Путь безнадежного

Глава 10 Король умер, да здравствует король

Барон Глинбор в досаде щипнул себя за ус и решительно шагнул к двери. Дюжие стражники скрестили копья перед самым его лицом.

– Да что здесь творится?! – взъярился барон. – Я жду уже больше часа. Приказываю немедленно пропустить меня к графу!

Лицо барона покраснело, а рука в кожаной перчатке легла на рукоять меча. За его спиной отчетливо лязгнула сталь, двое других стражников многозначительно выдвинули из ножен свои мечи. Барон обернулся и, яростно встопорщив жесткие усы, прошипел:

– Прочь, собаки! На кого замахнулись, чернь? На королевского генерала?! Я вам покажу – бунтовать!

Богато украшенный золотом меч наполовину выскочил из ножен. Ярко блеснула эльфийская сталь. Горящие глаза барона столкнулись с холодными взглядами графской стражи. В воздухе повисло опасное напряжение. Умение ждать не входило в число добродетелей королевского генерала. Будучи и без того в дурном расположении духа, вызванном поручением короля, он был просто взбешен долгим ожиданием перед закрытыми дверями графской спальни.

Горячая кровь, вскипевшая в его жилах, столкнулась с ледяной невозмутимостью графской стражи. Если бы в их холодных глазах хоть на мгновение мелькнули страх или смятение, барон, не задумываясь, обнажил бы свой меч до конца. Но безупречно вышколенные графские телохранители смотрели на сиятельного вельможу без малейшего трепета, словно перед ними был не королевский генерал и барон, а заурядное чучело из соломы, предназначенное для оттачивания смертельных ударов.

Ситуация явно зашла в тупик. Барон уже не мог вернуть свой клинок обратно в ножны, опасаясь позора. Но и обнажить его до конца не спешил. Стражники в свою очередь, были готовы к самым решительным мерам, но задирать графского гостя не входило в их обязанности. Возникла томительная пауза, атмосфера накалилась до предела.

Неизвестно, что произошло бы в конце концов, если бы в эту минуту не приоткрылась дверь в графскую спальню. Из спальни вышел пожилой слуга в графской ливрее. Словно не замечая повисшего напряжения, он низко поклонился и смиренным голосом произнес:

– Его светлость готов принять вашу милость, господин барон.

Стражники молча отступили, копья раздвинулись, освобождая путь. Барон гневно раздул ноздри и, со звоном вогнав меч обратно в ножны, проследовал за слугой. Если кто из стражников после его ухода и усмехнулся, то он этого уже не видел.

Несмотря на яркий солнечный день, в графской спальне было темно и мрачно. Большие окна были занавешены плотной непроницаемой тканью. Света трех восковых свечей на фигурном подсвечнике явно не хватало для такой большой комнаты. Углы и стены утопали во мраке, зловещие тени плясали на балдахине огромной кровати, заваленной одеялами и подушками.

Внезапный переход от яркого дневного света к ночному мраку вынудил барона замедлить шаг и невольно прищуриться. Его удивил затхлый и тяжелый воздух, заготовленная гневная тирада так и не прозвучала. Едкий лекарственный запах ударил в ноздри, барон против своей воли натужно раскашлялся.

– Ради бога, тише! – поспешно прошептала выросшая из мрака высокая фигура, предупредительно вскидывая руки. – Граф очень плох, его раздражают громкие голоса и солнечный свет.

Барон увидел бледное старческое лицо на атласной подушке и виновато замолчал. Его поразили исказившиеся от муки черты графа и темные тени под закрытыми глазами. Увиденное воочию тяжелое состояние графа Лондейла потушило его вспышку ярости, и гнев, вызванный долгим ожиданием, утих. Узнав в заговорившем с ним человеке по характерной белой накидке целителя, он шепотом спросил у него:

– Что с графом?

Целитель грустно покачал головой:

– Мы не знаем, господин барон. Это новая и неизвестная целителям болезнь, она поглощает его силы, а в наших возможностях лишь немного утихомирить испытываемую графом боль.

– Силы небесные, – прошептал присмиревший барон, – как не вовремя-то. Он сможет говорить?

– Иногда он приходит в сознание, но ненадолго, это отнимает у него слишком много сил. Вас позвали сразу, как только граф пришел в себя, – ответил целитель и предупредил: – Говорите как можно более кратко, иначе он может потерять сознание, не успев закончить разговор.

Барон понимающе кивнул, с признательностью посмотрев на графского целителя. Орден целителей набирал своих адептов большей частью из простолюдинов, но даже тех задатков слабой магии, которой владели целители, хватало для того, чтобы внушить уважение к белой целительской накидке представителям спесивой знати.

Граф с видимым усилием приоткрыл дрожащие веки и слабым голосом спросил:

– Барон Глинбор… вы здесь?

– Да, господин граф, – ответил барон и поспешно подошел к кровати.

– Вас послал… его величество?

– Да. Его величество поставил меня во главе своей северной армии и приказал остановить продвижение врага, вот письменный приказ. – Барон достал бумаги, но граф остановил его:

– Не надо, барон, мне достаточно вашего слова…

Барон признательно склонил голову, а граф сипло перевел дыхание и продолжил:

– Как хорошо, что прислали именно вас… признаться честно, я очень волновался… за судьбу своего графства. – Каждое слово давалось больному с большим трудом, он то и дело замолкал, собираясь с силами. – Но теперь, с приходом вашей армии, я могу быть спокоен… враг будет остановлен.

Глаза барона беспокойно заблестели:

– Можете быть спокойны, ваше сиятельство. Остановить захватчика – это мой долг, возложенный на меня королем, но, к сожалению, у меня слишком мало солдат.

– О, вы слишком скромны, барон… – просипел больной граф. – Дементос, – обратился он к своему целителю, – перед тобой лучший генерал короля, вот увидишь, с его приходом все изменится. Барон способен творить чудеса, даже против вчетверо превосходящего его числом противника.

Дементос почтительно склонил перед генералом голову. А польщенный барон покраснел от удовольствия.

– Вы, конечно, правы, глупо это отрицать. И все же… я надеялся на вашу помощь.

– Все, что в моих силах, барон, все, что в моих силах… Скажите, в чем вы нуждаетесь… и я помогу вам всем, чем смогу.

– Солдаты, господин граф, мне нужны солдаты, – ответил, приободренный его словами, королевский генерал. – По правде говоря, король выделил мне слишком мало войск. О, я не ропщу, – поспешил добавить барон, испугавшись, что его слова могут дойти до короля, – его величество мудр и добр, он позволил мне принять под свою руку все местные полки.

– Конечно, барон, это очень мудро со стороны короля… Под вашим руководством солдаты преподнесут врагу немало сюрпризов.

– Значит, вы не возражаете? – обрадовался барон.

– Конечно, нет.

– Я не сомневался в вашей преданности королю, граф, – воскликнул обрадованный барон. – Прикажите вашим полкам присоединиться к моему лагерю, он расположен к западу от городской стены. Я очень рад, что…

– Есть только одна сложность… – просипел граф, и барон замолчал на полуслове. – У меня совершенно нет солдат.

