Путь безнадежного

Глава 3 Новые друзья

Разбудили его голоса вернувшихся в казарму солдат. Рустам быстро сел и невольно напрягся, не зная, как себя вести. Никто не обращал на него внимания, некоторые стали умываться, большинство просто валились на свои циновки, не раздеваясь. Судя по тому, что пришедшие солдаты занимали нары, стоявшие в некотором отдалении от нар Рустама, солдаты из его десятка еще не пришли. Наконец Рустам услышал знакомый голос с одышкой, а затем и увидел капрала Кнута. Капрал вошел в казарму с группой солдат, указал им на Рустама и ушел. Солдаты направились к Рустаму. Заросшие, с длинными неряшливыми волосами, одетые так же, как и Рустам, только более грязные, они производили дикое впечатление. Солдаты подошли к вставшему новичку, окружили его, один из них по-хозяйски уселся на его койку. Судя по его поведению, в десятке он числился заводилой. Это был симпатичный молодой парень, со шрамом на левой щеке и сильными мускулистыми руками.

– Кишка, значит? Странное имя, хотя тебе подходит. – У парня была странная манера разговора, он словно сцеживал слова сквозь зубы. Держался он уверенно и разговаривал с новичком, как со старым товарищем. Однако его внешнее дружелюбие Рустама не обмануло, в голосе парня слышались явные блатные интонации. А во взгляде красивых голубых глаз Рустам видел лишь презрение и жажду наживы.

– Ты, Кишка, не бойся, – доверительным голосом продолжил парень. – В обиду мы тебя не дадим. Считай, что тебе повезло. Ребята у нас в десятке дружные, боевые, с нами не пропадешь. Меня Брином зовут, может, слышал? Нет? Странно, меня в этом городе все бродяги знают, может, ты не местный, Кишка? А, Кишка, чего молчишь?

– Я и вправду не местный. Только вчера приехал и вот сразу сюда попал, – осторожно ответил ему Рустам. Он еще не знал, чего ему от них ожидать, а быть снова битым ему не хотелось.

– Ну вот, я это сразу понял. Ладно, держись меня – не пропадешь. Слушай, а у тебя есть кто-нибудь в этом городе, родственники там или друзья? – продолжил расспрашивать его Брин.

– Да нет, нет у меня здесь никого, я вообще-то издалека приехал, хотел мир повидать. Да вот сразу в армию попал, в одних только штанах, остальную одежду всю проел, – решил Рустам соврать.

– Плохо. – Брин явно был разочарован, очевидно, он надеялся поживиться. – Ну ладно, Кишка, это не важно. Будем дружить?

– Будем, – осторожно ответил Рустам.

– Слушай, у тебя циновка плохая, хочешь, помогу по дружбе? Поменяю на свою, заодно и одеялом махнемся. Оно у тебя тоже неважное, – неожиданно предложил ему Брин и окликнул одного из солдат: – Эй, Кабан, сбегай принеси мои. – Солдат кивнул и, быстро сбегав, принес старую циновку и дырявое одеяло. – Вот видишь, от сердца отрываю. Бери, пользуйся моей добротой. Ну чего, Кишка, согласен поменяться? – Глаза Брина смотрели на новичка весело, как глаза змеи перед ударом.

– Согласен, – выдавил из себя Рустам.

– Ну вот и отлично. Если что, обращайся. – Брин взял новые одеяла и циновку, выданные Рустаму на складе, и пошел к себе.

Таким образом в течение каких-то десяти минут Рустам «удачно выменял» две рваные грязные рубашки, разношенные башмаки со стершейся подошвой, дырявые и страшно воняющие носки, грязную рваную тунику и полусгнившую кожаную куртку, засаленную от пота. Шлем у него остался прежний: размер никому не подошел. Зато знакомство с личным составом своего десятка обошлось без новых инцидентов. Совершив обмен, солдаты потеряли к новичку интерес. Большинство из них не стали ложиться, а сели на длинные скамьи вокруг грубо сколоченного деревянного стола (таких столов в казарме было три, по одному на каждый десяток) и принялись играть в кости. Заводилой игры был Брин, он весело шутил, бросал кости с прибаутками. Остальные солдаты, судя по всему, безоговорочно признавали его лидерство. Когда, внезапно вызверившись на неудачную шутку, он ударил одного из солдат по лицу, тот безропотно снес унижение и пришибленно попросил прощения.

К шумной компании игроков не присоединились только Рустам и еще один из солдат, молодой щуплый парнишка. Его одежда была самой рваной и изношенной. Он лежал на своей койке, тяжело дыша и устало прикрыв глаза. Черные круги под глазами и заострившиеся черты лица придавали ему больной вид. С ним никто особо не разговаривал, и в процедуре обмена он не участвовал. Рустам решил подойти к нему, ему требовалась информация об этом мире.

– Можно присесть? – спросил он, подойдя к койке паренька. Парень удивленно посмотрел на него и кивнул, вблизи стало видно, что парнишке едва исполнилось шестнадцать.

– Я, как ты, наверное, уже знаешь, Кишка. А тебя как зовут? – спросил Рустам, присев на краешек кровати и протянув ладонь для приветствия.

Парень приподнялся и сел рядом с ним. Робко пожал Рустаму руку, пальцы у него были худыми и холодными.

– Меня Кусок зовут.

– Кусок? Интересное у тебя имя.

– Да уж не хуже, чем Кишка.

Рустам засмеялся:

– Да, тут ты меня уел. Но это имя мне не папа с мамой дали, а сержант.

– Меня Куском тоже сержант назвал. Так что мы с тобой почти братья. – Кусок робко улыбнулся.

– Ну тебе, братишка, можно считать, повезло. Кусок звучит намного лучше, чем Кишка.

Парень, сильно напрягшийся в начале разговора, под влиянием рустамовского обаяния оттаял и стал вести себя более раскрепощенно. Рустам мог быть очень обаятельным, когда хотел. А как же, хочешь успешно продавать компьютеры – научись нравиться людям.

– Это потому что я назвал тебе свое новое имя в сокращенном виде, – ответил Рустаму его новый знакомый. – В полной версии это звучит так: «Кусок ослиного дерьма». К счастью, все обычно сокращают, даже сам сержант.

Рустам опять засмеялся, неловкость, которая возникает в начале любого разговора между незнакомыми людьми, благодаря его усилиям окончательно растаяла. Между ними завязался непринужденный разговор. Игра в кости была в самом разгаре, и остальные солдаты не обращали на их беседу никакого внимания. Из дальнейшей беседы Рустам выяснил, что настоящее имя парня Дайлин. Что ему совсем недавно исполнилось пятнадцать и он сын купца. В безнадежные попал всего пару недель назад, принадлежащий отцу корабль затонул вместе с его владельцем и всем товаром. В наследство парню достались большие долги, все имущество было распродано, но денег все равно не хватило. И ему предложили выбор – сесть в тюрьму за долги или пойти служить в полк королевских безнадежных. Сейчас Дайлин сильно жалел, что не пошел в тюрьму.

Рустам улыбался и шутил, но ему приходилось прилагать усилия, изображая беззаботность. Дайлин с такой робкой радостью отзывался на простое человеческое общение, так заискивающе смотрел Русу в глаза, что тому становилось поневоле жутко оттого, что сделали с этим мальчишкой. В Алматы у Рустама остался младший брат, примерно такого же возраста. И хотя Дайлин внешне совсем не был похож на братишку Рустама, ему удалось разбудить в его душе силы, о которых Рустам и сам не подозревал. Рустам не думал сейчас о том, зачем он первоначально подошел к Дайлину. Он просто не мог сейчас прекратить разговор – настолько жадно впитывал Дайлин все его слова, так искренне отзывался на каждую его улыбку. И Рустам улыбался, хотя от взгляда на синяки, щедро покрывавшее худые руки и лицо Дайлина, у него самопроизвольно сжимались зубы и твердели скулы. Он сам не понимал, что с ним происходит. Его положение в этом совершенно чужом для него мире было едва ли не хуже, чем у Дайлина. И тем не менее, глядя на этого абсолютно чужого для него паренька, он не мог отнестись к нему равнодушно.

Может, это было оттого, что никто и никогда еще не нуждался в его защите. Его младший братишка сам был не промах, серьезно занимался борьбой и боксом, ну а если и требовалась ему помощь, обращался он не к Рустаму, а к Самату, самому старшему из четырех братьев. Так Рустам и жил, думая только о себе, не неся в этой жизни ответственности ни за одно живое существо. Может, от этого и шли все его неприятности и проблемы. Спокойная, беспечная жизнь, обо всем заботившиеся старшие братья и сестры, младший брат, в свою очередь не видевший в нем старшего, а последнее время относившийся к нему даже с покровительством. Рустам не любил драться, он никогда не занимался единоборствами. Его временами били, он отбивался неуклюже, хоть и яростно. Всю свою жизнь он отвечал только сам за себя, хотя и знал, что, если не справится, всегда есть старшие братья, готовые прийти на помощь. Вытащить его из милиции, урезонить блатных, поговорить по душам с тастаковскими старшаками или успокоить кредиторов. Хорошо, когда у тебя есть братья. Плохо только, что привыкаешь думать только о самом себе и можешь похоронить в себе что-то чрезвычайно важное, о чем и не догадываешься, пока оно не проснется.

