделал движение в сторону «Ягуара».

— Стой! — Феникс шагнула к нему и обняла его. Марио ощутил укол ревности, но сжал губы. Индиго как будто было безразлично. Бесстрастно выдержал ее объятия и когда она отдалилась, он протянул руку Марио:

— Давай, Свят, я позвоню тебе на днях, идет?

— Идет, Индиго.

— Зови меня просто — Рома.

— Давай уже без этих «зови меня просто», «зови меня сложно», идет?

— Идет — Индиго тепло улыбнулся, резво сел в машину и рванул с места. Марио и Феникс смотрели вслед удаляющейся автомобильной «кошке». И Марио стало жаль этого псевдо-подлого Мажора.

«Куда он сейчас… Один…»

Горделивая Душа вшагнула на вершину. Гордость не казалась уже такой тяжелой. Гордость казалась совсем легкой. И Душа улыбалась разбитыми губами. Щеки и лоб были в царапинах, пыли, белой грязи.

Но Душа была довольна. Оставалось несколько финальных шагов. Душа прошла их с честью. Она прошла на самый край вершины. И в этот миг величественней момента не могло быть для нее. И Душа почувствовала, что может разогнуть спину. Медленно, как кузов карьерного самосвала, она начала движение вверх, ощущая каждую миллисекунду момента и радуясь ей.

Гордость не давила так сильно. Несколько мгновений Душа наслаждалась слабеющей тяжестью своей Гордости, пока не разогнулась. Гордость с тяжелым уханьем упала на край вершины и ринулась вниз.

И Душа выпрямилась. Она разогнула спину и подняла глаза к небу. И Душа улыбалась. Ненавистная Гордость катилась вниз, подпрыгивая и отскакивая от выступов.

— Мучайся теперь сама! — без ненависти произнесла Душа.

Душа почувствовала, как пробиваются, прорезаются крылья у нее за спиной. И Душа плакала. Она смотрела вниз, на огромный Путь, по которому шли другие Души. И Душа начинала молиться за них. За тех, кто был внизу и кто приближался к вершине.

Душа чувствовала, как одаряется Крыльями, как они сами, как дерзкие стебли травы весной, расправляются у нее за спиной. Она почувствовала, как ветер волнами пробегает по ним, как он трогает каждое ее перышко.

— Избави всех грешников, кающихся в грехах своих и идущих к вершине, дабы победить себя…

Душа абсолютно расправила крылья во всю их длину. А затем взмахнула ими, опустив максимально вниз. Она почувствовала, что их мощь сможет поднять ее.

— …и подари им прощение и свободу… — и Душа взмахнула еще раз. И прыгнула вперед, возносясь к небу.

— Аче, теперь я могу быть с тобой? — спросила Феникс, глядя своим невинно-дерзким взглядом.

Марио ожидал сентиментального момента. Вместо этого Феникс взяла его за руку. Он почувствовал, как краска растекается у него по ладони.

— Ну и отлично! Пойдем, покажу тебе как я живу — и Феникс потянула Марио в подъезд.

Феникс что-то щебетала про то, что вчера, не управляя своим мозгом, ее тело само притянулось к Марио, само привело ее в общагу. И что об этом она думала все утро.

— Надя, он тебя не любит — оборвал Марио.

— Я так и думала — она наморщила носик, — мне и не сильно надо было…

Она как будто совсем не разозлилась.

— Надя, у него другая, знаешь, да?

— Как это — другая?

— До тебя он встречался с другой… Он до сих пор ее не может забыть.

Феникс ничего не понимала.

Лифт приехал на нужный этаж. Единственная дверь на этаже была приоткрыта, из нее вытекал теплый свет.

— Кого он не может забыть?

— Анджелу. Разве он не рассказывал? Девушку, которую убил…эээ…

И Марио замолк.

— Анджелу? Он никогда не говорил о ней — Феникс совсем недоумевала.

Она распахнула дверь: «Проходь!»

Марио ступил в ее квартиру.