– Как?! – в полный голос воскликнул барон. – Но это же катастрофа! Это же…

Граф болезненно сморщился и натужно закашлял, целитель бросился к нему на помощь. Барону пришлось замолчать, он испугался, что граф потеряет сознание и ему снова придется ждать. Благодаря заботе целителя кашель затих, и Дементос, укоризненно посмотрев на барона, кивнул, давая знать, что тот может продолжить разговор.

– Господин граф, это просто невозможно, – горячо зашептал барон. – Король требует немедленных действий, а что я смогу сделать без солдат? Графство Норфолд в огне, графство Вестмонд под контролем эльфов, в баронствах Гросбери и Плимкнет хозяйничают гномы, надежда была только на Лондейл. Если я не найду здесь солдат, то что мне тогда делать? Ваше сиятельство, вы обязаны дать мне войска.

– Барон… – тихо произнес больной, и барон замолчал. – Вы наша последняя надежда, и я… готов помочь вам всем, что имею… но солдат в графстве просто нет.

– Этого же не может быть, – в отчаянии схватился барон за голову.

– Увы, это так. Все полки ушли с его величеством и погибли при Мальве… Все, что у меня было… весь цвет лондейлского рыцарства погиб на берегу этой злосчастной реки… Даже мой сын… – Лицо графа исказила судорога, целитель бросился было ему на помощь, но старый граф справился с болью самостоятельно.

– Неужели никого не осталось? – сокрушенно пробормотал барон.

– Только городская стража и горстка моей личной охраны… – с горечью отозвался граф. Барон вытер пот с растерянного лица и закусил губу. – Впрочем… – задумчиво произнес граф, и барон с надеждой встрепенулся, – кажется, перед тем как меня свалил недуг… я успел отдать приказ о срочном формировании новых полков. Дементос, вели позвать Вастеро…

Капитан графской стражи не заставил себя долго ждать. Войдя в спальню прямо в доспехах, он преклонил колено перед ложем своего больного господина.

– Вастеро, – позвал его граф слабеющим голосом.

– Да, ваша светлость?

– Как обстоят дела… с восстановлением полков?..

– Плохо, ваша светлость, – виновато склонил голову бравый капитан. – Люди разбегаются, опытных солдат днем с огнем не найти. С трудом набрали только один полк копейщиков, да и то люди не обучены.

Услышав про копейщиков, барон навострил уши, словно гончая, почувствовавшая зайца. Это не укрылось от графского взгляда, граф поморщился от боли и приказал:

– Неважно, времени больше нет… Велите полку собраться и перейти в распоряжение барона Глинбора.

– Ваше сиятельство! – вскинулся капитан. – Но если мы отдадим барону набранный полк, тогда город останется беззащитным. Городская стража разбегается, коронных пехотинцев и рыцарей больше нет, мы не можем лишиться еще и копейщиков. Ваше сиятельство! Прошу вас, одумайтесь! Не губите город, оставьте полк!

Услышав отчаянные возражения капитана, барон побледнел. Испугавшись, что его могут лишить и этого уже обещанного ему полка, он стал ворошить свои бумаги, стараясь поскорее отыскать королевский приказ. И приготовился к яростному спору, но не успел даже и рта раскрыть. Больной и дрожащий от слабости граф приподнялся над своим ложем и прокричал:

– Молчать, капитан! Неужели вы думаете, что я отпущу барона, не оказав ему всесторонней поддержки? Этот полк – самое малое, что мы можем для него сделать. Да я и сам, если бы не был болен, бросил бы все и с удовольствием пошел простым солдатом под знаменами такого славного генерала…

Вспышка ярости была настолько резкой и неожиданной, что бравый капитан вжал испуганную голову в закованные металлом плечи. А барон от неожиданности застыл с раскрытым от изумления ртом. Граф бросил на своего капитана грозный, испепеляющий взгляд, внезапно глаза его закатились, и он со стоном откинулся на подушку. Целитель немедля бросился к больному, кликнув на помощь слуг. В комнате поднялась суета, кровать скрылась от глаз барона и капитана за спинами множества суетящихся людей. И только безжизненная, смертельно бледная графская рука, свисавшая с постели, была доступна их взору.

– Он без сознания! – воскликнул Дементос. – Нужно срочно пустить кровь, принесите серебряный таз!

При этих словах графский капитан и королевский генерал переглянулись. В глазах капитана барон с мстительным удовлетворением увидел испуг и чувство собственной вины. Один из слуг принес небольшой серебряный таз. Дементос достал свой лекарский острый нож и, обернувшись, чтобы принять из рук слуги таз, заметил переминавшихся с ноги на ногу и не знавших, что им теперь делать, военных.

– Господа, – сказал он им мягким и в то же время не терпящим возражения тоном, – вам лучше выйти, граф очень плох и не сможет продолжить разговор.

– Но что же мне делать? – в отчаянии спросил у него капитан.

– Выполнять приказ! – отрезал Дементос и посмотрел на беднягу уничижительным взглядом. – Немедленно отправьте копейщиков в распоряжение барона, и… капитан, будьте уверены, ваше сегодняшнее возмутительное неповиновение не останется без наказания.

Дементос смерил уныло повесившего голову капитана многообещающим взглядом и вернулся к больному.

Барон почувствовал облегчение, покинув комнату, сам воздух которой, казалось, был пропитан тяжелым недугом. Капитан вышел сразу вслед за ним и плотно притворил двери. Барон с ожиданием посмотрел на него.

– Господин барон, завтра к утру полк копейщиков будет в вашем лагере. Командиру полка будет отдан приказ перейти в ваше полное распоряжение, – угрюмо отрапортовал ему капитан, не поднимая глаз, и, отдав честь, поспешил уйти.

– То-то же, – удовлетворенно пробормотал барон, ущипнув себя за ус. – Мал ты еще, чтобы спорить с королевским генералом.

Барон горделиво приосанился и, придя в хорошее настроение от успешного, по его мнению, завершения дела, весело посвистывая, удалился.

Вастеро вернулся в спальню графа и, отдав честь, отрапортовал:

– Ваша светлость, барон Глинбор покинул город через западные ворота. Стражники получили приказ немедленно доложить, если барон надумает вернуться.

– Прекрасно.

Голос графа прозвучал четко и звонко, без малейшего признака недавней слабости. Граф Лондейл сильной рукой откинул в сторону одеяла и, встав на ноги, окликнул слуг:

– Раскройте шторы и распахните пошире окна. Этот затхлый воздух меня доконает.

Дементос и капитан Вастеро без малейшего удивления наблюдали за чудесно исцелившимся господином. Граф с помощью слуги оделся и, подойдя к раскрытому настежь окну, с удовольствием вдохнул свежий воздух.

– Барон поверил? – спросил он, повернувшись к своему капитану.

– Еще как, ваша светлость, – позволил себе Вастеро легкую усмешку. – Принял все за чистую монету и покинул дворец, сияя как начищенная кастрюля.

– Ну вот видишь, Дементос. А ты сомневался, – обратился граф к своему целителю. – Сними с меня поскорее это бесовское заклятие, а то мне становится не по себе, стоит только посмотреть на свои руки.