И вот сейчас, когда он увидел этого забитого мальчишку, выросшего в любви и заботе, а в течение последних недель видевшего только побои и унижения, что-то внутри него сломалось, дрогнуло, и словно теплая волна поднялась в его душе, принеся в нее то, чего она так долго была лишена, – душевную боль за другого. Ему не раз причиняли боль физическую, его не раз переполняли обида и злость, ревность и ненависть, но все это было совсем другое. Душевная боль – это боль не за себя и не за свои обиды. Это боль за другое существо, желание взять на себя его беды и страдания. Эти новые для него чувства, как ни странно, заставили его забыть о своих бедах. О синяках на своем лице, о том, что его положение не лучше, чем у Дайлина. Рустам не думал в эти минуты о себе, в эти минуты у него снова появился младший брат. И это было здорово. Странная штука – наша жизнь. Никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь.

Подошло время ужина. Румяные, хорошо упитанные солдаты в новых туниках занесли в казарму три горячих чугунка и несколько буханок черного хлеба. Все это они разделили между тремя столами и ушли. Солдаты принялись рассаживаться, каждый десяток за своим столом. Рустам и Дайлин, достав чашки и ложки, тоже поспешили занять свои места. Дайлин сел за стол с самого края, в некотором отдалении от других солдат. Рустам решил сесть рядом с ним, чему Дайлин явно обрадовался. Делил хлеб и разливал похлебку между солдатами первого десятка Брин, чему Рустам ничуть не удивился. Он также не удивился тому, что ему и Дайлину достались порции в два раза меньше, чем у остальных. Жидкая похлебка, состоящая почти только из одной воды, и небольшой кусок черствого хлеба плохо утолили голод. Порции даже у Брина и других солдат были небольшими, чего уж говорить о доставшихся Дайлину и Рустаму. Рустаму было легче, несмотря на то что с самого утра он ничего не ел, произошедшие с ним события заглушили чувство голода. Быстро съев свою порцию и стараясь при этом не думать о ее вкусовых качествах, он успел сходить к бочке с водой, сполоснуть свою чашку и, наполнив ее водой, вернуться к столу. Дайлин к тому времени еще не закончил есть. Он ел медленно, смакуя каждый кусок и растягивая удовольствие. Дайлин с таким аппетитом поглощал свой скудный и невкусный ужин, что Рустаму неизвестно отчего стало стыдно. Но нельзя все же было растягивать до бесконечности такую маленькую порцию. И Дайлин, дожевав скудный ужин, по примеру Рустама пошел мыть чашку. Остальные солдаты уже закончили трапезу, пустые чугунки отнесли к порогу, откуда их вскоре забрали все те же румяные ребята. За их столом не осталось никого, кроме Рустама, все давно уже поели, кое-кто уже начал устраиваться на ночь, остальные вышли из казармы на свежий воздух. Рустам заметил, что на краю стола оставили полную чашку похлебки и кусок хлеба. Никто ее не трогал и не обращал на еду никакого внимания. Вернувшийся Дайлин бросил в сторону похлебки тоскливый взгляд и стал пить воду из чашки с той же черепашьей скоростью, с которой до этого ужинал.

– Дайлин, а эта чашка, она для кого?

– Это для Гарта, он спит на верхнем ярусе твоей кровати, – ответил Дайлин, бросив еще один тоскливый взгляд на хлеб и похлебку.

– Ясно. А он что, из компании Брина?

– Вот уж нет, Гарт сам по себе.

– Не ожидал от Брина такой честности.

В ответ Дайлин только горько усмехнулся:

– Как же, от Брина дождешься. Он просто боится с ним связываться. Гарта все здесь боятся, даже капралы.

– Что, он такой страшный, что ли? – удивился Рустам. – Или он один из воровских главарей?

– Да ты что! – Дайлин протестующее махнул рукой. – Он вообще не из этих. Просто он такой, такой… – Парень широко раскинул руки. – Ну, в общем, лучше это самому увидеть. Он уже должен скоро подойти.

– А как думаешь, Брин за Гарта вступится? – продолжил Рустам свои вопросы.

– Нет, конечно. Я же говорю, он не из этих. А зачем ты спрашиваешь? – поинтересовался Дайлин у Рустама.

– Да так, он же все-таки мой сосед по нарам. Хотелось бы узнать о нем побольше.

Солнце уже село, и казарма погрузилась в сумерки. На каждом столе стояли толстые свечи, Дайлин зажег те, что стояли на их столе, при горении они издавали неприятный запах, но горели достаточно ярко. Остальные солдаты из их десятка вернулись в казарму и стали готовиться ко сну. Рустам посмотрел на заострившиеся от голода черты Дайлина, на его болезненный вид и понял, что долго Дайлин не протянет. Мальчишка рос в тепличных условиях, и его организм не был готов к выпавшим на его долю испытаниям. Решение созрело само собой. Рус подошел к Брину, тот уже готовился ко сну с новыми постельными принадлежностями, ранее принадлежавшими Рустаму.

– Чего тебе, Кишка? – недовольно посмотрел он на Рустама.

– Хотел кое о чем спросить у тебя. Можно? – спросил у него Рустам.

– Валяй, только быстро, – ответил Брин.

– Эта еда на столе, она для Гарта?

– Ну, предположим, для Гарта, – с проснувшимся интересом посмотрел Брин на Рустама. – А чего ты хотел?

– Я хотел узнать, что ты будешь делать, если я возьму ее?

Услышав его слова, Дайлин издал испуганный возглас и хотел что-то сказать, но Брин поднял руку, и Дайлин испуганно замолчал. Остальные солдаты, поняв, что происходит что-то необычное, подошли поближе. Подтянулись даже солдаты из других десятков.

– Я? Ничего не буду делать. Это только твое дело, твое и Гарта. – Брин специально произнес эти слова громко, чтобы их хорошо услышали и другие солдаты.

– Хорошо, тогда я возьму ее. – Рустам произнес это не так громко, как Брин, но не менее твердо.

– Бери. – Брин пожал плечами, всем своим видом показывая, что ему все равно.

Рустам подошел к столу и посмотрел на чашку с остывающей жидкой похлебкой и куском горького хлеба, желудок, разбуженный скудным ужином, сейчас настойчиво требовал добавки.

– Паря, ты бы не делал этого. Знаешь, что произошло с тем парнем, который раньше лежал на твоем месте? – предостерег его здоровый солдат с густой черной бородой из чужого десятка. Брин недовольно посмотрел на него, но тот даже бровью не повел.

– И что произошло с тем парнем? – Голос Рустама прозвучал на удивление спокойно. Он сам был этому удивлен, никогда раньше не был он так спокоен, нарываясь на драку. Впрочем, он никогда раньше и не нарывался на драку так откровенно.

– Гарт убил его с одного удара.

– Что же, если он убьет и меня, это станет традицией. Тоже неплохо, правда?

Солдат, предупредивший его, хотел еще что-то сказать, но передумал и лишь одобрительно хмыкнул в ответ. Людям нравится безумство обреченных на гибель.

Рустам уверенно взял чашку и хлеб, подошел к Дайлину и протянул ему еду:

– Ешь.

Дайлин испуганно отшатнулся:

– Ты что? Гарт убьет нас.

– Не волнуйся, это я взял его еду, я сам и отвечу перед ним. А тебе надо лучше питаться, а не то сдохнешь.

Рустам попытался насильно вложить еду ему в руки. Но Дайлин отшатнулся от него:

– Нет, я так не могу. Я буду есть, а убивать будут тебя. Ты думаешь, это лучше?

– Да никто не будет меня убивать, с чего ты взял? Не волнуйся, я разберусь с Гартом, все будет хорошо. А сейчас ешь, а не то я это все выкину.

Дайлин бросил голодный взгляд на еду и сдался:

– А ты правда сможешь с ним разобраться?

– Конечно, ты не смотри, что я с виду хилый, внутри я как камень. Ешь давай, а то окончательно остынет.