Феникс жила в просторной студии с панорамными окнами. Уже от входа Марио предположил, что она была прямоугольной в плане, с надстройкой возле внутренней стены. Справа от входа протянулся небольшой шкаф-купе и дальше дверь, по-видимому, в туалет. Слева был аккуратный кухонный гарнитур, отделенный от общего пространства импровизированной барной стойкой.

Феникс сняла кроссовочки за порогом. Марио последовал ее примеру. Они вышли из-под надстройки в основное пространство. Справа в углу размещался Г-образный компьютерный стол, заваленный фотками, аппликациями и калькой.

В центре пространства стоял небрежно накрытый куском полиэтилена белый диван. Напротив него небольшой овальный стеклянный столик с набросанными рисунками и пара бескаркасных кресел. Подле них стоял мольберт с фанерным планшетом.

Высота пространства была около четырех метров. Окна начинались на расстоянии полуметра от пола и тянулись почти до самого потолка. Марио заприметил импровизированные ступени и напротив них как будто приотворенное окно. «Должно быть, выход на крышу».

И самым главным среди этого интерьера был Феникс. Не живой, нарисованный. На левой от входа стене. Картина на стене находилась в процессе работы. И казалось, все пространство замыкалось вокруг этого Феникса и тяготело к нему. К нему тянулись все следы краски на линолеуме, концентрация баночек и кистей увеличивалась по мере приближения к картине.

Картина являла собой почти точную копию картины, виденной Марио в Политехе, за исключением того, что по отдельным начальным мазкам зеленого цвета Марио определил, что шар в когтях у Феникс на этот раз будет зеленым.

В общем и целом в пространстве Феникс царил знатный кавардак. Марио даже не понял, зачем здесь надо было разуваться. А Феникс свой беспорядок никак не тревожил.

— «Феникс, несущий людям свободу»? — кивнул Марио на стену.

— Нет! — обиженно произнесла Феникс, — это же «Феникс, несущий людям счастье».

Марио приблизился к картине. Для него диковинной казалась незавершенная картина.

— Я никогда не видел недоделанных картин — сказал он, разглядывая штрихи.

На шпатлевке видны были набросанные карандашом линии. Поверх них ложился тусклый слой краски. И в отдельных местах Феникс уже начала прорисовывать большие цветовые пятна. Возле картины стояла стремянка, которая служила неплохим складом. На верхней ее полке лежала чумазая палитра и куски ткани. На ступеньках по краям стояли разнокалиберные банки, то наполовину открытые, то перевернутые.

Марио двинулся к Феникс и понял, что приклеился к полу.

— Эй, Уголек, выпить хочешь? — крикнула Феникс из-за барной стойки.

Марио отдер ступню от свежей краски и задер ногу. На белом носке отпечаталось аккуратное пятно.

— Да, молока мне налей! — не долго думая, Марио отодрал кусок подвернувшейся бумаги и приклеил его на ступню.

— Какого молока? У меня нет молока, виски будешь? — и как само собой разумеющееся Феникс уже начала наполнять стаканы.

— Эй, эй, стопп! — Марио очутился возле барной стойки и загородил ладонью стаканы.

Феникс вопросительно осмотрела на него.

— Надь, йа… не пью — твердо сказал Марио. — Бросил.

Феникс уставилась на него как на чудо из чудес.

— Нет, ну ты же спортсмен, понятно. Но сегодня же — выходной! — и Феникс сделала вторую попытку наполнить стакан Марио.

— Я не пью ни в выходной, ни в праздник, ни за награду — решительно отвел Марио горлышко большой бутылки.

— Это странно, Аче — Феникс взяла свой стакан и шагнула к окну.

— Я бы назвал это здравомыслием. Наверное, ты сможешь понять меня, со временем.

— Наверное — доверчиво улыбнулась Феникс и отпила.

Она подошла к своему панорамному окну и вгляделась в темноту.

— Ой, Аче, смотри, снег!

Марио обернулся и вгляделся в темное пространство за окном. С неба действительно валили жемчужные хлопья.

— Середина сентября и снег… Что это за…

— Ты что, Уголек! Это же так чудесно! Первый снег это всегда сказка! — Феникс завораживающе смотрела в окно. — Иди ко мне.

