Путь к Дураку. Книга 2. Освоение пространства Сказки, или Школа Дурака

Петя сидел на опушке леса, подле речушки неглубокой и за обе щеки уплетал огромного карася, зажаренного в углях. Ел не торопясь, причмокивая и посапывая довольно, да всё колпак поправлял, то и дело на нос ему съезжающий.

— Хорошо ли тебе, Петя? — услышал он в голове своей негромкий голос, за последнее время ставший привычным.

Старик на секунду задумался, к себе прислушиваясь, а затем уверенно сказал.

— Мне хорошо!

— Хорошо тебе… — вздохнул в ответ голос с лёгкой завистью. — А мне вот всё больше твои мозги пережёвывать приходится. А удовольствия от этого, доложу тебе, совсем уж немного.

— Неужто всё так плохо? — искренне удивился старик, остатки карася в рот запихивая.

— Ну, как тебе сказать? — засомневался колпак. — Вкусом ты обладаешь неплохим, Петя, вот только послевкусие у тебя…

И в голове старика раздалось злорадное хихиканье.

— Ну вот, опять ты за своё, — с лёгкой обидой сказал Петя, подходя к реке руки сполоснуть, — вновь ты словами пустыми играешь, да понятия знакомые перекручиваешь.

— А как же иначе? — искренне удивился колпак. — Как по-другому среди понятий привычных Дурака сыскать, перекрученного да непривычного?

— Да что мне за дело до понятий твоих? — недовольно пробурчал старик, в воде шумно плескаясь. — Ведь не в понятиях я Дурака ищу, а в мире этом. Что за надобность такая — в словах да присказках его искать?

Тут ноги у Пети по траве неловко скользнули да в стороны разъехались, он удивлённо охнул и шумно сверзился в воду речную.

Пока старик в речке барахтался да в грязи осклизался, пытаясь на берег выкарабкаться, в нём ни на минуту не умолкал смех колпачный.

— Э-эх, — сказал старик с досадой, к своему кострецу наконец-то добравшись да одежду промокшую с себя стаскивая, — помощи от тебя… Человек тонет, а ему всё неймётся, одно веселье на уме.

— Эх, Петя, Петя, — вздохнул колпак. — Неспешно в тебя наука дурацкая проникает. Вот не хочешь ты Дурака среди понятий искать, в словах да присказках тебе путаться надоело. А тонул-то ты сейчас где? А барахтался в чём — неё понятиях ли своих? Не словами разве захлёбывался?

— Ты о чём это? — удивился Петя, рубаху свою над костром пристраивая.

— Всего лишь напоминаю тебе твои же открытия недавние. Ведь уразумел ты вроде, что Мир живой и настоящий в словах всегда теряется, исчезает он в понятиях о себе самом. В тех самых понятиях, за которыми ты Дурака рассмотреть не хочешь.

— Ну так что? — по-прежнему не понимал Петя.

— А то, что мир человеческий — это всего лишь то, что считают миром. Настоящий же Мир начинается там, где заканчиваются слова и мысли о нём. Так же, как и Дурак. А что остаётся, когда мысли тают? Да ощущения одни, об этом ты уже знаешь. Но кому они нужны в мире, словами да мыслями загаженном? У каждого в этом мире свой мирок понятий и правильности имеется. Свой. Вот ты до сих пор полагаешь, что в речке тонул да воду хлебал?

— А где же ещё? — вновь удивился старик.

— Не в речке ты тонул, а лишь в понятиях своих о ней, в знании своём ты захлёбывался, в знании о том, что такое вообще возможно. Ведь реки-то на самом деле и нет вовсе… не существует в природе человеческой того, что перед этим понятием помечено не было. Поэтому если сумеешь ты сквозь понятия да знания свои просочиться, сумеешь сквозь слова насквозь пройти — так и вода твёрдой стать может и Дурака рядом с собой ты всегда отыскать сможешь.

— Сквозь знания просочиться? — восхитился старик. — Хочу… Но как? Невозможное ведь это дело…

— Ты прав, глупо хотеть невозможного. Невозможного не нужно хотеть, невозможным нужно пользоваться. И постепенно ты поймёшь, как это делается.

В этот момент на поляну молодец добрый на коне гнедом выехал. Был молодец статен да широкоплеч, а внимательнее к нему приглядевшись, Петя в нём знакомца своего давнего признал — Ивана Царевича.

Обрадовался старик встрече такой, к костру гостя пригласил, чем мог, угостил. Иван Царевич едой простой не побрезговал, привык в странствиях своих малым довольствоваться. О супружнице его расколдованной старик вспомнил, спросил, не напрасно ли царевич лягушек болотных поцелуями смущал — удался ли брак?

— Даже не сомневайся, — заулыбался царевич, — окружила она меня таким вниманием да заботой, что который уж год выхожу я из того окружения, всё никак не выйду.

Порадовался за него старик, о своих делах рассказал. О Дураке спросил, не встречал ли.

— Не встречал, — отвечал ему Иван Царевич. — Простых дураков, тех сколько угодно видел — хоть пруд ими пруди, а вот Дурака… Нет, не привелось.

— А ты в Сонной сказке его не искал? — вспомнил он вдруг. — В стране Лабиринта?

Подивился Петя сказке такой, не бывал он в краях сонных никогда и не слыхивал даже. Царевич и сам лишь чуть о них знал, вроде как живут там люди то ли спящие, то ли заколдованные, в общем — странные. Дураку, дескать, самое там место.

Засомневался было старик, но Иван Царевич и дорогу указать взялся и проводить даже до развилки дорог вызвался. Так и отправился Петя в скажу спящую, в Царство Лабиринта…

Стоял старик нестарый на пригорке, царство в долине раскинувшееся наблюдал, да недоумевал всё больше и больше. С чего бы сказку эту лабиринтовой называть было? Никакой запутанности или непроходимости в ней видно не было. Напротив, простиралось царство здешнее, словно коридор прямой вытянувшись. Шириной оно было в несколько домов всего, а длиной своей чуть не в горизонт упиралось.

Пока спускался Петя с пригорка, происшествие на пути его случилось. Заполыхал ни с того ни с сего дом чей-то пожаром. Засуетился люд вокруг него, забегал, пожитки да живность спасая. Поспешил и старик помощь какую оказать. Но как поближе подошёл, то странную картину увидел.

Тащили слуги кровать хозяйскую, с верхнего этажа на нижний её спуская. Осторожно несли — ни цыпочках, чуть ли не крадучись. Надрывались они при этом сердешные, корячились — да только не проходила окаянная в проёмы дверные. На кровати сам хозяин почивал, во сне сладко жмурясь. Вот уж и дымом всё заволокло, да пламя кровать лизать принялось, а они всё вертят её без толку, тычутся в разные стороны, только никак не вынесут.

Кинулся старик к ним на помощь — в первую очередь хозяина спящего растолкал да в чувство привёл. Едва успел тот из дома выскочить, как заполыхали стены, а крыша горящая прямо на кровать рухнула.

— Отчего ж вы сразу хозяина своего не разбудили? — удивлялся старик посреди народа стоя. — Ещё малость — и пропал бы человек.

— А не велено было, — отвечали ему. — Наказ у нас такой — сон хозяйский ни за што не тревожить.