– Только, если что, отвечать будем вместе, – поставил условие Дайлин и, не в силах больше сдерживаться, набросился на еду. Эту порцию Дайлин съел гораздо быстрей, чем предыдущую. Глядя, с какой жадностью он уплетал эти весьма неприхотливые блюда, Рустам только еще раз уверился в своем выборе. Он еще не знал, как он разберется с этим Гартом, которого боятся даже уголовники. Вот только почему-то ни капли его не боялся. Еще недавно он был в отчаянии, а сейчас чувствовал в себе силы свернуть с места горы.

Время шло, Гарт все не приходил. Даже зеваки, которые хотели посмотреть на смерть новичка, устали ждать. Казарма погрузилась в сон, свечи погасли. Дайлин все не ложился спать, он не хотел оставлять Рустама один на один с Гартом. Но, видно, день выдался у парнишки тяжелым, и, не выдержав, он все-таки заснул. Рустам укрыл его своим одеялом, его хоть и поменяли, но по крайней мере оно было хоть похоже на одеяло. Укрывая Дайлина и глядя на его совсем еще мальчишеское лицо, он испытывал эмоции, которые удивляли его самого. Странное это чувство, когда боль другого человека затмевает свою. Рустам решил из принципа не ждать этого Гарта и лечь спать. Как ни странно, но он действительно скоро заснул.

Уже светало, солнце еще не взошло, но утро уже вступило в свои права. На переднем сиденье старенькой «тойоты» (всеми правдами и неправдами выпрошенной у старшей сестры) сидит Айгуля, самая красивая девушка в их дворе. Машина припаркована на маленькой улочке возле аэропорта. Взлетного поля, правда, не видно, зато идущие на посадку самолеты пролетают прямо над ними. Рустам привез ее сюда специально, чтобы придать больше романтики их первому свиданию. И сейчас в награду за все его хлопоты сладкие губы девушки приоткрылись в ожидании его поцелуя. Рустам наклоняется к девушке и уже готов ее поцеловать, но кто-то трясет его за плечо. Рустам оборачивается и видит дорожного полицейского, наверное, он припарковал машину в неположенном месте.

– Одну минуту, командир, дай мне всего одну минутку. – И Рустам снова поворачивается к Айгуле. Розовые губки манят, словно магнит. Но непонятливый полицейский снова грубо тряхнул его за плечо, Рустам резко дернул плечом, пытаясь стряхнуть его руку, и… проснулся.

Он не сразу понял, где он и кто его будит, отец или братья. Над ним нависла темная фигура, и гулкий голос спросил:

– Это тебя зовут Кишка?

Рустам спросонья не сразу понял вопрос, а когда начал понимать, то стало поздно. Что-то мелькнуло в темноте, и – БУМ! Резкая вспышка в глазах. Теряя сознание, Рустам услышал крик Дайлина. Он попытался рвануться, но тьма уже поглотила его разум.

Просыпаться второй раз за день от ведра холодной воды – это слишком даже для самого паршивого дня. Хотя в этот раз Рустам не проснулся, а пришел в сознание. В ушах шум, в глазах марево, в голове злость. Рустам хорошо запомнил момент потери сознания и, очнувшись на земле в луже холодной воды, тут же вскочил на ноги. Но резкая боль, пронзившая мозг, заставила его упасть на колени, обхватив голову руками, и застонать от боли. Зло качнув головой, он заставил себя снова встать и посмотреть на человека, вылившего на него ведро воды. Рустам не считал себя высоким, но и свои честные метр семьдесят пять ему маленькими не казались. Однако рядом с этим человеком он снова почувствовал себя ребенком. Тот возвышался над ним на две головы, могучий и широкий, словно дуб. Крупные черты лица, как будто вырубленные из камня. Мощный широкий лоб, нависавший над глубоко посаженными глазами, сломанный нос, шрам на могучем подбородке, причудливо искривлявший нижнюю губу, завершал картину. В отличие от капрала Кнута в этом человеке не было ни капли жира, он дышал силой и опасностью. Когда позже Рустам вспомнит свое знакомство с Гартом, его проберут мурашки от запоздалого страха, но сейчас он страха не испытывал вовсе, одну только злость.

– Где Дайлин? – выдавил из себя Рустам, не отводя взгляда от глаз стоящего перед ним громилы.

– С характером, – констатировал громила тем гулким голосом, который Рустам слышал перед самым ударом. – Ну это ненадолго, или сдохнешь, или обломают.

– Где Дайлин? – повторил Рустам громче, стискивая при этом кулаки.

– Ишь ты, горячий какой. Ты что, со мной драться собрался? – спросил громила, подняв перед собой два кулака, каждый ненамного меньше рустамовской головы, Рустам молча поднял свои. – Ладно, ладно, не горячись. Здесь твой Дайлин, целый и невредимый. – Верзила примирительно разжал кулаки и повернул ладони к Рустаму.

Из-за его спины показалось обеспокоенное лицо Дайлина:

– Рустам, как ты?

Рустам в ответ внимательно его оглядел и, не найдя новых синяков, сказал:

– Нормально, ты цел?

– Да, конечно. А это – Гарт. Я ему рассказал, что это ты для меня его еду взял, – поспешил сообщить ему Дайлин.

Рустам только кивнул в ответ и скривился от боли. Громила протянул ему руку:

– Гарт.

– Рустам.

Рустам пожал протянутую ладонь и снова скривился от нахлынувшей боли.

– Болит? – сочувственно спросил Гарт. – Не беда, сейчас вылечим. Давай садись к огню.

За то время, пока Рустам был без сознания, его вынесли из казармы. На улице никого не было, кроме них троих. Перед казармой горел костер, над костром висел небольшой котелок, в котором кипело какое-то варево. Это варево, налив в деревянную чашку, Гарт протянул Рустаму.

– Что это? – нашел в себе силы спросить Рустам.

– Целебные травы. Пей, это поможет прийти в себя, – ответил ему Гарт.

Дайлин уже пил из своей чашки такое же варево. Рустам сделал глоток и чуть не поперхнулся: вкус был ужасный.

– Знаю, что неприятно, – рассмеялся Гарт в ответ на его укоризненный взгляд. – Зато сразу полегчает, давай смелее, – подбодрил он Рустама.

Рустам выпил чашку до дна, несмотря на жуткую горечь во рту. Голова прочистилась, боль не ушла до конца, но затаилась где-то в глубине организма, став вполне приемлемой. Тошнота прошла, и вернулась острота восприятия.

– Значит, это ты оставил меня без ужина, – утвердительно сказал Гарт, увидев, что Рустам уже пришел в себя и способен вести осмысленный разговор.

– Я. С меня и спрос, с меня одного. – Рустам горделиво вскинул голову и упрямо уставился на Гарта.

– Ух ты. Да ладно, я знаю, что ты это сделал не для себя. Потому ты здесь сейчас и сидишь, относительно целый и невредимый. Если бы ты взял ее себе или по приказу Брина, был бы сейчас в гораздо более интересном положении. – Глаза Гарта на мгновение похолодели, и в воздухе повеяло опасностью.

Но мгновение прошло, глаза снова потеплели, и чувство опасности словно унесло ветром. Гарт посмотрел на Дайлина, тот уже допил свой отвар и сидел у костра, поглядывая на Гарта и Рустама, напряженным взглядом.

– Дайлин, иди спать, завтра тяжелый день. Тебе нужно выспаться, а мы тут с Рустамом еще посидим поговорим. Да иди спокойно. Не бойся, не трону я твоего кормильца, – усмехнулся Гарт, поймав его обеспокоенный взгляд.

– Да, Дайлин, не волнуйся, иди спать.

Рустам понял, что Гарт хочет поговорить о чем-то наедине и вряд ли настроен на драку. А если драка и будет, то Дайлина тем более лучше отправить в казарму. Парнишка еще раз взглянул на Рустама и Гарта, нерешительно вздохнул, словно хотел что-то сказать, но потом передумал и молча пошел в казарму.

Некоторое время Гарт с Рустамом посидели у костра молча. Гарт разлил по чашкам еще одну порцию варева. В голове у Рустама окончательно прояснилось, он потягивал горькое полезное варево, смотрел на костер и ждал продолжения разговора.

– То, что ты пацана накормил, – это хорошо, – начал наконец Гарт. – Но вот ответь мне, добряк. Ты подумал о том, что я приду после тяжелого дня, уставший и несомненно голодный. И что, делая добро одному, ты причиняешь зло другому, совершенно незнакомому тебе человеку. Которого ты не знаешь и который совершенно этого не заслуживал. Хочешь быть добрым – отдай свою порцию. Разве не так? – Слова Гарта ударили точно в цель. О такой точке зрения на свой поступок Рустам не задумывался.

– Извини, – повинился он перед Гартом. – Мысль о том, что мальчишка на плохом питании долго не протянет, пришла ко мне уже после того, как я съел свой ужин. Но ты прав, я не должен был брать твою еду. И тем не менее я не жалею и готов платить за свои ошибки.