Марио подошел и обнял ее сзади. Вместе им было теплее. Чистой щекой Феникс прижалась к щеке Марио.

— Ой, Уголек, а пойдем гулять! Точно! — она обернулась к нему, держа за руки.

А Марио смотрел в её глаза и не мог насытится их теплотой и лучистостью.

— Точно. Я буду звать тебя Зеленоглаз — улыбнулся он.

— Звучит как «Зелибоба». Или почти как Зеленонос, но мне нравится! Я буду Зеленоглаз, если ты пойдешь со мной!

Марио уже было все равно куда идти, главное — идти вдвоем, рука об руку. Он был вместе с ней, а она — это все, что ему было нужно для победы.

— Пойдем, пойдем — начала она упрашивать.

— Вот это? Видела? — он показал ей на ее руки.

— Это сейчас помою! Ура! Ура! Ура! — и Феникс заспешила в душ.

Марио решил посмотреть, где же все-таки Феникс спит. Возле картины Феникса на надстройку поднималась крутая лестница-шкаф. Под ступеньками были глубокие ниши, служившие книжными полками. Лестница поворачивала на углу и делала еще 3 больших подъема на надстройку.

Сама надстройка была разделена на две части декоративной перегородкой с дизайнерскими полками. Поднявшись, Марио отметил исключительную чистоту в деталях. Слева, возле ограждения стоял белый столик с ноутбуком, справа возле перегородки был небольшой диванчик.

За перегородкой Марио увидел невысокую двухспальную кровать, которая больше походила на напольный матрас. Кровать была аккуратно застелена. Возле изголовья лежала книга и блокнот.

Марио мысленно исправил «тройку за чистоту» на четверку. Все-таки Феникс была не такой уж грязнулей.

— Эй, Уголек! А как же Юджи и Скай? — раздалось снизу.

Феникс хотела позвать своих подруг, но Марио настоял на том, что они гуляют только вдвоем.

Еще одним плюсом, помимо умения поддерживать чистоту местами, стала быстрая скорость сборов Феникс. Правда, когда она уже обувала свои кроссовочки, Марио заметил, что она так и не стерла краску с лица.

— Эх, ти! В зеркало-то смотрела, когда руки мыла?

Феникс провела рукой по щеке. Увидела слой краски. И с любовью посмотрела на Марио.

Она ушла в туалет. А Марио смог незаметно всунуть свою ступню с отпечатком в кроссовок.

После всех сборов они наконец спустились на улицу. Феникс непрестанно весело щебетала. Кровь прилила к ее щечкам. Они направились на остановку. Решено было отправится в центр, искать интересных людей.

«Интересно, скучает ли она по «Ягуару» — подумал Марио.

Вскоре подъехал автобус, Марио легко подтолкнул Феникс в плечо. Она улыбнулась и запрыгнула на ступеньку.

Очутившись в салоне, Марио поверхностно обвел взглядом пассажиров и чуть приобнял Феникс сзади, указав «туда» на последний ряд. Они прошли между сидений и заняли места на галерке. Отсюда было отлично видно всех входивших-выходивших и смотревших в окна.

Феникс улыбнулась, показав на смешного персонажа в оранжевой куртке и шапке с большим пумпоном. Он расположился в передней части автобуса, придерживая рукой стул, который, по-видимому, вез с собой. «Все свое вожу с собой» — еле слышно шепнула Феникс. В этот момент казалось, что даже ее веснушки пляшут от счастья.

Автобус понемногу наполнился. Марио приобнял Феникс покрепче. Они пустили еще одну парочку на последний ряд. Феникс сняла варежку и передала Марио один белый наушник-каплю. Марио с удовольствием вставил наушник в ухо.

Феникс слушала своеобразную космическую музыку, отдаленно напоминавшую транс[55]. Она как будто тонкой струей проникала прямо в само сознание, по миллиграммам доставляя эндорфины. Исполнителя Марио не знал. Он протянул руку к телефону Феникс, но та отдернула ее и показала язык. Марио еще сильнее захотел узнать имя исполнителя. Началась шутливая борьба за телефон с щекоткой и смешками. Когда на них стали оборачиваться люди, Марио успокоился. Исполнителя Феникс так и не сказала.