Изумился было старик нестарый, да вдруг вспомнил, в какую он сказку попал. Присмотрелся тогда Петя внимательнее к люду вокруг него сгрудившемуся, в глаза заглянул, да самому себе не поверил — спал народ. Спал стоя, спал с открытыми глазами, спал разговаривая и с вёдрами бегая.

Смотрел на это старик да всё никак разобраться не мог — что же делало людей этих спящими?

Долго смотрел, но так и не понял ничего. Со стороны если глянуть — так обычные люди. А стоит в глаза всмотреться — спят все, спят без зазрения совести просто, и всё тут!

— Ладно, — решил старик, — погуляю я пока по сказке этой, погляжу да послушаю, как народ здешний живёт, а там, глядишь, и разберусь, в чём дело.

Цельный день Петя нестарый по царству спящему бродил, чего только ни насмотрелся, чего ни наслушался.

Лекаря на площади базарной приметил. Народу к нему стояло — не протолкнуться просто.

— Доктор, — услышал старик краем уха разговор, — что-то я слышать последнее время плохо стал. Стыдно сказать — пукну и не слышу.

— Пустяки, — отвечал доктор, — вот вам таблеточки, попьете, и всё в порядке будет.

— Я стану лучше слышать?

— Нет, громче пукать.

Подивился старик такому лечению. В глаза лекаря рыночного глянул — спит бедолага. Спит так же, как все, но сон видит свой, особый — про то, как лечить полагается, про то, как правилам врачебным соответствовать надобно.

Пошёл старик дальше, вдруг видит — хоронят кого-то. Народу собралось тьма-тьмущая.

— Кого хоронят-то? — поинтересовался старик.

— А вон, видишь мужика в гробу? Его и хоронят. Протолкался Петя поближе да видит — покойник-то не лежит в гробу, как ему полагается, а сидит. Сидит, да ещё по сторонам с любопытством озирается.

— Эй, — окликнул его старик, — ты што там делаешь? Ведь ты ещё живой?

— А кому это интересно? — отозвался покойник. — Сказали пора,

значит, пора.

Старик от удивления остолбенел просто. Пока стоял так, с открытым ртом, разговор рядом услышал.

— Судьба, видать, такая у человека…

— Подумаешь, судьба. Судьба — это когда кирпич на голову падает. Вот это я понимаю — судьба.

— А если не на голову, а рядом?

— Ну, тогда, значит, не судьба.

Всмотрелся старик в лица говорящих да в который раз на глаза спящие наткнулся. Начал он понемногу понимать, что же именно спит в народе здешнем…

— Ум, — подумал он, — это всего лишь способность находить оправдание собственной глупости. А глупость — это неумение слышать свои ощущения, свою внутреннюю мудрость. Это следование чужому научению, чужим правилам и законам, всему тому, что в ум человеческий кем-то вложено было.

— Вот и выходит, — думал он дальше, — что царство ума — это мир, в котором спят отвергнутые ощущения, спит неуслышанная и непризнанная мудрость, спит радость.

— Отчего только я раньше сна этого умственного не замечал, — удивлялся старик, — ведь и в наших сказках всё так же — в угоду уму делается.

Захихикал в голове Петиной голосок противный, словно в ответ на мысли его.

— А ну-ка, ну-ка… — подозрительно пробормотал старик, колпак дурацкий с себя стаскивая.

Походил он немного без него уже, промеж людей опять потолкался, разговоры их послушал… И точно — будто в обычной сказке сразу оказался, люди все вокруг него как люди, живые и неспящие. Но как только колпак на голову напялил — всё как прежде стало.

— Вот оно что, выходит, чувствительнее меня колпак Дурака делает, — с удивлением сказал себе Петя, — вот так подарочек… Теперь бы им распорядиться как следует…

Двинулся старик дальше. Шёл, любопытство проявляя особое — во все закоулочки, да тупички заглядывая, к людям присматриваясь да к словам их прислушиваясь. Уж больно хотелось ему ещё одну загадку решить — отчего это царство здешнее лабиринтовым кличут?

По городу можно было идти куда угодно без риска заблудиться в нём, так как прям он был и узок, шириной всего в одну улицу. Но совершенно одинаковые его домики, фонтанчики и скверики в какой-то момент создавали странное ощущение блуждания по кругу.

Выражения лиц у людей здесь тоже были одинаковые — значительные все и озабоченные. Даже нищие в этой сказке, и те носили лица серьёзные и значимые. Ощущалось, что люди здешние день за днём, год за годом делают одно и то же, именно то, чему были обучены с детства, то, что каждому было предписано раз и навсегда. И от этого жизнь их идёт размеренно, предсказуемо и скучно… Да и не идёт она никуда, а так… притворяется только, а на самом деле лишь на месте топчется…

Вдруг Петя двух стражников приметил, что к нему направлялись. Нацелившись пиками ему в живот, они спросили грозно:

— Ты что здесь вшиваешься? Чего вынюхиваешь? А ну, отвечай, пока в острог не посадили!

Удивился Петя, неужели он права не имеет по городу гулять? О том и сказать решил.

— Неужто я не имею права… — начал было он.

— Имеешь, имеешь, — нетерпеливо перебил его стражник.

— Да нет, вы ведь не дослушали… — попытался старик вопрос свой пояснить. — Я имею право…

— Да имеешь, сказали уже ведь, что имеешь, — перебил его второй стражник.

— Хорошо, спрошу тогда по-другому, я могу…

— А вот это — нет!.. — в один голос сказали служивые. — Даже и не думай… Права-то, они што — их у нас все имеют. А вот может один лишь царь. Причём прав ему для этого никаких не надо.

Тряхнул Петя головой в сердцах — звякнули в ответ бубенцы колпачные, да вдруг с рогами цветными наружу и вывалились.

Замерли стражники на мгновенье, как-то странно на старика глянув, а потом лицами отчего-то смягчились, заулыбались даже.

— Э-э, да что с дурака взять, — сказали они друг другу. — С дураком ведь если свяжешься — сам таким же станешь.

— Это точно, — усмехнувшись подумал старик, вслед стражникам глядя, — это я как раз по себе знаю…

И вдруг понял он всё, понял глупый смысл сказки этой. Ведь что такое лабиринт? Это место, из которого нет выхода. В лабиринте любой путь рано или поздно заканчивается тупиком, но в этой сказке народ хитро поступил, притворился он, что лабиринта не существует вовсе.

Оказавшись в тупике своих привычек, своего знания и своих обычаев, народец местный даже не стал пытаться из него выбираться, он просто начал обживать его, облагораживать и делать нормой существования. Так лабиринт внутренних проблем постепенно превратился в целое царство, с виду ровное, прямое и беспроблемное. Но совершенно безысходное внутри.

— Именно так оно и выглядит — царство умных, — подтвердил колпак догадки Петины. — Это, в самом деле, царство то ли слепых, то ли спящих, это царство лжецов и обманщиков. В нём всегда можно из тупика, в котором оказался, сделать уютный трактирчик под названием «Тупичок». А потом топтаться в нём до бесконечности…

— Выходит, любой тупик — это всего лишь знание спящего ума? — уточнил старик, приводя колпак в прежний вид да снова на голову водружая. — Всего лишь знание о жизни, а не её настоящее проживание?