– Ладно, будем считать, что ты уже заплатил. – Гарт протянул руку и указал пальцем на громадный синяк на левой щеке Рустама. – Но поговорить я с тобой хотел на другую тему, – продолжил Гарт. – Ты понимаешь, что ты делаешь? Я говорю в отношении Дайлина. Ты думаешь, я не видел, как тяжело ему приходится? А знаешь, сколько таких, как Дайлин, уже сдохло в этой проклятой казарме и сколько еще сдохнет?

– Дайлин не сдохнет. – Рустам упрямо мотнул головой.

– Ну да, – усмехнулся Гарт. – И как ты сможешь это гарантировать? Ты сам имеешь слабые шансы выжить здесь хотя бы в течение месяца. А если начнешь впрягаться за Дайлина, то сдохнешь уже завтра.

– Это почему еще? – вскинулся Рустам.

– А забьют тебя, на хрен. Завтра же Брин и компания начнут тебе мозги вправлять, чтобы не лез, куда не просят. Дайлин у них каждый день зуботычины получает. Ты пацану, не подумав, надежду подарил нешуточную. Если завтра ты его разочаруешь, он сломается сразу. А если ты за него вступишься, тебя всем десятком насмерть уделают. Ты готов умереть за другого, новичок?

Рустам побледнел:

– Если его будут бить, я в сторонке стоять не буду. Лучше вместе подыхать, чем поодиночке. А ты, Гарт? Ты тоже будешь среди тех, кто нас завтра насмерть будет уделывать?

Гарт помрачнел:

– Я – другое дело. Я сам по себе, пока меня не трогают, и я никого не трону. А ты себя-то защитить не сможешь, драться не умеешь, авторитетом среди воров не располагаешь, как ты Дайлина защищать собрался? – Гарт посмотрел ему прямо в глаза тяжелым взглядом, но Рустам глаз не отвел.

– Знаешь что, Гарт, а ты прав. И скорее всего, завтра я сдохну, потому что драться я действительно не умею. Но видишь, в чем дело. Я, не умеющий драться новичок, вступился за мальчишку, которого мордуют воры и убийцы. А ты, здоровенный мужик, которого в казарме даже капралы боятся, предпочитаешь смотреть на все со стороны. Так что если считаешь, что я с тобой за ужин уже рассчитался, то пойду, наверное, не буду тебе мешать. Тебе отдохнуть надо, силы тебе еще пригодятся. Ведь ты собрался жить вечно, – не удержался Рустам напоследок от шпильки и ушел в казарму. А Гарт еще долго сидел перед костром, задумчиво глядя на огонь.

– Подъем! Подъем! Вставайте, чернозадые, быстро одеваться и выходи строиться!

Утро началось с криков капралов, ходивших по казарме и оглаживающих нерадивых своими палками. Рустам успел вскочить до того, как Кнут успел дойти до его нар. Десяток уже был на ногах, солдаты одевались и выходили. Дайлин был уже одет, но не выходил, ждал Рустама. Рустам быстро оделся, и они вместе вышли из казармы. Перед казармой солдаты построились в неровные три шеренги.

– Наше место в первой шеренге, – шепнул ему Дайлин.

Они заняли место в левом конце шеренги, с правой стороны вытянулся капрал Кнут, Гарт стоял рядом с ним. Когда подошел сержант Смарт, солдаты уже изобразили некое подобие строя. Он презрительно оглядел солдат:

– Ну что, ублюдки, наступает новый трудовой день. По вашим пропитым рожам я вижу полную готовность потрудиться во славу короля. Итак, первый и второй десятки на лесопилку, третий десяток поступает на три дня в распоряжение барона Карвальо. Капралы, задача ясна?

Услышав положительный ответ капралов, сержант удовлетворенно кивнул:

– Пелет, за мной, остальные завтракать – и на работу.

Пелет, густо заросший солдат из второго десятка, смертельно побледнев, пошел за сержантом. Этот нагловатый солдат явно с криминальным прошлым сейчас шел за сержантом, растеряв весь свой гонор, и то и дело оглядывался на товарищей взглядом затравленного зверя.

– Ну все, конец бородатому, – негромко произнес Кабан, стоявший в строю возле Рустама.

Рустам вопросительно посмотрел на Дайлина, и тот пояснил:

– Кого сержант вот так уводит из строя, тот, если повезет, попадет к целителю, а если не повезет, то сразу на кладбище.

Рустам одобряюще похлопал Дайлина по плечу и, бросив еще один задумчивый взгляд вслед обреченному Пелету, пошел на завтрак.

Завтрак состоял из того же грубого черного хлеба и небольшого куска козьего сыра. Делил завтрак среди десятка, так же как и вчера ужин, Брин. Лучше сразу все решить, решил Рустам и придержал Дайлина за плечо:

– Слушай, я вчера на улице ложку потерял. Может, сходишь поищешь? Я здесь пока плохо ориентируюсь, – со смущением пожал он плечами. – А я пока возьму у Брина наш завтрак.

– Конечно, – пожал в ответ плечами Дайлин и вышел из казармы.

Рустам несколько раз глубоко вздохнул для храбрости и подошел к столу. Брин нарезал хлеб и грубый сыр. Увидев Рустама, он молча подвинул ему небольшой кусок хлеба, сыра на нем не было вовсе.

– Я возьму завтрак за Дайлина, – сказал Рустам, не прикасаясь к своему хлебу.

Брин недоуменно поднял на него глаза:

– Для кого?

– Для Дайлина, – повторил Рустам.

– Это для Куска, что ли? – Увидев по глазам Рустама, что он угадал, Брин рассмеялся. – «Для Дайлина», – передразнил он. – Ну ты, Кишка, даешь, развеселил. На, держи.

Он подвинул к нему второй кусок хлеба, такой же, как у Рустама. У самого Брина и его дружков куски были раза в два побольше, и каждому Брин положил по небольшому куску сыра.

– Этого мало. – Рустам постарался, чтобы голос его не дрожал.

– Чего-о? – Брин угрожающе приподнялся над столом, опираясь в него мускулистыми руками. – Борзеешь, овца? Жри, что дают, и не вякай.

– Свой хлеб я съем. А вот Дайлину надо бы еще хлебушка добавить, да и сыр ему не помешал бы, совсем парень исхудал. – Рустам говорил спокойно, делая вид, что не замечает угрозы.

– Да ты, Кишка, после вчерашнего совсем осмелел. Только не все такие добрые, как Гарт, одним синяком не отделаешься.

Брин уже полностью выпрямился и стоял, демонстративно разминая руки. Услышав, что происходит, его дружки окружили новичка со всех сторон. Хотя лица их и выглядели угрожающими, чувствовалось, что они не воспринимают Рустама как серьезную угрозу.

– Ладно, паря, даю тебе как новичку последний шанс, бери ваши с Куском порции и проваливай. – Брин сжал правую руку в кулак, громко хрустнув при этом суставами.

Предательский голос в душе шепнул: уходи, уходи, пока не поздно, дурила. А губы сами произнесли:

– Его зовут не Кусок.

– Да-а, и как же его зовут? – издевательским голосом спросил Брин. Он не торопился с расправой, справедливо полагая, что у Рустама нет ни малейшего шанса, и растягивая удовольствие.

– Дайлин, меня зовут Дайлин.

Рустам мысленно застонал. Его план давал трещину, Дайлин заглянул в казарму и, увидев, что происходит, встал рядом с ним.

– Уходи, я разберусь сам, – сказал Рустам краешком рта.

– Я с тобой и никуда не уйду, – упрямо мотнул головой Дайлин.

– Конечно, не уйдешь. Живым не уйдешь, – уточнил Брин. – Кишка до вечера доживет, а вот ты, Кусок, свое уже отгулял. Не хрен водиться со всякими бродягами.

По его глазам Рустам понял, что Брин сейчас ударит. И напрягся, решив про себя дорого продать свою жизнь.

– Ты что, Брин, не слышал? Моего друга зовут Дайлин. А другого моего друга зовут Рустам, а вовсе не Кишка, – услышал Рустам гулкий голос над своим ухом и почувствовал, как большая ладонь размером с седло легла ему на плечо. Другая такая же ладонь легла на плечо Дайлину.

Пришло время напрягаться Брину. Остальные солдаты, предвкушавшие веселую расправу над двумя доходягами, испуганно попятились и сгрудились за его спиной. Никто из них явно не испытывал желания сцепиться с Гартом. Брин заколебался, но досада оттого, что жертва выскользнула из рук, пересилила.

– Это не только твои друзья, Гарт, но и мои. А друзья сами разбираются между собой. Я могу выйти один против двоих, это будет честно.