Автобус подъехал к следующей остановке. Внутрь стали забираться люди, выдыхая пар. Вскоре свободных сидений практически не осталось. Свободно было только неудобное место над передним колесом и одно рядом с молодой женщиной прямо перед Марио с Феникс. Последним на остановке зашел тучный мужчина и скромно прошел на заднюю площадку.

— Блин, свободное место есть — Марио переделанным голосом начал импровизировать мысли мужчины. — Может сесть.

Мужик воровато глянул на вакантное место и тут же перевел взгляд за стекло с видом «я не причем».

— Да не, лучше не надо. Женщина может подумать, что я к ней сел и буду приставать. Да не, не надо.

Феникс с интересом наблюдала за ничего не подозревающим актером.

— Но все таки, может сесть — и мужик опять воровато глянул на свободное сидение. — А ладно, сяду!

И мужик действительно, подняв повыше свои пакеты и подранный кейс протиснулся через даму на желанное место.

Феникс прыснула. Ее веснушки запрыгали от смеха.

Марио доставляло удовольствие слышать ее смех.

Они ехали и слушали музыку. На середине пути Марио решил, что раз уже снег выпал, значит уже слишком холодно гулять с непокрытой головой.

— Снег выпал, пора тебе шапку одевать, Милая птица!

— И ничего не пора! У меня волос видишь сколько? — тряхнула Феникс переливающимся ворохом. — А тебе да, с таким-то коротковолосьем!

— Я и так одеваю! Когда бегаю! — слукавил Марио.

— Шапку не хочу одевать! — насупилась Феникс. — Даже такую, как у того Хиппи! — кивнула она в сторону чудака со стулом.

— Почему хиппи?

— Не знаю — повела плечами Феникс. Марио уже привык к тому, что она всему давала свои имена.

— Тогда мы купим тебе наушники! Чтоб хотя б уши не мерзли.

Феникс нахмурила носик, и в этот момент Марио стал обожать ее еще больше. А затем она просияла.

— Меховые наушники! Зеленые! Да!

Взаимосогласие было достигнуто. На следующей остановке они вышли и отправились в торговый комплекс.

Они бродили по торговым залам в поисках чего-либо захватывающего, ну или хотя бы способного вызвать интерес. Они подбирали Марио шапку как у чудака в автобусе. Феникс его сфотографировала на телефон и показала ему картинку, во всю веселясь. Марио опять попытался взять телефон, но опять облажался. Шапку решили не брать, «а то парни с «Кентавра» не поймут». Фото Феникс единолично решила выложить завтра в интернет.

Дальше они рассматривали футболки с приколами, Феникс как обычно, хотела все закреативить, сделав на майке пару надрезов и надпись «only for hands»[56].

Рассматривая обувь, Феникс не примянула влезть в высокие ковбойские сапоги и спозировать на камеру Марио. Затем она щелкнула шпорами и произнесла грубым мужским голосом:

— Иди сюда, детка! Я — твой ковбой!

На призыв откликнулась продавщица, которая мягко, но настойчиво выдворила веселую пару, естественно, конфисковав сапоги.

Феникс потянула Марио пить кофе. Они сели в уютном кафе с приглушенным светом и мягкими диванами. Тем не менее, Феникс уговорила Марио расположиться за маленьким столиком у ограждения.

— Где же может быть то, что мы ищем? Как думаешь, Ковбой? — Феникс отхлебнула обжигающий черный напиток.

— Я думаю, «все для дома» или «все для рыбалки» — с деловым видом начал Марио.

— Ах, да, да! — подхватила с азартом Феникс, — рыбакам же нужны наушники тоже! Да и по хозяйству они пригодятся! Да и вообще не пойму, почему их здесь не продают! — она кивнула на бар.

— Здесь потому что без наушников. Хе-хе. Нечего. Вон, смотри, надпись «Все для зайки», там могут быть.