— Вот, вот, — засмеялся колпак, — и об этом никогда не стоит забывать: любое знание, любая истина, пришедшая к тебе от других, — это не что иное, как приглашение уснуть, это сон, длящийся порой веками. Сон, который втягивает в себя всё новых спящих. Но существует он только потому, что люди позволяют ему сниться.

— Умственное знание убаюкивает… — продолжал голос, сладко позевывая. — Убаюкивает ощущения… Любое утверждение лишь утверждает человека в спящем состоянии. Задача любой правильности — править его сновидениями…

— Просто кошмар какой-то… — озадаченно сказал Петя.

— Ещё бы, — хмыкнул колпак, — но имей в виду — только во сне могут быть кошмары. Кошмар или проблема — всего лишь атрибут сна. Поэтому каждый несчастен ровно настолько, насколько глубок его сон.

— Помнится, Рыбка Золотая мне о том же говорила, — согласился старик. — Люди, говорила она, — это спящие боги. Просыпайся, говорила, лишь пробудившись, можно осознать, что спал.

— Верно, — обрадовался колпак, — для этого Дурак в мире правильном и нужен — пробудиться ему помочь. Правила и принципы надо нарушать, только так можно проснуться. Ведь это не люди нуждаются в правилах, а правила в людях. Именно поэтому по-настоящему правдивый человек всегда приходит к пониманию, что он лжет. А если не приходит — значит, он спит.

— А я ещё вот о чём соображаю, — задумчиво сказал старик, — чем же эта сказка спящая от прочих отличается? Что в ней такого, чего в других нет? А может, это просто козел отпущения всем нужен — вот и придумали цельную сказку отпущения. Дескать, только в ней все не горазды спящие случаются. А вот по мне если, так ничуть здесь сна не больше, чем в иных местах.

— Молодец, Петя, — хмыкнул колпак довольно, — растёшь понемногу. Ну, что ж, тогда проверим — готов ли ты ещё один шаг к Дураку сделать? Не смутишься ли тем, что увидишь? Не оробеешь ли?

Петя немедленно оробел.

— О чём это ты? — спросил он смущённо. — Попонятнее скажи.

— Да не о чем здесь говорить, — сказал колпак, — здесь смотреть надо, смотреть безбоязненно и чутко. А чтоб на чуткость эту тебе настроиться сподручней было, надень-ка ты меня вновь по-честному, по-настоящему — рога цветистые наружу выверни, да бубенцами позвени от души.

Удивился Петя затее дурацкой, но послушался — вывернул он опять колпак, бубенчиками позвенел, по сторонам вокруг себя посмотрел.

— Ну и что? — спросил он через минуту. — Разница-то в чём?

— Не болтай много, а смотри… — шепнул ему колпак еле слышно. — Глаза разуй и всё увидишь…

Покрутил старик головой ещё немного… да вдруг и вправду увидел. Странное такое увидел…

У всех людей, на которых Петя сейчас смотрел, словно нить светящаяся из живота выходила, куда-то вверх устремлялась, да в верхотуре той и исчезала. Ох, и много же нитей таких от земли кверху тянулось! Удивило Петю, что самого человека могло и не видно быть, в доме он может сидел или за деревьями где, а паутинка света, что из него тянулась, всё одно заметна была.

А чуть позже ещё кое-что приметил старик. Оказывается, сами люди тоже свет источали, но в сравнении с нитью яркой, из них выходящей, слабым, то свечение было, бледным, словно стянули нити паутинные на себя всю его силу.

Хоть далеко не у всех так дела обстояли — вот на полянку ребятишки высыпали да принялись туда-сюда носиться, визгом пронзительным, и смехом звонким воздух наполняя. Порадовался Петя на них глядя — чистый да яркий свет источали они, ни одной паутинки светящейся вокруг них он не заметил.

Попытался было Петя рассмотреть, что же там в верхотуре прячется, что на себя нити света людского тянет, — только ничего не понял. Висело над миром сказки этой что-то серое да бесформенное, тяжёлое…

Пока Петя увиденное обдумывал, пока разобраться во всём пытался — у себя самого такую же паутинку заметил. Испугался старик своему открытию и сразу же увидел, как ярче и толще паутинка та стала, словно испугом его наполнившись.

— Неужто и я сплю? — пробормотал он растерянно, внутрь себя заглянуть пытаясь. Только не сразу это ему удалось — мешала испуганность его. Включил тогда старик смех в себе ненадолго, а как насмеялся — страх-то и растаял весь.

Пробежал он затем вниманием по всему телу — смеются ли клеточки в нём, как печенки-селезенки себя ощущают? Руки-ноги свои изнутри послушал, а затем и вовсе со стороны на себя взглянул. Пока упражнялся так, растаяла паутинка, свет из него сосущая, словно обратно в живот его втянувшись.

Заинтересовался Петя этим делом, эксперименты на себе ставить начал: мысли включит — есть паутинка, запереживает о чём-либо — ещё сильней струится по ней энергия его, непонятно куда утекая; а как спросит он себя: «Сплю ли я?», да внутрь заглянет — как тут же в нём все нити паутинные и исчезают. Долго ещё старик так упражнялся, пока потихоньку не начал смысл открытий своих постигать.

— Так вот, значит, как выглядит человек в состоянии своём спящем, умственном, — сказал он вслух. — Словно собачонку, его на поводке держат, словно рыбешку на крючок попавшую. Вот только что на крючке том аппетитного надето было? На что человек зарится да ловится? Должно быть, из мыслей соблазнительных да из понятий завлекательных наживка та… А как попадёт кто на крючок такой, так сила его жизненная и утекает понемногу, словно через соломинку. Куда только она девается»?Кому на пользу идёт?

— Вопрос это, Петя, не простой, — отозвался колпак, — а потому пока преждевременный. Всякой сказке своё время… Пока лучше о другом поговорим — а как разрушить одурь эту сонную? Как людей ото сна умственного пробудить?

— Дик, это… — задумался старик, но не надолго. — Да правила все взять и отменить! Ум правильностью питается, и чем её больше, тем крепче его сон. А ещё слушать себя чутче надо, да жить по своему закону — родному, внутреннему.

— Неплохо Петя, очень даже, — порадовался за него колпак. — Правило для всех и впрямь должно быть одно — никаких правил! Только когда что-то происходит не так, появляется шанс проснуться. Поэтому, Петя, никогда не бойся ошибиться, любая твоя ошибка — это первый шаг к свободе.

— А главное, ~ продолжал колпак, — не забывай всё делать с радостью и удовольствием. Делать то, что доставляет тебе удовольствие, как раз и значит — не спать. Хочешь проснуться — просто позволь себе радость испытать. Только не ошибись — доставь удовольствие себе, а не своему уму.

— А ещё — смех, — сказал Петя, вспомнив детишек смеющихся. — Смех пробуждает этот мир. Пока смеёшься — уснуть не получится. Эх, Дурака бы сюда… Он бы правила все здешние быстро вверх тормашками перевернул да смехом всех пробудил. Вот только нет его здесь… Я про то уже точно знаю.