– Нет, Брин, ты ошибаешься, – покачал Гарт головой. – У тебя друзей вся казарма, а у меня только эти двое. Так что если хочешь разобраться, разбирайся со мной. Есть желание?

Брин, надо отдать ему должное, на мгновение задумался, но потом тряхнул головой и изобразил веселую улыбку:

– Ну зачем же так, Гарт? Дружба – дело святое. Рустам и Дайлин, говоришь? Ну что же, хорошие имена, мне лично нравятся.

– Вот и отлично, а теперь дай нам завтрак, который нам полагается. Мне и моим друзьям. – Последнее слово Гарт особенно выделил.

– Конечно. Держите, вот ваша пайка.

Брин добавил к порциям Дайлина и Рустама еще по куску хлеба и по куску сыра. Потом подвинул еще одну порцию такого же объема для Гарта.

– Эй, долго вы еще будете копошиться? Пора работать, ослиные задницы.

Это возвратившиеся капралы кричали с улицы. Солдаты с ворчанием потянулись из казармы.

– Заберем свой завтрак с собой, съедим по дороге, – сказал Гарт Рустаму и Дайлину. Те дружно кивнули и, подхватив свои порции, пошли к выходу.

На улице солдаты построились по десяткам и под предводительством своих капралов колонной направились к выходу из лагеря. У ворот их остановили стражники. Рядом с капралом стражников стояли их сержант и невысокий старик в белой одежде. К ним поспешили подбежать все три капрала, через некоторое время от них отделился капрал Кнут со стариком. Подойдя к своему десятку, Кнут подозвал к себе Рустама:

– Вот наш новичок, господин целитель.

Кнут подтолкнул Рустама к старику. Старик, прищурившись, внимательно оглядел его. Рустам уловил исходящий от него стойкий запах алкоголя.

– Не болен. Побит, но не болен, – вынес старик свой вердикт.

Затем взгляд его потвердел, он обхватил руками голову Рустама и стал нараспев шептать слова, смысл которых Рустаму был непонятен. Рустам непроизвольно дернулся, но в спину ему предостерегающе уперлась дубинка капрала. Процедура продолжалась недолго. Старик прекратил шептать, убрал руки и внимательно оглядел Рустама.

– Готово, – наконец сказал он. – Забирай свое мясо, капрал.

Кнут больно схватил Рустама за предплечье и подтолкнул его обратно к десятку. Строй ждал только его. Третий десяток во главе с сержантом на понурой лошади уже успел выйти за ворота. Оставшиеся два десятка выстроились в колонну по два человека в ряд и тоже потянулись к воротам. Во главе колонны шли капралы, только в отличие от сержанта пешком. Как только солдаты вышли за ворота, впереди пристроились двое стражников верхом на крепких добротных лошадках, вооруженные длинными копьями. Позади колонны заняли свои места еще двое верховых стражников, вооруженных арбалетами.

Рустаму сильно хотелось поговорить с Гартом. Напряжение, державшее его во время разговора с Брином, отпустило. Запоздавший страх сменило облегчение, судя по лицу Дайлина, тот испытывал сходные чувства. Рустаму хотелось выяснить причины утреннего поступка Гарта. Но тот шел впереди колонны, сразу вслед за капралом, и поговорить пока не получалось. Лишенный возможности поговорить с Гартом, Рустам тем не менее время даром не терял. Стражники вели их по просыпающимся улицам средневекового города, и все здесь было для Рустама ново, все вызывало его интерес. Иногда он задавал Дайлину вопросы, оправдывая свое невежество дальностью краев, из которых прибыл.

Улицы, по которым они шли, были непривычно узкими, окна каменных домов были лишены стекол и закрыты ставнями. Большинство домов в два этажа, но встречались и в три. Первые этажи были из камня, а верхние из дерева. Хотя попадались и полностью каменные или деревянные строения. Дома были добротными, а улицы замощены камнем. По краям улицы проходили канавы, в которых журчала вода, от них остро пахло нечистотами. Глазу Рустама, привыкшего к ярким одеждам двадцать первого века, показались неяркими и тусклыми цвета одежды местных жителей. Преобладание каких-то блеклых красок. Помимо прохожих, на улице встретилось и несколько всадников и даже одна повозка, везущая глиняные горшки. Некоторые жители вели за собой ослов, груженных поклажей. Все они пропускали идущих солдат, повинуясь окрикам едущих впереди стражников. Однажды стражники приказали солдатам самим прижаться к стене, пропуская небольшую кавалькаду вооруженных всадников.

– Знатный барон со свитой, – пояснил Дайлин.

Рустам вгляделся повнимательней. Всадник, скакавший впереди, и был, судя по всему, бароном. В отличие от своих людей он был вооружен лишь мечом и ехал без брони. На груди у него красовалась массивная золотая цепь, на голове бархатный берет. Бородка и волосы барона были аккуратно пострижены с претензией на изящество. Сытая лошадь, покрытая нарядной попоной, горячилась и норовила пуститься вскачь. Но сильные руки, в тонких кожаных перчатках, крепко держали поводья. За ним следовали люди, были облаченные в кольчуги и доспехи, вооруженные не только мечами, но и копьями. Рустам заметил даже несколько притороченных к седлам арбалетов.

«Да, – подумалось ему, – все это было бы смешно, когда бы не было так грустно». Несмотря на все желание вернуться домой, в цивилизацию, здешняя атмосфера, словно взятая из рыцарского романа, невольно пленяла его воображение. Рустам не был лишен романтики, увлечение фэнтези и компьютерными играми ни для кого не проходит бесследно. Поэтому окружающая атмосфера Средневековья находила живой отклик в его душе. Правда, ни в одном романе он не читал о вони нечистот из канав, о яблоках лошадиного навоза под ногами и о клопах, изрядно покусавших его ночью. Но Рустам был молод, и в двадцать два года такие мелочи не портят общей картины. К тому же он всегда отличался умением легко адаптироваться к новой обстановке.

Тем временем их шествие достигло городских ворот. Конвоировавшие их стражники переговорили со своими коллегами, охранявшими ворота, и вот уже вся процессия покидает пределы города. К удивлению Рустама, по ту сторону ворот, за рвом, наполненным водой, который они пересекли по подвесному мосту, тоже стояли дома. Довольно много, хотя в отличие от тех, что за городской стеной, эти все были деревянные. «Здесь нельзя строить из камня, – объяснил ему Дайлин. – В случае осады здесь все будет сожжено».

Их колонна прошла мимо этих жилищ и вышла на пыльную дорогу, вдоль которой тянулись засеянные пшеницей поля с работающими крестьянами. Через какое-то время командир стражников приказал свернуть на боковую дорогу, ведущую к лесу. По мере того как солдаты приближались к опушке, до них стали доноситься голоса лесорубов и стук топоров, а навстречу попалась подвода, запряженная двумя волами и доверху нагруженная бревнами.

Хозяин лесопилки, нелюдимый мужик в новой ярко-красной рубахе, разъезжавший на лошади, разделил солдат на тройки и отрядил их таскать бревна. Рустам с Дайлином вызвались в одну тройку с Гартом, и у них наконец появилась возможность поговорить.

– Спасибо, – поблагодарил Рустам Гарта, придержав его за рукав.

– За что? – остановившись, обернулся к нему Гарт.

– За то, что помог нам утром.

– Это было нетрудно.

Все трое остановились на полдороге к поляне, с которой они должны были перетаскать бревна. И если бы сержант это заметил, им всем наверняка пришлось бы худо. Но Рустам хотел прояснить все здесь и сейчас, поэтому продолжил:

– Может быть, и нетрудно, зато очень вовремя. Ты нас выручил, мы теперь у тебя в долгу. Верно, Дайлин?

Молчавший до этого Дайлин с согласием кивнул и с благодарностью добавил:

– Если бы ты не вступился, нас бы могли убить. Спасибо, Гарт, мы твои должники.

– Вот еще. – Гарт недовольно хмыкнул. – Благодарность принимаю, но насчет должников забудьте, мы квиты.

– Как это? – удивился Рустам.

– А вот так, – угрюмо отрезал Гарт. – Я это сделал не для вас, а для самого себя. Ясно?

– Нет, – честно ответил Дайлин, а Рустам попросил:

– Объясни.

– Все просто. – Гарт тяжело вздохнул. – Я уже больше полугода в этом полку. Вокруг одно отребье: воры, грабители, насильники и убийцы. Нормальный человек, попадая в эту клоаку, погибает или становится одним из них. Я пытался обособиться от всего этого, какое-то время мне даже казалось, что у меня получается. Как улитка, спрятался в своей раковине и делал вид, что так и надо. Вот только, если на дерьмо внимания не обращать, его от этого меньше не станет. Знаешь, сколько таких простых ребят, как Дайлин, передохло на моих глазах? Слишком много, сразу даже всех и не вспомнишь. – Гарт немного помолчал. – И все это время работало одно нерушимое правило: каждый был сам за себя. В стаи объединяются только тюремные крысы. Если ты попадаешь сюда, у тебя только два выхода: или они тебя сожрут, или ты станешь одним из них. Мне казалось, что я нашел третий путь, но это только казалось.