Целитель подошел к графу и, трижды махнув рукой, отрывисто прочитал заклинание. Кожа графа на глазах порозовела, избавившись от мертвенно-бледного болезненного оттенка. Дементос оценивающе осмотрел графа, провел над его головой ладонью и удовлетворенно кивнул:

– Все, ваше сиятельство. И признаюсь, вы были правы. Барон поверил, но все же вам пришлось отдать ему полк безнадежных.

– Пустяки, – отмахнулся граф. – Я с самого начала именно на это и рассчитывал.

– Но… тогда зачем нужно было это представление? – недоуменно спросил целитель.

– Эх, Дементос, Дементос. Несмотря на все твои знания и проницательность, в политике ты не разбираешься совершенно, – покачал головой граф. – Если бы мы не разыграли наше маленькое представление, этот напыщенный болван ворвался бы сюда и, потрясая своими бумагами, поставил меня перед тяжелым выбором: либо совершить измену, не подчинившись прямому королевскому приказу, либо отдать ему всех своих солдат. И уж будь уверен, этот трусливый индюк не удовлетворился бы одними безнадежными и забрал всех, кого только можно, вплоть до городской стражи. А в результате нашей маленькой комбинации этот тупица обрадовался даже безнадежным, пожалуй, еще немного – и он начал бы целовать мне руки в знак своей благодарности.

– А разве то, что мы совершили, не измена? – осторожно поинтересовался Дементос.

– Ничуть! – улыбнулся в ответ граф. – Мы сделали посланцу короля предложение, он его принял и остался доволен. В том, что он не взял большего, только его вина. Вот если бы барон был немного поумней и, проверив реальное состояние дел, запросил остальных солдат, а мы бы ему не дали, тогда была бы измена. Так что наши усилия были отнюдь не напрасными. Мы убили двух белок одной стрелой. Выполнили приказ и сохранили солдат. Ну а безнадежные… что же поделать, мы были готовы изначально принести их в жертву. На то они и безнадежные.

– Формально вы правы, ваше сиятельство. Ну а на деле? – прищурился целитель. – Не дав генералу солдат, не поступили ли мы дурно? Графство под ударом, а генерала направили сюда, чтобы остановить врага. Может, лучше было бы дать ему солдат?

– Барон – ничтожество, – отрезал граф. – Из него генерал, как из нашего Вастеро – целитель. А у нашего «доброго» короля, к большему сожалению, напрочь отсутствуют полководческие таланты. Мы уже доверили ему наших ребят, он все проср… и теперь мы не можем даже предать земле их останки.

Граф стиснул зубы и гневно сжал кулак. Отсутствие известий о судьбе сына и наследника по-прежнему не давало ему покоя. Старый граф Лондейл отвернулся и, удержав непрошеный комок в горле, глухо сказал:

– Графство в опасности. Единственная надежда на крепкие городские стены, и я был бы глупцом, если бы позволил их оголить. На барона Глинбора полагаться не стоит. Будь у него солдат хоть в десять раз больше, с эльфами ему не справиться. Его поражение можно считать свершившимся фактом, а всех его солдат заранее списать в потери. Мне даже безнадежных жалко ему отдавать, но без этой брошенной ему подачки он бы нас в покое не оставил. И хватит об этом! Я отвечаю перед Богом за графство и город и, что бы там его величество себе ни думал, собираюсь защищать их в меру своих возможностей.

Граф развернулся и сверкнул глазами. Дементос с капитаном склонили головы, признавая за своим графом право принимать решения.

– Вастеро.

– Да, ваше сиятельство.

– Что там у нас обстоит на самом деле с набором солдат?

– Полки коронных копейщиков и арбалетчиков полностью восстановлены и укомплектованы. Пришлось существенно повысить жалованье, чтобы привлечь опытных солдат. Городская стража увеличена почти вдвое. Полным ходом идет набор в ополчение, каждый городской квартал обязали выставить вооружение и оснастить сотню ополченцев. На базе дворцовой стражи формируется отдельный тяжелый полк бронированных мечников. Ну и конечно, безнадежные, на данный момент они полностью укомплектованы. Вот только насчет их боевой готовности у меня возникают серьезные сомнения, ваше сиятельство, – сокрушенно признался капитан, но граф только усмехнулся:

– А вот это уже не наша головная боль, Вастеро. Распорядись, пусть будут готовы выступить еще до рассвета. Я не хочу, чтобы этот расфуфыренный болван торчал под городскими стенами. Пусть забирает их и проваливает. И еще… проследи, чтобы безнадежным выдали копья с четырехгранными бронебойными наконечниками, и выдали сразу, не дожидаясь начала боя. Это все-таки мои люди, – пояснил граф, вспомнив недавнюю троицу, сохранившую оружие, – и я хочу, чтобы у них был шанс…

– Ваше высочество! – выдохнул пропитанный дорожной грязью гонец. – Королевство в опасности. Армия разбита, его величество бежал на юг королевства. Север в огне, графства Норфолд и Вестмонд, баронства Гросбери, Хайдендери и Плимкнет пали. Графство Борноуэл пока держится, но, будучи в полной блокаде и изоляции, по всей вероятности, скоро падет. Дорога в центральную часть королевства открыта. Граф Лондейл спешно укрепляет город, но без поддержки королевских войск он обречен.

– Что предпринял по этому поводу король? Он послал помощь? Собирает новую армию? – отрывисто спросил принц.

– Ваше высочество, барон Годфри приказал мне довести до вашего сведения следующее: король послал на север своего генерала – барона Глинбора, сделав его главнокомандующим над всеми северными полками и выделив ему лишь полторы сотни рыцарей и два полка коронной пехоты. Его величество объявил о наборе новой армии, но слов сказано было много, а сделано очень мало. Боюсь, король слишком занят…

– Чем же может быть занят мой брат в такое время?

– По сведениям графа Честера, ваше высочество, король увлечен охотой и дегустацией южных вин. – Гонец виновато опустил голову.

– Узнаю манеру Карла прятать голову в песок, – тихо прошептал принц, погрузившись в тягостное раздумье.

Гонец молча стоял перед ним, преклонив колено и склонив голову, терпеливо ожидая, когда принц сам обратит на него внимание. Принц окинул взглядом его уставшую фигуру, покрытую грязью одежду и дрожащие от усталости руки и прервал тяжелое молчание:

– Что-то еще?

– Да, ваше высочество, – почтительно ответил гонец и, достав из потайного кармана золотой перстень, передал его в руки принца. Георг узнал перстень с первого взгляда, массивный и тяжелый перстень своего наставника. Единственное золотое украшение, которое носил Седрик Тревор, барон Годфри. Этим перстнем за верную службу Седрика наградил отец принца Георга – король Карл Третий. И грозный барон, не любитель праздных побрякушек, носил его с гордостью. На перстне, в грубой оркской манере, был изображен спящий глинглокский лев.

«Лев спит, – объяснял юному Георгу его могучий учитель, – но в тяжелый для королевства час лев должен проснуться и встать на его защиту, в этом смысл королевского подарка».