— Откуда уверенность такая? — удивился колпак.

— Да оттого, что сказка эта — один сплошной тупик. А Дурак в тупики никогда не заходит, что ему там делать? — если они давно переполнены умными.

— Неплохой вывод, — засмеялся колпак. — А вот тебе ещё один, чтоб было о чём на досуге покумекать: большинство живёт свою жизнь понарошку, лишь притворяясь, что делает это по-настоящему. А надо жить по-настоящему, не забывая, правда, что и это тоже понарошку.

Сон, как образ жизни Осознанное сновидение

С развитием ментала и ростом личностного сознания человека происходит его неизбежная самоизоляция от Мира, с которым он ещё совсем недавно ощущал полное родство и единство. У него появляется осознание своей «самости», своего «Я» и, как следствие, — формируется восприятие мира уже как некого внешнего объекта, то есть существующего независимо от него.

Для ограниченного ментального сознания такой «внешний мир» неизбежно представляется фантастически огромным и пугающе необъятным. Человек, лишившись ощущения «кровной связи» с ним и руководимый одним лишь менталом, чувствует себя в нём крайне неуютно и беззащитно. Он буквально подавляется его грандиозными масштабами и находится в непрерывном напряжении перед его непредсказуемостью.

Именно с этого момента, из самых «благих» и «щадящих» соображений, ментал начинает совершенно бессовестно лгать своему хозяину. Он намеренно сужает границы реального мира, маскируя его «устрашающие» масштабы искусственными и безопасными пределами своего восприятия.

А Мир живой, хоть и оставшийся за границами своей убогой копии, но всё ещё вполне доступный осознанию, менталом уже откровенно игнорируется и всячески табуируется по всем каналам восприятия.

Достигается это, прежде всего, двумя способами: во-первых, блокировкой Божественного трансцендентного канала связи с реальным миром, проявленного в человеке ощущениями, и превращением его во что-то предельно невыразительное и малореальное — интуицию, «внутренний голос» и прочие «фантомы»; а во-вторых — усилением «ментального шума», то есть той самой несмолкаемой и «забавной» болтовни ума, которая на поверку оказывается далеко не столь уж невинной.

Оказывается, наш ум, равно как и наша речь, изначально и целенаправленно сориентированы на непрерывное проговаривание внешне заурядных, но, оказывается, очень мощных «семантических заклятий и заклинаний», призванных поддерживать сознание в состоянии гипноза, а «описание Мира», выстроенное таким «загипнотизированным» сознанием, — в монументальной нерушимости. То есть мы послушно и обречённо творим себя и мир своими мыслями и речью.

«Именно язык навязывает человеку нормы познания, мышления и социумного поведения: мы можем познать, понять и совершить только то, что заложено в нашем языке» (Сепир-Уорф).

«Границы моего языка означают границы моего мира» (Л. Витгенштейн).

«Человек живёт в мире, непрерывно пересотворяемом с помощью его собственного языка. Наша открытость миру не просто структурируется языком, но так же трансформируется с его помощью» (Д. Мосс и Э. Кинг).

Согласитесь (чего уж там греха таить) — все мы проявляем достаточно нездоровый интерес к таким вещам, как магия и колдовство. Кто-то это делает с опаской, кто-то с жадным любопытством — но все мы втайне желаем хоть «одним глазком» подсмотреть, «как же это всё происходит…».

Но оказывается, каждый из нас является высококлассным магом буквально с самого рождения (свой «магический цвет» определите сами).

Все мы с невероятной точностью и в полном соответствии с тончайшими нюансами своих знаний, представлений и настроений непрерывно создаём вокруг себя с помощью «магических заклинаний» — своего «внутреннего диалога», искусственный, но вполне «колдовской» мир ментала — «описание Мира». Накладывая при этом особое «ментальное заклятье гомо сапиенса» даже на свою Божественную суть, на своё Космическое Сознание. Тратим мы, кстати, на всё это фантастическое количество жизненной энергии.

Поэтому если мы хоть на мгновенье заставим замолчать свой ум, то весь наш мир, такой знакомый и привычный, попросту исчезнет.

Но — хочет ли он этого?

На прошлом занятии мы вскользь уже коснулись этой темы — странный, оказывается, мы с вами мир сотворили…

«Описание Мира», выстроенное и хранимое тысячами поколений и миллиардами сменяющих друг друга человеческих сознаний, давно обрело качество независимого (!) и тайно паразитирующего на человеке существа.

Мы гордо считаем себя «венцами творения», но для «описания Мира» мы всего только инструмент, своего рода «пищевод» для получения энергии. Причём, как это ни унизительно, но мы давно уже к этому приспособились, привыкнув довольствоваться ничтожными крохами регулярно отбираемого у нас изобилия, и ровным счётом ничего не предпринимаем для изменения подобного положения вещей.

А ведь сделать для этого надо совсем немного — мы уже определили, что «описание Мира» абсолютно искусственно, то есть создано именно человеком и поэтому начисто лишено независимых и автономных каналов для получения энергии и поддержания собственного существования. Человек — единственный такой канал для него. И без человека, а точнее — без его согласия на «откачку энергии», это образование попросту исчезнет.

Поэтому если мы вернём себе весь отпущенный нам энергопотенциал и сделаем это самым естественным образом, то есть всего лишь вспомнив о своей Божественной сути, проснувшись и вновь воспылав жаждой полноценной жизни, — то «описание Мира» бесславно растворится, превратившись из диктатора всего лишь в безобидный «фон» нашего существования. И более того — в один из возможных «фонов», в своего рода «декорацию» в спектакле под названием «Жизнь», в декорацию, каких может быть очень много.

«Описание Мира» уже давно и повсеместно блокирует такую возможность, насылая на человека своего рода гипнотический дурман, то есть вполне осознанно и изощрённо его оглупляя и надёжно удерживая в состоянии управляемого сомнамбулического транса. Каким образом это ему удаётся?

Многочисленные эксперименты Джона Лилии показали, что если человеку искусственно создать условия сенсорного голодания: полностью лишить его доступа зрительной информации (например — светонепроницаемые очки); слуховой (наушники); осязательной (ванна с тёплой водой) — то он очень быстро «засыпает», выпадая из привычной реальности и переходя в глубоко-трансовое, а по сути — гипнотическое состояние.

Некогда такую же «штуку» проделал с человеком ментал, этот верный слуга «описания Мира», — стянув на себя львиную долю жизненной энергии и «обесточив» тем самым канал ощущений. Именно вследствие этого человек начинает испытывать сенсорный голод (чем, кстати, вновь-таки немедленно пользуется ментал, пытаясь утолить этот голод своими искусственными и всегда зомбирующими раздражителями), а все его структуры — острейший энергодефицит.

И тогда подсознание, а точнее — программа выживания, «командующая» там, начинает «спасательные мероприятия» и переводит человека в «щадящий» и экономный режим «полудохлого», «сонного», но отныне — нормального человеческого существования.

Человек теряет ясность восприятия как действительности, так и самого себя, то есть вполне реально «оглупляется», ибо даже его мозг — компьютер с фантастической мощностью, может ему теперь предложить всего лишь сотую часть своего потенциала — всё остальное идёт на обслуживание «описания мира», на поддержание его структур.