Рустам с Дайлином слушали его слова внимательно, не перебивая. Гарт говорил спокойно, высоко держа голову и в то же время избегая смотреть им в глаза.

– Все это только казалось, никакого третьего пути не было. Я просто изо дня в день становился все больше похож на них. Чувство, что я делаю что-то не так, мучило меня уже давно, но окончательно я все понял только вчера. Когда увидел одного странного парня, чуть ли не доходягу. – Гарт предостерегающе поднял руку, увидев, что возмущенный Дайлин хочет ему возразить. Рустам успокаивающе положил Дайлину на плечо свою ладонь, и Дайлин промолчал. В конце концов, нечего обижаться, Гарт ведь абсолютно прав в своей оценке. А Гарт тем временем продолжил: – Вот только этот доходяга, едва появившись в казарме и, судя по лицу, уже успев попасть под пресс, тем не менее не стушевался и вступился за мальчишку, которого совсем не знал. Поступок крайне глупый и необдуманный. Но после нашего ночного разговора, – Гарт опустил глаза и посмотрел на Рустама, – я подумал, что, может быть, так и надо? Может, лучше умереть, оставшись человеком, чем прожить долгую жизнь крысой? Ты мне напомнил, Рустам, что если хочешь остаться человеком, то будь им везде, даже в таком поганом месте, как этот полк. Так что, ребята, я сделал это не для вас, а для себя. Поэтому и считаю, что мы квиты. Теперь ясно?

– Теперь ясно, – ответил Рустам, и Дайлин с согласием кивнул.

– Ну тогда, братцы, пора браться за работу, если сержант заметит, как мы здесь мило беседуем, одной неприятностью у нас будет больше.

Рустам кивнул в ответ, но Дайлин придержал Гарта:

– У меня есть еще один вопрос. Можно?

– Давай, только быстро. – Гарт бросил взгляд по сторонам, но сержанта пока по-прежнему не было видно.

– Когда утром ты сказал Брину, что мы твои друзья, ты сделал это только для того, чтобы остаться человеком, или ты действительно… хочешь быть с нами вместе? – Дайлин под конец смутился и последние слова произнес еле слышно, но Гарт услышал.

– По правде говоря, я сказал это только для того, чтобы остаться человеком, – очень серьезно ответил Гарт, Дайлин, заметно огорчившись, понимающе кивнул. – Но сейчас мне кажется, что, если три хороших парня будут держаться вместе, хуже от этого не будет. Если, конечно, вы, ребята, не против?

– Не против. – Дайлин не смог скрыть радостной улыбки. – Рустам, мы же не против? – спохватившись, посмотрел он на своего товарища. Гарт тоже устремил на него вопросительный взгляд.

– С чего это я буду против? – пожал Рустам в ответ плечами. – Втроем будет только легче и… веселей.

– Ура! – крикнул Дайлин.

Ведь за одни только сутки жизнь его изменилась кардинально. В нее снова вернулась надежда, и это не могло его не радовать. Гарту стало стыдно, он знал мальчишку две недели и за это время ни разу не видел на его лице улыбку.

К счастью, никто не заметил их небольшой отлучки, лесорубы приготовили необходимые для переноски бревна как раз к тому времени, когда друзья вышли на поляну. Капралы стали выстраивать безнадежных в шеренги, а потом шеренга за шеренгой подходила к лесорубам, которые с кажущейся легкостью закидывали на плечи солдат тяжелые бревна. Рустам с товарищами стали в конце очереди. Шеренги двигались неторопливо, это раздражало капралов, и они то и дело покрикивали:

– Шевели, шевели ногами, овечье мясо! Дубинки захотели, ослиные задницы?

Рустам услышал, как один лесоруб пожал плечами и презрительно кинул другому:

– Зря орет. Что с них можно взять? Это же – овцы.

– Почему все называют нас овцами? – задал Рустам Гарту давно заинтересовавший его вопрос.

– Ты что, не знаешь? – удивлено округлились у Гарта глаза.

– Он приехал издалека, – пояснил Дайлин. – Совсем издалека и ничего не знает о Глинглоке.

– А-а-а, ну тогда понятно. То-то, я думаю, смуглый ты весь какой-то, и глаза у тебя узкие. Ну вылитый орк, только не зеленый, и клыков нет. Только не обижайся, но ты действительно необычно выглядишь, братец. Там, откуда ты родом, все такие?

– Почти, так почему все-таки овцы? – настойчиво повторил Рустам свой вопрос.

– Потому, братец, что мы на самом деле никакие не солдаты. Отряды безнадежных создал еще дед нынешнего короля. Тогда была большая война с эльфами и ощущалась нехватка хороших солдат. Вот и решил Карл Второй набрать отряды из пойманных воров и другого пропащего люда. Вооружить их копьями и поставить впереди коронных солдат. Удары конницы остроухих вырезали безнадежных почти поголовно, зато и вязли в них намертво, теряли темп и силу удара. Вот тут-то на уставших эльфов и обрушивались регулярные полки, и начиналась мясорубка. С тех пор в регулярных полках и прикрепили к отрядам безнадежных прозвище – овцы, то есть предназначенные на убой.

Гарт оглянулся на Рустама и замолчал, увидев его ошарашенные глаза и приоткрытый от удивления рот.

– Эльфы? – только и смог удивленно спросить Рустам.

– Ну да, эльфы, а чего тут удивительного? Или у вас что, эльфов нет?

– Нет, – ответил Рустам, и тут им стало не до разговоров.

Лесорубы забросили им на плечи первое бревно. И если с бревном на плече Гарт еще мог разговаривать, то Рустаму с Дайлином даже ругаться было тяжело.

Понемногу Рустам с Дайлином втянулись и вошли в рабочий темп. Хотя вести праздный разговор благоразумно не решились. Рустам заметил, что остальные тройки работали заметно медленнее заданного Гартом темпа. На каждые три бревна, перенесенные их тройкой, другие переносили в лучшем случае по два. Рустам обратил на это внимание Гарта, но тот только мотнул головой:

– Продолжаем так же, так надо.

Рустаму и Дайлину осталось только поверить ему на слово и не снижать темп. Когда настало время обеда, у Рустама ужасно болели плечи и подкашивались ноги. На Дайлина вообще страшно было смотреть. В этот раз раздачей еды руководил лично капрал Кнут. Обед состоял из того же меню, что и завтрак. Только порции были побольше. Капрал поделил провизию поровну, единственно выделив для себя львиную долю. Получив еду, солдаты разбрелись кто куда. Рустам с Гартом и Дайлином сели в сторонке от остальных. Рустам печально посмотрел на скудную порцию и грустно поинтересовался у Гарта:

– Интересно, как ты смог полгода питаться этим и при этом остаться таким здоровяком?

– Если вы разожжете костер и вскипятите воду, то я, может быть, вам и покажу, как мне это удается, – лукаво подмигнул ему Гарт. – А пока мне нужно будет на минутку отлучиться.

Гарт ушел, поручив Рустаму с Дайлином вести приготовления к обеду. Они развели небольшой костер и поставили на него котелок с водой, принадлежавший Гарту. Вода уже стала закипать, а самого Гарта все еще не было. Наконец он вернулся, заговорщицки им улыбнулся и жестом рыночного фокусника достал из-за спины кольцо кровяной колбасы и узелок с гречневой крупой.

У Дайлина от радости округлились глаза, а Рустам, несмотря на муки голода, рискнул поинтересоваться:

– Ты это, случаем, не украл?

– Обижаешь, я что, похож на этих? – Гарт выразительно кивнул головой в сторону Брина. – Это, братцы, нам за хорошую работу. Потому я и просил вас не останавливаться и не брать пример с остальных. Судя по моему опыту, хорошие работники всегда в цене, и сделать небольшую пищевую надбавку за старание редко кто отказывается. Пообщался немного с бригадиром лесорубов – и вот результат. Правда, пришлось пообещать, что после обеда мы будем работать не хуже.

– Да после такого обеда мы еще быстрей работать будем, – приободрился Дайлин в предвкушении царской трапезы.

После сытного обеда, состоявшего из гречневой каши с кровяной колбасой (хлеб и сыр решили припрятать до ужина), вся троица удовлетворенно разлеглась на траве. Рустам обратил внимание на то, что стражники расположились в теньке, абсолютно не обращая внимания на своих подопечных. Рустам кивнул в их сторону и спросил у Гарта:

– А они не боятся, что кто-нибудь сбежит?