Седрик никогда не расставался с этим перстнем, в постели и в бою, перстень всегда красовался на его пальце, напоминая барону о дворянском долге. То, что он прислал его принцу, говорило о многом.

– Лев должен проснуться, время пришло, ваше высочество, – тихо проронил гонец. – Барон Годфри напоминает о сделанном вам предложении и просит вас передумать.

– Ты знаешь, о чем идет речь? – спросил принц, оценивающе оглядев гонца.

– Нет, ваше высочество. Мое дело – передать вам его слова и принести обратно ответ. Это все, что я знаю, ваше высочество.

– Хорошо. – Георг на мгновение задумался и твердо отчеканил: – Гонец, передай барону Годфри: ответ глинглокского принца по-прежнему – нет! Если время пришло, лев проснется, но не такой ценой. Глинглокский принц велит своим рыцарям храбро сражаться за родину, верно служить королю и верить в Бога и Провидение. Ты запомнил мои слова, гонец?

– Передам слово в слово, ваше высочество.

– Отлично. Тогда поешь, отоспись и отправляйся в обратный путь.

– Если ваше высочество не возражает, я выеду немедленно. Поем в дороге и отосплюсь в седле, время не терпит, ваше высочество, барон ждет известий.

Во взгляде принца проскользнуло одобрение, он снял с пояса простой охотничий кинжал и вручил его гонцу.

– Ты верный слуга. На этом кинжале нет золота и украшений, но он сделан из доброй стали и может сослужить хорошую службу в дороге. Возьми его, отныне он твой по праву.

– Ваше высочество… – Гонец благоговейно принял из рук принца кинжал и, наполовину приспустив кожаные ножны, с жаром приложился губами к холодному металлу. – Моя жизнь до последней капли крови принадлежит вам, располагайте ею по своему усмотрению.

– Твоя жизнь, гонец, принадлежит королевству. Помни об этом и выполняй свой долг. Возвращайся к барону и передай ему мой ответ.

– Слушаюсь, ваше высочество!

Гонец еще раз поцеловал клинок и, низко поклонившись, вышел из кабинета. Ржание лошади и стук копыт возвестили принцу, что верный своему слову гонец отправился в путь.

Легкая занавеска, отделявшая спальню от кабинета, колыхнулась и пропустила пожилого гоблина с прищуренным правым глазом. Принц, задумчиво вертевший в руках перстень своего наставника, поднял на него свой взгляд.

– Вы снова отказали, ваше высочество, – немного укоризненно заметил гоблинский банкир.

– Таков мой долг, – сухо ответил принц.

– Я знаю, ваше высочество, я знаю. И все же…

– Что?

– И все же барон прав, – невозмутимо ответил Спицио, не обращая внимания на сухость его слов. – Если не сейчас, то не будет ли поздно потом?

– Вам что-то известно? – заинтересовался принц.

– Не так уж много, ваше высочество. Но кое-что представляет интерес. Пока младший Спенсер, душка Гарет, проводит все свое время с вашим братом, разделяя с ним охоту, пиршества и постель, его старший братец Хьюго времени не теряет. И ведет тайные переговоры с представителями герцога Эландриэля и короля Торбина.

– Вы уверены или просто предполагаете? – прищурился принц.

– Уверен, ваше высочество. Хьюго Спенсер спасает свою шкуру и владения, отдавая взамен Глинглок и своего покровителя – Карла Четвертого.

– Это неслыханно!

– Тем не менее это так. Они почти договорились. Северная и центральная часть королевства отходят герцогу Эландриэлю, горные районы – Торбину с его гномами, а юг – Хьюго Спенсеру. Таким образом, король Торбин становится богаче и влиятельней, эльфийский герцог становится королем, а наш Хьюго – независимым герцогом. Все довольны, осталось только обсудить детали.

Принц задумался над его словами, банкир терпеливо ждал.

– Это слишком важная информация, – сказал наконец принц, – чтобы верить словам, даже вашим, уважаемый Бартольдо.

– Несомненно, – поклонился банкир, – я на это и не рассчитывал. Поэтому перед визитом к вам запасся одной небольшой вещичкой из нашей сокровищницы.

Гоблин залез в нагрудный карман и достал из него самый обычный с виду каменный голыш. Он осторожно обтер его платком и положил на стол.

– Вот это да! – восхитился принц. – Это же настоящий разговорник.

– Да, ваше высочество, – склонился перед ним банкир, – это разговорник. Должным образом обработанный, заговоренный и защищенный. От имени нашего банкирского дома я имею честь предложить вам этот скромный подарок, ваше высочество.

– Этот серый камешек стоит дороже брильянта, равного ему по размеру, – заметил принц, не спеша принимать подарок.

– Ваше высочество, в той игре, в которой мы с вами участвуем, ставки настолько высоки, что наш подарок всего лишь мелкая разменная монета. А информация, которую вы имеете возможность получить благодаря этому маленькому камешку, поистине бесценна.

– Хорошо, – решился принц. – Я принимаю его, но не в качестве подарка, а в качестве займа. Под обычный процент, надеюсь?

– Как будет угодно вашему высочеству. – Спицио низко поклонился, стремясь скрыть довольное выражение своего лица. Что поделать? Бережливость у гоблинских банкиров в крови. – Вашему высочеству нужны инструкции?

– В этом нет надобности, – отмахнулся принц. – Во дворце был разговорник, и не один, я умею им пользоваться.

– Отлично, ваше высочество. Тогда вот, – Спицио склонился над столом и на листе бумаги вывел несколько слов, – код доступа к разговорнику графа Честера. Вы сможете связаться с графом и проверить мои данные.

– Чудесно, сделаем это немедленно, – предложил принц.

– Если ваше высочество не против, то я предпочел бы удалиться, – ответил ему умудренный опытом банкир и пояснил: – Мне кажется, ваша беседа с графом будет более содержательной, если будет вестись конфиденциально. К тому же, как мне думается, вам есть о чем поразмыслить. А по имеющимся у меня сведениям о привычках вашего высочества, вы предпочитаете делать это в одиночестве.

– Что же, против этого трудно возразить, – усмехнулся принц. – Хоть мне и доставляет удовольствие ваше общество, не смею вас задерживать, уважаемый Спицио.

– Всегда к вашим услугам, ваше высочество. – Гоблинский банкир низко поклонился и вышел.

Принц, в отличие от своего первоначального желания, не спешил воспользоваться разговорником. Георг расчистил стол и расстелил на нем карту Глинглока и прилегающих к нему земель. Отметив при помощи цветных мелков текущее положение дел, принц в задумчивости застыл над картой. Бертрам, зашедший в кабинет, чтобы разжечь погасший было огонь в камине, услышал, как его хозяин тихо пробормотал про себя:

– Борноуэл уже не спасти, но черт меня побери, если они не совершили ошибку, оставив пока в покое Лондейл. Барон с банкиром рассуждают верно, сейчас еще есть шанс, но будет ли он после? – Заметив разжигавшего огонь слугу, принц выпрямился и спросил: – А ты как думаешь, Бертрам, будет ли еще один шанс после?