Так человек становится «энергодонором», своего рода «ментальным зомби», ибо, пребывая в сладких грезах ментального сна, совершенно не замечает происходящего с ним. Помните слова бессмертного Остапа Бендера: «Судьба играет человеком, а человек играет на трубе»?

О том, откуда взялись эти «паразитические структуры», чем конкретно они проявлены в нас и как с ними можно справиться (а точнее — наладить взаимовыгодное сотрудничество), мы поговорим позже. А пока просто оттолкнёмся от факта происшедшего с нами и попытаемся бесстрашно исследовать эту предельно странную (согласитесь!), «постыдную» Для человека (нет, ну в самом деле!) и скорее всего неожиданную для вас ситуацию.

Итак, мы с вами оказались творцами, создавшими весьма опасное и коварное творение — вселенную, обладающую способностью гипнотизировать своего творца.

Мы создали образование, которое уже многие тысячелетия решает свои задачи за наш счёт, но при этом настолько тонко и умело манипулируя нами, что мы, всё более теряя свободу, волю и жизнеспособность, продолжаем, тем не менее, считать себя самыми независимыми, самыми совершенными и самыми сознательными существами во всей Вселенной.

На прошлом занятии мы достаточно подробно исследовали суть понятия «правильность». «Правильный» человек — это ярчайший представитель загипнотизированного человечества. Это человек, уже давно не воспринимающий вокруг себя ничего, кроме того, что записано в пленивших его программах.

Стремительный рост жестоких, необъяснимых и кажущихся бессмысленными преступлений, совершённых людьми «всегда правыми» и признанными впоследствии «нормальными (!) и вменяемыми», говорит о стремительной активизации ментальных программ уже всего человечества, о всё большем их несоответствии программам сущностным и, как следствие, о резком увеличении количества внутренней агрессии, присутствующей в таком человечестве. Её общий уровень угрожает стабильности существования уже всего нашего пространства.

Поэтому, с целью понижения критического уровня коллективной подсознательной агрессии, должно либо резко сократиться количество населения на планете (войны, болезни, природные катаклизмы, вплоть до пресловутого «конца света»), либо менталу всё же придётся уступить свои позиции, потеснившись и позволив каналу ощущений пробиться, словно роднику, «на поверхность» — в активную часть сознания, преодолев многовековую заскорузлую корку ума.

О чём это мы? Да всё о том же — похоже, что нам таки удалось найти (уже в который раз!) основную причину, по которой мы бредём по жизни испуганными и беспомощными странниками, испытывая от своего существования только жалкое чувство мелкой удовлетворённости.

Не постесняемся её в очередной раз озвучить — причина эта заключается в том, что некогда человека перевели на искусственный, ограниченный и иллюзорный канал восприятия мира — ментал.

Всё наше видение — исключительно ментальное, мы с вами уже выяснили, что глазами мы лишь смотрим, а само восприятие, видение формируется в нашем мозге, в соответствии с уже вложенной в него ментальной программой. Мы слышим — исключительно менталом; осязаем, обоняем, вкушаем — менталом, менталом, менталом!

Ментальный человек — это человек предельно одинокий, ибо он просто вынужден непрерывно общаться лишь сам с собою. Ведь «описание Мира» — это только наш слепок, некая «человеческая матрица», поэтому мы всюду видим исключительно то, что уже знаем, что уже присутствует в нас. Если же в поле нашего зрения попадает нечто нам незнакомое, нечто выходящее за пределы «нашего мира», то мы жутко напрягаемся и даже пугаемся, ибо программа выживания строго-настрого наказала опасаться всего необычного и непредсказуемого.

Абсолютно ничего нового в процессе такого «познания» познано быть не может, ничего, кроме того, что уже присутствует в человеческой массе, в его коллективном сознании. Единственная польза от подобного исследования самого себя — это возможность увидеть со стороны то, что ранее в себе не осознавалось, что было «заперто» в бессознательных контурах массового сознания. Но, увы, — даже в таких случаях вместо реального изучения своей «изнанки», проявленной некими феноменами, мы их только пугаемся, объявляем галлюцинацией или чудом и привычно табуируем.

Доступ же к Миру Живому, Божественному, для человека всегда был сведён к минимуму — это его предельно слабый интуитивный канал и те немногие необусловленные ощущения, что у него ещё существуют. Кстати, именно благодаря им возможность познания для человечества всё таки сохранялась, пусть даже в предельно урезанном объёме. Тоненькая струйка знания слабо, но всё же непрерывно сочилась сквозь «железобетонные застенки» рассудка, хоть и облекаясь им сразу же в ментально-чеканные формулировки, причём с огромными искажениями и намеренными «подчистками».

То есть — к счастью, ни «описание Мира», ни ментал оказались не в силах полностью разрушить механизм тонкого восприятия истинного Мира, они смогли лишь «обесточить» этот механизм, лишить энергии и заглушить ментальными воплями его предельно тихий, но всё же непрерывно звучащий в нас голос.

Зато тот, кому удалось хоть однажды «открыть» этот голос в себе, услышать его и осознать — уже навсегда потерян для «описания Мира» как жертва. Хозяйское качество начинает стремительно просыпаться в нём. Такой человек становится «безнадёжно инфицированным» предощущением своей грядущей свободы, предвкушением предстоящего пробуждения от гипнотической спячки.

Ментал этому отчаянно сопротивляется. Не сумев заглушить «шепот ощущений», он прибегает к другому, гораздо более коварному способу — теперь он пытается переубедить. Он использует для этого своих надёжных слуг — логику и здравый смысл, именно то, на что человека приучили равняться с самого рождения.

Но на прошлом занятии мы уже определили этих «коварных типов гражданской наружности». Здравый смысл и логика всегда стремятся стать посредниками для поиска истины. И уже в одном этом проявляется вся коварная сущность ментала.

Истину не ищут. Начав поиски истины, её неизбежно теряют, обретая взамен — угадайте что? — правильно, всё ту же логику и здравый смысл.

Истину не ищут. Бесполезно искать то, что у вас уже есть. Истина — это не то, что может быть найдено, её можно только принять, осознав в себе, ибо именно в вас она и присутствует постоянно.

Истину не ищут— её ощущают. Ощущают в себе. Вот для чего нам необходим канал ощущений. Вот отчего ментал так беспощадно и «первоочередно» с ним расправляется. Ведь ощущения — это голос Бога, язык Хозяина и Дурака.

Ведь только ощущая, мы живём. Используя ментал — лишь притворяемся в этом. Не ищут Истину, Счастье, Изобилие, Любовь — всё это уже присутствует в нас, всё это и есть наша суть.

А если всё же появляется потребность в поиске, обретении, достижении — значит, вы в плену ментала. Значит, вы спите, так как только спящий, забывший о себе во сне, может заниматься поисками себя же.

Просыпайтесь. Осознайте, что Рай — это там, где вы прямо сейчас. Надо только не забыть открыть глаза… И не слушайте при этом никого и ничего — только свои ощущения, иначе вас вновь попытаются обмануть.

««Я слышал, что этот мир прекрасен», — сказал слепой. «Кажется», — ответил ему зрячий» (Е. Лец).