– А что им бояться? Сбежит – найдут, – лениво ответил Гарт.

– А если не найдут? – не унимался Рустам.

– Еще как найдут, – ответил ему вместо Гарта Дайлин. – На каждом из нас висит метка, по ней нас любой целитель легко обнаружит и наведет стражников.

– Тогда на мне метки нет, я же только вчера пришел. А одежду можно и снять.

– Размечтался, – усмехнулся Гарт. – А полковой целитель, по-твоему, зачем с тобой у ворот общался? Он на тебя заклинание-метку и навесил. Так что и тебя найдут как пить дать, поэтому лучше и не думай.

– М-м, магия, значит, – недоверчиво произнес Рустам. – Ну это недоказуемо. А кто-нибудь видел влияние метки в деле?

Гарт с Дайлином кивнули.

– А вы точно уверены, в том, что это метка сработала?

– Конечно, уверены. Это же магия, работает без отказа, – буркнул в ответ Гарт.

– В том-то и дело, что магия. Может, вам просто голову дурят, чтобы не сбегали, а беглецов находят обычным путем, без всякой магии. Например, с помощью собак, – не унимался Рустам.

Гарт недоуменно посмотрел на него, но потом его озарило. И он громко рассмеялся, хлопая себя ладонями по коленям. Дайлин недоуменно на него посмотрел. Гарт попытался объяснить, но не смог вымолвить ни слова. Наконец он справился с собой и сказал:

– Дайлин, неужели ты не видишь, он не верит в магию. Представляешь, он не верит в магию. Из какой глуши тебя к нам принесло, Рустам? Хорошо, что сержант не слышал твоих слов, а то он дал бы тебе другое имя, например Жаба. – Гарт не выдержал и снова рассмеялся.

Рустам удивленно посмотрел на него, он не понимал, почему его слова вызвали такую сильную реакцию. Рустам оглянулся на Дайлина в поисках поддержки, но тот хохотал не меньше, чем Гарт.

– Ну не верю, ну и что тут такого? Чего вы ржете как лошади? – Глядя на его обиженное лицо, Гарт с Дайлином залились смехом еще больше. – Да ну вас!

Рустам махнул на них рукой, но это вызвало только новые взрывы хохота. Наконец они успокоились, и Гарт смог произнести:

– Не обижайся, это нервное. Конечно, все не настолько смешно. Но у нас есть поговорка: «Жаба раньше была человеком, который не верил в магию, теперь она квакает на болоте».

Услышав это, Дайлин снова залился хохотом, Рустам покосился на него и буркнул:

– Не смешно.

– Может быть, и не смешно, после тяжелой работы такое бывает, нужно спустить пар, – примирительно прогудел Гарт. – Извини, просто в первый раз встречаю человека, который не верит в магию. Ты откуда, Рустам? Я же вижу, что ты смотришь по сторонам с открытым ртом. По разговору видно, что человек ты непростой, на крестьянина или ремесленника непохож. Откуда же ты тогда, парень?

Рустам, посмотрев на Гарта, понял, что, несмотря на все еще смеющиеся глаза, вопрос был задан серьезно. Гарт относился к тому типу людей, которые не любят подпускать других к себе слишком близко. А если и подпускают, то хотят быть уверенными в человеке, с которым приходится делить кусок хлеба. Рустам по его взгляду понял, что отвечать надо честно.

– Хорошо, – решился он, – я расскажу все откровенно. Только с условием: каждый из нас сделает то же самое. У меня тоже много вопросов к тебе, Гарт.

– Договорились. – улыбнулся в ответ Гарт. А Дайлин только пожал плечами, его нехитрая история и так была им хорошо известна.

– Ладно. Начнем с того, что я не из этого мира…

Рустам постарался не слишком вдаваться в подробности, стремясь выделить в своем повествовании только самое существенное.

– Вот так я и оказался здесь. Всего лишь из-за глупой игры. И еще из-за одного чокнутого придурка, который считает себя магом, хотя сейчас я и склонен думать, что он, возможно, имеет для этого какие-то основания. Но сейчас я могу быть абсолютно уверен только в двух вещах: первое – я каким-то образом оказался в этом мире, и это не сон; второе – я сверну шею этому ублюдочному магу сразу же, как только его увижу, – с ожесточением закончил Рустам свой рассказ и замолчал, ожидая комментариев. Как ни странно, Дайлин с Гартом восприняли его исповедь спокойно. И даже ни разу не перебили.

– Насчет мага это ты зря, – произнес наконец Гарт. – С ними лучше не связываться, они же все ненормальные.

– Да, это было бы лучше. Рустам, ты, конечно, прости, но ты уже один раз с ним сцепился, и посмотри, где оказался? – поддержал Гарта Дайлин.

– Ничего себе! – удивился Рустам. – Я рассказал вам о другом мире, а вы привязались к этому магу.

– Подумаешь, другой мир, мы все сюда пришли из других миров, если верить священникам. Только много веков назад, в отличие от тебя. Так что ничего странного тут нет. А вот насчет мага не горячись, с ним тебе лучше больше не связываться, – еще раз повторил Гарт.

Рустам поглядел на Дайлина, но и того не очень впечатлил его волшебный переход из другого мира.

– Тебе один раз повезло, зачем искушать судьбу дважды?

– Дайлин, это ты называешь – повезло? – Рустам развел руками по сторонам.

– Еще как повезло, – поддержал Дайлина Гарт. – Вспомни пословицу, ты вполне мог остаться в своем мире, только в теле лягушки или вороны.

– Да ладно, ребята. – Рустам махнул рукой. – Мне кажется, что вы все преувеличиваете. Я могу допустить возможность существования других миров, тем более я в одном из них. И наверняка эти миры имеют точки соприкосновения, по которым можно перемещаться между ними. Надо только знать, где они находятся. Но магия? Я не верю в магию, я верю в науку. Кто-нибудь из вас хоть видел эту магию?

Дайлин только хмыкнул в ответ, а Гарт тяжело вздохнул и сказал:

– Помнишь, ты спрашивал про метки? Хочешь посмотреть? – Не дожидаясь его ответа, Гарт встал и подошел к сидящему Дайлину. – Сиди спокойно, братец, ты же знаешь, это не больно.

Гарт, подняв руку, стал водить раскрытой ладонью над его головой. При этом он быстрой скороговоркой нараспев прочитал незнакомые Рустаму слова, напомнившие ему утренние песнопения старика целителя. Гарт пропел последнее слово и убрал ладонь.

Некоторое время ничего не происходило, а затем у Рустама глаза от удивления полезли из орбит. Над головой Дайлина сгустился искристый розовый туман, из туманного сгустка выплыли три туманные рыбки и, переливаясь искрами, растаяли в воздухе, остатки тумана образовали фигурку маленькой овцы. Овца подлетела на две ладони вверх, топнула копытом и тоже растаяла.

– Лондейлский безнадежный, любому патрулю будет ясно, кто попался им в руки, – мрачно произнес Гарт.

– Ну ничего себе! – Рустам с трудом оправился от удивления. – Гарт, ты что, тоже маг?

– Если бы. – Гарт грустно усмехнулся. – Чтобы выявить солдатскую метку, способностями обладать не надо. Метку специально ставят так, чтобы любой сержант мог определить, что за солдат перед ним: из какой части и не беглец ли. Достаточно только прошептать нужные слова, и все становится понятно.

– Гарт, а откуда ты знаешь нужные слова? – спросил в свою очередь Дайлин.

– Меня этому научили. В свое время я был сержантом, и не здесь, а в более достойном месте. Эх, было же время, – с ностальгией в глазах, печально вздохнул Гарт.

– А как ты оказался здесь? – поинтересовался у него Рустам.

– Да уж не от большого ума, это точно, – еще больше помрачнел Гарт. – Хорошо, слушайте мою нехитрую историю. Родился я в Глинглоке, в семье…

Прерывая его слова, послышались крики капралов, сообщающих о том, что овцам пора прекратить жрать и нужно начинать работать.

– Ладно, после, – махнул рукой Гарт, поднимаясь на ноги. – А теперь подытожим: про то, что Рустам из другого мира, лучше молчать. Рустам, если будут расспрашивать, можешь отвечать, что ты из страны Хо. Говорят, есть такая страна далеко на востоке. Никто толком про нее ничего не знает, так что можешь врать про нее что заблагорассудится. Согласны? – Друзья, переглянувшись, пожали плечами. – Ну вот и договорились.

Рустам поднялся на ноги, отряхнул травинки со своей одежды и посмотрел на Дайлина. Чувствовалось, что тасканием бревен мальчишке еще заниматься рано. Рустам тоскливо повел ноющими плечами и решительно произнес:

– Гарт, как думаешь, вдвоем управимся?