– Не знаю, ваше высочество, – честно признался верный слуга. – Ведь я не ведаю, о чем идет речь. Но могу напомнить вам слова вашего отца, услышанные мною лично: «Не стоит искушать судьбу, не используя предоставленные ею возможности». Это слова великого короля, ваше высочество. По моему скромному разумению, они стоят того, чтобы к ним прислушаться.

– Ты прав, мой верный Бертрам. Они того стоят, и я подумаю над ними. Ну а сейчас оставь меня одного и присмотри за тем, чтобы меня никто не беспокоил.

Старый слуга почтительно склонился, а так как огонь в камине уже разгорелся, он с чистой совестью оставил своего господина одного.

Принц дождался, пока дверь за Бертрамом закроется, и взял в руки разговорник. Внимательно оглядев его со всех сторон, он сдул налипшие на камень пылинки и, свернув карту, поставил его в центр стола. Тщательно сконцентрировавшись, как учил его в свое время отец, принц накрыл камень ладонями и зашептал нараспев заученные с детства слова. Между его ладоней заструились струи синего дыма, с каждым мгновением дым становился все гуще и насыщенней. Под клубами дыма скрылись его руки, накрывшие разговорник, и край стола. Синий дым, просачиваясь между пальцами, не спешил подняться к потолку, образовав вместо этого небольшое синее облако, раскинувшееся на столе. Произнеся последние слова и убедившись, что все идет как надо, принц убрал ладони и, проведя ими над синим облаком, произнес код, написанный банкиром на листе бумаги. Облако еще больше сгустилось и внезапно прояснилось, открыв вместо грубой столешницы изображение большой комнаты, заставленной книжными полками из красного дерева. В середине изображения появилось простодушное с виду лицо графа Честера. Граф, очевидно, работал в кабинете, когда пришел вызов, и сейчас недовольно хмурился, настороженно вглядываясь в своего собеседника.

– Кто это?! – резко спросил граф, не в силах разобрать мутное еще пока изображение. Внезапный вызов вызвал его явное неудовольствие, код его разговорника хранился под большим секретом и был известен лишь избранным. Разговорник все еще никак не мог настроиться, изображение было мутным и расплывчатым, лицо графа Честера исказила досадливая гримаса, и он протянул руку, чтобы оборвать связь.

– Не спешите, граф. Нам необходимо поговорить, – сказал принц, и рука графа застыла в воздухе.

Камни наконец настроились, и изображение прояснилось.

– Ваше высочество? – удивлено воскликнул граф и, опомнившись, низко склонил голову.

– Да, любезный граф, это я. И признаюсь честно, рад видеть вас в полном здравии, Честер.

При этих словах граф, несмотря на всю свою выдержку, вздрогнул и поднял глаза, полные надежды. Так обращался к нему только отец нынешнего короля, Карл Третий. Не по имени и не по титулу, а по названию домена. И пусть это были всего лишь слова, но старый граф распознал в них рычание просыпающегося льва.

Через полтора часа принц погасил разговорник коротким заклинанием. Туман без следа рассеялся, поверхность стола очистилась. Принц рассеянным движением взял в руки серый, неприметный камень, положил его в ларец и запер на ключ.

Граф Честер не только подтвердил информацию банкира Бартольдо, но и добавил множество нелицеприятных деталей. А под конец разговора прямо предложил принцу избавиться от его венценосного брата и взять спасение королевства в свои руки. Принц повторил графу свой ответ жестко и недвусмысленно. Графу Честеру скрепя сердце пришлось согласиться с его решением. Смерть короля при отказе принца занять освободившийся трон только усугубила бы ситуацию. Разговор закончился на тяжелой ноте, прежде несокрушимое королевство стояло сейчас на коленях в ожидании последнего удара. Принц потушил разговорник, сопровождаемый укоризненным взглядом старого графа.

Георг подошел к камину, сжег в нем листок с кодом доступа к разговорнику графа Честера, предварительно запомнив его наизусть, и, выпрямившись, позвал слугу.

– Бертрам, – сказал он, когда слуга откликнулся на его зов, – сегодня чудная погода для рыбалки, подай ветровку и кожаные сапоги.

Верный слуга только поклонился в ответ, ничем не выразив своего неудовольствия, хотя ловля рыбы, на его взгляд, не относилась к числу занятий, приличествующих принцам крови, будучи уделом по большей части простолюдинов. То ли дело благородное искусство охоты. Но как говорится, «хозяин барин», и, легонько вздохнув, Бертрам пошел за сапогами и ветровкой, заодно предусмотрительно наказав Агирье приготовить хлеба, сыра и фляжку с вином. День клонился к обеду, а господин вряд ли вернется рано.

Росинка, несмотря на всю свою внешнюю браваду, постучала в ворота с видимой робостью. Деревенский плотник отличался скверным и неуживчивым характером. Он приехал в рыбацкую деревню совершенно один, издалека и относительно недавно. Поселившись на отшибе, нелюдимый плотник за прошедшие три года так и не завел ни с кем дружбы или хотя бы приятного знакомства, что было весьма удивительно, ведь люди в прибрежной деревушке отличались веселым характером и открытым нравом. Но новый плотник не отвечал на шутки, не шутил сам и избегал шумных компаний. Он вообще старался не разговаривать, обходясь минимумом слов и предпочитая объясняться жестами. Обладая при этом угрюмым тяжелым взглядом и звероподобной внешностью, новый плотник любую попытку сблизиться встречал лишь злой гримасой и пренебрежительным фырканьем. Не будь он таким хорошим мастером, быть бы ему битым или изгнанным. А так… другого плотника в деревне все равно не было, вот и мирились с его неуживчивым характером, постепенно привыкнув и даже воспринимая его за своего рода местную достопримечательность.

Но Росинке все равно было страшновато. Среди ребятни ходило немало мрачных слухов об угрюмом плотнике. Дети любят придумывать страшилки, а нелюдимый плотник как нельзя лучше подходил для роли злобного героя их вечерних рассказов. Признаться, Росинка и сама с удовольствием выдумывала страшные истории с его участием, дабы попугать малышню помладше. Но сейчас это вылетело у нее из головы, остались только леденящие кровь подробности. Недаром ее сердечко испуганно екнуло, когда мать послала ее к плотнику, дабы получить денежку за хлеб и молоко. Она даже попыталась отказаться, но лишенная детского воображения женщина шлепнула ее по спине полотенцем и велела не задерживаться, нужно еще отнести обед отцу и братьям.

Ворота открылись не сразу, девочке пришлось постучать еще раз и посильней. Наконец открылась калитка, и перед Росинкой предстал мрачный плотник с огромным топором в руке. Девочка испуганно было отпрянула, но, заметив свежие стружки, щедро усыпавшие одежду плотника, и черную спутанную бороду, немного успокоилась и, запинаясь, изложила дело, из-за которого пришла. В глазах плотника скользнуло понимание, он молча кивнул и, воткнув напугавший ее топор в большое бревно, зашел в дом. Воспользовавшись отсутствием хозяина, девочка осмелилась заглянуть во двор. Увиденное ее разочаровало, однако при этом заметно успокоило. Нигде не было видно следов крови или замученных маленьких девочек, зато во дворе вкусно пахло деревом и повсюду были рассыпаны белые стружки. Хозяин все никак не выходил, и осмелевшая девочка рискнула просунуть голову поглубже, чтобы получше оглядеться. Раздавшийся позади голос заставил ее подпрыгнуть от страха.