— Я знаю, где они. Магазин «Экстрим-интим» называется.

Марио зашелся смехом. Феникс лишь улыбалась.

Тут музыка в торговом центре переменилась. Смазливая песня закончилась и заиграл знакомый мотив. Но песню Марио сразу вспомнить не мог. Это было ерзающее чувство, когда вот-вот думаешь найти ответ, но не получается. Марио защелкал пальцами.

Зато, Феникс, похоже, помнила все песни наизусть.

— По синему морю к зеленой земле плыву я на белом своем корабле… — Феникс звучно запела в свойственной ей манере. Ее голос тонким ручьем лился в пространство торгового комплекса.

— …Меня не пугают ни волны, ни ветер, плыву я к единственной маме на свете…

Еще секунда, ряд ассоциаций встал перед мысленным взором Марио. Залитая светом гостиная в их квартире, старый ламповый телевизор на громоздкой тумбе и Марио, совсем еще мальчишка. А на телевизоре такой красочный мультик с «Песенкой Мамонтенка».

Феникс улыбалась и пела, покачивая головой то в одну, то в другую сторону.

— …Ведь так не бывает на свете, чтоб были потеряны дети… — Феникс вздохнула и отпила кофе.

Марио взял с дивана свою куртку:

— Пойдем, Птица-Огонь.

Они прошли и этот этаж торгового центра. Завидев оружейный магазин, Феникс потянулась было туда, но Марио усмирил ее пыл. Пылающая Птица могла и ненароком выстрелить. Даже из незаряженного ружья.

Наушники они нашли в отделе сувениров. Феникс мерила их и весело щебетала. Марио чувствовал, что теперь у него с собой будет всегда настоящее поющее чудо. Каждая песнь Феникс вызывала у Марио мурашки по коже и легкое чувство нереальности.

Дело близилось к закрытию, интересные люди на просторах торгового комплекса попадались все реже и они решили уйти. Они направились в парк неподалеку, надеясь увидеть там веселый народ, играющий в снежки.

Феникс в своих меховых наушниках выглядела очень мило.

— Спой, Соловушка, спой, — Марио тепло посмотрел ей в глаза.

Феникс не надо было долго упрашивать.

— Такого снегопада, такого снегопада — проникновенно начала она, — давно не помнят здешние места. А снег не знал и падал, а снег не знал и падал, земля была прекрасна, прекрасна и чиста!

Они шли вдвоем, взявшись за руки. У Марио по телу моросили мурашки. Он испытывал волнительное ощущение, как будто снимается в романтичном клипе. А Феникс с улыбкой на губах пела, наслаждаясь собственным голосом.

— Снег кружится, летает и тает… И поземкою клубя… Заметает зима, заметает… Все что былооо… До тебя…[57]

Феникс чувственно посмотрела на Марио.

— На выпавший, на белый, на выпавший, на белый, на этот чистый, невесомый снег… Ложится самый первый, ложится самый первый… И робкый, и несмелый… На твой похожий след… — Феникс запела припев.

Они уже вступили на длинную аллею, обрамленную нависшими кронами деревьев. Здесь опавших листьев было больше. Они шли по аллее, немного загребая павшие листья.

— …Раскинутся просторы… Раскинутся просторы… До самой дальней утренней звезды… И верю я, что скоро, и верю я, что скоро по снегу доберутся ко мне твои следы… — и Феникс перешла к припеву.

— Ла-ла-ла, ла-ла-ла — пела она в заключение, посматривая на Марио.

Марио остановился и оглянулся. На аллее лежал покрывший все тонким слоем свежевыпавший снег. И по нему протянулись две цепочки следов, идущих вместе. И что-то неуловимо трогательное было в этом. Нечто символичное, что заставляло сердце биться чаще. Марио посмотрел на Феникс: «смотрит ли она туда же?». Феникс смотрела на следы и на Марио.

Теплое чувство проникало внутрь от низа шеи, разливалось по груди и доставало до самого желудка. В то же время Марио почувствовал, как грудь стремится куда-то вверх. Это было похоже на то, когда тележка на американских горках резко устремляется вниз.