Дайлин встрепенулся, а Гарт одобрительно посмотрел на Рустама, словно еще раз убедившись, что он в нем не ошибся.

– Управимся, главное в темп войти, а дальше как по маслу.

– Войдем, – преувеличенно бодро пообещал Рустам и затянул распущенный на время обеда пояс. – А ты давай отлежись, – сказал он обиженно смотревшему на них Дайлину. – Нам труп в казарме не нужен.

– Я не буду сидеть, пока вы с Гартом будете надрываться. Мы же теперь вместе, значит, и работать должны все, – настойчиво ответил на его слова Дайлин и даже встал на ноги. Встать ему удалось, но видно было, что даже стоять на ногах ему будет трудно. Коленки тряслись и подкашивались, Дайлин упрямо закусил губу, Гарт с Рустамом переглянулись.

– А кто сказал, что ты будешь балду гонять? Будешь работать вместе с нами. Еще как будешь.

Услышав слова Гарта, Рустам удивленно на него посмотрел, Дайлин явно приободрился.

– Только давай разделим обязанности. Ведь даже в бою каждый занимается своим делом. Кто-то стреляет из лука, кто-то прикрывает фланг, а кому-то надо идти в атаку, – продолжил Гарт, раздеваясь при этом по пояс. – Вот и мы должны разделить обязанности. Мы с Рустамом будем таскать бревна, а ты займешься починкой нашей одежды.

Лицо Дайлина обиженно вытянулось, а Рустам заулыбался и, тоже начав раздеваться, поддержал Гарта:

– Правильно. Представь, если ты сейчас будешь с нами таскать бревна, то тогда вечером вместо сна нам придется чинить свою одежду, а если мы сейчас разделимся, тогда вечером сможем спокойно отдохнуть.

Дайлину эта идея не пришлась по вкусу, но он вынужден был согласиться. И за то время, пока Гарт с Рустамом таскали бревна, он не только заштопал всю одежду, но даже умудрился ее чисто выстирать и высушить.

Так тяжело, как в тот день, Рустам в своей жизни еще никогда не работал. И это еще притом что дюжий Гарт нес тяжелый комель, а Рустам – вершину. Он с трудом переставлял отяжелевшие ноги, оба плеча превратились в сплошные сгустки глухой боли. Опуская очередное бревно на землю, он думал, что больше не выдержит. Но Гарт разворачивался за следующим бревном, и Рустам, с ненавистью глядя на его широкую спину, шел за ним. Большинство безнадежных уже давно бросили работу и, лежа на спине, делали вид, что никак не могут перевести дух. Те же, кого капралам удалось поднять с земли своими крепкими дубинками, тащили одно бревно уже не втроем, а вшестером. И после каждого захода падали на землю, делая большие перерывы. И лишь Гарт с Рустамом продолжали таскать бревна как заведенные, пусть и не так быстро, как до обеда, зато безостановочно. Несколько раз мимо проезжал на своей лошади хозяин лесопилки, и Рустам замечал брошенные на них с Гартом одобрительные взгляды.

Рустам плохо помнил, как закончился этот тяжелый день. Вначале он еще считал бревна и поглядывал на солнце, определяя время до вечера. Но бревна не иссякали, а солнце опускалось издевательски медленно. Рустам уже давно прекратил считать бревна и следить за солнцем, лишь тупо продолжая передвигать ноги, когда раздались долгожданные крики капралов, объявивших о конце рабочего дня. Он опустился на землю прямо там, где они с Гартом только что свалили последнее бревно. С завистью посмотрел вслед Гарту, который мало того что еще мог уверенно стоять на ногах, так еще и умылся в ручье по пояс, а потом и вовсе куда-то ушел. Сам Рустам смог найти в себе силы только для того, чтобы выпить чашку воды, принесенную Дайлином. Дайлин помог ему вымыть лицо и руки и протер ноющие плечи мокрой тряпкой. Боль немного улеглась, но усталость по-прежнему давила на него свинцовым грузом.

Возвращались в город уже не строем, а просто беспорядочной толпой. Рустам брел по дороге, поддерживаемый с двух сторон товарищами, уже не интересуясь окрестностями и не смотря по сторонам. Он переставлял гудящие ноги, сначала взбивая пыль на дороге, а затем стуча деревянными подошвами по булыжникам мостовой. И думал о том, что, если и была у него какая-либо вина перед чертовым Ронином, он только за один сегодняшний день отработал ее сполна.

Вернувшись в казарму, Рустам упал на циновку и забылся тяжелым сном. Их тяжелый труд не прошел даром, довольный бригадир дал кухарке указание выдать Гарту еще гречки и колбасы. А сердобольная кухарка добавила к этому от себя большую лепешку из белой муки и четыре яйца. Но даже этот царский ужин не смог соблазнить Рустама, он только выпил еще одну чашку воды и снова провалился в тяжелый сон.

Наутро он проснулся до прихода капралов. Казарма еще спала, но Гарт с Дайлином уже бодрсвовали и вполголоса что-то обсуждали. Рустам кивнул им и вышел на улицу умыться. Тело ломило после вчерашних нагрузок, ноги были как чужие и заплетались. Но холодная вода освежила и принесла заметное облегчение. Рустам с удовольствием облачился в заштопанную и чистую одежду. Гарт дал ему чашку, наполненную гречневой кашей с колбасой, кусок белой лепешки и вареное яйцо. Рустам посмотрел на Дайлина, но тот даже не повернулся в сторону еды.

– Это для тебя, – усмехнулся Гарт, от которого не ускользнул его взгляд. – Ешь быстрей, незачем будить в ворах зависть.

– Послушай, я все хотел спросить, – промычал Рустам с набитым ртом. – Сколько тебе лет?

– Тридцать четыре, – буркнул Гарт в ответ. – Ты вначале доешь, а то подавишься ненароком.

Рустам последовал его совету и воздал должное обильному завтраку, больше не отвлекаясь на разговоры. После завтрака настроение его заметно улучшилось, и к приходу капралов он уже был сыт, одет и готов к новому дню. Занимая свое место в строю, он даже перекинулся шуткой с Дайлином. Солнце еще не взошло, но уже подсветило снизу редкие пушистые облака на бездонной синеве неба, на улице царила утренняя прохлада. Даже щербатое лицо сержанта не испортило ему настроения. «Возможно, сегодня нас и не пошлют на лесопилку», – оптимистически подумал Рустам. Сержант осмотрел выстроившихся в две шеренги солдат, третий десяток вчера так и не вернулся в казарму. Сегодня он не стал упражняться в сквернословии, а просто буркнул:

– Оба десятка на лесопилку на две недели. Капрал Кнут, ко мне.

Оптимизм испарился без следа, утро Рустама больше не радовало. Зато в груди появился тугой комок, слова «две недели на лесопилке» прозвучали в его ушах вынесенным приговором. Тем временем сержант, что-то зло напоследок сказав Кнуту, ушел. Кнут, побагровевший от его слов, развернулся к десятку:

– Гарт и Кишка, за мной, остальные на завтрак.

Рустам недоуменно посмотрел на Гарта, но тот, похоже, сам не знал, зачем они понадобились капралу. А тот тем временем, что-то бурча себе под нос, повел их к сержантской казарме. Вопреки ожиданиям Рустама они не вошли в казарму, а обошли ее стороной. Позади казармы стоял небольшой сарайчик, двери которого охранял незнакомый Рустаму солдат, одетый в такую же, как у них, форму. Только форма у него была новой, а сам солдат на редкость сытым и мордастым. Он был вооружен копьем, и на поясе у него висел такой же длинный нож, как у сержантов. Мордастый не стал у них ничего спрашивать или преграждать им путь, просто посмотрел с презрением как на них, так и на капрала. Кнут недовольно засопел, но ничего часовому не сказал. Он открыл дверь сарая и рявкнул на Гарта с Рустамом:

– Отнесите эту падаль в лазарет! И потом быстро в казарму, опоздаете к построению на работу – пеняйте на себя.

Затем еще раз покосился на мордастого часового и ушел. Рустам с Гартом зашли внутрь сарая. Там к цепи, свисавшей с потолка, был прикован человек. Одежда, покрывавшая его, превратилась в лохмотья. Все его тело было покрыто жуткими синяками и ссадинами. Волосы на голове слиплись от крови, а одна из рук была вывернута под неестественным углом. Вначале Рустам подумал, что перед ним мертвец, но потом услышал хриплое дыхание и еле слышный стон. Солнечные лучи через открытую дверь осветили лицо несчастного, и Рустам с ужасом узнал в нем Пелета, ушедшего вчера вместе с сержантом.