– Ты что это здесь делаешь, маленькая проказница?

Она бы еще и закричала, если бы не узнала этот голос. Но она узнала, поэтому, постаравшись взять себя в руки, горделиво обернулась и, задрав носик кверху, ответила:

– И вовсе я не проказница. – Девочка немного подумала и добавила: – И не маленькая.

– Кто бы сомневался. – Обладатель голоса мягко улыбнулся.

Росинка окинула его оценивающим взглядом и решилась:

– А это правда, что вы граф?

– Нет, что ты! – усмехнулся несостоявшийся граф. – Я даже не похож на него.

Росинка еще раз его придирчиво осмотрела и огорченно кивнула:

– Да, не похож. Граф носит ярко-красную одежду, а еще у него есть золотая цепочка, вот здесь. – Девочка показала себе на шею. – Так мама сказала, а уж она точно знает, она сама видела графа, когда ездила с папой в город на ярмарку. Вот так вот, а вы совсем не граф. Жалко, – грустно вздохнула девочка.

– Почему? – не выдержал принц Георг и, несмотря на всю свою озабоченность, снова улыбнулся.

– Потому что если бы вы были граф, то я вышла бы за вас замуж. И стала бы графиней. – Девочка мечтательно улыбнулась и снова погрустнела. – Но вы не граф. И мне очень жалко, потому что вы очень красивый, хоть и грустный.

Принц закашлялся и невольно покраснел, смущенный столь откровенно высказанными матримониальными планами в отношении его персоны, прозвучавшими из уст восьмилетней девочки.

– А ты хочешь стать графиней? – спросил он, чтобы скрыть свое смущение.

– Хочу. Очень, очень, очень сильно хочу, – призналась девочка. – Тогда у меня тоже были бы красное платье и красивая цепочка на шее, а еще карета с белыми лошадьми. И может быть, тогда эта несносная Ксанка прекратила бы надо мной смеяться и не смела больше задираться.

– Ну что же, тогда ты обязательно станешь графиней. Вот только немного подрастешь и обязательно найдешь своего графа, – подбодрил ее принц.

– Найду, – согласилась Росинка и снова вздохнула, – а все-таки жалко, что вы не граф.

И при этом окинула его настолько печальным взглядом, что железный принц невольно поежился и почувствовал крайнее смущение. Спас его хозяин дома. Найдя наконец деньги, плотник вышел из дома и застыл в удивлении на пороге. Увидев принца, он намеревался было поклониться, но предупреждающий взгляд заставил его замереть и выпрямиться. Зародившиеся было почтительные слова застыли в горле и так и не прозвучали.

– Хорошая сегодня погодка, Ксанв, – преувеличенно бодро обратился к нему принц. – Самое время для хорошей рыбалки. Ты как, не против составить мне компанию?

Плотник Ксанв, успевший уже оправиться от удивления и вернуться к своей обычной нелюдимой манере, молча кивнул и, сняв фартук, повесил его на гвоздь, после чего подошел к вновь оробевшей от его присутствия девочке и так же молча отсчитал в подставленную ладошку три медные монетки. Росинка благодарственно кивнула и, окинув принца напоследок сожалеющим взглядом, вприпрыжку умчалась к матери.

Плотник с принцем некоторое время смотрели ей вслед, после чего Ксанв спросил:

– С берега или с лодки?

– С лодки, Ксанв, сегодня будем рыбачить с лодки.

Улыбка, вызванная разговором с маленькой девочкой, прошла, лицо принца выглядело безмятежно, но глаза выдавали тревогу и беспокойство. Ксанв угрюмо покосился на него и, еще больше помрачнев, пошел за наживкой.

Старый рыбак, в последнее время редко выходивший в море по причине преклонного возраста, без лишних возражений одолжил им свою лодку и только покачал головой, наблюдая, как энергично, но неумело гребут они веслами.

Странная парочка. Молодой господин поселился в небольшом домике, в трех километрах от деревни, вместе с двумя старыми слугами. Поначалу это вызвало удивление у жителей деревни и даже некоторую настороженность. Но время шло, молодой господин редко общался с рыбаками, но при встрече был неизменно приветлив. А его слуги регулярно покупали у деревенских рыбу и другую провизию. Настороженность прошла, а ореол таинственности только добавлял юноше очарования. Его особа становилась неизменным предметом разговоров во время долгих зимних вечеров, когда бушующая непогода не давала рыбакам выйти в море. И все непременно сходились на том, что человек он непростой и знатного происхождения. Может, даже и не обычный дворянин, а какой-либо барон или даже граф. Хотя, если подумать, какой из него граф? Ведь всем известно, что граф ходит в ярко-красной одежде и носит цепочку на шее.

Но даже если он и не был графом, то не был и простолюдином, а так как при всем при этом был он еще неизменно вежлив и приветлив, то пользовался среди рыбаков определенным почтением. Вряд ли кто-нибудь отказался бы составить ему компанию для рыбной ловли, если бы он попросил, и жителей деревни удивляло, что он выбрал в напарники нелюдимого плотника. Впрочем, почему бы и нет, оба любили море и рыбачили азартно, совсем не так, как деревенские рыбаки, относившиеся к рыбной ловле как к трудной и нужной работе. Так что ничего удивительного, что они сошлись.

И все-таки странная парочка. Старый рыбак окинул взглядом удалившуюся на приличное расстояние лодку, снова покачал головой и зашел в дом.

Принц с плотником не притворялись, рыбная ловля на самом деле пришлась им по вкусу, и рыбачили они обычно азартно, с нескрываемым удовольствием, но только не в этот день. Убедившись, что лодка достаточно отдалилась от берега и вокруг нет никого, кто бы мог услышать их разговор, рыбаки-любители закинули снасти в воду и сделали вид, что увлечены ловлей.

Некоторое время они просидели в полной тишине, не обращая внимания на удочки и не доставая пойманную на крючок рыбу. Наконец Ксанв не выдержал и, повернув свою большую, густо заросшую голову к принцу, проронил:

– Ваше высочество…

Принц посмотрел на него и увидел в глазах плотника невысказанный вопрос, но отвечать не спешил. Вежливый юноша, весело балагуривший с восьмилетней девочкой, исчез. Перед плотником сидел принц, принц крови и наследник престола. Властные манеры, сосредоточенный взгляд, проникающие в самую глубину души холодные синие глаза. Ксанв знал принца гораздо дольше, нежели думали наивные жители деревни, но никогда он еще не видел его таким. Под давлением произошедшей перемены Ксанв пригнулся и почтительно поцеловал соленую от морской воды руку. Принц, обычно скромный в общении, воспринял это как должное. Когда Ксанв выпрямился, принц Георг окинул властным взглядом его преданное лицо и спросил:

– Ты готов?