Марио прижал к себе Феникс крепко-крепко. И поцеловал сильно-сильно.

Она ответила ему, буквально на секунду, потом отстранилась:

— Аче, ты чего?

— Я ничего, а ты… — он попытался вновь взять штурмом ее горячие губы. Но тут Феникс вырвалась из объятий, и крикнула, смеясь:

— Догоняй!

И рванула по аллее вверх.

Они еще долго гуляли, целовались и наслаждались друг другом. И не было никого счастливее их в этот вечер.

На следующий день вечером Марио как обычно возвращался с тренировки. Вынырнув на нужной остановке, он решил зайти по пути к общежитию в магазин, чтобы купить воды. В просторной спортивной кофте, в голубых джинсах и любимых белых кроссовках он вышагивал по узкому тротуару. Глаза закрывали очки-капли, из под которых рвалась зазубренная ссадина. На плече свободно болталась спортивная сумка.

Уже подходя к магазину, он услышал веселые возгласы.

— Ахах, Малорик, тормози!

— Не боись, ща нормально донесемся!

— Эй, вы дебилы! Йопт!

Марио поднял взгляд и увидел парней в спортивных костюмах, несущихся по направлению к дому. Один запрыгнул на второго и подстегивал его. Сзади трусцой их догонял третий.

Не было ничего странного, но… Марио посмотрел на них снова. Это были старые знакомые. Марио немного улыбнулся. Предстоящая встреча показалась ему занятной.

Веселые парни заметили его. И встали в нерешительности.

— Че, всё пьете? — Свят пошел к ним напрямую.

— Свят, что случилось с тобой? — Малорик смотрел на него, пытаясь улыбнуться. В прошлый раз они разошлись при странных обстоятельствах, поэтому сейчас парни были несколько напряжены.

Свят приблизился, пожал им руки. В нос ударил резкий запах выпивки, который, похоже, был их вечным спутником.

— Ты где так подтянулся? Вроде здоровее стал… — Малорик уважительно оглядывал Свята.

«А ведь действительно, еще 4 месяца назад я выглядел совсем по-другому» — осенило Марио. Он снял очки, дабы продемонстрировать свой фингал.

— Мне помог один друг. Я пошел на тренировки, бросил всякое бесполезное…

— Это? Что? Кто это сделал, Свят? — Малорик как будто озаботился состоянием Марио.

— Да это после боя — нехотя протянул Марио.

— Ахах, Свят, да ты шутишь! После какого еще боя? Пойдем! Ты в магазин? Айда с нами! — Малорик приглашающим жестом мотнул в сторону магазина. Марио был не против пока прогуляться со старыми знакомыми.

Взяв выпивку, парни остановились на лавочке во дворе неподалеку.

— И в тот раз мы очнулись на квартире у Васи…

— У какого Васи? Это на следующий день было! Мы тогда к Танюхе поехали!

— А да, точно! Вообщем, Свят, ты не обессудь за тот индицент… — Малорик уже порядком подкосел, — инце… ин-ци-дент.

Марио лишь улыбнулся.

— Мы тогда пьяные были вусмерть… Вообщем, тогда нам предложили поехать на дачу, перекантоваться. Мы решили, будет неплохо залечь на пару дней… И рванули туда.

— Потом дошли слухи, йопт, что нас ищут — Ё-моё обильно залил в себя пиво из бутылки, — мы решили пока не высовываться. Адьос решил, что неплохо пропасть на время. А заодно нехило гульнуть за городом, йопт!

— И как мы тогда погналиии! Ууух! — радовался Малорик, — мы провисели там три недели!

— Какой, ты что, пьяный, ё-моё?! Мы там месяц провели. Пока весь шорох не унялся.

Свят с ухмылкой и немой жалостью смотрел на эти лица.

— И что, это классно?

— Ну мы там неплохо так отдохнули! Не, мы убирались там тоже — сказал Малорик.

— Но пили мы там здраво! — весело сообщил Вася, — причем откуда-то все бралось. Кто-то самогон по деревне находил, кто-то водки приносил…Ух, было весело!