«Кажется!..» — это всё, чем нас может порадовать ментал, ну что ж, мало, зато честно — весь мир ему только кажется, снится, он для него всего лишь Майя, иллюзия… Попытки ментала внести ясность в смысл прекрасного, напоминают потуги евнуха прояснить смысл оргазма.

— Это я не разбираюсь в женщинах!'— обижается евнух. —Да у меня их целый гарем…

— Это я не понимаю прекрасного? — вторит ему обиженный ментал. —Да у меня столько доказательств обратному!..

Дурак лишь хохочет, глядя на них.

— Красота действительно спасёт мир от засилья интеллекта, — говорит он смеясь, — но еёещё увидеть надо, ощутить…

Уильям Блейк полностью солидарен с нашим Дураком: «Будь врата восприятия чисты, доступной стала б человеку бесконечность».

Именно поэтому мы предлагаем вам, полагающим себя бодрствующими, проснуться. Мы предлагаем вам сделать осознанным свой сон, длящийся уже не одно тысячелетие.

Проснуться — это суметь бесстрашно взглянуть вокруг себя и быть готовым увидеть толпы спящих. «Видеть полно — значит быть отважным. Видеть полно — значит не знать страха»(Кеннет Келзер).

— В мире спящих, — смеётся Дурак, — человек только звучит гордо. Проснуться — это убрать розовые очки с истосковавшихся по живой правде глаз. Наконец, проснуться — это значит полностью использовать свой изначальный жизненный потенциал для себя, а не отдавать его послушно в виде рабской дани эгрегорному паразиту.

По сути — мы предлагаем вам стать ясновидящими. Ибо «ясное видение — это видение ложного как ложного. Видение иллюзии как иллюзии» (Александр Пинт).

Ясновидящий — это тот, кто может увидеть, что он спит, и сделать этот сон осознанным. Он воспринимает «описание Мира» всего лишь как пространство сна, в которое он погружен этим же «описанием Мира».

Проснуться для него — значит перестать зависеть от этого «описания» и увидеть сквозь него сам Мир.

Ясновидящий — это и есть Дурак, который, кстати, уже давно и едва сдерживая смех наблюдает за всем нашим логическим словоблудием, ибо видит в нём лишь сонный бред «придуривающегося» ментала. Но покуда он ещё терпит, в предвкушении финала нашего повествования, в ожидании того момента, когда мы всё же позволим себе смехом снять серьёзность всех наших разглагольствований.

А мы и не думаем обманывать его ожиданий (ведь поди попробуй — одурачь Дурака), мы просто ведём вас к этому финалу плавно и последовательно.

Мы всего лишь продолжаем нашу игру.

«Если мы поймём справедливость этих наблюдений и попытаемся «пробудиться» от гипнотического транса, если мы постараемся всё время себе напоминать, что сами создаём модель, которую считаем «реальной» вселенной, хотя живём в экзистенциальной реальности, намного более сложной, чем любая модель, — то обретем новое сознание… Наше одномерное видение превратится в многомерное» (Роберт Уилсон).

Ниже вам будет предложена техника «входа в осознанное сновидение». Но перед этим — несколько предваряющих слов.

Имея дело с Дураком, никогда не стоит быть уверенным в чём бы то ни было. Дурак часто использует в своей речи известные слова и выражения, вкладывая в них исключительно своё «дурацкое» значение, которое почему-то всегда оказывается много ближе к их истинному смыслу.

Мы уже говорили, что Дурак неизбывно Счастлив, ибо в его пространстве всегда «с-частъю-часть» объединяется. По этой же причине Дурак и Совершенен, ибо только в единстве со всем — «со-»—он осуществляет все свои достижения — «-вершения».

Дурак равнодушен, безразличен и ясновидящ — вы уже знаете почему и т. д. — мы ещё не раз столкнёмся с этим.

И вот теперь Дурак решительно осваивает «сновидческое пространство». И он совершенно прав в таком наименовании своего мероприятия. Он сознательно отказывается признать состояние ментально-бодрствующего человека «не сном».

— Чем ты умнее, тем глубже твой сон, — подтверждает Дурак сказанное своим смехом.

В самом деле, ведь мы уже хорошо знаем, что человек изначально и безусловно Совершенен, Изобилен и Божествен, но вот появляется ментал и нагло ограничивает человеческие масштабы физическим телом, крадёт у него Бога, опошляет понятие счастья и любви, подселяет в его сердце безысходность…

Чем другим, кроме как «сонной одурью», можно после этого назвать ментальное состояние человека?

Есть ли смысл в том, чтобы лезть сейчас в то самое, традиционно считающееся «сновидческим» пространство? Что мы, спящие наяву, сможем в нём увидеть? Разве что очередную «ментальную сказку» для и без того спящего, а по ночам ещё глубже засыпающего сознания.

Нет, давайте всё же распутывать этот клубок «сновидческих состояний» последовательно, и поверьте — так мы быстрее и вернее достигнем его конца… Или начала? В общем — начала того конца, которым заканчивается начало.

Итак, технология осознанного сновидения. Весь её смысл сводится к переключению сознания с ментального уровня восприятия мира на уровень ощущений.

Проснуться во сне — это значит начать осознанно ощущать. Начать делать то, чего ради мы и были явлены некогда на матушку Землю. Но — забыли, уснули и разучились.

В этом нам поможет ещё одна техника вопрошания, внешне выглядящая предельно просто, но имеющая, тем не менее, глубочайший трансформирующий эффект.

Техника «Я сплю?»

В течение дня, в любой ситуации и в любом состоянии, вспомнив о возможности сделать ментальное сновидческое состояние повседневности осознанным, задавайте себе вопрос: «Я сплю?»

Всё. Больше здесь писать не о чем. Сейчас мы вам показали кратчайший путь к просветлению, к Дураку. А вот пойдёте вы по нему или нет, зависит теперь исключительно от вас.

…Увы, но вы правы — без дополнительных объяснений мы вас всё же не оставим. Но учтите — это дань исключительно нашей (моей) болтливости, но вовсе не насущной необходимости.

Действительно, технику, предложенную вам, необходимо просто делать и все ответы придут сами. Более того — они даже выстроятся в очередь к вашим, пока ещё не озвученным вопросам.

Но мы так же хорошо знаем, что всем нам необходима мощная ментальная мотивация, своего рода «ментальный пинок», для того, чтобы мы хоть пальцем пошевелили (и вот за это менталу — наше большое «дурацкое» спасибо). Ведь хоть большинство из нас давно уже «горит желанием» стать Дураками, но вот выглядеть при этом по-дурацки никому неохота…

Ну что же, попробуем помочь вашему менталу, итак… Если вас кто-то неожиданно разбудит среди ночи и грозно спросит: «Ты кто?!.» — ото вам, скорее всего, потребуется некоторое время для того, чтобы… А вот для чего именно? Озвучьте, как бы вы для себя закончили эту фразу? Наверное, всё же так: «…чтобы окончательно проснуться и вспомнить, как именно вас зовут».