Глаза Ксанва влажно заблестели, ноздри расширились.

– Да, ваше высочество.

– Тогда пора!

– Вовремя, ваше высочество, – выдохнул Ксанв и склонил голову. – Держаться все тяжелее и тяжелее с каждым днем. Еще месяц, может, два, и я бы сломался…

Ксанв поднял голову, глаза его сверкнули диким звериным огоньком, но принц и не вздрогнул:

– Можешь наконец расслабиться, осталось совсем чуть-чуть. – В стальном голосе проскользнула едва заметная мягкая, сочувственная нотка.

Но Ксанв услышал, и зверь в его глазах, недовольно урча, убрался в свою берлогу, уступив место преданности.

– Где? – хрипло выдохнул он.

– В южной резиденции, замке Рэтклиф. Король изволит охотиться. – Глаза принца блеснули, а лицо Ксанва исказилось в ответ звериной усмешкой. – Времени очень мало, поэтому возьми.

Принц достал из кармана маленькое медное колечко с затейливой надписью на внутренней стороне.

– Портал? – понятливо хмыкнул Ксанв.

– Он самый, – подтвердил принц, – здесь координаты всех королевских резиденций. Настраивать не нужно, я уже перенастроил его на Рэтклиф. Перенесешься в центр леса, в десяти километрах от замка. Обратно вернешься в то же место, где сотворишь портал. Что делать на месте, ты знаешь, поэтому не будем тратить лишних слов. Когда собираешься отправиться?

– Сегодня ночью, раньше нельзя.

– Верно, постарайся управиться как можно быстрей и обязательно возвращайся, что бы ни случилось. Если найдут тебя или твое тело, могут докопаться до истины, и тогда все будет зря.

– Я не подведу, ваше высочество.

– Хорошо, и… – Принц положил руку ему на плечо и затвердевшим голосом напомнил: – Ты знаешь, что тебя ждет, когда вернешься.

– Знаю, ваше высочество. У меня только одна просьба… в Глинглоке у меня остались жена и четверо детей.

– Они не будут забыты, Ксанв. Слово принца.

– Спасибо, ваше высочество, – поблагодарил мнимый плотник и предложил: – Вернемся?

– Нет, это будет подозрительно. Порыбачим еще часик, а после вернемся.

Так и поступили. До выхода на берег они не произнесли больше ни слова. Все, что нужно, было уже сказано. Обговорено еще три года назад и закончено сегодня. Время пошло.

Олень бежал по лесу, спасая свою жизнь. Он летел, не разбирая дороги, силы его были на исходе, из оцарапанного стрелой плеча струйкой текла кровь. Олень уже не старался сбить преследователей с толку, он бежал по прямой в тщетном желании спасти свою жизнь.

Охотник шел по следу. Примятая трава, отпечатки копыт на мягкой земле, капельки крови. Опытный взгляд с легкостью отмечал эти признаки. Охотник горячил коня, сжимая крепкой ладонью инкрустированное золотом ложе охотничьего арбалета. Его не смущало, что он выбился далеко вперед. Отстали другие охотники, остались позади егеря, затерялись слуги. Неважно, перед ним жертва. Знатная, завидная добыча, с огромными раскидистыми рогами. Вдобавок ко всему истекающая кровью и выбивающаяся из сил. Погоня длилась уже больше часа, но это только подстегивало его азарт. Именно здесь, на охоте, он больше чем где бы то ни было чувствовал себя королем. К черту эльфов и гномов, к черту заумные дела и заботы. Перед ним добыча, и скоро он ее настигнет. Большая голова с развесистыми рогами украсит один из залов Рэтклифского замка, придворные в очередной раз склонятся в восхищении перед своим королем. Замок украсится праздничными огнями в честь успешной охоты. Прольется море прекрасного вина, и в окружении милых ему людей он сможет наконец расслабиться.

Но все это будет вечером, а сейчас он хищник и идет по следу. Арбалет взведен, верный конь горячится, высоко вскидывая копытами сырую землю. Добыча близка, и участь ее предрешена. Король доставит ей честь, пристрелив собственной рукой. Следов крови все больше, видны уже ветви рогов, мечущиеся среди деревьев, нет нужды больше приглядываться к земле, и охотник пришпоривает коня. Олень все ближе, можно уже стрелять, но король не спешит. Он хочет загнать зверя, заставить его сломаться, упасть на землю. Чтобы король леса склонился перед королем Глинглока, подтвердив его величие.

Но охотник забыл, что в лесу правит вовсе не олень. Чтобы сократить дорогу, он бросает своего коня прямо сквозь густые кусты дикого малинника. Со страшным ревом из малинника выскакивает потревоженный зверь. Огромный, косматый медведь вырастает прямо перед мордой коня. Жеребец, испуганно всхрапнув, встает на дыбы, земля скользит под его задними копытами, и он опрокидывается на спину, подминая под себя своего венценосного всадника. Конь тут же вскакивает на ноги и убегает прочь, но седло его пустует, всадник остается лежать на земле с неестественно вывернутой головой. Медведь подходит к распростертому телу, осторожно обнюхивает его, порыкивая. Зверь чувствует, что перед ним мертвец, дух уже покинул бренное тело. Медведь фыркает и поднимает большую лобастую голову. В лесу раздаются тревожные звуки: трубит рог, кричат люди, лают собаки. Это приближаются отставшие охотники и егеря. Медведь злится, звериная натура тянет его к ним навстречу, он хочет прогнать незваных гостей, посягнувших на лесные владения. Лишь воспоминание о чем-то важном заставляет его развернуться и скрыться в малиннике, блеснув напоследок человеческими глазами.

А король остается лежать на холодной земле, с раскинутыми руками и сломанной шеей. Широко раскрытые невидящие глаза уставились в небо, просвечивающее сквозь крону деревьев. И ему уже все равно, это просто тело. Выскакивают на поляну всадники и замирают в испуге. Спрыгивают с горячих коней и подбегают к нему, щупают пульс и ищут дыхание. Охота забыта, разгоряченные собаки испуганно жмутся к лошадям, отогнанные злыми пинками. Крики, шум, удивленные возгласы, кто-то зовет целителя, кто-то побежал за убежавшим конем, а кто-то просто застыл в ступоре. Тело короля перекладывают на наспех расстеленную конскую попону. Люди ошеломлены и напуганы, дрожащие за свою жизнь егеря читают следы на земле. Почва сырая, все видно как на ладони. Громадные царапины, оставленные медвежьими когтями, следы копыт, примятая лошадью земля, отлетевший в сторону арбалет и человек со сломанной шеей. Картина произошедшего проста и ясна, но от этого не менее ужасна. Король умер, умер в рассвете сил, умер в разгар войны на мирной охоте. Свернул себе шею, упав с коня.

На поляну, привлеченный тревожными криками, выезжает изящный всадник в эльфийском охотничьем костюме, на красивом белом жеребце. Увидев, что произошло, он спрыгивает на землю и с криком бросается к распростертому безжизненному телу. Придворные и егеря поспешно расступаются перед ним.