Марио искренне не понимал, что может быть веселого в этом. Он сделал несколько глотков из пачки с молоком.

— Люди разные приезжали… Отдыхали и опять уезжали. А мы там оставались…Эх, проснулся с утра, рюшечку хлоп! И дела по даче делать! Тепло было… — с тоской произнес Малорик.

— И что потом? — Марио не понимал, как они могут радоваться своей же гибели.

«А ведь я мог быть с ними» — каждый раз проносилось в голове при возгласе их восторгов, — «так же радоваться…».

— Потом соседи наехали… Ну, Адьос с ними того, как водится, разобрался… Нам пришлось свалить оттуда.

— А сейчас где он? — Марио было бы интересно взглянуть ему в глаза.

— Да он отравился позавчера. Со слесарями какими-то на районе пил, они там то ли антифриз, то ли… паленую какую-то…пили.

Марио отслеживал свои чувства. Странно, но почему-то Адьоса ему не было жалко.

— Свят, мы тут на выходных как загудели! Ууух! Там у девчонки знакомой днюха была! — воодушевленно продолжал Вася, — мы потом там в клубе с ними — туц! Туц! Коктейлей было, абсента — хлоп! Хлоп!

Марио начало немного подташнивать от перечисления этих псевдо-веселых названий. Не доставлял удовольствия и запах, исходивший от парней.

— Потом мы как погнали! Этот уже никакой был — бил в грудь Ё-моё Малорик, — взяли машину, водки, девчонок!

— Ага, и по концовей на рассвете эти двое сидят у меня на кухне, тушат бычки в кактус, и разговаривают, что пора сваливать из страны… — весело говорил Вася.

Марио в задумчивости отхлебнул еще молока. Парни рассказывали о своей насыщенной жизни как о чем-то важном, требующем скорейшего объявления. «Горячие новости» приходились не особо-то по вкусу Марио.

— Вчера вон у него — Малорик двину локтем в бок Ё-моё, — деньги пришли. Так мы в бар — хлоп, хлоп! По стаканчику. А потом еще — оп! — Карточка вставляется, деньги вынимаются, и мы опять — бабах!

— Ага, а потом не поняли, как дома очутились… — протянул Вася и полил пиво внутрь себя.

Марио было их не понять.

— И вы думаете, это действительно здорово, ребят? — он с усмешкой на лице смотрел на них, — вот это «бах-бах!» и потом с утра непонятно где?

— Да а что мы? Куражь пока молодой! Это же здорово, Свят! Жизнь в кайф, все дела! — Малорик не понимал Свята. — Там попил пивка, с пацанами пообщался, новости обсудил, как кто живет… Здесь прогулялся — стаканчик выпил. Там глядишь, дома уже водки наливают…

— Да нам как-то надо же развлекаться, ё-моё! — перебил Ё-моё, — а как по-другому? По-другому невесело, не знаю…

— Да что мы, пока молодые, надо гулять! Я считаю! — заявил Вася.

И Марио подумал, что в этот момент не хватает такого деда, который всегда говорит «Ну, вот это пральна!».

— А ты чем живешь, Свят? — дабы как-то ретироваться, спросил Малорик.

— Тренировками живу. Сессию уже почти завершил, два экзамена осталось. Когда тогда пили, я думал, что все, полетел я с института…

— Как это? Тренировками, ё-моё? Чем тренируешься? Занимаешься, в смысле?

— Тайским. В Кентавре — Марио замолчал, смотря в их лица.

— Шутишь? Там же только одни монстры… — протянул Малорик.

— Там же руки ломают! Вон, парни рассказывали… А синяков там только так прописывают! Ну его!

Марио сидел с ссадиной и синяком, и улыбался.

— Ну и что? Да, бывает. Случается раз в полгода. Вот вы вот пьете, вы больше себя травмируете явно. И травмироваться больнее можно! — Марио пригубил молока.

— Да у вас там парилка настоящая! Не для людей — для монстров каких-то! — Малорик разошелся, — ты вообще как туда попал?