Вот в этом и ловушка. Это ответ умного человека, опытного, знающего… А ещё точнее— это ответ несомненно спящего человека, но пребывающего в иллюзии бодрствования. Зато Дурак всегда ответит по-другому: «…для того, чтобы вновь «заснуть», то есть вернуться в свою социумную программу, и уже в этом, привычном спяще-ментальном состоянии вспомнить имя этой программы». То есть заснуть — это значит затеряться в ментале и утратить себя истинного.

Мы беспробудно спим, когда думаем, что не спим. Мы спим «мертвецким сном», когда описываем свои ощущения по поводу этого сна. Мы засыпаем всякий раз, когда забываем ощущать. Зато мы всегда в состоянии это отследить! Мы абсолютно всегда можем увидеть свой сон!

Вопрос: «Я сплю?»—мгновенно включает нас в состояние осознанности, мы при этом видим как бы срез своего сознания. Причём если вы уже спросили себя об этом, то в вас, без сомнения, доминирует его нижний слой и вы «спите» однозначно! Ибо вопрос может задать лишь сам ментал, аониестьсон.

Но почему он так делает? Отчего он «предает» и отслеживает сам себя? А что же ему остаётся делать, если вы в такой момент обретаете истинную осознанность? Это лишь пока вы спите, ментал остаётся вашим господином, но как только вы становитесь осознанными, пусть на мгновенье, — он превращается в послушного и очень исполнительного слугу.

Ощутив «момент истины» и вернув себе осознанность, «пробудившись», постарайтесь сохранить это состояние как можно дольше. Но особенно не расстраивайтесь, если оно исчезнет уже через несколько секунд, просто вновь напомните себе: «Я сплю?»—и возвращайте ощущение полной включённости во всё происходящее.

Делайте это как можно чаще в течение дня, по уже известной вам схеме «вспомнил — сделал». Очень скоро вы заметите, насколько естественно, приятно и притягательно возникающее состояние «нементального бодрствования».

Уже на первых порах вы неизбежно обратите внимание на то, что «пробуждение сознания» всегда вызывает достаточно заметный прилив энергии. Вы теперь знаете, откуда эта энергия — «описание Мира» вновь «дало маху» и лишилось ещё одного своего энергетического донора.

Сделав практику вопрошания привычной и всё чаще наблюдая окружающий мир «изнутри себя», через необусловленные менталом ощущения, наберитесь смелости и рассмотрите этим внутренним зрением своё окружение.

Внимательно вглядывайтесь в лица людей, с которыми вы общаетесь, которые стоят рядом на остановке или в очереди, и спрашивайте себя: «Он спит?», «А она спит?», «А они спят?» Вы будете потрясены тем, что увидите и что ощутите, — спят практически все…

Но не вздумайте их осуждать! Ведь вы и сами лишь только начали пробуждаться. Что ж вы хотите: «Если всю жизнь, сколько мы себя помним, нас сопровождает слепота, она становится единственно доступной нам истиной»(Мэрль Шейн).

Обязательно сядьте перед телевизором и посмотрите какое-нибудь популярное ток-шоу, такое, где присутствует много общения со зрителями. Глядя на его участников, на ведущих, спрашивайте себя: «Они спят?» Оказывается, спят, все спят… Что ж, привыкайте, такова правда — вы живёте в мире спящих, загипнотизированных людей…Ведь не случайно один из наших — Дурак Ежи Лец — сказал: «Этот мир создан не для нормальных людей. Он — для нормализированных».

А когда вы уже окончательно разочаруетесь в «роде человеческом», то просто выйдите на улицу, на детскую площадку и посмотрите на играющих детей. Спросите себя: «Они спят?» И у вас сразу станет легче на сердце и теплее на душе — нет! Они не спят! Они осознанны в своей игре. Они ощущают, они живут. Значит, вы не одиноки в своём бодрствовании. Значит, всё не так уж безнадёжно.

Поэтому скорее, пока вы вновь не заснули, начинайте делать то же самое, что и увиденные вами детишки, — играйте. И упаси вас Бог (да подстрахует вас Дурак!)превратить в серьёзную рутину предлагаемую технику! Вообще-то, нам это представляется абсолютно невозможным — но коварны всё же пути ментала. Немедленно пресекайте все его происки вопросом — «Я сплю?».

Не ждите, когда вашим «пробуждением» займётся Хозяин, довольно часто он это делает весьма бесцеремонно и достаточно жестоко — негативными ситуациями и болезненными состояниями. Хоть, если честно, такая «побудка» редко бывает качественной и скорее напоминает анекдот: «Поднять подняли, а разбудить забыли».

Проблемы, болезни, личные трагедии — это как раз то, что останавливает нашу суету, наш «лунатический бег» и заставляет заглянуть «в себя». Заставляет вспомнить, что жизнь настолько хороша, что не стоит её портить своим в ней отсутствием.

Но нужен ли нам такой «будильник»? Не проще ли это делать естественным образом, ведь, наряду со стрессовыми ситуациями, нам даётся множество достаточно приятных возможностей «проснуться». Влюблённость, творчество или вот, например, — весна. Вы никогда не задумывались, господа мужчины, почему весной так много красивых женщин? Да просто потому, что в остальные времена года вы их мозгами оцениваете…

Поэтому, уважаемые кандидаты в «неспящие Дураки», не пропустите тех моментов, когда сам мир по-дружески напомнит вам о вас же, заботливо спрашивая: «Ты спишь?»

Вам предложена предельно простая, но мощная техника. И всё же иногда уровень ментальной вовлечённости бывает настолько высок, что ваш сон, вязкий словно болотная трясина, не хочет поддаваться и не отпускает из своего гипнотического плена уснувшее сознание.

В этом случае вы можете попробовать «включиться в осознание себя», использовав классическую технику достопочтенного Дурака Романы Шри Махарши, а именно — просто спросив себя: «Ктоя?» Кто вы есть? Тот, кто спрашивает? Или тот, кто наблюдает за спрашивающим? Взгляните на свой ментал «со стороны».

И «вопрошайте» себя таким образом, то есть — отслеживая возникающие при этом ощущения, до тех пор, пока с «громким чмоканием» не освободится из ментальной трясины пробужденное вами сознание. Подтвердите его освобождение немедленным вопросом: «Я сплю?» И сохраняйте это состояние «не сна», изобилия ощущений и самонаблюдения как можно дольше.

Выполняя технику «Я сплю?» регулярно и постепенно превращая её в устойчивое состояние самоосознания, вы многое поймёте (ощутите!) в процессе этого.

Теперь вам станет ясен смысл рекомендации, данной нами без объяснений ещё на втором уровне, когда мы предложили обходиться в процессе общения без местоимений «Я», «Мне», «Меня». Можете вновь «оживить» этот приём, в «неспящем состоянии» вы уже не попадёте в прежние ловушки своего «эго».

Если вы всё ещё ощущаете себя правым в чём-либо, просто задайте вопрос: «Ясплю?»—и убедитесь, что «правый человек»—это всегда спящий человек. Любая «правильность» и «объективность» — всего лишь атрибуты сна.

Возможно, что совсем в ином свете вами теперь увидится и наш «кодекс Дурака» — совершенно парадоксальное и абсурдистское творение, ставящее в тупик рассудок и здравый смысл, зато вынуждающее нас заглянуть вглубь себя — в свои ощущения, а по сути — проснуться.