– Гарет, Гарет Спенсер, – испуганно шепчет один из егерей своему товарищу. – Ой-ой-ой! Что же теперь будет?

Гарет плачет над телом своего любовника и господина, над телом своего покровителя и короля. Егеря подводят королевского коня, он весь в земле и, испуганно всхрапывая, то и дело косится лиловым глазом в сторону малинника. При виде коня Гарет встает на ноги и берет в руку заряженный арбалет. Вытирает рукавом слезы и, приставив арбалет прямо к конскому уху, спускает тетиву. Тяжелый болт пробивает голову насквозь, конь вскидывает шею и, разбрызгивая кровь, падает на землю. Егерь, державший его под узды, еле успевает отпустить поводья и отпрыгнуть в сторону. Со всех сторон на Гарета устремлены испуганные взгляды.

– Где этот медведь?! – пронзительным голосом кричит бывший королевский фаворит. – Найдите его мне и принесите шкуру!!! Иначе я сниму ее с вас!!!

Люди поспешно хватают отброшенное оружие, вскакивают в седла. Егеря берут след, и за медведем устремляется погоня. На опустевшей поляне осталось лишь распростертое на попоне тело и плачущий юноша в эльфийском охотничьем костюме.

За тысячу километров от Рэтклифского леса, в другом лесу, на поросшем мхом пне сидел принц Георг, наследный принц Глинглока. Вот уже третий день он приходил на эту затерянную в глухом лесу полянку и ждал. Время тянулось медленно, щебетали птицы, кружили бабочки. Ярко светившее солнце словно застыло на одном месте и не спешило склониться к закату. На поляну выскочил заяц, напряженно вытянувшись, он бросил пугливый взгляд на сидящего на пне человека, но, не сочтя его опасным, невозмутимо занялся своими заячьими делами. Принц в свою очередь не обратил на зайца особого внимания, он пришел в лес не охотиться, он ждал человека или почти человека.

Кусты, окаймлявшие поляну, раздвинулись совершенно бесшумно, из них на поляну вышел заросший густой бородой мужчина. От него настолько отчетливо пахло зверем, что заяц, испуганно подпрыгнув, поспешил юркнуть в густую траву. Принц, узнав вышедшего на поляну человека, выпрямился и сделал шаг ему навстречу. Несмотря на то что ожидание его наконец-то закончилось, он не улыбнулся и не вздохнул облегченно. Напротив, брови его нахмурились, глаза потемнели. Вышедший из леса человек подошел к принцу и встал перед ним на колени.

– Ваше высочество, – слова вырвались из него с рычаньем, – три часа назад ваш брат погиб на охоте.

– Ты уверен? – глухо проронил принц.

– Уверен, – прорычал Ксанв, – я видел его мертвое тело.

– Расскажи, как это произошло.

– Король охотился, увлекшись погоней за оленем, наскочил на медведя. Конь испугался и сбросил всадника, придавив его насмерть.

– Медведь растерзал короля?

– В этом не было нужды, король сломал шею и умер мгновенно. Все получилось как нельзя лучше.

Заросший бородой рот исказила кривая улыбка.

– Кто-нибудь видел медведя? – отрывисто спросил принц.

– Нет, ваше высочество. Медведя никто не видел.

Успокоенный принц задумчиво проронил:

– Они будут искать медведя.

– И они его найдут, ваше высочество. – Ксанв снова усмехнулся, по-звериному оскалив зубы. – Следы приведут их прямо к логову.

Черты лица принца смягчились, и он положил руку Ксанву на плечо:

– Ты все сделал как надо. Я доволен.

Ксанв осторожно взял его руку и почтительно поцеловал.

– Ваше высочество, надо закончить дело.

Ксанв, не вставая с колен, протянул принцу обе руки. В одной ладони было медное колечко с замысловатой надписью на внутренней стороне, в другой кинжал в деревянных ножнах. Принц вначале надел на палец кольцо, после чего обнажил кинжал. На солнце сверкнуло серебряное лезвие. Ксанв глубоко вздохнул и, разорвав рубаху, подставил грудь. Все верно, убийца короля теряет право на жизнь, таков закон.

– Умереть от вашей руки – это честь, ваше высочество.

– Ты верный слуга, Ксанв. Можешь не волноваться, у твоих детей будет замок и титул, слово короля. – С этими словами принц вонзил кинжал в обнаженную грудь.

– Служу Глинглоку… – выдавил Ксанв и опрокинулся на землю. Тело его покрылось шерстью, суставы причудливо искривились, лицо вытянулось в медвежью морду. Несколько минут тело корежилось и билось на земле перед принцем. Но вот оно дернулось в последний раз и застыло. Георг наклонился и вытащил кинжал из груди огромного медведя в разорванной в клочья одежде.

– Спи спокойно, верный слуга. Тело твое достанется лесу, но душа отправится прямиком на небо. Властью, данною мне от рождения, я беру на себя все твои грехи.

Принц вдел окровавленный кинжал в ножны и ушел. К утру от тела не останется ничего. Оборотень, умерший в лесу, растворяется в нем без остатка. Бывший королевский егерь Ксанв, укушенный три с половиной года назад медведем-оборотнем, остался лежать на поляне, унеся с собой в небытие тайну гибели глинглокского короля Карла Четвертого.

Охотники прошли по следу до самого логова. Оттуда медведя выманили и убили. У мертвого зверя поспешили отрубить голову и повезли ее Гарету Спенсеру. Двух егерей оставили около туши, они должны были содрать с медведя шкуру. Один из егерей приподнял заднюю медвежью лапу, измерил ее и прищелкнул языком:

– А медведь-то не тот. Следы не совпадают, тот был больше…

– Молчи! – оборвал его напарник. – Наши жизни и так на волоске. Убитый медведь и мертвый конь могут их спасти. Следы исчезнут после первого же дождя, никто и не узнает. Поэтому если хочешь жить – заткнись! Лучше займись делом и сними шкуру с медведя.

Побледневший егерь отбросил медвежью лапу и достал нож. Его напарник прав. Этот медведь или не этот, какая разница? Надо помалкивать и снять с него шкуру, чтобы спасти свою. Егеря молча принялись за работу.

Принц стоял на отвесной скале и мрачно смотрел, как беснуется море у ее подножия. Он снял с пальца медное колечко и, широко размахнувшись, бросил его в воду, следом последовал кинжал с серебряным лезвием и запекшейся на нем кровью. Бушующие волны поглотили без остатка эти нежданные дары. Здесь никогда не ловили рыбу и не купались. Злые волны разбили бы о скалы в щепки любую лодку и погубили даже самого искусного пловца.

В эти часы дорога была каждая минута. В кабинете разрывался сигналом разговорник, кучер гоблинского банкира нещадно гнал лошадей по пути к дому бывшего изгнанника, а верные слуги искали своего принца по всему побережью. Король умер, с ним умерли надежды его фаворитов и их приближенных. Они способны сейчас на самые отчаянные поступки. Принцу просто необходимо было как можно скорее получить официальное извещение о смерти и занять пустующий трон по праву наследования. Но он не спешил, отдавая тем самым дань памяти погибшему брату и своему верному слуге, его убийце.