— После всех пьянок я крепко задумался тогда. Я встретился с Вованом, может, помните… С четвертой общаги. Он мне и помог, у него друг там занимается… Вот так я туда и попал. Понравилось и я втянулся. По первой тяжко было, потом привык…

— Ну не знаю… И что, вообще не пьешь? — Вася постучал бутылкой по пачке с молоком.

— Да, парни, я бросил. Навсегда. И вам советую.

Малорик лишь в панике заглотил побольше жидкости из бутылки.

— Вот вы думаете, вот так обпиться это здорово? Потом обретаться, находиться непонятно где. И с утра еще думать, почему же вчера так быстро все закончилось, а не продолжается до сих пор? И потом опять искать продолжения? Это весело, да? — Марио закинул ногу на ногу. Парни нахохлились.

— Здорово выйти на ринг. Круто выйти на ринг и победить. Здорово, когда все мышцы с утра болят, а не голова. Здорово, когда вечером мечтаешь только о том, чтобы принять душ и глотнуть холодной водички, а не пару бутылок пива. Приятно с девушкой прогуляться вечером, а не на магазине постоять. И в результате, после всего этого, просто хорошо чувствовать себя уверенным в любой ситуации, зная, что ты смог победить себя…

— Что-то ты как-то неправильно живешь… — протянул Малорик.

— Да, мне тоже показалось, что особо-то ничего интересного… Водичка, душ, девка… — Вася тоже нахмурился.

— Вот попробуете — узнаете. Может, понравится. Ну ладно, никто и не собирался вас учить. Просто говорю — бросайте пить, ребят — Марио допил остатки молока, — я пошел, Адьосу привет!

Марио пожал им руки на прощание и зашагал домой.

Ди стоял на краю пешеходного перехода, слегка покачиваясь. Горел красный свет. Здания напротив, деревья, окружение и машины — все было желтовато-серым.

Резкий холодный поток ветра обдал Ди слева. Полуистлевший желтый лист прилип к щеке. Ди взял его кончиками пальцев и внимательно рассмотрел потускневшим взглядом.

Желтый лист березы с багровыми вкраплениями. На его одной стороне, срезанной как лицо терминатора, остались только коричневые жилки. По краям была засохшая грязь.

Загорелся зеленый. Впереди замелькали какие-то тени. Что-то грубо толкнуло его в бок. Ди не видел ни одного живого человека. Город был пуст.

Небо нависало свинцовым куполом. Чувствовалось приближение дождя. Ветер гнал тысячи разноцветных листьев дальше по улице, как жестокий погонщик. Ди прикрыл глаза. Он увидел затертый асфальт под ногами, на нем размазанные лужи. В лужах потухшие листья. В отражениях он увидел, как загорелся красный.

Тени пропали. Ди перевел взгляд на одинокий лист у себя в пальцах. Ему стало жалко этот беспомощный умирающий листок. Он подумал, что не отпустит его. И убрал в карман. Хоть кому-то в этот холодный вечер будет тепло. Ди поплотнее закутался в потертый плащ из кожзаменителя. Осень била жесткой плетью по телу и чувствам.

Ди ступил вперед. Пустые машины начали резко тормозить у его ног с пронзительными визгами и истеричным зажатием клаксонов. Ди хотел показать им средний палец, но просто решил идти дальше, убрав лицо за высокий воротник.

Он перешел дорогу и пошел по направлению к парку. Пустынные аллеи были усыпаны багряным ковром. Забрызганные кеды загребали ворох листьев. Чувство безнадежности и общего ощущения смерти не покидало. Ди увидел одинокую лавочку, желтую, как все вокруг, и заковылял к ней. Он устало сел на нее и посмотрел на трясущиеся руки.

«Слишком мало времени…» — промелькнуло где-то на краю сознания.

Казалось, парк был совсем пуст.

Свинцовое чувство потерянности и пустоты надавливало изнутри изо всех сил. Ди хотел быть где-нибудь, но только не здесь и не сейчас. Ему не верилось, что это он.

«Слишком поздно…»

Он завалился на правый бок, прикрыл глаза. И уснул.