Следует также иметь в виду, что тотальная практика вопрошания «Я сплю?» постепенно и самопроизвольно будет смещаться в пространство физиологического сна. По-другому быть и не может — ведь поскольку такой сон является всего лишь отражением действительности, то наше «Я сплю?» рано Или поздно, но проявится в нём обязательно, причём уже вместе с наработанным состоянием самоосознания. То есть — однажды в естественном сне вы совершенно неожиданно спросите себя: «Леплю?»—и осознаете, что — да, спите. И проснётесь… в своём сновидении. Но это уже совсем другая история.

Сейчас же давайте коснёмся ещё некоторых нюансов рассматриваемой техники.

То, что случается в нашем сознании в ответ на вопрос «Я сплю?», очень трудно передать словами. При этом происходит почти мгновенный переход, буквально скачок с ментального уровня восприятия себя и мира на уровень ощущений. Поэтому всегда ответом на заданный вопрос будут лишь ощущения.

Но если вы всё же умудрились ментально отреагировать и произнести в ответ «Нет, я не сплю!», то можете не сомневаться — на самом деле вы спите, да ещё как — «без задних ног» просто, а возможно, что и «без передних рук» тоже.

Нементальный анализ внутреннего состояния происходит мгновенно и появляется в виде готового знания и уже не требующей доказательств убеждённости. Вся «хозяйская кухня» такого анализа сводится к определению, как именно — ментальным знанием или ощущениями воспринимается в это мгновенье мир.

Ещё раз отметим — очень редко, но всё же иногда возникают определённые сложности в получении ответа на заданный вопрос. В таких случаях вы применяете либо уже упомянутую выше технику «Кто я?», либо просто включаете смех любым известным вам способом, разряжая ментал и «освобождая» ощущения. То есть — смехом пробуждаете себя.

Здесь, по-видимому, есть смысл вспомнить и о предыдущих техниках, сориентированных на создание тотальной толерантности: «Да-да» и «Ну и что?». Вместе с предложенной техникой «Я сплю?» они составляют триединую технологию осознанного толерантного восприятия Мира.

Это взаимодополняющие техники, причём «Да-да» — работает с ощущениями; «Ну и что?»—с менталом; а «Я сплю?»— это «техника-переключатель» с ментального канала восприятия мира на канал ощущений. Использование их в единой связке, в синтезе позволит вам в любой, даже самой драматической ситуации не забыть о своём Дураке.

Так, например, если, работая с негативными ощущениями техникой «Да-да», вы вдруг отследите несогласие в виде ментального возражения, то тут же применяете технику «Ну и что?» и, «смутив» ею ментал, снова работаете с техникой соглашения.

Но если почему-то не срабатывает «Ну и что?», — сразу же спросите у себя: «Я сплю?», — и дальше поступайте в зависимости от специфики своего состояния: либо вновь применяете «Ну и что?», либо (и скорее всего) переходите уже на работу с ощущениями техникой «Да-да».

Мы сейчас не будем описывать всех возможностей, которые открывает перед нами состояние «осознанного сновидения», обозначим их коротко: внутренняя безграничная свобода и изобилие жизненной энергии; зато проиллюстрируем ещё одной цитатой из Роберта Уилсона:

«В обычном (материалистическом) состоянии сознания нас можно сравнить с человеком, который пассивно сидит перед телевизором, жалуясь, что показывают чепуху, но вынужденно «терпит» это, потому что ничего сделать не может.

В экзистенциальном состоянии сознания мы берём на себя ответственность за переключение каналов и обнаруживаем, что у нас есть выбор смотреть то, что нам нравится».

Пользуйтесь же этой возможностью широко и смело, с каждым новым шагом всё больше и радостнее убеждаясь в отсутствии любых пределов и невозможностей в том пространстве Сказки, к освоению которого мы приступили. Ричард Бах с нами в этом полностью солидарен: «Для того, кто осмелился открыть глаза во сне, во мраке всегда сияет свет».

И напоследок — «покаянное слово».

Тот, кто был внимателен в течение всей беседы, не мог не заметить определённой непоследовательности в нашем поведении, то есть — несоответствия заявленного ранее («терпимость», «согласие») и очередной беспощадной атакой на ментал.

Да уж, толерантностью здесь и не «пахло»… Что ж это мы так подкачали, а? Прямо перед Дураком неловко, честное слово… Вот только с чего это он так хохочет, Дурак-то, на смущение наше глядя? Отчего заливается, словно дурак какой-то?.. Что сказать пытается?

— Загляни в себя, — смеётся Дурак, — и ты всегда найдёшь там один лишь смех.

— Как, ты его там не находишь? — хохочет он. — А в кого ты заглядывал?

Да, увлеклись, заигрались мы в ментальную и серьёзную логику, забыли, что в пространстве Дурака логика иная — абсурдистская, «дурацкая» и не отдающая ничему предпочтения.

Нет чтобы посмеяться и спросить себя: «А почему бы и нет, собственно?» Отчего не поиграть с менталом «в войнуху», не «понаезжать» на него, используя его же оружие — логику? Непоследовательно как-то? «Ну и что?» Для кого «непоследовательно»}

В таком подходе для Дурака нет ничего необычного. Его не интересует, как внешне выражена его игра. Главное, что в своей основе Дурак уже изначально согласен со всем, он принимает и объединяет в себе любые противоположности, и именно это позволяет ему играть в любую игру. Оставаясь при этом Дураком.

Нападая на ментал, он одновременно смеётся, соглашаясь и с ним. «Оплакивая» плененные менталом ощущения, он смеётся ещё громче, радостно предвкушая то новое, что уже готово родиться вследствие этого в пространстве его игры.

Дурак прекрасно понимает условность всего происходящего: вся эта «война», равно как и разделение нашего существования на «спящее» и «не спящее», — всего лишь одна из форм игры, в которую он, ехидно посмеиваясь, нас вовлекает.

«Обычное осознание нашего «я» весьма напоминает частицу: оно «плотное»; «изолированное»; «запечатанное в кожу» и практически статичное.

Когда же человек способен отстраниться от происходящего, его «я» начинает напоминать волновой процесс. Наблюдая за этим процессом, человек учится сознательно выбирать желаемые состояния.

…Но бессмысленно пытаться выяснять, какое из этих состояний сознания «истинно», так же как бессмысленно пытаться понять, что такое «свет»: частица или волна» (Роберт Уилсон).

Поэтому Дурак принимает «описание Мира» не как коварного энергетического вампира, подлежащего уничтожению, но как очень сильную фигуру в проводимой им игре, очень важный её элемент.

— Посмотри, кто рядом с тобой, — смеётся Дурак, — если тот, с кем у тебя полное согласие, то зачем он тебе нужен?

— Чем опаснее противник, — хохочет он, — тем больше я его люб лю.

Поэтому нет непоследовательности и в нашей «воинственности», на самом деле мы глубоко благодарны менталу, а тем паче «описанию Мира» за их неоценимые пинки под наш «божественный зад», способствовавшие как нашему безудержному духовному росту, так и зачатию Дурака в сердцах наших (так вот оно какое — «непорочное зачатие»!).

Впрочем, не слишком ли вы увлеклись чтением?

Вы что — опять уснули?!